Текст книги "14 дней до падения (СИ)"

Автор книги: Иоланта Палла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

32

POV Алиса

Все происходит очень быстро и в то же время медленно. Я чувствую себя безвольной статуей, которой помогают передвигаться в пространстве. Скорая приезжает через двадцать минут после звонка Кости. Я сижу рядом с Ильей и не могу пошевелиться даже в тот момент, когда его забирают работники больницы. Опомнившись, бегу за ними, но меня не пускают в машину. Дверь закрывают прямо перед носом. Костя обнимает, а я отрицательно качаю головой.

Мне нужно к нему…

Нужно!

Трясусь от холода и страха за жизнь Северского.

– Все будет хорошо, – повторяет, как заведенный, Костя.

Нет! Как может быть хорошо, если у Ильи руки холодные?! Как?! Он лежал в луже крови. Что может быть хорошо?!

– Я должна быть рядом с ним. Должна… Вызови мне такси, пожалуйста… – зубы стучат, когда пытаюсь выговорить каждое слово.

Костя берет меня за руку, и я замечаю его BMW около здания.

– Я сам отвезу. Пойдем, – у меня нет выбора. Послушно сажусь в машину. Костя щелкает моим ремнем безопасности, держит телефон у уха и звонит родителям.

Анна Васильевна… Боже… Как я ей в глаза посмотрю…

Дожидаюсь, когда он закончит, и буквально вырываю телефон из рук.

– Лис?! Ты чего?! – машина виляет по дороге, а я ищу профиль Вити.

Звоню прямо из мессенджера по видео связи.

– Разин, ты че попутал?! – без предисловий начинает, но замолкает, увидев меня. – Принцесса… Чего ревешь?

Запинаясь на каждом слове, объясняю случившееся и прошу сообщить матери Северского. Если бы я наизусть знала ее номер, то позвонила бы сама, но… Столько чертовых НО встает у нас на пути!

Я не замечаю ничего вокруг, когда мы оказываемся в стенах больницы. Костя накидывает мне на плечи халат, ведет к стулу в коридоре и, кажется, что-то говорит. Илью осматривают врачи, оказывают медицинскую помощь, а мы варимся в неведении целую вечность.

Мама с папой приезжают первыми. За ними в коридоре появляется Анна Васильевна. За ней влетает Витя. Лица-лица-лица…

Они мелькают с такой частотой, что на меня накатывает приступ паники, но он ничто по сравнению с тем, что я слышу, когда выходит врач.

– Я бы хотел сказать, что все будет хорошо, но нет.

Оглушает словами. Я вся сжимаюсь в комок, уставившись на седого мужчину в белом халате.

– Жизнь вашего сына может оборваться в любой момент. Мы поддерживаем, конечно, но счет идет на минуты.

– Что? – у меня губы дрожат от того, что я слышу. Нет! Нет! Нет!

– Необходимо срочно провести операцию, но… У нас нет специалиста…

– А вы? – Анна Васильевна бледнеет на глазах. – Что с ним?

– Я не возьмусь, учитывая все риски, простите… У меня нет практики в таких операциях. У парня кровоизлияние в мозг.

– Но… Что-то вы должны сделать! Там мой сын… – Северская хватается за горло рукой и тихо всхлипывает.

– Мам… – поворачиваюсь к родителям. – Пап… У вас же много связей. Помогите ему, пожалуйста…

Равнодушие – вот что я вижу в их глазах. Из груди вырывается истеричный всхлип. Неужели у них сердца нет?

– Алиса, – мама, как всегда спокойна и сконцентрирована, – мы поможем этой семье, если ты согласишься на наши условия.

– Человек умирает… Мам… – её лицо остается бесстрастным, и меня разрывает на части от боли. – Вы серьезно? Костя?

Поворачиваюсь к нему. Опускает глаза и сжимает челюсти. Закрываю глаза ладонями, содрогаясь от рыданий. Озвученные условия витают в воздухе и давят на меня бетонной плитой. Я хочу быть рядом с Севером, пока он не поправится, но, чтобы Илья встал на ноги, должна отказаться от него. Где бог в это время?!

– Счет на минуты, – напоминает врач, а я тихо завываю.

Лица родителей сливаются в пятно. В глазах не видно человечности. Они бездушные роботы, которые меня ломают и подчиняют своей воле.

– Костя… – пытаюсь найти поддержки. Молчит. Его слово ничего не изменит… Не стоит надеяться. – Я согласна, мам. Слышишь?! Я согласна! Только помогите ему! Помогите… – оседаю по стене на пол и рыдаю уже во весь голос. – Помогите…

– Успокоительного дайте моей дочери. Не видите, что ей плохо? – мамин голос долетает до меня, словно через вакуум.

Заторможено моргаю, когда Костя опускается на корточки рядом со мной. Не могу скинуть его руки, но очень хочу, потому что всем нутром отвергаю поддержку. Он ничем не поможет, понимаю, только сердцу этого не объяснишь. Оно разрывается от боли.

Слышу, как папа кому-то звонит. Мимо проходят люди, а у меня все замирает.

Мы упали.

Вместе.

А крылья сломал лишь Север.

Так не честно!

Почему так не честно?!

За что нам такое?!

Плачу я уже беззвучно. Кожу жжет. Глаза воспалены, и картинка перед ними размытая. Никак не приобретает четкость.

– Алиса, поднимайся. Мы едем домой, – Мария Степановна смотрит на меня сверху-вниз. – Костя, – со вздохом произносит, – помоги сестре подняться. Хватит на сегодня трагедии и позора. Пора домой.

Уходит, громко цокая каблуками. Костя поднимается и тянет меня за собой. Не хочу оставлять Севера…

Я хочу быть рядом…

– Лис, – брат говорит мягко. Не так, как мама пару минут назад. – Ты ему сейчас ничем не поможешь. Что могла, то сделала.

Отталкиваю Костика от себя. Бросаю взгляд на Анну Васильевну, но подойти не решаюсь. Рядом с ней медсестра подает стакан воды и гладит рукой по спине.

Это какой-то кошмар…

К выходу иду, как зомби. Слез уже нет. Внутри воронка. Вместо крови реки боли.

Костя садит меня к родителям в машину. Я сразу отворачиваюсь к окну.

– Алиса, ты еще скажешь нам спасибо. Ты бы себе с ним всю жизнь угробила.

Молчу. Смотрю на стекло. Предметы за ним не видны. Просто мутная преграда между мной и окружающим миром.

– Пап, – с мамой разговаривать не хочу, боюсь, что не выдержу ее морального давления, – у Ильи прекрасная мама, но из-за недоразумения их хотят забрать в детский дом. Ты ведь можешь помочь, я знаю.

– Что ты хочешь?

– Чтобы их оставили в покое. Я согласилась на ваши условия и выполню все, что вы хотите. Просто помоги им.

– Ладно.

– Боже, какая глупость, Алиса! – реагирует на папино обещание Мария Степановна. – Нужно было давно тебя отправить в этот лицей. Не было бы времени связываться с бродячими пацанами.

Он не такой! Кричу внутри!

– Маш, хватит. Ей итак плохо.

Мама цокает, но больше не произносит ни слова до самого дома, а там…

Я привожу себя в порядок, собираю вещи, пакую чемоданы. Когда закрываю последний, мне приходит сообщение от Вити. Операция прошла успешно. Прогнозы хорошие.

Успели.

Улыбаюсь сквозь слезы и сажусь на пол возле кровати.

– Лис… – Костя опускается на колени передо мной. – Я не хотел, чтобы так получилось, правда. И я… я не могу их переубедить. Не слушают…

– Я знаю.

– Прости…

Поднимаю голову, смотрю на Костю. В глазах тоска и слезы. Нам плохо. Он впервые чувствует меня, и это вызывает улыбку. Жаль, что не от радости…

– Я их ненавижу, Кость. Выполню все, но… Пусть живут с этим. Пусть знают, что я их ненавижу.

Костя обнимает меня. Всхлипываю, но не плачу. Сдерживаю себя. Ради Севера.

И пусть мы с Ильей не будем вместе. Он будет жить полноценно. Возможно, счастливо. Цена не так велика в моем случае. В его гораздо выше. И я не дам Северскому заплатить. Пришло время самой отдавать дань за те мгновения свободы, которые он мне подарил.

33

POV Илья

Первое, что я вижу, когда открываю глаза, – белый потолок.

Со вдохом в организм попадает больничный запах. Концентрированно его ненавижу.

Не из-за детских страхов, а из-за беспомощности, которую испытываю, оказываясь в этой среде. Ничего не смыслю в медицине, но тошно не от этого, а от того, что здесь каждый человек вынужден доверить свою жизнь другому. Это сложно, особенно когда вспоминаешь, что даже близкие предают.

Пытаюсь пошевелиться и со стоном падаю на подушки. Голова раскалывается. Ощупываю её рукой. Забинтована. Тело словно под каток попало.

Шумно и часто дышу, прокручивая в памяти тот вечер.

Страшен не он, а то, что было перед этим. Мои слова в сторону Алисы. Я поступил с ней по-скотски. Так, как она не заслуживает. Ей стало больно, и мне не нужно было смотреть в голубые глаза, чтобы осознавать, насколько обидно и грязно я сделал после того, что между нами возникло. Зато я чувствовал. И сейчас чувствую, как мне в сердце втыкают иголки. Острые. И тупые. Оно кровоточит сильнее, чем в тот день. Скриплю зубами и сжимаю кулаки, слыша, как дверь в палату открывается. На пороге мама, за ее плечом вижу Витька и Нику.

– Илья… – мама со слезами бросается ко мне, берет за руку и целует её. – Наконец-то, ты пришел в себя. Я так волновалась…

Я цепенею. Помню каждый удар, полученный от братьев Вики. И Вероника напоминает мне об этом своим присутствием. Мнется у порога, не решаясь проходить вперед. Витек приближается, пожимает мне руку. Смотрит и виновато, и с претензией. Я никому не сказал, куда пошел, потому что таков был уговор.

– Напугал ты нас, друг, – усмехается Витя, смешно взъерошивая волосы на затылке. – Не делай так больше.

Мама водит пальцем по моей ладони, не отпускает руку, будто я могу испарить с кровати. Мне становится неловко от их внимания.

– Выглядишь не очень, – Витек пытается разрядить обстановку, но получается плохо. Ника опускает взгляд.

Если бы не её стремление стать, как «золотые», то ничего ВОТ ЭТОГО бы не произошло. Проглатываю горечь вместе со слюной. Играть радость у меня не получается, как бы ни старался.

– Приму за комплимент, – криво улыбаюсь. Витек кивает.

Мама поджимает губы и маякует Нике рукой, но та упрямо стоит у двери. Губы подрагивают. Пальцами сжимает рукава толстовки.

Не хочу, чтобы она со мной говорила. Может, позже, не сейчас, когда у меня внутри все искрошено эмоциями в мясо.

– Почему я один? – осматриваю палату.

Обычно таких побитых «клиентов», как я, несколько в комнате.

Витек переглядывается с мамой. Она выжимает из себя улыбку и почему-то прячет глаза.

– Разины проспонсировали тебе отдельную палату и лечение, – говорит не без нотки злости друг.

Брови сами ползут вверх.

– Я так благодарная Алисе. Невероятная девочка… – мама смахивает слезу и прикусывает нижнюю губу, глядя на наши руки.

– Не понял… – сердце принимается колотиться на максимальной скорости. Лицо предсказуемо припекает. Сглатываю ком в горле. – Причем тут Алиса?

Витька хмурится. Кажется, даже слегка краснеет. Никак и вовсе становится бледной.

– Сынок, у тебя было кровоизлияние. Если бы не Алиса, то тебя бы… не спасли.

– Что?

Голос садится. В груди замирает сердце. Я перевожу взгляд с Ники, на Витька, потом на маму. В голове бьется пульс. Во рту сухо. Облизываю губы.

– Алиса тебя нашла, – говорит друг, потому что мама закрывает рот ладонью и часто моргает, чтобы не расплакаться. – Потом… Ну, я не знаю, что было… Тут суета в больнице началась. Она попросила родителей тебе помочь. Вроде… – пожимает плечами.

– Да, – мама шумно выдыхает. – Она так сильно плакала, Илья… Что произошло в тот вечер?

Бросаю взгляд на Нику. Она бледнеет. Что я должен сказать всем? Правду?

Вряд ли…

– Меня избили.

Друг сжимает кулаки. Тоже смотрит в сторону Вероники. Не выдержав, она выскакивает из палаты. Мама непонимающе на нас смотрит.

– Что происходит?

– Ничего, мам. Мы договорились с Алисой встретиться, но… Не получилось.

Скриплю зубами из-за вранья. Ненавижу лгать. И правду сказать не могу.

– Я сейчас. Посмотрю, что там с Никой. Она так переживает… – мама поднимается и покидает палату. Витек шумно выдыхает, явно не одобряя мое молчание.

Мы некоторое время громко думаем. Назад не отмотаешь, хотя я бы с удовольствием стер из памяти этот кусок воспоминаний.

– Почему ты не сказал, почему туда поперся?

– У них видео с Никой. Я не могу.

– Черт! Тебя почти убили, братан! Ты че несешь! Да пусть подавятся этим видео. Разве оно стоит твоей жизни?!

Медленно выдыхаю. Грудную клетку стягивает. Мне больно и физически, и душевно. Меня поставили перед выбором: либо Алиса, либо сестра. Что я должен был сделать?

Ника бы опозорилась и загремела в тюрьму. В тот день, когда она напилась и устроила дома скандал, произошло еще кое-что. Сестричка умудрилась засветиться на видео в доме Лазученко. Кадры свидетельствуют о том, что Ника не только танцевала практически голой, но и залезла в открытый сейф. Украла деньги или нет. Не знаю, но в полиции поверят записи и слову Лазученко. У меня был выбор без выбора. От меня требовалось лишь прилюдно унизить Разину и прийти в назначенное место за видео.

Меня обвели вокруг пальца, сыграв на страхах за близких людей. Я попался. Теперь у меня нет ни Алисы, ни того видео.

Фиаско…

– Хочу в обычную палату, – сиплю не своим голосом, когда мама возвращается. – Не нужно вот этого всего, – не глядя, кручу пальцем в воздухе.

Рука тут же падает на матрас. Чувствую, что они на меня пристально смотрят.

– И побыть один.

– Илья? – мама наталкивается на мой взгляд и отступает назад. – Тебе нужно сейчас больше отдыхать и… не думать о том, что произошло. Пожалуйста…

Отворачиваюсь от них. Глаза жжет. Закрываю их.

Как не думать? Как?!

Это невозможно…

Я все испортил.

Все…

34

POV Илья

По официальной версии нашему свиданию с Алисой в заброшенном доме помешали неизвестные. Я пришел раньше, поэтому пострадал, а принцесса опоздала и нашла меня, но все ведь было не так.

И как ни крути, правду не обнародуют по нескольким причинам. Первая, семья Разиных. Мария Степановна дала понять, что их дети в этой истории не засветятся. Вторая, я бы все равно не сказал, кто виновник моих травм из-за чертового видео, которое испортит жизнь моей сестре. Произошедшее, как палка, каким бы концом не повернул, она все равно ударит.

Лазученко снова не наказана. Алиса вне зоны доступа. Я в больнице. Каждую минуту прошу перевести меня в простую палату, но меня словно не слышат. Еда пресная. Кусок в горло не лезет. Я все время думаю о Разиной и о тех словах, которыми ей ударил. Другая бы на ее месте послала меня подальше, а Алиса…. Она поступила иначе, и это больно режет по часто бьющемуся сердцу.

Я хочу ей все объяснить, но как?

От злости и боли внутри хочется крошить все вокруг, и я готов это делать. Присаживаюсь на кровати, спускаю ноги на пол, и в этот момент дверь в палату открывается. Видеть кого-то сейчас, выше моих сил. Поднимаю голову и в недоумении смотрю на Разина, который с не менее радостным видом прикрывает дверь и делает шаг вперед.

– Чего тебе? – «дружелюбием» от меня несет за версту. Меньше всего я настроен на «любезные» разговоры с кудрявым братишкой принцессы.

– Успокойся, Северский, я по делу пришел, – надменно задирает свой аристократический нос и убирает руки в карманы идеально отглаженных брюк. – Чем тебе не нравится отдельная палата? Плохо кормят?

Фыркаю. Так вот зачем он пришел. Убедиться в том, что их деньги уходят, куда нужно.

– Подавитесь. Я не просил, – рыкаю, стискивая пальцами края матраса.

– Не просил он, – прищуривается Костик, делая шаг вперед. Расстояние между нами опасно сокращается, и нервные волокна в моем теле тут же напрягаются. – Не понимаю Алису. Что она в тебе нашла?

– Шел бы ты отсюда, – скриплю зубами, наблюдая за тем, как Разин идет к окну и упирается в него задницей. Руки складывает на груди. Приходится повернуть корпус, чтобы видеть его.

– Пойду, только сначала донесу до твоего скудного ума некоторую информацию.

Фыркает и смотрит на меня, будто я грязь. В его представлении так и есть. Ради Алисы заставляю себя реагировать адекватно. Разин цокает.

– Лиса ради тебя своей жизнью пожертвовала.

Хмурюсь, не догоняя. Что он несет?

Видимо, эмоции отчетливо высвечиваются на моем лице, потому что Костя тяжело вздыхает.

– Алиса теперь учится в закрытом лицее.

– Не понял…

– Для особо тупых объясняю, – злится Разин, – моя сестра ради спасения твоей бесполезной головы согласилась на условия родителей. Либо ты спасен, а она в тюрьме, – показывает пальцами кавычки, – либо ты мертв, а она в ажуре. Что не понятно?

Если честно, то все не понятно.

– Вижу, твои родственнички не объяснили всю суть ситуации, да? – усмехается. – Тебе срочно нужна была операция. Мои предки подсуетились. Но не просто так, – криво улыбается. – Это у нас семейное, знаешь ли.

По спине вдоль позвоночника крадется неприятный холодок от сказанного кудрявым козлом. Алиса, какого черта?!

– Дай мне её номер. Я не могу дозвониться, – хриплю не своим голосом.

– Нет, – бросаю на него злобный взгляд, на что он выставляет руки ладонями вперед. – Не потому что я – это я. Мне тоже запрещено с ней общаться. Временно. По твоей милости.

Сглатываю противную слюну. В голове начинает болезненно пульсировать. Кривлюсь и зажмуриваюсь, чтобы как-то побороть это состояние.

– Ты бы лег, а, – холодно произносит Разин, – а то старания моей сестрички пойдут насмарку.

В палате воцаряется тишина. Лишь шорох постельного белья и стук моего сердца оглушают. Ложусь на спину, облизываю сухие губы и пялюсь в потолок.

– От палаты не отказывайся, да и вообще от всего, что тебе предложат мои предки, – сухо и без эмоций отчеканивает Костя.

– А что они предложат?

– Лис просила, чтобы с мелкими вам помогли. С опекой. Батя уже все устроил, но если ты будешь плевать им в лицо, то недолго отмотать обратно. Поверь, он может забрать то, что любезно дал, и даже с лихвой. Прими это, иначе жертвы Алисы будут напрасны. Она старалась ради тебя.

В моей груди что-то медленно и больно растет. Это что-то не помещается в груди. Рвется наружу. Сжигает преграды. Плавит обиды. Превращает их в пепел. Эта девочка ломает свою жизнь, чтобы спасти мою. Где в этот момент находится чертова справедливость, которую все громко пропагандируют?! Где она?!

От беспомощности хочется орать, но я лишь поджимаю губы и стискиваю челюсти до противного скрежета зубов.

Костя отходит от окна и направляется к двери. Взяв за ручку, замирает.

Видно, что переламывает себя, чтобы повернуться.

– Вообще я… поблагодарить тебя хотел, что ты за Лиску заступился. Тупо, конечно, – усмехается. – Надо было мне сказать, и ничего, – очерчивает моей лицо пальцем в воздухе, – этого бы не было. Но, спасибо, что не оставил её в тот момент.

Отводит глаза. На лице появляются красные пятна. Прочищает горло.

Вместо ответа киваю.

Дверь за ним закрывается, а я погрязаю в мыслях.

Систему не победить.

Кто мы?

Ничто перед властью.

Никто перед властными.

Эпилог

Некоторое время спустя

POV Алиса

Я прячу нос в шерстяном шарфике, убираю руки в карманы парки и посматриваю на дорогу. Уже около пяти минут мнусь около ворот лицея в ожидании Костика. Вчера мне директриса передала телефон. Родители наконец-то вспомнили о том, что у них есть дочь. Единственный номер, который мне доступен – брата. Для остальных запрет. Выхода в интернет нет. Наверное, так Мария Степановна решила сделать подарок на новый год. Она умеет создавать иллюзию заботы. Айфоном она напомнила о моем положении пленницы в их семье. Будто я могла забыть…

Первый месяц в лицее был ужасным. Сейчас не лучше, но я уже привыкла.

Подруг у меня нет. Я просто не иду на контакт ни с кем. Не вижу в этом смысла, ведь все, что мне дорого, потом летит в пропасть.

Если они хотели наказать меня, то у них прекрасно получилось. Я чувствую себя одинокой, брошенной посреди поля для выживания.

Тяжело вздыхая, смотрю на то, как чистенькая BMW Костика появляется в поле зрения. Не знаю, что именно испытываю в этот момент. Наверное, злость и разочарование. Если бы можно было отказаться от общения с ним, то я так и поступила бы. Но что-то внутри меня пока протестует и просит его выслушать.

Машина останавливается в метре от меня. Ноги не повинуются, да и не нужно. Костик сам проявляет инициативу. Как всегда…

– Лиска, – выскакивает из авто и сгребает меня в объятия. – Рад тебя видеть!

Ничего не произношу, чувствуя, как бьется мое сердце. Оно безумно радо, потому что истосковалось не только по брату, но и по Илье с его семьей. Неуверенно обнимаю его в ответ. Вроде родной и в то же время, словно не мой брат вовсе. Всего несколько месяцев прошло, а будто целая вечность.

– Садись, – открывает передо мной дверь.

Послушно опускаюсь на сиденье. В салоне тепло. Пахнет парфюмом Кости, и на меня тут же накатывают воспоминания. Достаю руки из карманов и начинаю дергать за резиночку, что не укрывается от взгляда брата. Он тут же сводит брови на переносице.

– Ты не рада? – поворачиваюсь к нему и пожимаю плечами.

Я и раньше была не многословна, а теперь редко подаю голос. Только на занятиях, когда спросят. Соседка по комнате – Мия, говорит, что в лицее становятся сильнее, но я с ней не согласна. Я превращаюсь в улитку, которой удобно прятаться в любых непонятных обстоятельствах.

– Мария Степановна сказала, что если вы с ней договоритесь, то по окончанию этого года ты вернешься домой.

Хмыкаю. Нет. Уж лучше в лицее, где нет постоянно мозговой пилешки.

– Почему ты молчишь? – дотрагивается до пальцев, которыми я перекатываю по запястью резиночку.

– Я не знаю, что тебе сказать, Костя, – устало вздыхаю. – О чем нам говорить? У тебя ведь все хорошо. Я там, где я есть.

– Что ты этим хочешь сказать, Алиса?

Недоволен. Скрипит зубами и нервно проводит пятерней по волосам, от чего они игриво пружинят ему на лоб. Красивый. Кажется, стал еще притягательнее после прощания на вокзале.

– Наверное то, что мы с тобой по разные стороны, Кость.

– В каком смысле?

– Ты выбрал родителей, а я… – пожимаю плечами. – У меня теперь другой путь. Домой я не вернусь.

– Алиска… Ну ты чего? Мать отойдет и…

– Нет. Ссылка дала мне понять, какое место в их жизни я занимаю.

Глупо было не видеть раньше. Родители изначально ставили на Костика, а я на его фоне лишь симпатичное приложение. Не более.

– Ты меня не простила, да?

– Ты выбрал себя, Костя, разве я могу тебя винить за это? – отворачиваюсь к окну.

– То есть, да, – машина плавно съезжает с места, и я вопросительно смотрю на брата.

О том, что меня куда-то повезут, речи не шло.

– Я договорился, что свожу тебя в город. В кафе.

Словно угадывая мои мысли, отвечает Костик. Я складываю руки на груди. У меня нет желания ехать в город и видеть, что там кипит жизнь. Все сладкие дни свободы стойко ассоциируются у меня с Ильей. И это больно. Прикусываю губу, чтобы не дать волю слезам.

– У него все нормально. Все так же капитан баскетбольной команды. Сестрица съехала в общежитие. Мамка смотрит за малыми. Как ты и хотела, – не смотрит на меня, но по тону понятно, как брат относится к семье Северских.

Значит, папа сдержал слово и помог с органами опеки. От этой новости губы дергаются в подобии улыбки. Всю грудную клетку затапливает приятным теплом. Мы тем временем останавливаемся около придорожного кафе. Я не спешу выходить из машины и поворачиваюсь к Косте.

– Я не пойду. Возьми мне латте с двойным сиропом или какао.

Я очень соскучилась по таким маленьким вредностям.

– Пойдешь.

Мои возражения он не слушает. Приходится открыть дверь, чтобы сказать ему.

– Костя, я сказала – нет.

Брат обходит авто и встает передо мной, прибивая взглядом. Сердце колотится, как безумное, потому что я не хочу никуда идти. И не буду подчиняться.

– Пойдешь, Лис. Я зря терпел его общество несколько часов?

– Что? Чье общество?

Вместо ответа Костик указывает пальцем на кафе. Я машинально поворачиваю голову и перестаю дышать. Около входа стоит Северский. Хмурый, каким его привыкли все видеть. Глаза тут же наполняются слезами. Я перевожу взгляд на Костю, который кивает в сторону Ильи, и уже не сдерживаю эмоций. Бегу к Северу, поскальзываюсь, но удерживаю равновесие, и уже в следующую секунду врезаюсь в него всем телом. Обнимаю, утыкаюсь носом в шею и плачу.

Не верю.

Не верю, что Костя привез его ко мне.

– Прости меня, Алиса, – руки Ильи сжимают меня неожиданно сильно. – За все прости.

POV Илья

Алиса сидит напротив меня. Её братец стоит около тачки, не спеша входить. Да и, думаю, что вряд ли составит нам компанию. По дороге к лицею вероятность того, что мы не доедем до пункта назначения, сводилась к сотке процентов. У него кулаки чесались так же, как и у меня. За каким чертом привез сюда?

Не из доброты душевной. Это не про Костю. Чисто выгода.

Возвращаю взгляд к принцессе и крепче сжимаю её руку. Мы не виделись с того момента на школьном дворе. Моё побитое тело на стройке не в счет.

Краткие ответы на её вопросы. Небольшая исповедь по поводу моих слов, и вот, мы смотрим друг на друга без отрыва. От мысли, что вскоре мне придется с ней попрощаться, скручивает вены. Мышцы напрягается, как перед дракой. Только противника здесь нет. Лишь безумно красивая девочка, которая выглядит изнуренной и глубоко несчастной.

– Я рада, что у вас все хорошо, – улыбается.

И я охотно верю её словам. Сложно избавиться от чувства вины перед Разиной. Из-за меня принцесса попала в тюрьму, и самое противное, что я никак не могу ей помочь.

– Мама передавала тебе привет.

– Ей тоже передавай.

Мы одновременно переводим взгляды на наши сцепленные пальцы. Алиса не притрагивается к чашке с какао. Мой кофе тоже стоит нетронутым. За окном уже мельтешит Костик. От его злобных взглядов жжет правую сторону лица. Ничего. Подождет. Я вижу, что ему припекает реакция принцессы.

Понимаю, что времени нам с Алисой осталось мало, поэтому мозг начинает подкидывать мне разные волшебные и несбыточные мысли.

– Чем тебе помочь?

Алиса пожимает плечами.

– Нечем. До конца учебного года я взаперти. Нужно получить аттестат, – она кусает губы и наклоняется ко мне, словно хочет сообщить великий секрет. – Я… Я хочу сбежать после.

Сердце вдруг резко ударяет по ребрам. По грудной клетке ползет тепло, словно кто-то влил мне в вены кипятка. Сбежать?

Наверное, в случае с её родителями – это единственный верный вариант.

– Уверена? – кивает и быстро облизывает искусанные губы. – Не знаю, куда и как, но к ним я не вернусь. Я не соглашусь на их условия.

– И не нужно, – хриплю, вспоминая о том, что она сделала для моей семьи. – Я помогу.

– Правда?

Её глаза полны надежды, и я не могу отказать. И не хочу! Самого начинает лихорадить от возможности начать все с чистого листа. Без родителей и братьев с сестрами.

С Никой мы не помирились. Она решила пойти своей дорогой.

Не виню.

Жизнь ничему её не научила.

Видео так и не получил. Оно до сих пор у Ларченко, и как она им воспользуется, никому не известно.

Боюсь ли я за сестру?

Да. Переживаю, но до ее головы не достучаться. Там мечты о лучшей жизни, которой я чуть не лишился по собственной глупости.

– Да. Мне нужно как-то держаться с тобой на связи.

Хмурюсь, когда Алиса достает телефон и кладет его на стол перед собой.

– Родители передали. Они отслеживают звонки и все мое общение. Даже в лицее и общежитии.

Молчим, каждый думая о своем.

– Я найду способ, как связаться, – принцесса поглаживает мои пальцы своими.

– Сейчас, – отхожу к стойке и прошу у баристы листок с ручкой.

Быстро записываю на нем свой, мамин и номер Витька. Возвращаюсь и отдаю его Алисе.

У нас теперь есть надежда на то, что через несколько месяцев она станет свободной. Принцесса сжимает листок и убирает его в карман парки. Как раз в тот момент, когда на собирается что-то мне сказать, в окно стучит Костя. Показывает на часы и хмурится. Вижу, что с трудом ему дается видеть меня и Алису вместе, только не спешу. Мы ещё долго стоим у двери и обнимаемся.

Разин всю норму шагов вокруг тачки делает, пока мы тискаемся. Мне мало.

Катастрофически, но после короткого поцелуя на прощание я остаюсь один.

Костя должен заехать на обратном пути, а меня выбросил за борт, потому что хочет пообщаться с сестрой.

Хочу из стороны в сторону, грея руки дыханием. По времени он уже должен вернуться, но тачки на горизонте не видно. Уже несколько машин путал с BMW кудрявого. Когда проходит второй час, до моего умишки доходит – он не приедет. Чтобы убедиться, звоню. Не отвечает. Зато пишет сообщение.

Разин: Домой на попутках, Север.

Усмехаюсь. И чего я ждал? Что горбатого могила исправит?

Звоню Витьку и прошу его выручить. Можно и на автобусах добраться, но мне хочется побыть в кафе и в воспоминаниях, как мы держались здесь за руки с Алисой.

Это чувство приятное. Разрастается и подпитывается надеждой на то, что через несколько месяцев мы будем вместе.

Ведь теперь после всего я не смогу её оставить.

________