Текст книги "100 дней плена (СИ)"

Автор книги: Ирина Гутовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Поднимают свои глаза на меня. А Конфетка сразу подходит и так нежно целует, что хочется утащить ее в более интимное местечко. Она больше не стесняется проявлять чувства открыто. Что ж, кто-то явно положительно влияет на нее.

– Собирайтесь, дамы, идем в ресторан, – сообщаю о планах на вечер.

– Давайте, вы одни… – говорит мама, убирая альбомы.

– Какие-то дела? – уточняю, и замечаю: она странно ведет себя.

– Матвей, – вмешивается Настя, и моментально переключаюсь на ее пальчик, гладящий меня. – Просто у тебя понимающая мама.

– Ну, ладно, как хотите. Тогда ты, моя любимая, переодевайся. Здесь есть отличный рыбный ресторан. Тебе понравится.

– Я сейчас.

Настя скрывается в комнате.

А я смотрю на маму и не могу определить, что не так? Выглядит счастливой. Нет, не так – неприлично и нагло счастливой. Совсем не против такого поворота. После развода с моим отцом не видел рядом с ней мужчин. Понимаю, что были, но никого близко в жизнь не впускала, обжегшись однажды…

Сейчас же кто-то появился – это очевидно, вот что происходит. Впрочем, не удивительно, если учесть привлекательность и возраст – всего сорок восемь лет. Да, я появился на свет, когда маме восемнадцать было, потом отец, который на десять лет старше и так дорожил свободой, женился на ней, в итоге – испортил жизнь, наказав собой… Помню те времена: ее потухший затравленный взгляд и его довлеющий контроль. Он так любил, что «убил» все чувства.

Я похож на него, но не повторю этих ошибок.

Маме приходит сообщение на телефон. Губы растягиваются в улыбке… Потом уходит в свою комнату. Интересно, кто?

Настя точно знает. Они сдружились, а девочки так любят говорить о личном. Мне нужно знать, достоин ли он быть с ней, ведь Элечка заслуживает лучшего.

Конфетка загадочно улыбается на мой вопрос и заявляет:

– Не могу… – эта скрытность бесит. – Пойми, не моя тайна. Пусть Эля сама расскажет. Ты удивишься.

– Настя! – настаиваю.

– Нет, и не мечтай, – она поднимается из-за стола. – Я в туалет. Закажи, пожалуйста, десерт на твой вкус, хочу сладенького.

И почему меня не посвящают? Как вернемся, мама не отвертится, и в подробностях поведает об этом мужчине…

А пока… Выбрав десерт, иду в сторону туалетов.

Настя не ожидала увидеть меня. Как только дверь открылась, затолкал обратно, развернув к себе спиной, поднял юбку наверх.

– Матвей… ты… – ловит мой взгляд в зеркале.

– Да, моя вкусненькая, правильно поняла, тоже желаю свой десерт получить, иначе ужин неполноценный. Ты же Конфетка.

– Но…

– Никаких «но». Смотри на себя. У тебя такие глаза сейчас…

Расстегиваю блузку, чтобы оголить немного грудь. Трогаю соски через ткань. А потом достаю любимый сисечки из кружева бюстгальтера.

– Уф… какие…

– Сумасшедший… – шепчет с придыханием, откинув голову назад. И трется своей попой об меня в приглашающем жесте. В штанах стало тесно, член напрягся в ожидании и мечтает о ней.

– Когда ты рядом, то да, крышу сносит, – целую шею, а после спускаю с Насти колготки и трусики до колен.

Наклоняю ее на широкую столешницу раковины. Достаю презерватив, который взял именно для этой цели – воспользоваться туалетом по-особенному. Выпускаю на волю дружка, и, зачехлив, с наслаждением проникаю в горячее местечко, ритмично двигаясь. Закрываю ладонью Настин рот, чтобы рвущиеся стоны были не так слышны снаружи, сам закусил губу, с трудом сдерживаясь.

И весь мир сужается до нас…

Один из сотрудников ресторана посмотрел косо, когда, разгоряченные и довольные, вышли из туалета. Послал ему говорящий взгляд, пусть молча и без эмоций на лице – завидует.

Прошу счет и жду, пока Конфетка доест пирожное. Аппетит радует, она стала округляться, в хорошем смысле. А скоро еще животик украсит тело.

Как долго мы сможем заниматься сексом? Самочувствие у Насти хорошее, и беременность протекает нормально. Токсикоз о себе не напоминает. Но… «Голодный» период все равно наступит. И плевать.

Верность для меня принципиальный момент. Сомнительное удовольствие «выпускать пар» на стороне, пока твоя женщина ждет ребенка. Насмотрелся на таких любителей и никогда не понимал, нахрена наживать себе проблем? Лучше не жениться тогда, если мозги в штанах. Оправдываться, увиливать и врать, если факт измены стал известен… Нет, не про меня. Люблю и это навсегда. Абсолютно готов посвятить свою жизнь единственной женщине.

В этом смысле тоже похож на отца. Он любит Элечку до сих пор, но просто «задушил»… И как мог потерять ее? Никогда не говорил с ним об этом, точно знаю измен не было… Мама просто устала от него и развод – ее инициатива. Если бы они чаще говорили, выясняли отношения… Впрочем, все в прошлом.

«Главное – не молчать» – опять напоминаю себе заботиться о чувствах Насти, не допускать глупых ошибок. Сейчас между нами идиллия. Так и должно оставаться.

Думаю о свадьбе. Две недели осталось. Платье шьется, кольца куплены, белый смокинг, на котором настояла Конфетка – тоже, ресторан мой, праздничная программа заказана, как и гигантский многоуровневый торт, путешествие запланировано… Ждем заветного дня.

– Ты меня не слушаешь… – Настя обиженно смотрит.

– Прости, задумался. И, между прочим, о нас.

– Ладно, тогда прощен, – улыбается сразу. – Я говорю, давай, погуляем немного. После обжорства хочу пройтись ногами. И до дома твоей мамы отсюда не далеко.

– Пойдем, – встаю, протягивая руку.

Как же приятно ее обнимать, целовать, прикасаться к нежной коже, ощущать дыхание на своих губах… Не перестаю завидовать самому себе. И тому дню, когда она досталась мне в счет долга, благодарен, не жалею, что все случилось именно так. Мы обрели друг друга – это главное.

Зайдя в квартиру, слышу мелодичный мамин смех. Она не одна… Поэтому не пошла с нами. Не очень хочется знакомиться с ее мужчиной. Мне хватило бы знать: кто он, чем занимается и какие планы в отношении Элечки имеет.

Но, похоже, без вариантов. Значит, выясню лично.

На пороге кухни буквально застыл от неожиданности. Родители обнимаются и целуются, не замечая меня. На столе вино и фрукты. У них романтический вечер!

Настя подходит сзади, поглаживает мою спину.

– Сказала же, удивишься.

Удивился? Да я, б. ть, в шоке!

Глава 25. Горькая правда или сладкая ложь?

Настя

– Какого… – возмутился Матвей, глядя на родителей.

Спустя пятнадцать лет снова увидеть их вместе – понимаю, неожиданно. Знал бы он всю правду… Я-то успела поговорить с Элей, а вот ему еще предстоит услышать занимательную историю, безусловно, достойную книжного изложения.

Да, бывшие супруги могут сходиться-расходиться периодически, желая попробовать начать все заново – этим не удивить, но чтобы не расставались никогда, не разводились, просто живут раздельно, и сын был в неведении, уверенный, что они разругались в пух и прах – такого не встречала прежде. Тем более, он не страдал от недостатка внимания со стороны обоих. Потом своя взрослая жизнь закрутилась и уже не до родительских разногласий.

Вот, что значит: «вместе плохо, а врозь – еще хуже». Невероятная любовь… И пара красивая.

Они оторвались друг от друга, на ругань шокированного сына.

У меня появилась возможность рассмотреть его отца. На фото видела, но вживую куда интереснее. Видный мужчина… В хорошей физической форме, когда-то темные волосы тронуты местами сединой, которая придает внешности благородности и аристократичности, а глаза светло-карие с заметным зеленым оттенком. И Матвей так похож на него – те же черты лица.

– Кто-нибудь объяснит уже?! – продолжает негодовать любимый, окидывая взглядом всех, даже мне досталось, как потенциальной заговорщице.

– А поздороваться? – встает из-за стола Леонид Игоревич. – А с невестой познакомить? А потом все вопросы.

Сын с отцом пожали руки и обнялись по-мужски.

– Мой папа – Леонид Игоревич, – представил, привлекая к себе.

– Здравствуйте, – стеснений во мне не осталось, была готова к встрече с ним. И Эля рассказывала, что человек он хороший, несмотря на сложный взрывной характер, с которым не смогла примириться, особенно, когда слушать не хотел, требуя от жены беспрекословного подчинения. Впрочем, они сохранили отношения – нашли приемлемый вариант, не в состоянии жить друг без друга. Как знакомо…

– Это Настя. Свадьба через две недели, если что… И мы ждем пополнения, – руки легли на мой живот.

– Здравствуй-здравствуй… – его отец внимательно посмотрел. – Вкусы у нас с тобой схожи, оказывается.

– Может, поговорим? – напоминает он. – Что угодно думал, но увидеть тебя здесь – не рассчитывал. Давно на Родину вернулся?

– Давай, прогуляемся?

Мужчины ушли.

Я присела за стол.

– Хочешь чего-нибудь? – интересуется Эля.

– Нет, спасибо, – зевнула, прикрывшись ладонью.

– Ты устала, – заботливо сказала она. – Ложись спать…

– Хотелось бы дождаться Матвея.

– Не жди. Подумай о себе и малыше. Вряд ли они вернутся быстро. Уверена: в какой-нибудь бар забредут и просидят там до закрытия.

– Вы так легко говорите об этом… – лично мне неприятно думать, что любимый станет объектом женского внимания, а это неизменно случится.

– Не волнуйся, – Эля положила руку на мое плечо. – Говорю же, порода такая: убийственно любят, и верность хранят, хоть перед лицом голые бабы плясать будут – не соблазнятся. Поверь, знаю наверняка, сомневаться не в чем.

Вспомнила, как Матвей вернулся, пахнущий женскими духами, пытался взять силой, потом признался в любви, а на мою просьбу смыть с себя чужой запах – сказал, что не изменял, не смог и не хотел быть с другой… Но я никогда не озвучивала: узнала, кому принадлежал аромат, запомнила еще с того вечера, когда она ворвалась ко мне в туалет. Правда, духи Римма сменила потом – по странной случайности, точь-в-точь, как мои…

Эля права. Переживать не стоит. Доверяю ему.

Пожелав спокойной ночи, скрылась в спальне. Уснула довольно быстро. Спустя какое-то время, сквозь сон услышала шум. Поднялась и, накинув халат, вышла.

На часах три ночи. Родители Матвея укладывали сына на диван. Он ужасно пьян, не стоит на ногах. И видимо не раз упал, пока до дома дошел…

«Это сколько нужно выпить, чтобы с нелегкой весовой категорией его так накрыло?» – не видела в подобном состоянии.

Меня заметили сразу.

– Настя, пусть тут спит, – вмешалась Эля.

– Он проснется и станет искать, лучше в спальню переложить, – подхожу и, опустившись на пол, обнимаю любимое лицо. – Почему губа разбита? И руки… тоже…

Перевожу глаза на Леонида Игоревича, который выглядел вполне нормально, не трезвый, конечно, но и не в хлам, как сын.

– Один придурок наехал… Матвей разобрался с ним немного…

– Немного? – оглядываю голову и не вижу ссадин или кровавых следов, это радует, помня о недавнем сотрясении – беспокоюсь за него.

Он что-то бубнит под нос… Кажется, мое имя.

– Я здесь, – шепчу в ухо. А потом резко тянет на себя и сжимает в стальных объятиях. Откуда только силы взялись? Где-то в ребрах заныло, вызывая у меня хрипы. – Матвей…

Никакой реакции. Схватил свое и доволен.

– Лёня, ну, сделай что-нибудь, раздавит! – возмутилась Эля.

Леонид Игоревич помог освободиться.

– Ты как? – взволнованно спросила она, видя, как я прикрыла глаза на несколько секунд, пытаясь совладать с головокружением.

– В порядке… – глубоко вдохнула-выдохнула, стало легче.

– Пусть проспится, сам дорогу в спальню найдет, – говорит его отец. – Не ложись с ним. Тяжелый… зараза…

– Давай, провожу тебя, – Эля взяла меня под локоть. – Если что, зови.

Больше не стала спорить. Ведь придавит во сне, даже не почувствует сопротивлений и попыток оттолкнуть.

Где-то утром ощутила, как кровать рядом со мной прогнулась, а руки, нежно и бережно, обняли меня. Продолжили спать уже вместе. А у кого-то ожидается трудный день… с похмелья…

Я встала самой первой. И решила, хозяйка дома будет не сильно против моей помощи с завтраком.

Совсем не заметила, как появился отец Матвея. И своим внезапным вопросом заставил испуганно вздрогнуть.

– Ты была замужем?

Резко обернулась, смахнув нож, тот звонко ударился об пол.

– Сын сказал… Правда, не очень понял, как вы вообще познакомились, – Леонид Игоревич присел за стол.

– Да, была… – мне не нравилось направление разговора. Хотя внутренне расслабилась от того, что Матвей не стал говорить об унизительном положении, в котором оказалась, и наших странных отношениях, основанных на сексе… И неважно, как судьба сложилась в итоге… Вспоминать не хочу, и рассказывать – тем более.

– Не одобряю этого, выходит: раз ушла от одного мужа, значит, можешь предать другого, – твердо произнес он.

– Все не так… э…

«Что же ответить?» – думай, думай, думай…

– Захотелось хорошей жизни? Что тобой двигало? Любишь ли сына? – посыпались вопросы, а я не могу вымолвить ни слова…

* * *

Матвей

Я проснулся от оживленных разговоров, звучащих в квартире… Но тон какой-то неправильный, с наездом, что ли…

Едва подняв голову с подушки, ощутил, как боль прострелила виски. Это надо же так напиться… Фу… Самому противно. А во рту «как будто сто коней и все по-разному».

«Отец возмущается? Какого…» – вчера он пытался выведать всю информацию о Насте, после того, как сам рассказал историю о «типа расставании и разводе». Пятнадцать лет скрывать от меня! Впрочем, если им так удобнее – без разницы. Сейчас они хотят съехаться обратно.

Удивительно, что помню подробности, после такого количества выпитого? Надо умыться срочно.

Встаю и плетусь на шум.

Отец наезжает на Настю, засыпая обвинительными вопросами, мама ее защищает, не позволяет приблизиться и говорит, чтобы отстал…

– Вы охренели?! – кричу, обращая на себя внимание. Потом надвигаюсь на растерянную Конфетку и прячу в своих объятиях. Она благодарно прижимается и готова расплакаться. – Что тут происходит?

– Всего лишь хочу знать, на ком собрался жениться? – продолжает отец. – Но вы оба толком ничего не сказали. И до сих пор правды не добился.

– Не все ли равно?! – отвечаю.

– Мне не достаточно того, что услышал от тебя! Все как-то странно…

– Главное, мне хватает! – как же бесит чрезмерное любопытство. Настя просила не распространяться на тему нашей встречи и знакомства. И я согласен, это личное.

– Лёнь, перестань… – мама пытается успокоить его, прикасаясь к руке. – Чего привязался?

– Матвей, давай, расскажем? – подает голос Настя.

– Да не хочу! Это никого не касается!

«И почему не догадался придумать заранее историю, которая всех устроит?» – на допрос и внезапно свалившегося отца не рассчитывал. Элечка в своем интересе скромнее, не лезет в душу.

– Что вы скрываете? – вновь настаивает отец. И мама уже не спорит с ним, смотрит внимательно.

– Хорошо… Хотите знать, какая сволочь из меня выросла? – Пожалуйста.

Присаживаюсь за стол, располагая Настю у себя на коленях, которая стыдливо отворачивается. Она тоже всех подробностей не знает, но если уж признаваться, то до конца…

Мой рассказ занимает немного времени, а судя по округленным глазам родителей – не думали услышать подобное…

– То есть, ты увидел девушку и решил заполучить, потому что просто захотел? – не верит мама. – Вынудил Настиного мужа сыграть, заранее предполагая, что тот не сможет отдать долг? В итоге развел их, чтобы сто дней… О, Боже… Так нельзя…

Отец молчит и хмурится.

– Матвей? – любимая тоже не ожидала. Отстранилась. – Ты все специально подстроил?

– Насть… – пытаюсь схватить ее руку, не позволяет. – Сейчас-то какое значение имеет, что именно двигало мной? Я же люблю тебя!

Она отрицательно мотает головой, уходит в комнату, громко хлопнув дверью. И, кажется, плачет.

– Поговори с ней, – тихо произносит отец. – Я одного не понимаю: допустим, так понравилась девушка, почему не добивался нормальными мужскими способами и поступками? Тем более, с мужем у нее не ладилось и все к разводу шло… А возврата денег не ждал. Ты же не оставил выбора, когда вынудил лечь в свою постель. И теперь спрашиваешь: какое имеет значение? Если все можно было сделать иначе, не унижать низким предложением, при этом угрожая, как считаешь – это важно?

– Твою ж… – чувствую себя ничтожеством. Раньше эта роль только Стасику принадлежала. И даже у него в мыслях не было играть на жену… Моя вина, с меня началось.

«Зачем только открылся? Лучше бы сладкая ложь…» – нет, отец прав.

Настя давно свыклась с обстоятельствами, столкнувшими нас – этот факт ее не расстраивает, а то, как сделал, намеренно и цинично, не знала… Есть слабое оправдание – люблю, все равно считаю все события волей случая. Просто немного приложил усилий.

– Чего ждешь?! – срывается на крик мама. – Иди, вымаливай прощение. Бедная девочка… Ты хоть представляешь, после такого она ощущает себя вещью: у одного в штанах зачесалось, а другому – просто плевать, готов делиться женой…

– Хватит! Сам натворил – сам исправлю!

Направляюсь в спальню. Дверь закрыта на замок.

– Насть… открой… выслушай …

Слышатся всхлипы. И тихое сказанное: «оставь меня, хочу побыть одной».

Черт… Какой же я идиот… Ей нельзя переживать, нервничать. Если с ребенком что-то случится, никогда не прощу себе. И любимую не могу потерять, без нее не жить.

– Настя, пожалуйста… Давай, поговорим. Помнишь, ты обещала не молчать?

Не отвечает.

– Сынок? – мама подошла сзади и прикоснулась к плечу. – Мы с отцом уходим к нему. Надеюсь, суток тебе хватит, чтобы помириться?

Киваю.

Делаю несколько попыток услышать родной голос, не открывает.

Тогда в голову ничего умнее не приходит, как выбить дверь. Что и делаю. Настя лежит, свернувшись клубочком и обнимая живот.

– Конфетка… – трогаю волосы, убирая с влажного от слез лица. – Тебе плохо? Скажи что-нибудь.

Внутри трясет от беспокойства. Вспомнил тот день, когда с кровотечением она попала в больницу.

– Да… плохо… – в голосе звучит боль.

– Вызову «скорую», – схватил телефон, руки не слушаются.

– Не надо, – останавливает, развернувшись ко мне. – С ребенком все в порядке. Правда…

Опускаюсь рядом с ней на кровать. Хочу прижать к себе, но не решаюсь, опасаясь, что оттолкнет, и будет права.

– Прости меня.

– Знаешь… – Настя садится и смотрит. – Тебе не понять, привык получать желаемое, не остановишься ни перед чем – это хорошее качество, когда речь идет не о живых людях, которые страдают напрямую и незаслуженно.

– Насть… – не нравится, куда клонит.

– Не перебивай… – глубоко вздохнула и продолжила: – Если бы мы встретились при других обстоятельствах, ответила бы взаимностью. Честно.

– Хочешь уйти? – не хватает терпения. Сажусь, оказываясь лицом к лицу с ней. Сжимаю ее плечи.

– Матвей… Думаешь, мои чувства вдруг резко изменились? Что за глупости?! Люблю тебя. У нас скоро свадьба, впереди рождение ребенка. Но не значит, что мне не обидно. Это пусть и маленькое уточнение ко всей истории, зато весомое, ведь поступил не лучше…

– Прости… – не выдерживаю и обнимаю любимую, она готова забыть, оставив в прошлом ошибки. Радуюсь.

– Ты просил не молчать, а я попрошу быть честным со мной. Всегда.

– Всегда… – обещаю, зарываясь пальцами в светлые локоны. И повторяю про себя еще не один раз: «всегда, всегда, всегда…».

Глава 26. То самое чувство…

Настя

В который раз оглядела себя в зеркале, желая убедиться, что платье сидит идеально, заплетенные волосы уложены так, как просила, макияж легкий, без излишеств… Но находила к чему придраться, обрастая нервозностью.

Когда выходила замуж впервые – со мной такого не было: ни волнения, ни трепетного ожидания, ни эмоционального переизбытка, ни чувства всепоглощающего счастья, ни понимания правильности происходящего. Я просто хотела семью, совсем не замечая: рядом не тот человек.

И только сейчас: все, о чем мечтала и, по-девичьи, грезила – сбывается, даря ощущение эйфории. Да, наша история странная и необычная, но кто сказал, что так не бывает? Главное – мы встретились и обрели друг друга. Остальное – ненужные подробности, оставшиеся в прошлом…

Посмотрела на себя опять. Вдохнула и выдохнула, пытаясь унять сбившееся дыхание.

– Настя, ты чудесно выглядишь, – Эля смотрит восторженно, и улыбка не сходит с ее красивого лица.

Мое платье в греческом стиле: длинное, струящееся, нежного сливочного оттенка, без бретелек, с талией под грудью и изысканной вышивкой из жемчуга, от фаты отказалась вовсе. Поверх плеч еще надену меховую горжетку из стриженной белой норки, которая закрепляется брошью, украшенная все тем же жемчугом. На ногах удобные полуботинки, с небольшим каблучком. И конечно, прочие женские предметы одежды, скрытые от глаз, тоже вторят всему образу.

– До сих пор не верится… – не стала уточнять глубину своих слов, мысль настолько многогранна, не требующая дополнительных пояснений, это касается всего случившегося. И бесконечно рада.

– Знаешь, а мне тоже, – она поймала отражение моих глаз в зеркале. – Думала, не скоро случится это событие, про детей вообще молчу. Вероятно, мы с мужем виноваты – испортили отношение сына к семье. Хотя, если речь о тебе, то встреться вы раньше или позже – исход был бы тот же. Все мужчины в роду Одинцовых – однолюбы, неисправимые собственники… Увидят, влюбятся, сами того еще не понимая, идут напролом, добиваясь не всегда честными путями. И никогда не ошибаются с выбором «той самой». Так что привыкай, милая… Да, с ними тяжело, зато жизнь такая насыщенная и интересная: никогда не заскучаешь, не почувствуешь недостатка внимания, заботы и любви.

– Ага, нам повезло, – улыбаюсь ей.

– Еще как.

Настойчивый стук в дверь отвлек нас.

– Вы там готовы? Уже пора, – голос Леонида Игоревича.

– Сейчас, – ответила Эля. – Ждите на улице.

В ЗАГСе кроме нас и его родителей никого не будет, остальные немногочисленные гости подъедут сразу в ресторан. Нам с Матвеем хотелось интимности момента, а выслушать поздравления мы успеем позже. Жаль, мои мама с папой не увидят насколько счастлива, не порадуются вместе со мной…

Утерев одинокую слезу, накинула горжетку.

Возле машины стоял Матвей, и, засунув руки в карманы брюк, заметно нервничал. В белом смокинге он смотрелся потрясающе, а в сочетании с яркой внешностью, вызывал ассоциацию, будто сам демон пришел за мной, скрываясь за благочестивым образом ангела. И манит томным взглядом зеленых глаз, обещая бесконечное наслаждение в сжигающей ласке – воплощение привлекательности, сексуальности, желания и страсти. Мой…

«Что-то я увлеклась, словно чары наложили…» – точно околдовал, в хорошем смысле, хотя почему-то меня называет своим пленом.

Подхожу к нему. От пьянящих эмоций, чуть ноги не подкосились. Он успел удержать.

– Настя… ты… – внимательно рассматривает. – Великолепна!

Как бы любимый не пытался увидеть платье, когда на примерку привозил: не удалось, выгоняла всякий раз, примета – есть примета. Упустить возможность наблюдать восхищение, не могла. Именно этого добивалась. И весь месяц ожидания до заветной даты задуман не просто так – прожить неповторимые моменты.

– Ты выглядишь, как мечта. И похож на дьявола, соблазнившего невинную деву, – шепчу в ухо, чтобы никто не услышал.

– Не хочу тебя расстраивать, – наклоняется ко мне, щекочет дыханием кожу, – но на невинную деву ты не тянешь… А вот, на падшего ангела – легко, раз мечтаешь о темных объятиях.

– Значит, стоим, друг друга, – тихо смеюсь.

– Матей! Настя! – вмешивается в наши нежности Леонид Игоревич. – Вы собираетесь жениться или дальше будете обжиматься? В машину. Срочно.

…Какое это счастье – смотреть в его глаза…

«Муж и жена» – прокручиваю эти слова мысленно. Как же круто звучит!

Не устану повторять: сейчас все по-настоящему. Навсегда. И волшебство буквально в каждом мгновении: во взглядах друг на друга, прикосновениях, уверенных словах «да», счастливых улыбках, когда кольца занимают свои законные места, жарком поцелуе, танце новобрачных… Предстоящая ночь станет не менее фантастичной.

– Ты не устала? – Матвей… а, простите, муж, положил ладонь на мой живот.

– Не очень. А что?

– Может, нам пора сбежать отсюда? Им весело без нас, – окидывает взглядом гостей, делаю то же самое.

– Пожалуй, ты прав.

Машина мчит загород. Я не понимаю, куда едем. На все вопросы любимый загадочно улыбается и отмалчивается – ему нравится наблюдать мою заинтересованность и нетерпение. Очередной сюрприз?

Подъезжаем к двухэтажному дому… И пазл начинает складываться…

– Хочешь сказать, он наш? – оглядываю двор, представляя, как устроить пространство, где разбить клумбы, какие растения посадить, а главное – детскую площадку организовать.

– Наш, – Матвей тянет за руку дальше.

– Но… когда ты успел?

– Это подарок родителей. Отец продал свою недвижимость, перебрался окончательно к маме… Пошли…

Открывает ключом дверь, впуская меня внутрь.

– Здесь пока ничего нет, осталась какая-то старая мебель от прежних хозяев, требуется ремонт… – комментирует по ходу.

– И это самое классное! – перебиваю его. – Представляешь: выбирать, покупать, создавать уют своими руками! Сама займусь всем!

– Кое-что уже купил… – в глазах хитринка. Кажется, догадываюсь.

Поднимаемся на второй этаж – здесь три спальни и просторный холл. Заходим в одну из комнат…

– Ого! – это все, что могу сказать, глядя на предмет мебели размером с две обычных двуспальных кровати.

– Нравится? – он подходит сзади, обвивая руками мою талию.

– Да! Откуда такое чудо? – теперь весь интерьер закрутится вокруг гигантского ложа.

– Заказал, еще до того, как отец о доме сказал, будто чувствовал… И хватит болтать… Хочу свою жену…

Резко разворачивает, впиваясь в губы, чтобы больше ничего не спрашивала. И наше волшебство продолжается.

То самое чувство…

* * *

Матвей

– Когда первое УЗИ? – спрашиваю Настю, которая увлеченно изучает журналы, нет, не о беременности, о дизайне, она с головой ударилась в ремонт и руководит всем сама: носится по магазинам, подбирая материалы, мебель, шторы и другие нужные мелочи. Торопится заехать и жить на свежем воздухе. Мне нравится наблюдать за ней и то, какими глазами потом описывает очередную гениальную идею.

Я так люблю ее, а уже заметный крохотный животик – просто обожаю, зацеловываю и говорю с малышом, умиляя мамочку до слез. Настя стала еще желаннее и красивее. Она почему-то считает, будто быстро растет и для десяти недель – живот большой. Ничего в этом не понимаю, лично мне нравится. Главное – беременность протекает нормально.

– Что ты сказал? – поднимает голову.

– Когда УЗИ? – повторяю.

– Послезавтра. Хочешь со мной пойти?

– Конечно, хочу!

Мы ждали этого дня. Пусть на экране, да увидеть будущего ребенка, услышать сердцебиение, узнать о развитии, в целом.

Как большинству мужчин, мне свойственна выдержка и эмоциональный контроль, но когда по кабинету разнеслись ритмичные звуки, «глаза вспотели» от нахлынувших ощущений… А еще… Выяснилось, что у нас будет двойня, теперь не удивительно, почему Конфетка так спешно округляется. Это двойная радость!

И не только для нас: мои родители, которые сами находятся в новом периоде отношений, как с ума сошли с Настиной беременностью. Приезжают каждые выходные, заваливая разной полезной едой, и трясутся над каждым ее шагом, следят, чтобы не перетрудилась…

Но я-то знаю, что случается, когда оказываемся наедине: какой ненасытной и жаждущей она может быть. Все время говорит: пока хочет так сильно – значит, на пользу, и мы не остановимся. Лучшая награда – видеть эту чувственность, виновником которой называет меня.

…Моя вкусная, нежная, любимая… Так сладко стонет, прерывисто дыша… Кусает губы, пока ласкаю все ее тело… Извивается змеей… Потом подталкивает лечь, нетерпеливо садится сверху и сама задает ритм. Запрокинув голову назад, трогает свою грудь, пощипывая соски – тащусь от этого вида…

Играю по ее правилам, подчиняюсь… Силюсь с собой от желания сжать в тугих объятиях и даже причинить боль из ряда доставляющих удовольствие – но это сейчас не доступно, поэтому лишь бережно поддерживаю за бедра, насаживая на себя… Пока она не начинает содрогаться, шептать мое имя и тогда присоединяюсь к ней.

Какое это счастье… Невероятное единение и телом, и душой.

…Чуть позже, на сроке двадцать две недели мы узнали, что наши малыши разнополые. Это нужно было видеть, как Настя, с большим уже на тот период животом, скакала от радости. Лично для меня: хоть мальчики, хоть девочки, без разницы, главное – здоровые. И не стал говорить пока: хочу троих детей.

Роды предполагались естественными. Никаких противопоказаний не было. Правда, никто не ожидал, что раньше срока все начнется.

И вот везу жену в больницу.

Она тяжело дышит и мучительно стонет, пытаясь совладать с очередной болезненной волной. Сердце сжимается, глядя на нее, и собственная беспомощность угнетает…

Нас ждут. Все готово. Настю везут по коридору в «родовую», иду рядом, держа ее за руку. И тут она заявляет:

– Не ходи…

– Что? – удивлен, ведь договаривались сделать это вместе. Хочу немного разделись с ней страдания, поддержать, а подробности родов не пугают. Думаю, готов увидеть.

– Говорю: не надо, – ее лицо снова перекошено болью.

– Но… – она сжимает мою ладонь. Оказывается, Конфетка, скрытая силачка. В кисти, словно что-то хрустнуло от такого натиска.

– Уходи! – кричит.

Врач отталкивает меня, не пропуская дальше.

Ничего не остается, как ждать. Такого волнения давно не испытывал… Хочу курить – хотя с этой гадостью завязал пять лет назад.

Мимо прошла медсестра, спросил у нее, как там дела? Она ответила сухой фразой: «все по плану». И что это значит? Можно подумать: много я понимаю в родах… Порываюсь зайти, но сразу выгоняют и предлагают подышать воздухом. Как только жена родит – позовут.

Выхожу. На улице стоит какой-то мужик и нервно курит. Вероятно, по той же причине здесь.

Глядя на дым и глубокие затяжки, возникает нестерпимое желание. Он сам замечает мой взгляд. Молча, протягивает открытую пачку и зажигалку. Киваю в знак сомнительной благодарности. Отхожу в сторону. И быстро курю. Даже голова поплыла от забытых ощущений, но выбросив окурок, даю обещание не связываться с этим вновь. Немного расслабился – хватило.

Возвращаюсь. Ожидание убивает…

И в этих обстоятельствах бессилен.

Прошло около шести часов прежде, чем на свет появились наши дети.

– Одинцов? – выглянула врач, принимавшая роды. – Можете зайти.

– Как она, как малыши? – торопливо спрашиваю.

– Ваша жена умница, устала, конечно, но все позади… Новорожденные тоже в порядке: мальчик – два килограмма, девочка – кило восемьсот, оба по сорок семь сантиметров.

– А ничего, что раньше срока? – беспокоюсь наравне с радостным чувством от предстоящей встречи.

– Для многоплодной беременности это нормально. Держите стерильные вещи. У вас пять минут.

Этот день запомнится навсегда… Когда взял на руки поочередно детей, не мог отделаться от мысли: как можно быть такими крохотными, такими родными, такими сладкими и вкусно-пахнущими… Маленькое чудо. И они поистине результат нашей любви.

Благодарил свою любимую, покрывая лицо поцелуями, и уже не обращал внимания на слезы, которые текли. Не стеснялся…