Текст книги "Колымская Сага"

Автор книги: Ирина Беседина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– У меня умная жена. Я тебя люблю и верю. Людмила, сходи ты в гостевой дом, расскажи им о передаче их писем в Москве. А потом я пойду и поговорю о предстоящем допросе Зеникова.

– Хорошо. Ну, тогда, может быть, я попрошу их помочь в этом деле. Ты сам понимаешь, допросы они прошли. Я постараюсь смягчить этот разговор.

– Ладно. Попробуй смягчить этот разговор.

Было около десяти часов вечера, когда Людмила направилась в гостевой дом. Что-то здесь изменилось за время её отсутствия. Дом казался тихим, настороженным. Собаки узнали свою хозяйку и сопровождали её до самой двери. Она немного смущалась. И на то были причины.

– Не сейчас, – решила она. – Я иду по делу. Выяснять отношения будем потом.

Она тряхнула головой, стремясь отогнать ненужные сейчас мысли. Постучала в дверь. Дверь неожиданно резко открылась, как будто человек около порога ждал этого стука. Перед ней стоял Михаил. Из комнаты выглядывал Лев. Людмила сделала радостное лицо и громко сказала:

– Здравствуйте.

Михаил посторонился.

– Проходите.

Людмила прошла в комнату. На столе стояли приспособления для изготовления ювелирных изделий и муфельная печь для плавки золота. Она удивлённо посмотрела на это всё.

– Не удивляйся, Людмила. Это Берг нам приказал не тратить зря времени. Я ведь по профессии ювелир, – ответил Лев на её удивлённый взгляд.

– Ты сама нам сказала, чтобы мы помогали Бергу и делали всё, что он нам прикажет.

– Это ваше и его дело. Меня оно не касается, – резко сказала Людмила. – Я пришла к вам по другому очень важному вопросу.

– Мы слушаем.

– Ребята, как вы тут жили в моё отсутствие?

– Да всяко. В основном неплохо. Главное, не в лагере. Вот только тоска заела, – сказал Михаил задумчиво. – Я даже не знаю, где моя семья. Как они там? Может быть, похоронили меня.

Людмилу бросило в жар. Почему она в Москве не поинтересовалась, не навела справки о его семье раньше, а не перед отъездом. Это же полный эгоизм. Была занята только своими проблемами. А ведь могла найти сведения о семье Михаила. Могла зайти к семье Лёвы. Сказать им, что он жив. Она сидела понурившись.

– Нет, – сказал ей внутренний голос. – Нельзя было никуда заходить. Слежка велась с двух сторон. Отклонишься от намеченного пути, и неизвестно куда угодишь и что завалишь.

– Я сейчас не могу вам всего рассказать. Но я не могла в Москве навестить ваших родных. Не потому, что не хотела, не интересовалась, а потому, что так сложились обстоятельства. Я, так же как и вы, связана по рукам и ногам. Я обещаю вам при первой же возможности узнать всё, что смогу о ваших семьях. Но сейчас пока не время. Не обижайтесь. Я понимаю, как вам трудно. Вы прошли через тяжёлые испытания. Ещё неизвестно что всех нас и каждого ждёт впереди. Путь был и будет не лёгкий. Но мы должны сохранить главное – дружбу и веру друг в друга. Я прошу вас всегда помнить, что вы можете верить мне, как бы ни складывались обстоятельства. А я должна быть уверена в вас. В настоящее время не всё можно рассказать и не всё можно объяснить. Ваши ходатайства о пересмотре дела я передала через надёжного человека. И я поручила своей самой близкой подруге узнать всё возможное о ваших семьях и передать им, что вы живы.

Такое предисловие к разговору несколько озадачило друзей. Людмила предстала перед ними не такой, как они её знали. У неё была тайна.

Все задумались.

– Людмила, мы не будем пытать тебя о большем. Ты передала наши ходатайства, и за это спасибо. Говори, зачем пришла, – сказал Лев.

– Да, переходи к делу, – подтвердил Михаил.

Людмила подняла глаза, вздохнула, печально улыбнулась.

– Вы, вероятно, слышали, что недавно сгорело общежитие холостяков. Причины пожара пока не ясны. Но на месте пожара был обнаружен обгоревший труп. Следствием установлено, что это дневальный общежития. Пожар признан несчастным случаем вследствие халатности этого дневального.

– Мы видели пожар. Но рассудили, что нам туда нельзя. Помощь от нас сомнительна. Имеющимся количеством воды ничего не зальёшь, песком такой пожар не закидаешь. Да его и нет под рукой. А вести о пожаре нам принёс Врангула.

– Правильно рассудили. Однако я должна сказать вам, что не всё так невинно, как кажется. Наш док осмотрел тело дневального и обнаружил, что его голова повёрнута наоборот.

– Это как?

– Кто-то повернул его голову задом наперёд, понятно? Не мог же он сам отвинтить себе голову! Значит, это не был несчастный случай. Мы с Бергом провели кое-какое дознание и выяснили, что один из тех, кто первым кричал о пожаре, должен знать причину его возникновения. Его надо допросить. Привлекать к этому следственные органы мы не можем. Вы сами понимаете почему. Расширять круг людей, знающих об этом, мы тоже не можем. Иначе будет ненужная паника на прииске. Люди станут бояться работать и оставлять своих детей. Поэтому я прошу вас помочь провести допрос этого человека.

Людмила замолчала.

– Я не могу пытать человека. Я врач, а не заплечных дел мастер, – ответил Михаил.

Близинский вообще молчал.

– Я приблизительно предвидела, что вы ответите. Но кто вам сказал, что, чтобы допросить человека, его надо пытать? Его просто надо хорошо спросить. К тому же присутствие сразу троих мужчин внушит ему страх. А страх развяжет язык. Не забывайте, что убитый дневальный хотел жить. Ситуация может повториться. Мы должны знать, кто и почему поджёг дом, и кто совершил убийство. Нужно только ваше молчаливое присутствие. Оно достаточно хорошо подействует на психику этого человека. Мне кажется, он далеко не храбрец.

– Когда эту операцию надо провести?

– Завтра. Уберите, пожалуйста, все инструменты и приспособления от любых глаз. Наденьте на лицо маски. Я вам сделаю их. Он не должен вас видеть, чтобы не выдать. Открытое лицо будет только у Берга. Я ещё приду завтра с утра. Ваше участие ограничится только молчаливым присутствием. Бить его никто не будет.

– Хорошо, мы постараемся помочь в этом вопросе. Но я предупреждаю, ни в какой экзекуции я не буду участвовать. Допросов я повидал достаточно.

– Я совершенно с тобой солидарен, Михаил, – сказал Лев.

– Договорились. Теперь перейдём к вашему вопросу. Мне необходимы адреса проживания ваших семей.

– Моя семья может быть только в Томске. У нас там родня. Моя жена томичка.

– Хорошо. Я так и сказала своей подруге. Мне нужен адрес вашей семьи, Лев. Вы должны понимать, что члены вашей семьи не могут знать ничего о вашей жизни. Им будет сказано, что вы живы. Они состоят на учёте и обязаны сообщить властям обо всём, что им станет известно.

– Спасибо, Людмила. Адрес я вам напишу. Только как вы его теперь сообщите? Письма наверняка контролируются.

– Я подумаю. Может быть, будет оказия. Но это не раньше лета, когда в Магадан прибудут суда.

Людмила ушла домой.

– Я поговорила с нашими подопечными. Они со скрипом, но согласились, – сказала она Бергу.

– Почему со скрипом?

– Они беспокоятся, что ты будешь пытать этого человека. Они считают, что допрос – это обязательно выбивание нужного признания, экзекуция. А в любой экзекуции они не могут участвовать. Им хватило этого во время ареста и допросов.

– Ну, а ты как думаешь?

– Я думаю, как и ты.

– А я как думаю?

– Ты думаешь нагнать страху и хорошенько допросить, то есть задать вопросы и получить ответы, без битья, – ответила Людмила.

– Попробуем так. В случае чего пригрожу, что отдам его следователю.

– Да, ты знаешь, что я сказала твоим гостям одеть маски. Они не должны показывать ему лицо.

– Какие маски? Ну и выдумщица же ты!

– Нет, я вполне серьёзно. Я сделаю им маски. Возьму новые чулки, прорежу отверстия для глаз. Ему так даже страшнее будет. Во сколько мы должны быть готовы?

– Я думаю его пригласить часов на девять утра. Тебя там не должно быть. Это мужской разговор.

– Но как же без меня? – обиженно возразила Людмила.

– А вот так, без тебя и без Врангулы. Вас там не должно быть и близко. Я тебе сам всё расскажу. Это моё твёрдое слово.

– Ты что, собираешься его бить?

– Нет. Ты меня будешь стеснять. Я не смогу при тебе быть естественным и таким, как надо. Даже близко тебя не должно быть.

* * *

Как только Зеников зашёл, две огромные немецкие овчарки по команде Берга легли около двери. Андрей испуганно огляделся. Из соседней комнаты вышли двое в масках. Сели молча у стола по разные стороны от Берга.

– Отто Карлович, что это значит? – спросил Зеников дрожащим голосом.

– Это значит, что нам кое-что известно о возникновении пожара. Есть свидетели, которые видели, как ты перед пожаром пробежал в общежитие. А спустя некоторое время вышел, обежал два раза вокруг дома и только после этого стал кричать.

– Не виноват я. Ей богу, не виноват! Я не поджигал и ничего не знаю.

– Врёшь! Ты знаешь, что там был дневальный. Почему ты не разбудил его? Ты ведь первый знал о пожаре. Огонь только начался. Он только показался из среднего окна, когда ты стал кричать. Ты мог разбудить человека и потушить начинающийся пожар.

Зеников дрожал.

– Я ничего не знаю. Я не виноват.

– Хорошо. Ты не виноват. Но ты скрываешь от нас то, что должен рассказать.

– Это был несчастный случай. Так заключил следователь, который приезжал из Сусумана, – сказал Зеников дрожащим голосом.

– Следователь заключил одно. А мы знаем – другое. Если ты не расскажешь сейчас о том, что произошло в бараке, я передам дело в суд на доследование. А ты знаешь, что дневальный к началу пожара был уже мёртв. Тебе придётся отвечать за убийство. Наш доктор сделал экспертизу. На основании этой экспертизы ясно, что дневальный перед пожаром был убит. Ему свернули шею. Парень он крепкий и высокий. А ты, Андрей, не мог этого сделать, в силу своего слабого сложения и небольшого роста. Тебе надо рассказать обо всём, что ты видел и знаешь.

– Я боюсь. Я подумаю.

– А ты уверен, что у тебя есть возможность думать, сказать нам правду или не сказать? Андрей, если ты нам всё расскажешь, мы будем знать, кто действительно виноват. Иначе вся вина падает на тебя. Я говорю тебе, у нас есть свидетели. Тебя видели входящим и выбегающим из барака. Ты должен знать, что там произошло.

Андрей опустил голову. И все увидели, что он плачет. Ему предложили стул. Берг некоторое время помолчал, давая ему собраться с мыслями.

– Говори! Сукин сын! Ты что сопли распустил, сидишь, врёшь? Под суд захотел? В лагере жить хочешь?

Зеников вытер глаза мятым платком.

– Хорошо. Я всё расскажу. Я действительно был в бараке перед пожаром. Всё произошло из-за Елены. Все знают, что она любит флиртануть и прочее. А в последнее время она совсем совесть потеряла. Я её просил бросить это дело. Ведь позор! Но она только смеялась надо мной. А за два дня до пожара говорит мне: «Я такого мужика встретила, что тебя с ним и рядом посадить нельзя». Я стал спрашивать, кого она имеет в виду. А она призналась, что не наш он. С соседнего прииска к ней приходит, и в общежитии они с ним встречаются. Она утром ушла. А я решил посмотреть, что за мужик такой. А там такая история приключилась. Этот мужик, что с другого прииска, опоздал. А дневальный стал к ней приставать. Завалил её на топчан. А в это время тот мужик и пришёл. Он здоровый. Я его, оказывается, знаю. Его Сундук зовут. Прозвище у него такое. Он из расконвоированных и блатной. Сундук схватил этого дневального и свернул ему шею. У него силища и норов, как у дикого слона. Елена быстренько смылась. А я стою, открыл рот. От страха ничего не могу сказать. Он ко мне повернулся. Погрозил пальцем. Пошёл на кухню. Принёс оттуда канистру с бензином. Дал мне в руки. Говорит: «Лей!» Я стал лить. Он махнул рукой: «Достаточно». Кинул спичку и ушёл. А я когда очухался, везде горит. Я выскочил из общежития, обежал его пару раз, а потом заорал: «Пожар!» Этот мужик после пожара на другой день приходил к нам. Сказал, чтобы я молчал. Иначе он мне голову отвинтит. И Елене грозил, а она от него сиганула в окно.

Зеников замолчал.

– Ну, что ж, Андрей, теперь всё ясно. В твоих интересах действительно молчать обо всём и очень крепко держать язык за зубами. Сундука мы разыщем и с ним рассчитаемся. Тогда и ты вздохнёшь спокойно, не отвинтит он голову тебе. Елене твоей это будет хорошим уроком. Иди на работу.

«Значит тётя Инга здесь не причём, – заключил Берг про себя. – Всё из-за этой шлюхи, будь она неладна. И то сказать, ну что за мужик этот Зеников? Не может удовлетворить женщину. Слюни распустил. А вообще надо за ним понаблюдать и проверить его сказку»

Берг придержал собак. Зеников схватил полушубок и, одевая его на ходу, боком юркнул в дверь.

Михал, Лев и Берг прыснули, еле удержались от смеха.

– Как он женился на этой лошади? Их даже рядом поставить нельзя, – сказал Берг. – Вы её не видали. Он такой маленький и трусливый. Она здоровая высокая баба с лошадиной челюстью.

Всё, рассказанное в этой главе, требует пояснения. Кратко можно сказать, что боязнь тёти Инги связана с историей о шпионе. Привет от тёти Инги должен был передать тайный человек, ставленник немецкого шпиона. Шпионом был дядя начальника прииска Берга. (Подробнее эту историю надо читать в романе «Самородок»)

Клопы на песке

Начальник прииска вызвал Ивана Ивановича в контору.

– Иван Иванович, уже поздняя осень. Зимой будет трудно выполнять план по золоту. Надо создать запас. Поезжай в разведпартию. Бери проводника, канистры со спиртом, двух лошадей. Поговори с мужиками. Надо чтоб помогли. Только смотри осторожно.

– Отто Карлович, ты же знаешь, сколько я в разведке был. Понимаю, что дело деликатное, требует осторожности. К тому же везти одному большое количество золота, естественно не просто. Как говорится: закон – тайга, медведь хозяин.

– Поэтому я выбрал тебя. Проводник тебе нужен?

– Да. Я не знаю, где сейчас разведпартия путешествует. А что за проводник?

– Вчера пришёл из разведки. Говорит, продукты заканчиваются. Нагрузитесь и поедете.

Проводник был незнаком и Ивану Ивановичу не понравился.

На следующий день на зорьке тронулись в путь. Проводник ориентировался не очень хорошо, слегка петлял. Но Иван Иванович его не поправлял. «Интересно, с какой целью он петляет? Желает создать впечатление, что они далеко, с тем, чтобы на обратном пути я тоже поплутал», – догадался Иван Иванович. Он исходил за годы работы в разведпартии, считай, почти всю Колыму. А уж Чай-Урьинскую долину знал, как свои пять пальцев. Человек, назвавшийся проводником, должен знать дорогу. «Ну, что ж, посмотрим, что будет дальше». И он делал вид, что не замечает, как они петляют по одному и тому же болоту. К вечеру приехали на место. Встретили их хорошо. Были очень рады продуктам. Но когда Иван Иванович снял со своей лошади канистру со спиртом, раздался радостный рёв. В геологоразведочной партии это уважали.

Иваныча многие знали. Если не лично, то понаслышке. Недаром он ходил с ними по тайге. Все оживились, быстро приготовили ужин. Канистра со спиртом помогла создать соответствующее настроение.

Иван Иванович потихоньку стал спрашивать. Был у него там знакомец. Вместе раньше по тайге ходили.

– Иваныч, у меня на примете ничего нет. Но сдаётся мне, вон у того Бороды кое-что есть.

Иван Иванович переместился к Бороде.

– Слышь, Борода, дело у меня есть, – сказал он тихо.

– Ну, что ж, давай отойдём.

Они отошли подальше за куст.

– Выкладывай своё дело.

– Прииск план не выполняет. А начальника Магадан греет за это хорошо. Он послал меня. Может, поможешь?

– Приблизительно так я и предполагал цель твоего визита. Что я буду иметь за это?

– Могу ещё две канистры спирта отдать лично тебе.

– Лады. Только ты вот что, имей в виду, этот твой проводник – гнида, вошь ползучая. Всё чего-то выслеживает, вынюхивает. Мы его не хотели брать, так нам навязали. Поберегись его. Он знает, зачем ты прибыл?

– Я не говорил. Но думаю, он догадывается. У меня появились сомнения на его счёт ещё в дороге. Уж больно длинно он меня сюда вёл. Он что, в самом деле, не ориентируется на местности?

– Я думаю у него свои цели. Золота ему хочется и побольше. Я сейчас пойду, отвяжу канистры. У тебя что под металл?

– Да там, в мешках, банки железные из-под американской колбасы. Они длинные, удобные, закрываются хорошо. К тому же колбаса ни у кого подозрения не вызовет.

– Ну, значит, и колбасу отвяжу. А ты пока возвращайся к костру. А потом скажешь, что устал. Иди отдыхать в мою палатку. А там чуть побудешь, услышишь тихий свист. Палатку снизу чуть приподними и выползай на улицу. Мы с тобой и сходим на место. Один я тоже боюсь по тайге шастать. А вдвоём веселее. Ну, с богом!

Они разошлись. Иваныч подошёл к костру.

– Как, ребята, споём?

Все знали, что голос у Иваныча сильный и красивый.

– Спой! Спой!

– Да нет, все вместе споём. Люблю петь в хорошей компании у костра в лесу. Споём, ребята?

– Споём. Давай, заводи.

Иван Иванович слегка откашлялся.

– Из-за острова на стрежень,

на простор речной волны, – начал выводить Иваныч.

– Выплывают расписные Стеньки Разина челны, – подхватили все. Песня у костра летела в небо. Хор был настолько слаженным, что казалось, будто они всю жизнь этим занимались. Яркое пламя костра отражалось в глазах, освещало решительные лица. Песня закончилась.

– Вы, ребята, пойте ещё. А я устал. Пойду отдыхать

Компания запела про Ермака.

– Ревела буря, гром гремел. Во мраке молнии блистали. И беспрерывно гром гремел. И ветры в дебрях бушевали. -

Иван Иванович не мог сразу уйти в палатку. Эту песню он любил. Сейчас, в лесу, она казалась живой историей, брала за сердце, уводила к тем далёким временам.

– Кучум – презренный царь Сибири прокрался тайною тропою.

И пала, грозная в боях, не обнажив мечей дружина.

О спите, юные герои, друзья, под бурею ревущей…-

Хор пел яростно. Лица были мужественные, решительные. Попадись им сейчас Кучум, изрубят.

Иван Иванович пошёл в палатку. Через некоторое время он услышал тихий свист. Выполз из палатки и сразу очутился в руках Бороды.

– Тихо. Смотри, твой проводник Пашка идёт. Все песни поют, а его нелёгкая носит.

Они увидели, как Пашка прошёл за кусты и скрылся.

– Теперь идём в другую сторону.

Примерно через полчаса вышли на большую поляну. Полная луна ярко освещала всё кругом. На поляне стояла тоненькая молоденькая берёзка.

– Меня Ерофей звать, если что. А то все Борода да Борода. Она меня от гнуса защищает. Пошли вон к той берёзке.

Они подошли, и Ерофей нагнулся и содрал мох. Подо мхом был песок. И геолог, повидавший в тундре всякого, в немом удивлении застыл над этим песком. В лунном свете среди песка было ясно видно отливающие жёлтым светом самородки.

– Ты погляди, чисто клопы! Господи, боже мой, такого я ещё не видел! Чтобы в таком количестве! – воскликнул Иван Иванович.

– Хрен его знает, случайно наткнулся. Шёл к нашему лагерю, устал, сел покурить около берёзки молодой. Мхом залюбовался. Взял в руки поближе рассмотреть. Глядь, а подо мхом песок и эти клопы. За что мне, бродяге, такое везение? Ну, бери, сколько тебе надо для твоего прииска. Мне-то оно не надо. Не жилец я на этом свете. Ты вот что. Ни о чём сейчас не спрашивай. Время зря не теряй. Проводник твой может и сюда завернуть. Сдаётся мне, вооружён он. Нагребай в свои банки. Я лошадей-то сюда заранее привёл, пока вы пели.

Иван Иванович нагрёб полные банки.

– Спасибо тебе. Если что будет надо, приходи на прииск, всегда рад помочь.

– Ты вот что. Поезжай сейчас поскорее. Не заглядывай в лагерь больше. Ты старый разведчик. Не заблудишься. А я на днях загляну на прииск. Там и рассчитаемся по настоящему. Спирт, конечно, здорово. Но я не пью. Пивал в своё время. Теперь закаялся. Для ребят взял. Иди на север. Дойдёшь до ключа. Там переправишься на другую сторону. Выедешь на торную дорогу. Иди по ней прямо. Небось, этот твой проводник поводил тебя по болотам.

– Да уж, поводил. Да я и виду не показал, что знаю.

– Мудрец. Хвалю. Ну, бывай!

Они пожали друг другу руки и разошлись.

Иван Иванович взял коня под уздцы и быстро зашагал к ключу. Ещё издали он услышал его шум. Определил, что близко перекат. И направился к прибрежным кустам. Едва он подошёл к воде, раздался выстрел. Но пуля ушла вверх. Потом он услышал ругань и узнал Ерофея.

– Иваныч, переходи ручей. Я тут управлюсь сам.

Иван Иванович пошёл по перекату. В это время раздался второй выстрел. Лошадь испугалась и ушла в сторону. Перекат оказался в стороне. Течение было сильным. Лошадь понесло. Иваныч не отпускал уздечку. Тёмная фигура показалась из-за кустов. В это время луна скрылась за облаками. Стало темно. Человек сгоряча влетел в холодные воды горного ключа. Недаром ключ назывался Буй. Буйные воды подкосили ноги, он упал и поплыл. Течение несло его тем же путём, что и коня. Иваныч потихоньку успокаивал и придерживал коня. И когда берег был рядом, рука чужака потянулась к сбруе. Иваныч ударил его камнем по голове и схватил за волосы. Конь вытащил свою ношу на берег. Иваныч перевернул человека и поглядел ему в лицо. Это был Пашка. Он был без сознания. Иван Иваныч забросил его на лошадь.

Погода резко переменилась. Ветер и мороз продирали до костей.

– Бедный конь, – подумал Иван Иванович и изо всех сил потянул его за уздечку. Вскоре они вышли на дорогу. Проводник безжизненно лежал поперёк седла. Иваныч так и вел коня под уздцы. На рассвете дошагал до дома. Гулко раздались шаги в длинном коридоре. Он постучал ногой в дверь. Дверь открылась. Он упал на пороге. Ольга его подхватила. Отрезала уздечку.

– Дядя Павел! Дядя Павел! Выйди, помоги скорей.

Через некоторое время вышел дядя Павел. Он ловко снял человека с лошади.

– Обморозились. Ольга, в дом сразу нельзя. Неси тулуп в коридор. А я свой принесу. Сейчас их закутаем. Они закутали их в тулупы и оставили лежать на холоде.

– Ольга Константиновна, я займусь конём. Он тоже бедняга пострадал. А ты минут через десять заволоки их в комнату. Спирт дома есть?

– Есть.

– Вольёшь каждому в рот граммов по пятьдесят. А потом растирай Ивана Ивановича спиртом. А я к тому времени отдам коня конюху. И приду, разотру спиртом второго.

Однако второго растирать не пришлось. Он был уже мёртв. Ножевая рана в боку и удар камнем по голове оборвали его путь. Дядя Павел снёс его на конюшню. А там конюх прибрал. И всё. Никакого шума, никакого следствия. Может быть, хватились в разведпартии. Но Павел там вёл себя вольно. Иногда исчезал на несколько дней. Потом появлялся вновь.

Когда щёки мужа порозовели, Ольга перевела дух. Вдвоём с дядей Павлом они уложили его на кровать.

– Не понимаю, он же дышит, а глаз не открывает.

Дядя Павел заулыбался.

– Оставь его. Он крепко и спокойно спит. Ты теперь не беспокойся. Проспится и будет здоров.

Иван Иванович проснулся только на второй день к вечеру. Самое интересное было в том, что он не простыл, даже не кашлянул, несмотря на холодную ванну и корку льда из одежды.

Золотой песок с клопами-самородками Иван Иванович сдал начальнику прииска. Они решили весной взять там пробы и определиться с запасами.

– Иван Иванович, – сказал Берг, – видишь, куда я ставлю наш зимний запас. Мало ли что может случиться. Вот тебе ключ от сейфа. Если меня не будет на месте к тому времени, когда оно понадобится, возьмёшь отсюда и добавишь к плановой сдаче приискового золота. Понял?

– Да что с тобой может случиться?

– Мало ли что. Может, переведут куда, в другое место.

Замечание начальника неприятной зарубкой осталось в памяти Ивана Ивановича.

Его мучил вопрос, жив ли Ерофей. Ерофея долго не было. Он появился только через две недели и рассказал, как было дело.

– К перекату я подходил с другой стороны. Был уверен, что Пашка там караулит. Так оно и было. Гляжу, стоит в кустах, ружьё на изготовку держит. А луна светит ярко. Из кустов чётко видно, как ты подходишь к берегу. Я схватил палку и ударил по стволу ружья. Поэтому и был выстрел вверх. Сцепились мы крепко. Я успел крикнуть, чтобы ты шёл своим путём. Мол, мы сами управимся. В это время он и полоснул меня ножом. Я нож выхватил, и ему тоже досталось. А потом чувствую, что падаю. А Пашка отбросил меня ногой и побежал тебя догонять. Вгорячах сильно был. На свою рану внимания не обратил. Может быть, и не почувствовал. В таком азарте человек был. Мне повезло, что рана оказалась неглубокой, и неделю не трогались с места. Две канистры спирта помогли в этом. Братва гуляла.

Ерофей сумел отлежаться и поправиться. Наступили холода, и он не мог больше находиться в лесу. У него была чахотка. И он просил дать ему работу по силам и тёплое жильё. Берг не мог поселить его в бараке с холостяками. Но и выгнать в лес тоже не имел права. К тому же Иван Иванович рассказал, как Ерофей не только поделился своей заначкой, но и защитил его. Временно освободили кладовку в доме Берга. Благоустроили её под жильё, поставили печь. Начальник прииска привё55л его к приисковым докторам. Ерофей был благодарен и обещал, если доживёт до лета, ещё раз отвести к своему месту.

Документов у него не было. Иван Иванович ничего не мог сообщить о своём протеже, кроме того, что он дал ему золото, предупредил о ненадёжности проводника Пашки и спас ему жизнь. Кто он и откуда появился в разведпартии, было неизвестно. Но его поступки были самой серьёзной положительной рекомендацией.

Очевидно, Ерофей был беглым. Если бы не чахотка, он бы годами путешествовал с разведпартией. Если доживёт до весны, снова уйдёт в разведку.

– Иван Иванович, спасибо тебе за приют. Доживём до весны, я укажу ещё одно место. Будет ваш прииск выполнять план.

Очевидно, Ерофей тоже был себе на уме. И не просто работал в полевых условиях. Вот только здоровье его подвело.

Тайное часто становится явным

Начальник прииска Фролыч Берг покинул его при не очень ясных обстоятельствах.

Речь шла об отпуске. Врангуле был дан наказ беречь и охранять дом. Но если Берг и Людмила не вернутся в течении месяца, дом передадут новому начальнику. Из Магадана прибыл следователь по особо важным делам. Он долго беседовал с Врангулой. Потом вызвал к себе Ивана Ивановича. Конечно, безусловно, Иван Иванович ничего не знал. Перед отъездом в отпуск Берг поручил ему управлять работами на прииске. Выяснилось, что распоряжения были разумные, не враждебные, направлены на выполнение прииском плана. Ключи от сейфа были у Ивана Ивановича. Он во время изъял и сдал государству золотой запас. Прииск выполнил план.

Берг всегда стремился выполнить план и незначительно его перевыполнить. Он всегда присутствовал при построении зэков. Жёстко контролировал сдачу металла. Иван Иванович стремился не нарушать традиции.

После сообщения о случившемся в соответствующую инстанцию в Москву, следователь получил указание не предавать дело огласке. Все сведения передать под грифом секретно и забыть об этом случае.

Некоторое время Иван Иванович управлял прииском Фролыч. Затем прииск был закрыт, в виду его неперспективности. Ивана Ивановича перевели в Аркагалинское шахтоуправление.

Но перед этим он провёл своё следствие.

Иван Иванович знал, что во дворе у Берга построен небольшой гостевой дом. Когда Берг принимал конец смены в забое и остановился около двух старателей зэков, он обратил внимание на тихий разговор, после которого получил распоряжение принять выработку и дальше всё делать самому. Берг остался в забое вместе с этими зэками. Все остальные покинули место работы, и ушли в лагерь. Позднее Иван Иванович обратил внимание на то, что эти два зэка живут в гостевом доме Берга. Но он не приглашал их на свои званые вечера. И по прииску они не гуляли, нигде не показывались. Вхож в гостевой дом был только Врангула. Забой, в котором работал лагерь, был закрыт после командировки Берга в Магадан. Золото стали добывать в другом месте. А старый забой тайно посещали новые жильцы гостевого дома. Событие было интересным. Но во время своей работы в разведке Иван Иванович встречал разных людей. Таких как Ерофей, которые имели заначку и молчали о ней, ожидая лучших времён. И таких, как его попутчик проводник, которые примазывались на время. А за золото готовы были убить. Но его люди брали на себя тяжесть труда ради страны, ради Родины. Сам он никогда не был стяжателем. Он был честным тружеником. Мечта его – открыть месторождение пригодное для работы прииска. Однако о целях Берга он догадывался. Не укладывалась в эти соображения Людмила. Эта приятная добрая женщина, к тому же красавица и столичная штучка, была любимицей всех на прииске. Она организовывала субботние вечера, в основном творческие. Приветствовался любой из сотрудников прииска. Женщины соревновались в приготовлении вкусных блюд и напитков, соревновались в пошиве платьев. Мужчины играли в шахматы и бильярд. Часто обсуждали вызывающие интерес книги. Словом, Берги стремились организовать нескучный быт своих сотрудников.

Иван Иванович решил пронаблюдать за Бергом и его гостями. А потом делать выводы. Он мог поделиться со своим другом маркшейдером Виктором Баженовым. Но решил до поры молчать. Однажды он проследил за жильцами Берга. Они обходили забой по периметру и простукивали стенки забоя. Потом они отрыли старую штольню и скрылись в ней. Любопытно. В октябре старую штольню взорвали. Вход обвалился. Больше к этому месту никто не подходил. А мужчины стали понемногу работать в противоположном конце.

Однажды Иван Иванович спустился в забой вместе с женщинами – лоточницами. Берг организовал в одном из углов забоя ручную промывку золота лотками для тех, кто хотел с пользой провести выходные тёплые пока дни. Женщины брали в забой своих детей, вручали им блюда или сковородки и показывали, как мыть золото. Сверху текла вода. Песок промывался. И иногда действительно попадались маленькие жёлтые крупинки. Сами женщины всерьёз мыли золото лотками. К концу дня намытое золото сдавали в кассу. Это поощрялось.

Иван Иванович подошёл к тому месту, где недавно земля была взорвана по приказу Берга. Он взглянул вверх по тому направлению, где была обнаружена старая шахта. Ему бросилась в глаза далёкая лысая вершина сопки. Кругом сопки были покрыты стлаником. А эта возвышалась и была гола.

«Как это я не сходил ещё на эту вершину?– подумал он. – Там наверху что-то есть. Надо обязательно разведать». Надолго он не откладывал. В ближайшие дни собрал рюкзак, кинул туда длинную верёвку, отбойный молоток, каску и шахтёрский фонарь на всякий случай, кусок хлеба, бутылку воды, двинул по направлению к лысой сопке. До сопки дошёл быстро. Склон был пологий, поросший стлаником. Выше стали попадаться поляны с шикшей среди снежных островков. Но внезапно он почувствовал тяжесть. Как будто кто-то мешал. Ноги отяжелели, дыхание сбилось. Впереди дорогу преградил большой валун. Он огляделся, поискал другой более удобный проход. И увидел, что таких валунов здесь было много. Они поднимались почти до самой вершины. Проход был только в одном месте. Тишину не нарушал ни один звук. Иваныч стал пробираться по проходу. Он заканчивался метров через пятьдесят. Что там уготовано? Надо быть осторожным. Иван Иванович не был трусливым, однако вздрогнул, когда увидел большой овальный кратер. Ни ступенек, ни спуска туда не было. Был просто обрыв. Он взял камень и кинул вниз, чтобы определить глубину по звуку удара. Очевидно, глубина была не очень большая. Он услышал, как камень ударился о что-то твёрдое. Не мог же он вернуться, до конца не выяснив, что там. Глаза поискали, за что можно крепко зацепить верёвку. На одном огромном валуне он увидел большой металлический штырь. Значит это дело рук разумных существ. Но каковы они, если ни один из окружавших кратер валунов не под силу сдвинуть с места ни одному современному атлету. Иван крепко закрепил верёвку за штырь, надел на голову шахтёрскую каску, включил фонарь, и стал осторожно спускаться вниз. Верёвки хватило. Вскоре его ноги коснулись твёрдой почвы. Он огляделся. Его удивлению не было границ. Белые кварцевые ступени вели в огромный круглый зал. Белые кварцевые стены зала перевиты жёлтыми спиралями металла и усыпаны цветными драгоценными камнями. «Боже мой, как это могло образоваться? Не может быть, чтобы это построили люди. Да и зачем людям делать эту подземную красоту. Скорее всего, этот зал создан природой. А люди его обнаружили. Когда-то здесь текла лава. Тысячи градусов плавили металл и создавали неповторимое сочетание. Потом земля остывала ещё не одну тысячу лет. Образовывались сопки. Дошло до вечной мерзлоты. И там, где газы не находили выхода, земля вспучивалась. Сколько на земле разных пещер, в которых жили древние люди. Куда они потом делись? Погибли во время всемирного потопа? Как мало мы знаем» – думал Иван Иванович. Он пошёл вдоль стен, и обнаружил внизу обвалившийся выход. «Значит вот что хотели скрыть гости Берга». Рядом сидели два скелета. Около них валялась сумка с самородками. В руках одного был ржавый меч. Иван наклонился. Ему хотелось посмотреть на знаки на рукоятке меча. Он взял его в руки и попытался вытащить. Острая боль пронзила плечо, и по нему побежал огонь. Иван упал и потерял сознание. В то же время он ощутил полёт. Боль прошла. Он увидел себя в большой яранге. Перед ним стоял высокий старик, наверное, старый шаман. Его одежда из шкур была богато расшита, на груди красовалось множество амулетов. На голову одета косматая шапка. В руке у Ивана был не ржавый клинок, а огненный меч. Шаман протянул руку и меч плавно перешёл к нему. Боль прошла. Высоченный старик, кажется, сейчас развалится, но глаза у него были молодые и блестящие.