Текст книги "2/3 успеха"

Автор книги: Иоанна Хмелевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Учёный получил ответ на свой вопрос, относительно лифта все стало ясным. Однако попутно дети затронули очень интересный психологический аспект: ответственности, честности, порядочности, выполнения своего долга и пр. А кроме того, Доминик Левандовский чувствовал, что дети ему сказали далеко не все. Да, они честно ответили на его вопросы, но ни слова не проронили о том, что их самих беспокоило. А беспокойство ощущалось просто физически, в этом психолог не сомневался. Его же как раз интересовали истинные намерения и чувства детей, подспудные механизмы, управляющие поведением.

– Это было очень важное дело? – задал он нейтральный вопрос.

– Да нет, не очень, – неопределённо ответила Яночка, но честность пересилила, и девочка добавила:

– В общем-то важное.

– Важное, но не очень срочное, – уточнил мальчик. – Могло и подождать, но нам хотелось уж разделаться с ним.

Подумав, пан Левандовский задумчиво произнёс:

– У меня такое чувство, что дело, о котором вы говорите, касается вас лично. Это не поручение родных, и хотя вы пришли к взрослому человеку, но по своему делу. Такая постановка темы особенно интересует меня. И жаль, что ничего определённого я от вас не узнал.

Павлик в глубине души должен был признать, что пан учёный – очень неглупый человек. Яночка тоже прониклась симпатией к этому вежливому и проницательному молодому учёному и сожалела, что не могут они с Павликом сказать ему больше того, что уже сказали.

– Вот если бы тут с нами была наша собака, возможно, мы бы сказали вам ещё кое-что, – вырвалось у девочки.

Пан Левандовский ухватился за собаку, как тонущий за соломинку.

– Собака? При чем тут собака?

– Потому что наша собака сразу определяет, порядочный человек или нет.

– Ну, теперь понял, – облегчённо выдохнул молодой человек. – Значит, существует какая-то тайна, и вы не хотите мне её выдать, потому что не убеждены в моей порядочности. Прекрасно! Но я все равно скажу вам – вы очень нетипичные представители молодого поколения.

– Почему это? – заинтересовался Павлик.

– Потому что лица вашего возраста или совсем не желают разговаривать с посторонними, или, наоборот, слишком разговорчивы и выбалтывают им больше, чем собирались. Для меня ясно, что вы неглупы и обладаете поразительными дипломатическими способностями. Что же касается меня, то сам я считаю себя человеком порядочным и тайны хранить умею, но это вовсе не означает, что вы должны верить мне на слово. Очень хотелось бы ещё раз встретиться с вами, причём в обществе вашей собаки.

Яночке вдруг пришла в голову гениальная идея.

– Вы живёте в этом доме? – спросила она.

– Да, в этом. На пятом этаже.

– А какое у вас хобби?

– Удить рыбу! – выпалил учёный, всеми клетками кожи ощущая, что атмосфера меняется к лучшему. – Больше всего на свете люблю удить рыбу!

– А собирать вы ничего не собираете? – подключился Павлик.

– Что ты имеешь в виду? Грибы, например, собираю.

– Нет, я имею в виду что-нибудь несъедобное. Ну, вроде спичечных коробков или ещё чего…

Пан Левандовский вдруг покраснел и замялся. И молчал.

– Ну вот, сами видите, – вздохнул Павлик. А Яночка с удовлетворением констатировала:

– Сами видите, не так-то просто признаваться в чем-то сокровенном. Особенно незнакомым людям.

Поразительные дети! В восторге от того, что они встретились на его жизненном пути, молодой психолог преодолел внутреннее сопротивление и, запинаясь, признался:

– Так и быть, скажу. Учтите, я делаю первый шаг на пути взаимопонимания и доверия. Я собираю книги. Точнее – детективы.

Павлик уважительно присвистнул. Яночка взволнованно поинтересовалась:

– Детективы? Все-все?

– Все-все! На польском языке. У меня есть даже самые первые, вышедшие ещё до войны, которые потом ни разу не переиздавались. Это теперь подлинные раритеты! А признаться в своём увлечении стесняюсь. Вот если бы я собирал, например, поэтические сборники или что ещё такое же благородное…

– Фи, стишки! – пренебрежительно фыркнул Павлик.

Яночка выразилась деликатнее:

– Да нет же, стесняться нечего. Ваша мания просто восхитительна! Мы сами очень любим детективы. И читать тоже. Наверняка свои драгоценные книги вы никому не даёте читать?

– Почему же? Иногда даю. Но только людям, которых я знаю и могу доверять.

Взгляд, которым обменялись брат и сестра, наполнил сердце молодого учёного надеждой. Нет, теперь он окончательно убедился, каким ценным приобретением для диссертации может стать это неожиданное знакомство.

– Ну так как? – нетерпеливо спросил он. – Мы ещё увидимся? И разумеется, с вашей собакой меня познакомите.

Тут этажом выше негромко хлопнула дверь. Павлик вихрем взлетел на площадку выше и осторожно выглянул. Он успел заметить, как вверх пополз лифт, кивнул Яночке и, ни слова не говоря, помчался вниз по лестнице.

В ответ на вопросительный взгляд молодого человека девочка сказала:

– Пока мы можем вам сказать лишь то, что столкнулись с очень неприятной историей. Наш дедушка знаком с одной женщиной, которая живёт в вашем доме, он очень давно её не видел и опасается, не заболела ли она. Мы должны были узнать, но нам не удалось. Извините, мне пора.

– Постой, ведь мы же хотели договориться о встрече.

Лифт медленно проехал мимо них и скрылся.

– Хорошо, мы придём к вам в гости, – сказала девочка.

– С собакой?

– С собакой. У вас есть телефон?

– Есть, конечно. Сейчас дам тебе номер… В жуткой спешке чуть не обрывая карман, пан Доминик извлёк из него бумажник и вытащил визитную карточку. На верхней площадке опять хлопнула дверь. Как и раньше Павлик, Яночка стремительно взлетела по ступенькам наверх, так же стремительно спустилась, выхватила карточку у остолбеневшего учёного и помчалась вниз по лестнице. Навстречу ей неторопливо поднимался лифт.

– Пожалуйста, не откладывайте! – крикнул ей вслед пришедший в себя учёный. – Скорее приходите!

– Позвоним сегодня же вечером! – крикнула ему девочка снизу.

Мимо него проехал вверх лифт, остановился на четвёртом этаже и стал спускаться. Учёный решил не ждать его и пошёл к себе на пятый этаж пешком.

Павлика сестра нагнала во дворе.

– Лягуш! – коротко информировал мальчик.

– Ты уверен? Тот самый, которого мы видели в клубе?

– Тот самый! Хорошо, что я видел, как он вышел из квартиры. Метеором промчался через двор, выскочил на Кручую, сел в «фиат» и был таков. Номер я записал. И я сразу вернулся сюда, чтобы нам не разойтись. А что у тебя?

– А у меня Очкарик!

– Шутишь?!

– Да нет же! Снова хлопнула дверь, я успела заметить – из квартиры вышел Очкарик вместе с пани Наховской. Он её под ручку держал. Спустились на лифте, пошли в сторону Маршалковской, там сели в машину. И уехали!

– С ума сойти! И она добровольно села в машину?

– Мне показалось – он её немного подтолкнул. И опять же сдаётся мне: хотела бы сбежать – сто раз бы сбежала! Вот и думаю, что силой он её не заставил, хотя и охоты проехаться у неё явно не было. Может, боится она его? Всю дорогу у меня такое ощущение, что она чего-то боится.

– Нечисто дело! – пришёл к выводу Павлик. – Афёра. Ну, нам пора.

Яночка кивнула, и брат с сестрой отправились домой. По дороге девочка говорила:

– Хорошо, что мы не кинулись вдвоём за Лягушем, тогда бы не узнали об Очкарике. Сначала я жутко разозлилась на этого, как его…

Вспомнив о визитной карточке научного работника, которую Яночка все ещё сжимала в кулаке, девочка взглянула на неё.

– … на Доминика Левандовского. Вот, думаю, некстати подвернулся, мы тут боевое задание выполняем, а он со своими психологическими глупостями. А теперь считаю – от него сплошная польза. И живёт он точно в этом доме, я выяснила. Просил позвонить, я обещала. Может, сегодня же вечером позвоним и договоримся о встрече.

– И встретимся сегодня же! – подхватил брат. – Ведь надо проверить, вернётся ли пани Наховская вообще домой. Но до вечера ещё уйма времени, можно ещё что-нибудь провернуть…

У Яночки уже было готово решение:

– Съездим на Замойского к пани Пекарской, чтобы Зютек не успел до нас. Но сначала заедем домой за Хабром, теперь я без пса никуда.

* * *

Когда дети добрались до улицы Замойского, было почти семь вечера. В списке жильцов, вывешенном в подъезде, они легко нашли Пекарскую. Она проживала в квартире номер шестнадцать на четвёртом этаже.

Этот дом тоже был старой постройки, но в отличие от здания на Вильчей улице в нем не было лифта. Странно, ведь место для лифта было предусмотрено, оставлен посередине дома колодец, но его отверстие внизу забили досками. Пришлось подниматься по лестнице.

Павлик позвонил в шестнадцатую квартиру. Никто не открыл дверь. Пришлось позвонить ещё раз и ещё. И опять без толку.

– Ну и дела! – с тревогой произнёс Павлик. – То же самое, что и на Вильчей. Её тоже похитили?

В этот момент забренчал замок в двери, но не в той, куда звонили дети, а в соседней. Открылась дверь, и вышла пожилая женщина с палочкой. Та самая, которую дети видели в субботу, одна из наследниц пани Спайеровой!

– Мы к пани Пекарской! – с заминкой произнесла Яночка. – Вы не скажете, в этой квартире никого нет?

– Пани Пекарская – это я, – ответила старуха с палочкой. – Ядвига Пекарская. А в чем дело?

Выглядела она довольно добродушно, даже не совсем старуха, просто седовласая пожилая женщина. Голубые глаза за толстыми стёклами очков смотрели на детей с доброжелательным любопытством. И все же Яночка на всякий случай взглянула на Хабра. Он сидел спокойно у её ног и тоже смотрел на женщину. Яночке не было необходимости давать собаке команду, хватило одного взгляда. Пёс поднялся, подбежал к пани Пекарской и, подняв морду, стал старательно нюхать воздух вокруг неё.

«Сейчас как заорёт! – подумал Павлик. – Убежит и дверью хлопнет!» Ничего подобного! Старушка не заорала в испуге, не бросилась с испугом от собаки. Напротив, заулыбалась и спросила:

– Можно погладить вашу собаку? Какая прелесть!

Хабр помахал хвостом и обернулся, чтобы взглянуть на свою хозяйку. И хозяйка с облегчением перевела дух.

– Конечно, можно. Вы ему понравились.

– И вообще он не кусается, – добавил Павлик.

– У нас к вам дело, – осмелев, сказала Яночка, очень довольная тем, что они познакомились с безусловно порядочным человеком. – Дело очень серьёзное. Вы разрешите нам войти?

Женщина ответила с некоторой запинкой:

– Разумеется, разумеется! Правда, я вышла в кухонную дверь, но ничего, входите, хотя тут у меня дикий беспорядок…

– Беспорядок нам не помешает, – заверил хозяйку Павлик и вслед за сестрой вошёл в квартиру.

Через кухню, коридор, комнаты хозяйка провела гостей в прихожую, предложила снять куртки и ввела в гостиную, загромождённую всякими потрясающими вещами. На многочисленных антикварных столиках, комодиках, диванчиках и прочих канапе громоздились всевозможные вазы и вазочки с цветами и без, статуэтки, разноцветные подушки и тысячи тому подобных мелочей, а стены сплошь были завешаны картинами, гравюрами, декоративными тарелками, экзотическими масками, букетами из сухих цветов и вышивками. Впрочем, вышивки, в основном выдержанные в сине-голубых тонах, покрывали не только стены, но и столики, диванчики и даже полки с книгами. К счастью, в комнате оказалось несколько ничем не загромождённых стульев, на которые хозяйка и усадила своих гостей.

– Рассказывайте, что за важное дело? Да, сначала скажите – мы знакомы?

– Нет, – ответила Яночка, – но сейчас познакомимся. Вот только не знаю, с чего начать.

Увидев, что сестра в затруднении, Павлик понял, что, как мужчина, должен взять на себя трудную задачу. Встав со стула, он, шаркнув ножкой, представился:

– Павел Хабрович. А это моя сестра Янина, тоже Хабрович. А это наш пёс Хабр.

На этом, сочтя свою миссию оконченной, он, поклонившись, сел на место. Яночка с трудом удержалась от того, чтобы ткнуть брата в бок. Пришлось самой продолжить презентацию:

– У нас и родители есть, – сказала девочка. – Живём мы на Мокотове, а наш дедушка – эксперт-филателист. И дело, с которым мы к вам пришли, касается марок. Вы марки собираете?

– Собираю, – призналась хозяйка. – Но не так чтобы очень. Балуюсь понемножку. И монеты тоже собираю. А в чем дело?

– И вы являетесь наследницей пани Спайеровой?

Хозяйка беспокойно дёрнулась.

– Ох, какое неприятное дело! Сплошная нервотрёпка. А вы как с ним связаны?

– Лично мы никак не связаны, знаем только, что там что-то не в порядке.

– Да там не в порядке абсолютно все! – воскликнула пани Пекарская. – Вижу, дело у вас действительно серьёзное, подождите, приготовлю чай.

И она поднялась с места.

Через полчаса дети уже знали, что только пани Пекарская является единственной законной наследницей Спайеровой, но шайка проходимцев объявила себя тоже её наследниками и каким-то образом им удалось оттеснить пани Пекарскую на задний план. Она, Ядвига Пекарская, совсем не намерена с ними судиться, да и денег на адвокатов у неё нет, но очень бы хотелось получить как минимум три вещи, оставшиеся после её умершей родственницы. А именно: марки, немного довоенных монет и глобус. Глобус ей уступили сразу, вон он, стоит в соседней комнате. Хотелось бы, правда, и барометр заполучить, но его успел прикарманить прохиндей – зять покойницы. Не будет же она с ним драться! Ничего не поделаешь, на барометре придётся поставить крест. И ещё бы она очень хотела, чтобы большую часть имущества покойной унаследовал её крестник, покойница сама так желала. Но тут на имущество покойной налетели какие-то дальние родственники и вообще не родственники, просто стая гиен и шакалов, одним словом хищники. И среди них люди, которых она в жизни не видела, по её мнению – совершенно посторонние особы, никаких прав на наследство не имеющие, но очень горластые и энергичные, со своими адвокатами, прямо беда! И вообще из этих претендентов никаких близких родственников, кроме неё, нет.

Расставляя на столике тарелочки со сдобным печеньем и кексом, пани Пекарская продолжала рассказывать:

– Мать пани Спайеровой и моя мать были двоюродными сёстрами, так что я прихожусь троюродной сестрой. А наши бабки были родными сёстрами. Вот если бы мы с ней были родными, тогда не возникло бы никаких проблем. А так – сплошные сложности.

– А о каких адвокатах вы упомянули? – осторожно поинтересовался Павлик.

– Два адвоката там крутятся. Одного наняла золовка, за сестру себя выдаёт, а второго – мать того самого крестника. И оба мне не нравятся. Особенно адвокат золовки. Знаете, омерзительный тип!

Поскольку пани Пекарская ни словом не упомянула о сестре, тоже претендентке на наследство, пришлось Яночке самой спросить об этом.

– А как же сестра? – небрежно поинтересовалась она, похвалив печенье.

– Сама пекла! – похвасталась пани Пекарская. – Какая сестра?

– Вы ведь сами вроде бы упомянули о претендентке, которая тоже родственница.

– Да, родственница, но не сестра. Та самая золовка. Она действительно сестра, но мужа пани Спайеровой, а ведь он умер девять лет назад, его завещание давно недействительно…

– А было завещание?

– Было, но в нем пан Спайер все завещал жене в случае своей смерти. Если бы жена умерла раньше него, наследницей оставалась его сестра. Но жена умерла намного позже мужа, так что долгое время была его законной наследницей и могла, в свою очередь, оставить имущество тому, кому хотела. И оставила. Разумеется, не золовке, они не выносили друг друга.

Видимо, старушке очень хотелось поделиться с кем-то своими сердечными горестями, она забыла, что перед ней дети, к тому же незнакомые, вот и изливала душу. Уж очень обидно, когда тебя незаконно обошли, когда на имущество родственницы претендуют или совсем незнакомые люди, даже не родственники, или вот эта золовка, которой покойная и гроша медного бы не оставила. Хотела все оставить своему крестнику, но крестника сейчас нет, он за границей, его мать наняла адвоката, но адвокат этот такая рохля! Все время приходится его понукать, сам шага не сделает, а денежки получает. Зато адвокат золовки уж такой шустрый, такой проныра!

Очень не нравился пани Пекарской адвокат золовки. Что-то в нем есть такое… такое неприятное… Старушка не могла толком объяснить, что именно не нравилось ей в адвокате ненавистной золовки, но Яночка сразу догадалась, о ком речь.

– Это такой молодой человек в очках? – спросила она. – Вежливый, расторопный, но какой-то… скользкий?

– Ну вылитый червяк, – добавил Павлик. Хозяйка задумалась, потом внесла поправку:

– Нет, червяк – создание безобидное. Как змея!

Переглянувшись, брат с сестрой одновременно кивнули друг другу.

– В таком случае, мы можем сказать вам, в чем тут дело, – проговорила Яночка. – Все дело в марках.

– Вернее, мы этого точно не знаем, – поправил сестру Павлик, – но догадываемся об этом.

Пани Пекарская удивилась.

– В самом деле из-за марок? А почему? Я-то думала, из-за золота скорее всего…

– Из-за какого золота? – тут же спросила Яночка.

Видимо, сказав «а», хозяйка пришла к выводу, что уже нет смысла скрывать «б», потому что охотно пояснила:

– Видите ли, у моей троюродной сестры были кое-какие золотые изделия. По специальности она золотых дел мастер и довольно долго работала в этой области, ещё до замужества. И ещё тогда приобрела немало ювелирных изделий. Они, собственно, и были её приданым. А поскольку муж неплохо зарабатывал, не было необходимости с ними расставаться, вот она и сберегла небольшую коллекцию. Толком я не знаю, много ли предметов в этой коллекции и насколько они ценны. Да и не я одна. Никто не знает толком. Вот я и подумала: они нацелились как раз на золото.

– Кто нацелился? – спросила Яночка.

– Почему никто толком не знает? – спросил Павлик.

Поскольку вопросы прозвучали одновременно, хозяйка не знала, на какой ответить сначала. Решила начать с Павлика.

– Потому что до сих пор ещё неизвестно, что находится в квартире покойной. Ведь все наследники переругались, никто никому не доверяет, опись вещей надо сделать в присутствии всех, а всех собрать практически невозможно. Только совсем недавно, в эту субботу… или пятницу? Нет, правильно, в субботу собрались почти все, благодаря чему удалось одну комнату обыскать. Я-то знаю, где она могла держать свои драгоценности, но не сказала им.

– Почему?

– Потому что она собиралась отдать их своему крестнику. Собственных детей у неё не было, крёстного сына она считала родным. И только ждала его возвращения из-за границы, чтобы передать ему драгоценности. Вот и я решила дождаться его возвращения, тогда ему лично скажу. Или его матери в том случае, если суд признает его право на наследство крёстной матери. А если до того эта банда пиратов найдёт – все по кусочкам растащат! А самая вредная – золовка!

– Надо было вашей троюродной сестре написать завещание, тогда не было бы такой неразберихи, – рассудительно сказала Яночка.

Старушка вздохнула:

– Да, не написала, наверное, думала, что все эти её знакомые – порядочные люди. И ведь не одна я слышала, что она все имущество оставляет своему крестнику. Ведь устное завещание тоже имеет силу.

– Устное? А разве бывает такое?

– Бывает. В том случае, если пять человек слышали из уст завещателя его волю и на суде под присягой подтвердят это.

– Ив вашем случае не набирается пяти свидетелей? – допытывался Павлик.

– Что вы, даже сто наберётся! Все слышали! Да только, к сожалению, каждый в отдельности, а надо, чтобы все пятеро слышали вместе! А так, конечно, знали многие. В том числе и сосед, тот самый, что под ней живёт, он был её хорошим знакомым, помог нам с похоронами. Может, и имел виды на её квартиру, но знает – дело безнадёжное. А в споре о наследстве перешёл на сторону крестника, назло золовке, и всегда извещает его мать, когда золовка со своими сторонниками собирается пошуровать в квартире…

– Да, – задумчиво произнесла Яночка, – возможно, и этот сосед, и золовка нацелились на золото, марки их не волнуют.

– Возможно, о марках они даже и не знают, – прибавил Павлик.

– Ах да! – спохватилась пани Пекарская. – А при чем тут марки? Вы заговорили о марках, а меня они как раз очень интересуют, потому что пани Спайерова мне их обещала. И я бы очень хотела их получить.

– Хорошо, мы вам расскажем то, что знаем, – сказал Павлик.

Сестра его поправила:

– Не столько знаем, сколько догадываемся.

– О чем же вы догадываетесь? – с любопытством спросила хозяйка.

– О том, что, если даже ваша злыдня-золовка думает только о золоте, её адвокат охотится за марками покойницы. Вернее, её мужа. Тот самый адвокат, в очках, он на марки нацелился, в этом мы уверены. Вполне возможно, золовка о марках вообще не знает.

– А вы что знаете?

– Точно тоже не можем утверждать, но весьма возможно, что пан Спайер уже довольно давно купил у одного… типа очень ценные марки.

– Классиков! – уточнил Павлик. Оказалось, пани Пекарская действительно имеет о марках кое-какое представление, потому что задала профессиональный вопрос:

– Польских или иностранных?

– Польских, – ответила Яночка. – И нам кажется, это была первая Польша. И ещё надпечатки на австрийских марках.

От волнения пани Пекарская побледнела и вскричала:

– Но это же страшно дорогие вещи!

– Вот именно! – подтвердила Яночка. – Наш дедушка очень интересуется этим. Он давно разыскивает одну пропавшую коллекцию, а мы ему помогаем. И мы вычислили, что довольно запутанным путём эти марки могли оказаться у пана Спайера. Вот только не знаем, может, пани Спайерова успела их продать. Павлик опять вмешался:

– Мог продать и сам пан Спайер. Ну, пока не помер.

Пани Пекарская покачала головой.

– Вряд ли. И его жена тоже. Но вот смутно мне вспоминается, она как-то говорила… вроде бы кто-то хотел у неё купить марки. Минутку, дайте подумать…

И хозяйка так глубоко задумалась, что взяла с тарелки кусок кекса и задумчиво его проглотила, не замечая, что делает. До сих пор она воздерживалась от этого. Наверное, боялась ещё больше растолстеть. Потом опять покачала головой.

– Нет, не продала! Как-то в разговоре она упомянула о том, что некто предлагает ей очень хорошую цену, но она пока не собирается продавать, оставит себе на чёрный день. Я тогда подумала, что речь идёт о её драгоценностях, а теперь вот думаю – о марках. Коллекцию пана Спайера я видела очень давно, лет двадцать назад. Очень хорошая была коллекция, и даже несколько экземпляров просто великолепных, но таких, как вы сказали, в ней тогда не было. Возможно, он их приобрёл позже.

И она вопросительно глянула на Павлика и Яночку. Те одновременно кивнули, а Яночка пояснила:

– Да, приобрёл позже. Вот это мы знаем точно.

– Тогда они могут быть все ещё в квартире моей покойной сестры. И что, ваш дедушка все ещё их ищет?

– Не только их. Они лишь часть той коллекции, которую он ищет. И будет рад, если хоть часть её найдётся.

– А если найдётся, тогда что он сделает?

– Точно не знаю. Ну, конечно, обрадуется. И возможно, захочет её купить, но не обязательно. Главное – обрадуется, что марки остались, что не пропали и их не вывезли за границу. Очень бы хотел опять собрать всю коллекцию, но сомневается, что это возможно. Мы тоже сомневаемся. Знаете, наш дедушка такой… такой человек, что ему все равно, у кого будет коллекция, для него главное – она вообще будет! И в Польше!

– И в безопасности! – добавил Павлик. Помолчали. Хозяйка о чем-то думала. Потом спросила:

– А у вашего дедушки много марок? Не классиков, а современных?

– Много – не то слово! – ответила Яночка.

– У него их прорва! – пояснил Павлик.

– Ну ладно, – все ещё с некоторым сомнением сказала пани Пекарская, – ваш дедушка профессионал, а я всего-навсего коллекционер-любитель. И если мне когда-нибудь попадут в руки марки из той коллекции, я ему… я с ним обменяюсь. Нет, продавать не буду, а поменяю на другие. Для моей племянницы, она собирает тематически, марки, посвящённые охране окружающей среды.

– А какие страны? – поинтересовался Павлик.

– Да со всего света, и у неё собрано достаточно много, но все равно ещё больше не хватает. Я хочу ей помочь, девочка так мечтает о полной коллекции! И если у вашего дедушки окажутся подходящие марки, мы сможем обменяться ими. Конечно, пока я ничего определённого сказать не могу, но на всякий случай спросите дедушку, согласен ли он на такой вариант.

Яночка заверила хозяйку – они не сомневаются в согласии дедушки, но на всякий случай спросят. Но это ещё не все. У них есть к ней ещё одно дело. Девочка не успела изложить его, опять помешал брат, который уже давно любовался на милую старушку, с улыбкой от уха до уха, и вот не выдержал:

– До чего же здорово иметь дело с порядочным человеком, к тому же пани неплохо соображает! А ведь до сих пор то подонки попадались, то мошенники, то просто придурки!

Хозяйка от души рассмеялась.

– А вы уверены, что я – человек порядочный? Кто вам это сказал?

– Наша собака, – вежливо ответила девочка, взглядом упрекнув брата за несколько фривольное восклицание. – Наш Хабр умеет разбираться в людях, и не было случая, чтобы он ошибся. Вы ему понравились с первого взгляда.

Пани Пекарская была польщена и рассыпалась в комплиментах Хабру.

– Надо же, оказывается, ваша собака не только красивая, но и такая умная! А печеньицем можно её угостить? Она печенье ест?

– Ест, если разрешат… Хабр, возьми печенье. Можно!

Лежащий под стулом своей маленькой хозяйки Хабр приподнялся, осторожно принял печенье из руки пани Пекарской, с удовольствием проглотил его и благодарно постучал по полу хвостом. Хозяйка угостила мудрую собаку ещё одним печеньем и, вынырнув из-под стула, произнесла:

– Ах, какая жалость, что у меня нет такой собаки! Очень бы она мне пригодилась. Так что вы ещё хотели мне сказать?

– Мы хотели предостеречь вас. Что-то против вас затевается.

– Что вы говорите! Какой ужас! Поясните, пожалуйста.

Павлик попытался пояснить:

– Пока они ведут предварительную подготовку и неизвестно, что могут выкинуть. Поэтому если к вам придёт такой тип… Зютек Вильчак его зовут, лучше его не пускать в дом и вообще с ним не разговаривать.

– И с другим типом, по имени Файксат, тоже лучше не общаться, – добавила Яночка. – Нам известно, оба они охотятся за марками, причём прибегают к недозволенным средствам, обманывают и вообще. А кроме того… Хотя это секрет… Вы умеете хранить секреты?

Пани Пекарская обещала быть немой как могила.

– Так вот, – сказала Яночка. – Мы знаем, этот Зютек входит в такую шайку, которая мошенничает с марками. И они привлекли адвоката, того самого, в очках, и напустили его на вас. И все это как-то связано с наследством пани Спайеровой.

– Сдаётся мне, – добавил деловой Павлик, – в субботу они намылились что-то свистнуть из квартиры вашей Спайеровой. У них не вышло, и теперь попытаются из вашей квартиры это самое свистнуть. Охмурят вас…

Вместо того чтобы ужаснуться и впасть в панику, гостеприимная хозяйка обрадовалась:

– А я что говорила! Мне этот адвокат сразу не понравился! Видите, я тоже умею разбираться в людях. Почти как ваша собака…

– Куда вам до нашего Хабра! – бестактно заявил Павлик.

Сестра попыталась исправить его бестактность:

– В общении с нашей собакой люди сразу умнеют. Например, знаете как поумнела наша бабушка! А уж она…

И спохватившись, что тоже сморозит глупость, не докончила фразы.

Хозяйка не уступала:

– Но ведь я проявила сообразительность ещё до встречи с вашим Хабром! Адвоката я раскусила без его помощи.

Павлик не мог не признать очевидный факт, но предостерёг:

– Тем более не давайте теперь себе лапшу на уши вешать. А лучше всего вообще держаться подальше и от Очкарика, и от Зютека.

– Наше дело предупредить, что все эти три субъекта очень подозрительны, – вторила брату Яночка. – К тому же пан Файксат внешне выглядит очень симпатичным, смотрите, очень легко попасться на удочку.

Пани Пекарская от всего сердца поблагодарила милых детей за предупреждение и заверила, что лапшу на уши себе вешать не позволит и ни на какую удочку не попадётся. Было ясно, что она со всей серьёзностью отнеслась к полученной информации, а главное, не испугалась возможной опасности и решила мужественно противостоять всем проискам филателистической шайки как в собственных интересах, так и в интересах упомянутого выше крестника покойной.

Тут дети спохватились, что уже поздно и они опаздывают на ужин. Быстро распрощавшись с пани Пекарской, они покинули её гостеприимный дом и бегом устремились к автобусу. На бегу Яночка и Павлик обменивались впечатлениями от сегодняшнего вечера.

– Хорошо, что мы успели побывать у пани Пекарской раньше Зютека, – радовалась Яночка. – Интересно, почему он ещё не побывал у неё?

– Стефек бдит, – на бегу выкрикнул Павлик. – Встретимся с ним, узнаем…

* * *

А Стефек почувствовал прилив новых сил после посещения храма своего божества. В воскресенье мальчик устроил себе отдых, логично полагая, что и его подопечный Зютек вряд ли что предпримет в воскресенье, в понедельник же приступил к боевым действиям.

Трудяга Зютек сразу после школы отправился на почту и, как положено, поработал с некрологами в «Жиче Варшавы», воскресном номере. От Павлика Стефек знал, в чем тут дело, и идея пришла в голову сама собой.

Появление Стефека Зютек, мягко говоря, воспринял без особого восторга. Более того, когда этот назойливый щенок, приносящий сплошные несчастья, плюхнулся на соседний стул за почтовым столиком, Зютек посмотрел на него с нескрываемым отвращением. А щенок как ни в чем не бывало заявил:

– У меня есть ливийские марки.

Зютек, уже открывший рот, чтобы сказать пару слов этому назойливому сопляку, закрыл его. А сопляк продолжал, словно не замечая произведённого им впечатления:

– Задаром тебе отдам. Тогда, в субботу, ты из-за меня малость… того, вот я и решил отдать тебе марки. Они у меня дома, могу принести, когда скажешь. Это во-первых. А во-вторых, такое дело. Свора родственников схватилась из-за одного общего покойника.

Все, связанное с покойниками, чрезвычайно интересовало Зютека, поэтому он не шуганул засранца, а мрачно поощрил:

– Ну?

– Дал дуба в Верхнем Мокотове, знаю я этот дом, на первом этаже. У того, кто сыграл в ящик, были брат и сестра. И каждый норовит занять квартиру покойника. Приватизированная. Усопший ещё тёпленький был, когда слетелась родня, ну и началось! Сначала кинулись делить вещи, и оказалось, там не вещи, а сплошные клопы. И тараканы. Одни кричат – сжечь все, другие – к чертям, на помойку! Одни тащат, другие не дают. Ну прямо звёздные войны! Наверняка до сих пор дерутся.

– А ты откуда знаешь?

– Мои старики рассказывали. У отца с работы один сотрудник в том доме живёт.

– Адрес!

– Адреса не знаю, но могу узнать.

– Живо! – сквозь зубы бросил Зютек. Стефек вскочил со стула. План он уже продумал во всех деталях. Дело в том, что у его соседа по парте в квартире проводился капитальный ремонт. Отец недавно вернулся из-за границы, где несколько лет проработал по контракту, семья разбогатела и теперь могла провести полный ремонт квартиры, который уже давно пора было сделать. Старую мебель выбрасывали, заменив её новой. Сосед по парте пока жил у бабушки, дома было светопреставление и там действительно множество старья выбрасывали на помойку. Правда, без клопов и тараканов, но пришлось приврать для красного словца.