Текст книги "Тебе не сбежать (СИ)"
Автор книги: Ирина Икс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
Ирина Икс
Тебе не сбежать
Глава 1
Никогда не думала, что буду бояться ходить на учебу. Я в принципе, не из робкого десятка, но тут открылись особые обстоятельства из-за которых моя жизнь в университете внезапно перевернулась с ног на голову, погребая под собой мое обычное спокойствие и выдержку.
Николас Тардашевски.
Да, прямо скрутило от злости от одного только его имени. Как оскомина на зубах.
И чего он прицепился ко мне? Вот честное слово, такое ощущение, что я снова вернулась в свою школу, в класс этак в восьмой. Ведь это же в восьмом классе, этот мерзкий шатен с гнусной улыбочкой на лице, сказал на весь класс, что я страшилище и нафиг никому не нужна.
Нет, кажется все-таки в девятом. Или все же в восьмом?
Хоть убейте, не помню.
Помню только, как я шла со школы что-то прокручивая в своей голове, и тут, почувствовала несильный толчок в плечо, чуть не упала из-за него, но все же сохранила равновесие. Развернулись, я увидела его ненавистное лицо. Причём, это именно я смотрела ему в лицо, а вот сам Тардашевски, как мне показалось пялился не на лицо а на задницу, обтянутую джинсами. На мою, естественно задницу. Причем совершенно не стесняясь….
– Чего тебе?
Это же он толкнул меня в плечо, так? После его блуждающего по мне взгляда и расфокусированным зрачкам, с голубой, как оказалось, радужкой, что-то я уже была не уверена, он казался таким невозмутимым!
Когда я задала свой вопрос, он быстро моргнул, переводя взгляд на мое лицо. Как будто постепенно приходил в себя. Его собственная физиономия стала принимать спокойный, самоуверенный и разнузданный вид плохого парня. Наконец, сказал:
– Математику….– он прочистил горло, ведь его голос был хрипловатым и непослушным. – Дай списать. Донцова.
Математику? Чего? Он издевается надо мной что ли? Как будто бы он не знает как сегодня днем, я сама схватила пару по математике, прямо на уроке. Ну, не понимаю я её! От слова, совсем! И мама и папа пытались мне объяснить все эти уравнения, интегралы и прочую лабуду. В одно ухо влетело, а в другое вылетело. Так бабушка говорит. И это так и есть, как ни печально.
Вот и сегодня, прямо на уроке математики, чительница алгебры и геометрии стыдила на весь наш класс мою безалаберность и тупость. Все одноклассники естественно, ржали. Думаю и Тардашевски тоже ржал. Это я просто не видела его, ведь он там на своей последней парте, скрылся за всеми другими, спрятался как крот, и я смутившись вообще, смотрела только в пол. В общем, не суть.
Почему он вообще, спрашивает математику у меня? Зачем?
– Ты дурак, Тардашевски? Я её сама не понимаю! Как будто ты, блин не знаешь. – проворчала себе под нос. Но думаю, парень услышал.
– Огрызаешься, Донцова? Страх потеряла совсем? – цокнул языком и прищурился. На его лице застыл наглый оскал, отчего лицо стало наоборот, симпатичней, из-за появившихся на нем ямочек на щеках.
– Отстань ты….– хмыкнула и отвернулась от недоумка, когда почувствовала как меня толкнули в сторону. Этот идиот схватил меня за талию и утащил вместе с собой в сугроб. Мы как раз проходили по дороге, которую видимо кто-то недавно чистил, и сбоку от неё находились здоровенные снежные сугробы. Вот туда и затащил меня мой одноклассник, по-идиотски гогоча и то и дело оказываясь сверху отчего все мое лицо тонуло в снежном покрывале и от этого мерзло. Я отфыркивалась от снежинок и стряхивала лица белый снег, который то и дело забивался то в уши, то в нос.
Я отбивалась от Тардашевски как могла. Но он был сильным, и то и дело придавливал меня и катал по снегу, вынуждая отфыркиваться и пытаться подняться.
Зачем он вообще, это делает? Он идиот?
– Ну, что Донцова, будешь еще обзываться, а? – в конце концов он завалил меня на спину и сам сел сверху. Как и обычно, со своей непроходящей дерзкой улыбочкой и растрепанными волосами.
– Отвали! – попыталась его скинуть, но он меня значительно сильнее. Боров.
– Извинись и я тебя отпущу. – нагло усмехнулся он. – Ну? Не слышу, Донцова!
– Придурок, Тардашевски! Отстань от меня!
Он сузил глаза и взяв снега слепил снежок, которым провел по моей щеке. Неприятно.
– Это тебе за придурка.
Я снова фыркнула и поерзала всем телом, попыталась скинуть его с себя.
– Чего тебе надо от меня, а? Я не понимаю математику, Тардашевски. Спроси у кого-то другого. – хотела его отвлечь. Очень сильно не хотелось извиняться перед ним.
Вообще, честно говоря, это совершенно не похоже на Тардашевски. Он всегда был хулиганом, и драчуном, но он же всегда дрался только с мальчишками, девочек не трогал, насколько я знаю. Так чего ко мне прикопался вдруг? Неужели такой мнительный и сильно обижается, когда его называют придурком? Ничего себе открытие, однако….
– Тебе шапку бабка что ли связала, Донцова?
Пока я прикидывала, чем отвлечь наглого мальчишку, он переключился на мою одежду. Ну да, моя семья живет скромно, по меркам этого города. Папа врач – терапевт, мама раньше была химиком на заводе, еще до сокращения. Ну и бабушка нам еще помогает.
На самом деле, помощь моей бабушки, довольно-таки не лишняя. Мама не работает уже полгода, и с её дипломом химика, что-то найти в нашем городе, довольно-таки сложно. Нужен блат и знакомства, которых у моей семьи к сожалению нет.
Из-за этого семью тянет отец. У него сложная работа, пятидневка, да еще и частые сокращения на участке. В общем, знаю что ему тяжело, но он не жалуется и молча тянет эту лямку сам. Мама, сестренка и я любим его за это.
Но деньги это ведь не главное. Самое главное, что я люблю, и папу и маму и бабушку. Очень люблю. Они обо мне заботятся.
Но сейчас, мне почему-то было стыдно признаваться этому идиоту, в том, что шапку действительно связала моя бабушка.
Почему он так говорит? Шапка выглядит довольно неплохо. Если не знать, то и не скажешь что шапка куплена не в магазине а связана своими руками.
– Не твое дело, Тардашевски! Слезь наконец, с меня. Я уже замерзла….
Мама говорит, что нельзя подолгу сидеть на холодной земле, можно что-нибудь застудить. Почему-то лежа вот так в снегу, вспомнила её слова и стала сильнее вырываться из рук одноклассника.
Но он и сам меня отпустил. Только сперва заставил извиняться.
И вот, спустя практически четыре года, я снова натыкаюсь на этого дебила тут. И не где-нибудь в универе, случайно, хотя и этот момент вызывает вопрос, ведь я уехала на учебу в Екатеринбург, а он как бы от нас не близко, и совершенно не ожидала, что и Тардашевски окажется в этом городе, вместе со мной.
Так вот, помимо этого всего, этот тип стоял на нашей грязной общажной кухне, и перед ним лежит огромная пластиковая коробка, битком набитая пирожными, а в руках была кружка с кофе.
И не брезгует же питаться в этом тараканнике. Я же знаю, что его семья обеспеченная. Неужели не смогли снять ему отдельную квартиру? Ну дела…
Вообще, Николас Тардашевски сильно изменился с момента нашей последней встречи. Стал повыше, и шире в плечах. Новая модная прическа, которая ему невероятно идет. Нет прежней небрежности и брутальности. Такой весь из себя современный деловой парень.
Прежним остались только чуть раскосые глаза, темно-синего цвета, да небольшая смуглость кожи, которая всегда выделяла его от других людей. Наверное, я и узнала-то его только по этим отличительным признакам. В остальном, Тардашевски изменился.
И хотя, я узнала этого молодого парня сразу, здороваться естественно не торопилась. Не думаю, что он меня вот так легко смог бы узнать. В школе, я была темненькая, да еще и в очках, а теперь, у меня были выкрашенные в платиновый цвет волосы, а очки заменены на линзы.
– Ну и куда ты так торопишься, Донцова? Здороваться не учили? – чуть не подпрыгнула на месте, когда сбоку раздался насмешливый голос парня. Зашла за творожком и сметанкой, чтобы позавтракать, называется, и вот наткнулась на него. Шикарно же началось мое утро.
– Привет, – буркнула под нос, и уже собралась сбежать с кухни, как почувствовала захват на своей руке. Тардашевски дернул на себя и я чуть было не впечаталась в его грудь. Смотрела сверху вниз ему прямо в лицо. Слишком уж близко мы были….
– Ты не ответила, – выдохнул практически в губы, а я шарахнулась назад. – Куда ты так торопишься?
В первую минуту решила, что сердце выскочит из груди. Так сильно оно билось внутри, что я готова поклясться в том, что оно вот вот выпрыгнет. Я его буквально слышала в ушах.
– На пару….– мои глаза были широко раскрыты, а голова кружилась от того, что я чувствовала запах Тардашевски. Натуральный мужской аромат, смешанный с дезодорантом, и кажется легкой отдушкой мятного геля для бритья. Слишком, слишком близко….
– Так она же через час. – спокойно ответил он, и я заметила что он изучает мое лицо. Слишком долго задерживает взгляд на губах, после чего опускает вниз на шею, и туда, где моя грудь упирается в его торс.
Он пялится на меня? Вот прям по-взрослому пялится!
Я толкнула его в плечо, намекая что меня бы надо уже отпустить, и Тардашевски наконец-то разжимает пальцы, небрежно отталкивая от себя. Опускает взгляд вниз и усмехается.
– Куда подевались твои очочки? Они мне нравились….
Фыркнула, нагло рассматривая Тардашевски. В самом деле, почему я должна его бояться? Мы же уже не в школе. Не будет же он снова валять меня в сугробе и называть страшилищем при всех, верно? Это не вяжется с новым образом Тардашевски.
Он стоит в спортивной футболке «Найк» с точно такими же штанами, серого цвета. Майка задирается, и я замечаю рельефный пресс. НА минуту даже задерживаю дыхание. Очень красиво…..
– Я их переросла. – нагло лгу. Я просто слышала, что бывали случаи когда у ребенка была дальнозоркость, но со временем плюс становился меньше, уравнивая зрение, и очки уже были не нужны. К сожалению, у меня наоборот, с детства был минус.
– Жаль. – говорит парень, и снова подходит ближе. – Пошли угощу пироженками, Донцова? Что-то ты худая какая-то.
Хочется хмыкнуть и послать его подальше, но однако, вид разнообразных пироженок, которые я уже давно не ела, почему-то вызывают аппетит. В самом деле, почему и нет?
«Потому что этот придурок, что-то задумал, вот почему нет, Лиза.»– говорит мне внутренний голос, и я в конце концов прислушиваюсь к нему. Мы с Тардашевски никогда не дружили. С чего бы он меня стал угощать?
Вообще, Тардашевски совершенно не похож на человека который стал бы что-то делать по доброте душевной. По-моему, этот гад и доброта вещи вообще, не совместимые. Сколько раз, от него доставалось моим одноклассникам, даже не сосчитать. Он держал в страхе, не только своих, но и другие классы тоже. Я сама становилась неоднократным свидетелем того, как Тардашевски с кем-то дрался. Его родители по-моему, уже задолбали нашего директора школы, так часто, он с ними встречался.
И вот сейчас, стоит тут такой, невозмутимый и домашний. С пироженками предлагает чай попить. Ну ну. Я же не дура. И не мазохистка. Не поведусь на провокацию.
– Не хочу. Я такое не ем…. – хмыкаю, и наконец-то отворачиваюсь от парня. Едва удерживаю себя чтобы не передумать и не согласиться. Я же люблю пироженки. Корзиночки, вообще, мои любимые.
– А что же ты ешь? – выхватывает из моей руки глазированный сырок, хмурится. Мне показалось, что в его голосе проскользнул гнев. – Эту дрянь пластилиновую, что ли?
– Не твое дело, Тардашевски.
Не была уверена, что правильно помню его фамилию, ведь после школы прошло несколько месяцев, и причем десятый и одиннадцатый класс, я заканчивала в другом городе, так что с ним мы не виделись еще больше. Больше двух лет.
– Оборзела совсем. – проворчал он, демонстративно бросая коробку с пирожными в мусорное ведро. Целую коробку! Там же около полтора килограмм! После этого прошел мимо меня, больно задев плечом, и в коридоре, наткнулся на кого-то еще. Я слышала как какой-то парень боязливо назвал его «ненормальным», видимо после того, как Тардашевски его снес.
Как-то вот так началось наше веселое общение.
Глава 2
– Донцова, ты откуда откопала это старье?
Опять эта дура Воронова. Даже не знаю почему, но эта наглая мажорка невзлюбила меня с самого начала учебы в универе. Не понимаю, почему она выбрала предметом травли именно меня. Неужели из-за одежды? Да, надо признать, не вся моя одежда новая и молодежная, есть и вещи, которые нельзя причислить к роду крутых, например вот эта вот, моя черная водолазка без рисунка, и еще, дома есть штаны в голубую сеточку. Понятия не имею, зачем я привезла их сюда, в Екатеринбург, ведь они и мне самой не нравились, но я по всей видимости, хотела порадовать бабушку. Это она подарила мне те штаны в прошлом году на день рождения. Но я даже ни разу их не надела, не думаю, что кто-то их вообще видел.
В остальном вся моя одежда нормальная. Понятия не имею, чего ко мне цепляется Воронова и её прихлебательницы.
– Не нравится, не смотри! – буркнула я, усаживаясь на свое место. Эта дура и её подружки, громко обсуждали мою одежду, я слышала обрывки некоторых фраз. Хотелось подойти к ней и врезать хорошенько по морде, но я с самого рождения была слабой и стеснительной, даже удивительно, что меня в моей школе не обижали и не задирали.
– Да не обращай ты на неё внимание! – ко мне подошла Ксюша. Такая же заучка и серая мышка как я. Мы с ней сдружились с самого первого дня в университете, у нас были одинаковые интересы, и никаких парней среди них не было. Хотя, поговаривали что капитан нашей футбольной команды универа, давно положил на неё глаз. Я и сама видела, очень симпатичного блондина, который всегда стоял в толпе парней, в столовке, и то и дело пялился на Ксюшу исподтишка.
Она не замечала этого, но он в ней буквально дыру прожигал своими взглядами. Пару раз я ей об этом даже говорила сама, но Ксюше было не до того. Она сама сказала, что приехала в универ не для этого, а чтобы учиться. И ей плевать на капитана выскочку Илью Воронцова.
– Я и не обращаю, – нагло вру я, не желая показывать слабость даже Ксюше. Я знаю, что она ни за что не станет меня осуждать, но мне даже это неприятно.
– Не могу понять, чего она ко мне-то прикопалась? Что я ей сделала?
– Таким людям не нужен повод, чтобы кого-то ненавидеть, – вздохнула Ксюша доставая учебники. – Пойдем после этой пары в столовку?
– Пошли, – с удовольствием поддержала я, и кинув еще один мрачный взгляд в сторону этих разговорчивых кумушек, все же переключилась на тему пары по истории. Однако, мое веселое настроение растворилось в одну минуту, когда рядом со мной опустился сперва чей-то рюкзак, и после этого сразу за ним, на соседнее место плюхнулся Николас Тардашевски.
Я уже собралась возмутиться его хамскому поведению, когда в аудиторию, вошел наш преподаватель истории, Нина Федоровна. Это была довольно сложная и строгая женщина, которая редко кому в группе, делала поблажки. У неё все студенты по струнке ходили. И сейчас, боясь поднимать шум, я открыла рот, и почти сразу его захлопнула, села на место. Эта перемена не укрылась от Тардашевски. Стоило только опустить голову вниз, на мою талию легла горячая ладонь, и прочертив округлость по талии, улеглась на мое бедро с противоположной стороны. Я едва не вскрикнула и чуть было не ударила его, до того меня разозлила его наглость.
– Ты что творишь? – прошипела, стараясь сбросить с себя его ладонь, но Тардашевски вцепился в меня мертвой хваткой, словно сросся. Я не хотела, чтобы Ксюша заметила, что он делает, поэтому поставила между ней и собой свой рюкзак, тем самым скрыла руку Тардашевски. Пыталась особо не дергаться на месте.
– Обнимаю тебя. – сказал так буднично, как будто так и должно было быть. Я открыла рот от его наглости.
– Убери лапы, – прошипела, стараясь отодвинуться от него, но его рука на поясе сжала меня только сильнее.
– Неа. Меня всё устраивает.
– Тардашевски! – цыкнула на него, причем сделала это так громко, что Нина Федоровна услышала нас, в тишине аудитории, и предупреждающе посмотрела в нашу сторону. Этот гад улыбнулся, а я покраснела, после чего встретилась взглядом с Ксюшей, и вообще вжалась в свое место. Она смотрела странно, и как-то осуждающе. Я окончательно смутилась.
До конца пары я сидела затаившись, только стараясь дышать, ведь каждую минуту ощущала собственный мужской запах Тардашевски и флер его мятного дыхания. Мне казалось, что он сильнее сжимает мое бедро, и прижимается в те минуты, когда Нина Федоровна отворачивается.
Когда препод все же сказала, что урок закончился, и дала перерыв в пять минут, я чуть не пулей рванула с места. Первое, что сделала это сильно толкнула Тардашевски, который наконец, разжал свою руку, позволив мне хоть немного двигаться. Однако, как только я попыталась встать, он бесцеремонно дернул меня вниз, снова не давая отстраниться, и только я хотела что-то ему сказать, ко мне обратилась Ксюша.
– Лиз, может пойдем сходим за кофе? У меня тут шоколадка припрятана, – хитро ухмыльнулась она, однако заметив здоровенную ручищу этого бугая, лежащую на моей талии, резко побледнела и подняла на меня удивленные глаза. Конечно же, подруга не ожидала, что такое может происходить прямо у неё под носом.
– Ксюш, я….
Снова не успела ничего сказать, Тардашевски выдернул из кармана пятисотную купюру, и протянул её моей подруге.
– Купи два кофе, пожалуйста, – по-деловому спокойно сказал он, слегка улыбаясь. – Себе и своей подруге. Думаю, этих денег хватит на еще одну шоколадку.
Ксения собралась возмутиться, я отлично видела это по её лицу, но тут подошел какой-то незнакомый парень, с нашей кажется группы, и резко рванув её за руку, повел по проходу вниз. Я слышала, что он ей сказал, что нам с Николасом надо поговорить. Насколько я смогла понять, этот парень, друг Тардашевски. Или какой-то знакомый.
– Ты что себе позволяешь, вообще?! – я не выдержала, повернувшись к этому чудику, и в этот момент он посадил меня себе на колени. Ахнула от неожиданности, ощущая пятой точкой отчетливый бугор в его штанах. И тут же покраснела, когда до меня дошло что именно это может означать. Я впервые была настолько близка с парнем. Точнее с его телом.
– Тардашевски! Отпусти меня немедленно! – дернулась но он не отпустил. Так и продолжил прижиматься ко мне и нагло ухмыляться.
– Иначе что, маленькая? Что ты мне сделаешь, м?
Я тяжело дышала, заторможенно придумывая, что бы с ним сделать, чем бы таким ударить, чтобы он немедленно меня отпустил, но в этот момент услышала над ухом ненавистный голос Вороновой. Ситуация снова повторялась.
– Ник, ты что с ней встречаешься?
Какое-то дежавю….что-то подобное было и в школе…..
****
– Ник, ты что влюбился в Донцову?
С этой фразы начался один из самых кошмарных дней в моей жизни.
Я как обычно пришла в школу, переоделась и ждала физкультуру в раздевалке. Переодела футболку и кроссовки, все тщательно заправила, и сейчас аккуратно зачесывала волосы в тугой хвост. Мне нравилось, когда они были распущенными, но когда мы бегали по физкультурному залу, мне приходилось их собирать в одну сторону, в пучок иначе было совершенно неудобно. То же самое я делала и сейчас. Аккуратный хвост с неприметной резинкой для волос, на голове.
– Ну что, сделала математику, Донцова? – Тардашевски стоял рядом, как обычно лыбясь своими кошачьими глазами и спокойно разглядывая меня с ног до головы. В его руках была какая-то тетрадь. Неужели списывать у меня собрался?
Я вздохнула демонстративно громко, упирая руки в бока, однако по тому, что его улыбка стала только шире, на него моя поза не произвела ни малейшего эффекта.
– Я Не Понимаю Математику! – сквозь зубы процедила ему в лицо, чуть отклоняясь назад, когда поняла, что подошла слишком близко. – Хватит меня об этом спрашивать, Тардашевски. Я уже много раз тебе про это говорила.
– Так и думал! – ухмыльнулся он, протягивая мне свою тетрадь. – Держи, двоечница. Математичка сегодня спрашивать будет.
– Что? – что-то я вообще, ничего не поняла.
– Переписывай говорю, тормоз. – хохотнул он, вкладывая свою тетрадь мне в руку. – После физ-ры вернешь. – деловито бросил он, даже не оборачиваясь. А я так и стояла в шоке от того, что сейчас произошло. Даже помотала головой, скидывая с себя морок.
Что вообще, происходит?
Я не стала терять свой шанс сделать математику правильно, поскольку вчера кто-то говорил, что сегодня действительно будет опрос по домашке. Я вчера попыталась сделать её сама, но к сожалению, у меня ничего не вышло, а мама плохо себя чувствовала и не смогла мне помочь. Папа как обычно, в это время был на смене.
После физкультуры, я действительно подошла к столу Тардашевски, возле которого стояли девчонки, и о чем-то разговаривали между собой. Мальчиков рядом с ними не было. Что касалось самого Тардашевски, наверняка он опять с кем-то дрался.
Я спокойно подошла к его парте и тихо положила тетрадь на учебник, особо не привлекая внимания девочек. Однако дура Казанцева, наша сплетница и самая голосистая девочка в классе, почему-то заметила что я что-то делаю около парты Тардашевски, и громко и на весь класс воскликнула:
– Смотрите! Донцова трогала тетради Николаса Тардашевски!
Все как по щелчку посмотрели на меня! Я чуть было не сгорела от стыда, ведь понимала, что это странно, и может показаться, что я втрескалась в Тардашевски, и поэтому беру его вещи, как фетиш. Не думаю, что кто-то в классе поверил бы, что он дал мне свою тетрадь сам. Это было бы странно и совсем не правдоподобно.
И в этот момент вошел он сам. Мальчик был взмыленным, но как и обычно улыбался и что-то говорил своему другу Вадиму Зайцеву. И как только они вошли в класс, все в минуту замолчали, а я почувствовала что краснею. Было просто ужасно неудобно!
– Николас, а Донцова брала твою тетрадь! – сразу воскликнула Казанцева, а все её подруги сразу же заржали как кони.
– Похоже, кто-то в тебя влюбился, Ник! – это сказала подруга Казанцевой. Намеренно громко, и глядя на меня с пренебрежением.
– У Донцовой губа не дура, – поддержал кто-то еще. Я не поняла кто именно.
– Я сам ей дал списать, – странно спокойно сказал, Тардашевски, и все посмотрели на него с недоумением. – Она ж в математике ни бум бум. Не хочу чтобы из-за неё опять весь класс задержали, как вчера. – он говорил так, как будто оправдывался. Мне стало от этого противно.
– Ник, ты что влюбился в Донцову?
Неожиданный вопрос какого-то мальчика заставил меня вспыхнуть как свечку. Я с замиранием сердца ждала его ответа. Видела, как он смущается.
– Да кому нужно такое страшилище! – наконец сказал он, хмыкнув. – Ляпнешь что-то такое еще раз, Гудков, в глаз получишь, понял?
И в этот момент все опять засмеялись…..
– Ник, ты что с ней встречаешься?
Тардашевски лениво разворачивается к Вороновой и неспешно проходится глазами по фигуре этой девицы, оценивает что-то с нечитаемым выражением лица и что-то видимо решает про себя, но отвечать ей не торопится. Присматривается.
Бегло отмечаю, что подруги Вороновой, да и она сама, стоят в ожидании ответа парня, а сама пигалица смотрит на него зазывно и даже облизывает губы в соблазнительном жесте. Определенно эта профурсетка что-то себе задумала.
– Ты её подруга? – наконец, спрашивает он.
Воронова хмыкает и высокомерно подергивает плечом.
– Я что похожа на ту, кто дружит с лохушками?
Отмечаю как Николас сужает глаза в непонятном жесте, после чего мягко проходится по моей ноге своей рукой. Дергаю ею чтобы убрал.
– Ты права. – замечает спокойно. – Ты и правда, не похожа на ту, с кем бы стала общаться Лиза.
Вижу как Воронова меняется в лице, и собирается что-то ему ответить. Однако в этот момент, Тардашевски наконец-то отпускает меня, встает, и бросает Вороновой как бы не хотя.
– Давай-ка выйдем на пару слов, как там тебя?
– Лиля, – мне кажется она уже не особо хочет выходить с ним из аудитории, то и дело оглядываясь на своих идиотских подруг. Однако, зная, что они такие же избалованные мажорки как она сама, сомневаюсь, что она бы смогла найти поддержку в их кругу, и видимо, как раз из-за этого, она и соглашается и идет с ним.
Я в этот момент, думаю, что это превосходная возможность наконец-то пересесть от Тардашевски на другое место, и Ксюша, как мне кажется меня поддержит, когда придет, но однако в этот момент Тардашевски снова обращается ко мне, говоря громко, так что слышит вся аудитория.
– А ты останешься на месте, Донцова! Тох, проследи. – это он уже говорит какому-то незнакомому парню, которого я прекрасно знаю, поскольку он всегда крутится в среде Вороновой и её прихлебал. Такой же мажор как и она сама. Богатенький буратино. И этот буратино, улыбаясь идет ко мне, и кивает на мое место, после чего говорит.
– Посиди пока тут, малышка. Сейчас Ник вернется и пойдешь, куда хочешь, окей?
Он меня больше и выше, и кроме даже этого отмечаю странный интерес всей остальной аудитории по отношению к нашему ряду. Все первокурсники то и дело косятся на нас, что-то тихо обсуждая, и я не решаясь и дальше выделяться, просто плюхаюсь назад. Парень широко улыбается кивая своим мыслям и ласково смотрит на меня. Я теряюсь от его взглядов и взглядов окружающих, и заламываю руки от нервного напряжения, и как раз в этот момент возвращается моя Ксюша.
Я обращаю внимание на то что Ксюша возвращается не с тем парнем, который провожал её, когда Тардашевски попросил её купить кофе в столовке. Вместо него, рядом с моей подругой вышагивает тот блондин, которого она терпеть не может, и который то и дело пялится на неё и пытается заговорить, хотя Ксюша и пресекает все его попытки.
Этот парень третьекурсник, с юрфака. Его зовут Илья Воронцов, и как мне говорили, он влажная мечта многих девушек нашего университета и даже некоторых других. Илья Воронцов занимается футболом. Он капитан команды университета. Говорят, что он крутой. И причем, я и Ксюша, наверное единственные девушки, которые терпеть не могут, и не ходят на его футбольные матчи, ведь все говорят, что Илья, просто охренителен, когда играет в футбол. Многим девчонкам он нравится.
Илья держится в отдалении от Ксюши, идет нахохлившись, словно обиженный воробей, и входя в нашу аудиторию быстро здоровается с кем-то из знакомых пацанов. Однако если присмотреться повнимательней, становится заметно, что его цель, на самом деле, моя подруга. Он следит за ней как коршун за кроликом, но держится в отдалении, явно боясь подойти. Мне интересно, что же там у них произошло. Жду пока Ксюша поднимется ко мне, чтобы спросить детали у неё самой.
Она взвинчена. Плюхает на парту два стаканчика кофе с эмблемой одной из кофеен, и рядом бросает шоколадку с орехами и изюмом. Такая шоколадка моя любимая. Приятно, что Ксюша запомнила это с прошлого раза.
– Расскажешь что происходит, – дергано бросает подруга нервно косясь на блондина около доски, который делает вид, что совершенно не смотрит в нашу сторону. – Кто этот тип, который тебя лапал…? – начинает говорить, но осекается, отмечая нахальный взгляд Антона, который так и продолжает стоять радом со мной, и с интересом наблюдает за мной и Ксюшей.
– Давай потом, – говорю, указывая глазами на него же. – После пары, ладно, Ксюш?
– Ну ладно…. – протягивает девушка, отпивая кофе и отрывая шоколадку. Один кусочек она любезно предлагает этому парню и он великодушно хмыкает и мотает головой. Я и Ксюша пожимаем плечами.
Не хочет, как хочет.
В этот момент возвращается Тардашевски и Воронова. Она идет немного впереди, бледная как стекло. А Николас и его друг идут немного сзади, о чем-то разговаривают и громко смеются.
Воронова проходит мимо нашего ряда, на минуту останавливается, нервно сглатывает, глядя на меня, после чего собирается идти дальше. Однако спутник Тардашевски совсем не нежно хватает её за плечо возвращая обратно.
– Ничего не забыла? – они вдвоем, Тардашевски и его друг смотрят на неё с волчьими оскалами на лицах, и мне становится страшно от того, что они ей сказали или сделали что-то плохое. Есть такой страх, называется эмпатический. Когда кого-то мучают, или унижают, но при этом стыдно и страшно становится тебе самому. Вот это как раз тот самый случай.
– Сейчас? – истерично всхлипывает она, и смотрит на меня с презрением. – Можно хотя бы после пары?
– Нет, нельзя. – это уже говорит Тардашевски. – Ты назвала Лизу лохушкой при всех. Вот при всех ты и извинишься.
Вижу как Воронова сжимает кулаки от злости и её лицо перекашивает, делая совершенно непривлекательным.
– Лиза, прости меня пожалуйста. – цедит она тихо, но в аудитории такая тишина, что кажется её слышал даже самый первый ряд, который около доски.
Я молчу, поворачиваясь к Тардашевски. Он лыбится.
Воронова не дожидаясь от меня какого-то ответа, возвращается обратно на свой ряд. Забавно, что как только она подходит туда, все кто раньше с ней сидел собирают сумки и отсаживаются от неё на другие места. Мы с Ксюшей удивленно переглядываемся, но ничего не комментируем.
– Скучала? – Тардашевски снова плюхается рядом со мной, почти привычно обхватывая мою талию своей здоровенной лапой. Я в таком шоке от ситуации, что даже ничего ему не отвечаю, пытаясь собрать в кучу свои мысли. Он же воспринимает мою реакцию, как положительный ответ, и прижимается ко мне теснее. Но только на минуту, ведь в этот момент заходит преподавательница, и продолжает наш урок.
Дальше, всё происходит словно в тумане.
Урок, мягкое поглаживание по ноге, ласковое касание губ к моей щеке, и мягкий шепот о том, что я «звездец как зачетно пахну». После этого нас наконец отпускают на перерыв, и я словно в трансе выхожу из аудитории.
Сегодня самый странный день в моей жизни.
