Текст книги "Ползучий дом (СИ)"
Автор книги: Ирина Белояр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
Ирина Белояр
Ползучий дом
Любые совпадения имен, названий, событий, характеров, художественных образов, сюжетных ходов, стилистических оборотов, крылатых фраз и т. д. абсолютно случайны, что бы вы ни думали по этому поводу.
1. Стройтрест «Галактика», как станет ясно ниже
Вывеска гласит:
«Стройтрест «Галактика».
Здание – длинное, приземистое, невзрачное, в декадентском стиле позапрошлого века. И это – лицо «фирмы, известной во многих мирах»? Господь с вами. Нормальный человек в таком доме бомжатник устроить постесняется.
Внутри не лучше. Бесконечные коридоры, тюремные двери. Отделка стен – в стиле «оставь надежду». Черт, хоть бы один чахлый кактус в холле, не говоря уж об аквариумах. Фэншуй здесь еще не изобрели.
И даже кофе посетителям не предлагают, невежи.
– …Девушка, мне нужен дом-вездеход. Такой, чтобы мог перемещаться по бездорожью.
– Трейлер на гусеницах?
Клиент поморщился:
– Не трейлер. Дом. С небольшим садом вокруг. Возьметесь?
Она – высокая, огненно-рыжая, баскетбольный мяч на флагштоке. Он – субтильный брюнет, помесь ласки с тараканом, портативная версия. На сотрудницу «Галактики» ему поначалу пришлось смотреть снизу вверх. Потом он на нее вообще не смотрел, но раздражение так и не прошло.
На кого-то этот тип очень сильно похож. Политик, актер, диктор? Не получается вспомнить. Надменно поджатые губы – такого не было на экране. Черт его знает…
Девушка взяла телефон.
– Шеф! Вы сейчас не за…ну, да. Хорошо, – и, с чуть заметным вздохом облегчения – посетителю:
– У вас необычное пожелание. Наш босс в таких случаях беседует с гостями лично. Прошу за мной.
Грохот захлопнувшейся двери раскатился по коридору. Клиента передернуло. Тряхнул головой, болезненно скривился:
– «Галактика» арендует это здание?
– Нет, свое. Насколько мне известно.
– Недавно работаете?
Смущенная улыбка – очаровательная улыбка, но – о, боги! – опять взгляд сверху вниз:
– Очень заметно?
Еще бы незаметно. Не научилась прикрывать двери без грохота. Не отвыкла подчеркивать разницу в росте.
В конце коридора – очередная чудовищная дверь. За ней – громадный, практически пустой кабинет. Точнее, зал. В одном углу – человек за столом. Стол – огромный, полукруглый, полированный, блестящий. Человек – огромный, круглый, улыбчивый (блестящий). Весь из себя с иголочки (блестящий). Короче, во всех отношениях блестящий, и по дизайну, и по имиджу, кот лоснящийся.
В другом углу… нет, так нельзя сказать, что в углу. Гигантская голографическая панель скрывает почти треть помещения. На панели – карта освоенной части галактики, внизу – пульт настройки.
Больше в зале ничего нет.
Все здесь громадное: галактика, стол, хозяин и неиспользованное пространство. Начинаешь себя чувствовать еще мельче, чем есть.
– Познакомьтесь: Виктор Максимович, наш гендиректор. А вас как представить?
– Не утруждайтесь, я сам, – клиент пересек космическую пустоту и широким жестом (как соболью шубу с боярского плеча, ага) бросил на стол визитку.
– Вот это да! – улыбнулся директор, глядя на карточку. – Карен Арамов. Я не сплю?
Ну, конечно, Арамов. Знаменитый маэстро синтеза. Надо же, а по визору выглядел таким обаятельным, не то что этот жлоб. Перед публикой все обаятельные, на то она и публика.
– Присаживайтесь. Марина, можешь идти… Итак?
Генеральный не встал из-за стола. Не совсем вежливо, но все же лучше, чем опять взгляд сверху вниз.
– Итак, – клиент устроился в кресле напротив директора, – итак, мне нужен передвижной дом. Самодвижущийся. На планете Алекто. Хочу перемещаться в этом диком раю вместе со своим жилищем.
– Алекто, – задумчиво повторил директор. – Алекто… Это не федеральный мир?
– Там нет официальной колонии. Научно-исследовательская станция, приписана к академии Веги. Я уже получил от них разрешение на строительство.
– Позволю себе нескромность: зачем вам дом в этой глуши?
– Творческий кризис. Пояснять надо?
– Нет, все понятно… Передвижной, значит.
– Да. Маленький дом с небольшим садом. Все это должно стоять на платформе, а платформа – ехать. В штатном режиме – медленно. Если вдруг неблагоприятный сейсмический прогноз – быстро, чтобы мы с моим домом успели вовремя убраться из опасной зоны. Лучше если будет несколько скоростей. И, разумеется, автопилот и выбор курса с поправкой на рельеф.
– Интересное пожелание. Карен… ничего, что я по имени?
– Как угодно.
– Мы могли бы вернуться к обсуждению через неделю? Выйдет с больничного один наш сотрудник…
– Я уже вышел, – из скрытого от посторонних глаз угла кабинета, из-за «галактики», появился длинный астеничный субъект. Смуглую физиономию субъекта украшали две роскошные гематомы, а распухший нос придавал сходство с гориллой после долгой изнурительной болезни. Горилла, по рассеянности вместо банана проглотившая швабру. Не разжевывая.
– А, ты здесь? – недовольным тоном произнес генеральный и с извиняющейся улыбкой обернулся к Арамову. – Познакомьтесь, это – Сергей, мой заместитель и наш ведущий специалист по эксклюзивной застройке. Не пугайтесь, он сейчас плохо выглядит. Попал в неприятную историю.
– Травма на производстве? – холодно поинтересовался Арамов.
– Хулиганское нападение, – ответил директор. – Сергей, ты слышал, о чем мы говорили?
– Слышал. Оформляю командировку, – «ведущий специалист», наконец, изволил взглянуть на клиента. Потухший взгляд – не сверху вниз, слава богу, а в какие-то неведомые измерения. – На Алекто есть портал?
– Разумеется. Как же они, по-вашему, сообщаются с головным институтом?
– Значит, через академию нужно идти.
– Через две. Сначала земная, оттуда – веганская. Я проведу.
– Хорошо. Пошли.
– Прямо сейчас?
Бесцеремонность этого строителя начала раздражать. Неужели здесь не найдется кого-нибудь более похожего на человека?
– Завтра утром, – тоном, не допускающим возражений, заявил спец по эксклюзивной застройке.
– Сергей, – ровным голосом позвал генеральный.
Тщедушная горилла бросила на руководителя отсутствующий взгляд:
– Валерку я с собой беру.
– Он занят! – сварливо отозвался директор.
– Ваши проблемы.
Клиент, разумеется, ничего не знал о взаимоотношениях сотрудников этой фирмы. Но выражение на лице генерального промелькнуло такое, что Арамов усомнился: может, все-таки не хулиганы расквасили физиономию ведущему специалисту?..
* * *
Бывают в жизни периоды, когда начинаешь бояться собственной тени.
Блестящее пятнышко автокара исчезло в темноте. Поодаль, на площадке – молчаливая группа людей. Полночь, городской транспорт больше не ходит, чего они там ждут?..
Темная аллея парка. Может, не стоит туда? Вроде никого нет… Или есть? Проснись, часовой, город уже захвачен…
Двор. Возле подъезда – стайка тинейджеров. Распивают запрещенные напитки. Казалось бы, какое мне дело?..
Подъезд.
Лифт.
Этаж.
Сергей вошел в квартиру, запер дверь. В командировку, блин! Нервы в порядок приводить.
В полутемном холле на стене – тень… Тьфу, да это ж моя собственная.
Бывают в жизни периоды, когда начинаешь бояться собственной тени.
Да, бывают такие периоды.
На площади у гостиницы – коп. Смотрит… Внимательно так смотрит… Это он на всех, или только на меня?
Портье. Новая, раньше не видел. Придирчиво изучает документы. Потом неуверенно протягивает ключ. Взгляд – как у того копа.
Дежурная по этажу.
Горничная – как раз из моего номера выходит. Что она там делала, убиралась – или?..
Больше, вроде, никого нет.
Карен зашел в номер, повернул ключ.
Сообщений нет.
Неотвеченных звонков нет.
Устал. Скорее бы домой, туда.
Завтра…
Окно во двор. Стекло прохладное, здесь тебе не тропики… Вечер-то какой хороший. А я одичал совсем, улицы напрягают.
Внизу маячит женская фигура. Сиротливая, жалобная. Элемент городского пейзажа.
Карен отвернулся от окна и тут же забыл о женщине в гостиничном дворе.
…А вот это как раз зря.
2. Всё по-русски, т. е. через задницу
Отправились втроем: Арамов, Сергей и его не то подручный, не то напарник – долговязый парень лет под тридцать, давно не утруждавший себя стрижкой. Тяжелая челюсть, уныло опущенные плечи. Павиан, одним словом. Еще одна жертва скрещивания обезьяны с фонарным столбом… Ну, и хватит описаний.
По правилам здесь очень много чего нужно сказать. По правилам нужен хотя бы краткий экскурс в историю. Биография персонажей, внятное разъяснение who is who и what is what, и почему успешная строительная фирма никак не построит себе пристойное здание (сапожник без сапог, блин), и кто начистил рыло ведущему специалисту по эксклюзиву, и какой, к ёханной матери, век на дворе… Расслабьтесь. Никто здесь по правилам играть не будет. Ни персонажи, ни автор. И без того проблем до черта. У автора они не прекращаются, у персонажей – прямо на вокзале и начались.
Выяснилось, что движение СИБТ[1]1
Скоростной инерционный беспилотный транспорт (прим. авт.).
[Закрыть] на ветке Москва – Старославянск с промежуточной остановкой Академтаун прекращено на неопределенный срок. Старославянские транспортники бастуют. И как долго собираются наслаждаться свободой волеизъявления, никому неизвестно.
Маэстро синтеза рухнул куда-то за грань отчаяния:
– Сейчас если СИБТом – только в обратном направлении: Европа – Канада – Аляска – Сибирь. Кругосветка.
– А если не СИБТом?
– Тогда – в справочный узел, искать маршрут.
Строители переглянулись.
– Идите, мы догоним позже.
Существует народная примета: если на выходе из дома роняешь ключ – ничего хорошего нынешний день не принесет. К категории оброненных ключей автоматически причисляются забарахливший в пути кар, рухнувшее через дорогу дерево, колонна что-то демонстрирующих неформалов или каких других черных кошек навстречу… Но приметы существуют для тонких чувствительных людей. Из наших путешественников к этому биологическому виду можно причислить только одного. Но этот один очень хотел «домой на Алекто».
А пока тонкий чувствительный сидел перед справочным терминалом, перебирая все возможные перекладные маршруты вплоть до товарных составов и гужевого транспорта, два сопровождающих его бревна вылезли через сортирное окошко в глухой подсобный двор, обошли депо с подветренной стороны и теперь приценивались к древней кирпичной стене. Узкие окна маячили где-то на высоте четвертого этажа стандартного дома, под самой кровлей, ниже не было.
– Ну… половину можно по скобам пройти. Только они очень нежные. Не слишком нагружать.
Валера хмыкнул:
– Не прикасаясь, ага. А дальше?
– Вон там карниз дохлый.
– Метра три от верхней скобы. У тебя антиграв в кармане?
– Прослойка выкрошилась. Если пальцы влезут в щель…
– Не влезут. Смотри, – напарник приложил подушечки пальцев к шву между кирпичами.
– Но хоть какая-то опора будет. Просто нужно двигаться не задерживаясь.
– Ох, навернемся…
– Так чего решаем – ну его на?
– Уговорил, полезли.
Надо сказать, и скобы (которые должны послужить этим приматам лестницей на первом этапе маршрута) расположены не слишком удачно. Не друг над другом, а елочкой, и весьма прилично разнесены. Первая – у самой земли (на хрен она там нужна, спрашивается?), остальные – выше-влево, выше-вправо. Всего пять штук.
Взявшись за третью по счету скобу, Сергей забросил ногу на вторую ступеньку «нежной» лестницы. Повис диагонально, пытаясь найти хоть какую-нибудь опору для правого ботинка. Чтобы идти дальше следовало выпрямиться, а чтобы выпрямиться – отпустить железку, в которую он вцепился как в родную. Ощупывая пресловутые щели между кирпичами, содрал край ногтя. Хорошее начало.
– В балете бы тебе работать, – съехидничал напарник.
– Я посмотрю, как ты полезешь… Чего встал, как статуй? Придержи!
Придержал. Сергей выпрямился, перехватился за четвертую скобу.
– Хватит курить, иди следом.
Следом все-таки полегче: Сергей вытянул приятеля за руку. Теперь оба стояли на одной и той же древней железяке, за другую держались. Нижняя протестующее подрагивала.
Следующая опора, по закону елочки, располагалась правее. Валера с грехом пополам переместился влево от напарника, чтобы тот мог двигаться дальше. Верхняя скоба задрожала тоже.
Теперь – то же самое упражнение с наклоном влево. Верхняя железяка устала и поехала куда-то по своим делам. Валера размазался по стене, одной рукой, как атлант, со всей дури выталкивая Сергея вверх. Самому затем пришлось спрыгнуть: проложенный напарником путь не оставил шанса продолжателям.
– Не слишком нагружать, значит?! – разозлился Валера. – Эй, ты, осторожнее копытами!
Ухватился за железяку, на которой стоял теперь Сергей, и резко подтянулся, шаркая ботинками по кирпичу:
– Руку!..
Третья скоба тоже не вынесла насилия. Напарники вешними сосульками повисли на пятой, последней.
– И что дальше?
– Расслабиться и подумать.
– Ага. Ща наш турник сыграет, как все предыдущие. Оно и к лучшему. Пока еще падать невысоко.
– Здесь везде невысоко.
– Да?.. – удивился Валера.
– Меня в юности выбросили с третьего этажа, по большой пьяни. Ничего не помню. Ничего не повредил. Правда, с тех пор не пью.
– Это – симптом, – проникновенно заметил напарник.
– Симптом чего?
– Того. И очень своевременная ностальжи – тоже.
– Блин!.. Так вон же кирпича не хватает. Если подтянуться и запихнуть туда руку…
– Вперед.
Сергей резко бросил тело влево-вверх, сунул ладонь в обнаруженную брешь, сжал в кулак. Кулак расклинился в дыре, но висеть на нем было не слишком серьезно. К тому же болезненно.
Где наша не пропадала? Где только, на хрен, не пропадала. Валера подтянулся, распластался по стене и замер на измученном турнике на выпрямленных руках.
– Попробуй встать мне на плечи.
– И что?
– Если повезет – дотянешься до того дохлого карниза.
– А если не повезет?
– Чего тебе терять? Все равно уже не пьешь.
Плечи друга не вызывали сомнений в надежности. Правда, друг вместе со своими плечами испытывал долготерпение скобы библейских времен. Последнее обстоятельство сводило надежность практически к нулю.
– Эх, мать…
Сергей запихнул правую руку в ту же брешь, где уже застряла левая, и начал изобретать асаны, доступные разве что йогам высшей ступени посвящения. Кое-как взгромоздивши один ботинок на скобу, а второй – на плечо товарища, он снова оказался в диагональном положении. Только на сей раз было некому подпихнуть снизу.
Вытащил правую руку из дыры между кирпичами. В живописном состоянии, как после наждачной шкурки.
Всякая мысля, знамо дело, приходит опосля. Он таки нашелся, экономичный способ перемещения. Стараясь двигаться как можно мягче (если нечаянно выдернуть вторую руку из спасительной дыры… всё, привет, опять начинаем здоровый образ жизни), Сергей нашарил в кармане нож, воткнул по самую рукоятку в щель между кирпичами, попробовал опереться. Ну… авось выдержит. Только после этого разжал левый кулак, вытащил руку и медленно перенес тяжесть направо. Вынул нож, взгромоздился напарнику на плечи, плавно выпрямился. Валера проскрипел что-то непечатное.
До карниза не хватает совсем чуть-чуть…
– Лерыч, еще немного вверх податься можешь?
– Пошутил?!
– Тогда – смертельный номер. Ща прыгать буду. Прости, если что.
– Ну, и ты… Может, курить бросишь.
Смертельный номер удался. То есть, получилось ухватиться за карниз. Но для многострадальной скобы это оказалось последней каплей.
В планы Валеры отказ от курения тоже не входил. Когда скоба начала медленно, но целеустремленно вываливаться из стены, он вцепился в ноги приятеля чуть выше ботинок.
Оконная решетка издевательски маячила всего в метре над карнизом. Подтягиваться с восьмидесятикилограммовой гирей на ногах учили далеко не всех.
– Звездец, приехали… – простонал Сергей.
– Извини. Хорошо держишься?
– Как… тебе сказать.
Пальцы побелели. Даже кровь из-под содранного ногтя уже не сочилась. Обуревало настойчивое желание взбрыкнуть хорошенько и помочь другу раз и навсегда избавиться от пагубной привычки. Но тут снизу раздалось победное:
– Есть!..
– Чего?
Гиря на ногах стала легче. Сквозь тяжелое дыхание донеслось:
– Нашел, за что ухватиться… Держись крепче, я еще сорваться могу.
– Не советую. Курить брошу, но убью.
Железная хватка чуть выше колена. Синяки гарантированы. Но зато в следующий момент тяжесть исчезла совсем. Напарник повис рядом на карнизе.
– Как это ты?..
– Слегка пешочком. По стене.
Сергей догадался:
– У тебя ботинки на рифленой подошве?
– Ага.
– И ты, гад, полез вторым?
– Но ты же пластичнее.
– Я тебе потом морду набью. Набил бы сейчас, но нечем.
– Ладно, вылезать-то собираешься?
– Опять я?
– А кто?..
Из последних сил Сергей пошел на рывок и вцепился в оконную решетку. Упражнение не осталось безнаказанным: карниз постигла участь давешних скоб.
– Руку!..
Нижеследующий (вернее, аналогичный) способ выживания красочно обрисован в мемуарах одного известного барона – того угораздило провалиться в болото вместе с лошадью. В некотором смысле Валере было проще, он двигался пешком (лошадь уже одолела этот участок маршрута). Но как ему удалось придать себе ускорение за счет уже вываливающегося карниза, навеки останется тайной даже для него самого.
Сергей ухватил запястье напарника:
– Вот чучело неуклюжее!
– Сам-то! Сухожилие мне порвал.
– Отпустить?..
Через секунду на решетке висели оба. Решетка подалась под тяжестью в полтора центнера и… нет, не рухнула. Дуракам, как известно, везет, хотя бы на финише. Просто откинулась вниз и припечатала обоих по башке. Приматам, как известно, терять нечего. Вот были бы мозги – было бы сотрясение, да.
Цирк на Цветном бульваре отдыхает. И на Ленинских горах – тоже.
Сбивать замки не пришлось, поскольку они за давностью лет претерпели усушку и утруску, проще говоря – отсутствовали. Окно распахнулось без дополнительных усилий. Скрючившись в три погибели, друзья уселись на подоконнике. Валера потер запястье. Сухожилие – нет, не порвано, но синяк останется, факт.
– Так… ну, а дальше что?
Карниз – он же подоконник – опоясывал здание практически целиком. Поскольку передвигаться иначе в оконной нише высотой меньше метра было невозможно, налетчики, как два контуженых удава, поползли в обход здания.
В углу нашли вентиляционную трубу, один конец – на крышу, другой – почти у пола.
– Хлипкая, – с сомнением заметил Валера.
– Не. Клеймо «Best air» видишь? Умеют работать, я у них брал.
– Ага… А глаз прямо над спуском, это хорошо.
– Убьем?
– Не будь вульгарен. Лучше придержи.
– Чего придержать?
– Меня, тормоз.
– Грыжу я с тобой заработаю… За что тебя хватать-то?
– За яйца, блин! – прорычал напарник, свешиваясь головой вниз.
Сергей одной рукой обнял как родную ту самую хлипкую трубу, а второй взялся за карниз, в обхват груди друга.
– Не, так не пойдет, – заявил Валера. – Ты мне пространства для маневра не оставил. Подальше.
– Так?
– Еще дальше.
– Ну, и улетишь к едреням.
– Нормально все. Расслабься.
Теперь Сергей держался за карниз на уровне причиндалов напарника, почти в соответствии с его пожеланием. Весьма стрёмная сексуальная позиция, зато пространство для маневра появилось.
Валера повис над камерой слежения, перерезал один единственный тонкий проводок. Выглядело как вполне естественный обрыв… После чего начал медленно выпрямляться, опираясь ладонью все о ту же трубу. Пока что фирма «Best air» держала марку.
Вот тут-то и сказались особенности свободного маневрирования.
– Ох, мать!..
Почти выпрямившись, уже схватившись одной рукой за карниз, Валера нечаянно поддал его головой и рефлекторно дернулся. А Сергей, следуя рекомендации, успел расслабиться, и как раз в этот момент выпустил напарника из объятий.
Не воздушные акробаты, да. Невозможно быть гениальным во всем.
Валера сорвался с карниза и повис на ослепшей камере. Камере это, естественно, не понравилось. Ее конструировали отнюдь не в качестве гимнастического снаряда.
Инстинкт самосохранения – великая штука: этот филин (или дятел?) успел перехватиться за «Best air» – что оказалось существенно надежнее, чем хвататься просто за air, best он и в Африке best – и в мгновение ока съехал вниз.
– Ффу… Ну, ты там где, тормоз?
– Левитатор хренов…
Короче, обошлось. Хотя – как это ни вульгарно – несчастная камера все-таки была убита без шансов на реабилитацию. Да и черт с ней. Что так, что эдак, сразу никто не заметит. Они здесь, в депо, больше на запись работают. Это ж не вокзал. Сюда далеко не каждый день всякие мудаки лазают по внешней стене. Что тут делать нормальному мудаку (клиника не в счет)? Кабина СИБТ – не кар и не флайер. Ее не угонишь, а если угонишь, то не продашь. В наше продвинутое время никого ведь не посещает гениальная идея угнать поезд метро… В общем, случай атипичный, как пневмония на всю голову.
– Вот. Только эта, на других срисуют.
– Лерка, блин, и на этой срисуют…
В зал, переговариваясь, вошли двое механиков. Диверсанты едва успели нырнуть под облюбованную кабину и затихарились между полозьями.
– А если она сейчас тронется?
– Типун тебе.
(Если она тронется, можно совершенно бесплатно получить много вольт. Но мы не ищем легких путей.)
К счастью, механики надолго не задержались. Покрутились вокруг соседней кабины и погнали ее в ремонтный отсек.
– Все, вперед.
Да уж, вперед. Пока единственная доступная таратайка не послала воздушный поцелуй. Шутки шутками, а где тогда прятаться, если еще кто заглянет?
Сергей вытащил из кармана лазерный резак. Задумчиво на него посмотрел. Потом на товарища. Потом – на лобовую панель кабины.
Напарник, в свою очередь, задумчиво посмотрел на лобовую панель. Потом на резак. Потом на товарища:
– Где у нее защита от взлома, знаешь?
– А где? – невинно поинтересовался Сергей.
– Дай сюда, умелец.
Валера отобрал у напарника инструмент и уставился на него, будто увидел впервые в жизни:
– Блин.
– Что такое?
– Им ведь можно было ступеньки в стене вырезать.
(Можно. Но мы не ищем легких путей.)
Черканул на лобовой панели какой-то замысловатый иероглиф[2]2
Слово такое, китайское (прим. авт.).
[Закрыть]. Крышка транспортного блока распахнулась. Взломщик пояснил:
– Они все однотипные. На инерционках, карах, флайерах. Различия есть, но небольшие.
– Так вот чем ты занимался до «Галактики».
– И этим тоже. Перчатки дай.
…Через полчаса диверсанты с грехом пополам выбрались наверх по той же самой трубе. На сей раз труба угрожающе вибрировала. Терпение небезгранично даже у тех конструкций, которые best.
Сергей взглянул сквозь ближайшее окошко во двор:
– Блин!
– Что?
– Тут, оказывается, пожарная лестница есть.
…Но мы не ищем легких путей.
Строго по расписанию кабина СИБТ рейсом Москва – Санкт-Петербург выкатилась из депо. Но проследовала почему-то не к питерской платформе, где дожидалась толпа народа, а к безлюдной Москва – Академтаун – Старославянск, приняла на борт всего троих и отбыла – опять же строго по расписанию, только не туда, куда надо. Диспетчерская зафиксировала нарушение курса, но останавливать кабину на ходу опасно для пассажиров. СИБТ ломается крайне редко, но метко: людей приходится эвакуировать флайерами. Вот такие дела. Из-за чего случился программный сбой, теперь предстоит разбираться бастующим старославянским транспортникам. Так им и надо. Хватит бастовать потому что. Бездельничать мы все любим.
Двери закрылись, кабина тронулась. Ласково-торжественный голос изрек:
– Дамы и господа! Вас приветствует General SIBT Company. Наш транспорт проследует в Старославянск безостановочно. Приятного путешествия.
– Как – безостановочно? – всполошился маэстро. – Нам выходить в Академтауне!
– Карен, вам когда-нибудь случалось прыгать с транспорта на ходу?
– Ну… было как-то раз. В детстве.
– Придется вспомнить детство.
– … Мы ведь не планируем знакомиться со старославянскими копами.
Маэстро вытаращил глаза:
– С копами?.. Вы ее… угнали?!..
– Карен, вы хотите попасть на Алекто?
– Вы сдурели? Завтра по всей трасе будут наши описания!
– Завтра нас здесь не будет.
– … А послезавтра на это событие положат болт.
– … Взлом транспортного блока недоказуем.
– … А поездка шальной кабиной ненаказуема.
И вообще. Проблемы мы решаем по мере поступления. Или проблемы решают нас, как повезет. Чего орать-то, чего истерики закатывать? Тебя везут – ехай. Ясен пень, всю меру безответственности мы берем на себя.
Заработал бортовой матюгальник:
– Аварийная служба призывает вас хранить спокойствие!
– Маэстро, это – вам, – зевнул Сергей.
– Принимаются меры по вашей эвакуации!
– А вот это уже нам… Лерыч! Можешь сделать так, чтобы верхний люк заклинило навсегда?
– Ага.
…Природа не рефлексирует. Индифферентна к морали и лишена комплексов. Если вам довелось встретить комплексующего по какому-либо поводу кобеля или кота, можете не сомневаться: тем же самым подавленным идиотизмом страдает хозяин. Эти создания не в счет, их родовые древа слишком тесно переплелись ветвями с человеческим. Истинная природа существует в режиме нон-рефлекшн. У обезьян комплексов не бывает, внутренних конфликтов – тоже. А финики, лежащие за сверхпрочным стеклом, только подстегивают креатив.
Через час громкоговоритель рявкнул:
– Есть кто живой? Ответьте!
Задремавший было Лерыч встрепенулся:
– Сереж, ответишь?
– Ага, – Сергей подошел к селектору:
– Все живы. В чем проблема? Как – неисправна? Хрен ли вы ее на трассу пускаете, если она неисправна? Конечно. Он нам двери открыл, кредитки наши принял. В Старославянск, куда же еще. Чего-чего? Не понял? Деньги вернут? А потерянное время кто вернет? А моральный ущерб кто вернет? Мы бы сейчас на перекладных уже в Старославянске были. Да чем неисправна-то? Если не сойдем, через пять минут взорвемся, что ли? И вы пускаете на трассу кабины в таком состоянии?.. Не взорвемся? Тогда какого дьявола, я спрашиваю? Беспредел, едрена вошь…
Во время переговоров со спасателями маэстро нервно всхлипывал, а Валера зевал и искал спички для век. После такой напряженной деятельности вздремнуть не дают, гады.
Флайер ушел со связи и взял курс домой.
Кабина СИБТ мчалась про просторам российской средней полосы. Пассажиры спали. В разной степени безмятежно.
* * *
Земную академию проскочили ну… можно сказать, безболезненно. Поклонники Карена Арамова выстелили ему ковровую дорожку. Хотя у ковровых дорожек тоже есть свои минусы. Уже глубоко за полночь маэстро, изрядно лишенный пуговиц, растормошил строителей, мирно дрыхнущих в холле:
– Все, друзья. Пропуска есть, рвем когти из этой дурки.
Ребята продрали взор и полезли в рюкзаки за меховой одеждой.
…Мгновенный переход с одной планеты на другую экстремален по сути своей. Предбанника у портала нет, извольте готовить шубу летом, а неглиже – зимой. Если вам в коридоре солидного учреждения встретится почти (или – совсем) голый человек, не спешите делать вывод, что в этих стенах успешно орудует гоп-стоп, или, круче того, в рамках фэншуй администрация наняла стриптизера. Этот неодетый господин – респектабельный сотрудник, который всего-навсего хочет провести обеденный перерыв на шельфе Гламурного моря планеты Ухоногая Креветка. Вполне естественное человеческое желание. Завидуйте, если у вас нет пропуска на Ухоногую Креветку.
Но в нашем случае все совсем наоборот и гораздо не так.
Система Веги. Планета с загадочным названием Цветущая Флоренция. Какая, блин Флоренция, да еще и цветущая? Зубы – и те смерзаются. Кто так назвал, прикололся, что ли?
Не, не прикололся. Тоска загрызла. И колонистов, видимо, тоже: на всем пути от портала до академического комплекса, по обе стороны улицы, во дворах и на площадях – ледяные скульптуры. В этом заповеднике собрана вся тропическая и субтропическая флора материнской планеты: пальмы, магнолии, кипарисы, лотосы, орхидеи. Живые пальмы и орхидеи почему-то отказываются тут расти, выращиваем, какие можем.
– Я за пропусками. Хотите – прогуляйтесь пару часов. Только за город не суйтесь, там аборигены.
– Ну и что?
– Без сопровождающих нельзя. Поведете себя неправильно – вот вам и межрасовый конфликт. И крупный скандал в академии, соответственно.
Вспоминается древняя американская история про терновый куст. Делай что хочешь, только не бросай в терновый куст, ага… А еще существует неистребимое русское правило: если где-то висит «кирпич», то крайне необходимо, жизненно важно… и так далее.
Арамов удалился. Строители остались в холодном дворе академкомплекса, на обледеневшей скамейке под раскидистыми ветвями инжира. Точнее, возле скамейки. Поскольку если присядешь, то примерзнешь напрочь, так и будешь здесь торчать до конца времен в скульптурном ансамбле с инжиром.
Сергей потер распухшую переносицу. Поморщился.
– Официально признанная раса.
– Договор о сотрудничестве.
– Туристов пускают.
– Интересно же…
– А тут – одни кабаки.
– И виртуальные салоны.
Друзья бросили прощальный взгляд на инжир, покинули двор академии и самозабвенно поперлись под «кирпич».
Уже на выходе в бесприютную заснеженную долину Валера остановился и озабоченно спросил:
– Они трансгалакт знают?
– Они же телепаты.
– Думаешь?
– А как еще?
Действительно. Меня вот тоже всегда удивляло: как можно общаться без телепатии? Хотя бы с этими, хомо саспенс. Несут полную семантическую околесицу, понимают друг друга каждый по своему, потом не ведают что творят. А туда же – контакты с другими расами. Как договариваться-то? Теорему Пифагора рисовать? Кто такой Пифагор, вы сами-то знаете? Или, скажем, это: ручки, ножки, огуречек. А у аборигенов мозг расположен в брюшной полости, и перемещаются они методом качения. Нарисованный огуречек, сочлененный с кружочком… Смею вас заверить, они истолкуют это изображение точь-в-точь по Фрейду. Перевожу на трансгалакт: до такой степени непристойная порнуха, что вас там же на месте и переедут, и перекатят, и сочленят, а в итоге пустят на пищу для мозга. Лучше напишите любимое трехбуквенное слово. Оно будет воспринято адекватно, как произведение в стиле экспрессионизма.
Языковый барьер проблемы не сделал: у туземцев оказался лингвоблок. Вполне современный, не рухлядь какая-нибудь. На фоне первобытных шалашей (жерди, переплетенные лапником чего-то среднего между елкой и сосной) прибор смотрелся несколько странно. И не только он. Обогреватель, стоящий зачем-то посреди дороги – весьма рационально, может, он для туземцев какая-нибудь культовая штука? Молчаливый визор, тоже на улице. Фонари, подвешенные на ветвях все тех же недоёлок – полусосен. Возле одной из хижин – снегокат, ни много, ни мало… Цивилизация рулит.
Аборигены – ростом чуть выше метра, две руки, две ноги, прямо (относительно прямо) ходящие. Очень пушные. Трогательное детство человечества.
Окружили гостей:
– Мех? Камень?
Сергей вполголоса выразил недоумение:
– Какой камень?
– Драгоценный. Они ими торгуют. И мехами, – неуверенно отозвался Валера. – Кажется.
По деревьям развешены элементы местной культуры: обглоданные черепа и кости крупных животных. Черепа – рядом с фонарями. Ветреной ночью, когда фонарь то и дело выхватывает из темноты мертвенный оскал давно опочившего зверя – зрелище, должно быть, офигенное. В эстетическом чутье здешним декораторам не откажешь.
