Текст книги "Предел бесконечности"

Автор книги: Ирина Крупеникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

– Она веселая, потому что ненастоящая, – сообщила девочка. – А теперь скажи настоящее и важное.

Доктору Жулавскому пришлось изворачиваться самостоятельно, ибо помощник после высказывания Тамары о "компутере" прекратил суфлерские работы и теперь молча наблюдал за происходящим. Филипп долго распространялся о жрецах-индивидах и о том, что жрецов должно быть много, а узор у него только один. Когда его понесло на всемирную катастрофу, Стас потряс в камеру кулаком. Филипп, к счастью, сигнал заметил и прервал описания апокалипсических ужасов до того, как девочка успела напугаться.

– Ты можешь мне помочь, умная кроха, – доктор Жулавский навалился на стол, считая, что таким образом он окажется ближе к терпеливой слушательнице. – Ты умеешь рисовать картинки?

– Ага, – девочка самозабвенно изучала взглядом кнопочки на огромном металлическом сейфе.

– А портрет ты можешь нарисовать для меня?

Она прямо посмотрела на Филиппа. Он невольно отпрянул.

– Если я нарисую портрет, ты меня домой отпустишь?

– Кончено!

Она по-взрослому хмыкнула и мотнула головой.

– Ты не отпустишь. Ты скажешь, чтобы я рисовала еще портреты, как твоя мама.

– А ты хочешь быть как моя мама? – оживился Филипп.

– Нет, – спокойно ответила Тамара. – Я хочу быть как я. Я хочу стать взрослой. Поэтому я попробую нарисовать портрет.

– Умница! Какая же ты умница! – расцвел доктор Жулавский. – Вот, держи, он извлек из ящика стола кожаный пенал и протянул девочке. – Тут особые иглы. Их нужно подогреть, и тогда они нарисуют на вот этом камушке линии.

И пенал, и осколок минерала оказались в руках Тамары.

Орион мерил шагами приемную. Секретарша Катенька неприкрыто наблюдала за ним во все глаза. Обычно в подобных ситуациях молодой человек восседал на стуле как каменная статуя и даже не смотрел в ее сторону, хотя она из кожи вон лезла, чтобы продемонстрировать ему свои ножки.

Дверь то и дело распахивалась, пропуская сотрудников в белых халатах, и Катенька, как автоответчик, выпроваживала их одной и той же фразой: "Извините, Филипп Алексеевич занят. Зайдите попозднее". Орион не обращал внимания на входивших и выходивших до тех пор, пока взгляд ненароком не выхватил из привычной обстановки тонкую женскую руку, опущенную на секретарский стол. Некий важный факт заметался в голове. Орион напрягся. Прежний контроль над памятью отсутствовал, информация утонула в хаосе знаний и мыслей.

Приняв стандартный ответ Катеньки, Аза не спеша направилась к выходу. Анна натолкнулась на нее в дверях.

– Ой, простите, – она ринулась прямо к Ориону, но, увидав его застывшее лицо, удивленно оглянулась на силуэт женщины, растворившийся за стеклянной стеной.

– Кто это? – беспокойно осведомилась Анна.

– Аза, супруга Филиппа Алексеевича, – отозвался Орион.

– Она тебе что-то сказала? Почему ты на нее уставился?

– Не знаю, – он стряхнул с себя оцепенение. – Кажется, я о чем-то забыл. У меня с утра в голове сплошная чехарда.

Анна решительно отвела его к проекционному экрану, изображавшему окно с видами живой природы, и заглянула в лицо.

– Орион, тебе нужно как следует отдохнуть. Сегодня я беру Тамару на себя.

– Тебе тяжело с ней общаться, ты сама мне говорила.

– Ничего, переживу.

– Я должен выяснить, почему Стас обнаружил ее комнату открытой. Я прекрасно помню, как заблокировал замок, – не унимался Орион.

– Успокойся. Она же сказала – ходила гулять. А открыть дверь она могла случайно. Помнишь, как она играла кнопочками у тебя на терминале? Я ее поспрашиваю, где она гуляла на этот раз, а ты отдыхай, – Анна покосилась на секретаршу, занятую перекладыванием папок на столе, быстро поднялась на цыпочки и коснулась губами его щеки. – Я ведь тоже хочу, быть нужной тебе, добавила она шепотом.

Из кабинета появился осунувшийся Филипп, у него из-за спины выскочила Тамара.

– А мне вот что дали! – она продемонстрировала Анне темный камень с одной отполированной поверхностью и набор игл для выжигания. Девушка узнала этот набор: сколько раз она видел его на столе отца!

– Ну как, отвести тебя в твою комнату?

– Пошли, – Тамара уверенно зашагала вперед.

– Тебе теперь не страшно в лаборатории? – спросила Анна, когда обе покинули кабинет.

– Нет. Я видела место страшнее. Я теперь знаю, почему Глеб не боится того, чего боюсь я.

– И почему?

– Глеб знает, где настоящий страх. И я узнала.

Анна пригляделась к девочке. В тоне ее появились отчетливые взрослые нотки.

– И где же страх?

– Везде, где думают очень плохо. Я видела. Страх там, – она ткнула указательным пальцем в пол и вдруг прошептала. – Анна, я так хочу, чтобы Глеб поскорее пришел! Я засыпаю и вижу страх здесь, рядом с нами. Это очень большой и страшный страх.

– Не бойся, Тома. На базе много мужчин, они не испугаются. Они нас спасут от страха.

Тамара совсем не по-детски устало улыбнулась.

– У тебя есть только один мужчина. Обопрись на него. Его цветок оживил твой цветок.

Глава 21

Друг

– Черныш, нет, ты останешься здесь, – тихо сказал Глеб. – Жди меня, приятель. Я вернусь и позову тебя. Жди, Черныш!

Пес заскулил и отполз в кусты, где осталась сумка.

– Молодец. Жди.

Глеб медленно, пригибаясь к земле, двинулся вдоль высокой двухслойной сетки, обозначавшей зону объекта. Защита была рассчитана безошибочно. Протянутые перед колючей проволокой провода под напряжением предназначались для животных, а второй слой безусловно служил сигнализацией. Дотронься до ограды, и наряд охраны немедленно выследит нарушителя. Деревья вокруг были тщательно вырублены, и первая идея Глеба сигануть через препятствие с ветвей сосны оказалась нереализуемой. Зато появилась другая. Глеб повертел в руке свой посох, прикинул высоту и пощупал многострадальное колено. Кости успешно срослись, и хотя нога еще ныла при большой нагрузке на суставы, можно было рискнуть.

Он выбрал место поравнее, перехватил посох на манер спортивного шеста, закрыл глаза и четко, до деталей представил предстоящий перелет: место упора, угол дуги, момент отрыва. Несколько раз глубоко вздохнул, собрался и сделал рывок.

Короткий разбег и мощный толчок.

От удара о землю из глаз посыпались искры.

Нормальные люди падают на маты, – подумал он весело, когда в ушах перестало звенеть.

Поднялся на ноги. Прислушался. Тишина в лесу и тишина в окружающем пространстве внушали надежду, что проникновение осталось незамеченным. Предположив, что базу охраняют не только электронными средствами, Глеб лег на мокрую землю и ужом пополз к сердцу запретной зоны.

Лесная полоса скоро оборвалась, и началось поле, в центре которого в полукилометре от опушки виднелась крыша низкого здания без признаков окон и дверей. В стороне ближе к зарослям, где затаился Глеб, стояли два небольших одноэтажных дома, предназначенные для внешней охраны. При свете дня нечего было и думать, чтобы подобраться к лаборатории. Глеб устроился в тени молодого ельника и приготовился дожидаться ночи.

___________________

Орион никогда не знал снов. И этот – первый в жизни сон – был солнечным и приятным. Он видел Анну, Тамару и других людей, которых не запомнил, видел чистое безоблачное небо и прекрасные неземные дома. Он чувствовал, что улыбается, слышал тихие мелодичные звуки голосов.

Пробуждение состоялось внезапно. Кто-то стоял над кроватью – бестелесный неподвижный призрак.

– Тамара? – он сел и нащупал выключатель. Вспыхнул электрический свет. Как ты открыла дверь?

– Как ты учил, – она показала магнитную карточку. – Орион, помоги Глебу войти.

– Куда войти? – обычно он просыпался моментально, чуть только открывал глаза. На сей раз приятные грезы продолжали витать где-то поблизости, а сознание с трудом воспринимало действительность.

– Куда Глеб должен войти? – переспросил Орион, справившись, наконец, с дурманящей дремотой.

– Сюда. Он там, наверху.

Орион вскочил, не сразу попал в штанины брюк и долго перестегивал пуговицы на рубашке. По привычке подхватив галстук, он приложил его к вороту, но, чертыхнувшись про себя, отбросил на кровать. Девочка дипломатично изучала стул.

– Глеб хороший, – заговорила она, стоило только Ориону подумать, под каким видом ему встречать незваного гостя. – Вы обязательно подружитесь!

Два часа ночи. Лифт с громким шипением открылся, и Орион невольно оглянулся по сторонам. Тусклый свет и пустота. Тамара первой вбежала в кабину.

Внешний выход из здания базы охранялся с особой тщательностью. Доступ сюда имели всего несколько сотрудников, в их числе находился и Орион. Он настоятельно попросил девочку остаться в помещении, а сам уверенно чиркнул магнитным ключом и ввел код. Ворота медленно поползли в разные стороны...

Скрежет за стеной Глеб скорее почувствовал, чем услышал. Он целый час ломал голову, как вскрыть хитрый замок и не поднять всю базу по тревоге, и вдруг "сим-сим" распахнулась, будто по велению волшебной палочки. В черном проеме появился силуэт человека. Глеб моментально узнал эту статную высокую фигуру с прилизанной прической на голове. Он поборол естественное желание расквитаться немедленно, и прижался к стене. Тамара была совсем рядом. Ее присутствие стало едва ли ни вещественным.

– Я знаю, что ты здесь, Глеб, – послышался приглушенный голос. – Отзовись. Я один. Охраны нет.

Парень оказался в легком замешательстве: чего он никак не ждал от похитителя, так это искреннего шага навстречу.

– Глеб, со мной только Тамара, – продолжали из темноты.

Мысль о том, что девочку держат заложницей, вспыхнула и погасла перед внутренним знанием: она свободна и ждет его тут, возле ворот.

Тень отделилась от стены. Орион облегченно вздохнул.

– Где Анна? – глухо спросил Глеб.

– В лаборатории. С ней все в порядке... Ты нужен нам, Глеб.

Орион опасался, что человек воспримет ситуацию как хитро расставленную ловушку, и поспешно продолжал.

– Я спрячу тебя на базе, никто не узнает, что ты здесь!

Ночь укрывала таинственного гостя, но Орион чувствовал, что его изучают.

Что мне еще ему сказать? – в отчаянии подумал он. – Какие слова нужны, чтобы рассеять подозрительность? Да кто вообще после всего происшедшего способен поверить на слово?

Глеб внимательно рассматривал собеседника. Перед ним был молодой человек с ярким "теплом" внутри. "Тепло" не просто лилось, оно пылало, взывало к встречному "теплу" и рвалось ввысь, как юный весенний цветок к солнцу.

– Не ищи слова, парень. Я смотрю в тебя. И я тебе верю.

Глеб неспеша зашел за порог. Ворота сию секунду замкнулись, свежий дух весенней ночи сгинул, придавленный пошленьким шелестом кондиционеров, и тьма стерла тени и силуэты. Но остался горячий радостный взгляд.

– Глебушка! – Тамара кинулась в его объятия.

Глеб подхватил ее на руки. Ему показалось, что она неуловимо повзрослела. Кошачье зрение могло исказить облик, но в какой-то миг он понял, что смотрит сейчас не глазами, а тем огромным, что скрывалось внутри и пока не имело имени.

Он ничего не сказал, просто нежно обнял девочку и открылся для нее всем существом.

Орион как ни старался переключиться на ночное видение, результата не добился. За истекшие сутки он перестал узнавать свой организм и быстро смирился с беспричинной потерей многих необходимых функций. Потеря не казалась фатальной на фоне одного единственного приобретения – распахнутой для него нежной любящей души Анны.

– Эй, не ломай глаза, – насмешливо сказали из темноты. – У вас тут разве нет освещения?

Орион опомнился и поспешно нашел панель управления. Дежурные лампы над входом замерцали рыжими разводами.

– Ой, Глеб, какой ты смешной! – Тамара всплеснула руками.

Парень провел ладонью по лицу, где основательно прижилась черная жесткая борода, и смущенно пожал плечами.

– Так получилось. Тебе нравится?

– Не-а.

Орион решил, что пора вмешаться.

– В моей комнате приведешь себя в порядок, – сказал он. – Там поговорим.

– Это Орион, – гордо представила его Тамара.

Парень хмыкнул, мол, ну и имечко, и протянул руку.

– Глеб. Привет, братишка.

Орион не ожидал, что общение с новым знакомым окажется настолько простым. Он готовился к долгому осторожному разговору, где придется взвешивать каждое слово, а получилась обычная дружеская беседа без тени подозрений, хитростей и сделанных масок на лице.

Глеб не скрывал, что идея подыграть Филиппу и с помощью Тамары создать новых индивидов ему не по душе.

– Но почему? – не выдержал Орион после третьей попытки представить обозримое будущее в ярких красках, как это делала Анна.

Реплика получилась довольно громкой, и оба дружно обернулись на девочку. Она сладко спала на кровати Ориона под мягким ворсистым пледом.

– Почему? – уже шепотом повторил молодой человек.

– Тебе ведь это тоже не импонирует. Что-то не так... Или я просто чертовски устал.

– Извини, я не подумал, – смутился Орион. – Там ванная комната, прими душ, а я пока найду тебе одежду, – и на вопросительный взгляд уточнил. – Ты собираешься ходить по лаборатории в таком виде?

– Да меня в любом виде засекут!

– Ничего подобного. Доверься мне, – Орион хитро подмигнул.

Глеб с удовольствием смыл с себя грязь и без сожаления сбрил бороду. Заросли на лице Тамаре не нравились, значит и следа от них не останется.

Орион принес чистую рубашку, белье и черные классические брюки.

– Я ж в этом утону! – Глеб придирчиво оглядел товарища. Молодой человек был на полголовы выше него.

– Закатаешь рукава, – безапелляционно отрезал тот. – Я постелил тебе на диване. Обычно база просыпается в семь утра. У тебя есть полтора часа.

Глеб тихо засмеялся.

– Эй, братишка, и ты все еще считаешь себя индивидом?

Орион изумленно поднял глаза. Ему казалось, что эту тему уже закрыли.

– Дай-ка мне руку, – продолжая посмеиваться, сказал Глеб и прежде, чем тот успел возразить, полосонул по его пальцу лезвием опасной бритвы.

– Зачем? – Орион отшатнулся.

Из пореза проступила алая жидкость. Он поспешно стер ее ладонью. Сейчас появится бело-желтая масса, загустеет и ранка закроется... Он недоуменно смотрел на палец. Алая кровь вяло проступала из поврежденных капилляров.

– Другим способам убеждения ты сопротивлялся, как бык, – Глеб положил бритву на место.

– Как?... Что это? Как?! Глеб, я не ходил по земле, я не вступал в бой, я не был в огне...

– Зато огонь вспыхнул внутри тебя, парень. Успокойся. Это должно было рано или поздно произойти. Хотя с тобой, пожалуй, это произошло так рано, что ты сам не заметил – когда.

Орион посмотрел на разбитое накануне зеркало, на порезанный палец и проронил.

– Зато Стас заметил.

– Тебе крупно повезло, – Глеб сжал его плечо. – Тебя встретил человек.

___________________

Филипп ликовал. Девчонка нарисует процессоры для новых индивидов! Каким образом? Вопрос больше не имел значения. Даже создание Ориона не вызвало у него столь бурных чувств. Это будут его индивиды, его жрецы, подвластные только ему – доктору Жулавскому. Стас привел несколько бледных возражений и, сказавшись уставшим, ушел. Впрочем одна реплика запала-таки в голову Филиппа. "Свободным человеком управлять невозможно. Мы все зависимы: от государства, от финансовых передряг, от всеобщего мнения, от нищеты и от благополучия. А индивид умен, силен и первозданно чист. Он априорно свободный человек".

– Пусть думает, как ему нравится, – Филипп бубнил себе под нос эту фразу уже десяток раз подряд. – Пусть думает, как ему нравится. Пусть думает...

Руки тем временем продолжали трудиться сами по себе. На тонкие стенки трафарета ложился один слой глины за другим.

– Пусть думает, как ему нравится...

В ход пошел графит. Черные угольные слои криво опускались на мокрую бурую глину.

– Пусть думает...

Текли минуты и часы. Два новых саркофага, зажатые в объятиях пластика, стояли вдоль стены. Филипп работал, как автомат.

– У меня будут новые и старые индивиды... – доктор Жулавский "сменил пластинку". – Старые индивиды... Новые индивиды... Пусть рисует, а у меня будут старые индивиды...

Крошечное подсобное помещение основной лаборатории едва-едва вмещало в себя гений доктора Жулавского. Пот градом тек по бледному лицу. Исступленный взор упирался в пустоту. А руки работали, как отлаженный механизм.

И лишь когда три кристалла-процессора с плеском упали в воду, Филипп пришел в себя. Творение стояло перед ним в виде трех новых наглухо закрытых капсул.

"Отец никогда бы не смог добиться такого прогресса, – с гордостью подумал доктор Жулавский. – А я могу. Я усовершенствовал технологию! И я достиг цели!"

Он подошел к столу и зачерпнул из ящика горсть плотных пробирок. В каждой из них плавал кристалл с одним и тем же рисунком. Филипп рассмеялся и высыпал "процессоры" назад.

– А вот это, дружище Стас, мой маленький секрет! И только мой.

Он накрыл новые саркофаги пластиковыми чехлами, любовно погладил их и вышел в соседнее помещение, плотно закрыв за собой дверь. Щелкнул невидимый кодовый замок, и дверь слилась с серым полотном стенного покрытия. Четыре капсулы стояли посередине лаборатории.

"Скоро, – подумал Филипп, но не испытал прежней радости. – Девчонка твердила, что им будет больно... Может быть тут и кроется ошибка, но в новых нет! – он оглянулся на стену, за которой пряталась его единоличная тайна. Отрицательный результат, лучший результат!"

6:28. Дежурный уже положил диски с записями истекших суток в ячейку курьерской системы. Филипп достал их из приемника, уселся за стол и лениво запустил программу анализа данных. Никаких грандиозных событий вчера не произошло. Запущена в эксплуатацию опытная партия клерков, партии No04 и No06 успешно прошли тестирование. Получены материалы для десяти новых Продуктов.

– А это еще что? – Филипп спешно остановил прокрутку и вручную вернул страницу.

Система контроля перемещений персонала зафиксировала использование магнитной карты в замке главного внешнего выхода. Строчка была особо выделена, как наиболее важная в списке. Доктор Жулавский взглянул на номер карты и посерел.

– Стервец!

Рука зависла над коммутатором, покачалась в воздухе и вернулась на стол. Филипп недобро усмехнулся.

___________________

Когда Глеб засыпал, Орион сидел за компьютером и сосредоточенно работал. Через час картина не изменилась.

– Эй, братишка, проблемы?

Орион встрепенулся.

– И да, и нет, – он устало поднялся.

– Тогда начни с "нет".

Перед Глебом на стул опустились две пластиковые карточки. Он бросил взгляд на документы и застыл.

– Официальный пропуск в бюрократическое общество. Твой и для Тамары, сказал Орион. – Сделано чисто, не беспокойся. Доступ в инфосеть у меня вполне законный, остальное – ерунда.

– А имя откуда ты взял? – Глеб поднес к глазам стандартную карту с впаянными кодами и всего тремя словами, начертанными по-человечески: "Глеб Борисович Потемкин".

– Из твоего рассказа о Борисе Сергеевиче. Ведь он вполне тебе отец, неуверенно улыбнулся Орион. – Я нашел его в базах данных и вписал тебя и Тамару. Я правильно поступил?

Вместо ответа, Глеб вскочил и крепко обнял друга.

На второй карточке чернели буквы "Тамара Борисовна Потемкина".

У Ориона стало легко на душе. Не то чтобы он сомневался в своем решении. Искренняя радость Глеба была для него дороже всяких похвал.

– Эти ты спрячь, – посоветовал Орион. – А здесь нужна вот такая... – он приколол на рубашку товарища бадж с тем же именем, но уже с приставкой "доктор". – У нас недавно произошло неприятное происшествие, погибли два человека. Пусть считают, что ты прибыл на замену. Держись подле меня и пока помалкивай.

– Понял! А что у тебя не получилось?

– Я забыл вовремя уничтожить запись об открытии центрального входа. В шесть утра она была скопирована на диск и теперь лежит на столе Филиппа. А в его компьютер я попасть не могу.

– Почему же? Ты только что вскрыл государственную базу личных кодов!

– Компьютер Филиппа не подключен в сеть, – поморщился Орион.

Завтрак в столовой для сотрудников поначалу показался Глебу плохой затеей. Но случайные взгляды на его персоне не останавливались, и парень понял, почему Орион так уверенно утверждал, что появление нового человека никто не заметит. Люди здесь не интересовались окружающей остановкой. В одиночку, или небольшими – два-три человека – группами, они сидели за столиками, и лишь изредка переговаривались. Тамара уплетала фруктовый салат за обе щеки, поглядывала на Глеба и хихикала.

– Тут так странно, правда? – проглотив очередную ложку, сказала она. – И очень смешно. Мы невидимки! Я целый день играла в невидимку!

– Смешно, да не смешно, – Глеб еще раз окинул взглядом столовую. – Легко быть невидимкой, если вокруг сидят слепцы.

Орион задумчиво теребил палец, на котором еще виднелся след "единственного способа убеждения".

– Почему он меня до сих пор не вызвал? – пробормотал он.

– Не заметил, надеюсь, – подсказал Глеб.

– Ты не знаешь Филиппа, – Орион вздохнул. – Каждое утро он скрупулезно просматривает диски.

– Он так рано встает?

– Нет. Поздно ложится. Обычно он засиживается в кабинете до утра, а потом до обеда отсыпается.

– Филипп плохо думает, – вставила Тамара и потянулась за соком.

И Глеб, и Орион уловили в привычном для речи девочки слове совершенно непривычный смысл.

– Тома, ты сказала "плохо"? – переспросил Орион.

– Ну не плохо, а плохо! – она поочередно посмотрела на мужчин. – Его голова работает неправильно... Не понимаете?

– Напротив, сестричка, – улыбнулся Глеб. – Ты четко излагаешь свои мысли.

– А я стала по-взрослому думать. Это трудно, но я хочу быть как ты. Чтобы земля разрешила мне стать взрослой. И я буду думать... Глеб, ты меня научишь правильно... размышлять?

– Обязательно!

Несколько сотрудников завернули в столовую и направились к раздаточной стойке, один остался в дверях, внимательно высматривая кого-то в зале. Глеб, не поднимая головы, следил за вошедшим.

– Это не Филипп Жулавский, случайно? – тихо спросил он.

Орион напрягся, почувствовав, как холодный взгляд буравит его затылок.

– Увы. Случайно – он.

Филипп увидал индивида и двинулся к нему. Ярость красными пятнами сверкала на белых щеках.

– Орион! – доктор Жулавский навис над помощником. – Живо в мой кабинет!

Молодой человек медленно поднялся. Дрогнула мышца на шее Глеба. Тамара осторожно отставила пустой стакан.

– А это кто? – Филипп впился взглядом в новое лицо. – Та-ак. Ты у кого работаешь?

– Я ввожу доктора Потемкина в курс дела по просьбе Стаса, – встрял Орион. – Он прибыл сегодня в 7:00 и будет выполнять работу в блоке No 6 вместо трагически погибшего доктора Зайцева.

Привычный чеканный темп ответа свое дело сделал: подозрительность частично съехала с физиономии Филиппа. Он покачался на каблуках, но упрямство не позволило изменить тональность разговора.

– Я тебя не спрашивал! Оба идите за мной!

Деваться было некуда. Тамара, хотя к ней распоряжение не относилось, быстро нагнала Глеба и уверенно зашагала рядом с ним.

В кабинете Филипп грозно водрузился за свой стол.

– Что ты делал ночью в "мертвой зоне"? – прогремел вопрос. – И почему Стас не поставил меня в известность о новом сотруднике?

– Вероятно, он не успел вам сообщить. Я встретил господина Потемкина утром, – выдал Орион первое, что пришло на ум, а сам лихорадочно соображал, как будет выкручиваться, когда в кабинет явится первый помощник доктора Жулавского.

Оставалось надеяться, что Стас догадается, кто такой "господин Потемкин", и поддержит маленький спектакль.

Глеб, изображая полное равнодушие к происходящему, скроил на лице отсутствующую мину.

– Меня не интересует, где ты был утром! Что ты в 2:15 делал у ворот, черт тебя дери? – в голосе Филиппа появились ноты неприкрытой жестокости.

– Он водил меня гулять, – вдруг вступилась Тамара. – Я хотела гулять. Орион отвел меня на улицу, и мы играли в кошек.

Филипп поперхнулся. Девочка хлопала синими невинными глазками.

– Хочешь, мы с тобой тоже поиграем в кошек, – продолжала она. – Выключи свет, и я буду кошкой. А ты меня ищи, давай?

– В другой раз, детка, – Филипп выжал из себя улыбку, не замечая, как Орион кусает губы, чтобы сохранить внешнюю серьезность.

Накал страстей в кабинете потух.

– Доктор Жулавский, я могу идти? – тоном деловитой неотложности спросил Глеб.

– Вали, работай, – махнул рукой Филипп.

Еще немного, и он отдал бы тоже распоряжение и Ориону, но тут дверь открылась, и Анна поспешно вошла к брату.

– Привет, – походя объявила она. – Фил, ты не вызывал Стаса? Его нигде не видели, из комнаты он не отвечает. Я не... – и тут ее взгляд натолкнулся на "доктора Потемкина". – Глеб?!

Имя сорвалось вопреки воле. Анна замерла, сообразив, что сделала несусветную глупость.

– Кто? Погоди-ка, откуда ты его знаешь? – Филипп привстал. Удивление, смешанное с тревогой, медленно перерастало в очевидный вывод: его ловко водили за нос. – Орион! Ты... – он уставился на Глеба. – Это тот самый?! Да я тебя деактивирую, паршивец! Ты меня уверял, что этого супермена убили, а труп сожгли! Какого черта этот "труп" шляется у меня на базе?!

У Анны был такой жалкий вид, что Глеб поспешил перейти в наступление.

– Сделать из меня "труп" не так-то просто, – он уверенно шагнул к доктору Жулавскому. – Я решил, что вам понадобится моя помощь, раз вы взялись продолжать дело моего создателя.

Глеб покосился на Ориона.

Что ты делаешь?! – было написано на его лице.

Все нормально, угомонись, – ответил взгляд Глеба.

И он продолжал вслух.

– Я последний индивид Алексея Жулавского. Я знаю, вы стремитесь сохранить знания людей и передать их новым поколениям. Я готов играть на вашей стороне.

Тамара зашебуршилась возле кресла. Смеяться нельзя, но ей было так весело!

Филипп вытаращил глаза.

– Ты... ты Анубис! Я был прав! Все боги Египта!... Я должен подумать. Всё. Всё. Я должен подумать... Он воссоздавал богов Египта! Светлый Сириус, звезда Исиды! Следующей будет Исида! ... Тамара, ты помнишь сказку, которую я тебе рассказал? Ты помнишь?

Девочка поднялась в полный рост и торжественно кивнула.

– Я помню.

– Нарисуй Исиду. Умоляю, нарисуй Исиду!

– Я нарисую.

Тамара гордо проследовала к выходу и дернула за руку Анну, мол, идем отсюда.

Оказавшись в приемной, девочка бухнулась на ковер и рассмеялась.

– Как там было весело! Ой, Анна! Как там весело! Там все вверх тормашками!

– Томочка, ради бога, тише! Прошу тебя.

Глухо хлопнула дверь. Глеб прислонился к стене, всеми силами сдерживая хохот. Орион закрыл рукой лицо. Анна смотрела на мужчин, на пищащую от смеха девочку, и чувствовала себя последней дурой.

– Да что с вами такое? – взмолилась она. – Глеб, откуда ты?

– Из бездны Анубиса, вероятно, – парень вытер рукавом влажные от смеха глаза. – Грешно смеяться над больными, но в такое дерь... простите... я еще не попадал. Анна, ты не говорила, что у Филиппа не в порядке с головой.

– Это у вас обоих не в порядке с головами! – воскликнула девушка. – Зачем ты ему наплел про индивидов? А ты что молчал, Орион? Да прекратите хохотать!

– Анна, извини, – выговорил Орион. – Кажется, мы бодро прошли по лезвию ножа.

Анна догадалась, что странное веселье друзей всего лишь маленькая разрядка по завершении щекотливой ситуации, к которой она тоже невольно приложила руку, вернее – язык.

– Тома, – Глеб поднял девочку с пола. – Как это ты научилась хитрить?

Тамара переминулась с ноги на ногу.

– Филипп думал очень плохо, и я испугалась. Я решила, что если Филипп думает так неправильно, а я тоже буду говорить неправильно, то тогда всё получится правильно.

Лица Глеба и Ориона изумленно вытянулись. Девочка сознательно использовала самый сложный для понимания силлогизм.

Уставившись в пол, она тихо продолжала:

– Я не буду рисовать ему Исиду.

– Тома, ты же сказала... – опешила Анна.

– Я не умею рисовать. Я вижу портрет, но нарисовать не получается... пока, – она подняла глаза. – Ты опять думаешь про маму, да? Пойми, я и она – совсем разные. Она мне не мама. А тебе – мама. Будь, как она, и ты нарисуешь! Скоро там, – она показала рукой на кабинет, – встанут те, кого нарисовал компутер. Им будет плохо. И земле будет плохо.

– Тома, мы можем им помочь? – задержав дыхание, спросил Орион.

– Земля поможет, если захочет. Я землю очень просила.

– Когда они встанут? – Глеб смотрел на закрытую дверь.

– Скоро. Мы услышим, Глеб. Мы их встретим! Их обязательно нужно встречать.

– Стас этого не знал, а меня встретил, – тихо сказал Орион.

Анна спохватилась.

– А где Стас? Меня беспокоит его отсутствие.

Орион ощутил острое прикосновение тревоги.

– Я схожу к нему, – медленно сказал он. – Подождите здесь.

Кодовый замок с удовлетворенным писком выплюнул магнитный ключ. Дверь приоткрылась.

– Стас, – неуверенно позвал Орион в темноту. – Стас, ты здесь?

Ответа не было.

Он включил свет.

На кровати под одеялом покоился человек. Белобрысый ежик на голове принадлежал, безусловно, первому помощнику доктора Жулавского. Но лицо! Орион в первый момент едва не отпрянул. Опухшее посиневшее лицо с оплывшими щеками и черными впадинами вокруг закрытых глаз походило на жуткую маску мифического чудовища.

– Стас, что с тобой? Стас! – молодой человек в ужасе наклонился над постелью.

Губы шевельнулись, из горла вырвалось шипение.

Орион опустился на колени и взял отекшую кисть. Пульс едва прощупывался.

– Стас! Что это? Стас, прошу тебя!... – он сжал его руку, будто это могло удержать неумолимо утекающую из тела жизнь.

Веки задрожали. Сквозь ресницы просочился мутный взгляд. Уголки губ чуть-чуть растянулись, рот приоткрылся, хрип превратился в подобие голоса, и Орион разобрал: "Прости... я не успел..."

– Стас, нет! Подожди, я вызову врачей!

Голова едва заметно качнулась.

– Поздно, мой друг, – Стас вложил в слова последние силы. – Ты свободный человек. Живи... и люби...

Между веками застыла белесая ледяная полоска.

– Стас! Так нельзя, Стас! Стас, останься... – выкрикнул Орион.

Тишина. Струя тепла скользнула по щеке и исчезла во тьме.

Непоправимое обрушилось, согнуло, скомкало мысли и дыхание. Из груди просочился глухой протяжный стон. Орион зажмурился. Горячая капля упала на простыню и расплылась крошечным влажным пятном.

Ярко горел искусственный свет. Настольные часы с циферблатом тонко просигналили начало нового часа, и минутная стрелка поползла на новый круг.

– Он ушел, Орион, – послышался за спиной голос Глеба. – Его тепло ушло в землю.

– Почему?... Почему он? Он был лучше всех, он был...

Речь смешалась с беззвучным рыданием.

Глеб опустил ладонь на холодное лицо умершего и медленно закрыл остекленевшие глаза.

– Орион. Пойдем. Ты сделал все, что мог.

– Я ничего не сделал, – прошептал тот, не двинувшись.

– Ты его проводил. Человек не должен рождаться в одиночестве, и не должен в одиночестве умирать. Идем отсюда, сообщим медикам. Идем, Орион.

Глеб потормошил его за плечо. Молодой человек тяжело поднялся и, автоматически переставляя ноги, вышел в пустой коридор.