Текст книги "(не)жестокая нежность (СИ)"
Автор книги: Ирина Гутовская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)
– Да, уже доложили, – тороплюсь дальше к машине.
– Охрану приставил что ли? – разумеется, Филипп Абрамович догадался без труда.
– Приставил… И собираюсь сейчас забрать жену.
– Нет, не надо, – неожиданно звучит.
– Не понял? Не надо? – подход меня поразил. Сам ведь советовал держаться от семейки подальше. Впрочем, как и следователь.
– Да, специально спровоцировал Тину, предполагая, что она захочет поговорить с бывшей однокурсницей.
– Зачем? – я окончательно запутался.
– Мне нужно знать, что представляет собой жена Тарасова, а кто, как не Тина может вывести её на эмоции. Мутная дамочка – эта Татьяна Островских…
– То есть, вы использовали Тину намеренно? – не нравится мне такой подход.
– Всё под контролем, ей ничего не угрожает – переживать не о чем. Обещаю, – заверил Филипп Абрамович.
«Что угодно предполагал, но чтобы так…» – его методы работы не имеют границ, когда желает докопаться до истины. Хотя ничего страшного не случилось.
– Хорошо. Допустим… – я согласился с ним. И замедлился, потом вовсе остановился, спешить больше некуда. – Что дальше?
– Давай встретимся через пару часов, – предложил тут же он. – Отужинаем и всё подробно обсудим. Надеюсь, у меня за это время найдётся, чем тебя удивить.
– Договорились.
Я предупредил Тину, что задержусь. По совету адвоката, не стал спрашивать у неё ничего о визите в больницу. Не сомневаюсь: она сама расскажет, когда увидимся.
Сейчас больше интересует, какие новости есть у Филиппа Абрамовича.
И стоило подойти к машине, опять заметил записку под «дворником». Взял бумажку, развернул…
«Это что-то новенькое...» – помимо уже знакомой фразы, там значилось маленькое, но весомое дополнение:
«Твоя жена ответит за мою смерть, если не расстанешься с ней... Время бесценно – его не хватает, время бесследно в руках исчезает…». И, как всегда, подписано именем Яна. Осталось только наставить злобных смайликов для устрашения.
Вот как это понимать? Я не знаю…
Вспомнив о Ларе, оправил ей сообщение с логичным вопросом «когда ждать?», на которое мгновенно пришёл ответ: «Ян, извини, скорее всего, задержусь ненадолго. Не успеваю закончить все дела. Но я обязательно приеду. Думаю, недели две ещё потребуется…».
Кивнул. Раз больше ничего не остаётся.
И оставив поиски причин на потом, поехал на встречу.
Филипп Абрамович уже был на месте. Он что-то просматривал в планшете и одновременно общался по телефону.
Этот человек никогда не ругался, не повышал голос, не проявлял негатива, но то, каким сухим официальным тоном говорит сейчас – отталкивает больше чем, если бы возмущался и кричал. Его внешнее спокойствие и дружелюбие обманчивы, а на лице всегда маска, за которой прячутся истинные эмоции. С теми, кто переходил ему дорогу, странным образом что-нибудь происходило… Случайность? – нет, не думаю. И потеря финансового благополучия или положения в обществе – самое простое, что могло быть… его руки по локоть в крови...
«Филипп Абрамович, правда, похож на акулу» – я иду к столику, разглядывая его хищный профиль. Но у него есть бесценное качество, пожалуй, перечёркивающее всю жёсткость характера – это умение дорожить близким окружением. Это не только семейные узы, но и имеющиеся немногочисленные друзья. И хорошо, что я вхожу в число избранных людей, благодаря своему отцу, с которым их связывали, помимо работы, дружеские отношения. Для нашей семьи он сделал многое…
Вот и в очередной раз помогает.
Филипп Абрамович заметил меня.
– Ладно. Созвонимся. Держи в курсе. Докладывай обо всём оперативно, – сказал он резкими обрезанными фразами и отключил телефон, а стоило вновь взглянуть в мою сторону, глаза потеплели.
– Извините за задержку, в пробку попал, – я присел за стол.
– Бывает… Как раз получил нужную информацию сейчас… И, кстати, уже заказал блюда на свой вкус. Ты не против?
– Нет, так даже лучше.
В этот момент подошёл официант, а судя по разным закускам, которые он расставляет, разговор ожидается плодотворным и без горячительных напитков не обойтись.
– Ну что, не терпится узнать? – хитро улыбнулся Филипп Абрамович, как только мы остались наедине.
– Ради этого здесь.
– Начну с того, что Тарасов собрался разводиться с женой и уже подал документы три дня назад, а если учесть условия брачного договора, согласно которому она останется ни с чем, то... делай выводы… Как тебе мотив?
«Развод?» – интересно, по каким причинам? Дело не в Тине – это точно, да и бессмысленно её добиваться. Моя девочка принадлежит мне душой и телом.
– Лучше не придумаешь, если преследует меркантильные цели, – согласился с ним. – Но почему следователь не озвучил это?
– Возможно, ещё не в курсе? Да и начал отрабатывать другую версию с подачи жены пострадавшего, тем более она тоже умело изображает из себя жертву.
– Зачем вам всё-таки понадобилось впутывать Тину? – не понимаю этого. С его связями – узнать что-либо проще простого.
– Тина – как раздражитель в данной ситуации, это заставит Татьяну Островских ревновать, злиться, совершать ошибки, делать необдуманные поступки в страхе, что всё выплывет наружу. И тогда она сама выдаст себя с потрохами. Мои ребята уже за ней следят: ведёт себя подозрительно, нервничает, дёргается от каждого звука, озирается по сторонам…
– Надеюсь, всё решится быстро…
– Завтра ещё встречусь с матерью Тарасова. С невесткой она не ладит, а значит – добиться откровенности не сложно. А мы это используем, – произнёс Филипп Абрамович с особым азартом.
«Даже не спрашиваю, откуда он успел столько узнать. Когда ему нужно докопаться до правды, то запускает свои щупальца одновременно со всех сторон и уже не отпускает».
– Вам удалось удивить меня, – не сомневался, что так и будет. Если взялся за дело – доведёт до конца. Победного конца, разумеется.
В кармане брюк телефон издал одиночный звук, извещая о сообщении. Я достал его. И не сразу заметил, как вместе с ним выпала та самая записка с угрозами. А когда обратил внимание, то Филипп Абрамович уже поднял бумажку с пола и невольно прочитал её содержимое.
– Что это? – он ещё раз пробежался глазами по фразам.
Не хотел я пока просить его о содействии в решении данной проблемы, но теперь придётся рассказать…
– Ян?
2.23
Я вернулся домой не поздно, но жена уже спала. Как сказала моя мама, она валилась с ног от усталости… Да уж, насыщенный событиями денёк получился…
Нашёл Тину в комнате дочки.
«Мои девочки…» – такая милая картина. Мамочка и её маленькая копия сопят в унисон, подложив руки под щёчки. Жена обнимает нашу малышку, прижавшись сзади, а Мия, как всегда, держится за её палец, не желая отпускать даже во сне.
«Как же люблю их…» – смотрю и не знаю, как поступить.
С одной стороны лучше не тревожить Тину и оставить здесь, но с другой – чисто из эгоистических желаний не хочу ложиться в постель один, она нужна мне рядом, без неё сон неполноценный. А ещё мы договаривались не приучать детей спать с нами. Достаточно того, что по выходным они врываются в нашу спальню без предупреждений.
Поэтому аккуратно беру мою большую девочку на руки и несу в комнату. Она что-то бормочет, но не просыпается. Не просыпается, когда раздеваю, не просыпается, когда нежно целую и глажу её тело… И не жду, что проснётся, мне хватает и этого, чтобы насладиться близостью любимой женщины.
Потом прижимаю Тину к своей груди и засыпаю, ощущая, как по венам разливается счастье...
…Утром мы поехали в город вместе.
Жену разрывало от интереса. Я не стал томить ожиданием, и рассказал, о чём был разговор, без подробностей – некоторые вещи знать ей не обязательно… Во всяком случае, до тех пор, пока не пойму, кто скрывается за теми записками.
И, конечно, рассчитывал на взаимную откровенность.
– Ян… я должна сказать… – громко вздохнула она.
– Опять что-то скрываешь? – мне хоть и не нравится, что она встречалась с женой Тарасова, но если от этого будет толк, то готов стерпеть. И по факту, сам снова скрываю важную информацию, правда, сейчас не испытываю вину, ведь прямые угрозы – это не шутки.
– Нет, скорее, не успела… Вчера видела Таню, – ну вот, созналась. Молодец. Не сомневался.
– Тина, ну, зачем?! – я возмутился больше для вида.
– Может, выслушаешь?
– Давай, если это поможет…
Сворачиваю на обочину, чтоб спокойно поговорить.
Моя девочка рассказала всё, что успела заметить, пока общалась с женой Тарасова. И это вторит мнению Филиппа Абрамовича в целом. Причины лежат на поверхности: ревность, зависть, месть... Вот только Татьяна во всём винит Тину.
«Всё-таки вовремя я приставил охрану» – кто знает, что взбредёт в голову отчаявшейся или даже обезумевшей женщине?
Хотя, не скрою, несмотря на моё желание запереть Тину в четырёх стенах и никуда не пускать, польза от вчерашней встречи есть, многие вещи стали ясны после подробного пересказа.
– Когда покидал офис Тарасова, наткнулся на испуганную женщину. Но я ведь понятия не имею, как выглядит твоя бывшая однокурсница. Не запоминал лица всех, кто был в баре шесть лет назад, когда за тобой приехал…
– Это она… говорила, что слышала, как ты угрожал...
– Сегодня встречаюсь с Филиппом Абрамовичем. С его абсолютным чутьем, скоро правда всплывет.
– За что нам это?
– Иди сюда…
Отодвигаю сидение назад и хлопаю по своим коленям. Тина отстёгивает ремень безопасности, быстро перебирается ко мне. Сжимаю мою девочку в тугих объятиях, и так хорошо становится от её аромата, её дыхания, её тепла…
«Как же я люблю её…» – заключаю лицо жены в ладони и внимательно смотрю в глаза. Сейчас хочу нацелить, обозначив свою позицию. И больше самодеятельности не потерплю.
– Давай договоримся: держись от «подружки» подальше и никуда не вмешивайся, вменяемость этой женщины под большим вопросом… Мужа не пожалела, не хватало, чтобы ты пострадала.
– Но… – попыталась возразить, тем самым, вызвала моё раздражение.
«Неужели, она другого мнения?!».
– Никаких «но»! Повторять не стану, иначе запру и охрану поставлю. Поняла?
«Точно!» – как эта идея раньше не посетила. Теперь ведь есть официальный повод для постоянного присутствия телохранителя. Надо только выдержать день-два, чтобы не возникало лишних вопросов и не казалось, что я тороплюсь…
Ощущение предательства не покидает… как она могла…
Почему мои слова так мало значат? Просил держаться подальше от семейки, а что в итоге узнаю? Как Тина тайком навещала пострадавшего в больнице и после её визита он чудесным образом очнулся… Об этом сразу доложила охрана, потом ещё Филипп Абрамович добавил яду, сообщив то же самое.
Вот как к этому относиться? И не сорваться от злости…
Понятия не имею о происходящем в стенах реанимации, но теперь Тарасов ставит условия: даст показания, что ко мне нет претензий в одном лишь случае – если Тина придёт снова, если у него будет возможность увидеть её и поговорить.
Пока еду домой накручиваю себя ещё больше, представляя, как моя девочка пришла к нему, как вариант держала за руку, о чём-то общалась, находила слова поддержки…
«Б..ть!» – бью кулаком в руль.
Не смогу сдержаться, не смогу…
Меня встречают дети. Я обнимаю, целую их, и тороплюсь наверх.
Жены нет в гостиной. Прячется в спальне? Она, вероятно, догадывается, что уже знаю о её поступке, ведь люди Гартмана работают везде, даже если бы охраны не было – всё равно стало бы известно.
На лестнице сталкиваюсь с Тиной. По взгляду вижу: чувствует себя виноватой.
– Ян… – тихо произносит, нервно кусая губы.
Хватаю её за локоть и тащу в комнату, где швыряю на кровать. Она жмётся к изголовью, а глаза испуганно бегают.
Я начинаю раздеваться. На всякий случай, закрываю дверь на ключ, чтобы никто не вошёл. Честно стараюсь контролировать эмоции, но у меня плохо получается.
Отбрасываю галстук с пиджаком в сторону и подхожу к ней.
– Как, скажи, это называется? – говорю сквозь зубы. – Почему от других должен узнавать, что моя жена тайком наведывается в больницу?
– Выслушай… Скрывать не собиралась… – она отрицательно мотает головой, потом подползает, пытается меня обнять.
– Тина, чёрт возьми… – не позволяю прикоснуться к себе, перехватив её руки. – Ты у нас лучше лекарства, раз после твоего визита он очнулся.
– Пожалуйста… – начинает плакать. – Дай сказать. Это была просьба…
– А моя просьба? Плевать, да? – прошипел в лицо.
– Не говори так… – от моих слов она корчится, словно ударил. – Мать Артёма пришла ко мне, умоляла… Таню не видела и не приближалась к ней.
«Тина слышит себя?!! Что за бред?!!».
– Умоляла… хм… – сжимаю пальцы на тонких запястьях, впиваясь в кожу и причиняя боль. Я вижу, как Тина терпит, но не просит отпустить. – Теперь «восставший с того света» требует тебя, и пока не увидит, не даст показания, что претензий ко мне не имеет. Слово «требует» в данной ситуации – ключевое, подчеркнуто красным цветом и с восклицательным знаком в конце.
– Ян… – слёзы текут сильнее.
– Твоя доброта похвальна, конечно… – отталкиваю жену от себя. Потом присаживаюсь на кровать.
– Сделаю, как скажешь, – она неуверенно прикасается к моей спине.
– Филипп Абрамович считает: нужно пойти на уступки, чтобы, наконец, ускорить события, пока заказчица с подельниками не разбежались, ведь Татьяна думает, будто её муж уверен в моей виновности и собирается заявить.
– Наталья Николаевна тоже даст показания против Тани, – шепчет на ухо, обнимая сзади.
«Наталья Николаевна?» – ах, ну да, мать Тарасова. Мы же говорили обо всём с Филиппом Абрамовичем, вот только когда услышал о визите Тины в больницу, из головы вылетело.
– Знаю… Но сама мысль отвратительна, что придётся идти к нему…
– Когда? – интересуется осторожно.
– Завтра, – скидываю её руки.
– Прости...
От её тихого «прости» противно становится. Меня не покидает ощущение предательства…
2.24
Тина зашла в палату, где лежал Тарасов, а руки сами сжались в кулаки, стоило жене скрыться за дверью. Хотелось увезти её отсюда, подальше от похотливого взгляда и пошлых мыслей с участием моей девочки, которые неизменно возникнут... Даже не сомневаюсь: ОН будет смотреть на неё и продолжать мечтать, несмотря на все заверения, что больше не потревожит и не напомнит о себе.
«Сука… как же бесит…» – чувствую себя беспомощным.
Ненавижу состояние бессилия, когда не могу повлиять на ситуацию, ненавижу зависеть от обстоятельств, ненавижу, когда мне ставят условия, ненавижу, когда лишаюсь выбора… Словно приковали цепями, и каждый раз путы натягиваются, возвращая меня на место, стоит только сдвинуться с места.
– Ян, успокойся, – Филипп Абрамович прикоснулся к моему плечу, заметив моё раздражение.
– Легко сказать… – прислоняюсь спиной к стене, думая о том, что там сейчас происходит, о чём они говорят… И хоть прекрасно понимаю: Тина не позволит лишнего в отношении себя, всё равно душу выворачивает и режет ножами от ревности.
– Я тебя понимаю, приятного мало, но придётся немного потерпеть. Следователь уже здесь, осталось только запротоколировать показания. Тарасов предварительно озвучил, что не имеет к тебе претензий. Скажу больше, он и на жену не собирается заявлять, если всё подтвердится.
– Даже так? – удивлён.
«Надо же, какое благородство…» – неожиданно.
– Именно поэтому Татьяна думает, будто мужу стало хуже и посещения временно запрещены. Идею подкинула мать Тарасова, чтобы разоблачить невестку…
– Значит, у неё есть все шансы избежать наказания?
– Да. Как по мне, глупо так поступать…
– Пусть делают, что хотят, лишь бы отстали от нас, – я потёр уставшие глаза. Ночью плохо спал, не в состоянии отрешиться от тягостных мыслей. И сейчас ощущаю себя разбитым, опустошённым...
– А как насчёт тех записок? – напомнил он о другой проблеме. – Что решил: помощь нужна?
– Думаю, да. Но не раньше, чем приедет моя знакомая, – сначала мне необходимо получить зацепки, понимание – от чего отталкиваться, в каком направлении двигаться.
– Чем она может быть полезна? – Филипп Абрамович тут же включил профессиональный интерес, а в глазах загорелся уже знакомый азарт – любит он разбираться в запутанных историях.
– Та самая Яна была её подругой, а значит – лучше всех знает близкое окружение.
– Логично… – кивнул он головой. – Но стоит ли ждать? Говоря словами из той записки, кстати, имеющие весьма глубокий смысл: «время бесценно – его не хватает, время бесследно в руках исчезает…».
– И вы туда же? – возмутился, глядя на него. – Уже цитируете.
– Если выслушаешь меня внимательно, и ревность заткнёшь, хотя бы ненадолго, то тогда, возможно, не откажешься от такого варианта, – сказал он тихим вкрадчивым голосом, стараясь достучаться до меня.
– Есть идея? – я попытался взять себя в руки. Согласен на любой вариант, лишь бы помогло.
– Есть. Но она не понравится тебе…
– Какая? – от его фразы напрягся. Зная натуру этого человека, не сложно предугадать, что за мысли посетили.
– Нужно выполнить требования и расстаться с Тиной, – деловито сообщает Филипп Абрамович, потом добавляет, заметив, как я собираюсь возмутиться на внезапное заявление: – Разумеется, временно.
– Что? Идти на поводу не стану, – ответил сразу, чтоб не настаивал.
– Не идти на поводу, а подыграть – вот, что имел в виду, – тут же пояснил. – Пусть этот некто считает, будто добился своего. Вылезет наружу, начнёт действовать… А мы будем готовы.
«Конечно, есть истина в его словах, но… Как решиться на такое?».
– Авантюры… – вздохнул я. – Нет, это не для меня и не про меня.
– Ян, не отказывайся сразу. Подумай. Но помни о времени… Главное – не упустить.
Ответить ничего не успел. У Филиппа Абрамовича зазвонил телефон и он показал жестом, что отойдёт на разговор.
«Помни о времени – звучит зловеще…» – посмотрел ему вслед, рассуждая, как лучше сделать. Он прав, хотя не могу согласиться с ним на сто процентов, ведь для правдоподобности, с Тиной расстаться придётся по-настоящему, иначе не поверят...
Я бы мог дальше накручивать себя этим неожиданным предложением и развивать возможный сценарий в голове, но открылась дверь и появилась моя девочка. Выглядела она слегка растерянной и, как будто, даже расстроенной… Это меня озадачило. Что Тарасов успел ей сказать, раз это вызвало такую реакцию?
– Тина, ну, что он хотел? – быстро подхожу к жене и сжимаю в тугих удушающих объятиях, желая растворить в себе.
– Ничего… извинился… и… – прохрипела она оттого, насколько сильно держу.
Я ослабил хват. Немного отстранился, чтоб посмотреть на неё.
– Поцелуй попросил, – призналась она, не отрывая взгляда от моих глаз.
«Какой нахрен поцелуй?! Что ещё ему надо?!» – он точно напрашивается на то, чтобы вырвать член и засунуть в рот – пусть отсосёт сам себе.
– Тина… ты…
«Только не говори, что сделала это…» – смотрю на неё в ожидании ответа, а мысленно уже представил всю картину в действии, от которой передёрнуло.
– В щеку поцеловала. На прощание. Всё, больше ничего. И не думай гнусности, – она остановила меня от гневных речей и поспешных поступков, почувствовав раздражение.
– Прости… Бесит просто… – я облегчённо выдохнул.
– Пожалуйста, давай уйдём отсюда, – жена крепко обняла, прижимаясь ухом к моей груди в область сердца.
– Да, конечно… Только Филиппа Абрамовича предупрежу, он вышел на звонок ответить, а проконтролировать нужно.
– Ян, поехали в нашу квартиру? – Тина трётся щекой об меня. Я ощущаю её трепет и желание.
Хочу того же…
…Мы начали в машине, не в состоянии ждать ни минуты, оттягивая приятный момент до квартиры. Стоило оказаться в замкнутом пространстве салона, нас буквально притянуло друг к другу… Сейчас обоим требовалось ощутить любимого человека, стать одним целым, обменяться энергиями…
Тина быстро перебралась ко мне на колени. Обхватила моё лицо ладонями, жадно поцеловала губы, издавая при этом нетерпеливые мычащие звуки и ёрзая на моём паху. «Приятель» мгновенно пришёл в боевую готовность от возбуждающего трения.
В штанах стало тесно…
Я сжал её попку, прижимая к себе. Потом пробрался руками под трусики, скользя по образовавшейся восхитительной влажности и стимулируя чувствительное место… Сразу с двух сторон – спереди и сзади, для максимального удовольствия.
Она застонала в мой рот, когда пальцы оказались внутри неё. И активно задвигала бёдрами навстречу.
– Лезь на заднее сидение… – неохотно разорвал поцелуй.
Тина послушно перебралась назад. Я сделал то же самое. Оба торопливо избавились от одежды. И уже ничто не мешало наслаждаться друг другом…
2.25
Пока мы ехали домой, после нескольких часов безудержного удовольствия, проведённых в нашем любовном гнёздышке, жена успела задремать.
А я, наоборот, испытываю прилив бодрости и сил. Напитался её ласкающим светом – теперь ощущаю себя по-настоящему наполненным. Каждый раз в моменты близости, как вампир, пью жадными глотками и не могу насытиться, с годами становлюсь одержимее… Столько лет прошло, а я не перестал задаваться одним и тем же вопросом: «как я жил без неё?».
«Мой личный сорт наркотика» – бегло взглянул на жену, улыбаясь.
Спит моё счастье. Тина такая красивая, нежная, чувственная… А после секса ещё привлекательнее, ещё желаннее: щёки алеют румянцем, губы припухли от поцелуев, кожа сияющая и пахнет мной… моя… Я давно и неизлечимо болен ею.
Опять посмотрел на неё, когда она издала протяжный выдох и что-то пробормотала сквозь сон. Потом пошевелилась и слегка раздвинула ножки. Вдобавок, от этого действия юбка съехала вдоль бёдер вверх, обнажая резинку чулок.
Мимо такого соблазнительного вида не могу спокойно пройти… Одной рукой крепко держу руль, не забывая следить за дорогой, а другой сжимаю и поглаживаю её бедро. Но мне мало… хочу больше ощущений…
Пробираюсь под кружевные трусики, ощущая короткие волоски на лобке. Спускаюсь дальше, где уже гладко выбрито, проникаю между складочек и круговыми движениями ласкаю…
Тина шире раздвинула ножки, позволяя трогать себя. Тихо застонала и стала двигаться в такт моим пальцам. Но когда до неё дошло, что это не сон, резко проснулась.
– Ян?! – она села прямее. Уставилась на руку, всё ещё находящуюся в её трусиках, потом перевела взгляд на меня.
– Как спалось? Скоро приедем, – убираю свою ладонь, подношу ко рту и облизываю пальцы. – Вкусняшка… м-м-м…
– Напугал… – моя девочка вздохнула и расслабленно откинулась на сидение, поправляя одежду.
– Можно подумать, кто-то другой, кроме меня, мог залезть к тебе под юбку… Так удивляешься…
– Не утрируй. Я ведь спала. Крепко спала, между прочим. Вот и не ожидала застать тебя за попыткой соблазнения собственной спящей жены, – усмехнулась она.
– Будь готова всегда к внезапным вторжениям с моей стороны.
– Даже не сомневаюсь, – Тина мягко улыбнулась, хотя выглядела немного уставшей.
– Я утомил тебя? – вспоминая, как провели время, действительно, мог не заметить и переусердствовать.
– Нет. Это события последних дней, в целом, вымотали. А мне было очень хорошо… – она дотянулась до моей руки и переплела наши пальцы. – Я люблю тебя.
– Сладкая, и я тебя люблю, – поднёс её руку к губам и поцеловал запястье. – То есть, ночью, когда ты уже уснёшь, можно продолжить тебя домогаться?
– Сейчас же не спрашивал? – Тина засмеялась.
– Ты моя женщина – имею право.
– Вот тебе и ответ.
Вскоре мы подъехали к дому.
Из гостиной доносился звонкий детский смех – и это напоминало баловство. А если учесть, что бабушки предпочитают развивающие спокойные игры, то это означает только одно – к нам приехали гости.
Интересно, кто?
– Ян! Тина! Приве-е-ет! – моя сестра помахала рукой. Она вместе с детьми дурачилась на полу.
Дочка сразу подбежала ко мне. Как всегда, маленькая ревнивица не желает делиться вниманием. Я прижал малышку к себе.
– Как же соскучилась по всем вам, – Ксюша подошла и обняла нас.
– Надолго? – поцеловал её в щёку под недовольное кряхтение Мии.
Жена готова была возмутиться от моих слов, словно выгоняю сестру, не успела та приехать.
– Да в хорошем смысле интересуюсь, нечастая гостья в нашем доме, – тут же пояснил, пока меня не записали в плохие братья.
– Пока не надоем. Ищу новую работу.
– С Европой завязала? – смотрю на сестру и не понимаю, что не так с ней. Вроде бы выглядит счастливой, но при этом чувствуется, как будто что-то мешает или неудобно, а может – чего-то опасается…
«И как это назвать? Не знаю» – ладно, разберусь чуть позже, иначе опять скажут, что всё порчу своими вопросами.
– Да, не выгодно стало жить там... Планирую обосноваться дома окончательно. Замуж хочу! И о детях мечтаю. Особенно, когда с племянниками весь день провела. А Мия просто чудо, мне бы такую милашку.
Ксюша невесомо провела рукой по волосам нашей малышки. И это вызвало ожидаемую реакцию. Дочка сразу закапризничала, а потом крепче обняла меня, лишь бы её не трогали.
– Есть жених? – поинтересовалась сразу Тина.
– Ну… – сестра скромно опустила взгляд. – Предложения не делал, но это формальности, он вместе со мной приехал. В отличие от меня, позаботился о работе заранее.
«Вот так новости... Уж не по этой причине она так ведёт себя?».
– Так у нас ещё гости? – я оглянулся по сторонам, желая увидеть потенциального родственника.
– Надеюсь, вы не против? – неуверенно спросила Ксюша, как будто реально могу выгнать.
«Да что с ней происходит? Откуда нерешительность? Не помню её такой…» – и это меня напрягает. Надо всё выяснить.
– Нет. Живите. В городе есть свободная квартира, можете там… – охотно согласился, предлагая варианты. – Кто хоть он?
– Один талантливый архитектор… Скоро приедет – познакомлю.
Разговор прервал мой телефон. Я ждал звонка от Филиппа Абрамовича. И мне не терпелось узнать информацию. Чем всё закончилось?
– Ладно, оставлю вас, – отдал жене Мию, которая не хотела отпускать меня, цеплялась и хныкала. Поцеловав дочку, пошёл в спальню.
Пока поднимаюсь по лестнице, ответил ему:
– Надеюсь, у вас есть, чем порадовать?
– Обижаешь, – слышится его вкрадчивый голос.
– Не томите…
– С тебя обвинения сняты. И как я уже говорил, Тарасов не станет заявлять на жену, но при условии, что та ляжет на лечение, и развод всё равно состоится.
– Она созналась в содеянном?
– Созналась – не то слово, там паранойей попахивает… Догадаешься, какие причины толкнули на этот поступок?
– Ревность… деньги… Что?
– Здесь скорее подходит определение «одержимость», в том самом болезненном смысле. Татьяна заказала своего мужа с единственной целью, чтобы тот пострадал и превратился в инвалида, в «овощ», в кого угодно, лишь бы не достался ни одной женщине… И была уверенна в своей правоте. Тине хотела насолить заодно, которую считала соперницей… Представляешь?
– М-да… – я не нашёлся с ответом. Какие-то слова тут не уместны.
– В любом случае, реальный срок ей не грозил: признали бы невменяемой и отправили бы на принудительное лечение.
– Ясно. Спасибо за новости.
– Не за что. А ты решил что-нибудь насчёт другой проблемы? Мне вмешаться?
– Я наберу вас в ближайшие дни…
– Давай. Созвонимся, – он отключился.
После разговора с Филиппом Абрамовичем, я задумался над термином «одержимость», ведь то, что творится в моей душе и мыслях – называется именно так…
2.26
Глеб… Смотрю на него, внимательно изучая и слушая, и пока не могу определиться со своим отношением к «жениху» сестры. Всё в нём правильно: воспитанный, вежливый, учтивый, тактичный, образованный, с чувством юмора. И главное – любит Ксюшу. По крайней мере, так говорит. Казалось бы, ничто не должно меня напрягать… а всё равно напрягает…
Нет, я не ревную и не придираюсь намеренно, пытаясь найти хоть какие-то недостатки в этом «идеальном до тошноты мужчине»… чёрт…
«Хорошо, сознаюсь. Ревную» – всё-таки она моя единственная родная сестра. Разница в возрасте между нами – тринадцать лет. Я хорошо помню, как родителям тяжело далось её рождение и как все тряслись над ней. А когда отца не стало, то я заменил его…
Для Ксюши я – и отец, и брат, и старший друг. Хочу точно знать, кому её доверяю, какой человек будет рядом с ней, чтобы не обидел, не предал, не причинил боль…
«За неё порву, кого угодно, перегрызу глотку…»
Теперь понимаю, что так сильно беспокоило сестру – моё неодобрение. Пусть даже не сомневается: так и будет, если увижу фальшь в поведении Глеба.
Никогда глобально не лез в личную жизнь Ксюши, но что-то в её выборе меня не устраивает...
Именно это собираюсь выяснить. Поэтому пригласил Глеба на разговор. Он охотно согласился.
И хоть я уже успел многое узнать об их знакомстве, всё равно считаю необходимым переспросить. Есть версии для всех, а мне нужны подробности. Вдруг будущий родственничек что-нибудь скрывает? Имеет корыстные цели? Или выдаёт себя не за того?
– Значит, вы работали вместе над одним проектом? – ещё раз уточнил. Если он будет путаться в своих ответах, то неискренность сразу выплывет наружу.
– Да, – уверенно ответил Глеб. – Общее дело нас сблизило.
Меня передёрнуло внутренне от слова «сблизило», ведь в голове возникают отталкивающие образы, о чём я предпочел бы не думать и не видеть, тем более: как моя сестра, которую привык считать маленькой девочкой, занимается сексом. И пусть она давно выросла, пока не могу отпустить её в «свободное плавание». Опять же, впервые случилось так, что Ксюша не поделилась изменениями в личной жизни.
«Опасается моего вмешательства?» – правильно. Если узнаю нечто такое, что повлияет на мнение о нём, то этим отношениям не бывать.
– Кто твои родители? – я налил нам по рюмке коньяка, одну протянул ему.
– Это не самая интересная и приятная тема… – он сделал щедрый глоток.
– Их нет в живых? – задал неудобный вопрос, но без этого никак.
– Живы, здоровы и неплохо существуют, – вздохнул Глеб, потом добавил, – порознь друг от друга. Я стал не нужен родителям после того, как они развелись, воспитывался бабушкой. Отец работал заграницей, видел его раз в полгода, а мать активно устраивала личную жизнь, потом вышла замуж и тоже уехала в другой город, родила ребёнка... Мне не нашлось места рядом с ними. Оба навещали изредка… И сейчас почти не общаюсь с родителями. Мы чужие люди.
– Прости… – да уж, действительно, неприятная тема. Никогда не понимал, как можно бросить своих детей и спокойно жить, спать по ночам...
– Знаю, зачем делаешь это... – он смотрит со всей серьёзностью.
– Хорошо, если так, – можно не церемониться и поговорить начистоту.
– Я, правда, люблю Ксению, – не первый раз произносит.
– Как давно вы встречаетесь?
– Почти полгода.
«И она молчала столько времени…» – неужели, я настолько перегибаю в отношении неё, излишне давлю и опекаю, что сестра считает меня деспотом, предпочитая не делиться новостями.
– Ты был женат? Есть дети? – интересуюсь дальше.
– Нет. И не собираюсь жениться. Это касается и детей тоже – не хочу их иметь, – неожиданно заявляет.
– Не понял: что, значит, не собираешься? А как же моя сестра? – такой поворот меня не устраивает.
– Хватило опыта родителей, чтобы напрочь отбило желание создавать свою семью... И Ксюша знает о моём отношении к браку.
