Текст книги "Автобиография. Старая перечница"

Автор книги: Иоанна Хмелевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Искусственные ресницы, насколько помню, я пришпандоривала раза четыре в жизни. Искусственные ногти – никогда.

И вот еще что. От нормальных женщин меня отличало равнодушие к тряпкам. Терпеть не могла примерок, если что и покупала – то не меряя. Я даже как-то не отдавала себе отчета в такой своей странности, но вот недавно Зося с Моникой накупили шмоток, которые до этого бесконечно примеряли в магазинах, и, придя домой, опять принялись вертеться перед зеркалом, разглядывая себя со всех сторон и оживленно обсуждая обновы. Я в изумлении взирала на них, и тут до меня дошло – а ведь мне такое и в голову никогда не приходило. Нет, не только теперь, но и в молодости.

Даже в Дании, когда я в первый раз смогла за границей, по настоянию Ани Добжиньской, приобрести для себя элегантные предметы гардероба. Надела я их, лишь когда в том появилась нужда. Не все сразу, конечно, а только те одежки, в которых собиралась выйти в люди. И тогда тоже мне не пришло бы в голову примерить заранее что-нибудь из обновок.

Хвастаться тут нечем, не исключено, что так во мне проявляется… не знаю, может, неряшество? Скорее, все-таки равнодушие к себе.

Неудивительно поэтому, что я так не люблю выступать публично. Подобные выступления требуют особой подготовки, чуждой моей душе. Вот нарисовать какую-нибудь картинку – это я бы сделала с удовольствием, это по мне, да только никогда не выкроишь время. Наверное, сумела бы разрисовать и собственную физиономию, хотя вряд ли у меня это хорошо бы получилось. А кроме того, лет двадцать назад я нечаянно высыпала в раковину арабскую краску, которой я тогда привыкла пользоваться, и как-то недосуг было съездить в Марсель за новой. Так и живу без нее.

А если и понадобится все же макияж, так телевизионные гримерши (хотя я только и делаю, что ругаю телевидение) сделают его намного лучше меня. И то я уже в середине процедуры, столь приятной женской душе, начинаю вертеться и торопить мастерицу, не хватает терпения досидеть до конца.

Господи, как же я ненавижу принуждения!..

Отвечу и еще на один вопрос, который мне часто задают.

Пожалуйста, вот как выглядит мой рабочий день.

Сменив место проживания, о чем я не устаю упоминать чуть ли не на каждой странице этой книжки, я должна была сменить и прописку в связи с новым адресом – хотя бы для того, чтобы мне присылали почту на другой адрес. Официальное разрешение на смену адреса я уже получила.

Всем занимается пан Тадеуш, мой поверенный и литературный агент, если кто забыл.

Паспорт с новым адресом я уже получила, но это не самое важное. Получены и новые документы на машину, в том числе и права, и еще какая-то карточка на машину или что-то в этом роде, их ввели специально, чтобы помешать угонщикам. От злости темнеет в глазах. Не на угонщиков, на них мне наплевать, на бюрократию. Странно, что из-за смены адреса не пришлось менять загранпаспорт. Просто чудо!

Итак, мой рабочий день.

Встала, умылась, напилась чайку, покормила кошек и села за компьютер – работать над книгой. Весь текст у меня уже в голове. Работаю, и тут по ходу дела вспоминаю о бюрократии. Звоню пану Тадеушу – с вопросом, как насчет новой прописки машины. Пан Тадеуш отвечает – нужен Витек, а точнее, документы на машину, которые тот возит с собой. А Витека до четверга не будет, так сказал его сын, поэтому пока ничего нельзя сделать. Ошарашил он меня, ведь я договорилась с Витеком, что мы в среду отправляем машину на техосмотр. То есть Витек в шесть тридцать приезжает, забирает тачку и до вечера сделает все, что требуется. Так с чего это Мартин ляпнул такую глупость, с отцом поссорился, что ли?

А все дело в том, что Витек с давних пор все автомобильные хлопоты взял на себя и очень ответственно ими занимался. Он даже аннексировал для этого особую полку, на которой держал все необходимые бумаги, и запретил мне к ней прикасаться. Я и не прикасалась, делать мне больше нечего!

Завершив беседу с паном Тадеушем, я позвонила по сотовому Витеку.

– В данный момент продираюсь сквозь снег, еду к тебе, – сообщил он.

Я возмущенно поинтересовалась:

– А почему тебя аж до четверга не будет?

Удивленный Витек помолчал, соображая.

– Ну и какого черта этот твой Левандовский звонил мне домой, а не по сотовому? Мартин правду сказал, дома я и в самом деле до четверга не появлюсь, сейчас я у Ежи.

Я позвонила пану Тадеушу:

– Витек нашелся и сейчас будет. Что вам понадобится?

Идиотский вопрос, мне вовсе не хотелось знать, что там из бумажек понадобится пану Тадеушу. С возрастом я все хуже переношу бюрократическую тягомотину. Если бы архитекторы, конструкторы и строители работали так, как наша административно-бюрократическая братия, мы до сих пор жили бы в землянках и шалашах, причем любое строение, хоть немного возносившееся над землей, рушилось бы тут же. Достаточно лишь чихнуть.

К счастью, пан Тадеуш не стал вдаваться в подробности, а просто сказал, что заедет через полчаса. Я вернулась к компьютеру, перечитала написанное и даже смогла начать следующее предложение. Но у калитки уже звонил Витек.

Открыла я ему с помощью пульта от ворот, не очень надеясь, что удастся протолкнуть калитку, слишком уж много навалило снегу. У меня уже давно чесались руки очистить двор от снега, но я наконец-то усвоила, что нельзя браться сразу за два дела.

Снег у калитки не очень сопротивлялся, Витек с ним справился. Он вошел в дом и с порога перечислил документы, которые понадобятся Левандовскому. Я старалась не вникать, что мне вполне удалось. Но все же одна проблема беспокоила.

– Фотографии. Ему нужна одна фотография на права. Витек, где у меня эти фотографии?

Тот сразу же отмежевался:

– А мне откуда знать?

– Так я же велела тебе смотреть, куда я их кладу. Витек, мы вместе фотографировались, у твоего фотографа, ну, того, в офигительных колготках. Вспомни же, фотографии были разного формата, одни побольше, другие меньше. Он сам знал, какие для каких документов требуются. И я тебе тогда сказала – смотри, куда кладу.

Удалось-таки расшевелить его память.

– Знаешь, сдается мне, так оно и было. Ну да, ты говорила. И куда же ты их положила?

– Так я же тебе велела запомнить! Ладно, дай-ка подумаю, куда я их могла сунуть…

Фотографии оказались в бумажнике, самом подходящем для них месте. Я мысленно похвалила себя. Остальные документы, вроде той самой карты на машину, Витек отыскал мгновенно, и мы оба занялись каждый своим делом. Я вернулась к новой книге, а Витек отправился шарить в Интернете.

Прошло минут пятнадцать.

– Пойду приготовлю себе кофе, – объявил Витек.

А еще через четверть часа я услышала, как в прихожую вошел пан Тадеуш. В дом он проник запросто, потому что все было нараспашку, только я слегка удивилась, почему Витека не слышно. Ведь он же отправился в кухню варить кофе.

Я подняла голову и обнаружила Витека напротив себя. Сидел как ни в чем не бывало за своим компьютером, и чашка с кофе рядом стояла. Похоже, я настолько погрузилась в работу, что не услышала, как он вернулся. Вот только если я так погрузилась, почему написала всего три с половиной предложения? А, ну да, перечитывала заново текст, поскольку забыла уже, что понаписала раньше.

Мы с Витеком переместились в гостиную.

Пан Тадеуш уже собрал всю бюрократическую макулатуру и потребовал от меня расписаться в нескольких местах. В одном из документов требовалось вместо подписи написать имя и фамилию. Я тут же разозлилась. Минутку, вам требуется моя подпись или мои персональные данные? Это абсолютно разные вещи. Я могу запросто и разборчиво написать свои имя и фамилию, но подписью это называться не может. Той самой подписью, которая удостоверяет документ, идентичность которой проверяется графологами и компьютером. Если кому-то такая странная дотошность понадобилась – пожалуйста, сделаю, но расписываюсь я не так! И будьте добры тогда ясно сказать: от меня требуется сообщить свои персональные данные и РАСПИСАТЬСЯ!

Уф.

Сколько мне пришлось в свое время нервничать, когда в банке потребовалась подпись моей заболевшей матери! Меня, похоже, сочли за преступницу, пытавшуюся обокрасть собственную родительницу, подсовывая банку не ее подпись. Пришлось-таки притащить маму к окошечку в банке, так им и этого оказалось мало. Мама расписывалась несколькими способами, и она не помнила, как именно расписывалась на той бумаге. В конце концов банковские клерки вынуждены были показать ей бумажку с ее тогдашней подписью. И сделали они это, я не сомневаюсь, лишь потому, что этого попросила мама, а перед ее обаянием не мог устоять никто. Такой уж была моя мать – настоящая покорительница сердец.

Мама запросто могла ограбить банк, никто и возражать не стал бы.

Но не ограбила, не воспользовалась своей гипнотической силой, только расписалась как надо, и все оказалось в порядке.

Я в подметки не гожусь маме по части обаяния. И поэтому даже не пытаюсь спорить с бюрократами, их сердца мне ни за что не растопить.

Итак, я исполнила свой бюрократический долг, расписалась, и пан Тадеуш отбыл с документами. Витек должен был заехать за Малгосей, но время у него еще оставалось, и он снова нырнул в свой Интернет. А я – в работу.

Мне удалось написать целое предложение и половинку следующего, когда позвонил пан Тадеуш. Сообщил, что стоит у окошка учреждения и ему немедленно требуются номера моей машины. Номера были накрепко приделаны к машине, и я озадачилась, как же их снять, да еще доставить пану Тадеушу. По счастью, за дело взялся Витек. Отогнал свой автомобиль, а я щелкнула пультом от гаража, чтобы открыть ворота. Электроника, как обычно, подвела, и я прибегла к действиям с точки зрения электроники предосудительным, то есть встала и открыла гараж руками. Витек выехал на моей машине и помчался на ней к тому учреждению, у окошка которого торчал пан Тадеуш. Таким образом, он представил требуемые номера вместе с прикрепленной к ним машиной. А я заперла ворота.

За работу не села. Покормила кошек, что в морозные дни сделать очень непросто.

Кошка ест медленно, намного медленней собаки. И, пока она ест, еда успевает замерзнуть. Тогда я забираю миску с замерзшей едой и ставлю перед кошками другую – с теплой едой. Кошки снова на нее набрасываются, а еда снова замерзает, и история повторяется. Если бы я кормила их так, как в теплое время года, сейчас все мои бродячие кошки передохли бы с голоду и холоду. Известно ведь, голодное живое существо тяжелее переносит холод.

Нет, я о своих кошках забочусь, неприятностей им не доставлю.

Не успела оглянуться, как Витек вернулся на моей машине, но без номеров. А, да, кажется, я еще успела малость перекусить, осталось немного бобов и огрызок куриной ножки. Мы с Витеком не обменялись и двумя словами, как приехал пан Тадеуш. Витек поспешил за Малгосей, он уже опаздывал. Пан Тадеуш же принялся опять меня мучить и заставлять делать то, чего я делать не люблю.

И скажу вам, я была в своем праве. Не люблю я писать по заказу – вот и все. Это что, уголовно наказуемое преступление? На свете много людей, которые чего-нибудь не любят. А я не слышала, чтобы их за это топили в морях, вешали на виселицах и рубили головы топорами. Иногда я даже не подумавши соглашаюсь, но умственное затмение пройдет, и я спохватываюсь – опомнись, дорогая, ты спятила, не иначе.

Помучив меня хорошенько, пан Тадеуш опять отправился в то учреждение.

А я села читать, что наработала за день.

Тут снова приехал пан Тадеуш – привез обратно номера моей машины с какой-то дополнительной клейкой бумажкой, очень даже красивой и эффектной, а также он привез мои права, документы на машину и таинственную карту на машину. Все положил в буфет, поскольку так велел Витек, запретив класть железяки куда-либо еще. Только в буфет!

После того как пан Тадеуш уехал, мне удалось прочесть как минимум две страницы, и не просто прочесть, а понять, что я имела в виду.

Тут позвонила Юстина, с которой у нас уже пару дней тянулась сотовая канитель. Ее мобильник жил собственной жизнью и время от времени почему-то звонил мне. Уже после первого такого звонка я догадалась, в чем дело, – у самой такое однажды случилось. Но теперь Юстина позвонила уже сама, и мы поговорили о делах. Юстина донельзя изумилась, узнав, что за последние два дня звонила мне раз шесть.

Затем я съела еще курятины – наскребла на дне кастрюли, где когда-то была тушеная курица. И немного салата. Остатки курятины – косточки, хрящики и ошметки мяса – предназначались кошкам.

Позвонила в банк. Мне надоело вечно получать от них кучи писем, счетов и напоминаний, за доставку которых требовалось платить. Я никогда не протестую, если приходится платить по счету, но, по-моему, тут за все должен был заплатить банк, это оговорено в нашем соглашении. Оказалось – так и есть, но это соглашение касалось лишь одного сотового телефона, а второго – нет. А почему нет – неизвестно. Оформляла-то не я. К тому же теперь трудно определить, какой именно телефон оформлен, потому как все эти напоминания приходят без указания номера телефона. Нет, они не обязаны на своих зловещих бумажках проставлять еще и номера.

Жутко не хотелось копаться во всей этой макулатуре, и я с облегчением задвинула проблему в самый дальний уголок памяти.

Тут снова появился Витек, с удовольствием оглядел железяки в буфете, с сомнением повертел непонятную карточку на машину и прикрутил номера туда же, где были. Вот только не знаю, когда он успел расчистить от снега дорожку к калитке.

А во время моего разговора с паном Тадеушем на террасе перед домом подрались коты. Подлый Флорек отгонял Пятнистого, который и так с трудом притащился – мокрый, оголодавший и весь какой-то замурзанный. Вмешавшись в конфликт, я, к сожалению, спугнула обоих, чего вовсе не хотела. Разговор с паном Тадеушем я не прерывала.

Наконец я снова осталась одна, села за компьютер и записала все, что вы только что прочитали, – знала, что события завтрашнего дня сотрут в памяти события сегодняшнего. Вот так, более-менее, выглядит мой рабочий день. Завтра я ожидаю пана Ришарда, с которым нам предстоит обсудить очень важный дефект в доме, а сразу после него придут столяр и огородник. Но зачем так далеко заглядывать в будущее?

Завтра, а теперь уже сегодня (время за полночь), оказалось, что вчера, то есть сегодня, остатки куриного жаркого я оставила на маленьком огне. Интересно, удастся ли спасти кастрюльку? Со всем содержимым она теперь отмокает в кухонной мойке.

Учитывая, что «сегодня» уже стало «вчера», должна признаться, что и новый день прошел не так, как я запланировала. Не было ни столяра, ни огородника, зато вышла из строя печь центрального отопления. Утром я едва успела вымыть голову, сделать лечебный педикюр и сесть за работу, как эта скотина отключилась.

Ну и понятно, весь день до самого вечера заняла возня с печью. Приезжали целых три ремонтные бригады, а мне пришлось разжечь огонь в камине и поддерживать его весь день. Я, конечно, люблю прохладу, но в разумных пределах. Мне бы хотелось, чтобы температура в доме не опускалась ниже четырнадцати градусов.

Что же касается горшка, то есть кастрюли, то пани Хеня ее спасла, отскребла, отчистила, а пригоревшее содержимое ночью бесследно исчезло – явно кто-то слопал.

Раз уж я заговорила о неприятных для меня темах, то не пожалею себя и покончу с остальными. Соберусь с духом и напишу о саде Алиции. Для очень многих людей, с которыми я даже не знакома, Алиция стала близким человеком. Меня часто расспрашивают и о ней, и о ее саде, некоторые даже ездили в ее датский городок Биркерод, желая все увидеть собственными глазами. Очень тяжело мне писать о таких вещах, но никуда не деться.

Не знаю, кто выступил с такой дурацкой инициативой, позже все валили вину друг на друга. А идиотская идея заключалась в том, чтобы совместными силами навести порядок в доме Алиции и вокруг него. И навести по принципу «выбросить все».

На ее месте я бы просто умерла от бешенства и назло так называемым аккуратистам.

Я вовсе не утверждаю, что вся макулатура, до предела заполнившая дом Алиции, была нужной и ценной. Вовсе нет, многое стоило выбросить, но сделать это могла лишь сама Алиция. Ведь что-то, на первый взгляд бесполезное, ей могло быть дорого как память. Или она собиралась использовать это для чего-то, только ей ведомого. Возможно, осуществить свои намерения она бы и не смогла, и что с того? Выбрасывая вещи, человека лишали надежды. Это все равно что заранее поставить крест на всей его оставшейся жизни.

Ну ладно, это что касается бумаг. А при чем здесь растения? Правильно, окон в гостиной Алиции давно не мыли, к ним просто невозможно пробраться сквозь баррикады из драцены, папоротников, аспарагусов, каких-то вьющихся лиан, кактусов и прочих растений, разросшихся в настоящие джунгли. Однако это и создавало особую атмосферу, придавало комнатам неповторимое очарование, короче – растения были душой дома.

Из всех этих джунглей – я специально сосчитала – осталось всего шесть прутиков, тоскливо торчащих из ящиков и горшков.

Домом вандалы не ограничились, они уничтожили еще и сад. Уж не знаю, какие машины туда запустили, похоже, комбайн вкупе с дорожным катком, ибо снесли абсолютно все, содрав даже верхний слой почвы. Смели с лица земли огромные живописные купы деревьев и кустарников, истребили акантусы долголистные, цветущие юкки, травы, папоротники, ирисы. И даже сотни тюльпанов. Мы с Витеком рылись в земле, надеясь найти уцелевшие корневища имбиря ядовитого, но ни одной луковички не нашли. А ведь он рос повсюду! Может, специально вырыли? А теперь – только безжизненная земля и весело вылезающие кое-где сорняки.

Но этого мало. Сад Алиции от угодий соседа отделяет высокий деревянный забор. С Алициной стороны его закрывали сплошные заросли лещины, метра на полтора выше забора. Этакий зеленый вал. Сосед ворчал и злился, мол, заросли заслоняют его саду солнце. Какое солнце? Сад его выходит на северо-запад, а на западе солнце стоит низко над землей. Ну да бог с ним, ради спокойствия можно было подстричь орешник вровень с загородкой, которую сам же сосед и возвел, так что претензии по ее поводу мог предъявлять только себе.

Так нет. Огородник – варвар и злодей, безумец с пилой и секатором в руках – срезал кустарник до высоты одного метра над землей и отсек полностью все ветки, оставив торчать голые палки! Обрубил роскошные кусты, паразит, зараза, обкорнал до того, что смотреть больно. Ну теперь, наверное, для соседа его деревянная стена стала прозрачной и заходящее солнце освещает его участок.

Та же судьба постигла и цветущий декоративный кустарник, роскошные буйные заросли превратились в тощие сухие прутики. Изверг огородник занимался уничтожением драгоценных растений в июне, а в это время подобные операции на растениях гибельны для них. Вьющиеся розы, кажется, тоже ликвидировал. Я уже не пошла проверять – сил не было. Так же, как не хватило духу проверить, не срубил ли он и многометровую секвойю.

Сорок лет трудов и стараний Алиции пропали даром, для этого хватило двух недель.

Единственное утешение – растения снова пошли в рост. В том числе и лещина. Остается надеяться.

Ядовитый имбирь я все же успела у Алиции позаимствовать, еще год назад, до ликвидации всего живого. У меня он не хотел расти, я собиралась взять у Алиции еще несколько луковиц, добавить к имеющимся. Кроме как у Алиции, их больше нигде не найти, а ведь я объездила все страны Европы, насквозь прочесала Польшу. Перед этим разузнала все существующие названия этого растения – на латыни, на английском, датском, французском, немецком. И не только в специализированных магазинах не было ядовитого имбиря, не было его и в ботанических садах. Не найти его ни в одной энциклопедии, ни в одном атласе растений, никто не знает, как он выглядит.

А я знаю. Видела у Алиции. У него полосатые листья, а вот как цветет – не довелось узнать. Зато по осени я видела плоды. Красные, в виде столбика с шариками, расчудесные. До сих пор мой имбирь еще такого не создал, но после катастрофы у Алиции вдруг подал признаки жизни. Должно быть, из сострадания…

Очень возмущает меня тот факт, что в бесконечном потоке всевозможных вопросов, которые мне задают, не было ни одного о том, как похудеть. А как раз это – единственный вопрос, на который я бы ответила охотно, так как чрезвычайно горжусь своими достижениями по этой части.

На моих фотографиях видно, что, достигнув шестидесяти лет, я чудовищно растолстела. Четырнадцать килограммов избыточного веса! И я прекрасно знала причину этого несчастья, точнее, несколько причин. И не раз писала об этом, но вот сейчас соберу воедино все, что касается данной животрепещущей темы.

Во-первых, я пристрастилась к пиву.

Во-вторых, послушалась чьего-то глупого совета и ограничила курение, дойдя до восьми-десяти сигарет в день. И за три недели потолстела на шесть килограмм.

В-третьих, два года я провела в неподвижности. Началось с ишиаса, после которого остался парез – или легкий паралич – левой ноги. Потом случился перелом плюсной кости на этой самой ноге, и приговор ортопеда: «Не ходить!» А затем я сломала ребро, и тут уж сама, без указаний медиков, предпочла не двигаться. После чего превратилась в сущую полупарализованную развалину.

Но при этом ела. Не помню, что именно, но наверняка знаю – питалась обильно и непродуманно.

А когда после всего перенесенного увидела себя на фотографиях, да при этом еще не смогла влезть в любимую старую юбку, решила принимать меры.

Начала, как положено, с изучения научной литературы по данному вопросу, прочла все доступные мне материалы на тему «Как сбросить лишний жир», ознакомилась решительно со всеми советами, выслушала также устные указания специалистов в данной области. И осталась очень недовольна.

Как похудеть? Все в один голос запрещали употреблять в пищу продукты, от которых толстеют: супы, сахар, сладости, жиры, мучные изделия, каши, жареное мясо и клецки в соусе. Замечательно, супов я и без того с детства не ем, никогда их не любила, одного килограмма сахара мне хватало на три года – всю жизнь пила чай без сахара, от сладостей отвыкла до такой степени, что самые расчудесные пирожные и шоколадки привыкла относить к предметам искусства или украшениям. Ведь никому не придет в голову проглотить, скажем, аметист. О появлении в нашей жизни чипсов знаю лишь потому, что иногда покупаю их для гостей. Хлебо-булочных изделий почти не ем. Привыкла есть без хлеба и рыбу, и мясо, и сыр. А что касается мучных изделий, меня никогда не посещала идея испечь пирог, кекс, тортик, килограмма муки мне хватало даже на более долгий срок, чем сахара. Круп в моем доме сроду не водилось, мясо жарила редко, да и не особо люблю я его. Клецки… так их же готовить надо! Ну, скажем, можно купить замороженные в магазине, но откуда взять для них соус?

Спрашивается, от чего же я должна отказаться?

Вот и разозлилась, понятное дело.

И очень позавидовала Марии. Врачи рекомендовали ей питаться сплошной мерзостью: обезжиренный творожок, приготовленные на пару овощи, почти без соли, фрукты, только не сладкие, отварная рыба, отварное обезжиренное мясо… А ей все это нравилось! Мало сказано – нравилось, она просто обожала такую еду и с большим удовольствием, безо всякой рекомендации врачей, только этим и питалась.

Такое не для меня, пришлось задуматься и перестроиться. Я перестала толстеть, но и не худела. Я еще грешила на щитовидку, может, мои неприятности с весом от нее? Ведь она порой откалывает такие штуки, одни из-за нее худеют, другие, наоборот, толстеют. По моему настоянию мне сделали все анализы, причем я потребовала трижды их повторить – а вдруг по пути что-то потеряли и в щитовидке все дело? Увы, моя щитовидка, не дрогнув, выдержала все обследования, чтоб ей пусто было. Значит, это метаболизм, неправильный обмен веществ. Меньше есть, больше двигаться!

Как-то мне не очень улыбалось двигаться, меня развезло от жира, не говоря уже о возрасте. В районе шестидесяти пяти редко кому захочется начинать заниматься спортом. И я ухватилась за правильное питание.

Начала с двухнедельной диеты, дневной рацион состоял из двух яиц вкрутую и двух помидорок. Выбрала все же пищу поприятнее. А сама ведь прекрасно знала – от приятной пищи не похудеешь, надо есть то, что противно, от чего с души воротит, тогда наверняка много не съешь. Собралась с духом и переключилась на протертый капустный супец. Большими кусками капуста в меня совсем не лезла. В первый день, поскольку я основательно перед тем наголодалась, супец даже показался мне вкусным, на второй день – еще приемлемым, но уже на третий – отвратительным. На четвертый же капустный супчик был вылит в унитаз. В полном отчаянии я решилась еще на одну диету, рекомендованную при никудышном метаболизме и тоже рассчитанную на две недели, но сдалась уже на полпути, капитулировав перед жареным сельдереем. Добила меня морковка с яйцом. Я даже не очень страдала от голода, просто жизнь потеряла всякую привлекательность.

И я наплевала на научные диеты. Выбрала самое простое – ела то, что хочу, но поменьше, досыта не наедалась, старательно следя за тем, чтобы остаться чуточку голодной. И результат не заставил себя ждать. Безо всяких операций я уменьшила свой желудок. Внешне, возможно, это выглядит странно, ведь я не в состоянии съесть обычную порцию как нормальный человек. Кстати, этим объясняется и уже упомянутый шницелек. В ресторанах, как правило, я ограничиваюсь закусками и довожу до отчаяния Ягоду Готковскую из Песков с ее рыбой.

(Пани Ягода, если хочет, может подать на меня в суд. Я во всем признаюсь.)

Ягода Готковская – камень преткновения на пути к моему рациональному питанию. У этой женщины выработан условный рефлекс: при виде любого человеческого существа она тут же заставляет весь стол едой.

И какой едой! Ладно бы это были голубцы, жаркое из телятины, салат из квашеной капусты или холодец из ножек, а к нему хрен, всякие там субпродукты, баранина с чесноком, сальцесон, изделия из дрожжевого теста… Все это я не очень люблю. Как-то можно вытерпеть. Так нет! Она подает такую рыбу, такую рыбу… что слов нет! Поэзия, а не рыба! Пусть помру, но отказаться от нее я не могу.

Я уже боялась заходить в чудесную кухню Готковских, а войдя на цыпочках, торопилась сбежать, пока в хозяйке не пробудился инстинкт кормления. И дождалась. Вальдемар, которого я в своей книге ядовито высмеяла за то, что избегает есть дома, не менее ядовито теперь поинтересовался у меня:

– Ну теперь видите, по какой причине я избегаю домашних обедов? Ведь если бы я ел все, что готовит мне жена, я бы уже давно лопнул.

На столе между нами стояло блюдо благоухающих рыбных котлет, прямо со сковороды.

Пришлось извиниться перед ним, но при этом я заметила, что убегать он может, но тогда зачем же жаловаться, что приходится жить без горячей пищи.

После каждого моего возвращения в Варшаву из Песков мне с трудом приходилось избавляться от набежавших там полутора килограммов. А ведь на Балтике я двигаюсь гораздо больше, чем в Варшаве.

Я пила натощак грейпфрутовый сок. Составила список плохих и хороших калорий. Ограничила пиво, потому что единственным не приносящим вреда напитком оказалось красное вино. Питалась я творожком, описанным в моей «Книге про еду», тушеными куриными ножками, небольшими кусочками сыра, нежирной ветчиной, фруктовыми салатами и чем-то там еще.

Не скажу, что мне было легко. По натуре я из мясоедов, люблю кухню польскую и немецкую, не слишком мне нравятся французская и итальянская, а блюда китайской кухни я бы ела с таким же аппетитом, как швейные нитки. Обожаю отбивные, клецки в соусе, а если спагетти, то только карбонари. Люблю вареники, картофельные котлеты с густой сметаной, желтый жирный сыр, самый вредный, от которого больше всего толстеют. А также запеченную в духовке птицу, по возможности жирную и с поджаристой шкуркой.

И всего этого я не ела, сознательно лишила себя вкусностей, поскольку серьезно решила сбросить лишний жир. А прежде, когда была еще молода и не слишком толста, были всякие сложности. То трудности вообще с продуктами. То нехватка времени для приготовления этих блюд, а потом я растолстела и пришлось худеть.

И вдруг однажды, по возвращении из отпуска во Франции, с удивлением заметила, что скинула два с половиной килограмма.

Сначала не поверила глазам своим, потом своим весам. Они уже столько раз подводили меня, показывая самые несуразные цифры. Я даже как-то решила их проверить, взвесившись сначала просто так, а потом с литровой бутылкой минералки, а они показали один и тот же результат! А бывало, для смеха, я взвешивалась до того, как почищу зубы, и после, так вот «после» было больше, словно я еще и пасту проглотила.

Пришлось купить солидные медицинские весы, которые честно показывали каждые пятьдесят грамм, и тем самым я вступила на научный путь в своем стремлении похудеть.

После очередного отпуска во Франции я спустила уже целых четыре килограмма и была бы совершенно счастлива, но мне страшно не хватало моих любимых устриц. В качестве замены я стала налегать на салаты из креветок и крабов, спаржи, с добавлением дыни, грейпфрута и майонеза, причем лопала без зазрения совести, не оглядываясь на последствия. Без этих салатов мне становилось нехорошо, и выдержать без них я могла лишь один день.

И медленно теряла вес.

И только во время очередного отпуска, проведенного, само собой, во Франции на устрицах, когда я совершенно избавилась от избыточного веса и первый раз смогла надеть дотоле недоступную мне юбку, я поняла, в чем дело.

А все благодаря Эве Шикульской. Как хорошо, что она согласилась выступить в рекламе, восхваляющей целительное воздействие хрома на организм человека, да пошлет Господь ей здоровье! Я ни за что не поверю в жировые отложения Эвы Шикульской, это она на себя наговаривает, но без наговора она не смогла бы выступить в рекламном ролике о том, как похудеть. Оказывается, худеют под воздействием хрома, который в больших количествах содержится во всех этих морских существах, а также в капусте брокколи и еще в чем-то. Правда, рекламировала Эва какие-то не то таблетки, не то пилюли с хромом, но я уже поняла – сама того не ведая, ела то, от чего без всяких лишений можно избавиться от избыточного веса. И не нужны таблетки, ведь ешь все в натуральном виде.

Вот, пожалуйста, без страданий и неимоверных усилий, без вредных химикатов, да еще питаясь самыми любимыми продуктами, оказывается, можно похудеть. И пусть никто мне не морочит голову глупостями.

А что касается чувства голода… Одно дело, когда у человека сосет в желудке и в глазах мутится от недоедания, когда он чувствует, что кишки у него присохли к позвоночнику. И совсем другое, когда он чувствует – просто не досыта наелся. Остается в нем какое-то пустое местечко, он бы еще что-нибудь съел. Но попозже.