Текст книги "Любовное перемирие"

Автор книги: Ирен Беллоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

– Было, – нехотя призналась Рейчел. – Только я не ожидала, что за меня все решит случай.

– Вся жизнь состоит из случайностей. В этом и состоит ее закономерность. – Она протянула Рейчел блюдо с печеньем. – Попробуй.

– Нет, – спасибо.

Некоторое время они молча пили кофе.

– Тот мужчина, о котором ты мне говорила, репортер…

– Он звонил?

– У него, кажется, шотландская фамилия. Ты с ним познакомилась в Шотландии?

– Знаешь, ма, у тебя появилась странная привычка. Ты задаешь вопросы, а мои будто не слышишь.

– Неужели? – с притворным испугом спросила Фелиция, широко раскрыв глаза, и лукаво улыбнулась дочери. Рейчел не удержалась и тоже улыбнулась ей. – Этот Джон Маккенон…

– Джеймс Макларен, – поправила ее Рейчел.

– Верно. С каким журналом он связан?

Рейчел пожалела теперь, что вообще упомянула его имя. Но в тот день она была в ужасном состоянии, опасаясь, что Джеймс станет преследовать ее.

– Рейчел, на кого он работает?

– Он свободный журналист.

– Ты встретила его в Шотландии?

– Почему ты так думаешь?

– Наверное, из-за его шотландской фамилии, – пожала плечами Фелиция.

– Да, мы познакомились в Эдинбурге, – призналась Рейчел, чувствуя, что мать не оставит ее в покое, пока не узнает все, что ее интересует.

– Его наняли, чтобы он раздобыл компрометирующие тебя фотографии?

– Ну, не совсем точно.

– Тем не менее ему это удалось, и с тех пор он преследует тебя?

Глаза Рейчел вспыхнули негодованием.

– Что ты придумываешь, мама?! И к чему все эти расспросы? Джеймс звонил?

– Ты сказала – Джеймс? Тебе не кажется странным, что какого-то свободного журналиста, презираемого тобой, ты называешь по имени? – спросила Фелиция, высоко подняв от удивления брови.

– Не забудь, когда он позвонит, сказать ему…

– Что я не знаю, где ты сейчас находишься, – закончила фразу дочери Фелиция.

– Правильно.

– Потому что Джеймс Макларен преследует тебя как свободный журналист.

– Правильно. – Рейчел уныло кивнула.

– А не мужчина, который разыскивает сбежавшую от него женщину.

– Правильно, – механически произнесла Рейчел, но тотчас спохватилась. – Что ты сказала?

– Видишь ли, Брюс предположил, что мистер Макларен дурно обошелся с тобой, – сказала Фелиция с видом полного безразличия. – Я возразила ему, сказав, что настоящая женщина не утратит вкус к жизни только потому…

– Я и словом не обмолвилась о том, что убежала! Откуда такая информация? И я не утратила вкуса к жизни!

– Только плачешь во сне.

– Никогда я не плачу во сне.

– Плачешь, я слышала, – сказала Фелиция, качая головой. – А настоящая женщина не будет страдать только из-за того, что мужчина был с ней жесток. По крайней мере, моя дочь этого делать не стала бы.

Рейчел вскочила на ноги с видом крайнего возмущения.

– Послушай, о чем это ты?!

Фелиция бросила быстрый взгляд на дочь.

– Подробностей я не знаю. Могу только высказать предположение. Если между тобой и мистером Маклареном произошла ссора, а такое случается между любящими друг друга людьми…

– Любящими?! – задохнулась в гневе Рейчел и хлопнула ладонями по бедрам. Глаза у нее горели, подбородок задрался вверх.

Матери хотелось обнять ее, утешить, но так обращаться с Рейчел было небезопасно. Ее старшая дочь не выносит жалости.

– Да, между любящими людьми такое случается, – спокойно повторила Фелиция, настороженно поглядывая на Рейчел. – Ты сбежала от него после ссоры, а теперь жалеешь об этом.

– Ничуть не жалею! Джеймс Макларен эгоистичный, самовлюбленный сукин сын! – выкрикивала Рейчел, нервно расхаживая в беседке. – Видеть его больше не желаю!

– Но почему? – жалобно спросила Фелиция.

– Потому что свет не видывал такого лжеца и обманщика. Потому что он воспользовался мной. Потому что… потому… – Рейчел замолчала, не зная, что еще сказать.

– Потому что ты любишь его и он любит тебя, но никому из двоих не хватило ума вовремя признаться друг другу в своих чувствах, – услышала Рейчел за спиной, резко остановилась и замерла.

Голос был мужской, но не Брюса. Она резко обернулась. У входа в беседку стоял Джеймс. Его темные глаза метали молнии гнева. Вид его был ужасный. Помятый костюм, заросший подбородок, взлохмаченные волосы. В этот момент она любила его так сильно, что сердце готово было разорваться от любви. И это после того, как она неделю твердила себе, что никогда не любила его, что за любовь принимала всего лишь чувство благодарности к Джеймсу. И проклинала тот час, когда согласилась пожить в его замке. А сейчас, когда он с гневом смотрел на нее, поняла, что напрасно старалась. Пусть он причинил ей боль, она все равно продолжает любить его. Кажется, он сказал, что любит ее?

– Да, – мрачно ответил Джеймс на ее вопросительный взгляд. – Я люблю тебя, хотя, будь я проклят, если знаю, почему это случилось со мной. И почему я продолжаю тебя любить после того, как ты сбежала. Ха! Сбежать от меня именно в тот день, когда я собрался наконец сказать тебе, что ты для меня значишь! Сбежать, не предупредив о том, куда ты направляешься! Тебе очень хотелось, чтобы я бросил все дела и бегал как мартовский заяц по всему Нью-Йорку, разыскивая тебя?

Прищурив глаза, он вошел в беседку и медленно направился к Рейчел. Словно сквозь туман она увидела, что, улыбнувшись ей, Фелиция осторожно выскользнула из беседки.

– Ты хоть представляешь, в какой ад ввергла меня на целую неделю? – Джеймс схватил Рейчел за плечи.

– Немного пострадать еще никому не вредило.

– Я бы тебе таких страданий не пожелал. Я люблю тебя, – сказал Джеймс. – Если для тебя мои чувства что-нибудь значат.

– Не верю. – Рейчел напрасно пыталась высвободиться из его рук.

Но Джеймс теперь обхватил ее двумя руками, не собираясь выпускать.

– Не смей так говорить! Вы с матерью, вижу, сделаны из одного теста. Я звонил, говорил ей, что с ума схожу от любви к тебе, спрашивал, не знает ли она, где ты. А она мне ответила: «Вы не любите мою дочь, иначе вы не разбили бы ей сердца». Тогда я сказал ей: миссис Кемпбелл…

– Лэнсберри, – машинально поправила его Рейчел, пытаясь осознать происходящее.

– Я сказал ей: миссис Кемпбелл, я не разбивал сердца вашей дочери, это она разбила мне сердце, сбежав от меня. Я готов был встать перед вашей дочерью на колени, сказать, что люблю ее, обожаю, что она нужна мне как воздух. Я собирался предложить ей руку и сердце. Но ваша дочь не дала мне такой возможности, она порвала мое сердце на мелкие кусочки и швырнула их на пол.

– Я порвала всего лишь бумажку, – дрожащим голосом возразила Рейчел. – Ты дал мне понять, что только фотомодель Леди Совершенство может претендовать на твою любовь, а не я, Рейчел Кемпбелл.

– Ты передергиваешь!

– Ты предложил мне сделать пластическую операцию лица.

– Я хотел, чтобы ты была счастлива и улыбалась, черт побери!

– Хочешь сказать, что ты добывал имена каких-то светил для меня, а не…

Джеймс поцелуем заставил ее замолчать. После того ужаса, который он пережил, подозревая, что навсегда потерял ее, так приятно было вновь держать ее в своих объятиях. Ему хотелось заставить ее поверить, что за эту неделю он чуть с ума не сошел. Рейчел не ответила на его поцелуй, оставаясь неподвижной и холодной. Джеймс целовал ее снова и снова, пока ее губы не открылись для него. Она положила ладони ему на грудь и застонала так жалобно, будто тело ее расставалось с душой. Джеймс перепугался и прервал долгий поцелуй. Теперь она лежала без сил на его груди. Он воспользовался моментом, чтобы снова сказать ей:

– Я люблю тебя. Невыносимо было видеть грусть в твоих глазах. Я понял, как ты страдаешь и что я вел себя как эгоист, не понимая, как важно для тебя вернуть себе прежнее лицо. И ты подтвердила мою догадку накануне того дня, когда сбежала.

– Я подтвердила твою догадку? – переспросила Рейчел, смутившись.

– Ну да. Помнишь, ты спросила меня, как я отнесусь к тому, чтобы ты сделала пластическую операцию? – Он взял ее лицо в ладони. – Поэтому я решил, что хватит успокаивать себя мыслью, будто тебе достаточно для счастья одной моей любви. Ты вправе вернуть себе звание Леди Совершенство, раз этого хочешь. Если это сделает тебя счастливее.

– Джеймс! Все то время я думала не об этом… – Она погладила его колючую щеку. – Но имена тех специалистов…

– Их дал мне мой друг, Джереми, он работает в парижской клинике. И, если ты захочешь сделать операцию, я буду неотлучно рядом с тобой.

Рейчел неуверенно улыбнулась.

– Ты заезжал к своему другу, потому что считал, что я хочу сделать операцию?

– Я уже сказал, что вел себя как эгоист, не придавая значения твоим шрамам.

– Ты? Эгоист? – Рейчел покачала головой, обвила его шею руками и заглянула в глаза. – Ты самый благородный человек на свете, Джеймс. Я-то думала, что ты не можешь без жалости смотреть на меня. А мне твоя жалость была ни к чему, я хотела только…

– Что ты хотела, моя любимая? Скажи мне. Мое сердце? Мою душу? Мою жизнь? Они принадлежат тебе. Я выжидал момент, когда ты окончательно придешь в себя, чтобы сказать тебе об этом. Я боялся, что, если потороплюсь, получится, что я принуждаю тебя, пользуясь твоим состоянием.

Рейчел засмеялась и поцеловала Джеймса.

– Я люблю тебя, – сказала она. – Я полюбила тебя сразу, неужели ты не догадывался?

Джеймс жадно целовал ее, пока она не обессилела от его поцелуев.

– Мне следовало рассказать тебе ту неприятную историю со Стеллой. Но я никак не мог себя заставить. Каково это, рассказывать любимой женщине о своих прошлых ошибках? Тем более в такой период, когда любимая перестала улыбаться, перестала смотреть на меня с тем загадочным выражением в глазах, которое я так обожал, когда мы жили с тобой в замке.

Рейчел слегка кивнула и прижалась щекой к груди Джеймса. Они оба ошибались в прошлом. Но какое значение все их ошибки имеют сейчас, если они любят друг друга и вновь вместе?

– Рейчел, любимая, ты согласна стать моей женой?

Она улыбнулась и посмотрела на него тем самым взглядом, который он так обожал.

– Да, мой любимый, я стану твоей женой, – тихо сказала Рейчел.

Джеймс крепко обнял ее и поцеловал. Увидев эту сцену, Фелиция, которая подсматривала за ними, скрываясь за кустом жасмина, прижала к губам ладонь и поспешила в дом. С глазами, полными счастливых слез, она вслепую набрала номер телефона клуба, где пропадал обычно до ужина Брюс, и сообщила ему, что их старшая дочь выходит замуж. А через полчаса эта новость стала достоянием всех членов их большой семьи.

– Почему свадьбу решили устроить в этой унылой Шотландии? – приставали к Фелиции младшие дочери Ровена и Шарон. – Да еще в такой захудалой церквушке?

– Я возражала, – тихо объяснила дочерям Фелиция. – Но Рейчел и Джеймс объяснили мне, как много значит для них теперь это место.

Церковь находилась в ближайшем к замку Макларена поселке. Ее построили еще в конце XVIII века, и была она такой маленькой, что с трудом вместила в себя тот небольшой круг лиц, который пригласили на свою свадьбу Джеймс и Рейчел. Насчет места для свадьбы и предстоящего медового месяца у них разногласий не возникло. После примирения им снова захотелось очутиться в замке, где начиналась их любовь.

Во время церемонии венчания Джеймс не выпускал руки своей невесты. Взгляд его был прикован к ее лицу. Шрамы на нем оставались, но для него их словно и не было. Глаза Рейчел лучились таким счастьем, что затмевали для Джеймса все остальное. В традиционные слова брачной клятвы он вкладывал всю искренность своей души. Разве не поклялся он еще раньше, в тот день, когда доставил ее в клинику, что теперь берет всю ответственность за жизнь и благополучие Рейчел на себя? С тех пор она стала ему еще ближе и дороже…

– Джеймс Макларен! – торжественно произнес приходской священник дрожащим от старости голосом. – Теперь вы можете поцеловать свою невесту.

Джеймс улыбнулся и привлек жену в свои объятия.

– Любимая, – шепнул он, – теперь ты моя навсегда. Мы больше никогда не расстанемся, обещаешь? Что бы ни случилось!

– Обещаю, – шепнула в ответ Рейчел и улыбнулась.

– О чем они шепчутся там? – нетерпеливо спросила Ровена у своей сестры. – Ведь церемония уже закончилась. – Она давно ерзала на месте, в тринадцать лет тяжело просидеть на одном месте так долго.

– Какая ты еще глупая, Ровена, – высокомерно ответила Шарон, она была старше на два года. – Они договариваются, на какой фильм пойдут завтра в кино, – насмешливо добавила она и фыркнула.

Фелиция строго посмотрела на них. Снова зазвучал орган. В этот момент она увидела, каким взглядом Перри провожает счастливую пару, и подумала, что неплохо бы дожить ей до его свадьбы, а потом устроить себе передышку на несколько лет, пока подрастет Шарон. Она обласкала взглядом Ванессу, которая приехала на свадьбу, хотя была на шестом месяце беременности. Муж Оливер обнимал ее за располневшую талию. Еще немного – и она станет бабушкой. Как быстро пролетела жизнь, думала Фелиция. Глаза ее наполнились слезами. В этот момент рука Брюса легла на ее плечи.

– Пойдем, дорогая, за счастливыми молодоженами. Кажется, нас ждет в замке свадебный обед.

Перри смотрел на Рейчел, и горло его сжималось от волнения. Он вспоминал их разговор майской ночью в саду. Запах цветущей сирени, стройную фигуру сестры, бегущей босиком по мокрой от вечерней росы траве, ее развевающиеся волосы. Необъяснимая грусть завладела его сердцем.

– Перри, – спросила Ванесса, подойдя к нему с Оливером, – с тобой все в порядке?

– Конечно, – сказал Перри, – просто здесь очень душно.

– Пошли к машине, – предложил Оливер. – На воздухе тебе станет лучше.

– Перри, ты еще не видел замка Джеймса Макларена, – сказала Ванесса. – Они с Рейчел назвали его цитаделью любви.

После затяжных дождей наступило время холодных ночей и зимних праздников. Рейчел с нетерпением дожидалась Рождества, готовя для мужа два сюрприза. После свадьбы и упоительного медового месяца, после непременных визитов к родственникам и друзьям она решительно приступила к переделке лондонской квартиры. С помощью специалиста по декору она воплотила первоначальный замысел в конкретный план на бумаге. Сокровища старины, которые она годами приобретала в разных странах во время своих поездок на съемки, лежали в кладовой, упакованные в коробки. Пришло время найти для них достойное применение.

Разбирая коробки, Рейчел вспоминала годы работы фотомоделью. Тогда ей и в голову не приходило, что эти приобретения когда-нибудь украсят ее семейное гнездышко.

По ее замыслу каждая комната в их квартире должна была отличаться каким-нибудь национальным колоритом. Вечерами она делилась своими соображениями с мужем.

– Ты не боишься, что наши комнаты превратятся в музейные залы, где выставлены предметы разных культур? Выглядеть это будет прекрасно, но жить в музее?.. – спросил как-то Джеймс.

– Доверься мне, – ответила Рейчел, – я все сделаю так, что тебе понравится. Только две недели нам придется пожить в гостинице.

– В гостинице? – недовольно сморщился Джеймс, но Рейчел прижалась к его плечу щекой и потерлась как ласковая кошка.

– Мне хочется сделать тебе сюрприз, когда все будет готово. И беспокойства для тебя никакого не будет, – уговаривала она его. – Согласен? – Рука ее скользнула в расстегнутый ворот домашней рубашки Джеймса. Ей доставляло удовольствие видеть, как темнеют глаза мужа от ее ласк, и знать, что они пробуждают в нем желание.

– Конечно, дорогая, – чуть охрипшим басом отозвался Джеймс. – Если тебе так хочется, мы можем пожить и в гостинице.

Теперь все работы были закончены. Рейчел обошла все помещения в квартире, принимая выполненный заказ. Все вышло так, как ею было задумано. Больше всего Рейчел понравилась их новая спальня, в которой витал теперь дух восточной роскоши.

Последние дни перед Рождеством были посвящены поездкам в небольшие магазины антиквариата, где Рейчел предпочитала покупать подарки для родных и друзей. Она всегда ценила в вещах уникальность. Второй день Рождества они с мужем решили провести в загородном доме Фелиции и Брюса, куда в этот день должны были съехаться все их дети, включая новорожденную девочку Ванессы и Оливера, которую они назвали Флорой.

В канун Рождества Рейчел с утра повезла Джеймса на обновленную квартиру в Кенсингтоне. Он с облегчением покинул пусть роскошный, но все-таки гостиничный номер и с тайным страхом в душе отправился смотреть на воплощенный замысел своей жены. С первых шагов в квартире Джеймс понял, что напрасно боялся. Его безликое холостяцкое жилище обрело неповторимый облик настоящего домашнего очага. Он сразу почувствовал себя уютно, когда Рейчел, взяв его за руку, с важным видом показала ему две гостиные на первом этаже, оформленные в испанском и французском стиле XVIII столетия, четыре гостевые спальные комнаты, которые она назвала золотой, цвета утренней зари, серебряной и лиловой. Джеймс был поражен множеством оттенков каждого цвета в этих комнатах, удивительным сочетанием отделочных материалов с картинами, украшавшими стены. Не было ни одной вещи, даже безделушки, которая выпадала бы из ансамбля. Все было совершенно. Впрочем, иначе и быть не могло, подумал он, ведь его жена тоже совершенна, как и ее вкус. Больше всего порадовался он библиотеке, которой раньше не было в его квартире, и долго рассматривал копии средневековых фресок, занимавших в ней целую стену. Рядом с библиотекой появился теперь у него домашний кабинет. Он не сразу заметил в нише между узкими шкафами фигуру рыцаря в серебряных латах.

– Значит, это ты его купила в том антикварном магазине? – обрадовался Джеймс.

– А я думала, ты не обратил на него внимания, – засмеялась Рейчел.

– Я хотел купить его для тебя в память о том дне, когда ты назвала меня своим рыцарем. Но, когда вернулся в магазин, хозяин сказал, что рыцарь уже продан. – Он усмехнулся. – Теперь понятно, почему такими хитрыми были его подслеповатые глазки за стеклами очков, когда я попрощался с ним.

Рейчел приятно было услышать, что их с мужем вкусы действительно совпадают. На втором этаже она подвела его к двери в их спальню и попросила закрыть глаза. Когда же Джеймсу было позволено смотреть, он открыл глаза и был сражен наповал. Такого шикарного ложа под балдахином он не ожидал увидеть. Здесь все дышало негой и покоем. Джеймс покосился на жену, и она покраснела от удовольствия, увидев в его глазах именно то выражение, которое хотелось ей увидеть.

– Нравится? – спросила она, нежно улыбнувшись.

Джеймс кивнул, привлек жену к себе и поцеловал ее долгим поцелуем, от которого закружилась голова.

– Еще не время, – успела шепнуть Рейчел, опасаясь, что потеряет над собой контроль.

– Прости, но в такой обстановке невозможно удержаться от соблазна. Лучше поскорей отсюда уйдем.

Они вышли в коридор, и Джеймс взялся за ручку двери напротив, но Рейчел остановила его.

– Эту комнату ты увидишь позже. Это мой тебе сюрприз, – сказала она.

– Постой, а куда девалась еще одна большая гостиная на втором этаже?

– Хватит нам двух на первом этаже. А здесь у нас небольшая семейная гостиная, стиль которой ты должен угадать сам. – Рейчел открыла дверь.

В лицо пахнул теплый воздух, насыщенный запахом хвои. Джеймс огляделся. В глубине комнаты горели настоящие дрова в камине, по обе стороны от которого расположились кресла с узкими высокими спинками. Внизу, возле каждого кресла, стояли низкие скамеечки для ног. Окна прикрывали гардины винного цвета, стены – деревянные панели.

– Шотландия, – медленно произнес он. – Только там жгли в каминах торф. – Оглядевшись, он с благодарностью взглянул на Рейчел.

Между окон возвышалась до потолка стройная раскидистая елка, и ему пришлось признаться, что давно забыл о елке в доме на Рождество. Глядя на таинственно мерцавшие в зеленой хвое золотые и серебряные шары, он думал о том, что до появления Рейчел у него и дома настоящего не было, если не считать детских лет, проведенных в лондонском доме деда.

После ланча в малой столовой они отпустили миссис Чивли на все праздничные дни, вручив ей вместе с деньгами приготовленные заранее подарки для нее и мистера Чивли. А сами принялись обживать квартиру в ее новом обличье, веселясь при этом, как дети.

Вскоре Джеймс куда-то уехал, предупредив, что вернется через час. Воспользовавшись его отсутствием, Рейчел положила под елку подарки для мужа, накрыла рядом с елкой столик на двоих, развесила в гардеробной платье, которое Джеймс еще на ней не видел, и отправилась принимать ванну. Она не слышала, как вернулся Джеймс, не видела счастливого выражения его лица, когда он развешивал на елке купленные для нее подарки. Ему едва хватило времени принять душ и переодеться в смокинг, чтобы к восьми часам вернуться в семейную гостиную, где Рейчел уже зажигала свечи на столике.

Услышав шаги мужа за спиной, Рейчел выпрямилась и обернулась к нему. Джеймс ахнул. Открытое вечернее платье из муара, переливающееся всеми оттенками синего цвета, преобразило ее в невиданное волшебное существо. Впервые заметив, как округлились ее руки и плечи, Джеймс решил, что его жена стала во сто крат соблазнительней. Рейчел была довольна произведенным эффектом. Жестом герцогини она предложила ему сесть за стол.

Отдав должное красному вину и нежной индейке, они поздравили друг друга с Рождеством. Джеймс предложил жене вместе зажечь свечи на елке.

– Ты зажигаешь свечи на правой стороне, а я на левой. Посмотрим, кто быстрее справится. Раз, два, три! Начали!

– Ты только посмотри, что здесь висит! – воскликнула Рейчел, увидев кулон с бриллиантом, свисавший с одной из хвойных лап на цепочке из белого золота.

– О, я тоже кое-что нашел, – сказал Джеймс, показывая ей на две сережки, удачно подходившие к цепочке с кулоном.

– Я еще браслет вижу! Вон там на самом верху. – Рейчел, покраснев от восторга, указала ему на ветку возле самой звезды.

– Подожди, я сниму его сам, если ты не возражаешь. Ведь это твой трофей.

Джеймс надел все украшения на жену, отступил и внимательно посмотрел на нее. Он выбрал самое лучшее, что нашлось в ювелирных магазинах Лондона, и все тщетно. Природная красота Рейчел затмевала эти дорогие побрякушки. А Рейчел стояла смущенная под взглядом Джеймса. Муж баловал ее, но таких дорогих подарков еще не делал.

– Да, чуть не забыл. – Он достал из кармана коробочку, вынул из нее кольцо, завершавшее гарнитур, и надел на палец жене.

– Спасибо, Джеймс, – тихо произнесла Рейчел. – Боюсь, мои подарки покажутся тебе слишком скромными по сравнению с таким великолепием.

– Ты обещала мне сюрприз, – нарочито обиженным тоном, словно маленький, произнес Джеймс, чтобы снять возникшее напряжение.

Лицо Рейчел стало серьезным, глаза ее затуманились. Джеймс почувствовал ее волнение и взял за руку.

– Пошли, – сказала она и повела его в коридор к закрытой двери. – Открывай.

Войдя в комнату, Джеймс включил свет и сразу понял, что их жизнь с Рейчел сделала новый поворот. Детская комната! В этих стенах, оклеенных веселыми обоями, ему предстояло шаг за шагом пройти испытание отцовством. Сумеет ли он стать настоящим отцом будущему ребенку?

– Сколько? – спросил он, не глядя на Рейчел, чтобы не выдать волнения.

– Четвертый месяц, – робея, ответила жена.

– И ты молчала! – с упреком воскликнул Джеймс и резко повернулся к ней, но сразу сменил тон. – Прости, я забыл, что ты готовила мне сюрприз к Рождеству. – Он улыбнулся, не скрывая больше слез, выступивших на глазах. – А еще говорила о скромности своих подарков. Разве могут холодные камни сравниться с драгоценным даром новой жизни, которую ты носишь в себе?

Он встал перед Рейчел на колени, обнял за талию и уткнулся лицом в ее живот.

За окном тихо падал снег, укрывая дома и землю белой пеленой, символом чистоты наступившего праздника.