Текст книги "Секретарша для босса (СИ)"
Автор книги: Ирина Кириленко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)
ГЛАВА 23.
Воскресенье Маша начала с очень раннего пробуждения. Вчера перед сном она качественно «накрутила» себя и была серьёзно обеспокоена никак не спадающей температурой босса.
По себе она знала, что три дня усердной «отлёжки» и интенсивная обработка гланд полосканием и люголем, на четвёртый день болезни уже полностью поднимают пациента на ноги. Остаётся лишь ещё день-два пребывания дома в щадящем режиме, и всё, ты полностью здоров.
Но с Дмитрием Олеговичем сценарий болезни протекал, кажется, иначе, и девушка корила себя за то, что сразу не обратилась к доктору. Она боялась, что своим таким уверенным «псевдо-лечением» загнала ангину глубже и что мужчине, по её, Машиной, вине грозят серьёзные осложнения.
Сразу же с утра Мария Валентиновна запланировала дотошно прослушать грудь и дыхание босса, чтобы исключить бронхит или, не дай, Бог, воспаление лёгких, а в понедельник обязательно отправит того к врачу!
Она довольно приблизительно себе представляла, как будет «прослушивать» Дмитрия Олеговича и каким образом сможет проанализировать результаты, но ей, почему-то казалось, что, если есть какие-то хрипы, она их непременно услышит.
Сначала, правда, она себя утешала, что при бронхите, обязательно должен быть кашель. Но потом, ей в голову пришла невесёлая мысль, что воспаление могло сразу опуститься к лёгким, минуя бронхи. И тогда кашель вовсе необязателен.
До самого пробуждения Дмитрия Олеговича, девушка копалась и перечитывала пугающую информацию по пневмонии в интернете, так что, к моменту, когда из спальни послышалось весёлое: «Маруся, ты где?», Мария Валентиновна уже была на грани истерики.
Размазывая слёзы по щекам она ворвалась в комнату и с криком: «Я Вас, кажется, убила!» и бросилась на грудь «умирающему» боссу.
Тот с радостью прижал девушку к себе, недоумённо размышляя, что такое страшное могло её так расстроить за ночь и попытался, как мог, её успокоить.
– Машк, ты чего? – бормотал Дмитрий Олегович, прижимая к груди вздрагивающее всхлипами тело, – что случилось, малыш? Что тебя напугало?
– Ваша… пневмония, – икая и продолжая безутешно рыдать, выдавила из себя девушка, – Ваша температура – моя вина! Надо было Вам сразу скорую вызвать!!!
– Да нет у меня больше никакой температуры! И горло совсем не болит! Смотри, я прекрасно себя чувствую, – мужчина натужно покашлял, демонстрируя, как он убедительно здоров.
Мария ещё пару раз всхлипнула, а потом жалобно, но, стараясь вернуть в голос компетентность, спокойствие и приказной тон, пообещала:
– После завтрака я обязательно Вас прослушаю… можно?
– Да слушай, хоть целый день, девочка, – босс обрадовался, что его «сиделка» начала успокаиваться, – Моя грудь – в полном твоём распоряжении!
Чтоб окончательно привести девушку в уравновешенное состояние, Дмитрий Олегович, первым делом, терпеливо измерил температуру и радостно продемонстрировал Маше утешительные тридцать шесть и шесть.
– Вот видишь, Машунь! Ты меня вылечила! Я совершенно здоров! Спасибо тебе огромное!
Мария Валентиновна с сомнением изучила термометр и потребовала, чтобы в течение дня босс, всё равно, слушался её указаний и продолжал вести себя, как больной. А именно: чтобы ел с аппетитом, полоскал и мазал, и с постели чтоб не вставал и не нервничал.
Дмитрий Олегович пообещал ей, что всё так и будет и отправился заниматься утренним туалетом…
***
Завтракали они довольно необычно: Дмитрий Олегович возбуждённо балагурил и шутил, пытаясь окончательно поправить Машино «разболтавшееся» настроение, а Мария Валентиновна была угрюма и каждый раз вскакивала, и щупала лоб босса, стоило тому только сделать какое-нибудь резкое движение.
Когда с едой было покончено, Маша, как и собиралась, попыталась прослушать бронхи и лёгкие босса. Для этого она усадила его на высокую табуретку, заставила снять футболку и очень долго и дотошно, перемежая свои действия приказом «дышите – не дышите», усердно прижималась ухом сначала к спине босса, а потом и к его груди.
От второй половины такого «осмотра», мужчина заметно напрягся и сильно занервничал. Он начал прерывисто дышать, задерживать выдох и сжал зубы до скрипа. Такая необычная реакция Марию Валентиновну напугала и нагнала в её голову страшных мыслей о том, что, всё же, босс при смерти и держится, бедный, из последних сил.
В конце концов, у Дмитрия Олеговича сдали нервы и он, заключив взволнованную девушку в крепкие объятья, впился ей в губы горячим страстным поцелуем. Маша от неожиданности сначала замерла, а потом, ведомая ураганом, сметающим какие-либо разумные мысли и поднимающим в теле горячую волну желания, обняла босса за плечи и так же страстно ответила на поцелуй…
Они целовались долго и жадно. Ни на секунду не отрываясь друг от друга и не ослабляя объятий. Руки мужчины лихорадочно блуждали по спине девушки, проникли в шортики и сжали ягодицы. Маша хрипло застонала и выгнулась, а босс, входя в раж, запустил одну руку под маечку и охватил её грудь…
Девушка вздрогнула, словно очнувшись от глубокого сна, резко отстранилась, разрывая объятия, отскочила на два шага назад и, прикрывая ладошками пылающие щёки, испугано затараторила:
– Господи, Дмитрий Олегович, что же я делаю?! Простите!!! Простите, пожалуйста!!! Не знаю, как со мной могло такое случиться?! Я правда не собиралась!!! Простите меня!!!
И, не давая ничего ответить ошеломлённому боссу, бросилась в ванную…
***
Волна нестерпимого стыда и гнева на саму себя накрыла Марию, когда она попыталась успокоиться, окатывая снова и снова лицо холодной водой. Это же стыд и позор! Тоже мне, докторша нашлась! Воспользовалась слабостью и нервной непредсказуемостью, вызванной болезнью, и набросилась на «пациента»!
А ведь он так просил, так предупреждал, что такое отношение к нему недопустимо! А у неё ещё хватило наглости тогда обидеться и его оскорбить!
Девушка лихорадочно пыталась проанализировать свои чувства: ту безграничную нежность, которую она к нему моментами испытывала, собственное умиление, когда она смотрела на него, когда он спал, ел или полоскал горло, учащённое и неровное биение своего несчастного сердечка, когда босс, смеясь, заглядывал ей в глаза или, вдруг становясь серьёзным, окидывал её своим «коронным» задумчивым взглядом…
«Ты, Машенька, влюбилась, вот что! – подвела она неутешительный итог своим размышлениям, – … КАКОЙ УЖАС!». Бедный несчастный и всеми преследуемый босс! Возможно, впервые он кому-то доверился, полагаясь на убедительные заверения, что «я к Вам – ни-ни!», а его так подло, так неожиданно подвели…
В дверь ванной послышался осторожный стук.
– Маш, выходи! Давай поговорим, девочка! Не бойся, – стараясь не напугать ещё больше свою, и без того перепуганную секретаршу, заскрёбся в двери босс, – Я прошу прощения! Сама говорила, это не я, а болезнь! Пожалуйста, выходи!... Я больше тебя не трону…
Вот так вот! Он теперь ещё и вынужден перед ней унижаться! Мария вытерла насухо лицо, отогнала, насколько смогла, свою панику, взяла себя в руки и, ведомая злостью на саму себя и такую свою внезапную подлость, открыла дверь и вышла.
– Дмитрий Олегович, – начала она решительно, – Не знаю и знать не хочу, что со мной вдруг случилось, но я ещё раз прошу прощения! Мы не могли бы с Вами… это всё… как-нибудь забыть?
Мужчина сначала виновато, а потом всё больше и больше злясь, сжал губы в одну тонкую линию и с ненавистью бросив: «Я понял! Как скажешь!», развернулся и заперся в спальне…
***
Чуть позже, в напряжённой безрадостной тишине они пообедали, потом Дмитрий Олегович ненадолго вернулся в спальню и вышел оттуда, неся термометр.
– Мария… Валентиновна, у меня – тридцать шесть и шесть, – он сунул ей в руки градусник, подтверждая свои слова, – Я полностью здоров и очень Вам благодарен! Я пока не придумал, как смогу выразить Вам свою признательность за помощь… думаю, премия сможет хоть как-то компенсировать Вам испорченные выходные, как Вы считаете?
Маша замерла статуей, пытаясь переварить уже сказанное и угадать, к чему он ведёт. Босс, не заставив её долго мучиться предположениями, тут же холодно выпалил:
– Как видите, у меня больше нет никакого повода и права задерживать Вас у себя. Вы можете сейчас собрать свои вещи и ехать домой… Ещё раз, спасибо!
Маша растерянно заглянула в его злые глаза, ища там хотя бы намёка на прежнюю их теплоту и даже нежность, но, не найдя в этой холодной пустоте ничего для себя утешительного, обречённо собрала свои вещи, переоделась и пошла к выходу.
Проводить её к двери или, хотя бы, сказать дружеское «до свидания», босс из своей запертой спальни так и не вышел…
ГЛАВА 24.
Дмитрий Олегович Рокотов второй день пребывал в пресквернейшем настроении. Он злился на себя, на Машку, на ангину и те обстоятельства, которые привели его в такую постыдную ситуацию.
Он то вспоминал, с каким пафосом и самодовольством потребовал у секретарши даже не мечтать его, такого раздутого самомнением индюка, хоть как-то «впечатлить». То перед его внутренним взором до мельчайших подробностей всплывало её рассерженное лицо и то недоумение, с которым она его заверяла, что даже не представляет, какая сила способна её заставить увидеть вдруг в нём мужчину.
Потом он мучил себя воспоминаниями о том отвращении и даже брезгливости, написанными на её перепуганном личике, когда она от него отскочила, прервав поцелуй.
«Я – похотливое чудовище! – раз за разом повторял себе Дмитрий Олегович, добивая свою самооценку, – Девчонка меня, считай, с того света вернула, носилась со мной, как с писаной торбой, а я так постыдно её отблагодарил!».
Ему не хотелось анализировать свои ощущения и чувства, под действием которых он так очевидно и даже охотно и радостно наплевал на собственные принципы – не связываться с подчинёнными. Скорее всего, это был просто страх узнать о себе что-то такое, что наполнит душу тоской и страданием, а разум вынудит зло над собой шутить и измываться…
***
Он появился в офисе в понедельник мрачным и злым. И затравленный взгляд секретарши и её нерешительное «доброе утро» радости ему отнюдь не добавили.
Он объявил Марии Валентиновне, что отныне никакого латте пить не будет и, вообще, ей больше не стоит утруждать себя «бытовым обслуживанием» босса. Пусть всё своё время и энергию направит исключительно на решение рабочих вопросов.
В течение дня он общался с секретарём исключительно посредством селектора и ужасно злился, что за время его двухдневного отсутствия на работе, накопилась масса вопросов, которые он без помощи секретарши решить был не в состоянии.
Когда время обеденного перерыва давно наступило, а Маша так и не попыталась отпроситься у него на обед, Дмитрий Олегович вышел из кабинета и очень строго и холодно распорядился:
– Никакие голодные бунты со мной не пройдут! Вы немедленно собираетесь и уходите обедать! Я ясно выразился?!
Под его гневным пристальным взглядом девушка сначала испуганно замерла, стараясь собраться с мыслями, а потом решительно выпалила:
– Только при условии, что Вы позволите накормить и Вас!
Перед глазами мужчины пронеслась картина, как она сидит у его изголовья и терпеливо кормит его из ложечки. Он скрипнул зубами, отгоняя от себя мысли, как она, бедная, вынуждена была его жалеть и, насилуя себя, о нём заботиться, а потому холодно выплюнул:
– Вы, Мария Валентиновна, мне не сиделка и не добрая мамочка. Вы – моя секретарша и только! Надеюсь, Вы, наконец, вспомните об этом!.. Я не нуждаюсь ни в чьей благотворительности!
Маша растерянно захлопала глазами, вобрала голову в плечи и покорно поплелась обедать.
***
Аппетита не было вообще. А мысль, что из-за её развязного поведения, по-сути, больной человек вынужден морить себя голодом, лишь бы держаться от неё подальше и не давать ни малейшего повода снова на себя наброситься, делала время обеда совершенно невыносимым.
Мария Валентиновна, наплевав на вполне однозначное приказание босса оставить его, бедного, в покое, всё же, взяла Дмитрию Олеговичу щедрую порцию домашней лапши с кусочками курицы, лёгкий салат и пару куриных котлет с запеканкой из вишен.
Молясь, чтоб её, хотя бы, просто «послали», а не выставили из кабинета буквально взашей, Маша решительно вошла к Рокотову и, не обращая внимания на его нерешительное бурчание и явное недовольство, расставила перед ним тарелки и вазочки.
– Дмитрий Олегович, Вы можете меня хоть как презирать и ненавидеть, но загнуться от голода я Вам не дам! – она с вызовом заглянула в его сейчас, как ей показалось, испуганные глаза.
– Я никого не презираю, – спохватился босс, – просто не хотел лишний раз обременять…
Он уставился куда-то в сторону, пряча взгляд от Марии. Для девушки этой заминки оказалось достаточно, чтоб прийти к выводу, что её, во-первых, из кабинета никто не выгонит, а во-вторых, девушка поняла, что этот раунд она выиграла, и её босс, по крайней мере, поест.
Она закончила с сервировкой, сунула ему в руки салфетку и со словами: «Я зайду позже и всё уберу», вышла за дверь…
***
– Мария Валентиновна, прошу Вас, зайдите ко мне в кабинет! – слова прозвучали жёстко и сухо, как будто, человек на том конце провода прилагал все силы, чтоб не допустить никаких, даже малейших, проявлений человеческих чувств.
Маша робко вошла в кабинет и застыла на пороге.
– Присаживайтесь, пожалуйста, – так же без эмоций произнёс её босс, – Я Вас не съем. Сложившаяся между нами ситуация требует некоторого разрешения, как Вы считаете?
– Я могу лишь ещё раз извиниться, – промямлила Маша, пряча глаза.
Мужчина отмахнулся от этой реплики, как от назойливой мухи, поскольку собирался высказаться сам, а не слушать лицемерно-испуганные речи подчинённой.
– Я принимаю Ваше предложение забыть об этом… случайном инциденте и, конечно, приложу все силы, чтоб никогда больше подобного не повторилось!
– Я тоже все силы приложу…
– Кроме того, хотел бы Вас заверить, что такое поведение я резко осуждаю и, вообще, не приемлю. Вам этого достаточно? – мужчина пытливо заглянул Маше в глаза, надеясь и страшась одновременно увидеть там облегчение.
– Да, я всё поняла, – Мария покраснела до кончиков волос, – Пожалуйста, давайте примем, как данность, что всё уже случилось и больше не будем во всём этом копаться! В конце концов, это же просто поцелуй, – девушка жалобно посмотрела на своего мучителя.
Тот нахмурился, горько хмыкнул своим мыслям и просто молча кивнул, взмахнув рукой в сторону двери, жестом давая понять, что разговор окончен и она может идти…
ГЛАВА 25.
Вторник начался в визита Горгоны. Маша только-только успела вернуться из кабинета босса, относя ему его любимый латте… «Если не хочет, пусть выльет! – думала девушка, – В конце концов, это её прямая обязанность – такая же, как и проверять почту, составлять его расписание и отвечать на звонки!».
Босс хмуро ждал, пока она поставит перед ним чашку, но ничего не сказал. Просто хмыкнул и вернулся к компьютеру.
Маша едва успела сесть на своё место, как в приёмную влетела эта фурия. Она подскочила к ошеломлённой девушке и гневно зашипела:
– Почему я должна за тобой бегать?! Если тебе удалось переспать с боссом, изволь сама явиться к кассиру за своим гонораром!
А пепельные кудряшки-змеи на голове Горгоны, вторя хозяйке, запрыгали: «Шлюха-шлюха-шлюх-х-ха»…
– Каким ещё… гонораром? – оторопела Маша.
– За тем, что ты заработала, пока за тебя в офисе пахала другая! Судя по сумме, ты прям валютная профи!
– Прекратите сейчас же меня оскорблять! – возмутилась Мария Валентиновна, догадавшись, что это та самая премия, которой босс решил «возместить» ей «испорченные выходные».
Жаркий предательский румянец залил невинные щёчки, выражая своё возмущение и Дмитрием Олеговичем, который деньгами оценил её заботу, и вульгарными предположениями этой… этой женщины!
По-своему истолковав её смущение, Кобра продолжала злобно шипеть:
– Если ты думаешь, что подобная распущенность на работе даёт тебе какие-то бонусы или заманчивые перспективы, то ты ещё тупее, чем я думала! Пакуй свои вещи, дрянь. Надолго ты здесь не задержишься!
Она подошла к двери в кабинет босса и, не дожидаясь доклада, вошла. «Шлюха-шлюха-шлюха», – запрыгали напоследок кудряшки…
***
Минут через пять после того, как Горгона уединилась с боссом в его кабинете, в приёмную, что-то напевая под нос, вошёл счастливо улыбающийся Денис Олегович. Он положил перед всё ещё окаменевшей девушкой персик, послал ей воздушный поцелуй и со словами: «Меня вызывали», нарушил интимное рандеву.
Автоматически впившись зубами в сочный фрукт, Мария Валентиновна задумалась над серьёзной и внезапно возникшей проблемой: если Агнесска решила, что они с боссом, задвинув все дела, предавались разврату несколько дней, стало быть, по коридорам уж точно поползли неприятные слухи. И что же делать?!
Маша никогда не придавала значения сплетням. В том смысле, что её саму они, кажется, никогда не касались. Во всяком случае, её скучная личная жизнь никогда не вызывала ни у кого особенного интереса, чтобы за ней следить, попутно додумывая пикантные детали.
Девушка оказалась совершенно не готова предстать перед Общественной Фемидой и, тем более, не знала, как это всё утрясти. Когда она проходила по коридорам, то замечала некоторые огоньки интереса в глазах коллег, но списывала это всё на интригующе-внезапное своё исчезновение на полтора дня.
А всё оказалось гораздо хуже. Да что там! Всё было просто ужасно! Первым порывом было выйти в коридор и заорать, что это всё неправда. Потом в голову пришла другая мысль – сейчас же помчаться к Люсьене Антоновне, аккумулятору всех сплетен, и узнать, кто и что говорит…
Как первый порыв, так и второй, пришлось подрезать на корню. В них не было смысла. Только привлечь к себе ещё больше интереса и придать новый виток сплетням.
Маша решила оставить всё, как есть – авось рассосётся. Однако новое знание сделало своё дело: девушка стала по другому оценивать тон и реакции говоривших с ней людей, додумывая ухмылки и намёки, которых, возможно, и не было.
Даже несколько фривольный, но вполне обычный для его манеры поведения, воздушный поцелуй Дениса Олеговича теперь оброс неприятным двойным толкованием.
***
Где-то через полчаса после прихода «гостей», двери кабинета распахнулись и на пороге возникла цветущая и довольная Агнесса Романовна, которую провожал сам босс, широко улыбаясь и кланяясь.
Проводив Горгону, Дмитрий Олегович обернулся к Маше. Улыбка растаяла без следа.
– Денис Олегович просил, если Вы будете так любезны и не заняты, сварить ему кофе…
Когда Маша вошла, оба мужчины сидели на диване за низким стеклянным столиком и что-то вполголоса обсуждали. При этом Старший что-то покровительственно говорил Младшему, а тот огрызался и злился.
Маша поставила по чашке кофе обоим братьям, взяла со стола босса первую, уже пустую и собиралась тихонечко удалиться, однако, её остановил раздражённый голос Дмитрия Олеговича:
– Мария… Валентиновна! Я предупреждал Вас насчёт вежливого и уважительного отношения к сотрудникам и, тем более, к администрации этой фирмы?
Девушка замерла и непонимающе уставилась на босса.
– Вы кого-то конкретного имеете в виду?
– Вы прекрасно понимаете, о ком и о чём я говорю! – вспыхнул мужчина, – Если Вы и дальше намерены продолжать вести себя, как хабалка, мы вынуждены будем с Вами распрощаться!..
У Маши на глазах заблестели слёзы обиды и унижения. Она гордо вскинула подбородок и холодно ответив: «Как Вам будет угодно!», на негнущихся ногах покинула кабинет.
***
Когда Денис Олегович вышел из кабинета брата, то взгляд его упёрся в застывшую сгорбленную фигурку на «кухоньке». Голова девушки была низко опущена, а хрупкие плечики судорожно вздрагивали. Не было сомнений, что несчастная горько плакала, забившись в углу.
Сердце мужчины дрогнуло, он прижал голову девушки к груди, предоставляя «жилетку», осторожно погладил по волосам и тихо проговорил, скорее самому себе, чем ей: «Митька может быть таким засранцем!».
– Главное, что ты у нас – Эталон! – прогремело на всю приёмную, и дверь кабинета босса громко захлопнулась.
ГЛАВА 26.
Немного успокоившись и взяв себя в руки, Маша отодвинула в сторону стопку поступивших бумаг, которые сортировала, придвинула к себе чистый лист и аккуратным почерком написала заявление об уходе.
Наверняка, её постараются заставить отработать две недели, пока найдут ей замену. Ну что ж, пусть попытаются. Собираясь на обед, девушка оставила зонтик и плащ в офисе и пошла просто «прогуляться» под дождём, чтоб заработать простуду и уйти на больничный как раз на время этой вынужденной задержки.
«Ни дня больше не смогу там просидеть! Сегодня – мой последний день в этой проклятой фирме. Началось неважно, и закончилось не фонтан… Этого и следовало ожидать», – вяло рассуждала Маша.
Тут она проработала всего ничего. Никто не будет о ней сожалеть и завтра же о ней все забудут…
А что касается этой сомнительной премии, то, если кто-то только попробует заставить Машу взять эти его поганые деньги, пусть готовится услышать о себе много нового и интересного. Включая и точные координаты, куда он может этот… гонорар себе засунуть!
Девушка бездумно бродила по улицам, не замечая времени и падающих с неба капель. Ей было холодно и мокро, но об этом она как раз не думала. Маша размышляла, будет ли выглядеть уж совсем жалко, если она передаст своё заявление боссу вместе со стопкой документов, которые надо подписать? Чтоб он не сразу на него наткнулся.
Все эти «что» да «почему» были бы для неё слишком унизительны. Ей не хотелось вступать ни в какие перепалки, что-то объяснять тому, кто не верит ни одному твоему слову, не хотелось ещё раз выслушивать, какая она базарная хамка… А больше всего девушку пугала перспектива увидеть облегчение, а, возможно, даже радость на лице начальника, когда он поймёт, что Маша уберётся из его офиса навсегда.
Пусть просто тихо подпишет, передаст в отдел кадров и всё. А завтра она позвонит Люсьене Антоновне, и скажет, что заболела. Пусть сажают в приёмную Елизавету. У неё там неплохо всё получается.
А ей, Маше, даже зарплату их не надо. Пусть подавятся. Это деньги – за унижение. Ничего хорошего они ей не принесут. Как-нибудь проживёт и без них. На «чёрный день» кое что осталось. Квартира оплачена вперёд на полгода. Всё у неё будет хорошо! Прорвёмся!
Девушка повернула назад, не разбирая дороги и шлёпая прямо по лужам. Чем хуже, тем лучше! Надо наверняка заболеть! Глупо будет прийти завтра к врачу с обычным насморком!..
Она вернулась промокшая до нитки и громко стуча зубами. Приёмная была, как ей показалось, полна народу. Все что-то кричали и доказывали друг другу. Не решаясь предстать сразу перед толпой в таком жалком виде, Маша притормозила на пороге, пытаясь разобраться, кто там и сколько их…
***
Дмитрий Олегович взглянул на часы: двадцать минут второго. Эта упрямая девчонка снова решила объявить голодовку! Он нажал кнопку селектора и грозно выпалил:
– Мария Валентиновна! Сейчас же отправляйтесь обедать!..
Ответа не последовало. Небось, дуется сидит. Конечно, из-за него такой добренький и хороший Денис Олегович не успел с ней вдоволь наобниматься и глупому братцу все кости перемыть! Он им своим появлением всю малину поломал!
– Мария Валентиновна! Возьмите и мне что-нибудь! – сделал вторую попытку мужчина, но там снова никто не ответил…
«Ну, я ей сейчас задам!!!», – Дмитрий Олегович выскочил из кабинета.
Приёмная была пуста. На столе секретарши лежала стопка бумаги и один отдельный листок. Босс подошёл, взял его… и не поверил своим глазам! Что тут, чёрт побери, происходит?! В чём дело?! Что, такая нежная, что вдруг разобиделась на замечание начальника?! Ну так не в первый же раз! И всегда всё проходило нормально. Она принимала к сведению, исправлялась…
Память услужливо подсказала, какой замороженной и далёкой девушка стала именно после того, как раз, «первого раза»… и если б не его болезнь…
Так, нужно успокоиться и размышлять логично. На обед она не пошла. Написала заявление, всё оставила и просто исчезла… Точно, не пошла – вон, и зонтик, и плащик её здесь… Куда она могла деться?
Мужчине снова вспомнилась пикантная сцена в приёмной – когда он вышел и застал обнимающуюся парочку, которая, к тому же, его поносит… Побежала жаловаться на него, такого ужасного!
Он гневно поднял трубку и набрал номер.
– Денис! Мария Валентиновна у тебя? Передай ей, что её рабочий день не закончен! И, если она намерена уйти из фирмы тихо и без скандала, то чтоб через секунду была здесь!!!... Как нету? – мужчина растерялся, – Она должна быть у тебя!...Точно!.. ДА!.. Написала заявление и пропала…
Через пару минут в приёмную входил Денис Олегович. Он внимательно посмотрел на брата, прочитал заявление, потёр переносицу.
– Может, она в отдел кадров пошла? Ну, знаешь, решила прозондировать, сколько ей ещё придётся с тобой отработать, – он с осуждением взглянул на Младшего.
– Точно! У неё там, вроде, подружка! Она ей книгу дарила, – радостно вспомнил тот и кинулся набирать отдел кадров…
Через пять минут в приёмной уже была Люсьена Антоновна и, почему-то Елизавета.
– Может, она на Вашу… ну… оплату обиделась? – робко предположила Лиза, когда стало ясно, что ни одна из выдвинутых версий не подходит.
– Какую ещё «оплату»? – взбеленился босс.
– Ту, которую Вы ей за интим-услуги через бухгалтерию провели! – осуждающе вставила Люсьена Антоновна, – весь коллектив в курсе. Бедная девочка, небось, не знает, как глаз от пола поднять.
Дама презрительно фыркнула в сторону босса и пробормотала что-то очень нелицеприятное.
– Вы что, с ума здесь все посходили??? – с отвращением воскликнул Дмитрий Олегович, – каких ещё, чёрт побери, «интим-услуг»?!!!
– Он чуть не умер, – спокойно вставил Денис, – а Маша его выхаживала…
– Да! Я просто хотел как-то выразить свою ей признательность… – растерянно продолжил босс.
– Под зад коленом по собственному, – не дал себя сбить Старший…
– Причём тут это?!
– Погодите! – перекрывая шум голосов, и призывая вернуться к делу, снова заговорила Люсьена Антоновна, – Если всё так, как Вы говорите, зачем Вы поручили своей Агнессе Романовне всех оповестить, что это – «гонорар» за интим?!
– Я-А-А?!!! ПОРУЧИ-И-ИЛ?! Вы думайте, что говорите!!!
– Она всем отделам рассказала, что Вы с Машкой переспали и денег ей дали, а она всё уходить не хотела и глаза Вам мозолила. Поэтому, мол, ей, Агнесске, такой несчастной, поручили Марию другими средствами… выжить, – язвительно вмешалась Елизавета.
– Вот это поворот! – восхищённо встрял Денис, – Что будешь делать, братец? Снова Машке втык сделаешь за то, что ещё туфли нашей любимой Агнессе Романовне не облизала?
– Вы и вправду, Дмитрий Олегович… того… очень неправы, – попыталась Люсьена Антоновна интеллигентно намекнуть боссу, что он козёл.
А Елизавета, вдруг осмелев, рявкнула на босса:
– Ваша любимая Агнесса Романовна, Дмитрий Олегович, никому здесь житья не даёт! А Вы её покрываете и всем в пример ставите! А Машу Вашу – она просто травила! И нападала по-всякому, и угрожала! Пользуется тем, что вы – пара…
– Они с Агнессой вместе Машку гнобили! Тандемом! – радостно вставил Денис, глядя на серое лицо брата, – Она нападала, а он – добивал! Вот вам и причина увольнения. Чему удивляться? Я всё правильно говорю, Дмитрий Олегович?
Босс молча стоял с землистым лицом, переводя взгляд с одного на другого. В голове метались разрозненные мысли. Волна стыда и отчаяния затопила душу. Возможно, впервые в жизни ему захотелось удавиться…
Кому он такой нужен? Чудовище! Всё, что только мог, испортил, сломал, уничтожил… Как она, бедная, только так долго его терпела? «Терпение и у неё лопнуло», – услужливо подсказал язвительный голосок внутри, напомнив про заявление.
– А где же Маша? – растерянно и как-то жалко почти прошептал он.
