Текст книги "И полный радости мир (СИ)"
Автор книги: Ирина Дынина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
Размышляя подобным образом, Клава и не заметила, как дородная Хозяйка плавно переплыла от стойки к ее столику и поставила прямо на голые доски, не прикрытые даже салфеткой, огромную кружку с чем-то дымящимся и пахнущим, до одури приятно.
– Хлебни-ка, красна девица, вмиг себя лучше почувствуешь! – рот ее скривился в давешней, слегка страшненькой улыбочке, но Клава, твердо вознамерившаяся не забивать себе голову всякими глупостями, схватилась за кружку двумя руками.
Промороженные насквозь внутренности мигом возликовали, требуя – еще, еще и еще..
И Клава, жадно пила, прильнув к дымящемуся напитку и ощущая, как медленно и неохотно отступает лютый холод, пробравшийся почти до самого сердца.
–Хорошо, что я на ваше заведение набрела! – отогревшись, Клава благодарно взглянула на клыкастую Хозяйку – спасибо вам! Вы не думайте, у меня есть деньги, я заплачу за помощь. Машина, вот только, на дороге осталась.. Жалко, если пропадет!
Хозяйка обидчиво поджала толстые губы, повела пышными плечами и недобро прищурилась, рассматривая девушку, словно какого-то подозрительного жука.
– Эх, испортились, ныне люди! – горько вздохнула она – За доброе дело деньги предлагают! Ну да ладно, мир ваш весь такой, прогнил насквозь.. Только здесь еще.. настоящие, встречаются.. Ты, девка, не горюй – ниче с твоей таратайкой не случится! Найдутся и для нее караульщики, отведут глаза людям недобрым!
–И телефон! – спохватилась Клава – мне нужен телефон! У вас есть?
–Телех-вон? – словно бы призадумалась Хозяйка – Ах, телх-вон! Нет, девица, такого баловства и непотребства я в своем доме не допущу! Нету у нас телех-вонов! А кому весточку сослать, так у нас для тех целей гонцы имеются! – и Хозяйка ткнула толстым пальцем куда-то в угол.
К своему изумлению, Клава заметила там самую настоящую птичью клетку, да не для каких-то там попугайчиков, птицы сорной и суетливой, а голубиную.
Голубей в ней толклось штук пять – и белых, и сизых, и серо-буро-пошкарябанных.. Клава не очень хорошо разбиралась в голубиных породах.
Птицы вели себя важно и с достоинством – было видно, что им для жизни не требуется летать по скверам и паркам, выпрашивая подачки у прижимистых прохожих.
Кормили птичек на убой, они весело чистили перья и косились на девушку хитрыми, желтыми, птичьими глазами.
«С ума сойти! – восхитилась собственной везучестью, Клава – Застряла здесь, невесть где, да еще без телефона! Меня ж дома мама с Дашкой ждут, с ума сходят, да еще Антон этот, со своими запоздалыми отцовскими чувствами, да мадам его, слегка пристукнутая пыльным мешком…А я здесь.. и, люди эти.. подозрительные.. и полиции, днем с огнем не сыщешь, когда она срочно нужна!»
В общем, сокрушаться Клаве, было о чем.
Она вытащила из кармана телефон, разряженный и бесполезный, поковырялась в бумажнике, слегка пригладила волосы ладонью, пытаясь придать им приличный вид.
Дедок, лихо опрокинувший в рот литровую кружку какой-то пенящейся жидкости, вероятно, местной разновидности пива, слегка раскачивался на трехногом табурете, подкатив глаза и задрав бороду, находясь на самом верху блаженства, а Хозяйка, тщательно полируя тряпкой и без того чистый стол, косилась на него весьма неодобрительно.
Клава, прикончившая половину, поданного ей питья, окончательно отогрелась и даже ноги, заиндевевшие в стильных сапожках, оттаяли, приведя ее в распрекрасное расположение духа.
Допив восхитительную жидкость, пряную и маслянистую, пахнущую всеми травами на свете и, в то же время, ни на что не похожую, Клава отодвинула кружку в сторону, намереваясь, во чтобы то, ни стало, разузнать рецепт напитка у сердобольной Хозяйки.
Девушка ничуть не сомневалась в том, что питье будет иметь шумный успех и у матери, и, у ее говорливых подружек, падких на все новое и экзотичное.
В этот миг, Клава и заметила, что она не единственная гостья данного заведения, укрывшего ее от непогоды.
За соседним столиком о чем-то шушукались две, неопрятного вида старухи, облаченные в совершенно немыслимые наряды, более подходящие жительницам века этак восемнадцатого-девятнадцатого.
Кокетливые шляпки, состоящие из атласных цветов, лент и перьев – и это-то, в зиму, холодную и снежную, напудренные букли и юбки до пят, тщательно укрывали тела и лица их владелиц и Клава, как ни таращилась, так и не смогла рассмотреть ничего, кроме одежды.
Рядом с хозяйкой, у самой стойки, притулилась еще парочка девиц, в темно-зеленых одеяниях.
Девицы что-то быстро ели, не отвлекаясь на разговоры, и Клава почувствовала себя как-то очень некомфортно, заметив каким именно ножом, одна из девушек лихо отрезала себе ломоть мяса.
Ножичек мало походил на кухонный, а напоминал слегка укороченный меч, да и ножны для этого самого меча, Клава без труда разглядела.
Одна из девиц взбила пальцами свои пышные волосы, и Клава раскрыла рот – ухо девушки было слегка заостренным, точно у эльфов, в фильме «Властелин колец».
–Что это за порода такая, ушастая? – негромко поинтересовалась Клава у проходящей мимо Хозяйки – Нынче мода такая, с острыми ушами ходить? Девушка, наверное, кучу денег выложила за пластику?
–А! Эти, штоль? – Хозяйка, мельком, взглянула на Клаву, слегка захмелевшую после пряного напитка – Это, Дуська и Маруська, сестры-двойняшки, частенько ко мне заглядывают, когда малость свободны.. Здесь, в холмах живут, охраной промышляют.. Хорошие девки, толковые, работящие, не то, что некоторые – Хозяйка вновь неодобрительно взглянула на мохнатобородого дедка – А, уши у них, от рождения такие, и у матери ихней, были острые, и у бабки Авдотьи, вреднючая была старуха – я ее еще помню, хоть и девчонкой махонькой бегала.. А, дед Кузьма – он лентяй, каких свет не видывал! Понабрался у вас, людишек, идей поганых, вон и куролесит, почем зря. Нет бы, дело свое справно блюсти, были бы ему – почет и уважение от всей нашей братии..
– А какая у деда профессия? – вежливо поинтересовалась Клава, решив не заострять внимание на кое-каких странностях – Он, наверное, лесник? Заказник охраняет?
–Леший? Кузьма? – Хозяйка весело рассмеялась, продемонстрировав длинные клыки, торчащие в углах рта и вызвавшие у Клавы легкий озноб – Лешак ко мне глаз не кажет, после того, как кружку мою любимую, еще мамой дареную, разбил.. Так и сидит в своих Топольках, туристов пугает. Кузьма – он домовой, но пакостный, ленью зараженный, умишком обиженный.. Пристрастился с молодежью в подворотнях пиво хлестать, вместо того, чтобы за жильем следить.. домишки-то, без надзора, совсем обветшали, скоро вам, людям, на головы рушиться начнут, а, ему, дуболому, и дела нет! Эх, была б моя воля, я б его, пакостника..
Клава резко вскинула голову, точно прислушалась:
–Кричит, вроде, кто? – девушка попыталась покинуть уютное кресло, так и располагающее ко сну – Мне, наверное, пора.. Загостилась я у вас что-то – вон, и одежда уже высохла, и ноги отогрелись..
–Собралась куда, что ли? – усмехнулась Хозяйка, недоуменно приподняв брови – Да, куда ж ты из Корчмы пойдешь? На улице ни зги не видно – пропадешь, заблудишься, а то еще хуже – волкам на ужин достанешься! Это они к Корчме близко не подходят, сторожа моего опасаются, а на воле вмиг схарчат, и как зовут – не спросят!
–Дела у меня! – туманно пояснила Клава – Дочь маленькая дома, мама волнуется.. Доберусь до машины, а там, может быть, МЧС трассу прочистило..
–Так, то трассу! – протянула Хозяйка – Отдыхай до рассвета, а там, как Бог даст! Опять же, дриадки у меня гостюют, бурю пережидают, так, что никакой нечисти, в Корчму ныне хода нет. А за маму и за дочку – не волнуйся, спокойные они – думают, что ты в городе заночевала из-за погоды плохой! Все ладно с ними будет. Плохое стороной пройдет, дом твой минуя.
–Откуда знаешь? – Клава подскочила и невежливо схватила Хозяйку за пухлый локоть – Я за Дашу опасаюсь, украсть ее могут!
–Ой, ли! – отмахнулась Хозяйка – Сиди в тепле, вот еще чашечку чаю выпей, это тебе не городские помои хлебать.. Здесь, у меня, все чистое, натуральное, для организму пользительное.. Экология!
Клава, слегка расслабилась, плотно обхватив кружку с горячим чаем, пальцами.
Спокойствие Хозяйки Корчмы, странным образом передалось девушке, к тому же, чаек был, действительно, на славу – после него даже есть не хотелось, хотя, по твердому убеждению потеряшки, давно уже наступила поздняя ночь, а завтракала Клава еще ранним утром, дома, в компании мамы и Даши.
Только и успела Клава, что пригубить живительную влагу, как где-то, совсем недалеко, раздался громкий волчий вой.
«Что за бред? – лениво удивилась девушка, воспринявшая рассказ о волках, как очередную байку-страшилку, до которых так падки сентиментальные дамочки позднего бальзаковского возраста – Волки? Откуда здесь могут быть волки? Из зоопарка сбежали, что ли? Так ближайший зоопарк только в Ростове, да и поймали бы, серых разбойников за пару часов? Может быть, из Чечни пробрались к нам, в наши степи? В Чечне, говорят, много их развелось за последние годы.. За волчьи уши даже премию дают от местных властей…
Волчий вой повторился и уже куда ближе, чем раньше.
Девушки с заостренными ушами насторожились, ухватились за короткие мечи и напряженно посматривали на двери – внушительные, крепкие, сделанные на века из какой-то, неведомой Клаве, породы дерева.
«Вот это, да! – вяло восхитилась Клава, пялясь на диковинное оружие во все глаза – Ролевички, небось! Спортсменки! Их бы в область, на соревнования!»
Кроме волчьего воя, Клава явственно различила чей-то вопль, жалкий, просительный, мгновенно растворившийся в пронзительном свисте ветра.
–Эй! – воскликнула девушка, пытаясь обратить на себя внимание – Эй, слышите, там кто-то есть, за дверью.. Кто-то живой.. Он замерзнет, если там останется.
Кузьма, слегка протрезвевший, виновато взглянул на девушку и развел руками:
–Извиняй, дивчина! Человеков, там точно нема, а уж кто там блукает в потемках, мы знать не знаем, ведать – не ведаем. Тебя, вон, Дохляка вынюхала, но Дохляка – скотина особая, Хозяйка ей верит, потому и двери распахнула.. Без Дохляка даже остроухие за порог не ступят, опасаются.. Вдруг там упырь бродит или, к примеру, снежный бес? В Корчму ему ходу нет, но, а вдруг? И волки, к тому же.. Им все равно, кого жрать – человеков, или, к примеру, шишигу лесную, коли она глупость поимела в такое ненастье шляться..
Хозяйка, важно выплывшая из темного помещения за стойкой, кивнула, соглашаясь со словами Кузьмы-домового, а две дамочки в шляпках и буклях защебетали о чем-то своем, на непонятном языке.
Клава беспомощно замерла – ее чуткий слух уловил еще один вопль о помощи, еще более жалкий и несчастный.
–Но, так же, нельзя! – всплеснула она руками, вскакивая с удобного кресла – А вдруг, там кто-то умирает? Может быть, мы сумеем оказать несчастному помощь, до прибытия медработников.
Девушка осеклась, подумав о том, что о «Скорой помощи», скорей всего, местные жители, понятия не имеют. Хозяйка со своим необыкновенным чаем, да дедок, с вонючей мазью – вот и все обязательное медицинское страхование.
–После полуночи нельзя дверь открывать! – резко заявила Хозяйка, сзывая толстых, игривых щенков – Мало ли, что..
Щенки, мохнатые и серые, ластясь, подбежали к Хозяйке, выпрашивая лакомый кусочек, и она отвлеклась, совершенно позабыв про гостью.
А, Клава внезапно подумала о том, что если бы, Дохляка заснула и не учуяла ее, несчастную, отчаявшуюся и обессилившую.. Она, Клава, осталась там, в ледяной метели, одна-одинешенька и замерзла бы, в двух шагах от тепла и людей.. Нет, так несправедливо, так поступать нельзя и она, Клава, не позволит.
Внезапно, девушка отпихнула тяжелое кресло и бросилась к входной двери.
Не успел никто – ни Кузьма, распахнувший рот в пронзительном вопле, ни девушки– дриадки, синхронно выхватившие из ножен свои укороченные клинки, ни дамочки, в нарядных шляпках, вскочившие с места, путаясь в длинных юбках.
Одним прыжком Клава достигла двери, отпихнула тяжелый засов и высунула нос наружу.
В лицо сразу же полетел снег и ледяные крошки.
Тут же заболели замерзшие руки-ноги, вспомнилось состояние страха и полной беспомощности перед стихией, но Клава мужественно шагнула за порог такой уютной корчмы, где вкусно пахло чаем и горели толстые желтые свечи.
Негромкий крик, похожий на предсмертный, прозвучал совсем рядом, Клава ответила, и подхватила кого-то, свалившегося прямо ей в руки.
Вдали мелькнула чья-то тень, на мгновение, вывалившись из снежной круговерти, и девушка едва сдержалась, чтобы не заорать от ужаса.
Тень летела к ней, страшная, стремительная, огромная, несущая в себе злую угрозу.
Испуганная Клава скакнула горным козликом, увлекая за собой чье-то тело, гремя какими-то железками, шагнув обратно, за порог, в спасительный, желтый, свечной свет, мечтая о безопасном уюте Корчмы..
Дверь за спиной захлопнулась с отчаянным грохотом и тут же, раздался громкий рев, злой и разочарованный.
–Эх, девка! – дед Кузьма утирал пот с багрового лба – пороли тебя мало..
Клава только сейчас опомнилась и взглянула на несчастное существо, спасенное ею от другого существа, наверняка опасного и голодного.
У самого порога возлежало странное создание, закутанное в серые тряпки, замотанное в пуховый платок, верхом на крохотной тележке на четырех колесиках.
На подобных тележках, по рынку Кременецка, передвигался безногий инвалид Толяныч, жалкий пьяница и побирушка.
На мгновение, Клаве показалась, что именно этого Толяныча она и спасла от снежной смерти..
Но лицо под тряпками обнаружилось женское и по судорожному вздоху Хозяйки Корчмы, Клава поняла, что знакомое..
–Ох-хо-хонюшки, беда-то, какая? – запричитала Хозяйка – Как же тебя угораздило, подруга дорогая, попасть в переделку.. Все глупость твоя, дурость, да гордыня непомерная! Куда ж, тебя, клюшку неумытую, понесло из дома в пургу-метель?
Причитания не помешали Хозяйке шустро размотать спасенную, избавив от неприглядного тряпья, подтащить вместе с колясочкой поближе к очагу, самому настоящему, заполненному дровами, горячему, пышущему огнем-жаром и пристроить тут же, на толстой шкуре, сильно смахивавшей на медвежью, хотя о медведях в родных краях, Клава слышала еще меньше, чем о волках.
Спасенная оказалась сухонькой старушкой, такой древней, что Клава, ни за что, не стала бы угадывать ее настоящий возраст, с лицом темным, морщинистым, похожим на печеное яблочко.
Прихлебывая из кружки давешний чай, старушка разразилась слезами, жалуясь Хозяйке на житье-бытье:
–Рощицу мою, всю извели, ироды! – плакалась старушечка, промакивая глаза чистым платочком – Намедни последнее деревце срубили, и осталась я, горемычная, без дома-прибежища.. Думала, хватит у меня силенок до города добраться, прибилась бы там к какому-нибудь скверику, перезимовала бы как-нибудь.. Вон, к Кузьме, на чай с бубликами, в гости, ходила бы..Все, не так тоскливо, без родимого дома..
–Эх, ты, дурында! – в сердцах воскликнула Хозяйка – Куда тебя понесло, в непогоду, убогая? Гнался-то, кто за тобой?
–Снежный бес! Загонял совсем, Анчутка нечистый!– со вздохом ответила пенсионного возраста дама, пугливо пригибая голову – Да волки еще откуда-то набежали, у меня на всех заклятий и не хватило.. Загрызли бы, нечистые, спасибо, подруга, за то, что, пожалела меня, убогую, пустила за порог, обогрела..
–Не меня благодари! – отвела глаза Хозяйка – ты мое правило знаешь – я после полуночи двери никому не открою, даже тебе, сестре родной, и то – не открыла бы! Девица у меня непогоду пережидает, Дохляка приволока, она и спохватилась.. Вопли твои услышала и двери распахнула.. Ее благодари!
–Человек! – ахнула старушечка, разворачиваясь на своей тележке и рассматривая Клаву, точно заморскую диковинку – как же ты ей открылась, не побоялась? Как она, вообще, дорогу нашла к Корчме, как тропинку расплела заговоренную?
–Мороз-батюшка путь указал, Метель-матушка – заклятье сняла – туманно пояснила хозяйка, но старушенция понимающе закивала головой и взглянула на Клаву по – другому – остро, с интересом.
–Кто это? – шепотом поинтересовалась Клава у одной из остроухих дриадок, спокойно вернувшихся к своему ужину.
–Это? – равнодушно пожала плечами девушка с мечом у бедра – Кикимора местная, шишимора, лесовичка, вот кто, нечисть. Зря ее Хозяйка привечает, зря.. Нужно было оставить ее снежному бесу! Славная получилась бы парочка – Анчутка и Кирка – кикиморка!
–Стыдно обзываться на старого человека! – строго проговорила Клава – Такая старушка безобидная. Конечно, вид у нее неприглядный. Но, как говорится – с лица воду не пить.
Дриадка загадочно улыбнулась:
– Причем, здесь лицо? Кикимора, она и есть – кикимора, самая настоящая! Это она сейчас горемыка несчастная, как силы своей лишилась, а, вот по молодости..
–Что, по молодости? – не поняла Клава.
–По молодости, говорю – нетерпеливо пояснила остроухая девица – Кирка, много пакостей роду людскому наделала – иных даже до смертоубийства довела.. красивая была, зараза! – с чувством произнесла дриада и, заметив, что Клава недоверчиво взглянула на старуху, добавила – Мужики от ее красоты с ума сходили – жен бросали, детей, ради полюбовницы, а она и рада – семьи рушить.. Вот, и ног лишилась, через гордыню свою.
–Как это? – не на шутку заинтересовалась девушка, не в силах поверить тому, что эта бабка, передвигающаяся при помощи тележки на колесиках, была способна, когда –то, кружить головы многочисленным поклонникам.
–Да поспорила она, нечисть лесная, с Лешаком одним, что Железного коня остановит заклятьем – охотно пояснила дртадка – Выползла из болотистой лесины своей, на насыпь забралась и стала поезда ждать. Только не остановился конь железный, пронесся дальше вольной птицей, а Кикимора без ног осталась. Проспорила она Лешаку, заклятий лишилась, красу потеряла, вот теперь и перебивается с хлеба на воду, ворожит иногда.. да не каждому..
Клава пожала плечами – не спорить же с дурочкой, что уши себе по глупости изуродовала, да меч, на барахолке купленный, к поясу прицепила.
Тоже, Галадриэль из российской глубинки, только Фродо с Горлумом не хватает.
Заигрались они здесь в свои ролевые игры, ох, заигрались! А Киру, бабулю убогую, и впрямь, жалко – совсем, видно, из ума выжила, бедолажка – под поезд кинулась! Тоже не от хорошей жизни, судя по всему!
Между тем, Хозяйка, напоив чаем новую гостью, поманила Клаву пальцем, с длинным острым ногтем на конце.
–Беда у нее.. – коротко проговорила Хозяйка – Поворожи ей, как умеешь, а она тебя свезет в город, найдет тебе жилье приличное, хватит уж по помойкам скитаться!
–Дорого нынче в городе квартиру снимать – Клава с сомнением взглянула на безденежную бабку – Первое время могу у себя приютить – девушка вздохнула, представив себе реакцию мамы на подобную квартирантку – А там, может, в «Дом престарелых» определим. На улице не оставим.
–Поворожишь? – в голосе Хозяйки Клаве почудилась нешуточная угроза, но Кикимора лишь отмахнулась:
–Чего зря ворожить, время тратить? Итак, все знаю – добрая ты, девка, Клавка! Через дурость пострадала, через дурость и счастье обретешь. И тебе хорошо будет, и дочке твоей.
–Вот и ладненько! – Хозяйка довольно потерла руки – Будем чай пить.
–С плюшками! – вздохнула Клава, мечтая поспать хоть пару часов.
–А на счет жилья – подмигнула ей баба-Кикимора, – Ты, девка, не парься – свезешь меня до парка, какого иль скверика, да там и высадишь! Не пропаду, чай, не маленькая!
Клава с сомнением взглянула на бомжеватого вида бабульку, но возражать не осмелилась, а вернулась назад, в уютное кресло, к чашке пряного чая, к приятной дремоте..
В Корчме враз как-то потемнело – толи керосин в лампах закончился, толи свечи погасли, да только задремала Клава, крепко так задремала, до самого рассвета.
–Пора, пора! – весело щебетал кто-то над ухом у девушки – Что ж, вы, дама, разоспались так сладко? Полдень давно уж миновал, метель закончилась, и трактором дорогу расчистили! Добрые люди и машинку вашу приволокли на буксире, из снежного сугроба вытащили..
Клава резко выдернула себя из сладкого сна-дремы и бессмысленно заморгала, таращась на приятное девичье лицо, молодое и чистое.
Она никак в толк взять не могла – куда подевалась убогая Корчма, с очагом, деревянными столами и лавками, с необычными, страшненькими, посетителями.
Вокруг царствовал пластик, евроремонт, обычные окна и двери, а на приятной девчушке была вполне обычная форма официантки.
«Сон, как есть, сон – недоверчиво тряся головой, подумала Клава – Приснится же, жуть такая, топором не отмахаешься!»
–Извините, девушка – опомнилась Клава – А телефон у вас есть?
–Есть, есть! – услужливо защебетала девица – И телефон, и кофе, и горячий завтрак, и дамская комната..
Клава, ошалев, от такого обилия услуг, метнулась в дамскую комнату, затем к телефону.
Девушка, коротко переговорив с родными, слегка успокоилась, обнаружив, что Дашку никто похищать не собирается, решила позавтракать.
После чашки вполне приличного кофе, расплатившись, Клава совсем было вознамерилась покинуть уютную забегаловку, как вдруг кое о чем вспомнила.. Вернее, кое о ком.
–Скажите, девушка! – осторожно, опасаясь, что ее примут за сумасшедшую, поинтересовалась Клава – Я что, одна в кафе ночь куковала?
–Да нет, что вы! – весело рассмеялась девица – Тетка Матрена говорила, что много вас было – пара девиц-студенток, дедуля – божий одуванчик, да две дамы средних лет, они с отдыха ехали, да в метель попали. Только, я никого не видела – они все раненько на автобус убежали, я еще на смену не заступила. А, вас женщина дожидается, там, на улице, у машины.. сказала, что вы ее в город подбросить обещали.. Странная такая, на колясочке..
«Сон приснился! – решила Клава, поправляя замки на сапогах – Дикий, несуразный, но, все же, сон.. А я уж было решила, что.. Погода, погода во всем виновата, перепады давления, магнитный бури, пятна на солнце.. все. Пора завязывать с крепким кофе и жирными пирожными.. Избыток холестерина в организме и вызывает дурные галлюцинации.. Надо же! – Клава нервно рассмеялась и тут же прикрыла рот ладошкой – девица в костюме официантки итак посматривала на нее странно, с подозрением, словно боясь, что Клава обворует кассу – Придумала тоже – Кикиморы, лешие, домовые…волки из Чечни, да, еще эти, как их там.. снежные бесы.. Полный абзац!»
Клава подхватила легкую меховую курточку и, спотыкаясь на высоких каблуках, поспешила прочь из странного, придорожного кафе, намереваясь, как можно скорее очутиться в своей машине.
«А, может, съела чего? – продолжала размышлять девушка, дергая дверь на себя. Двери не открывались, и Клава еще больше испугалась – Вдруг – не приснилось? Вдруг, снежный бес стоит за спиной?» – Мысли ее метались, точно испуганные куропатки, спина неприятно вспотела, пальцы дрожали.
Молоденькая официантка, заметив, что с посетительницей творится что-то странное, поспешила на помощь.
–Помочь? – любезно поинтересовалась девушка, на табличке у которой значилось «Лена» – Двери у нас в другую сторону открываются…
Клава, совершенно не ожидавшая, что кто-то неизвестный подкрадется со спины, испуганно взвизгнула, подпрыгнула на месте и метнулась в распахнутую дверь.
Лена, изо всех сил желавшая услужить молодой клиентке, с таким несчастным, напряженным выражением лица, шарахнулась в сторону, опасаясь, что ненормальная дамочка сшибет ее с ног.
–Вот же, больная – передернула плечами официантка – С виду так и ничего, не жмотина.. Вон, какие чаевые классные оставила!
Клава, вырвавшись из странного, похожего на капкан кафе, оглянулась через плечо, заметив название кафе – на вывеске значилось – «Клевое местечко» и поблизости не наблюдалось никаких свечей, способных гореть в любое ненастье.
«Вот же, блин – суматошно встрепенулась Клава – вчера, оно как-то, по – другому называлось!»
Девушка резко затормозила, увидев свой автомобиль, веселый, ярко красный и, кажется, даже вымытый.
Впрочем, рядом с машиной она еще кое кого приметила.
– «Глюки продолжаются! – обреченно решила Клава, приближаясь к машине на, полусогнутых в коленях, ногах – Я плохо кончу.. Меня отправят в психушку, мама умрет от горя, а Дашку заберет Антон,со своей упырихой!»
Возле машины, на своей крохотной колясочке, шустро сновала давешняя инвалидка.
Колясочка, еще вчера черная от грязи и копоти, ярко блестела на зимнем солнце, радуя глаза веселеньким узором, под хохлому.
Инвалидка, то бишь, – Кирка – кикиморка, прятала седые, сальные лохмы под аккуратный, светлый платочек и улыбалась Клаве всеми своими, аж четырьмя, зубами.
–Долго спишь, девица! – приветствовала старушенция Клаву – Солнышко уже так высоко, что у меня шея болит, его выглядывать. Я тебя тут жду, жду, все бока себе отдавила. Ну что, уговор помнишь? В город свезешь, али как?
– Свезу! – Клава с ужасом заметила, как куча мусора у высокого сугроба, вдруг приподнялась, встряхнулась и бодро затрусила прочь, на четырех мохнатых лапах.
Огромный пес, дикая помесь кавказской овчарки с медведем, лениво гавкнул на наглых голубей, снующих у порога, и мирно завалился спать тут же, под самой дверью, ничуть не озаботясь удобствами посетителей кафе.
– Дохляка это! – миролюбиво пояснила Кирка-кикиморка, она самая, кто же еще? – Она тебя вчорась из сугроба вытащила, не дала сгинуть твоему юному организму, увясть в цвете лет..
–Почему, Дохляка? – трясущимися руками девушка достала ключи от автомобиля из заднего кармана модных джинсов – такая громадина! Прямо – мамонт!
–Матрена, её куршивым щеночком нашла. – охотно пояснила, любящая поболтать бабка – Откормила, отмыла, все боялась, что сдохнет. Все же, тварь божья, безвинная, жалко. Вот и выросла – жлоб-жлобом, жрать горазда, да на матрасе валяться, блох кормить.
–Вы, бабушка Кира, в машину как – сами влезете, или, позвать, кого на помощь? – поинтересовалась Клава, нервно вздрагивая и косясь глазами на мирно спящую Дохляку. Вдруг, как оголодает, тварь божия, безвинная, как бросится, как кинется, и полетят клочки по закоулочкам.
–Это ты, девка, сказок дурных начиталась! – беззлобно усмехнулась бабка – Тоже мне, внученька отыскалась. Кабы не Матрена, кабы не года мои немалые, да не кровопийцы, что рощу мою извели.. Эх, девка, сил было – не меряно, да куда делись? Ты, смотри, Жар-птицу за хвост держи крепко, да на одно перо не польстись, греби всю, целиком, тогда счастлива будешь!
Бабка, ловко отталкиваясь деревянными дощечками от дороги, покрытой снегом, обогнула машину, что-то шепнула себе под нос и все четыре двери автомобиля разом распахнулись.
Клава растерянно взглянула на ключи в своих руках и, не сказав ни слова, села за руль.
«Глюки! – окончательно поставила диагноз Клава – Самые, что ни на есть – глюки!»
Рядом мерзко хихикнула противная старушонка.
До Кременецка домчались минут за тридцать, и Клава с облегчением вздохнула, заметив хорошо знакомые, грязные окраины родного города.
Бабка не капризничала, вела себя очень аккуратно, даже пристегнулась ремнем безопасности, дабы не злить бдительных гаишников, не ерзала, не болтала под руку, а лишь попросила остановить у «Пирамиды», с которой у самой Клавы были связаны не очень приятные воспоминания.
Клава, было, насторожилась, а потом махнула рукой – все равно психушки не миновать, а бабка – что бабка? такой же глюк, как и все остальные.
Бабулька ловко выскочила из машины, послала Клаве воздушный поцелуй, смешно чмокнув губами и шустро покатилась по заснеженной тропинке, ведущей прямо в старый, городской парк – одну из достопримечательностей провинциального Кременецка.
На этот парк давно махнули руками городские власти – у администрации не было денег ни на реконструкцию, ни на благоустройство.
Сначала разобрали и растащили на металлолом качели-карусели, затем развалили тир и крошечное кафе, обритые наголо молодчики-скинхеды, изуродовали памятник пионеру и пионерке, разбив гипсовые фигурки в мелкое крошево, поломали лавочки и беседки.
Молодая поросль, трава и кустарник оплели высокие деревья, перегородили дорожки и тропинки и парк превратился в место дикое и пугающее.
Конечно, сюда еще ходили на «маевки», отдыхать и жарить шашлыки, но ходили большими компаниями, а не поодиночке.
А ведь Клава еще помнила то золотое время, когда работали, те самые, порушенные качели, когда весело играла музыка и у памятника гипсовой пионерки, с дурацким горном в руках, добродушная, улыбчивая женщина в опрятном переднике, продавала сладкую вату.
Теперь парк казался огромным, настороженным и угрюмым зверем, затаившимся в засаде, но бабка, бойко шевеля руками, катилась все дальше и дальше по тропинке и вдруг.. растаяла, растворилась среди светлых березовых стволов, среди величавых кленов и кокетливых рябин..
«Пропадет, бабка! – затосковала Клава – Нужно было ее в больницу отвезти или домой к себе, а то ведь пропадет, замерзнет, сгинет..»
И, тут, как-то разом засвистали какие-то птахи, абсолютно лишние в этом запущенном, заброшенном месте, мелькнула какая-то живность вдалеке, между березовых стволов.
Клаве показалось, что это хитрюга-лиса охотится за мышками и зайцами, живущими на воле.
Отчего-то стало спокойно и благостно на душе у невезучей Клавы с автоклава, стало светло и радостно, точно свершила она дело нужное и доброе.
–Смотри, не упусти Жар-птицу! – голос Кирки-кикиморки звучал в голове у несчастной девушки, точно живой – Счастье свое – не упусти!
Клава медленно выползла из сугроба, в который забрела невзначай, стряхнула липкий, влажный снег с модных сапожек и остановилась у ближайшей березки.
Деревце благополучно пережило эту зиму – тонкие ветви тянулись вверх, белая кора светлела в синеющих сумерках.
Клава глубоко вдохнула воздух – полной грудью и только теперь заметила, что стоит, обнимая тонкий березовый ствол, довольно давно, вон и ноги, слегка примерзшие, протоптали целую канавку в тающем снеге.
Клава вспомнила о разряженном мобильнике, о том, что больше суток не была дома и со всех ног бросилась прочь из темного парка.
Вслед ей неслось довольное уханье совы.
«Мама с Дашкой меня, наверное, совсем потеряли! – размышляла Клава, ставя машину в гараж – Сейчас напьемся сладкого чаю и я расскажу Дашке сказку про Корчму, про ленивого домового, про верного сторожа-охранителя, про добрую бабку Кикимору..»
Девушка шагала по знакомой дорожке, от гаражей к своему дому неспешным шагом, удивляясь коварному и переменчивому нраву южно-донской погоды.
Подумать только – еще вчера, во всю, ярилась метель, слепыми, белыми мухами мотались в воздухе целые стаи колючего снега, норовя утопить, в тяжелой белой мгле, все живое, а нынче, днем, совсем иная картина: солнышко улыбается с синих небес, птицы, сумасшедшим гомоном наполнили городские улицы и заброшенный парк, на дороге, лужицы подтаивающего снега.
