Текст книги "Два путника в ночи"

Автор книги: Инна Бачинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 10
Дама в кресле

Просто одетая женщина средних лет с невыразительным лицом нажала на кнопку звонка квартиры номер девять. Тишина в ответ. Она нерешительно оглянулась, потом нажала еще раз. И снова звук замер где-то в глубине квартиры. Женщина шагнула к лестничному пролету и посмотрела вниз. Было около десяти утра, и все, кто работает, уже давно уехали. Машина, забирающая мусор, приезжала в семь, тогда же выгуливали собак. После этого наступало недолгое затишье – двор и подъезд были безлюдны. Вскоре домохозяйки выйдут за продуктами, почтальон принесет почту, и, если день будет теплый, усядется на скамейки у дома дворовый ареопаг из старушек-пенсионерок.

Женщина давила на кнопку звонка, на плоском лице ее было написано недоумение. Потом, решившись, она позвонила в квартиру напротив под номером семь. Женский голос спросил, кто там, и она сказала торопливо:

– Я к Лидии Романовне, массаж делать, а ее нет… Сама назначила на десять! Вы не видели ее, может, ушла куда?

Дверь распахнулась, и на пороге возникла толстая одышливая женщина в пестром халате. Смерив массажистку любопытным взглядом с головы до ног, она сказала:

– Не-а, не видала. Может, в магазин пошла?

– Как же, в магазин! – возразила массажистка. – Она по магазинам не ходит. Ей все из стола заказов привозят. Назначила мне на десять…

В голосе ее появились плаксивые нотки. Толстуха, оставив дверь своей квартиры открытой, пересекла лестничную площадку и забухала кулаком в соседскую дверь.

Кто-то, тяжело дыша, поднимался по лестнице. Появилась соседка с четвертого этажа, нагруженная сумками, остановилась. В восьмой квартире затявкала собачонка. А в девятой по-прежнему было тихо. Женщины стояли на лестничной площадке и обсуждали создавшуюся ситуацию.

– Может, опять сердце схватило, – сказала толстуха. – Она ж одна живет. В прошлый раз ей «Скорую» вызывала артистка, ее подруга, а сейчас, может, некому было. Так и помереть недолго, – она высказала то, о чем подумали две другие женщины.

– Полицию нужно, – сказала соседка с четвертого.

– При чем здесь полиция, – сказала женщина с сумками. – Они и не подумают взламывать дверь. Мало ли куда она пошла, а вы сразу – полицию.

– Да не могла она никуда пойти! – перебила ее массажистка. – Она ни за что массаж не пропустит. А может, ключ есть? У соседей?

– У меня нет, – сказала женщина с сумками. – Я ее вообще нечасто видела.

– У Клары Аркадьевны из восьмой должен быть. Они вроде дружили, – сказала толстуха.

Женщины некоторое время смотрели друг на друга, раздумывая. Затем толстуха решительно двинулась к восьмой квартире и нажала на кнопку звонка. Дверь распахнулась немедленно, как будто там, за дверью, только того и ждали, на площадку выскочило крошечное дрожащее существо, почти без шерсти, с большими розовыми ушами летучей мыши. Существо звонко затявкало. Вслед за ним вышла изящная пожилая дама в черных брюках и длинном, ангорской шерсти, свитере и вопросительно взглянула на взволнованную группу на площадке.

– Клара Аркадьевна, – начала толстуха, – у вас случайно нет ключа от квартиры Лидии Романовны?

– Что происходит? – строго спросила дама. – Зачем вам ключ? Шалимар, замолчи! – прикрикнула она на существо с розовыми ушами.

– Тут вот пришла массажистка, – объяснила толстуха, указывая на невзрачную женщину, – а Лидия Романовна не открывает. И никто ее не видел сегодня… Может, случилось чего?

– Да что могло случиться? – удивилась дама, которую назвали Кларой Аркадьевной. – Может, забыла. Я не вижу ровно никакой причины для паники!

– А ключ у вас есть? – настаивала толстуха.

– Ключ у меня есть, – с достоинством сказала Клара Аркадьевна, – но дверь я, разумеется, открывать не буду. Ерунда какая!

– А вдруг ей плохо?

– Глупости! – отрезала Клара Аркадьевна. – Вышла куда-нибудь, только и всего.

Толстуха пожала плечами. Она была разочарована. Ей страшно хотелось побывать в квартире генеральши. Клара Аркадьевна, вынеся вердикт, однако, не спешила уходить. Женщины продолжали стоять на лестничной площадке. Шалимар присел на половичок у двери. Клара Аркадьевна надавила на кнопку звонка квартиры Лидии Романовны. Мелодичный звук отозвался в глубине квартиры. Она подождала минуту и надавила на кнопку еще раз.

– Ей недавно «Скорую» вызывали, – сказала, ни к кому не обращаясь, толстуха. – Сердце схватило. Артистка вызывала.

Клара Аркадьевна, казалось, раздумывала. Снизу послышались тяжелые шаркающие шаги. Клара Аркадьевна перегнулась через перила и позвала:

– Максимилиан Павлович! Поднимитесь к нам на минутку!

– Доброе утро, Клара Аркадьевна! – ответили снизу. – А в чем дело?

– Тут у нас небольшая проблема возникла.

– Иду! – ответил мужчина и стал неторопливо подниматься по лестнице.

Десять минут спустя соседи осторожно вошли в прихожую квартиры генеральши Медведевой. Шалимар жался к ногам хозяйки.

– Лидия Романовна! – громко позвала толстуха. В квартире было тихо, казалось, сюда не проникают звуки извне.

Потом толстуха, которую звали Клавдия Ивановна, будет рассказывать, что у нее волосы встали дыбом от дурного предчувствия, потому что тишина была, как на кладбище…

– Ну, просто, мертвая тишина, и даже как бы эхо отозвалось!

Компания, оробев, прошла по коридору и остановилась у закрытой двери в гостиную. Клара Аркадьевна нажала на медную ручку, и дверь, скрипнув, отворилась. Максимилиан Павлович, как истинный джентльмен, посторонился и пропустил женщин вперед.

– Господи, спаси и помилуй! – пробормотала толстуха.

Они стояли, словно пригвожденные к полу, не в силах отвести взгляда от сцены, открывшейся их глазам. Темно-красные тяжелые шторы были задернуты, и в комнате царил густой полумрак. Луч света, неприятно яркий, пробивался из узкой щели между шторами и падал на сидящую в кресле за столом женщину. Резко белело ее лицо с синевой под глазами; на скрюченных в последнем усилии схватить кого-то или что-то пальцах рук, лежавших на черной полированной поверхности стола, тускло мерцали кольца. Она сидела удивительно прямо, слегка запрокинув назад голову, и улыбаясь смотрела на незваных гостей.

– Смотрит прямо на меня и улыбается, аж мороз по коже! Страх божий! Как на ногах устояла, ума не приложу! – еще долго рассказывала, хватаясь за сердце, Клавдия Ивановна соседям и знакомым.

Через долгую минуту они поняли, что женщина за столом – Лидия Романовна Медведева – вовсе не улыбается! То, что они приняли за улыбку, было мучительным оскалом… Выпученные мертвые глаза смотрели поверх их голов. Толстый золотистый шелковый шнур, обвивающий ее шею, был завязан узлом вокруг высокой спинки кресла, что удерживало тело в неестественно прямой позе, не давая ему упасть. Прошла секунда, другая… где-то внизу хлопнула дверь, сквознячком потянуло… Сидящая в кресле женщина вдруг подалась вперед и снова застыла…

Толстуха тихонько взвыла и перекрестилась. Шалимар отозвался тоскливым воем.

Вычурный маятник высоких готических часов в углу комнаты с металлическим стуком скользил из стороны в сторону, и чудилось что-то пугающе извращенное в неподвижной человеческой фигуре в кресле и живом движении бездушного механизма…

* * *

Полиция прибыла немедленно – генеральша Медведева была популярной в городе фигурой. Квартира сразу заполнилась голосами, топотом, щелканьем блицев. Массажистка с перепуганным лицом давала показания, заикаясь и всхлипывая. Беседовал с ней крупный немолодой человек, представившийся подполковником Кузнецовым Леонидом Максимовичем.

– Вы, как я понимаю, были частым гостем у Лидии Романовны? – спросил Кузнецов.

– Ну, как… вообще-то, да. – Она мяла в руках носовой платок. – Я приходила к ней три раза в неделю. В понедельник, – женщина начала загибать пальцы на левой руке, – в среду и в пятницу… или в субботу. Когда как. Если она была занята в пятницу, то тогда в субботу. Лидия Романовна очень следила за собой.

– Вы говорите, что приходили делать массаж в понедельник, среду и в пятницу…

– Или в субботу!

– Да, я понял, иногда в субботу. Но сегодня у нас четверг, а вы тем не менее пришли. Почему?

– Так она ж сама сказала, чтоб я не приходила в среду.

– Сказала? Лично?

– Нет, позвонила. У меня было назначено вчера на девять вечера, а она позвонила…

– Простите, я перебью вас, она говорила по телефону лично с вами?

– Нет, я была у клиентки, она говорила с хозяйкой, Раисой Филипповной.

– Хозяйкой?

– Ну, да. Я работаю в дамском салоне «Желтый ирис», его хозяйка – Раиса Филипповна Мерзлякова.

– Понятно. Когда же Лидия Романовна говорила с вашей хозяйкой?

– Когда? Ну, не знаю точно, часов в шесть или семь.

– И хозяйка вам перезвонила, чтобы предупредить?

– Нет! – В тоне женщины слышатся нотки досады. Ей непонятно, зачем нужны все эти дурацкие вопросы, если человека убили, и нужно немедленно ловить убийцу. – У нас правило: каждый час или два перезванивать на работу, на всякий случай.

– Понятно. И что же она сказала?

– Ну, она сказала, чтобы я не ходила к Лидии Романовне сегодня, в среду, а пришла в десять утра завтра, в четверг. Ну, я и пришла.

– Руслана Андреевна, вы давно знакомы с Медведевой?

– Не очень, месяца три, наверное. До меня к ней ходила другая косметичка, Валя Зварич.

– Что случилось с Валей Зварич?

– Ничего не случилось. У нее был конфликт с Лидией Романовной.

– Какого рода конфликт?

– Я не знаю подробностей, но, кажется, Валя ей нагрубила. И Лидия Романовна велела ее больше не присылать.

– Значит, вместо Вали стали присылать вас?

– Ну, да.

– И вы с ней ладили?

– Лидия Романовна была настоящая дама, не жадная. И вещи отдавала, какие не нужно. Очень приличные вещи, почти неношенные.

– Она была вами довольна?

– Ну… я думаю, да. Всегда расспрашивала о семье.

– У вас есть семья?

– У меня есть муж, – женщина поджала губы. – В Надыме. Я оттудова уехала год назад.

– Почему же, если не секрет?

– Не секрет. Надоело его пьянство беспробудное. Скандалы надоели. Бабы его надоели. Кобелина паршивый! – В голосе ее зазвенели слезы. – Теперь пишет, зовет назад. Конечно, кто ж его так обихаживать будет, как я? Попробуй, найди другую такую дуру. А только не поеду я! Подохну, а не поеду!

– Успокойтесь, Руслана Андреевна. – Кузнецов налил в стакан воды из литровой бутылки «Перрье» и протянул женщине. Та залпом выпила. – А теперь вспомните, пожалуйста, кого вы видели в доме Лидии Романовны во время своих сеансов… массажа? Возможно, знакомых, друзей?

– Никого не видела!

– Никогда?

Женщина задумалась. Кузнецов не торопил. После паузы она сказала неуверенно:

– Вот разве артистку.

– А как ее зовут, артистку эту, не помните?

– Элла вроде. Элла! Точно, Элла.

– А фамилии ее не знаете?

– Не знаю.

– Откуда вы знаете, что она артистка?

– Она сама рассказывала, что работает в нашем театре… название такое еще не наше. Молоденьких играла. А сама уже старая.

– Инженю?

– Вроде. Странная такая.

– В чем же странность?

– Говорила что попало. У генеральши маски на стене – страх один, так она говорила, что из настоящих людей сделаны. И могут порчу навести. Да и посмотреть на нее – сразу видно, что не все дома.

– Она была подругой Лидии Романовны?

– Да, они дружили, когда молодые были… Лидия Романовна после смерти мужа опять сюда вернулась. Но…

– Но?

– Как бы это сказать… Лидия Романовна вроде как насмехалась над ней… не по-доброму.

– Почему вы так думаете?

– Называла ее «наша ведьма».

– А Элла как на это реагировала?

– А что – Элла? Смеялась, конечно, чтобы не злить Лидию Романовну. А сама продукты у нее из холодильника воровала. Стыдоба!

– Воровала?

– Ну да! Я раз закончила массаж, маску питательную положила и пошла в кухню кофе себе сделать. А она там! Выгребает из холодильника и себе в сумку. Увидела меня, чуть не упала, смотрит молча, потом говорит, Лидия Романовна сказала забрать кое-что… а сама красная, слезы от стыда на глазах. Она ее ненавидела!

– Почему вы так думаете?

– Ну, как же! Лидия Романовна – богатая, все ее знают, муж генералом был, а эта – никто. Девочек играла. Она перед ней все время: «Лидочка, Лидочка», а у самой, когда не смотрят на нее, лицо аж страшное делается…

– Понятно. А еще кто бывал у Лидии Романовны?

– Я больше никого не видела.

– Хорошо, Руслана Андреевна, а теперь постарайтесь вспомнить… – Кузнецов сделал паузу и внимательно посмотрел на сидящую перед ним женщину. Она, в свою очередь, приоткрыв рот, смотрела на него. – Вспомните, какие ценные вещи были в квартире. Возможно, Лидия Романовна показывала вам что-то или рассказывала…

– Какие ценные вещи? – женщина настороженно смотрела на следователя. – Деньги?

– Не только. Ювелирные изделия, антиквариат.

– Деньги были. В ящике туалетного столика, в спальне, толстая пачка долларов. Я сама видела.

– А еще? Драгоценности?

– Был платиновый браслет, старинный, с бриллиантами. Еще часы, очень дорогие, покойного генерала… Еще рубиновое колье, она его никогда на снимала, только на ночь. И серебряная женщина.

– Что за женщина?

– Подсвечник такой. Женщина держит факел, а в него свечки вставлены! Да он и сейчас на серванте стоит, я видела. Лидия Романовна говорила, ему двести лет, один итальянский мастер делал. Больше вроде ничего не знаю.

* * *

– Ну, что там у тебя? – спросил Кузнецов своего помощника капитана Николая Астахова, который закончил опрос соседей и вернулся в квартиру Медведевой. Тело убитой женщины уже увезли, следственная бригада закончила свою работу и тоже уехала. Дверь девятой квартиры была закрыта и опечатана. Они отказались от машины и пошли пешком. Во-первых, недалеко, во-вторых, по дороге можно было спокойно поговорить.

– Кое-что есть, – отвечал Коля. – Соседка из седьмой квартиры, что как раз напротив медведевской, инициатор вторжения, рассказала обо всех, кто бывал у генеральши. Видимо, подсматривала. Очень ценный свидетель. (Кузнецов хмыкнул.) Говорит вот только много, нервы, говорит, никуда, все никак не успокоится. Вся их компания до смерти перепугалась. Это же надо такое учудить! Но с другой стороны, если бы не они, два-три дня мы бы точно потеряли. – Коля достал носовой платок и высморкался. – У другой соседки, той, с ключом, недоразумение по имени Шалимар, размером с крысу, и характер крысиный. Вцепился мне в брюки. Тоже нервы. И дрожит весь, шерсти никакой, светится насквозь. Список узкого круга, так сказать, у нас в кармане. Ее убил свой – замок без следов взлома, она сама открыла дверь убийце. Квартира чистая, без следов обыска – убийца знал, что брать.

– Она вчера отменила вечерний сеанс массажа, – сказал Кузнецов.

– Отменила массаж? А когда должна была прийти массажистка?

– В девять. А в шесть или семь она позвонила в салон и попросила перенести сеанс на следующее утро. Причина, видимо, была достаточно серьезной.

– Интересно… – протянул капитан.

– Что именно?

– Она ожидает гостя и отменяет массаж. Значит, гость собирался прийти примерно в то же время – в девять или около девяти. И тут возникает вопрос. – Капитан делает многозначительную паузу. – Почему именно в это время? Какая разница? Часом раньше, часом позже… Она могла пригласить его на десять. Знаете, отменить массаж… это серьезно. Но! – Коля поднял палец. – Возможно, он пришел без звонка, шел мимо, дай, думает, зайду, и ей пришлось отменить массаж. Она знала, что он задержится до девяти, а то и позже.

– И что?

– А то, что это был свой. Но лично я считаю, что это была своя.

– Почему? – заинтересовался Кузнецов.

– Шестое или седьмое чувство подсказывает мне, что это дамское убийство, – сказал задумчиво Коля. – Но это, так сказать, мысли вслух.

– А можно поподробнее?

– Все, как в театре, – пышные шторы, золотой шнур… даже то, что ее привязали к спинке стула! Что-то здесь не так, вывернуто все. Мужик задушил бы руками или стукнул подсвечником.

– Смотря какой мужик.

– Нормальный!

– Нормальные мужики не убивают.

– А если они все с приветом, зачем их держат по тюрьмам, а не в психушках? – рассудительно спросил капитан. – Лисица считает, неофициально, конечно, что смерть наступила между семью и десятью вечера. Завтра зайду к хозяйке салона, уточню время звонка. И, возможно, Медведева как-то объяснила ей причину.

– А кто там у тебя в узком списке?

– Ну, на первом месте некий Игорь Дмитриевич Полунин, близкий друг Медведевой.

– Кто такой?

– Совладелец турбюро «Вокруг света», здоровый бугай, как сказала Клавдия Ивановна, та самая дама из седьмой квартиры. Каждый день забегал. Медведева его и с людьми нужными сводила, и деньги дала на бизнес. И вообще была очень привязана. Поздняя любовь, так сказать. Интересный паренек, похоже, не дурак и себе на уме.

Следующая – дамочка в вуалях, Элла Сергеевна Семашко, актриса ТЮЗа, вся из себя. Вечная девочка. Клавдия Ивановна ее очень не одобряет.

Затем старый друг детства, видный такой мужчина, учитель физики из шестой школы, Петр Петрович Трембач. Пьющий, к сожалению.

Был еще один член сплоченной компании, администратор городской филармонии, Аркадий Семенович Паперный, душа-человек, веселый, шутил все время. Последние трое собирались у Медведевой каждую пятницу, и они играли в преферанс.

– Почему был?

– Трагически погиб, утонул в Крыму прошлым летом. Был в отпуске с подругой. А подруга на двадцать лет моложе. Вот сердце-то и не выдержало. Думать головой надо было.

– Это все тебе Клавдия Ивановна рассказала?

– Она. И не только это.

– Действительно, ценный свидетель!

– Не то слово! К сожалению, почти весь день в среду она провела в постели и поэтому не видела, кто приходил к Медведевой вечером. Очень переживает по этому поводу и рвется расспросить соседей. Я просил ее не беспокоиться, но думаю, она не послушается.

– Сколько квартир в подъезде?

– Двенадцать. По три на площадке. Дом еще сталинской постройки. Когда-то здесь были коммуналки, потом народ разъехался, квартиры выкупили и переделали. Шикарные апартаменты получились. В первой живет учительница на пенсии, ее нет сегодня, у дочки, внучку стережет. Квартира номер два стоит пустая, хозяева вроде как за кордоном. В третьей – старик-инвалид. В четвертой на втором этаже – профессор истории Максимилиан Павлович Дворецкий с женой. Пожилые люди, очень приличные. В пятой – парочка, прости господи, из этих! Старый и молодой, совсем мальчик, караул, куда только органысмотрят! И оргии у них вечно. Художники, одним словом, богема. В шестой – замредактора «Вечерних новостей». Хоть и бульварный листок, а на жизнь очень даже хватает. В седьмой – наш активист, Клавдия Ивановна. В восьмой – дама с собачкой, помесь летучей мыши с крысой, по имени Шалимар, вдова известного гинеколога, очень богатая.

Девятая – медведевская. В десятой на четвертом – соседка с сумками, живет одна, сторожит квартиру детей. Дети на Севере. В одиннадцатой – молодая пара, компьютерщики, все по заграницам мотаются. Вот и сейчас тоже. В двенадцатой – вялотекущий ремонт, с прошлой зимы еще. Хозяева – крутые, но, видно, денег не очень много, а то давно бы закончили и вселились. Все.

– Пустые квартиры надо бы проверить.

– Само собой. И поговорить с другими соседями.

– Мне уже два раза звонили, – озабоченно заметил Кузнецов.

– Торопят? Еще бы, генерал Медведев – фигура известная. Был. Да и генеральша… Я думаю, вряд ли грабеж.

– А что же это, по-твоему? – Кузнецов приостановился и с любопытством посмотрел на Колю.

– Гораздо хуже, – твердо сказал Коля.

– Заговор против городской администрации?

– Ну, примерно.

– Ладно, заговоры оставим эсбэшникам, а сами займемся убийцей. Пошли, перекусим.

– В нашем буфете уже нет ни фига, один томатный сок.

– Ты, знаешь, я и сам иногда задумываюсь, почему у них всегда только томатный сок? Закупили партию по дешевке? Ладно, пошли в шашлычную. Я угощаю, – предложил Кузнецов великодушно.

* * *

На другой день утром, не успел Коля Астахов переступить порог своего кабинета, как зазвонил телефон.

– Опаздываешь, товарищ капитан! – услышал он бодрый кузнецовский голос. – Звоню уже в третий раз. Жду с отчетом. Немедленно!

– Дайте хоть кофе глотнуть, – взмолился Коля. – Я ж вчера почти до одиннадцати вкалывал со свидетелями, а потом до двух разбирался с записями.

– Некогда кофеи гонять, труба зовет! В темпе со всеми материалами, а то меня уже на части рвут с утра пораньше.

– Кто это вас рвет на части? – сказал Коля вместо приветствия, появляясь на пороге начальника. – Вчера вечером я обошел все квартиры, поговорил с людьми. Все взбудоражены, реагируют бурно. Я составил описание неизвестных, которых видели в подъезде и около подъезда вечером в среду, с пяти до одиннадцати вечера. Смотрите, что у меня получилось. В списке пять человек, описали их довольно подробно, теперь надо выяснить, к кому они приходили. И тут интересный момент, – капитан выразительно посмотрел на начальника, – незадолго до убийства жильцы заметили во дворе странную личность – молодого парня, похожего на бомжа. В первый раз он появился шестнадцатого февраля, потом – спустя три-четыре дня. В подъезд не заходил, но долго сидел на лавочке во дворе, рассматривал окна.

– Как он выглядит?

– Я же говорю: молодой парень, плохо одетый, как будто больной или не все дома. Учительница из первой квартиры даже хотела полицию вызвать.

– Не тянет этот тип на совершившего подобное убийство.

– Согласен, здесь красивая работа, чистая, но все-таки надо бы поинтересоваться.

– Ладно, этим парнем пусть стажер займется, нечего ему груши околачивать. А со своим списком давай сам. Пройдись еще раз по самым активным свидетелям, посиди за столом с пенсионерами. Я очень в них верю.

– Посиди за столом! – проворчал Коля. – Так от них ведь живым не уйдешь. В третьей квартире старик-инвалид, ветеран войны, политикой интересуется. В курсе всех событий, радио весь день слушает, телевизор смотрит, а на газеты ему денег не хватает. Замучил меня насчет Обамы. Все допрашивал, как он мне.

– Ну, и как он тебе?

– Обама? – Коля пожал плечами. – Нормальный мужик. Тут мы с Михаилом Евсеевичем полностью сошлись во мнениях. А вам?

– Мне? – Кузнецов в свою очередь пожал плечами. – Нормальный вроде. Ладно, хватит болтать. Не отвлекайся!