Текст книги "Два путника в ночи"

Автор книги: Инна Бачинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 15
Екатерина. Свидетели

«Присяжные заседатели, как правило, склонны верить свидетелям, – так начиналась статья дипломированного американского юриста и ученого Элизабет Лофтус. – Им кажется, что люди, видевшие случившееся своими собственными глазами, самые надежные свидетели. Однако это далеко не так. Исследования показали, что когда человек говорит: «Я видел», это на самом деле значит: «Я думаю, что я видел».

– Не согласна, – пробормотала я. – Если я что-то видела, то я это действительно видела, а не просто думаю, что видела.

Я сидела за своим новым письменным столом, переводила статью из американского журнала и параллельно раздумывала над убийством генеральши Медведевой. Пообщавшись накануне с соседями, я перебирала в памяти подробности услышанного.

Пятеро неизвестных, о которых говорили соседи. Вопрос – можно ли им верить? Пятеро неизвестных вошли в тот вечер в подъезд примерно с шести до одиннадцати.

Я откладываю в сторону американский журнал. Что там статья ученой американской женщины Элизабет Лофтус! Тут дела поинтереснее. Пятеро. Я достаю из ящика стола блокнот с оперативной информацией. Надо бы магнитофон… Но магнитофона нет, а записывать во время бесед мне не хотелось, чтобы не нарушить доверительной атмосферы, а потому пришлось делать заметки уже потом, по памяти, сидя на скамейке во дворе. Непрофессионально, но, увы, ничего не поделаешь – действовать надо быстро. В глубине души я испытывала угрызения совести «путаясь под ногами у следствия», как выразился однажды Кузнецов, но истина дороже.

Среди пятерых «засветившихся»… я с трудом разбираю закорючки в блокноте. Мужчина и женщина – их видела учительница Елена Архиповна из первой квартиры. Окно ее кухни выходит во двор, и ей видно, кто входит в подъезд. Их же видел профессор Максимилиан Павлович, возвращающийся из булочной, куда ходил за свежим хлебом. Хлеб привозят в шесть. Время примерно совпадает – между шестью и семью. Елена Архиповна говорит, что у парня длинные волосы и был он брит, а девушка была в жакете из норки.

А еще учительница видела девушку с косой, около семи, в светлой куртке и джинсах. Девушка вошла в подъезд, лица ее она разглядеть не успела.

Пенсионер-инвалид из третьей квартиры, Михаил Евсеевич, видел сразу троих. Мальчонок(sic!) вышел из подъезда в семь тридцать. В американской красной шапочке с козырьком и светлой куртке. Лет семнадцати-восемнадцати. Лица он не рассмотрел, было уже темно, а кроме того, мальчонокочень спешил, почти бежал.

В восемь вышел мужчина с плоским чемоданчиком. Разведка доносит, что это амант Клавдии Ивановны из седьмой, которая скромно об этом умолчала, но все и так знают.

Была еще одна женщина в белом пальто, ее видела соседка из одиннадцатой, когда спускалась по лестнице. Они столкнулись на первом этаже. Женщина в белом сделала вид, что рассматривает номера квартир, а когда увидела ее, сразу побежала наверх, на второй этаж. Похоже, из таких… Соседка понизила голос до шепота и выразительно подняла бровь…

Итак, удалось установить, что троих из вышеперечисленных – пару и мужчину с плоским чемоданчиком – видели также уходящими. Женщину в белом – из таких, –которая, видимо, осталась на ночь, и девушку в светлой курточке с косой уходящими никто не видел. Зато нарисовался бегущий мальчонокв бейсбольной шапочке, которого не видели входящим.

* * *

С Клавдией Ивановной из седьмой квартиры я познакомилась во дворе. Она сидела на лавочке у подъезда и скучала. Я подсела и представилась. Сказала, что веду следствие по делу об убийстве генеральши Медведевой. Я с таким же успехом могла назвать себя принцессой Монако – услышав волшебное слово «следствие», Клавдия Ивановна тут же выложила все, что знала. Начиная с того момента, как ей в дверь позвонила незнакомая женщина, которая оказалась массажисткой, которой не открыли дверь!И как они, соседи, обеспокоенные тем, что Лидия Романовна, Царствие ей Небесное, не отзывается на звонки, решили открыть дверь запасным ключом, опасаясь повторения сердечного приступа, который имел место быть совсем недавно, и «Скорую» вызывала артистка. Лидия Романовна, бедняжка, жила одна.

– Правда, к ней ходил… друг, – Клавдия Ивановна опускает глаза и понижает голос, – молодой человек по имени Игорь Полунин, который работает в туристическом бюро на улице Вознесенская, 32. Из молодых, да ранний! Лидия Романовна, конечно, богатая женщина была и доброты ангельской, вот многие и пользовались. Я ей, бывало, говорю: Лидия Романовна, голубушка, уж очень вы доверчивая, в наше время так нельзя. А он чуть не каждый день околачивался. То утром забежит, то вечером. А иногда… до утра оставался! – Клавдия Ивановна потупляет взор. – Правда, здоровался всегда, врать не буду. Воспитанный, ничего не скажешь. И актриса тоже примазывалась, кошка драная. Вся в морщинах, а туда же, в молоденькую заигралась. Как намажется, как наденет платье все насквозь прозрачное, ножки-спички светятся, как на рентгене, губки бантиком сложит – девочка, прости, господи! Мне говорит как-то, милочка, где тут у вас аптека поблизости? Ну, я ей ответила! Милочка, говорю, у нас тут нет аптеки поблизости. А она ничего не поняла, спасибо, говорит, а как же вы тут без аптеки живете? Так и живем, говорю, мучаемся, в соседний город ездиим. Эллой зовут. Элла – и все! Девочка! Ни богу свечка, ни черту кочерга. Лидия Романовна мне бывало говорит: если бы вы только знали, Клавдия Ивановна, как я устала! С Эллой так трудно, так трудно… Но ничего не поделаешь – подруга детства. А друзей, как говорится, не выбирают. И физик, еще один друг детства. Алкоголик!

Клавдия Ивановна с ходу переключилась на нового персонажа. Я хотела было вклиниться с вопросом, но не успела.

– Пьет, как лошадь! Жена его бросила, живет бобылем, ни сготовить, ни постирать. Я по-доброму ему – продукты, говорю, у нас в магазине подешевле, могу и на вас взять. А он говорит: не нужно, не трудитесь, мадам, я как-нибудь сам. Сам так сам. Была бы честь предложена! Манер никаких, вечно ухмылка, вроде ни в грош тебя не ставит. Я даже как-то сказала Лидии Романовне, что, мол, не понимаю, учитель вроде, культурный человек, а манер никаких. Мятый ходит, табачищем несет, черный с перепою, ужас!

Один Паперный Аркадий Семенович душа-человек был, да утонул в Евпатории. С молоденькой ездил на курорты, вот вам и пожалуйста – доездился!

Клавдия Ивановна говорит и говорит, и в какой-то момент я с ужасом чувствую, что засыпаю. Я смотрю на шевелящиеся губы, без пауз выбрасывающие слова, усики над верхней губой, близко посаженные глаза – круглые, похожие на ягоды черной смородины, и густые черные брови, и мне начинает казаться, что передо мной не живой человек, а механическая говорящая кукла. Скулы у меня ломит от желания зевнуть всласть, с подвыванием, как зевает соседский спаниель Кеша.

Я сжимаю кулаки. Ногти впиваются в ладони. И вдруг наступает тишина. Клавдия Ивановна переводит дух. И я успеваю вклиниться с вопросом! Я задаю ей вопрос о чужих, которых, возможно, она видела в день убийства. К моему изумлению, Клавдия Ивановна как бы смущается, розовеет и с сожалением признается, что в тот самый день у нее болела голова и она не вставала. А как же амант с плоским чемоданчиком?

Зато адрес актрисы Эллы она знала.

– Адрес Эллы? Конечно, знаю! – даже слегка обижается Клавдия Ивановна. – Проспект Мира, 23, квартира 11. Вы, когда будете с ней говорить, не рассказывайте, что говорили со мной. Ведите себя как ни в чем не бывало.

Я не поняла, почему наши отношения должны держаться в тайне от Эллы, но переспрашивать не стала, побоявшись вызвать новый приступ словоизвержения. Я когда-то читала, что люди, которые много говорят, очень сексуальны. Их болтливость, оказывается, имеет эротическую основу. И усики…

Молодая женщина в белом пальто оказалась подругой замредактора бульварного листка. Почему побежала на третий этаж? Из-за этой грымзы с четвертого, которая остановилась и смотрела, куда она пойдет.

– А я человек женатый, мне сплетни ни к чему. Вот Леночка и заметала следы, – непринужденно объяснил замредактора, с интересом меня рассматривая.

Следы мужчины и женщины обнаружились в соседнем подъезде – они просто-напросто ошиблись. Непристроенными оказались двое – девушка с косой в светлой куртке и мальчонокв американской шапочке. Никто и нигде их не ждал в тот вечер. Таинственная девушка с косой и бегущий мальчонок. Почему мальчонок? А не мальчик? Юноша? Молодой человек? Ведь была причина, почему старик-портной назвал его мальчонком?

И значит ли, что эти двое посетили в тот вечер генеральшу Медведеву?

Глава 16
Повсюду одни убийцы

– Леонид Максимович, добрый день! – произнесла я в трубку, и голос мой слишком бодр для человека с чистой совестью. – Как ваши дела?

– Екатерина Васильевна, вы? Рад, рад! Вы меня просто балуете своим вниманием. Дела мои в порядке. А как вы?

– Хорошо. У меня тоже все в порядке, – приличия были соблюдены, и я перешла к делу. – Леонид Максимович, нам нужно увидеться!

– Вы меня пугаете! Что стряслось?

– Ничего. Я просто хотела отдать вам перевод.

Статья американской адвокатессы была, разумеется, лишь предлогом. Накануне я засиделась допоздна, спеша закончить перевод, чтобы с утра пораньше позвонить Кузнецову и поделиться с ним своими открытиями. Конечно, я лезу не в свое дело, и Леонид Максимович скажет мне об этом, как уже сказал однажды. Но…

– Неужели закончили? Не ожидал. Выношу вам благодарность от всего отдела. Зачем же вам беспокоиться, я пришлю за статьей капитана Астахова. Помните Колю?

– Помню, но я вообще-то могу зайти к вам и сама… прямо сейчас!

– Екатерина Васильевна, мне страшно неловко, не привык я отказывать женщинам, но, поверьте, ни сегодня, ни завтра мы с вами увидеться не сможем. У нас тут проверяющие из министерства, сидим каждый вечер за полночь, так что… сами понимаете.

– Леонид Максимович, я хотела поговорить с вами об убийстве генеральши Медведевой… – промямлила я, чувствуя себя настырной занудой.

– Об убийстве генеральши Медведевой? – удивился Кузнецов. – А что именно вы хотите мне сказать?

– Вы же сами говорили, что у меня интуиция и логика. И я знаю… то есть думаю, одним словом, я знаю, кто убийца! – выпалила я.

– Неужели? – удивился Кузнецов. – Помню я вашу интуицию, как же. И логику. А по телефону нельзя? Я беру блокнот, ручку и… диктуйте, Екатерина Васильевна. Я весь внимание.

– По телефону нельзя! Это не телефонный разговор. Ну, пожалуйста! – Мне казалось – еще немного, и я начну скулить, как щенок, выпрашивающий кусочек сахара.

– Ладно, Екатерина Васильевна, – сдался Кузнецов. – Жду вас через… – он запнулся – видимо, посмотрел на часы? – …через полтора часа, в одиннадцать ноль-ноль. Устроит? У вас еще будет время хорошенько подумать.

– Устроит! До встречи!

– Я хочу поговорить с вами об Игоре Полунине, – сказала я, когда уже сидела в кабинете Кузнецова и хозяин кабинета выжидательно смотрел на меня.

– Вы с ним знакомы?

– Не знакома, но наслышана.

– От кого, если не секрет?

Это был самый трудный момент. Я посмотрела в окно. Увидела там мокрую от дождя улицу. Перевела взгляд на Кузнецова и сказала:

– От соседей.

– От чьих соседей?

– От соседей Медведевой.

– А как вы туда попали?

– Взяла и пришла. А какая, собственно, разница? – Я перешла в наступление.

– Никакой! – к моему удивлению, мирно согласился Кузнецов. – Ну, и что же вы хотите мне рассказать об Игоре Полунине?

– Не столько о Полунине, сколько о его подруге Римме Владимировне Якубовской.

– О ней вы тоже узнали от соседей?

– Нет, соседи о ней ничего не знают. О ней мне рассказали девушки из турбюро «Вокруг света». Они работают у Игоря Полунина. Он совладелец бюро. Знаете, если даже предположить, что все они немножко ревнуют своего шефа к Якубовской, то все равно в том, что они мне рассказали, есть рациональное зерно.

– Подождите, Екатерина Васильевна, позвольте спросить, пока не забыл: а как вы им рекомендуетесь?

– Ну, по-разному, – я слегка смутилась. – Говорю, что из частного детективного бюро….

– А документы у вас требуют?

– Вообще-то нет, как правило. Но у меня есть лицензия, в случае чего, могу показать. Знаете, они умирают от любопытства, и всем хочется поговорить об убийстве. Высказать свои соображения. Меня не боятся, я ведь совсем не похожа…

– На нас?

– Ну… да.

– Понятно. Извините, что перебил. И что же они вам рассказали?

– Что Якубовская очень ревнива и неуравновешенна. Она закатывала Полунину сцены даже на улице, представляете? Лена, одна из девушек, видела, как они ссорились около театра. Якубовская злилась, кричала, лицо красное, а потом вдруг побежала прочь. Он за ней, хватает за руку, умоляет: «Риммочка! Риммочка!» А она бежит прямо под троллейбус, ничего вокруг себя не видит…

Кузнецов молчал, слушал, не перебивал.

– Я встретилась с женщиной, которая когда-то работала с Якубовской. Она тоже говорила о ее неуравновешенности. Однажды Якубовская выбила окно в квартире своего бывшего мужа, известного художника-дизайнера.

– Неужели? – удивился Кузнецов. – Каким же образом?

– Они проходили мимо, Якубовская и эта женщина, – возвращались с работы, мирно беседовали, сплетничали, как она выразилась. Вдруг Якубовская сказала что-то вроде: «А здесь проживает мой бывший муж!», причем сказала очень спокойно, без эмоций, нагнулась, подняла камень и швырнула в окно. Женщина эта очень испугалась, когда зазвенело разбитое стекло, а Якубовская как ни в чем не бывало пошла дальше. Представляете?

– Откуда же камень взялся?

– Из оградки уличной клумбы, знаете, такой плоский фигурный кирпичик. Я задала ей тот же вопрос. Но это еще не все! Накануне убийства она закатила скандал в ресторане «Арарат». Выследила Игоря и Медведеву и устроила им дикую сцену. Игорь Полунин, оказывается, встречался и с Медведевой. С Якубовской и с ней. Женщины из турбюро его не одобряют, конечно, считают, что он запутался со своими бабами. Его там очень любят, между прочим. С Медведевой они давно дружат, несколько лет. Медведева прекрасный человек и семью Игоря знала, а его брат служил с генералом Медведевым где-то за границей, он военный переводчик. А эта Якубовская, которую он подцепил в Индии, вцепилась в него мертвой хваткой!

– Что значит – в Индии? – перебил Кузнецов.

– Ну, во время туристической поездки в Индию в прошлом году. Полунин очень переменился в последнее время, что-то его мучило, может, и сам был не рад, что спутался. В «Арарате» до сих пор опомниться не могут, только и разговоров. Якубовская влетела в ресторан и начала орать, как ненормальная! Сдернула скатерть со стола, посуда посыпалась на пол, кричала при этом, что он подонок, что она не подозревала, что ему нравятся «климактерические» бабы, что она его ненавидит и между ними все кончено. А через два дня Медведеву убили.

– Тот факт, что она устроила скандал, еще не говорит о том, что она убийца, – заметил Кузнецов.

– Я знаю! Я и не говорю, что она убийца, может, это просто совпадение. Но это еще не все! Я познакомилась с соседом Медведевой из третьей квартиры, Михаилом Евсеевичем. Классный старикан! У него больные ноги, и он практически не встает с инвалидного кресла. Чаем меня угощал. Мы с ним обсудили сначала мировую политику – он в курсе всех событий. Радио слушает и газеты читает. Он рассказал, что в вечер убийства он видел чужих, входящих в подъезд и выходящих из него. В том числе девушку с косой и мальчонку в бейсбольной шапочке. Я ничего не записывала во время беседы, чтобы не спугнуть свидетелей, помните, вы говорили, что со свидетелями нужно работать очень осторожно (Кузнецов хмыкнул), а потом не могла вспомнить, как он назвал этого мальчика. Какое-то словцо он сказал особенное. Сказал, что этот мальчик, видимо, шел из пятой квартиры. Так ему показалось. Там живет пара… геев. Но они говорят, у них в тот вечер никого не было. Знаете, он всю жизнь проработал мужским портным, очень этим гордится. Говорит, обшивал все местное начальство, продукцию давал – куда там теперешним кутюрье! Глаз – алмаз. Лицо, говорит, могу не запомнить, а комплекцию, если раз увидел – вовек не забуду!

Я замолчала, пытаясь по лицу Кузнецова определить, как он относится к моему рассказу. Он кивнул – продолжай, мол.

– Дома я вспомнила это слово. Он назвал мальчика « мальчонком». Лет семнадцати-восемнадцати, – сказал он, – мальчонок. И тогда я подумала – почему « мальчонок»? Какая разница между « мальчиком» и « мальчонком»? Почему он так сказал? « Мальчонок» звучит уничижительно, несерьезно. И я поняла! Он подумал, что мальчик шел в пятую, что он такой же, как те двое, а для людей его поколения… сами понимаете. Что-то такое странное он уловил в его внешности, понимаете?

Ночью я долго не могла уснуть, все думала о Медведевой, о старике, о том, что узнала от соседей. Там есть такая женщина, Клавдия Ивановна, в седьмой квартире живет. Это просто бесценный источник информации! А потом вдруг вспомнила Нью-Йорк… ожидался концерт Барбры Стрейзанд, все как с ума посходили, и на Медисон-сквер ходили загримированные под нее трансвеститы. Они были такие… женственные, такие манерные, кокетничали, и все в них было так утрированно, театрально… И тут меня вдруг осенило! Мальчонокбыл женщиной! У старика глаз-алмаз, он сразу заметил в нем какую-то странность и подумал, что это гей. Но это была женщина, та самая девушка с косой! Соседка-учительница видела, как она вошла в подъезд. И никто не видел, как она вышла. А с мальчиком, наоборот, – никто не видел, как он вошел, зато старик видел, как он вышел. То есть, я думаю… вполне возможно, что девушка вышла уже как мальчик.

Я замолчала, глядя на Кузнецова. Он рассматривал меня с непонятным выражением на лице, и я почувствовала себя неуютно. Почему он молчит?

– А вы не пытались встретиться с Якубовской? – вдруг спросил он.

– Нет, я сначала решила к вам… – Версия убийства генеральши Медведевой, такая складная на бумаге, в устном изложении оказалась неуклюжей и шитой белыми нитками. – Но могу встретиться с ней, конечно, если нужно…

– Екатерина Васильевна, не скрою, вы меня удивили в очередной раз, – сказал Кузнецов. – Нет, не удивили, а поразили!

– Женской логикой?

– Не только. Своими, я бы сказал, озарениями. Но и логикой, конечно. Признайтесь, как это у вас получается? Нью-Йорк, трансвеститы, мальчонок… Романы не пробовали сочинять?

– Пока нет. Так вы считаете, что эта версия выдерживает критику?

– Не только выдерживает, Екатерина Васильевна. Это даже больше, чем версия.

Я открыла рот, но не нашлась, что сказать.

– Дело в том, что ваша Якубовская явилась с повинной. Она призналась в убийстве.

– Не может быть! Якубовская – убийца? Когда?

– Позавчера, Екатерина Васильевна.

– Значит, дело об убийстве закрыто?

– Не совсем. Дело в том, что убийц двое.

– Двое? У нее был сообщник? Парень со скамейки?

– Он самый. Но они не были сообщниками, каждый из них действовал в одиночку, так сказать.

– Он тоже признался?

– Признался. Но пальму первенства я отдаю все же Якубовской. Она более достоверна в деталях. А парень… мы уже знаем, кто он, но мы не знаем, зачем он оговорил себя.

– Значит, все-таки она…

– Но вы же сами только что доказали, как дважды два, что именно она!

– Это была лишь идея. Одно дело идея, другое – истина! Это было как несложная головоломка – все кусочки встали на свои места и получилась картинка. Любовь, ревность, устранение соперницы. Несложно и банально.

– Большинство убийств банальны, Екатерина Васильевна, поверьте моему опыту. Хитроумные и коварные убийства встречаются в основном в книжках.

– А почему тогда у вас так много висяков?

– Откуда вам это известно?

– Из сериалов.

– Понятно. Доля истины в этом есть, конечно. Растет количество немотивированных и заказных убийств. А нам хронически людей не хватает, зарплаты наши… скорее символ, чем реалия. Все приличные сыскари подались в частный бизнес. Теперь всякий уважающий себя бизнесмен имеет армию, разведку, службу безопасности. Техническое оснащение тоже со счетов не сбросишь. – Он смотрел на Екатерину, и в его словах ей слышался упрек за дурацкое замечание относительно висяков. – Да и адвокатов тоже со счетов не сбросишь. Мы же теперь живем в правовом государстве.

– А что она за человек? – спросила я.

– Якубовская? Знаете, откровенно говоря, она мне понравилась. Удивительно красивая женщина. Прекрасно держится, спокойна. Слишком спокойна, на мой взгляд. Хотя, допускаю, это спокойствие отчаяния.

– А почему она призналась?

– Виноват, не понял?

– Почему она призналась? Если уж она решилась на убийство…

– Она не решалась на убийство. Это произошло случайно. Она, по ее словам, пришла извиниться. Ей было стыдно за скандал в «Арарате». Она позвонила Медведевой, а та пригласила ее к себе. Когда Якубовская, преисполненная самых благих намерений, пришла, Медведева сказала ей… много чего сказала! В частности, что она недостойна замечательного Игоря Полунина, молодого человека из хорошей семьи, у которого большое будущее.

– И Якубовская ее за это убила?

– Ну, схема примерно такова. Дело это уже наделало много шума. И это только начало. У меня уже побывал адвокат Якубовской, мэтр Рыдаев, личность у нас не просто известная, а прямо-таки легендарная и харизматическая, как сейчас принято говорить о любой мало-мальски заметной фигуре.

– Говорят, адвокаты – дорогое удовольствие. Она что, богата?

– Не знаю. Не думаю. Деньги есть у Полунина. Вот он теперь действительно богат. Он является одним из наследников Медведевой. И поэтому у Якубовской самый лучший адвокат.

– Самый дорогой или самый лучший?

– И то, и другое. Светило местной адвокатуры. В наших краях ему нет равных. Запросто добьется оправдательного приговора серийному убийце, со слезами на глазах рассказав о его тяжелом детстве, отце-насильнике, матери-алкоголичке и так далее. Он уже требовал для своей подопечной отдельной камеры, врача и домашнего питания.

– И у него есть шансы добиться оправдательного приговора?

– Оправдательного? Не думаю, но добиться минимального срока – это ему под силу. Это красивое дело, Екатерина Васильевна. О таком деле любой адвокат может только мечтать. Любовь, ревность, богатая соперница, зловещая пиковая дама… Это станет тем самым зрелищем, которого жаждет толпа. Когда нищий племянник убивает тетку за ее жалкую пенсию – это грубое и некрасивое убийство. Но когда молодая красивая любовница убивает старую – это театр!

Я бы на месте Полунина устроил аукцион среди местных адвокатов на право вести это дело, еще и заработал бы, – он мельком взглянул на часы. – А вообще-то Якубовская, как я уже сказал, не собиралась убивать, и тут я, пожалуй, готов ей поверить. Но, обладая импульсивным характером, о чем вы сами мне только что рассказали, после оскорблений Медведевой, в состоянии аффекта… та ее попыталась ударить, она оборвала шнур с портьеры и… Таким образом, вполне состоятельна версия о самообороне, и я почему-то уверен, что наш мэтр Рыдаев раскрутит ее на полную катушку.

– Отмажет за деньги? – спросила я ехидно.

– А вы, что же, Екатерина Васильевна, совсем ей не сочувствуете?

– Я сочувствую покойной Медведевой.

– Понятно, – сказал Кузнецов, и воцарилось молчание.

– А как же этот парень? Я могу сказать Фоменко, что вы его отпускаете? А зачем он оговорил себя?

– Трудно сказать. Сейчас с ним работает психолог. Он странный малый, Екатерина Васильевна, доложу я вам. А вообще, должен заметить, что после всякого громкого убийства нам звонят мнимые убийцы с признаниями… Кстати, ваш Фоменко мне так и не позвонил. Почему, не знаете?

– Не знаю, мне он тоже не позвонил. Что значит – мнимые убийцы? Зачем?

– Развлекаются, или с психикой не в порядке.

– А может, он раньше убил кого-нибудь, а сейчас раскаивается и поэтому признался… вроде как наказывает себя.

– Интересная мысль, я даже такое кино видел. Американское. Спорить не буду, Екатерина Васильевна, всякое случается. Что-нибудь еще?

– Странно все-таки… Знаете, я могу расспросить старичка-инвалида…

Кузнецов вздохнул.

– Симкина убили, Екатерина Васильевна.

– Как убили? – Я в ужасе зажала рот рукой. – Кто?

– Работаем, Екатерина Васильевна. Всегда рад вас видеть, заходите, не забывайте старика.

Он поднялся, и мне не оставалось ничего другого, как распрощаться…