Текст книги "14 дней до падения (СИ)"

Автор книги: Иоланта Палла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

20

POV Алиса

Илья ничего мне не отвечает. Молча обнимает, выражая тем самым свои эмоции.

И мне не хочется ошибаться в их интерпретации. Не произношу больше ни слова. Только умиротворенно дышу рядом с ним. Так спокойнее.

Витя возвращается к нам с тремя бумажными стаканчиками в руках. Недорогой кофе, и я принимаю его, пью маленькими глотками, не отходя от Северского. Вкуса практически не чувствую. Зато тепло, которое разливается по телу, отчетливо ощущаю.

Атмосфера напряженная. По взгляду Севера вижу, что он так просто не оставит произошедшее. И нет во мне потребности мстить обидчикам. Никогда не было. Всегда Костик выступал в роли агрессора, а я оставалась сторонним наблюдателем. Теперь я сама по себе и не знаю, как и что делать в таких случаях. Налетать с кулаками в ответ? Так это не я буду…

– Пойдем, – Илья берет меня за руку и буквально тащит за собой. Мне неловко и стыдно за свой вид. Хочу прикрыть волосы. Северский помогает с банданой. Скрипит зубами, гневно зыркает на нас с Витей. Может и злится на меня за неожиданное появление.

– Куда?

– Ко мне.

– Но… – останавливаюсь. Сердце в груди колотится, словно птица, которую заперли в комнате, и она тщетно пытается выбить стекло, чтобы попасть на волю.

– Принцесса, у меня дома тебя никто не обидит. Мама умеет стричь, – смотрит в глаза, словно гипнотизирует. – Сделает все на отлично. Веришь?

Я могу и в салон сходить, чтобы убрать этот кошмар, но почему-то покорно киваю и сжимаю крепче пальцы Северского. Его взгляд от такого простого действия теплеет. Мы идем к остановке. Следую за ним, как за своим спасителем. Молчание перестает угнетать. Мне комфортно находиться с Ильей среди звуков города. Я не знаю, сколько времени проходит, пока мы достигаем цели. Я смотрю в окно на поток транспорта, прижимаясь щекой к плечу Северского, глубоко вдыхаю, чтобы запомнить каждую минуту в его компании.

От него пахнет свежестью и улицей. Не тошнотворно, а приятно. Почему-то отношу этот запах к понятию свобода. Да, именно так. Северский пахнет свободой и ассоциируется с ней.

Район, в котором он живет, не самый благополучный. Серые здания навевают тоску. Детские площадки во дворах выглядят печально, но там играют дети, смеются даже. Смотрю вокруг с любопытством. Костя бы никогда меня сюда не пустил…

– Не бойся, – с усмешкой подталкивает меня вперед Илья, когда я замедляю шаг.

Впереди дверь в подъезд. Сердце истошно подпрыгивает к горлу, когда переступаю порог. Там его семья. И к столкновению с ними я не готова совсем. Сжимаю пальцы Севера, облизываю губы. Волнение накатывает волнами дрожи по всему телу. Наверное, для меня происходящее чересчур неожиданно. Как меня воспримут его родные?

– Я тебя в обиду не дам, – шепчет на ухо, открывая дверь, а у меня изображение перед глазами расплывается.

Вот мы уже на пороге. В коридоре темно. Илья включает свет. Тут же из одной из комнат выбегает маленькая девочка. Темноволосая. Сразу бежит к Илье и прилипает к его ногам, смотря на меня с осторожностью.

– Малика, это Алиса, – поясняет Илья. – Там Сергей, – показывает на мальчишку, который выглядывает из-за двери в комнату. – Анна Васильевна, моя мама, – округляю глаза, когда вижу маму Северского.

– Илья, ты почему не предупредил? – женщина растерянно вытирает руки о вафельное полотенце и слегка нервно убирает прядь волос за ухо. – Очень приятно, – улыбается.

– И мне, – моя улыбка ответная, но подрагивающая.

Всю трясет от эмоций. Вроде никто презрительными взглядами не бросается, а мне не по себе.

– Какая красивая, – шепчет Илье Малика, и я, конечно же, краснею, потому что тот кивает и подмигивает мне. Север и раньше так делал, но сейчас по мне ударяет еще сильнее. Эмоциями. Даже ноги подкашиваются.

– Не стойте у порога. Проходи, Алиса, – Анна Васильевна проводит меня в небольшую кухоньку.

Илья что-то говорит Малике и тоже заходит в комнату, прикрывая дверь.

– Мам, у нас тут маленькая проблема, – сжимает кулаки, кивая мне.

– Не пугай меня, – Анна Васильевна замирает около чайника. Переводит взгляд с меня на Илью. – Что случилось?

– Покажи, – звучит спокойно, но в глазах Ильи приказ. Если не сниму сама, то он поможет. С тяжелым вздохом тяну бандану вниз. Его мама удивляется, а потом хмурится. – Это не я.

– А кто?

– Илья не причем, – влезаю в их перепалку. – Это… В общем… Не он… И не его друзья…

Меня хватает лишь на это. Северский злится. Анна Васильевна включает чайник. Без слов достает стеклянную баночку, наполовину заполненную травами.

– Мам, мне нужно ненадолго отойти. Ты поможешь Алисе с… этим? – стреляет глазами на мои волосы.

– Да. Только я не мастер высокого уровня, скорее любитель.

– Мам, не скромничай.

– А ты куда собрался?

Не успеваю переводить взгляд с Северского на его мать. Похожи. У обоих глаза очень добрые. Даже у Ильи, когда злится, нет негативной энергетики.

– Возьму чего-нибудь к чаю. И Витьку нужно занести кое-что. Я быстро, – Анна Васильевна только рот успевает открыть. Илья обнимает меня и уходит.

Неловко. Хлопаю ресницами, не зная, что сказать. Краснею Щеки вот-вот сгорят.

– Чай с мятой и мелиссой. Садись, Алиса, – улыбается. – Расскажешь, что произошло.

А что мне делать?

Послушно опускаюсь на стул.

21

POV Алиса

– Если укладывать, то будет очень красиво, – Анна Васильевна кружит вокруг меня.

Неловкость все ещё присутствует. Немного. И только с моей стороны.

Непривычно.

Очень странно находиться в квартире у Северских и принимать от них помощь. Мне родные родители столько времени не уделяют…

От осознания в горле разрастается большой ком.

Сижу на стуле в коридоре. Передо мной зеркало, но я не такая смелая, как Илья. Не могу поднять глаза и посмотреть на свое отражение.

Рассматриваю окружающую обстановку. Мебель старая. Комнаты скромно обставлены. Зато очень чисто и уютно. Здесь хочется жить, а у нас в хоромах появляется желание удавиться, особенно в последнее время. В детстве было проще. Я этого не замечала.

– Алис, там в комнате у Вероники есть фен. Принесешь? Я пока тут приберу, – тепло улыбается мама Северского, показывая на пол.

Не так много волос на него упало, но перед глазами сразу другая картинка возникает. Школа. Уборная. И Вика с ножницами в руках…

Поднимаюсь, иду в указанном направлении и стопорюсь, переступив порог комнаты. Сердце начинает усиленно стучать, будто я вышла на беговую дорожку.

Имею ли я право вот так врываться на чужую территорию?

– В шкафу на верхней полке! – уточняет Анна Васильевна.

Делаю шаг вперед. Возьму и выйду. Нет в этом ничего такого.

Подхожу к шкафу, открываю дверку. С высоты моего роста не видно, что находится на полках. Поднимаюсь на носочки. Ручка виднеется. Вроде от фена. Тяну.

Ойкаю, когда вместе с ним мне в руки падает телефон. Еле успеваю вцепиться в него и в шнур пальцами. Фен бьет по коленке.

Больно…

С силой сжимаю смартфон, и экран вдруг загорается. На нем несколько полос, но я вижу профиль Ильи. Его мессенджер, где открыт наш с ним диалог.

Замираю, не веря своим глазам. Сердце разгоняется в грудной клетке, как ненормальное. Меня всю начинает потряхивать от каждого удара.

– Не поняла?! А какого черта она здесь делает, мам?! – от визга за спиной все органы опускаются вниз. Оборачиваюсь. Глаза распахиваются на максимум.

В дверном проеме стоит Вероника. Возмущенно смотрит на меня, потом на телефон в моих руках. Бледнеет сначала. Щеки постепенно краснеют.

– Ты что забыла в моей комнате?! – летит ко мне и вырывает из рук телефон. Я не понимаю, что говорить и делать, позволяя ей меня толкнуть в сторону. Фен падает на пол. Этот грохот сливается в унисон с моим сердцебиением. Перед глазами картинка плывет. Понимаю, что меня накрывает волной паники, и ничего не изменить. Часто дышу, все еще сжимая пальцами шнур от фена.

– Ты… – только и вырывается.

Телефон Ильи был у нее. Он знал? Или нет?

– Ника, почему кричишь? – голос Анны Васильевны звучит фоном. Я слышу отчетливо лишь свое сорванное дыхание. – Что происходит? – растерянно смотрит на меня.

А я уже не могу адекватно реагировать на происходящее. Страх всплывает на поверхность. Я часто хватаю ртом воздух. Отпускаю чертов шнур. Очертания предметов становятся смазанными.

– Что она делает в моей комнате, мам?! Какого черта вообще?!

– Замолчи! – резко осекает её. – Принеси пакет быстро!

– Что… Какой ещё пакет?!

– Любой, Ника! Не видишь, у нее приступ?!

– Ничего я приносить для этой болезненной не буду!

– Да что с тобой не так?! – чувствую, как Анна Васильевна бережно сжимает пальцы моей правой руки. Гладит большим по ладони. – Алиса, – дотрагивается до моего подбородка, – посмотри на меня, пожалуйста, – пытаюсь, но все расплывается.

Кажется, что я вот-вот задохнусь. Легкие сжимаются. Кислорода в них не поступает.

– Тише, – сжимает обе моих кисти. Её руки теплые и нежные. – Дыши со мной, хорошо?

Киваю. По крайней мере стараюсь кивнуть. Выходит что-то очень дерганное.

– Вдыхай медленно. Вместе со мной, – шумно делает вдох, и я с ней. – Так же медленно выдыхай, – повторяю.

Перед глазами так же пелена. Словно я смотрю на все через мутное стекло.

– Это Илья её привел?

Сбиваюсь с ритма. Перевожу взгляд на Нику.

– Вероника, выйди, пожалуйста, – Анна Васильевна скрипит зубами, но тут же возвращает мое внимание к себе. – Сконцентрируйся на дыхании, Алиса. Смотри на меня. Никого больше здесь нет.

– Ну знаете… – Ника громко взвизгивает. – Это уже ни в какие ворота! – хлопает дверью.

Вздрагиваю, но мама Ильи не дает мне переключиться. Держит мои руки и следит за тем, чтобы я дышала с ней в такт. Не знаю, сколько времени проходит, но я успокаиваюсь.

Причем сама не замечаю, как это происходит. Дышу и вижу красивые глаза Анны Васильевны.

– Вот так, успокоилась? – похлопывает по тыльной стороне ладони, всматривается в мои глаза. – Хорошо, – улыбается, когда я киваю. – Пойдем, доведем до конца, что начали.

Иду за ней. Анна Васильевна на некоторое время скрывается в кухне. Оглядываюсь. На меня из комнаты смотрит Малика. Любопытная девочка. Кусает губы, а потом подбегает ко мне и обнимает без слов. Секунда. Две. Хихикая, скрывается за дверью.

С приятным ощущением внутри сажусь на стул. Анна Васильевна возвращается ко мне с феном в руках. Укладывает волосы. И теперь я вижу отражение в зеркале. Выгляжу взрослее с каре по плечи.

– Мне жаль такую красоту обрезать, – Анна Васильевна указывает на прядки, которые в некоторых местах короче. – Будешь укладывать, и никто не заметит, пока отрастут. Вот так, – и правда, очень красиво. Мне даже нравится. Непривычно, но…

– Спасибо.

Отмахивается. Словно не сделала для меня ничего.

Не правильно. Для меня её помощь и поддержка Северского значат много.

– Я еще чая заварила. Пойдем. Тебе не помешает, – убирает все инструменты. Улыбается.

– А Ника…

– Ника подумает о своем поведении, – холодно произносит.

Идем на кухню. Анна Васильевна ставит передо мной кружку с горячим чаем.

Прижимаю к ней руки.

– Давно у тебя приступы паники?

– С детства.

– Хм, и родители не помогают?

– Мне… Мне брат все время помогал, но… Но мы поругались с ним…

Смотрю в кружку. Мама Ильи тяжело вздыхает. Садится напротив меня и дотрагивается до моих пальцев своими.

– Алиса, ты можешь сама справиться с паникой?

Отрицательно качаю головой. Нет. Я не умею. Костя… Всегда он был рядом в такие моменты.

– А должна, – Анна Васильевна берет свою кружку. Поднимаю голову. – На самом деле это очень просто. Первое, тебе нужно следить за дыханием. Тебе лишь кажется, что ты задыхаешься. Кислорода в твоих легких достаточно в этот момент. Даже чересчур, – усмехается. – Чтобы сократить его поступление, нужен пакет. Дышать в него, ну или сложить руки вот так, – прикладывает кисти ко рту, складывая их чашечкой.

Активно киваю. Делаю глоток чая. Вкусный.

– Переключай внимание. Посчитай пуговицы на одежде. Или еще какие-то мелочи. И еще, у тебя есть резинка для волос?

– Нет…

– Проверенный способ. Надевай на запястье резиночку, и, если чувствуешь приближение паники, тут же её дергай. Способов очень много. Попробуй. Не всегда рядом будет человек, который тебе поможет.

Киваю. Да… Я думала, Костя всегда подставит мне свое плечо, но…

Вынужденно улыбаюсь.

– Странно, что твои родители не сказали об этом, – задумчиво смотрит на меня.

Неприятно становится. Не от замечания, а от того, что они не воспринимали меня серьезно. Мама скидывала Костику, и тот уже помогал, как мог. Молча сжимаю кружку. Испытываю смешанные чувства. Хорошо и волнительно, словно назад уже не отмотать, и произошло что-то не поправимое. Хотя…

Так и есть.

Кажется, моя связь с Костиком окончательно оборвалась…

22

POV Алиса

На улице уже темно. Мы идем с Ильей вдвоем от остановки до моего дома.

Он держит меня за руку, и иногда я ловлю его взгляд. Тут же заливаюсь краской. Мне непривычно. И в то же время очень спокойно, словно вот оно мое место, и нужно было раньше обрезать волосы. Простое действие. И да, скорее надругательство над моей внешностью расставило все по местам.

Не знаю, смогу ли я самостоятельно справляться с паническими атаками, но после слов Анна Васильевны внутри меня набираются силы. Образуется плотная сфера, чтобы противостоять окружающему миру. Волнительно, конечно. И грустно, потому что я потеряла то важное, чего придерживалась с рождения.

– У тебя хорошая мама.

Кивает в ответ. Илья скупой на слова, и я тоже не знаю, о чем вести с ним беседы. Если вспомнить, то с Костиком я тоже отмалчивалась. Он – безусловный лидер. И я не противилась.

С Северским я чувствую себя иначе. Понимаю, что Илья сильнее во многом, но в то же время мы равны.

– Отец бы тоже тебе понравился.

Улыбаюсь. Не сомневаюсь в этом. Только у хороших людей получится воспитать защитника, а Илья именно такой. За ним хочется спрятаться.

Вместо ответа сжимаю его пальцы. Уголки губ дергаются в улыбке, но Илья снова скрывает эмоции. Я же не знаю, как его спросить про телефон. Если комната Вероники, то, получается, она взяла его и писала мне сообщения. Зачем? Понятно, что я ей не нравлюсь, но она же брата подставляет…

– Илья, – начинаю, когда останавливаемся у ворот моего дома, – пока тебя не было, кое-что произошло.

Сводит брови на переносице. Я рассказываю ему о том, как Вероника отреагировала на мое появление, и что телефон Ильи был у нее все это время. Судя по выражению лица Севера, он не в курсе Никиных интриг. Моё сердце отчаянно бьется, и в ушах звенит. Я не могу не волноваться, когда не знаю, о чем он думает. Больше всего боюсь, что сорвется и сотворит что-то дикое. Не будет же он бить сестру? Северский даже на вечеринку пришел, чтобы ей забрать и защитить от «наших».

Сглатываю.

А Костя меня не защитил… Не позвонил и не поинтересовался, где я нахожусь. В порядке ли…

Обнимаю себя руками.

– Я не знал. Наверное, подобрала его, когда я дрался.

Делает шаг ко мне.

Жарко.

Сердечная мышца быстро сокращается. Я ему верю.

– Извини. Ника не в себе последнее время. Чудит, – несколько секунд мы смотрим друг другу в глаза, и я подаюсь вперед, чтобы обнять Илью.

Он не отталкивает, не сопротивляется и стоит, позволяя мне прижиматься к нему, как к родному.

Зажмуриваюсь в ожидании ответной реакции. Обнимет же? Или…

Илья медленно ведет руками по моей талии, сжимает с шумным выдохом и упирается подбородком в плечо.

Сдерживаю улыбку. Абсурдно, но в груди болезненно вибрирует от желания разрыдаться.

Опять…

Этот день выпотрошил все слезные запасы. На ещё одну порцию не нахожу.

– С Никой я поговорю, – отстраняется.

Карие глаза в темноте кажутся бездной, в которую я падаю-падаю-падаю. Нервно облизываю губы и не могу уйти от него. Хочется нежиться в крепких руках и не вспоминать про тот кошмар, который мне организовала Вика.

– Спасибо тебе, – с трудом, но все-таки расходимся.

В дом захожу, словно воровка. Замираю посреди гостиной, прислушиваясь ко всем звукам.

Кости нет. Его машины тоже. И позвонить ему не решаюсь. Что говорить?

Меня «наши» покромсали?

На ватных ногах поднимаюсь к себе в комнату. Кажется, что Костик вломится ко мне и обвинит во всех смертных грехах, но этого не происходит.

Я успеваю принять душ и переодеться. Волосы намеренно не трогаю. Пусть так.

Чудится, будто они пропахли Северским. Пропитались свободой. А мне очень нужна поддержка. Пусть даже это будет просто запах. Напоминание.

Кутаясь в теплый домашний костюм, спускаюсь вниз. Очень хочется есть. В холодильнике всегда полно еды. Беру салат и в полумраке сажусь за стол. Желудок сворачивается от голода. Снова поддаюсь порыву и начинаю искать чай с мелиссой. У нас должен быть. Ассортимент на любой вкус.

Но с мелиссой нет, зато есть с бергамотом. Завариваю его. Ем салат, поглядывая во двор.

Машины нет, а вот звуки есть.

В гостиной что-то падает. Костя…

Ворчит. Матерится. Шуршит одеждой. Я не выхожу, потому что придется выяснять отношения, а у меня просто не осталось сил на это сражение. Сижу, пока звуки не затихают.

Чай наливаю в кружку и беру с собой наверх. Только подняться не удается.

В гостиной на диване лежит Костя. Света не нужно. Я итак вижу, что он не в состоянии передвигаться.

Сердце сжимается, и я спешно иду к лестнице, но, сжав крепко зубы, резво разворачиваюсь и направляюсь к брату. Характерное амбре ударяет в нос. Кривлюсь. Ставлю кружку на круглый столик и дотрагиваюсь до его плеча. Мычит что-то невнятное.

– Костя?

Открывает глаза, но смотрит, будто сквозь меня.

– Ненавижу тебя, Лис… Предательница… – отворачивается неряшливо, задевая кружку с чаем.

Та падает на дорогой белоснежный ковер. Я и в полумраке вижу, как некрасиво по нему расползается темное пятно. Мама меня убьет…

Только хуже эмоции, которые сейчас таким же пятном расползаются по моей грудной клетке.

Это ведь конец…

Мы с Костиком друг друга потеряли…

23

POV Илья

Меня всего лихорадит от злости, когда я возвращаюсь домой. Вероника бьет рекорды неадеквата. И мне сложно держать себя в руках, поэтому влетаю к ней в комнату без предупреждения.

– Ты чего?! – дергаю её за кофту на себя. Капюшон с наушниками слетают с глупой головы. Ошарашенно округляет глаза, будто не понимает, почему я себя так веду.

Одно дело, когда тебя прессуют и подставляют чужие, но совсем другое, когда родной человек. Это, черт их дери, больно!

У нас же семья. И все должны держаться друг за друга. Кто нас поддержит в трудную минуту, если не близкие?!

– Как будто ты не понимаешь?! – рычу на нее.

– Из-за Разиной впрягаешься? – злобно улыбается и не пытается меня оттолкнуть.

Губы дрожат. В глазах ненависть. И когда ты успела стать ведьмой? Куда дела мою сестру?

– Зачем ты ей писала? Какого черта не отдала мне телефон?

– Глупый братик, неужели ты не понимаешь, что она тебе не ровня.

– Это ты мне говоришь? – отталкиваю от себя. Ника со смешком приземляется на стул. Губы искривляются в улыбке. – Сама готова душу продать, чтобы стать одной из них.

– Я хотя бы это признаю, а ты строишь из себя правильного.

– Хватит себя вести так, будто мы тебе враги.

– А кто ты мне, Илья? – подскакивает и толкает ладошками в грудную клетку. Отшатываюсь, скрипя зубами. – Кто? Ну! Скажи!

Сжимаю челюсти, боясь на этот раз не сдержаться. Она меня провоцирует и делает это очень грамотно, надавливая на нужные точки. Очередной толчок в грудь. Сгребаю ей запястья и крепко сжимаю. Кривится.

– Пусти! Мне больно! – взвывает. – Хватит!

– Ты мне все расскажешь, Ника, – приближаю лицо к её. – Не хочу, чтобы ты вляпалась в неприятности.

Слова даются с трудом. Выжимаю их сквозь зубы, уже плохо контролируя силу. Вероника всхлипывает.

– Что происходит? Вы что творите? Илья?! – влетает в комнату мама. Немного заспанная. Видимо, только уснула, а мы её разбудили. Отшатываюсь от Ники, проводя пятерней по волосам. Черт! Черт! Черт! – Илья? Что случилось? – касается рук Ники, но та вырывает их.

– Почему ты у меня не спрашиваешь, что случилось?! – начинает орать, как полицейская сирена. Лицо краснеет. По щекам бегут слезы. Сглатываю слюну, но она не помогает убрать тугой ком в горле. Со свистом вдыхаю. Дать бы ей леща, чтобы успокоить. – Всегда только Илья! Мам?! Ты меня не видишь?! – щелкает перед глазами матери пальцами. Дергаю её на себя.

– Перестань.

– Да пошел ты! Кем ты себя возомнил?!

– Ника, успокойся, пожалуйста… – мама кутается в тоненький халат. – Ты Малику и Сергея разбудишь.

– Вот видишь! – истерично посмеиваясь, разводит руки в стороны. – Ты их больше любишь, чем меня! Разину обхаживала! А как дело доходит до родной дочери, так Ника, успокойся! Почему я должна успокаиваться и терпеть это?!

– Я терплю твои выходки, Ника, – голос мамы дрожит, но она не подает вида, насколько ей больно, зато я вполне ощущаю. Скриплю зубами, наблюдая за тем, как сестричку заносит на поворотах.

– Вот именно! Ты меня терпишь, а Илью и этих убогих любишь!

– Что… Прекрати, Ника…

Меня и самого скручивает от слов, которыми сестра, как бичом, нас бьет.

– Заткнись! – хватаю за кофту и встряхиваю дурочку, что есть силы.

В её глазах мелькает страх. Мама охает. Я и сам застываю. Но лучше так, чем оплеуху.

Успокаивается. Слезы беззвучно катятся по щекам. Мама прижимает руку к губам, сдерживая всхлип.

– Да пошли вы. И без вас проживу, – отталкивает меня, выбегает из комнаты.

Мама садится на край кровати. Входная дверь громко хлопает, и тогда родительница срывается на тихий плач. У меня душа в клочья разрывается.

Нужно было по-другому с Никой разговаривать, но как?

Она же колючая, как еж. Тру лицо ладонями и сажусь на пол рядом с кроватью. Не знаю, что говорить. Любое слово добьет. Пальцы подрагивают от напряжения.

– Завтра придет служба опеки, – произносит бесцветным голосом. – У соседей тоже спросят характеристику.

Сглатываю.

Ничего хорошего они не скажут.

– Я так устала, Илья… Так устала… – закрывает лицо ладонями. Плечи дрожат от рыданий, которые мама себе долго не позволяла.

Жмусь к ее ногам затылком. Крепко зажмуриваюсь.

– Прости, мам…