Текст книги "Первые (СИ)"

Автор книги: Иоланта Палла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

32

Дмитрий Шумов

После работы в зале с Аристархом тело горит, и прохладный душ ни капли не помогает охладить взбудораженные клетки. Мышцы находятся в напряжении. Мозг пытается пройти квест с именем Лиза. Сердце работает в ровном режиме. Не срывается с обрыва в карьер, как после махыча с Тохой. Я вроде как усмирил желание прибить Маршала и погасил очаг воспаления от выходки Лизы. Да, я до сих пор не понимаю, какого черта произошло?! Но сознание свободно выдыхает, словно я скинул с плеч тяжелый груз. Её звонок не возвращает в первостепенное состояние агонии. Всё-таки меня никогда не предавали девчонки, потому что серьёзных отношений у меня никогда не было. Лиза первая, с кем мне захотелось чего-то стабильного. Ха-ха-ха… Но, судя по всему, у жизни на меня другие планы.

Я прихожу в кафе рядом со спорткомплексом заранее, заказываю себе крепкий кофе, забивая на спортивный режим, и смотрю в широкое панорамное окно, из которого открывается вид на дорогу. Машины мчатся одна за другой. Я глотаю горький бодрящий напиток и сжимаю зубы, когда около здания останавливается знакомая тачка. Маршал. Наблюдаю за тем, как он открывает дверь Лизе, как притягивает к себе, чтобы поцеловать, и та ему отвечает. НЕ ТАК, КАК МНЕ!

Все нервные окончания за мгновение оголяются. Тонкие нити самообладания натягиваются до предела, и я превращаюсь в слепок статуи, пока Кирьянова входит внутрь, ищет меня глазами, медленно подходит к столику и говорит:

– Привет, – мнется на месте, а я киваю и отвожу взгляд к окну. Тоха стоит возле тачки и курит. Значит, девочку мою себе окончательно присвоил. Вроде меня и коробит от этого факта, а вроде и похрен становится. Даже не знаю, что испытываю в этот момент. Возвращаю внимание Лизе. Она сняла свое пальто, повесила его на вешалку рядом со столиком и аккуратно села напротив меня.

– Заказать тебе что-нибудь? – смотреть на то, как Кирьянова нервно кусает губы, невозможно до раздражения, поэтому пялюсь на чашку с кофе. Черный. Крепкий. Нужно еще одну порцию заказать.

– Нет. Я поговорить хотела и объясниться перед тобой.

– Ок, – откидываюсь на спинку стула, складываю руки на груди и упираюсь взглядом в раскрасневшееся лицо Лизы, – внимательно тебя слушаю.

– Я не хотела, чтобы так получилось…

Угу. Киваю. Смотрю на то, как шевелятся губы Лизы, и понимаю, что её слова сейчас идут фоном. Мысли о семье находятся на первой ступени пьедестала. Ава. Мама. Я гоняю по кругу каждую фразу и событие, ищу выход и натыкаюсь на глухую стену высотой с небоскреб.

– Лиз, – подаюсь вперед, помещаю руки на стол и прерываю ее речь, потому что не улавливаю сути, – все нормально. Я понимаю.

Застывает с открытым ртом. Вижу, что ей неприятно. Пытается смотреть в глаза, но тут же их отводит. Щеки покрываются румянцем. Всё-таки она очень милая и чистая девочка. Нельзя так сыграть. Или мне хочется сохранить что-то приятное от непродолжительных отношений с ней… Откидываюсь обратно на спинку стула, а Кирьянова кивает, поджимая губы.

– Я хотела с тобой поговорить сначала. Прости, что вышло так некрасиво… Ты этого не заслуживаешь…

От её слов что-то около сердечной мышцы дёргается, принимается вибрировать. С трудом блокирую это ощущение. Кирьянова не моя теперь, да и что-то подсказывает, что МОЕЙ никогда не была. Только вот сожаления я по этому поводу не испытываю. Мне неприятно, да. Хреново от её выбора. Хочется что-то разнести из-за того, что выбрали не меня, но с сердцем и чувствами это никак не связано. Задета моя гордость, чемпионский статус. Осознание этого факта бьет под дых. Я сжимаю зубы, прилипаю позвоночником к спинке стула и отрешенно смотрю на Лизу.

– Прости…

– Да перестань, Лиз, – отмахиваюсь нервно, пока Кирьянова выжимает из себя улыбку, – раньше надо было заметить, что я тебя никак не вставляю.

– Что? Зачем ты так?

– Как есть, Лиз, – усмехаюсь. Знаю, что хотел её себе и под себя, но желания у нас расходятся. – Я вижу, как у тебя глаза горят, и видео тоже видел…

Она открывает рот и отрицательно качает головой. Цвет лица становится все ярче. Лиза прячет взгляд и облизывает сухие губы. Ей явно неловко, но и облегчать состояние я почему-то не стремлюсь. По-скотски наслаждаюсь моментом. Еще день назад представлял наш разговор, развивающийся по иному сценарию, а сейчас ощущаю, прилив радости и пустоты одновременно. Нет раздражения и гнева. Может, махыч с Тохой помог, или все дело в искреннем раскаянье Лизы? Я не знаю, но эффект заметен.

– Мне и так стыдно, – собирается и сталкивается со мной взглядом, – не хочу тебя обижать, но и врать тоже не хочу. Я бы и так рассказала тебе все. Без видео и чата этого дурацкого…

– Все норм, Лиза, – усмехаюсь и подзываю девчонку, которая приносила мне кофе, – какао девушке принесите.

– Я не…

– Будешь, – скашиваю взгляд в окно на тачку Маршала и скалюсь. Курит, подпирая своим задом бампер. – Антошка подождет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍33

Маршал

Я никогда не испытывал ревности. Были моменты, когда хотелось показать окружающим, что это мое, не трогайте. Только удавки на шее не было, и никто не затягивал её с силой, лишая кислорода. И вроде с Шумовым всё решили, и Лиза потихоньку сдавалась, но внутренний зверь завывал, пока они находились в кафе. Всего в нескольких шагах от меня. Я смотрю на то, как они разговаривают, не позволяя себе ничего лишнего. Кирьянова и вовсе сидит там, словно на казни. Даже удивительно, что согласилась, чтобы её довез. Упиралась сначала, естественно, но меня ничем не сломить. Теперь опираюсь на тачку и травлю себя никотином. За последние дни столько дыма в себя втянул, что страшно представить, как там поживают мои легкие.

Травлю прерывает звонок телефона. Я лезу в карман, чтобы увидеть, кто отрывает меня от важного занятия, и сжимаю зубы крепче. Отец. Сбрасываю вызов после недолгих раздумий и вновь бросаю взгляд на Лизу. За рёбрами тут же расплывается тепло. Бьет жаром, а потом атакует близлежащие клетки. Она улыбается. Подносит чашку к губам. Что-то пьет. А я подыхаю от ревности в этот момент, стоит только вспомнить, как Шум ее целовал…

Сжимаю кулаки и зажмуриваюсь на пару секунд, слушая, как телефон разрывается от новой трели. Батя не успокаивается и продолжает проверять мою нервную систему. Верчу айфон в руке, сомневаясь, нужно ли отвечать. Мать его сутками ищет, трубу обрывает, по знакомым спрашивает, а тут нагрянул… Совсем не вовремя.

– Тебе зачем телефон?! – рычит в динамик, стоит только поднести гаджет к уху. – Мамаша твоя опять в больничке! Надо забрать!

– Кому? – тру переносицу пальцами. Мотор содрогается от сильных выплесков крови. Достали уже!

– Что кому?

– Кому надо? – челюсть сводит от того, как я ее напрягаю для ответа. – Мне вот не надо.

– Антон!

– Что Антон?! – рыкаю в ответ. Мобила трещит от силы, с которой ее сжимаю. – Для тебя ведь представление!

– Это твоя мать.

– И твоя жена. Если огорчает этот факт, то разведись уже!

Сипло выдыхаю, а батя матерится в трубку. Впервые позволяю себе разговаривать с ним в таком тоне. Но, парадокс! Становится легче. Внутренний триггер постепенно затихает. Есть остаточная жалость, и я гашу ее. Я сейчас четко отличаю цирк, который устраивает мама, от настоящего горя. Оно настигало ее в первые дни, поэтому меня пробрало… Нет, я не перестал ее любить, но вывозить истерики и загробные речи уже просто не могу. Не хочу из-за них вновь накосячить с Лизой.

– Антон, я тебя прошу, – отчеканивает каждое слово, – забери ее.

– А я тебя прошу не грузить меня своими проблемами, – звучит в тон. Я даже не замечаю, как Кирьянова прощается с Шумом и замирает около меня. Смотрит так, что до самого нутра пробирает. Не дожидаясь ответа от бати, сбрасываю вызов. Руки противно подрагивают. – Как? – выжимаю из себя показательно расслаблено.

– Хорошо, – вспыхивает, когда притягиваю к себе, но сопротивление сброшено за отметку минимум, и это радует. Она действует на меня странным образом. Ещё год назад заметил, что Лиза купирует очаги злости. Когда она рядом сердце вроде и бомбит, но спокойно. Только тогда я не воспринял это чувство, как что-то серьезное. Вообще абстрагировался и старался стереть из памяти те моменты, когда с ней было улетно.

– Если хочешь, можем поговорить, – отстраняюсь, открываю перед ней дверь и жду, когда сядет.

– Нет.

– Ок, – аккуратно закрываю дверь, обхожу тачку и сажусь за руль. В салоне тепло. Не хотел морозить Лизу после нашего слияния под дождем. Срывать машину с места не спешу. Жду, когда Кирьянова сама заговорит, но она лишь губы кусает, глядя на лобовое стекло.

– Можешь меня домой отвезти? – бросает на меня короткий взгляд. Киваю. Пока движемся по нужному маршруту, не произносим ни слова. Меня тянет к ней. Хочу прикоснуться. Целовать. Когда останавливаю тачку, опять чувствую, как Кирьянова меня сторониться.

– К себе пригласишь? – поворачиваюсь к ней, дотрагиваюсь до руки, глажу пальчики.

– А если я скажу нет, то что? Разве ты послушаешь?

– А ты против? – удивленно поднимаю брови, а Лиза краснеет. – Скажи, что не хочешь, чтобы я пришел к тебе на чай, но смотри в глаза.

Кирьянова поворачивается ко мне, скользит взглядом по лицу, вызывает ответную реакцию. Каждая клетка в теле настраивается на нее. Подушечки пальцев покалывает от предвкушения. Лиза шумно выдыхает.

– Если хочешь познакомиться с моим дядей, то пойдем, конечно, – дерзко выдает, а я ухмыляюсь.

– Значит идем, – дергаю за ручку, пока Кирьянова удивленно моргает, – лучше рано, чем поздно.

– Ты уверен, что ему понравишься? – ворчит, открывая дверь.

– Главное, чтобы я нравился тебе, Милые Ушки, а на остальных мне по барабану.

34

Маршал

Быть внешне невозмутимым и чувствовать себя таким – две противоположные стороны одной медали. Я улыбаюсь Кирьяновой, пока мы идём к подъезду, поднимаемся на нужный этаж и попадаем в квартиру, но внутри вибрируют органы. Наверное, это чувство называют волнением. Я уже многое перепробовал в жизни, кроме знакомства с родителями своей девушки. Так стоп! У меня и девушки не было. Чтобы вот так, по серьезному. Даже не задумывался об этом, только наблюдал издалека, как некоторые из знакомых пацанов влезали в это болото, и вот! Я добровольно в него нырнул.

Не знаю, сколько раз сердце успевает проломать ребра, пока я стою у двери и прислушиваюсь к каждому звуку в квартире Лизы. Странно. Кроме шороха одежды и недовольного сопения Кирьяновой, посторонних звуков нет. Проверяла значит… Улыбка становится ещё шире. Скидываю кроссы и подхожу к Милым Ушкам с отнюдь не детскими намерениями. Она тут же реагирует, пытается увеличить между нами расстояние. Напрасно. Я его тут же сокращаю. Прижимаю желанное тело к себе, утыкаюсь носом в ее волосы и от кайфа, током проходящим по венам, прикрываю глаза.

– Обманула меня, Лиза, – шепчу, не обращая внимания на слабое сопротивление Кирьяновой. Упирается руками в мои, но уже через секунду шумно выдыхает и позволяет моим рукам скользить по талии. Наглею. Забираюсь выше. Потом ниже. Всего ведет от нее. Пульс за короткий промежуток времени проходит спринтерскую дистанцию. Хочется большего, и я не могу себя ограничить в желании попробовать Лизу на вкус. Пусть уже наслаждался недавно. Мне мало. Переворачиваю Кирьянову к себе лицом, отыскиваю алые губы и тут же припечатываюсь к ним своими.

Мотор с характерным ревом срывается с места. Разгоняется. Набирает обороты. Под кожей будто лихорадка просыпается. Вдоль позвоночника пробегают мурашки. Напираю сильнее, выбивая из Лизы сладкий выдох. Реагирую тут же. Медленно раздвигаю ее губы языком и чуть ли не рычу от удовольствия. Лиза обмякает в моих руках, но, что самое убивающее, отвечает. Не понимаю, как оказываемся около стены. Вдавливаю в нее свою девочку. Целую жадно, но без жести. Воздуха не хватает в лёгких, чтобы напитать клетки кислородом. С ума схожу от нее.

Все события словно ластиком стирает. Думаю только о ней. Касаюсь лишь своих Милых Ушек. Пропитываюсь Лизой. Сам отдаю не меньше. Настолько увлекаюсь процессом, что еле себя стопорю, когда она меня кусает. Грудную клетку разрывает. Отстраняюсь, глядя на свои руки, которые успели пробраться под ее одежду и начали исследовать горячее тело. У Кирьяновой убийственный вид. Припухшие губы зовут продолжить ловить волну эйфории. Поплывший взгляд тешит мое самолюбие. Рваное дыхание резонирует с моим. Сглатываю. Облизываю губы. Сознание с трудом побеждает. Убираю от нее руки, но мысленно пробираюсь дальше, выше, глубже. Фантазии такие, что сносит крышу. Если от поцелуев с ней меня так растаскивает, то что будет, когда…

Не выдерживаю. Снова набрасываюсь на манящие губки. Толкаюсь языком в настоящий рай. Прижимаю ее еще сильнее, когда отвечает. Связь с мозгом теряется. В коридоре слышны лишь наши стоны, сбившееся дыхание и работа сердца. Оно увеличивается в размере. Долбит по ребрам. Рассекает их, оставляя следы.

– Лиз… – в этот раз я первым прерываю поцелуй и утыкаюсь лбом в ее лоб, пытаясь нормализовать процесс поступления воздуха в организм. Только ее губы все равно манят. В штанах тесно. Стояк такой, что можно стены сносить.

Она не отвечает. Глаза закрыты. Шумно дышит, пока мои руки плюют на установки мозга не спугивать добычу и ныряют под ее кофту. От каждого миллиметра покоренной территории подушечки пальцев бьет током. Кажется, руки начинают дрожать, когда приближаются к груди. Вместе резко вдыхаем, а потом…

Звук поворачивающегося в замке ключа, и холод… Я не успеваю вовремя убрать пальцы и свое тело от Лизы, нарываюсь на ошеломлённый взгляд незнакомого мужика, на автомате делаю шаг назад и сглатываю слюну. Кирьянова дергано поправляет одежду, краснеет при этом, как рак, и отводит глаза.

– Дядь Стёп, это…

– Антон, – не даю ей закончить, подаю ему руку и рисую на фейсе привычную доброжелательность, – парень Лизы.

У дяди Стёпы брови ползут вверх. Он хмыкает, пожимает мне руку и не спешит закрывать дверь.

– Антон? – обращается к Лизе.

– Угу, – та обнимает себя руками. Излучает неловкость и стыд.

– Не против, если мы с Антоном пообщаемся? – Кирьянова испугано поднимает голову, смотрит на своего дядьку, потом на меня, и молчит. – Ничего я ему не сделаю, мелкая Лиза, – усмехается, кивая мне на выход. Влетаю в кроссы и прохожу мимо на лестничную клетку. – Но это не точно, – добавляет, закрывая за собой дверь.

Успеваю поймать взгляд Милых Ушек. Идиотская улыбка высвечивает на лице. Волнуется, а меня это радует. Сердце замедляет работу, когда вижу серьезное лицо ее дядьки. Про меня он, наверное, наслышан. Жду, когда начнет. Мысленно готовлюсь к трешу. Только тот не спешит. Изучает с головы до ног и тяжело выдыхает.

– Убить бы тебя, Антон, но Лиза расстроится.

Киваю. Согласен. Мой поступок меня не красит. В очередной раз сглатываю, но горечь. Воспоминания штука такая. Стоит только запустить процесс, и окунет в котел самобичевания.

– Ты мне не нравишься, сразу говорю. Благословения от меня не жди.

Не удивил. Молчу. Киваю.

– Лезть к вам не буду. Понимаю, что бесполезно.

Бинго!

– Обидишь ее еще раз, и я за себя не ручаюсь.

Тоже не открытие.

– Не обижу.

– Посмотрим.

Смотрим друг на друга. Никто не сдается. Сказал же, что от нее теперь не оступлюсь. Моя она. Моя. Взглядом передаю мысли.

– Ладно, – дядька Лизы усмехается, – не будем заставлять Лизу ждать, – я делаю шаг вперед, но он выставляет руку, останавливая меня, – и ты, – прищуривается, – руки не распускай. Я ведь оторвать могу.

– Хорошо, – улыбаюсь.

Это единственное слово, пропитанное ложью.

35

Милые Ушки

Моё сердце разучилось стучать в спокойном режиме, как только Маршал вновь появился в моей жизни. Я не понимаю, что со мной творится. Не способна распознать в спектре чувств то, которое испытываю. Оно сильное, яркое и затягивающее в омут. Пока в голове сталкиваются два противоположных убеждения, сердце трепыхается, как бабочка с поломанными крыльями. Мир меняется. Резко. Без моего согласия. Я совершенно не готова к тому, что происходит, но и отпустить Маршала не хочу. Понимаю это, когда дядя Стёпа уводит его на разговор.

В это мгновение меня накрывает стыдом, волнением и жутким страхом. Действия Антона кричат о том, что он настроен решительно. Для меня же они, как ушат холодной воды на голову. Буквально замораживают. Я стою, словно статуя в коридоре, и слушаю стук сердца. Оглушающий. Слышу отдаленно их голоса, но слов не разобрать, да и подслушивать не привыкла. Некрасиво, хоть и очень любопытно.

Кусаю губы пару секунд и ухожу на кухню. Пить чай нет желания, но я почему-то включаю чайник и начинаю накрывать на стол. За несколько минут успеваю накрутить себя. Если Антон после разговора со Степаном Андреевичем уйдет? Внутренности от одной этой мысли скручиваются в ком и ухают вниз. Ощущение неприятное. Как при разговоре с Димой. Я не ожидала такой реакции. Шумов отнесся ко всему с пониманием, и я ему благодарна. Конечно, стыд и чувство вины перед ним никуда не делись. Просто стали не такими выразительными. Не так больно кололи теперь.

Я тянусь за кружками и слышу, как входная дверь открывается. Тихие шаги. На пороге появляется дядя Стёпа, и меня накрывает разочарованием, которое очевидно отражается на лице, потому что он спешит сообщить, почему Антон не с ним.

– Позвонили твоему принцу, – Степан Андреевич проходит к столу, садится на стул и устало потирает лицо ладонями, – отец его. Что-то с матерью опять. Сказал, ты поймешь. Перезвонит.

Вроде мне должно стать легче. Но нет… Что случилось с его мамой? Я ведь помню, что он говорил год назад. Его мать в больнице была из-за того, что у отца появилась любовница.

– Что ещё говорил? – наливаю нам чая и сажусь за стол. Все время отвожу взгляд, потому что дядя Стёпа стал свидетелем нашей близости с Маршалом. Боже… Я просто не успеваю осознать, что чувствую. События слишком стремительно развиваются. Вот у меня был парень и учеба, а сейчас уже другой, с которым я хотела быть. В голове не укладывается. Еще и обида проявляется вспышками.

– Адекватный парень, а наш с ним разговор останется между нами, мелкая Лиза, – подмигивает Степан Андреевич, пока маленькими глотками пью чай, – не тяни со звонком Жанне. Мне сейчас нужно по делам смотаться в другой город, а когда вернусь, обсудим, хорошо?

Киваю, но не спешу брать в руки телефон. Дядя Стёпа уходит через час, и я остаюсь со своими мыслями наедине. Это тот еще квест. Чтобы совсем не свихнуться, беру подаренный дядей Стёпой планшет и сажусь за иллюстрацию. Через некоторое время получается отвлечься. Я иногда посматриваю на телефон. Жду, что Антон позвонит. Сама с собой мысленно спорю. У меня будто раздвоение личности. Одна кричит, что глупо ждать предателя, а вторая переживает за него. С этого момента не получается сконцентрироваться на рисовании. То кисть не та, то с цветом проблемы.

Бросаю бесполезное дело, занимаюсь уборкой, готовлю ужин и наконец-то принимаю душ. Когда надеваю пижаму, в дверь тихо стучат. Я с волнением спешу открыть и отхожу, пропуская внутрь Антона. Он без слов разувается, снимает куртку и притягивает меня к себе. Я уже не пытаюсь сопротивляться, потому что сама очень хочу обнять его. Пришёл всё-таки. Он пришёл.

– Что с твоей мамой? – Маршал каменеет, когда слышит мой вопрос. Отстраняется. Сводит брови на переносице и шумно выдыхает.

– Очередное шоу, – выжимает через зубы, берет меня за руку и ведет в комнату. Усаживает на кровать, а сам опускается на пол спиной ко мне. Берет мои руки и укладывает их себе на плечи.

От воспоминаний начинает резать глаза. Пульс ускоряется. Но я не убираю их. Тогда Антон смог успокоиться, значит сейчас хочет того же.

– Я, когда первый раз увидел, как она плачет, чуть не сдох, Лиз, – произносит тихо, будто сам себе, – слышал их ссоры. Постоянно. Сначала думал, что это нормально. Во всех семьях ругаются, а потом… Чёрт! Мне словно башню снесло. Я за отцом следить стал. Увидел, что он ездит к бабке на квартиру часто, а там рядом мать твоя оказалась!

Он повышает тон. Часто и рвано дышит. Запускает пальцы в волосы. Не сразу успокаивается, пока я не моргаю в ожидании продолжения.

– Я маму люблю. Она… Она… Я даже объяснить не могу. Убить готов за ее слезы, поэтому… устроил это все. Думал, что отомщу обидчикам, и все станет, как прежде. Хотя бы все получат по заслугам. Блядь, Лиз, я так ошибался… – Антон посмеивается. Звучит пугающе, если честно. – Она меня, как кукловод за веревочки дергала, а я велся. Я не хочу сидеть рядом с ней на привязи, но и бросать одну в таком состоянии не могу… Не знаю, что делать…

– А твой отец? Что он говорит? – сама не замечаю, что перехожу на шепот. Наверное, боюсь спугнуть открытого Антона, в которого втюрилась без памяти.

– На развод подал. Хочет откреститься от нее.

Я не знаю, что сказать на это… Перед глазами Жанна всплывает. В тот самый момент на выставке. Она и отец Маршала. Я пытаюсь прогнать противную картинку, но она не исчезает, заставляя меня пропитываться чувством вины.

– Прости, Лиз… Что обидел… Что поступил так… Я не хотел…

Я застываю. Вибрации за ребрами усиливаются. Волной проходят по телу. Слова застревают в горле. Хочется плакать, и я начинаю часто моргать. Антон берет мои руки в свои. Сжимает. Переплетает пальцы. Прижимает к грудной клетке. Я чувствую, как быстро стучит его сердце. Не размеренно, как обычно, а так, словно вот-вот сломает крепкую преграду.

– И тебя терять не хочу, Лиз. Не в этот раз. Этот шанс я не упущу. Ни за что.

Молчу. Как можно что-то говорить, если перед глазами мутнеет, и сердцебиение достигает максимальных оборотов? Сжимаю пальцы и утыкаюсь носом ему в макушку. Пахнет сигаретами и улицей. Прикрываю глаза, стараясь дышать ровно, но не получается. Страшно потерять этот момент. До ужаса и внутренней дрожи. Даже глаза боюсь открыть. Вдруг все это окажется сном. Шуткой воображения. Я лишь крепче прижимаюсь к Антону, пытаясь тем самым выразить все чувства, которые испытываю.