Текст книги "Ползучий дом (СИ)"
Автор книги: Ирина Белояр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)
– Тяжелый случай, – лохматый загасил окурок в цветочном горшке. Нехотя предложил:
– Я могу попробовать перевести систему в безопасный режим. Существуют кое-какие аварийные варианты. Временная мера, чтобы вы могли вызвать специалистов с Цветущей.
– Вы разбираетесь в порталах?
– Немного разбираюсь.
– Сделайте, что можете. Я вам заплачу.
…Да ладно. Мы ж не вымогатели, мы – помочь. А вы нам помогите. Не, это несложно. Просто у нас человек пропал, а спасы ничего не хотят делать без вашей отмашки. (Ясен пень, не хотят. Кому охота отрываться от покера ради заведомо безнадежной экспедиции?)
Не стоит думать, что начальник станции дурнее локомотива и не умеет сложить два плюс два. Порталы сами собой не ломаются, так уж они устроены. Их и нарочно-то далеко не всякий сломает – хренова туча ступеней защиты, эти бесчисленные ступени еще обойти нужно… Положим, «кое-какие аварийные варианты» и своя техническая группа найдет. Но завтра неожиданно выйдет из строя основной сервер станции, придется отлаживать его. Дальше энтропия по нарастающей: послезавтра несчастный случай спровоцирует утечку энергии из резервных блоков питания. Наконец, полетит аварийная блокировка портала, а это, надо полагать, и впрямь чревато обгорелыми трупами… Черт бы побрал маэстро Арамова с его нездоровыми идеями и наемными террористами.
– Будет отмашка.
Где-то через полчаса напарники восстановили жизнеспособность портала. Красные лампочки погасли, и Валера недрогнувшей рукой доделал «неисправный» порт-коллектор.
– Надо бы возместить как-нибудь потом, – заметил Сергей.
– В принципе, можно и этот реанимировать, – отозвался напарник. – Как вести себя будут.
Вы только не подумайте, что у этих животных вдруг ни с того, ни с сего проснулась совесть. На всякий случай напоминаю: природа внеморальна. Просто за годы плодотворной созидательной деятельности ребята все-таки сумели усвоить очевидную для любого нормального человека истину: креативные решения проблем, бывает, возвращаются бумерангом.
* * *
Намотавшись в свое неудовольствие по научному городку, напарники спустились в долину. На выходе из лифта их поджидал сюрприз: гигантский таракан посреди тоннеля. Если бы прожектор не работал (а такое здесь случается)…
Ребята схватились за излучатели. Выстрелить не успели: тварь адекватно оценила собственные шансы и испарилась. Мистика, ё. Люди исчезают. Тараканы испаряются. Каракатицы – так вообще… Крыша едет, блин.
– …да в трещину он нырнул, Сереж. Тоннелю сколько лет уже, и все это время трясет, трясет…
А, ну ладно. Хоть одной херне нашлось логичное объяснение.
Пугливо озираясь по сторонам, напарники добрели до объекта.
– Значит, так, мужики. Мишеля ищут, выделили спасов. Кольку отправили на Цветущую, жить будет. Мы принесли еще несколько излучателей. Отныне вся бригада ночует на стройплощадке. Половина дежурит, половина спит. Потом меняемся. Стреляем во все, что движется.
Протянет стороной, или как? Сергей окинул безнадежным взглядом разношерстную команду. Не, не протянет.
Все бегом, бегом. Клиент, зараза, подгонял. Материалы – наспех, завели не все, бригаду – наспех, завезли чего попало. А теперь – «одну уголовщину набираете»… Козел, блин.
Краткое затишье, и…
– Ночуем в этом болоте? – выдохнул Тони.
(На себя посмотри, болотный житель. Пробу ставить негде. Небось еще и не в таких условиях обретаться приходилось).
Поехали…
– … да что ж за …!
– … всё, это уже совсем …!
– … Макарыч, ты …?..
– … на такое не подписывались!
(Артем. Бывают же такие разносторонне одаренные люди, все есть: и кривые руки, и куриные мозги, и говна выше унитаза. Не вылечишь, только ручку приделать и на помойку снести).
– Не бреши! Про условия рассказывали всем. Коэффициент понравился?
– … работать сюда ехали, а не спать под дождем и градом, …!
(Вася. Тоже приобретение. Здоров как трансформер, но – то у него сердце, то радикулит, то геморрой в зубах, то стоматит в жопе. Сидел бы дома, занимался ажурным плетением веников, блин).
– От дождя тент есть!
– …тент?
– …пошутил, да?..
– …!
– …!
– …Макарыч, не смеши, это ж до первого серьезного ветерка!
(Опять Тони. В «галактике» без году неделя, а туда же. Идейный лидер, блин).
– Ураганных предупреждений на ближайшие дни не было.
А вот еще подарок:
– …ни кино, ни виртуалки! Ураганы-то – черт с ними!
(Да-да-да. Черт с ними, ураганами. И с объектами заодно. И с экзаменами в институт, которые в этом году опять просрал. Главное – кино и виртуалка).
– Видишь ли, в чем дело…
Продолжать не пришлось: Нилыч, старожил «Галактики», мягко приобнял парня за плечи:
– Не плачь, малыш. Конфетку дать?
Тимка грубо стряхнул руку:
– Ладно, я понял.
Слава-те-яйца. Кому еще конфетку, …? Затихли, гады. Нилыч могучей седой грудью закрыл амбразуру. Поток многоточий прекратился. Надолго?..
– …надолго это удовольствие?
– Ну… на несколько дней. Лерыч! «Кокон».
Валера молча кивнул и начал собираться наверх. Никита трагично сдвинул брови и проговорил со слезой в голосе:
– Так что же это – целых несколько дней без баб сидеть?..
(Тебя еще не хватало, приколист хренов.)
– Дрочить не умеешь? Инструктаж провести?
…Ну? Иссякли? Не, опять красная лампочка замигала:
– А вдруг ночью из-под земли какая-нибудь тварь вылезет?..
(Снова Тони. Удавить, что ли?..)
Молчаливо наблюдавший за буйством стихии Арамов неожиданно подал голос:
– Здесь – не вылезет.
– Это почему?
– Стройка своими вибрациями все зверье распугала.
– А кто ж тогда расхерачил площадку?
– Не твари. Они даже вездехода боятся. От флайера шарахаются. А вы сверлите, грохочете, вся округа ходуном ходит. Это же признаки землетрясения. Думаете, здешним животным нравятся землетрясения?..
(Браво, маэстро. Расскажи это шерифу. Кольке можешь не рассказывать, ему пока еще башку не починили).
– У меня, между прочим, лейкемия. Оно понятно, что все равно подыхать…
(Опять Тони. Какого ж хрена тебя на Алекто принесло, родной?..)
– Где такую экзотику подцепил?
– Тоже хочешь? Беги, там еще дают.
– Слушай! Вали-ка ты на Землю. По медицинским показаниям.
Тони метнул в сторону начальника взгляд исподлобья, промолчал.
Всё? Всё. Стихия отбушевала. Включайте радугу.
– Ставим периметр, тогда можно будет оставлять здесь все на ночь к чертям собачьим. И еще, для тех, кто в танке: сейсмический прогноз неважный. От силы неделя у нас на то, чтобы смонтировать это уё…, – Сергей покосился на клиента, – это сооружение и отогнать в безопасную зону… Так, что я упустил? – Сергей обежал бригаду глазами, заметил повариху.
– Ну, да. Сэнди! К вам это все не относится. Вы отныне существуете наверху, в городке. Будем отряжать к вам дежурных за обедом. А! Теперь еще и за ужином. Лерыч, захвати даму с собой.
– Минутку!.. Не поняла. Почему я не могу остаться со всеми в лагере?
(Офигеть. Готовить мы ни хрена не умеем, зато спецназ одной левой делаем. Слушай, подруга, ты тут в одиночестве площадку не покараулишь, не? А то мальчикам влом.)
– В лагере остаются только мужчины.
– Чертов шовинизм! – взбунтовалась девушка. – Я не для того устроилась сюда работать, чтобы…
Запнулась и прикусила губу.
– Не для того, чтобы готовить? А для чего, если не секрет?
Утихомирившиеся работяги приняли сторону начальника:
– Малышка, будь я женщиной – ни секунды бы не спорил.
– Точно. И вообще: женщина на корабле…
– Добавь: на уже тонущем корабле…
Сэнди метнула отчаянный взгляд на Карена Арамова:
– А вы что скажете?
Маэстро удивленно пожал плечами:
– Организация работы – не мое дело. Но мне кажется, Сергей прав. Здесь может быть опасно.
Высшая инстанция, ты ж понимаешь…
Наверно, господину Арамову стало неловко за его утреннюю вспышку. А может, им двигали какие-то другие, не слишком красивые соображения. Как бы то ни было, ближе к вечеру он снова появился на объекте, отвел Сергея в сторону, предложил:
– Если хотите, первую ночь я буду патрулировать вокруг лагеря. На машине. Пусть рабочие отдохнут.
– С чего бы? – удивился Сергей.
– В конце концов, это ведь мой дом.
– Говорите, тварей здесь нет?
– Тварей нет. Зато люди есть.
Люди, ага. Может, Коля и не бредил, Мишеля утащила каракатица. Но какая, е-мое, каракатица свинтила покрышки с составных блоков? Она, блин, разводягу с собой принесла?..
Сергей не стал назначать дозорных: незачем демонстрировать клиенту, что нет к нему доверия. Но сам решил проследить за Арамовым. Все равно заснуть не получится.
Ночь светлая, все луны взошли. Ползают, правда, за облаками, но зато целых четыре штуки. Волки не спят. Василий крутится с боку на бок, что твой флюгер. Макс поднялся, пошел отлить. Шевельнулся Нилыч. Закашлялся Никита.
Только Тимка дрыхнет без единой порочной мысли. Вот уж кому действительно ураганы нипочем. Сюда бы еще виртуалку, какое-нибудь мочилово нового поколения – и все, можно оставаться тут жить. До следующих вступительных экзаменов.
Пододвинулся Тони, прошептал:
– Макарыч! Извини, что я давеча шум поднял. Слишком уж конкретный аврал получается.
– И похуже бывает. Спи уже. Как завтра работать-то будем?..
…«Заснуть не получится» – это, пожалуй, опрометчивое заявление. Рокот вездехода, вместо того, чтобы будить, успокаивает, убаюкивает…
…смешались в кучу кони, люди, львы, орлы и куропатки, рогатые олени, гуси, пауки… Тьфу, опять автора не в ту прерию понесло.
Пришел ураган, сожрал всех четверых лун. Сухощавый мужик в безрукавке дал по небесам очередь. Небеса осыпались снежными хлопьями. На фоне хлопьев – вполне себе новогодняя картинка: елки, иллюминация. Милости просим на встречу лета… Лица, лица: Мишель, начстанции, Карен Арамов, Тони, гигантская каракатица, не менее гигантский таракан и почему-то Сэнди.
Далее все это хозяйство переехал вездеход. Дверца открылась, выскочил шериф Алекто. Взглянул в упор, покачал головой: «За вдохновением приперлись…» И замахнулся полицейской дубинкой. Из машины, как горох, посыпались аборигены Цветущей Флоренции. «Стоять! Остаться! Здесь! Политика! Стоять!» Окружали, подбирались все ближе и ближе, вот уже совсем тесно, и… не мохнатые рожи вокруг, а фасетчатые глаза и жвала…
Громовой голос директора стройтреста: «Говорил тебе, сукин сын, сдавай печать, пока жопа цела!» Вездеход разинул кошмарную пасть, из пасти нацелился излучатель…
…Сергей подскочил на лежанке, волосы дыбом. На площадке тихо, никого и ничего лишнего. Время к рассвету. Волки спят. Вездеход нарезает круги вокруг лагеря.
Идиллия, блин.
4. Поэзия и проза бытия
Столовая на станции более чем стандартная: читаете меню, набираете на панели соответствующий код и получаете контейнер со своим комплексным обедом.
А вот кухня… она в полном смысле слова кухня. Та еще. Здесь все в куче: сменные блоки к автоматам, пищевые концентраты, свежие и несвежие продукты в рабочих и сломанных холодильниках, микроволновки, печи… Посередине – специально принесенный для Сэнди большой чисто вылизанный стол, уставленный продуктовыми пакетами и приборами полевой кухни.
– Сэнди, вы все еще злитесь на меня?
– Кто я такая, чтобы наводить здесь свои порядки?
– Злитесь. А зря. Поскольку объем работы у вас удвоился, зарплата тоже удваивается.
– Проще было бы меня рассчитать и брать стандартные комплексы в автоматах.
– Какого черта вы рветесь в лагерь? Будто там медом намазано, ей-богу.
– Вам показалось.
– На кой хрен вы устроились к нам работать?
Девушка пожала плечами:
– Мир посмотреть. Считайте, что ради экзотической планеты.
– Или ради нашего экзотического заказчика.
Сэнди метнула не то испуганный, не то раздраженный взгляд. Рассмеялась. Смех получился напряженный и совершенно недобрый:
– Не говорите глупостей. Подумайте сами: кто я и кто он.
– Он – существо из мяса и костей. А вы – букет предрассудков.
– Сами вы предрассудок, – разозлилась Сэнди. – Хотите – обижайтесь, но не с вашими утилитарно ориентированными мозгами рассуждать о серьезном искусстве.
– Это правда. Ладно, черт с вами, перебирайтесь работать вниз. Днем там, вроде бы, тихо. Но ночевать все-таки наверх. Чтобы не пришлось ставить периметр вокруг вас персонально, против дюжины беспокойных мужиков.
– Спасибо за проявленное великодушие, – Сэнди чуть заметно улыбнулась.
– Ну – мир?
Улыбнулась уже по-настоящему:
– Мир. Сергей, извините за грубость, это я сгоряча. Вы – хороший человек. Интеллигентный.
– Да? Я подозревал что-то такое.
– Это – бравада, или для вас Карен Арамов действительно пустое место?
– Кажется, я это имя где-то слышал.
– Вы – неандерталец.
(Сказано почти ласково, с улыбкой. Как мало некоторым нужно для счастья).
– Неандерталец, точно.
Пока эти двое сочетают производственную драму с романтической комедией – краткий экскурс в область прекрасного. Вы же не знаете, что такое «образный синтез»? Откуда вам знать, это очень древнее искусство. Где-то в начале третьего тысячелетия возникло и существовало несколько веков. Потом исчезло. Ничего не поделаешь, культура неуклонно вырождается.
Короче, вы не в курсе. Я расскажу.
Некий маэстро (а хоть бы и наш Арамов) собирает воедино музыку, арт, смэл-арт, тактильный и вкусовой комплекс. Добавляет к этому делу сюжет (не очень сложный, дабы не отвлекать зрителя от наслаждения) и создает композицию. Грубо говоря, виртуалка. Но – не примитивная виртуалка, где от вас требуется зачморить команду неумолимых бесчеловечных хомячков или трахнуть сексапильного резинового червя с планеты Гейша. Нет. Синтез ориентирован на высокое искусство. Здесь вам не просто рисованные персонажи плюс сценарий плюс ваш собственный адреналин с гормонами. Здесь массированная атака на все органы чувств сразу. Присутствовать, участвовать – и при этом слышать, видеть, обонять, ощущать. Не то, что вздумается, а тщательно подобранные и подогнанные друг к другу компоненты. Это вам не какая-нибудь грубая комбинация сущностей, вроде трейлера на гусеницах или бифштекса в компоте.
Появилась свободная минутка – присядьте, наденьте на голову обруч, выберите из коллекции нужный ролик – и наслаждайтесь играми очаровательных саблезубых кошек меж инкрустированных черным жемчугом руин Пентагона… простите, Стоунхенджа, в то же время ощущая кожей ласковый средиземноморский бриз, обонянием – исходящий от кошек аромат фиалок, а на языке – вкус изысканного томатного пива с планеты Гурман. Под утонченную музыку древнего жанра, известного историкам искусства под изящным названием Pop.Sn’a.
И совершенно неважно, что на самом деле вы находитесь на эклектичной кухне (тоже, конечно, руины, но далекие от романтики). Не в приятном обществе гламурных кошек, а в нудной компании драного мартовского кота из стройтреста. Что вместо божественной Pop.Sni здесь слышно дребезжание неотлаженного пищевого автомата, и воняет отнюдь не фиалками, а тухлятиной, поскольку бак утилизации уже несколько дней как засорился…
– …Ну вас, Сергей! – Сэнди опомнилась, метнулась к микроволновке. – Вы со своими кошками мне все бифштексы в компоте распугали.
– Отпустите их на волю, все равно жрать невозможно, в автомате возьмем.
– Ошибаетесь, сегодня возможно. Мне здешние наладчики рецепт подсказали.
– Нашли у кого учиться.
…Да, я в курсе, что средиземноморский бриз дует совсем в другом месте нашей древней планеты (кстати, никогда не производившей приличного томатного пива). Я газеты читаю. Какая разница, где он там дует на самом деле? У саблезубых кошек не может быть фиалковый запах? Откуда вы знаете, вы их нюхали? Прямо таки на руинах этого… как его? Слушайте, перестаньте ломать кайф. Так можно договориться до того, что легендарные герои прошлого посещали уборную, как самые обычные люди. Где, на хрен, романтика, с таким отношением к прекрасному? Вы нам, блин, весь гламур к справочникам сведете. Кому она нужна, ваша достоверность? Всякий культурный человек положит на нее болт, а вы не хочете – не ложьте, что ж я тут могу поделать.
– …Все, довольно. Шеф! Уберите ваши руки и уберитесь вон. Иначе саблезубую кошку я вам гарантирую. Без фиалок, как просили.
– Понял. Ну что, группу сопровождения прислать?
Вопреки ожиданиям, Сэнди отнюдь не прыгала от счастья, вернувшись на стройку. Напротив, весь вечер сидела в сторонке, грустная и задумчивая. Несмотря на то, что драгоценное маэстро со своим любимым вездеходом непрерывно крутилось вокруг лагеря. Прямо скажем: любовь – штука недобрая и неразборчивая. Возможен и такой козел… простите, объект, как в нашем клиническом случае.
* * *
А наутро разверзлись хляби. Дождь лил семь дней и ночей, ковчег достраивался в процессе заплыва, и не было голубя для поисков земли обетованной… но это я вперед забегаю.
Степь. Возле хребта внутренним чутьем угадывается наполовину собранная платформа, а здесь, в чистом поле – одинокая фигурка, закутанная в плащ.
– Сэнди! И нужен вам был этот дантов ад?
(О как. Мы еще и не такие слова знаем. Куда, блин, денешься, если ты – интеллигентный неандерталец.)
– Другие-то терпят.
– Другие по необходимости терпят, а вы?
– Из солидарности.
– Ваша солидарность с утра пораньше умотала в прерии, а вы тут, как Сольвейг, все глаза на дорогу проглядели. Под дождем и гра… под тропическим ливнем.
– Сергей, прекратите эти поддевки, сколько можно. Просто ушла гулять, чтобы под ногами не мешаться. Там и сварка, и остальное.
– Идемте посмотрим на сварку и остальное. Идем, идем. Там хоть тент есть, – игнорируя возражения, Сергей развернул фигурку лицом к платформе. Хотя где у этой фигурки лицо можно было догадаться лишь интуитивно, а где платформа – исключительно благодаря опыту. Или – наоборот, неважно. По щиколотку в воде, увязая в мокром песке, доползли. Теперь уже можно утверждать наверняка, что доползли, потому как почти уткнулись носом в заляпанные все тем же мокрым песком гусеницы ползучего удолбища.
– …Призрак оперы явился.
– Оч хорошо. Макарыч! Мы так не договаривались. Хрен ли ты еще и воду включил на целый день?
Сергей залез на платформу:
– Кто-то жаловался, что без душа тяжко. Вон тебе, бери мыло и ныряй.
– Так и делали. Дама ушла, мы и нырнули. А вещи как сушить? Все же насквозь.
– Сэнди! Тут массовый мужской стриптиз совершенно забесплатно, а вы там шляетесь по колено в болоте… Платформа, ребята, – напомнил Сергей. – Будет платформа – закончится аврал. Выходные, скользящий график, все, что угодно.
– Да мы сгнием за эти дни. В штанах уже караси плавают. Может, даму наверх отправим, шмотки сушить?
– Ага… Сэнди, вы готовы проявить солидарность?
– Без проблем. Можно даже в стирку что-нибудь отнести, если надо.
– Ура. Будете нашим бессменным интендантом. Насчет зарплаты…
– Перестаньте, Сергей. И так неловко, я здесь одна бездельничаю.
– …договоримся.
…появились из-за скал, выпучили фасетчатые глазищи, медленно пошевеливая усами. Мразь. Издержки эволюции. Твари.
Запахи шелестели со всех сторон сразу.
«…чужой…»
«…незнакомый…»
«…пахнет злобой…»
«…безумен…»
Время потеряло форму и содержание.
Кольцо сужалось. Не дожидаясь, пока оно сомкнется окончательно, чужак рванул навстречу ближайшему противнику, опрокинул, сомкнул челюсти на незащищенном панцирем брюхе. Тварь судорожно задергалась. Чужой соскочил с умирающего, понесся наверх, на плато.
Между прочим, три дня уже прошло, а Валерки нет. Чего там стряслось? Делов-то – придти, отстегнуть и взять со склада.
Нынче Сергей опять наведался к спасам насчет Мишеля. Опять услышал «ничего нового». Ни хрена они не ищут, суки. Один отмазочный круг над долиной сделали – и все, хватит. Врут, что ищут. Делаю вид, что верю. Иначе сорвусь на мордобой. Нельзя: они в ответ наваляют всей дежурной сменой. А ходить с разбитой мордой, мягко скажем, давно уже надоело, нет в этом ощущения новизны. Задолбали, …, мать ваша самка безответственная.
…Чего-чего? Не понял прикола?..
– Тони! Ты какого здесь делаешь?
Будто и не слышит, и не видит.
– Оглох?
Сергей быстрым шагом пересек улицу, схватил Тони за плечо. Тот обернулся, резко вырвался и, чуть ли не бегом – прочь.
– Куда? Стой, я сказал! – Сергей рванул было следом, но тут – оклик сзади:
– Эй! Как вас… Сергей?
Тьфу, …!
– Привет, шериф.
– Вы систематически оставляете вездеход в тоннеле около лифта. Я вас очень прошу: больше так не делайте. Тоннель узкий, двум машинам там не разъехаться…
Сергей мысленно выругался: чтоб ты сдох со своими жутко своевременными придирками!
Оглянулся. Тони успел скрыться между домами.
– …оставляйте где-нибудь снаружи, под скалой. Как ваш заказчик делает.
Раз-два-три-четыре-пять…
– Чьим двум машинам?! Мы уж как-нибудь разъедемся. Кто еще, кроме нас, ездит этим лифтом? Он с нашего энергоблока работает, между прочим! А отладили его по заказу Арамова, до этого никому на фиг не нужен был.
– Это не основание пользоваться общественным тоннелем как личным гаражом.
– Хорошо, я понял. Больше не повторится, – ответил Сергей, хотя на языке вертелись совсем другие слова. …! Люди пропадают – никто ничего не видит и не слышит. Зато если неровен час не там припарковался… Козлы.
За время разговора Тони успел исчезнуть. Сергей прошел поселок насквозь – нигде нет. Не иначе в трещину просочился, как тот таракан в тоннеле. Какого … он делал на плато во время аврала? Правдоискатель, блин, идеолог недобитый. Хрен знает, откуда взялся, хрен знает, чего хочет. Лерыч вернется – надо будет по базе пробить, что такое этот Тони. Задолбали тайны мадридского двора. Набираем туманных личностей, а потом – диверсии, аварии, человекоисчезновения…
Лифт. Долина. Объект. Ползучее уе…ще, мать его.
– Тони! Какого ты делал на плато?
– На каком плато, ты че?
– Дурака-то не изображай. Наверху чего делал? Не говори, что не был там. Ты на меня в упор посмотрел. И смотался.
– Ох…л?..
Дурдом. Нос к носу ведь столкнулись! Врешь – так хоть ври убедительно: плохо стало, к врачу приходил… Я ж не совсем дупло. Может, даже сделал бы вид, что верю.
– Ты чего, Макарыч? Весь день он был тут. Никто отсюда не уходил. Аврал же, сам говоришь – того и гляди под землю провалимся.
– Вот именно. Поэтому меня интересует: какого … Тони делал на плато?
– Да говорят тебе: никуда он не уходил.
– Хватит выгораживать, я его видел, как тебя сейчас!
– Белочка началась, что ли? Ты же не пьешь.
Вмешался Нилыч:
– Тони был здесь все время, обшивку варил. Серега, ты мне-то веришь?
– Я глазам своим верю. А ты и раньше, случалось, рас…ев покрывал. Тони! Здесь и без тебя загадок хватает. Еще раз спрашиваю: какого ты делал на плато?
– Еще раз отвечаю: не делал я там ни …
Где брать моральные силы?..
– Не зли меня. Когда злюсь, я неадекватен.[5]5
Вообще-то в спокойном состоянии – тоже, но обольщаться никому не запретишь (прим. авт.).
[Закрыть]
– Да пошел ты.
Долготерпение с треском лопнуло. Задолбали, козлы. С утра пораньше и все кому не влом. Я вам тут что, пиломатериал – сверлить меня во все дыры?!
Долготерпение лопнуло, осколок отлетел Тони в челюсть.
Тони пошатнулся. Отскочил назад. Выхватил старую добрую финку.
– Сука!..
Ага. Понятно, откуда взялась экзотическая болезнь и болотный цвет физиомордии. Орел, говоришь? Народный герой, ёпт, борец за права человека, …?
…но это – периферийные мысли. Осознанно Сергей изо всех сил пытался вспомнить полтора приема самообороны, которые вымучил… выучил когда-то давно, в юности. Ни хрена не вспоминалось.
Обошлось без поножовщины. Двое мужиков повисли у Тони на плечах:
– Охолонись. Призраку ничего не будет, а вот тебе…
Тимка, самый молодой и горячий, подошел к начальнику и демонстративно сплюнул под ноги:
– Мне тоже в морду дашь? Давай. Переживу.
…Сергей обнаружил себя уходящим от лагеря в степь. Куда-то вдаль, ко всяким каракатицам и прочим достопримечательностям. Какого …? Охренели мужики. Откуда вдруг такая ничему неадекватная круговая порука? За водкой они его, что ли, отправляли?..
* * *
Время шло.
Платформу собрать успели. В авральном режиме. Под конец монтажа работали две ночи подряд. В последний день перед землетрясением, сверившись с прогнозом, включили автоматический выбор курса и, как перезрелые сливы, попадали, где стояли. В небе заходили и уходили массивные тучи, исполинские капли то и дело грохотали по тенту, на горизонте переливались несметные радуги, а фундамент ползучего недоразумения уносил измочаленных людей далеко в степь. Платформа махала крыльями как рыба скат, изгибалась, преодолевая бугры и впадины, но это не мешало спать. По морям – по волнам…
На следующие сутки тоже отсыпались, периодически меняя дежурных.
Валерка не появлялся. Блин. За это время половину военного склада успеешь и вывезти, и заприходовать…
… а время таки да, пролетало. И дело двигалось.
Перешли на скользящий график: день рабочий, день выходной. Ночевать, естественно, внизу. Приступили к установке жилой коробки. Если можно назвать коробкой овальное, как огурец, сооружение. То есть, как половинка огурца.
Все вроде бы неплохо, все вроде бы в штатном режиме. Вот только мужики после скандала с Тони дистанцировались от начальства. Даже Нилыч, с которым, уж казалось бы, не одну собаку вместе съели… Привет – привет. Ну, и если что по работе. Вот и все разговоры.
…Еще неделя прошла. Валерки как не было, так и нет.
Некая миловидная особа, хотя безропотно взвалила на себя обязанности интенданта, все равно большую часть времени откровенно маялась бездельем. Ускоренный курс обучения русскому народному языку она уже прошла, и еще раз прошла, и еще… да уж. Не перейти бы на этот язык совсем. На основной работе, когда ты туда вернешься, не оценят… Вышеупомянутая особа начала все чаще уходить в свободное время из лагеря. Никого она не ждала, «проглядывая все глаза» в прерию, забудьте эти жалкие наезды злопыхателей. Может, ей просто нравилась долина? Своей диковатой эстетикой, своими загадками и тайнами. Допустим, Сэнди начинала понимать маэстро Арамова. Вот она, истинная красота, не приглаженная синтезом в угоду пресыщенному потребителю…
Но это так, домыслы. У кошек, которые гуляют сами по себе, содержание мозга непрозрачно и непредсказуемо. Черный ящик у них там, в черепушке.
Сэнди сидела на краю песчаной ямы. Взгляд ее отрешенно блуждал в неизвестно каких мирах, а возле ног…
…на дне ямы, чуть ли не в полуметре от девушки —
– умиротворенно свернулась калачиком гигантская каракатица.
Сергей облился холодным потом. …! Метнулся вниз, в яму, сунул руку в карман безрукавки, вытащил… у, ё! Ни хрена не вытащил, излучатель в лагере остался!..
Тварь скосила на гостя глаз на стебельке.
Гость застыл в нескольких метрах от чудовища, как кролик перед удавом.
Тварь тяжело вздохнула и начала флегматично закапываться в песок.
В три прыжка Сергей перескочил яму, со всех сил тряхнул Сэнди за плечи:
– Какого …!..
Девушка очнулась. Бросила удивленный взгляд на командира, потом взглянула вниз:
– Ой…
– В лагерь, быстро! – рявкнул Сергей. – Бегом, пока это животное не передумало! Ну?..
Схватил Сэнди за руку, поволок прочь, шипя на ходу:
– Слушайте, вы, Диана-охотница! Давайте я лучше сам вас убью. Вам все равно, а мне удовольствие.
– Я ее правда не заметила!
– Какого … вы делаете так далеко от лагеря?
– Я…
– Только вас мне не хватало, с вашей дурью!..
– Но…
– Вы со своими душевными переживаниями совсем чувство реальности потеряли!
– Причем здесь мои…
– Еще одна такая выходка – и вы отправитесь к чертям собачьим на Землю! И можете потом меня ненавидеть сколько угодно!
– Зачем же, я все поняла… – и добавила жалобно:
– Я больше так не буду.
Командир тут же растаял:
– Выпороть бы вас…
…Автор уже говорил, что правильных персонажей в этой книге нет? Таких, которые поступают, как надо, ведут себя предсказуемо, отвечают за собственный базар, всегда моют руки, чистят зубы, голосуют на выборах и регулярно по пятницам спасают человеческую цивилизацию от коварных захватчиков?.. Тьфу, пропасть. Нет, и не будет. Я этим психологическим субстратом не пользуюсь. Собственно, тут вообще людей нет. Тут животные притворяются людьми – кто успешно, кто не очень.
Вот и эта кошка… простите, Сэнди – не исключение. Конечно, она тут же забыла собственное обещание «больше так не делать». Да и можно ли считать обещанием слова, которые сорвались с языка автоматически, не заглядывая по пути в мозг?.. Начальник поверил (или сделал вид, что поверил), но это его проблемы.
* * *
Время шло, и шло, и шло… Проект «ползучая напасть» – тоже: неумолимо продвигался вперед, несмотря на козни природы, погоды, Ктулху и враждебных астральных суч-щностей.
Уж финиш близится, а «кокона» все нет. И Валерки нет.
Переезжать за последнюю неделю пришлось дважды: долина выспалась и приступила к утренней зарядке.
…Арамов, наверно, прав: в кочевой жизни определенно что-то есть. Мастера искусства – они такие, интуитивно находят самые точные решения. Мозгами не понять – абсурд, бессмыслица. А чувства орут: да, да, да! Нет правды в статике, все совершенное мертво, живое обязано двигаться, не может не двигаться. Это не круиз, не турпоездка, даже не отпуск автостопом. Если ты вернулся туда же, откуда ушел – завтра проснешься тем же, кем был. Привычные алгоритмы и стереотипы никуда не делись. После краткого тайм-аута усталость и старость будут накапливаться с удвоенной силой. Единственный способ убежать от времени – двигаться не оборачиваясь и не возвращаясь. Вселенная огромна, в ней очень много путей, хватит не на одно бессмертие…
Но это – общефилософское. А на приземленном уровне теперь от лифта до объекта добираться не меньше двух часов. Четыре часа в день – на дорогу… да чего я вам рассказываю, сами знаете, в мегаполисе живете. А если не в мегаполисе и не знаете – ничего не потеряли. Это совсем не то движение, которому автор только что пел гимн. Ежедневное обязательное перемещение из пункта А в пункт Б суть выхолощенный арифметический пример. Дао здесь и близко не бегало.
В то утро Сергей задержался наверху: очередной бесполезный визит к спасам по душу пропавшего охранника. Вот тоже время, выброшенное Ктулху под хвост. Радикальнее как-то надо действовать. В академию настучать на этих козлов? Явиться к знакомому высокому начальству, ударить шапкой оземь: помоги, барин, забижают… Знакомому высокому начальству оно, конечно, нах не нужно, но кому сейчас легко? Ага. Но тогда на целый день надо свалить с объекта, за пять минут не сбегаешь. Вот Лерыч вернется… блин, это уже становится похоже на мантру: вот Лерыч вернется…
Оба-на! Вернулся!..
– Ну, наконец-то, блин!.. Лерка?..
Напарник брел, как слепой.
– Лерыч!
Даже не оглянулся. Походка какая-то деревянная. Пьян, что ли? Никогда за ним такого не водилось. Другое водилось, покрепче, но это ж сто лет назад… Неужели сорвался? Еханный бабай, только этого не… Сергей пустился бегом через площадь:
– Лерка!..
Напарник подошел к обрыву и шагнул в пропасть.
В горле пересохло. Внутри все скрутило, будто там поселилась гигантская каракатица – вроде той, что утащила Мишеля.
