Текст книги "Хулиганка для мажора (СИ)"

Автор книги: Иоланта Палла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Глава 44

POV Александр

– Какого черта ты мне не сказал, что встреча состоится сегодня? – Она вопросительно изгибает бровь, а я, как ошалелый, слежу за этим процессом, часто вдыхая горячий кислород. – Ты меня обманул, птенчик.

– Сор-р-рока… – Перемещаю взгляд на глаза, в которых тут же растворяюсь, но тут же одергиваю себя. – Ты хоть представляешь…

Замолкаю и смотрю в сторону зала. Нам по хорошему нужно уйти с отцовских глаз подальше, поэтому хватаю Скромную под локоть и тащу в сторону гардеробной, чтобы вещи забрать. Всего лихорадит от эмоций. Они огромный шаром внутри разрастаются. Если от новостей о ней я в осадок выпал и притих, то сейчас в душе буря поднялась от ее опрометчивого поступка. Кирилл Максимович сороку в порошок сотрет. Одним пальцем. Даже не посмотрит. Даст приказ, и все. Песенка спета.

– Можно быть нежнее?

Фыркает Настя, когда я вытаскиваю ее из ресторана. Сначала не понимаю сути претензии, а потом вижу, как она расслаблено ковыляет на высоких каблуках и догоняю. Пусть она мастерица в своем деле, а вот быть женственной для нее настоящая мука. В другой момент непременно бы отпустил по этому поводу едкий комментарий, но сейчас к тачке ее веду, чтобы увезти и надавать по шапке. За глупость. Неоправданный риск, чтоб его.

– Садись молча.

Дверь перед ней открываю и получаю насмешливую улыбку в ответ. Стоит на месте и гордо голову задирает, складывая руки на груди. Всем своим видом показывает позицию, стирая в пыль образ покорной и любящей Настеньки из ресторана. Злюсь на нее. И на себя. Поглядываю на двери ресторана. Кажется, что отец вот-вот выйдет и…

– Я не сяду, пока не узнаю причину твоего вранья.

– Да? Тогда может, начнем с тебя, а? – Иду на нее, заставляя двигаться в сторону авто. – Какого черта ты решила меня надуть, как шарик гелием?

– Я задала вопрос.

Делает шаги назад, но продолжает держать на лице маску недовольства. Будто она права во всем. Раздражает. Нам уезжать нужно, а сорока решила на откровенность меня развести, хотя сама не спешит правдой блеснуть.

– Сядь в тачку. В другом месте поговорим.

Через зубы цежу, а она отрицательно машет головой, от чего ее локоны красиво качаются. Снова подзалипаю, как идиот. Ну совсем не к месту это любование девичьей красотой, поэтому пропускаю тот момент, когда сорока поскальзывается. Протягиваю руки, чтобы поймать, но не дотягиваюсь. Не успеваю, и она смачно приземляется на заснеженный асфальт. Под легким белым покровом лед, и я тут же к ней приближаюсь. Помогаю подняться.

Кривится, изображая из себя недотрогу и супер вумен. Руки мои отталкивает и шипит, чтобы оставил в покое. Плюсом непристойные фразы выдает, потирая пятую точку, но и шага ступить не успевает. Подхватываю.

– Пусти! – Как змея в ухо шипит и бьет меня по руке. – Пусти, сказала!

– Ты ступить не можешь, – к себе прижимаю, чтобы успокоилась, но она продолжает упираться, – сорока! – Замирает и часто дышит, глядя мне в глаза. – Что с ногой?

– Не знаю.

– Сейчас отпущу, – слегка ослабляю хватку, но зрительный контакт не прерываю, пока Скромная сверлит меня своими синими омутами, – попробуй пройти. Я, если что, подхвачу.

– Ладно.

Снова фырканье ежика выдает, а я убираю руки. Сорока держит держит равновесие, но стоит ступить вперед, и она сама цепляется за мою руку. Шипит какие-то проклятия через зубы и не оставляет мне выбора.

– Обнаглел совсем?!

На ухо прикрикивает, когда на руки ее подхватываю и волоку к тачке.

– Замолчи.

– Куда тащишь?

– Срочную медицинскую оказывать.

– Я…

– Молчи, – аккуратно помогаю сесть на пассажирское сиденье, – и пристегнись. Вошла в роль примерной и любящей девушки? Продолжай в том же духе.

Глава 45

POV Александр

Выйти из состояния влипшего ежика крайне сложно, потому что я могу к ней прикасаться. Позволяет помочь сесть в машину, а потом и прощупать ее подвернутую ногу. Скромная ведет себя так, словно я провинился, хотя по сути она налажала по полной программе. И как меня вычислила?! КАК?!

Эти вопросы вибрируют в голове, пока я накладываю на ее лодыжку эластичный бинт. В салоне напряжение такое, что шевельнись резче, и кого-то из нас точно прибьет. Стараюсь не обращать внимания на то, как сорока старательно держит рукой мягкую ткань платья, стараясь прикрыть открывающиеся участки. Только мои глаза уже заметили все, что им было нужно, а воображение дорисовало красочные детали.

– Итак, – Скромная без лишних разговоров приступает сразу к сути, – мне нужны ответы.

– Не поверишь, сорока, но, – завожу мотор и, поглядывая на дверь ресторана, спешу уехать подальше, – я тоже не откажусь от некоторых пояснений.

Скромная что-то бормочет под нос и складывает руки на груди. Я же слежу за дорогой. Куда ехать не знаю, планирую просто колесить по городу, пока мы с сорокой нормально не поговорим. Чувствую себя ужом на сковородке, потому что от внутреннего состояния и вынужденного притворства тошнит. Отвратительнее ощущений, наверное, и не придумаешь.

– Ты представить не можешь, какое колесо Фортуны запустила своим приходом. – Не выдерживаю первым, потому что сорока не спешит издавать звуки, а у меня эмоции так зашкаливают, что в висках дятлы проводят исследования. – Как ты узнала о встрече?

– Есть разница? – Фыркает и снова ощетинивается, старательно избегая зрительного контакта, да я и сам не спешу вновь в глаза бездонные падать. – Главное, узнала, и показала, что ненавижу, когда мне врут.

– Сказала преступница.

– Даже у таких, как я есть принципы.

– Не надейся на откровенность, если сама юлишь по кустам. – Резко паркуюсь на обочине и поворачиваюсь к ней. – Ради твоей же безопасноти тебя не повел на ужин, а ты… Все испоганила.

– Испоганила?! – Не выдерживает Скромная и толкает меня кулаком в плечо, заставляя в очередной раз зависнуть на тяжелых темных локонах, которые шевелятся от малейшего движения. – Я спасла вас обоих. Такие уверенные и наглые богатые детки, которые и слова против не могут сказать своим родителям. А почему?

В синих глазах целая буря эмоций плещется, да такая сильная, что меня топит. Сжимаю до скрипа оплетку, но смотрю на сороку, которая распаляется все больше.

– Почему?

– Потому что вы бесхребетные создания, – презрительно фыркает мне в лицо, – боитесь, что родители перекроют вам счета. Лишат самого ценного. Денег. Кто вы без них?! Да никто!

Замолкает, а я отворачиваюсь. Дело ведь совсем не в этом сейчас. Хотя есть в этом доля правды. За прошлые косяки пришлось платить. У всего есть своя цена. Так всегда говорит отец. Даже у людей.

– Все сказала?

– Нужно еще добавить?

– Если полегчает, то вперед. – Киваю и опять поворачиваюсь к ней, чтобы видеть разъяренный взгляд, который блуждает по моему лицу, оставляя на нем отпечатки. – Что изменят твои слова?

Скрипит зубами. Часто дышит и пару раз рот открывает, но после отворачивается. У каждого своя буря внутри. Готов поспорить, что ее рвет на части не меньше, чем меня. Как быть дальше, не представляю. С ней чертовски сложно. От убивающих мыслей спасает звонок на телефон. Одновременно с сорокой смотрим на экран айфона. Она теряется, а я отвечаю.

– На громкой, Маруська.

– Саш, ты можешь мне помочь?

Голос на шепот переходит, и я мгновенно напрягаюсь.

– Где ты?

– Сейчас скину геолокацию. Только быстрее.

Отключается, а я моментально выруливаю на главную.

– Может, оповестишь, куда так торопимся?

Уже без эмоций спрашивает Скромная.

– Друга выручать. – Поворачиваюсь, чтобы поймать ее взгляд. – Или ты против?

Глава 46

POV Александр

Изучать ее реакции становится интересно. Сорока из состояния постоянного нападения переходит в оборону и максимальное напряжение. По виду понятно, что ждет подвоха, но нет его. Маруська в беде, и я спешу помочь, даже не узнав толком, что произошло. После стычки с Ангелом и Вороном слушаю лишь одно слово – помощь в любых видоизменениях. Сердце функционирует по полной программе, когда вижу адрес, который кидает Богданова. Вроде точка, где она пребывает недалеко, но в некоторых ситуациях каждая секунда на счету.

Вжимаю педаль газа в пол, чтобы успеть вовремя. Вопросы с сорокой отходят на второй план. Временно. Знаю, что память отбросит назад, когда все устаканится, а сейчас торможу резко перед гаражами. Вокруг темень непроглядная. Один фонарь освещает небольшое пространство около пятиэтажки. Ни одной живой души поблизости. Выбираюсь из тачки и с колотящимся в горле мотором осматриваю каждый уголок. Маруськи не видно. Слышу неподалеку какой-то вопль и быстрым шагом иду на звук.

Точно ее точеная фигурка мелькает среди мизерных сугробов с грязной шапкой. Я почти успокаиваюсь, вот только малую настигает какая-то громоздкая фигура. Приходится резко перейти на бег, чтобы спасти бедовую.

– Саш…

Успевает крикнуть она прежде, чем я вписываю кулак в наглую морду, которая покусилась девчонку. Его движения резкие. Мои тоже. Что-то ворчит, но уже понятно, разговором не обойдется, и все бы ничего. Наша бы взяла, если не нарисовался еще один герой. Маруся на него кидается, пока накидываю предыдущему товарищу, но слишком мелкая, хоть и напористая. Драться умеет Богданова. В нос прилетает моментально, но расслабиться себе не позволяю. Не знаю, что происходит рядом, из-за крупногабаритного барана, который норовит завалить меня на землю.

Еле как выворачиваюсь и вырубаю его. Взгляд сам находит Богданову. Глаза на лоб лезут, ведь рядом с ней стоит сорока. Часто дышит. Разрез на платье резко увеличился. Локоны растрепались. В руке любимый стимп-панк. Если бы не разбитый нос, то мог бы посмеяться. Вместо этого хмурюсь и подхожу к Маруське. Глаза шальные у нее. Бегают туда-сюда. Нервничает.

– Девчонка твоя, просто отпад, Орлов.

Опережает меня с началом разговора. Вижу, как кривится сорока, поэтому киваю на тачку. Отмахивается от меня, когда хочу помочь дойти. Двое остаются лежать лицами около гаражей. Стоит только сесть за руль и выехать со двора, как меня накрывает.

– Какого черта, малая?! Кто эти ребята?! Что ты делаешь в этом районе так поздно?!

– А-а-а… – Только и протягивает с заднего сиденья. – Так получилось.

– Так получилось?! А если бы они тебя…

– Ну не сделали же ничего.

– Не сделали ничего, – останавливаюсь около обочины и открываю дерь, чтобы набрать в руку снега, – может, брату твоему сказать, что ты творишь, а?

Прикладываю холодный комок к носу и издаю блаженный стон. В любой драке, которая когда-либо у меня была, страдает нос. Какое-то проклятье… Кости в знак протеста скоро перестанут срастаться.

– Только не Лехе, – Маруська сводит ладни вместе в молитвенном жесте и качает головой, – он меня прибьет. Я просто не сошлась во мнении с одной из новых одноклассниц, а они, знаешь, – Богданова посматривает на сороку, а потом на меня, – не из простых людей.

– Проблемы в твоей мажористой школе, значит. – Кидаю комок на бордюр и беру другой. – Разберемся. Ты точно в порядке?

Скромная молчит и слушает каждое наше слово. Странно. Притихла. Совсем на нее не похоже. Вечер парадоксов.

– Да.

– Отлично. Детки уже спать должны.

Выкидываю снег и хлопаю дверью. Денек выдался тяжелый. Голова лопается от возникших передо мной проблем. До дома Маруськи едем в полнейшей тишине. Только я иногда шмыгаю пострадавшим носом.

– Спасибо, Саш.

Бросает Богданова, смотря на меня щенячьим взглядом. Всегда им пользуется, если накосячила.

– Иди уже, малая.

Усмехаюсь, а Маруська широко улыбается. Слежу, как она скрывается в подъезде, и смотрю на сороку. Задумалась. Сжала пальцами платье.

– Тебя куда, принцесса?

– Туда же.

– Передумала разговаривать?

– Думаю, сейчас это не уместно.

На меня не смотрит. Четко вперед. Перед собой. От этого в душе еще гаже становится.

– Ладно.

Жму плечами. Играть равнодушие до чертиков сложно, но и упертость Скромной доводит до ручки. Еду к тому зданию, где постоянно ее забираю. Жду едкой реплики, но она молча выбирается из тачки и идет вперед, прихрамывая. От злости бью по рулю и смотрю ей вслед. Сорока замедляет ход. Останавливается, пока я прищуриваюсь, не понимая, что происходит, а потом Скромная просто оседает на припорошенный снегом асфальт, заставляя меня резко сорваться с места.

Глава 47

POV Александр

Вариантов не так много. Прокручиваю все возможные в голове, но останавливаюсь на том, который поможет мне определиться с отношением к сороке. Она бахнулась на асфальт и не приходила в себя. Дышала, конечно, размеренно, и это успокаивало, но в себя не приходила.

Можно было ватку с нашатырем дать понюхать, только вместо этого я медлил. Смотрел на нее и не знал, как поступить. Муки совести, наверное, самые болезненные, если она у тебя есть, и судя по всему, у меня она была. Рвала когтями душу и не давала мыслить рационально.

От тяжких раздумий отвлек звонок на телефон, и чтобы не разбудить спящую красавицу, пришлось выбраться из машины.

– Мы с отцом за город уезжаем, и раз ты обзавелся девушкой, с которой сейчас проводишь время, то тебя не приглашаем. Придется подмазываться к Заурову с другой стороны. – Поучительный мамин голос врывается в сознание, кроша его на мелчкие частички и вызывая шумных вдох. – Но… – Мама цокает и сбавляет обороты, наверняка прикладывая усилия для очередного словесного выброса. – Это даже к лучшему.

– Неужели? Перед Зауровыми ты не удосужилась погладить меня по головке.

– Не утрируй, сынок. Я не была в… – Мама замолкает и прочищает горло после недолгой паузы. – Мы поговорим об этом дома. Не думай, что подобный финт тебе просто так с рук сойдет. Все. Не разгроми квартиру к нашему приезду. Целую.

Ответа не дожидается. Сбрасывает вызов, а я еще несколько минут стою с приложенным к уху телефоном. Заглядываю в салон и прокручиваю превосходный план. Эмоции в висках пульсацией отдают, но я сажусь за руль и заставляю себя мыслить здраво. Пока рулю к дому, столько всего продумываю и прокручиваю, что черепная коробка готова разлететься к чертям.

Сорока все еще прохлаждается в отрубоне, и надо бы привести в чувство, но я хладнокровно беру ее на руки и поднимаюсь в квартиру. Если предки укатили за город, то вряд ли вернутся в ближайшее время, а его мне хватит, чтобы выяснить для себя многое и даже больше. Стараюсь не впускать внутрь приятный аромат ее волос, которые растрепались после драки, и топаю к себе в комнату. Действия машинальные. Опускаю Скромную на свою постель и глазам поверить не могу.

Сорока лежит в моей кровати. Что хочешь, то и делай. Искал преступницу? Получай. Можно бантик на запястья повязать, чтобы радостнее стало. Вот только ликования я не ощущаю. Лучше бы не искал. Забыл бы неприятный случай со статуэткой и продолжил переживать за Светку с ее оборвышем. Но теперь… Теперь все не таким значимым кажется.

Одна проблема в голове и перед глазами. Иду в кухню к холодильнику, где заворачиваю пакетик со льдом в полотенце, прикладываю к носу и тихо опускаюсь в кресло перед сорокой. Глаз бы с нее не сводил. Даже когда веки прикрываю, все равно вижу только ее. Умеет ведь улыбаться. Пусть это всего лишь игра, но, как же она меня пробирает. До дрожи внутренних органов.

Пока лед превращается в водичку, я так и сижу в одной позе, утихомирив свое шумное дыхание. Не знаю, сколько времени провожу в таком положении, но красная кнопка срабатывает в тот момент, когда слышу тихие шаги. Сорока.

Поднялась и вышла в коридор, постояв около меня. Убираю полотенце с пакетом на кресло и разочарованно качаю головой. Слишком хорошо я ее уже узнал, чтобы поверить в обмороки. Жду несколько минут и иду за ней. Крадусь, если быть точнее, не забыв заглянуть в комнату родителей, где в тумбочке у отца лежат разные средства защиты. Не стоит быть провидцем, чтобы понять, куда она направилась.

Подхожу к кабинету великого Кирилла Максимовича и тихо приоткрываю дверь. Слава богу, проблем со скрипящими половицами у нас нет, и я мягко ступаю к сороке, которая стоит спиной ко мне около рабочего стола отца.

– Попалась!

Наручники с характерным щелчком закрываются. Скромная, кажется, не удивлена, но явно напряжена. Ее запястья в ловушке. В окно пробивается свет от фонаря, и я лишь частично вижу ее наглые глаза. Теперь в них нет притворства. Там лишь ненависть. Самого скручивает от гадкого чувства вины, но эмоции кратковременны.

– Хм. Дальше что? Кляп?

Хамовато вытягивает руки вперед и не двигается. Подергивает кистями, от чего наручники звенят в тишине.

– Экстрималка?

– Реалистка.

– Тогда скажи мне, реалистка, как будем исправлять ситуацию?

Молчание в ответ. Наглая улыбка говорит сама за себя. Она ведь знала, как все обернется, и от этого меня пробирает.

– Для начала я вырву тебе все перышки, птичка.

– Хм, а потом?

– Потом запихаю их тебе в… подмышки и подожгу.

Глава 48

POV Александр

– Звучит заманчиво, – отхожу к столу и прилепляю к нему свою пятую точку, стараясь сохранять спокойствие, потому что огненная буря внутри все стремительнее набирает обороты, – и как же ты это сделаешь? М, сорока? Ты в доме судьи. В кабинете камера. Личико свое красивое ты засветила, милая. На руках наручники. Все не в твою пользу, как ни крути.

– А ты себя героем почувствовал, да, пернатый? – Скромная усмехается, но с места не спешит сдвигаться, усиливая взаимное напряжение. – Так, спешу тебя разочаровать, ты далеко не герой.

– Ты сама меня в ряды благочестивых записала, – пожимаю плечами, проглатывая горечь от ее слов, потому что заслуженно прилетает, – но сейчас не об этом. Что забыла в кабинете моего отца? Что найти хочешь?

– Перепутала с туалетом. – Сорока снова потрясывает запястьями, и по комнате пролетает звон наручников. – Все? Я свободна?

– Нет.

– Не боишься, что я запачкаю ваш дорогущий ковер?

Настя играет по полной программе, и меня это жутко раздражает. Она активно пытается убедить меня в том, что ей все равно, но это не так. Не все равно. Не наплевать. Ненависть к нашей семье сочится из нее. Проскальзывает в каждом слове и жесте. От осознания того, что ничего не исправить, становится жутко. Сколько бы не храбрился, а страх проникает в каждую клетку. Медленно, как эффективный яд.

– Я все знаю.

Говорю уже серьезно, переставая играть или юлить. Хочется разрулить эту ситуацию. Выяснить все до конца. Если днем я решил исчезнуть с радаров, то теперь уже поздно. Скромная засветилась не только перед моим отцом, а еще и перед Зауром, а это не хорошо. Если быть точнее, чертовски плохо.

– Что у меня недержание?

Усмехается, а я с места срываюсь. Близко к ней подхожу и смотрю прямо в красивые глаза. В темноте они еще красивее и бездонее. Еле сдерживаюсь. Скромная стоит, как вкопанная. Не моргает.

– Шутишь, да? А мне не до смеха. Ты не представляешь, куда лезешь.

– Я-то как раз-таки представляю.

Огрызается и улыбается злобно. Бьет меня ладонями в грудную клетку, отталкивая от себя на шаг, а может меньше. Зубами скриплю, но не сопротивляюсь.

– Тогда говори, Настя, когда ты перестала быть Громовой?

Замирает. Ладони в воздухе застывают. Секунды в часы превращаются.

– Сказал же, – процеживаю сквозь зубы, – знаю все. Можешь больше не притворяться. Кстати, брат твой, – потираю переносицу пальцами, потому что от напряга между нами голова начинает болеть, или все-таки удар по носу так сказывается, – нас слышит сейчас?

– Не понимаю, о чем ты.

– Да? Я знаю ваш старый адрес, сорока. Я там был и разговаривал с соседкой. – Усмехаюсь, вспоминая ту деловую бабульку. – Даже не просто разговаривал, а был в вашей квартире. Видел твою комнату. Косяки с пометками роста.

– Заткнись.

– Нет. Теперь ты мне расскажешь все.

– Зачем? Если ты и так все знаешь.

– Люблю слушать информацию из первоисточника. – Кажется не дышу все это время, сражаясь со Скромной взглядами. – И мне тоже есть, что тебе сказать.

– Неужели? – Она протягивает руки все выше, подсовывая запястья с наручниками мне под нос. – А это обязательно при разговоре? Больше на допрос смахивает, но у вашей семьи это норма, да? Только так можете.

– Перестань. – Выдыхаю с шумом, борясь с желанием сжать ее и хорошенько тряхнуть. – Не надо судить…

– Тогда убери их и поговори. Девчонку боишься? М? Орлов? Сам великий Александр Орлов боится девушку. – Настя убирает руки и придвигается ко мне максимально близко, чуть ли не до соприкосновения наших носов. – Вы – семейка трусов. Прикрываете свои задницы законом, а сами из себя ничего не представляете! Да, ты…

– Молчи, – резко прикрываю ее рот ладонью, – не делай выводов, о которых можешь пожалеть.