Текст книги "И полный радости мир (СИ)"
Автор книги: Ирина Дынина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
Пахнет весной…
–Попалась, сука! – сильный удар сзади, придал телу Клавы нешуточное ускорение и направил лицом прямо в сугроб.
Все мечты, точно корова языком слизала.
Девушка, взвизгнув от неожиданности, нелепо растопырила руки-ноги и приземлилась в рыхлый сугроб.
Сугроб пах дымом, машинным маслом и талой водой.
–Говорил же, тебе, суке – не ломайся, хуже будет, так нет же – кочевряжиться она удумала, Мишкой-Бульдозером пугать..
Сильные руки ухватили Клаву за ворот куртки, встряхнули и поставили на ноги.
Ноги слабели в коленях, скользили по снегу, царапая дорожку каблуками.
Клава болталась, беспомощная, точно кукла-марионетка в руках опытного кукольника.
В нос ударила дикая смесь сивухи, чеснока и вяленой рыбы.
Клава ухватилась руками за голову и неожиданно икнула.
Икнула от страха.
Перед ней, точно гора, возвышался Свищ и в глазах его, темных от водки и еще чего-то очень страшного, плескалась ярость.
Клава задрожала от недобрых предчувствий – было уже довольно поздно, она задержалась в дороге, потом возилась с бабулькой, затем решила прогуляться по парку, а уже стемнело и основная масса автолюбителей, давно сидит дома, уткнувшись носом в голубые экраны телевизоров.
Свищ, наверняка, караулил ее у входных дверей, наливаясь алкоголем и яростью, распаляя себя, припоминая мнимые обиды и вот ей, Клаве, вечно невезучей Клаве, так «посчастливилось» встретить пьяного козла в ста метрах от собственного дома.
–Что, лярва, страшно? – нехорошо осклабился Костя Свитченко, больно дергая девушку за руку – Предупреждал же..– и он, не отвлекаясь на пустые разговоры, больно выворачивая руку, потащил девушку в темноту, к старому гаражу, давно заброшенному и бесхозному.
Клава упиралась, пытаясь устоять на тонких каблуках, но тщетно – Свищ, не смотря, на кажущуюся хрупкость, оказался, неожиданно, жилистым и упорным.
Клава попыталась закричать, но Свищ сильней дернул ей руку, и девушка лишь жалобно пискнула, из последних сил борясь с ужасом и подступающей тошнотой.
–Сейчас, сейчас..-бормотал Свищ, заваливая ее в талый снег, торопясь, расстегивая пуговицы и запуская холодные, дрожащие руки прямо под свитер.
Жесткие, жадные пальцы больно сжали грудь, а ненавистные губы впились грубым поцелуем.
Клава, содрогаясь от омерзения, извивалась всем телом, пытаясь отбиться от насильника и только еще больше распаляя его.
–Неча из себя целку строить! – мычал Свищ, вжимая девушку в снег – Ишь, ломаться она, удумала.. Ниче, ниче..и не таких обламывал..
Его руки сноровисто расстегивали замок, а затем тянули вниз неподатливую, узкую юбку, разводили ноги, впиваясь пальцами в тонкий шелк трусиков..
Клава пыталась, она честно пыталась сопротивляться, но Свищ только хрюкал от удовольствия, продолжая елозить по ее телу, жадно ощупывать его, стискивая, кусая и тащась от осознания собственной силы и безнаказанности.
–Если насилие неизбежно – издевался подонок, продолжая лапать несчастную жертву – Нужно расслабиться и получить удовольствие.. Учат вас, дурр, учат.. Уж удовольствие я тебе обещаю.. СС-с-сука! – шептал Свищ ей в самое ухо – пугать меня надумала! Спекся ваш Бульдозер, словил три пули в брюхо и теперь в больничке загинается .. Я еще до подруги твоей доберусь, попробую на вкус шмару столичную..
Внезапно голова Свища странно дернулась, руки, дорывающие остатки клавиного белья, разжались, и сам Свищ как-то обмяк, ослабел и отвалился.
Клава жалко всхлипнула, быстро выползла из под тела, неожиданно неподвижного и тяжелого, мельком взглянула на насильника, и тут же согнулась, в приступе жестокой рвоты.
Ее долго сотрясали спазмы, и лишь когда кончилось все, даже желчь, Клава рискнула поднять голову.
Ее спасла Мешочница..
Свищ валялся тут рядом, неподвижный и жалкий, со штанами, спущенными до колен, в простецких ситцевых трусах, именуемых еще – семейными.
Он больше не казался сильным и страшным, а по белому снегу расплывалось большое розовое пятно.
Мешочница никуда не торопилась.
Она просто стояла и смотрела на Клаву, мокрую и дрожащую, перепачканную в кровь и рвоту и очень ей, Мешочнице, благодарную.
Мешочницей звали странную тетку, неопределенного возраста, какую-то всю серую, замызганную и неприятно пахнущую кислятиной.
Разумеется, у этой нелепой тетки были и имя, и фамилия, но Клава никогда не интересовалась, как именно зовут это грязное создание, унылой тенью снующее по двору.
Мешочница, частенько рылась в мусорных бачках, выискивая в них, какие-то тряпки, банки и прочий хлам, который, потом, девала неизвестно куда.. Ее любили все дворовые собаки и кошки, бегали за ней по пятам, а она, таскалась по округе, взвалив на плечи грязный мешок из– под сахара, набитый всякой всячиной.
Может быть поэтому, ее и звали Мешочницей?
Досужие соседки, с которыми любила поговорить Лидия Григорьевна Ромашка, Клавина мать, шепотом рассказывали о том, что когда-то, у Мешочницы была приличная семья – отец и мать, что жила девочка в настоящих хоромах, ела черную икру ложками и посещала элитную школу, и звали девочку не Мешочницей, а Таней, Танечкой, Танюшей.
А потом отец взял и умер, а мать – вертихвостка, вместо того, чтобы позаботиться о воспитании дочери, решила устроить собственную судьбу и, недолго думая, выскочила замуж повторно.
С новым мужем женщина прожила недолго – как-то раз, в сильном подпитии по случаю какого-то праздника, она перебегала дорогу в неположенном месте и погибла под колесами машины.
Нелепая и глупая смерть..
Шофера, конечно же, не нашли и двенадцатилетняя девочка осталась жить в одном доме с отчимом.
Других родственников у ребенка не было – дядя, родной брат отца уже давно уехал за границу, и о нем не было никаких известий.
«Ни за что не отдам девочку в детдом! – надуваясь от собственного благородства, важно вещал соседям отчим, толстый, одышливый мужик, важный партийный работник, разъезжающий по городу на служебной «Волге» и имевший личного шофера – Что обо мне люди подумают!»
Отчим безжалостно насиловал девочку на протяжении двух лет и никому до этого не было никакого дела..
Соседи, возможно и догадывались о том, что в семье Киселевых творится что-то неладное, ведь девочка, ранее веселая и общительная, все чаще и чаще начала выглядеть несчастным, запуганным ребенком, но никто, абсолютно никто не стал вмешиваться.
Затем что-то случилось и грянул скандал.
Внеочередной медосмотр в школе и слишком принципиальная женщина-врач, обратившая внимание на характерные отметины на теле ребенка, поставили жирный крест на карьере педофила, а там, дома у девочки нашлись и любительские видеокассеты на которых работники правоохранительных органов, с ужасом узнали в главных героях отвратительного фильма одного из столпов общества и его несовершеннолетнюю падчерицу.
Такую же кассету получила и редакция одной из независимых газет.
«Как вы могли допустить подобное?» – не понимали работники прокуратуры, допрашивая соседей пузатого педофила, но, взрослые дяди и тети, стыдливо отмалчивались и отводили глаза..
Никому не хотелось портить отношения с важным и нужным человеком, из-за, какой -то, малолетней шалавы.
«Семейное дело»…
С девочкой после этого случая произошло страшное – она не раз и не два пыталась покончить жизнь самоубийством, ее отправили в «психушку», а когда Таня вернулась, то вместо трехкомнатной квартиры в центре города, ей досталась жалкая «однушка» на окраине..
Впрочем, она не протестовала и безропотно поселилась там, где велели, превратившись в «Мешочницу».
Мешочница работала дворником, получала копеечную зарплату жалкое пособие по инвалидности, таскала из мусорных бачков всякую мерзость и умудрилась выжить..
Не просто выжить, а еще и спасти ее, Клаву.
–Спасибо! – прохрипела Клава, пытаясь обтереть руки о снег – Если бы не ты.. – и девушка замолчала, вспомнив о том, что Свищ, возможно, убитый насмерть, валяется прямо здесь, на земле, всего в шаге от нее и под головой у него кровавое пятно..
Клаве стало страшно, и она мигом вскочила, торопливо оправляя одежду и не сводя перепуганных глаз с неподвижного тела Кости.
–Собаке – собачья смерть! – равнодушно произнесла Мешочница, пиная тело Свитченко тупым носком валенка – тварь мерзкая..
–Пошли отсюда! – еще больше испугалась Клава – Или нет – ты покарауль, а я милицию вызову..
–Зачем? – совершенно искренне удивилась Мешочница, поправляя драный платок – Что, давно в «обезьяннике» не сидела?
–Ну, как же? – Клава хоть и тряслась, вспоминая пережитый ужас, но бросать человека просто так, не желала – Ты не бойся – попыталась она успокоить несчастную нищенку – Я скажу, что это я его.. Чем ты его, кстати?
Мешочница пожала плечами, но тут Клава и сама заметила разбросанные по снегу помидоры.
Невольная спасительница клавиной чести, шарахнула Свища по башке трехлитровой банкой с маринованными помидорами, и осколки стекла, равно, как и содержимое банки, разлетелись в разные стороны.
– Посадют тебя! – Мешочница, еще раз, пнула Свища ногой – За такое дерьмо.. Да, живой он, живой..– буркнула женщина, пытаясь утешить Клаву – А, жаль.. Может добить? – она с надежной взглянула на девушку, неожиданно большими и печальными, глазами – Мне не трудно, мразоту пакостную на тот свет спровадить. Заслужил паскудник, делами своими нечестивыми!
Клава содрогнулась – взгляд этой, в общем-то, еще молодой женщины был полон такой тоски и безнадежности, что хотелось плакать, просто заглянув в эти глаза.
–Пошли, что ли? – предложила Клаве Мешочница – Этот, ниче..оклемается.. Такие твари, они, живучие, как тараканы.. пошли, пока никто ментов не вызвал..
Она смачно сплюнула, втерла плевок в снег, неодобрительно взглянула на не сдохшего Свища, тяжело вздохнула, словно жалея о том, что нельзя завершить начатое, и бодро потопала прочь, к крайнему подъезду, совершенно по– старчески шаркая ногами.
И Клава пошла следом за этой женщиной, понимая, что в таком растерзанном виде нельзя появляться на глаза матери и Дашке, а, Вике, и тем более!
Тут она вспомнила о том, что Свищ что-то там болтал о Мишке, Викином воздыхателе.
Клава мало что уяснила, но что с Мишкой случилось что-то нехорошее, догадалась сразу – иначе, с чего это Свищ, точно с цепи сорвался?
Мешочница жила на первом этаже и никого из соседей Клава у подъезда не встретила.
Кого за эту счастливую случайность нужно было благодарить – бесконечное «мыло» по телевизору или ненастную погоду – Клава не знала, но отсутствию праздных гуляк порадовалась от души.
Ей вовсе не хотелось, чтобы среди ночи к ней в квартиру ворвался наряд милиции и арестовал ее на глазах у матери и Дашки.
–Проходи! – Мешочница просто толкнула дверь, которая у нее никогда не закрывалась на замок, и Клава переступила порог жилища этой несчастной женщины, пострадавшей из-за злобы и равнодушия людей.
Удивительно чисто было в этой крохотной квартирке и удивительно уютно!
Правда, снаружи, у самого порога, валялся всяческий хлам и мусор, способный отпугнуть любого, возжелавшего засунуть любопытный нос в чужие дела.
Клава поняла, что грязная фуфайка, платок и мешок, найденный на помойке – это маскировка, попытка отгородиться от жестокого мира, попытка выжить и сохранить то, что еще осталось на пепелище живой души по имени Таня..
–Ванна там! – буркнула Мешочница, сваливая у порога грязное тряпье и уступая Клаве первую очередь.
Сама же женщина, оставшись в теплых колготках и тонкой майке, равнодушно переступила через свою амуницию, подхватила на руки толстого, рыжего кота и уселась в кресло, абсолютно апатичная и спокойная, точно и не она это, всего лишь десять минут назад, шарахнула, по голове человека, трехлитровой банкой маринованных помидор.
Наскоро приведя себя в порядок, Клава выскочила из крошечного санузла – Мешочница, все так же, безмятежно, гладила рыжего кота по жирной шее.
–Старый уже у меня, Рыжик! – неожиданно проговорила женщина – Помрет скоро.. Я уж его лечу-лечу, а он все болеет.. Вот и ветеринар сказал, что скоро усыплять придется..
Клава промолчала. Было и так понятно, что у одинокой Мешочницы, этот рыжий кот – единственная в жизни отдушина, друг, товарищ и близкий родственник.
Случись что с котом, ей и поговорить будет не с кем.
–У тебя, говорят, тоже кошка имеется? – Мешочница оторвала взгляд от рыжего кота и взглянула на Клаву – Говорят, породистая?
Клава машинально кивнула и только сейчас заметила, что глаза у Мешочницы светлые-светлые, как апрельское небо, чистые и ясные, словно и не было в ее жизни грязи, боли и разочарования.
–Я, пожалуй, пойду..– нерешительно пробормотала она, переминаясь с ноги на ногу и не решаясь уйти вот так, просто, без слов благодарности, ведь эта женщина сделала для нее такое..
–Двери захлопни! – равнодушно кивнула Мешочница, продолжая гладить своего кота.
–Спасибо тебе… Таня! – Клава нерешительно взялась за ручку двери – Ты.. заходи в гости, просто так заходи.. Я тебя с Дашуткой познакомлю.
–А мы знакомы! – ответила Мешочница, чем изрядно Клаву удивила – она моего Рыжика чипсами кормила. Он, дурачок, у меня чипсы любит, с луком и со сметаной. А они вредные очень. Я ему запрещаю, а он все равно у всех выпрашивает.
Клава вымученно улыбнулась – ей было страшно выходить из подъезда – а вдруг там Свищ? Вдруг он умер, и милиция уже ищет того, кто это сделал? Все в доме знали, что Костька Свитченко, домогался до Клавы, так что и подумают на нее сразу. А у нее Дашка..
–Ничего не бойся! – точно отвечая на невысказанный вопрос, проговорила Таня-Мешочница – Подумают, что Свищ сам драку затеял, да и получил по заслугам. Его, козла, давно нужно было прижать – он моего Рыжика гонять повадился, сволочь! Как увидит, так и норовит ногой пнуть.
Клава осторожно прикрыла дверь в квартиру Тани Киселевой, то бишь, Мешочницы и подумала, что никогда в жизни и предположить бы не смогла, что эта, замызганная, вонючая тетка, окажется таким добрым и чутким человеком.
…-Господи, ты, боже мой, Клава! – трагическим шепотом, говорила Лидия Григорьевна – Я тут чуть с ума не сошла от беспокойства! Ты на работе, метель эта, мороз, Дашутка чего-то затемпературила, а тут еще адвокат названивает, все нервы вытрепал.. Я всю валерьянку попила, все думаю, думаю..
–Что за адвокат, мама? – мгновенно насторожилась Клава – Я же тебе говорила – двери никому не открывать..
–Я и не открывала! – слегка обиделась Лидия Григорьевна – Что ж, я, совсем, что ли без понятия? Приходил тут с утра, с Антоном адвокат, весь такой расфуфыренный, с чумоданом, кожа на чумодане, такая вся, точно крокодила ободрали.. коричневого, только я им двери не открыла, затаилась и в глазок подсматривала.. Адвокат весь противный такой – длинный, худой, точно недокормленный, нос висит над губами, словно хобот, а глаза – хитрые – хитрые, о деньгах мечтают..
Вот, он-то, расфуфыренный – звонил, звонил, потом устал и к соседям сунулся, к Жемелинским… Но, там Вадик опять запил – вчера Наталье всю ночь концерт устраивал, а сегодня, видать, только заснул, как этот, с портфелем, названивать начал.. Вадьку-то и разбудили, ну он и вылетел на лестницу, злой, непохмеленный… от этого франта только пух и перья полетели.. Сдуло его по ступеням, точно Карлсона с крыши. Часа через два опять названивать начали.. Я трубку-то и взяла, думала Вика звонит, говорят, случилось у нее что-то неприятное… А, это и не Вика, вовсе, была, а Антон.. Я ему, поганцу, и высказала всю правду-матку, так он, как взъерепенится.. Кричит – это и моя дочь тоже, я, мол, отец, право имею, а, я ему – засунь свое право, сам знаешь куда, отец липовый..
–Все понятно – Клава смертельно уставшая, после всех своих приключений, тяжело рухнула на диван, мечтая хотя бы пару часов поспать в нормальных условиях – Завтра поговорим..
Прижав к груди, мирно посапывающую дочь, Клава очень быстро заснула.
Ее сон был крепок и спокоен, и никто не потревожил девушку до самого утра.
А, утром началось..
–…Вставай, вставай, Клавка, все самое интересное проспишь! – Лидия Григорьевна, уже успевшая совершить обычный утренний рацион, прогулявшись до булочной и обратно, безжалостно распахнула штору, впустив в комнату лучистое солнце, вмиг разогнав полумрак и сонливость – Хватит валяться, просыпайся, а то припрется этот хмырь расфуфыренный, с папашкой новоявленным, а ты сидишь на диване в ночнушке и с помятой мордой..
Клава нехотя поднялась, чувствуя себя совершенно разбитой, после давишних приключений.
Расскажи кому – не поверят, засмеют и обзовут бреховкой и это, в лучшем случае, в худшем – запрут в лечебницу и надолго.
И, впрямь – вначале буран этот, трактир на трассе со смешным названием «Клевое местечко»? и, в самом деле – что в нем клевого? Подумаешь – Хозяйка с клыками, Домовой, Кикимора и пара дивчин остроухих.. Собака еще, на мамонта похожая.. А затем Свищ, со своими претензиями.. Стоит ли удивляться тому, что приход Антона и адвоката, был совершенно лишним.
Как там говорится, про соломинку, что сломала спину верблюду?
–А Свищ-то, Свищ! – язвительно продолжала говорить Лидия Григорьевна – допрыгался, голубчик, допрыгался..
–Что-то случилось? – затосковала Клава, опасаясь услышать нечто страшное.
–Случилось, случилось! – Лидия Григорьевна выглядела на редкость счастливой – Грех, конечно, чужому горю радоваться, но я, честно скажу: «Поделом! Собаке – собачья смерть!»
–Он, что – умер? – Клава так и ахнула, зажав в зубах зубную щетку – Свищ?
–Нет, не умер! – Лидия Григорьевна огорченно щелкнула пальцами – Нам, конечно, повезло, но не настолько – по башке его шарахнули! Кто – неизвестно, но говорят, что все мозги всмятку! А я и не верю – брешут люди! Откуда у Свища – и мозги? У него их отродясь не было.. Своих не нажил, да, и у людей взаймы просить стеснялся. Его в больницу свезли, слава богу, хоть месяц отдохнем от урода!
Клава вздохнула с облегчением – вчера она, тихой мышкой, прошмыгнула мимо матери в ванную комнату и торопливо избавилась от грязной и рваной одежды.
Белье и блузку пришлось засунуть в пакет и выбросить в мусорку – Клава не желала видеть, как волнуется мама.
Лидия Григорьевна всегда очень переживала, когда Клава отправлялась в командировку, но, старалась не подавать виду – работа дочери была связана с постоянными разъездами, но хорошо оплачивалось и с этим приходилось считаться.
Городок, скорей даже, поселок городского типа, рядом с Кременецком, не радовал большим выбором рабочих мест, а женщина, не просто зарабатывающая, а зарабатывающая хорошо, ценилась на вес золота.
Клава, если бы захотела, давно могла бы найти себе спутника жизни, но, пережив разочарование один раз, молодая женщина не желала рисковать.
Им было хорошо втроем – бабушке, дочери и крохотной внучке.
– Наши-то, бабы во главе с домкомшей – зачастила Лидия Григорьевна – Засаду на Антона, да адвоката носатого устроили! Я уж их настропалила! – голос матери звучал на редкость довольно, и Клава сразу же насторожилась – Уж, они-то, ему, прыщу поганому, покажут, как детей у матери родной отбирать. Хам иногородний! Пусть забирает свою кралю аристократическую и чешет куда подальше!
Клава только вздохнула – Лидия Григорьевна, по всей видимости, мобилизовала всех подруг и они, точно последний резерв, залегли на подступах к подъезду. Насколько Клава помнила, Ангелина Потаповна, женщина непростая и суровая, никого не пропустит во вверенный ей объект просто так, без шума и пыли.
Ее даже в управлении «Коммуналжикгорсервиса» боялись пуще огня.
–..Идут, идут! – Лидия Григорьевна заметалась по квартире, точно встрепанная, схватила на руки Дашку, прижала к груди, словно намереваясь спрятать, укрыть, спасти от неминуемой беды – Клава, идут – Антон твой, адвокат этот, расфуфыренный и Илона.. сама.. Гадюка! Ненавистница! Змея питончатая! Где ж, это видано – ребенка у родной матери отнимать и чужой тетке отдавать! Не пущу! Они заберут Дарью только через мой труп! Нет – через труп этой кобры африканской! Пусть меня посадют, но ты доченька и ты, внученька, будете жить спокойно…
Антон, придерживая Илону под руку, шагал через хорошо знакомый дворик, с совершенно несчастным видом.
Ему было неприятно и неудобно проходить мимо женщин, толпящихся у среднего подъезда – именно в этом подъезде, на втором этаже и проживала Клава вместе с его! Антона, дочерью.
Сам Антон Анохин, любимец женщин и, без пяти минут жених самой Илоны Васильевой, чувствовал себя, чуть ли не изменником родины.
Если бы кто-то, еще пару дней назад, сказал ему, что он постесняется взглянуть в глаза своей бывшей любовнице, той самой Клаве, которую он презрительно называл не иначе, как «Клава с автоклава», то, Антон, лишь презрительно рассмеялся бы, вскинул голову, точно породистый жеребец и насмешливо ухмыльнулся – кто будет испытывать смущение и стыдиться собственных поступков? Да, что за глупости? Он, Антон? Весь мир должен вертеться вокруг него и его желаний!
Да кто она такая, эта Клава?
Подумаешь – девочку ей жалко?
Натешится Илона девчонкой и пусть Клавка забирает шмакодявку обратно.
Может, девчонка и не его, Антона. Дочка? Кто сказал? А чем докажут, разве что, анализом ДНК? А, кто станет возиться – может, Клавка еще с кем обжималась в подворотне, пока он, Антон Анохин, отдавал долг родине?
Впрочем, здесь Антон лукавил – он прекрасно знал, что Клава в упор не видела никого другого, что только Антон был для нее, тем единственным и неповторимым, как любят петь в песнях и писать в слащавых дамских романах.
Впервые увидев Дашу, Антон смутился.
Он смутился так сильно, что плохо ел, плохо спал и невнимательно слушал Илону.
Илона заметила сей факт и высказала свое неудовольствие и Антон, неожиданно для себя самого, показал зубы.
Молодые люди шумно повздорили, Антон много курил, убежав от невесты на балкон, а Илона, так и не понявшая, что за муха укусила ее милого мальчика, недоумевала, пытаясь плакать и жаловаться папочке.
Папочка, которому Антон не очень-то был по сердцу, пришел в негодование и посулил вшивому женишку массу разных неприятных сюрпризов.
Антон вспылил, послал любимую к черту и собрал вещи.
Илона растерялась, обозлилась, затем опомнилась.
Она опять плакала, Антон опять курил, а затем долго мирился с Илоной, хотя, где-то, в глубине души уже начинал жалеть о том, что вообще связался с этой избалованной папиной дочкой.
Теперь, сладкая парочка, проходящая по двору под взглядами местных теток, точно под автоматными дулами, испытывала массу противоречивых чувств:
Антон– смущение, стыд и даже раскаянье, Илона – сомнения из разряда «А оно мне, надо?», адвокат – тревогу за собственный гонорар.
Антону совершенно не хотелось подниматься в квартиру Клавы Ромашки – он шел, тяжело ступая ногами в модных, блестящих ботинках, еле тащась, точно впереди его ждала не встреча с брошенной девушкой, а нож гильотины.
–Объявился – не запылился! – толстая и вредная тетка, Ангелина Потаповна, уперев руки в боки, выставилась на Антона желтыми, совиными глазами – Полюбуйтесь – бык-осеменитель! Как глазами-то на людей глядеть не стыдно, бессовестными! Бросил девку, одну, с ребятенком на руках, смылся, как кот нашкодивший! Мы и звать-то тебя, как забыли, да и не знали никогда – ты все тайком проскочить норовил, личность скрывал, и вот, нате, возьмите его, за рупь двадцать! Чаво, заявился, охальник?
Ангелина Потаповна отличалась ростом и дородностью – мужики боялись ее, убегая, точно наскипидаренные, и обходили стороной, так как в гневе, Ангелина вовсе не походила на ангела, а могла ненароком и зашибить, по простоте душевной.
Муж Потаповны, тихий и незлобивый Афанасий, называл женушку «мой ангел» и старался ни в чем не перечить второй половине.
К сожалению, дорогостоящий адвокат, умеющий грести деньги лопатой и трещать языком, что та сорока, не был осведомлен о привычках и нравах провинциальной дамы.
–Пропустите нас, э-э-э.. мадам! – брезгливо скривив длинный нос, проговорил адвокат, пытаясь своим щегольским портфельчиком отодвинуть монументальную Ангелину Потаповну, преградившую своим обширным бюстом проход – У нас дела!
Ангелина Потаповна, с утра изволившая откушать борщечку с цельной головкой ядреного чеснока, громко икнула.
Привыкшая к тому, что все мужики в подъезде, даже запойный дебошир Вадька, живший по соседству с безобидной и милейшей Лидией Григорьевной Ромашкой, уступают ей дорогу, стараясь слиться со стеной и принять цвет подъездного колера, Ангелина Потаповна, мгновенно, что называется, поймала волну..
– Это, хто, тута, раскомандовался, с утра пораньше? – рявкнула Ангелина Потаповна во всю мощь своих, не знавших что такое сигарета, легких. – Мне, в моем дворе, еще какие-то хмыри недокормленные будут указывать, что делать? Да я тебя, Клопа помойного, дистрофика заморенного, таракана вислоухого…
Мощные руки бессменного домкома мертвой хваткой сомкнулись на щегольском пальто адвоката и вздернули несчастного на высоту, недоступную его пониманию.
Крепкий чесночный дух, ударил бедолаге прямо в нос, заставляя чихать и обливаться слезами, а Ангелина Потаповна, рыча, точно раненый Кинг-Конг, продолжала раскручивать несчастную жертву, словно намереваясь запустить знатока юридических казусов в глубокий космос.
– Ангелина Потаповна! – высунувшись из окна, Клава, пыталась привлечь внимание боевитой соседки – Пропустите их, пожалуйста! Эти люди ко мне!
–Хм! – Ангелина Потаповна, не смотря на кажущуюся занятость, слышала прекрасно. Последний раз тряхнув горе-адвоката, она, осторожно, точно стеклянного, поставила того на землю, одернула щегольское пальтецо заезжего гостя и, склонившись прямо к лицу побледневшего крючкотвора, вежливо поинтересовалась:
–Ну, как, бедолага, не укачало? – и, не дождавшись ответа, громко посетовала – Эх, бабы, не тот мужик пошел, не тот! Вот помню, мой Афанасий, покрепче был! Росточком, вроде не удался, да и телом не вышел, а всегда с улыбочкой, да с ласковым словом.. Уж я его и скалкой, и табуреткой, а он все «Ангелиночка, Ангелиночка»! – и, задрав голову вверх, голосом, от которого, людей непривычных и неподготовленных, начинало слегка подташнивать, поинтересовалась:
–Клавка, чего, пропускать их, что ли?
–Пропустите, Ангелина Потаповна! – со вздохом, произнесла Клава, не понаслышке знавшая о злопамятности адвокатов – Все равно – рано или поздно, а поговорить придется!
–И лярву крашеную тоже пропускать? – Ангелина Потаповна, не привыкшая разводить чайные церемонии, взглянула на, модно причесанную, Илону, с плохо скрываемым интересом. Так, наверное, смотрел циклоп на Одиссея и его спутников.
–Всех пропускайте! – Клава захлопнула форточку, и комитет по встрече слегка подался в сторону, освободив крохотную щель, в которую смог бы протиснуться разве что дистрофик.
Изрядно помятый адвокат, Владлен Георгиевич, нежная, высокооплачиваемая особь, в дорогом костюме, слегка воспряв духом, приподнял подбородок, но, наткнувшись взглядом на необъятную грудь Ангелины Потаповны, мигом сдулся и, воровски шмыгнув в подъезд, оставил свою благодетельницу и Антона, разбираться с вредными тетками.
Антон, пылая лицом и ушами, подцепил Илону под ручку и потащил вверх по лестнице.
Илона путалась в узкой юбке и громко стучала высокими каблуками.
В подъезде мерзко пахло капустой, дворовыми кошками и сивухой.
Худая, куршивая собака, по кличке Мышь, притаясь в углу, под лестницей, мирно грызла кость, но, унюхав непрошенных гостей, громко зарычала, выставив крупные зубы, больше подходящие какому-нибудь волкодаву.
Илона, придушенно пискнув, шустро рванула вверх по ступеням и зубы местной шавки, лишь клацнули в воздухе, не причинив импозантной дамочке ни малейшего вреда.
–Безобразие! – визжал адвокат Владлен Георгиевич – Абсурд! Мы, Илона Михайловна, этого так не оставим! В суд, обязательно в суд! Что за хамство – натравливать на нас толпу проходимцев! Да они меня чуть не убили, там, у подъезда! В этом доме живут одни уголовники! А эта собака? Нет, вы видели, видели – адвокат наскакивал на Антона, точно бойцовый петух – Собака абсолютно безумная.. Бешенная.. Она могла покусать Илону Михайловну, мою клиентку.. Ужас, кошмар.. Нужно немедленно звонить, вызывать службу спасения, МЧС, полицию, отловить это агрессивное животное и усыпить! Усыпить, и этих сумасшедших старух тоже..
–Усыпить? – ехидно поинтересовался Антон.
–Да! Нет! – адвокат продолжал визжать и брызгать слюной – Ваша ирония, Антон Палыч, абсолютно неуместна.. Я, опытнейший юрист и я должен всячески защищать интересы своей клиентки.. Но, как я могу это делать, если меня травят собаками, подвергая мою жизнь опасности и, если сумасшедшие бабки.. Клавдия Евгеньевна Ромашка? – совершенно другим, более спокойным тоном, обратился Владлен Георгиевич к девушке, гостеприимно распахнувшей двери перед незваной троицей – Ваше поведение недопустимо! Это, ни в какие ворота не лезет! Мы пришли к вам сами, пытаемся как-то решить дело миром, а, вы.. Вы травите нас собаками, какими-то безумными бабками.. Моя клиентка имеет полное право обратиться в суд и потребовать компенсации за моральный ущерб! Учитывая ее статус и громкое имя – сумма потребуется немалая!
Клава слегка приподняла одну бровь, всем своим видом выражая удивление.
–У меня нет собак – только кошки! – коротко ответила она – А, Ангелина Потаповна – милейшая женщина. Она просто проявила разумную осторожность – вы, люди незнакомые, нездешние.. Может быть, она приняла вас за террористов?
–Хватит пустых разговоров! – Илона решительно отодвинула в сторону своего юриста и шагнула через порог – Я – Илона Васильева и я хотела бы видеть девочку.
–Вот как? – Клава передернула плечами – А вы, собственно, кто?
–Я – будущая жена Антона и мать его дочери.. – Илона не собиралась сдаваться – Вам, милочка, лучше смириться, тогда вы сохраните возможность видеться с девочкой.. иногда!
–Антон? – Клава строго взглянула на бывшего возлюбленного – Твоя подружка что – чокнутая? Она как – больна на всю голову, или только на ее часть?
Красивое лицо Илоны Михайловны покраснело от злости, а лицо Владлена Георгиевича, наоборот – побелело.
Только сейчас адвокат обнаружил, что своей красивой, длинноносой туфлей, влез в кучу кошачьего дерьма, не заметив его в темноватом подъезде, и теперь, мерзкий запах распространился по крохотной прихожей.
Антон громко захлопнул входную дверь – ему не хотелось, чтобы кто-то из соседей стал свидетелем разгорающегося скандала.
К тому же, поведение Илоны слегка шокировало жениха – невеста перла вперед, точно бульдозер и остановить ее мог только выстрел из гранатомета.
Учуяв мерзкий запах кошачьего дерьма, из зала, медленно, с достоинством, выплыла супер-породистая клавина кошка, а за ней следом – полугодовалый котенок, имеющий все признаки истинного чемпиона и будущего победителя всевозможных кошачьих выставок.
