Текст книги "Колечко с бирюзой"
Автор книги: Ирина Мельникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Наташа, с опаской поглядывая на Игоря, подкатила коляску к кровати и помогла ему перебраться в нее. Только единожды он оперся о ее руку, и девушка немедленно потеряла самообладание. Опустив глаза в пол, она приказала себе успокоиться, изо всех сил стараясь не выдать желания прильнуть к его обнаженной груди и, выбросив из головы все доводы разума, мысли о настоящем и будущем, склониться перед ним повинно и, будь что будет, отдаться ему душой и телом, подчиниться власти его объятий и поцелуев...
В ванной тусклый свет электрической лампочки едва пробивался сквозь клубы пара. Плечи и грудь Игоря, клеенка, коляска – все покрылось капельками воды. Коса отяжелела от влаги, и Наташа, затянув ее в узел, закрепила шпильками. Влажная ткань халата прилипла к телу и выдала мужскому взору все, прежде тщательно скрываемое, а теперь достаточно откровенно и рельефно обозначенное.
– Ты решила сварить меня вкрутую? – спросил Игорь с единственной целью – отвлечься от созерцания недоступных ему богатств.
– На первый раз только всмятку! – огрызнулась сиделка. – Осторожно, поскользнешься! – закричала она испуганно, когда Игорь чересчур шустро, на ее взгляд, шагнул в ванну.
Она помогла ему сесть на сиденье, плеснула в ладони шампунь и приказала:
– Мойте голову, а я потом сполосну вас под душем.
– Ты боишься ко мне прикоснуться, девочка? – Из-под мокрой челки блеснул хитро прищуренный глаз, и Игорь, плотоядно щелкнув зубами, просипел, подражая герою сериала «Ну, погоди!»: – Я Серый волк, зубами щелк! Дай только голову помыть, и Красной Шапочке не жить!
– О боже! – рассмеялась Наташа. – Какие таланты пропадают! – Она набрала в ковшик воды и вылила ему на голову. – Ты не волк, ты – мокрая серая мышь!..
Отвернувшись, она хотела отрегулировать душ, но в этот момент какая-то неведомая сила толкнула ее в спину. Наташа вскрикнула от неожиданности, попыталась найти точку опоры, но не удержалась и свалилась в воду, отчего добрая половина содержимого ванны с шумом выплеснулась наружу, образовав на полу небольшое озеро.
С испугу девушка глотнула мыльной воды, сильно ударилась коленом, ко всему прочему, пытаясь встать, поскользнулась и снова рухнула в воду в ноги этому жалкому негоднику, похоже, едва живому от смеха.
Наконец Наташа поднялась на ноги и с негодованием посмотрела на Игоря. Прижав одну руку к животу и едва сдерживаясь от новых приступов смеха, другой он вытирал слезы, бегущие по щекам.
– Ну и кто теперь стал еще одной мокрой мышью? – еле выговорил он и зашелся в новом приступе смеха.
Наташа не ответила. Она прямо на себе отжала халат, потом косу, вылезла из ванны и, взяв в руки швабру, принялась вытирать лужу на полу.
Игорь притих, наблюдая, как, сердито нахмурив брови, сиделка с яростью возит тряпкой по плитке. Закончив уборку, Наташа повернулась к нему, окинула взглядом всю в хлопьях мыльной пены мужскую фигуру и неожиданно для Игоря влепила ему пощечину. Тут же молча схватила мочалку и принялась тереть ему спину. И вдруг остановилась, пораженная увиденным, тряхнула головой, не веря своим глазам: кажется, она окончательно сошла с ума. На спине Игоря, как раз под правой лопаткой, красовалась та самая родинка, которую она видела во сне у незнакомого мужчины. Наташа вгляделась внимательнее: нет, не ошиблась, именно она, в форме перевернутого вверх рожками полумесяца...
Стараясь избавиться от смятения, с новой силой охватившего ее, Наташа поймала себя на мысли, что все происходящее сейчас с ней не случайно, послано ей судьбой и, вероятно, это не последние испытания в ее жизни... Она глянула на Игоря и вдруг поняла, что все это время стоит, положив руки на плечи источнику своих переживаний, а он по-прежнему молча и серьезно смотрит на нее снизу вверх...
Он, как и Наташа, никак не мог прийти в себя от случившегося. И опешил он не от боли, хотя рука милой его сердцу дамы была на удивление тяжелой, а от неожиданности. Первой и последней в его жизни женщиной, без стеснения одаривавшей его подзатыльниками, была его дорогая матушка. Но чтобы девчонка, которая вызывает у него то симпатию, то бешенство, осмелилась на такое – с подобным он столкнулся впервые! И, что было совсем уж странным, он абсолютно не рассердился! Ситуация казалась скорее забавной и сулила, а чутье его еще ни разу не подводило, дальнейшее развитие событий в желанном направлении. Поэтому Игорь решил ее не усложнять – стоит ли обращать внимание на такие пустяки!
Гораздо приятнее было отдаться во власть легких касаний девичьих пальцев, скользивших по его обнаженному телу. Струи прохладной чистой воды, травяные запахи шампуня и мыла, наконец, эти почти невесомые прикосновения Наташиных рук – все создавало то особое ощущение свежести, чистоты и здоровья, которых ему так не хватало все эти дни...
Наташа, в отличие от Игоря, так до сих пор и не пришла в себя. Девушка не сомневалась, что ее купание в ванне дело его рук... Она судорожно вздохнула. Очевидно, завтра и вправду придется подавать рапорт Лацкарту и просить освободить ее от обязанностей сиделки. И причина есть уважительная: нежелание будущего мужа видеть ее в опасной близости от молодого привлекательного мужчины...
...Наконец с водными процедурами, к всеобщему облегчению, было покончено. Сиделка подала Игорю полотенце.
– Наташа, – взмолился он, – мне еще трудно руки поднимать. Вытри, пожалуйста, мне голову и спину...
Сквозь мягкую махровую ткань девушка ощущала плотные крепкие мышцы, гибкое, тренированное тело, которое даже сейчас, после ранения, было сильным и красивым. У Наташи перехватило дыхание, куда-то улетучился и остаток сил. Она бросила полотенце на колени Игорю, прижала ладони к щекам, тщетно пытаясь унять дрожь, которую уже невозможно было скрыть.
Игорь смотрел на нее в недоумении. Похоже, Наташа была на грани истерики, а то и обморока: лихорадочный взгляд, расширенные зрачки, гримаса отчаяния на лице... Неужели она до сих пор так сильно переживает эту злосчастную пощечину?
– Наташка, милая, – прошептал он, протянув к ней руки, и она бросилась в его объятия, забыв обо всех доводах разума, не думая о последствиях...
То, что последовало за этим, можно назвать бурей, тайфуном, ураганом, не суть важно. Наташа бросилась к нему с пылом обреченной, и он тоже потерял голову. Впервые Игоря целовали с таким неистовством и вместе с тем по-детски неловко и неумело. А он прижимал к себе тонкую, хрупкую фигурку, проклиная в душе свою беспомощность.
Наташа на мгновение оторвалась от губ Игоря, поймала его взгляд, но увидела в нем лишь отчаяние и стыд. Она поняла это по-своему и, почти теряя сознание от унижения, метнулась к дверям ванной.
Кое-как справившись с намокшими бинтами, Игорь осмотрел не пострадавшую от купания наклейку, с трудом натянул на себя пижаму и только после этого позвал Наташу.
Бледная, с заплаканными глазами, старательно избегая его взгляда, сиделка докатила его коляску до кровати. Игорь с удовольствием вдохнул запах чистого белья и, присев на самый край постели, попросил Наташу выключить ночник и открыть окно.
Она уже успела переодеться в домашний фланелевый халатик с длинными рукавами и глухой, по самую шею застежкой. И когда темный силуэт девушки обрисовался в проеме окна, Игорь прошептал севшим от волнения голосом:
– Наташа, не уходи, останься со мной!
Она еще не успела согласиться, а уже оказалась в плену сильных рук. На нее повеяло чем-то знакомым. Наташа поняла: так пахнет лосьон, которым он протирает кожу после бритья, – тонкий аромат хвои и густой запах таежных трав... Ее рука проникла к Игорю под пижаму, скользнула за спину и осторожно дотронулась до родинки.
Из раскрытого окна потянуло свежим ветерком. Захлопала, забилась под его напором штора. В палате стало прохладнее, и Наташа, защищая его от сквозняка, прильнула к Игорю.
Теплые, мягкие губы покрыли быстрыми поцелуями ее лоб и щеки.
– Углядела все-таки божью отметину? Это как бы наша семейная фирменная марка. Отец, помню, ее «Знаком качества» называл... Появляется она в нашем роду почему-то только у мужчин. Говорят, у прадеда тоже была, а что касается деда и отца, то я своими глазами видел – красовалась эта родинка у них на том же месте, что у меня и у брата, тютелька в тютельку, размер в размер, точно и вправду кто-то наше семейство на веки вечные заклеймил.
– Игорь, ты сильно на меня рассердился за то, что я тебя ударила? – спросила Наташа и погладила кончиками пальцев местечко, где совсем недавно красным степным маком расцвел след от пощечины.
– К сожалению, ты в этом деле не первая. В чемпионы по затрещинам вышла моя мамуля, и не зря братишка в бокс подался, наследственность – великое дело! Наташа, когда у тебя свадьба? – вдруг без всякого перехода спросил Игорь.
– Через две недели, – прошептала Наташа и, убрав его руку со своей талии, поднялась с кровати. – Уже третий час ночи, надо немного поспать...
– Сядь! – приказал Игорь сердито, и она послушно опустилась рядом с ним. – Почему ты спешишь выйти замуж, я же вижу: ты его совсем не любишь...
– Люблю...
– Только не ври! Сознайся, если бы не эта проклятая штопка в боку, шансов на хеппи-энд у твоего жениха осталось бы ноль целых, ноль десятых. Наташа, милая моя! – Он прижал девушку к себе и бережно погладил по влажным после нечаянной купели волосам. – Странно все получается, дорогая! Мы всего ничего с тобой знакомы, а я уже и жизни без тебя не представляю. Дай слово, что немедленно откажешь своему жениху...
– И что потом?
– Честно сказать, не знаю. Человек я безлошадный: ни кола ни двора, кроме комнаты в общежитии. Служба тоже – не дай бог, кому в дурном сне приснится! Командировки – триста дней в году. Одно обещаю – никогда тебя не разлюблю. Выходи за меня замуж. – Игорь ласково коснулся губами нежной щеки. – Почему ты молчишь? Ты ведь любишь меня?
– Люблю, – едва слышно прошептала Наташа, – но боюсь, что тебе просто кажется, что ты любишь меня, и вся твоя любовь вмиг улетучится, стоит только тебе выйти за стены госпиталя.
– Глупыш! – Игорь попытался в темноте разглядеть ее глаза. Слишком уж подозрительно они блестели, и он понял, что девушка с трудом сдерживает слезы. – Успокойся, родная моя! А то что-то совсем уж непонятное происходит: старший лейтенант Карташов впервые в жизни признается в любви, а любимая девушка, вместо того чтобы броситься в его объятия, того гляди разревется.
– Игорь, скажи, ты правда меня любишь и хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж?
– Наташка, ты только согласись, и я добьюсь, что нас зарегистрируют прямо в госпитале.
– Право слово, с ума сошел! – засмеялась Наташа и легко, безбоязненно поцеловала его в губы. – Давай дождемся, когда тебя выпишут. А пока ты в госпитале, я попробую объясниться с Петром...
Голос ее задрожал. Игорь тут же почувствовал перемену в ее настроении и еще крепче обнял ее за плечи.
– Ты боишься его, Наташа?
– Не то слово, Игорь. Я очень виновата перед ним. Выходит, я обманула его, а он из-за меня со всеми родственниками поссорился, ушел из дому, живет у моей бабушки и считает меня... – она с трудом перевела дыхание, – своей законной женой...
– Женой? – Игорь вздрогнул. – Так ты уже спала с ним?
Наташа попыталась отстраниться от него. Но жесткие пальцы сжали ее плечи и притянули назад.
– Как я сразу не догадался! – Его руки продолжали удерживать ее, и все усилия освободиться из объятий Игоря не увенчались успехом.
– Отпусти, – сказала Наташа тихо, – мне больно!
Отодвинувшись на край постели, она запахнула полы халатика и поднялась с кровати.
– Спокойной ночи, Игорь! Теперь мы во всем разобрались, и поверь, я совсем не хотела скрывать от тебя, что у меня с Петром...
– Наташа, – прервал ее Игорь, – терпеть не могу выяснять отношения. Честно сказать, мне наплевать, спала ты с ним, не спала... Главное, что с данного момента заниматься любовью ты будешь только со мной. Я очень на это надеюсь, иначе за себя не отвечаю, а в гневе я ужасен и беспощаден. – Игорь попытался смягчить резкость тона улыбкой. – Помоги мне лечь, пожалуйста!
Наташа склонилась над ним, и в следующее мгновение она уже лежала рядом с Игорем. Их тела на узкой больничной койке соприкасались слишком тесно, и через плотную ткань халата и пижамы они ощущали жар и напряжение, исходившие друг от друга.
Рука Игоря, подрагивая от возбуждения, проникла под ее одежду, скользнула по бедру, на миг задержалась на талии, потом прокралась выше, к груди. Наташа подалась навстречу ласковым прикосновениям, застонала от невыразимого наслаждения. Игорь заглушил ее стоны поцелуем, и тогда, презрев все советы осторожной Нины Ивановны, погасив последние проблески разума, Наташа сдалась. Этого человека она любила и желала всей душой. Всем своим сердцем и телом! Все их прежние поцелуи были всего лишь разведкой. Они как будто искали, нащупывали тайные тропинки к сердцу любимого человека и, когда поняли, что все преграды уничтожены, устремились навстречу друг другу со всем сумасшествием, пылкостью и восторгом молодости и впервые испытанного чувства взаимной любви.
Игорь осторожно раздвинул языком ее зубы, проник в ее рот, и два дыхания слились в одно, сердца забились в унисон, а дрожь нетерпения стала их общей дрожью. Но тут порыв ветра вновь разметал оконные шторы и, ворвавшись в палату, резко захлопнул незакрепленную створку окна. От удара задребезжали стекла, и Наташа испуганно отпрянула от Игоря.
– О, мама миа! – прошептала девушка. – Мы с тобой сошли с ума! Двери не заперты, а вдруг дежурный врач заглянет? – Она торопливо поправила одежду, пригладила волосы и спустила ноги с кровати.
Опершись на локоть, Игорь хмуро наблюдал за ней.
– Постой, не уходи, останься со мной до утра!
– Не дури, Игорь! Эта ночь не последняя, а тебе еще следует поберечься...
Глава 16
В воскресенье вечером позвонил Петр и предупредил, что заедет за ней во вторник после обеда. Он уже приглядел обручальные кольца, да и все остальное пора уже покупать.
Наташа всполошилась. Сказать Петру по телефону, что у нее изменились планы, она, естественно, не могла. И так ее поведение слишком явно смахивало на предательство. Поэтому на все вопросы бывшего, но пока ни о чем не подозревающего жениха Наташа отвечала односложно, тем более что в ординаторской, где стоял телефон, хватало любопытных глаз и ушей. Но Петр даже из этих коротеньких и торопливых «да», «нет» понял, что дело неладно, и забеспокоился:
– Что с тобой, Наташа? Не заболела случайно? Может, сегодня за тобой приехать?
– Нет, нет, не приезжай, – испугалась девушка. Она уже настроилась на неприятный разговор во вторник. Кроме того, в понедельник Герасимов пообещал Игорю снять швы. А ей совсем не хотелось омрачать этот маленький праздник разговором с Петром.
...Лацкарт и Герасимов не переставали удивляться, сколь быстро идет на поправку их пациент. И дело, вероятно, не только в дорогих импортных лекарствах, индивидуальной палате и хорошем уходе.
Многое в жизни повидавшие и пережившие, приятели пришли к единому мнению: основной катализатор здесь – нешуточная влюбленность их подопечного в хорошенькую сиделку.
– Кажется, Яша, мы с тобой нечаянно выступили в роли свах, – проговорил Герасимов, раскуривая болгарскую сигаретку «Родопи». – Как думаешь, сладится у них?
– Не очень мне это нравится, – вздохнул Лацкарт. – У девочки жених есть. Как бы не наломала дров сгоряча. С тем-то ей будет спокойнее, а с Карташовым это вряд ли получится. Размах крыльев у него широкий, тщеславия и самомнения – не приведи господь! Сломает девчонке жизнь, как пить дать сломает! А мне ее жалко! Головенка у нее светлая, да и со временем станет настоящей красавицей...
– Нет, вы только посмотрите на этого мудреца! – воскликнул с досадой Семен Семенович и стукнул по столу кулаком. – А кто, скажите на милость, в сорок четвертом умыкнул невесту у командира полка и чуть в штрафбат по такому случаю не загремел? И я вслед за тобой, как свидетель и пособник! Или забыл уже?
Лацкарт рассмеялся:
– Не забыл. И как позднее он мне по роже врезал, помню. Вполне и пристрелить мог, только ординарец вмешался, пистолет у него из руки выбил...
– Слушай, Яшка, давай выпьем за то, что уже почти полсотни лет в одном окопе небо коптим и за одно дело страдаем. – Герасимов весело подмигнул своему начальнику и с видом опытного заговорщика прошептал: – У меня в столе полбутылки коньяка застоялось, как бы не скис, родимый! – Разлив по мензуркам коньяк, Герасимов вгляделся в янтарную жидкость. – Как у твоей Иришки глаза. Признаюсь, я ведь поначалу тоже был в нее влюблен. До сих пор помню, какой она была, когда я ее увидел в первый раз: беленькая, тоненькая, точь-в-точь Наталья. Вышла она из операционной, шатается от усталости, а тут опят орут: «Раненых привезли!» Аккурат это в январе было, в сорок третьем, под Сталинградом. Я только-только поступил в распоряжение их полевого госпиталя. И прямо с колес к столу, Иришке ассистировать. И надо было тебе через неделю в нашем госпитале нарисоваться!..
Герасимов залпом выпил коньяк. Лацкарт последовал его примеру, крякнул, отставил в сторону мензурку и тоже достал сигарету. Потом насмешливо посмотрел на друга:
– Почему же ты не решился отбить ее у командира, кто тебе мешал? – Лацкарт пожал в недоумении плечами. – Я до сих пор одного не пойму, почему Ирина за меня пошла, а не за полковника? Помнишь его? Еще тот орел был, а после войны, говорят, до генерала армии дослужился. А что я мог ей предложить? Да кроме шинели, черных кудрей и орлиного профиля, практически ничего! И помимо великой любви на всю жизнь – никаких грандиозных перспектив.
– Да любила она тебя, старый ты черт, неужели не понятно? И до сих пор любит! – Герасимов улыбнулся и вновь наполнил мензурки коньяком. – Давай, старик, выпьем за эту самую великую любовь.
– А я все-таки думаю с Ниной посоветоваться. – Лацкарт многозначительно посмотрел на Герасимова. – Она за ней доглядывает. Пусть по-матерински с девочкой поговорит, предупредит...
Герасимов с досадой махнул рукой:
– Твое дело, старая зануда, но я им завидую. Ты только посмотри на них, когда они друг на друга смотрят, ну точно два фонарика сияют!..
* * *
В понедельник Игорю сняли швы и уже во вторник разрешили самостоятельно передвигаться по палате, что доставляло ему несказанное удовольствие. Ковыляя на еще непослушных ногах, он получил возможность незаметно подкрадываться к Наташе и обнимать ее всякий раз, когда они оставались одни. К тому же каждое объятие заканчивалось поцелуем. Сегодня ночью должна была исполниться самая сокровенная его мечта. Без всякого сомнения, Наташа тоже ждала этой ночи, все читалось в ее глазах, и от этих весьма приятных предчувствий его пульс учащался и бился почти в запредельном режиме.
Быстрые, легкие поцелуи не снимали напряжения, и радостное возбуждение в ожидании предстоящего он почти уже не мог контролировать.
В тихий час, когда жизнь в отделении замирает и исчезает опасность неожиданных визитеров, Игорь прошел за ширму. Наташа сидела к нему спиной, склонившись к столу и положив голову на руки. Он осторожно приблизился сзади, обхватил ладонями упругие холмики грудей, а губами коснулся шеи.
– Боже, какая сладкая! – пробормотал он, задыхаясь.
Наташа охнула приглушенно, повернулась к нему, обняла.
– Сядь на стол, – прошептал Игорь.
– Зачем?
– Затем, дурочка моя! Сядь, пожалуйста, я пока не в состоянии поднять тебя.
Наташа с недоумением посмотрела на него, но просьбу выполнила. Придерживая девушку за ягодицы, Игорь втиснулся между ее бедер, и она непроизвольно обхватила его ногами за талию.
– Умница, – хрипло прошептал Игорь. Его пальцы скользнули по внутренней стороне ее бедра, миновали весьма условную преграду из трусиков и нырнули во влажную, теплую глубину... Наташа испуганно вздрогнула и обняла Игоря за плечи. На мгновение оба замерли, словно перед входом в мир новых ощущений, колдовской мир счастья и любви, мир, созданный только для них двоих, существующий лишь в их сердцах и только в их жизни.
Губы Игоря нетерпеливо нашли ее рот, и Наташа еще теснее прильнула к его бедрам.
– Я хочу тебя, – прошептал он сдавленно, но Наташа и без этих слов уже не принадлежала себе, даже голос перестал ей повиноваться. Она забыла и о Петре, и об опасности чужого вторжения в палату, и о том, что их очень легко услышать. Сейчас для нее существовал только один Игорь, а все остальное не имело никакого значения. Его ласковый голос, смешные милые глупости, которые он еле слышно шептал ей на ухо, проникая в него языком, щекоча его и еще более распаляя ее, были единственными звуками, которые Наташа продолжала воспринимать.
Она нерешительно, кончиками пальцев коснулась его груди, зарылась лицом в темные завитки волос и, воодушевленная собственной смелостью, осторожно попробовала языком глубину ключичной ямки. Потом подняла голову и встретилась с Игорем взглядом. Он, не опуская глаз, медленно приподнял ладонями ее грудь и дотронулся губами до болезненно напрягшегося соска. Наташа вскрикнула, подалась ему навстречу и тут же ощутила мощный толчок – это Игорь вошел в нее. Он что-то быстро прошептал, покрыл поцелуями ее шею и лицо, и Наташа теперь уже окончательно поняла, что безраздельно и навсегда принадлежит и будет принадлежать только ему – ее единственному и неповторимому мужчине.
Неиспытанная доселе радость переполнила ее сердце. Наташа целовала лицо любимого, его плечи, грудь. Он опять промычал что-то, приподнял ее бедра и задвигался в ней еще более стремительно, проникая, казалось, в самую сердцевину туго закрученной спирали, в которую скрутило все их чувства и ощущения. Наташа вскрикнула и забилась в его руках от нестерпимого наслаждения. Изгибаясь и трепеща от сладостных спазмов, она, лишившись сил, обвисла на руках у любимого.
– Наташка, сокровище мое! – Похоже, Игорь вновь обрел способность говорить. – Ты действительно колдунья! – Серые глаза с восхищением окинули взглядом точеную девичью фигурку, расслабленно раскинувшуюся перед ним.
Игорь медленно склонился и поцеловал Наташу. Она резко вскинула голову и с испугом посмотрела на него.
– Какая же ты еще дурочка! Запомни, в любви нет ничего запретного, поэтому с сегодняшнего дня я вплотную займусь твоим воспитанием. – Он прижался к ее уху губами. – Давай перейдем на кровать, а то мне твой стол больше напоминает лобное место, чем ложе новобрачных.
Но взвизгивающие от чрезмерных нагрузок пружины не дали им в полной мере повторить урок, и Игорь виновато посмотрел на Наташу, испуганно сжавшуюся под ним:
– Чертово сооружение! Грохочет, как танк по асфальту!
Потемневшие от страсти глаза смотрели на нее с любовью и нежностью.
– Сладкая моя, любимая! – Игорь прильнул к ее губам. Казалось, он хотел вобрать ее в себя всю без остатка, впитать, выпить так жадно и неистово, словно в последний раз в жизни. Он целовал ее припухший рот и все никак не мог утолить жажду, надышаться терпким ароматом ее губ и молодого, разгоряченного любовью тела.
– Игорь, – Наташа накрыла ладонью его губы, – остановись, пожалуйста! Не дай бог, кто-нибудь войдет сюда!
– Пусть только попробует! – Он отстранился от нее и ласково погладил по обнаженному плечу. – Успокойся и ничего не бойся, пока я с тобой! А я сейчас запру двери, и до завтра никто сюда не вломится! Ты ведь медик и должна знать: мне сейчас противопоказано ограничивать себя в желаниях.
– Смотри, чтобы шов не лопнул от чрезмерного усердия! Как потом с Герасимовым объясняться?
– Проще простого! Честно сознаюсь: от чрезмерного увлечения любовью. Так я закрываю дверь? А то перерыв у нас слишком затянулся!
– Ты с ума сошел! – притворно рассердилась Наташа. – Немедленно марш в свою постель! – И тихо добавила: – А я и не знала, что так бывает...
– Тебе понравилось? – спросил Игорь внезапно севшим голосом. – Как бы я хотел оказаться с тобой подальше от этого чертова госпиталя, чтобы никто не стоял под дверью, чтобы я мог любить тебя без страха, без оглядки, без спешки и не на этих кошмарных пружинах...
