Текст книги "Сим-Сим, откройся!"
Автор книги: Инна Туголукова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)
17
Надо было бы сразу уйти отсюда. Но ночью Симу и поганой метлой из дома не выгонишь – боялась ночных прогулок: и по работе, и по жизни знала, чем это может закончиться.
Однажды она засиделась допоздна у подружки и шла от метро дворами, холодея от ужаса. В окнах горели редкие огни, тускло светили фонари и стояла странная, удивительная для огромного города тишина. И в мертвой этой тишине гулко раздавались шаги идущего сзади человека – зловещие, как каменная поступь Командора.
Сима почти бежала, но этот кто-то не отставал, и она готовилась бешено драться за свою жизнь, побелевшими от напряжения пальцами сжимая сложенный зонтик – единственное свое оружие.
Где-то она потом прочитала, что животные чувствуют, когда их боятся, и даже самая безобидная собака инстинктивно нападает, уловив этот гормон страха. Может быть, потому на нее и набросился Мойша? И возможно, преступники тоже улавливают своим звериным чутьем парализующий жертву ужас? А тот, идущий следом, ощутил ее готовность дать отпор и не посмел напасть? А может, он и не был злодеем – просто случайный прохожий, не подозревающий даже, какую бурю вызвал в ее душе…
Так или иначе, но Сима, влетев в квартиру и захлопнув за собой дверь, упала на колени и вознесла Господу горячую молитву, благодаря за спасение.
Можно было, конечно, уйти на рассвете, по-английски, пока все спят. Но дом наверняка заперт, а Мойша бодрствует. Нет, придется испить эту чашу до дна.
Под утро Сима все же уснула. Разбудил ее стук в дверь и громкий Нюшин голос:
– Вставай, красавица, проснись! На самолет опоздаешь! Володя сказал, ты улетаешь сегодня…
– Самолет у меня вечером, – откликнулась Сима. – Доброе утро!
– Доброе, – согласилась Нюша. – Давай спускайся, мы тебя к завтраку ждем.
– А Мойша?
– Ушел на охоту с утра пораньше. Не бойся! – успокоила Нюша.
Бывают в жизни черные полосы, когда несчастья сыплются как из рога изобилия, и возникает странное, парадоксальное желание: еще больше усугубить ситуацию, испытав при этом какое-то мрачное удовлетворение.
Сима еще раз оглядела себя в зеркале с ободранных ног до изуродованной головы и натянула паричок, но короткой челкой шишку на лбу замаскировать не удалось. Она поджала губы и спустилась вниз, чувствуя, как растет, поднимается в душе неодолимое раздражение.
– Ну вот и наша… – начала было Роза Исаевна и прикусила язык. – Кто это так тебя приложил?! Неужто Мойша?.. – И вместе с Нюшей испытующе впилась глазами в лицо Протасова.
– Я тут совершенно ни при чем! – немедленно открестился тот.
– А как это могло произойти? – грозно приподнялась со своего места хозяйка. – Когда мы уходили, со лбом все было в порядке.
Володя взглянул на Симу и, поскольку та гордо молчала, ответил сам:
– Стукнулась о столешницу…
– Ты мне, Володька, голову не дури, – рассердилась Роза Исаевна. – Как это нормальный человек может стукнуться о столешницу, чтобы шишку себе такую набить?!
– Нет, ну нормальный, конечно, не сможет, – согласился Протасов. – А если она молилась?.. Не рассчитала поклона?.. Или, допустим, писала и клюнула носом? – предположил он.
– Ладно, – отмахнулась Роза Исаевна. – С тобой каши не сваришь. Она нам сейчас сама все расскажет, правда, девочка? Подай ей стул!
Володя взялся было за спинку стоящего рядом стула, но Сима, не удостоив его даже взглядом, рванула к себе совсем другой, притулившийся у стены.
– Не трогай его, не садись! – закричали все трое. – Он сломан!..
Но было уже поздно. Сима плюхнулась на сиденье, сиденье вылетело, и она со всего размаха воткнулась в образовавшуюся дыру, как плотно забитый клин, взвыла от боли и задергала торчащими кверху ногами, пытаясь выбраться. Но сделать это без посторонней помощи было невозможно, а потенциальные помощники корчились от смеха. Особенно веселился Протасов, просто умирал от потехи…
Первой очнулась Нюша и могучей рукой вырвала Симу из западни. Ободранный копчик нестерпимо болел, и она, трясясь от злости, ядовито произнесла:
– Рада была доставить вам несколько веселых минут. А сейчас разрешите откланяться.
– Ну что ты, девочка! – заспешила к ней Роза Исаевна, вытирая слезы. – Не обижайся! Это у меня привычка такая дурацкая: как кто упадет – я смеюсь. Нервная реакция. Это ж мы не над тобой потешаемся! Над ситуацией! И ты посмейся вместе с нами. Давай садись вот на этот стул, позавтракаем наконец!
– Нет-нет! – решительно отказалась Сима. – Я пойду, пока кое-что уцелело и функционирует. Пока не все органы выведены из строя. А то, боюсь, еще немного, и меня отсюда вынесут на носилках. Вперед ногами…
Она подхватила сумочку и решительно направилась к двери.
– Я провожу! – дернулся было Протасов.
– Ни в коем случае! – взвизгнула Сима, переходя на галоп. – Мне еще пожить хочется! Спасибо за гостеприимство! И вообще за знакомство! Давно я так не отдыхала!..
Она скатилась с крыльца и рванула к калитке. На прогретой солнцем бетонной дорожке нежился Мойша. Кот едва успел отпрыгнуть в сторону, выгнул спину, ощетинился и гневно заорал. Но Сима даже не взглянула в его сторону, и Мойша, бросив ей вслед короткое кошачье ругательство, снова рухнул на теплую поверхность, вытянул лапы, откинул хвост и блаженно зажмурился.
В столовой воцарилась тишина, нарушаемая только позвякиванием ложечки о край стакана.
– Куда-то все тебя заносит, Володька, не в ту степь, – заговорила наконец Роза Исаевна. – Из огня да в полымя…
– Ну, ее можно понять, – усмехнулся Протасов.
– Ее-то можно, а вот тебя не понимаю. Ты, что ли, ей шишак-то поставил?
– Баба Роза!..
– Что ж, он у нее сам вырос?
– Она действительно налетела на стол.
– Это как же надо было лететь? – сурово посмотрела на его улыбающееся лицо хозяйка. – Ну что ты лыбишься, непутевый? Все у вас, видать, на этом шишаке и закончится с твоей Симой.
– Нет, баба Роза, все у нас с ней только начинается.
– Пойдешь провожать?
– Провожать не пойду.
– В Москве заявишься? А как она тебя погонит?
– Не погонит.
– Она девка горячая.
– А я подожду, пока остынет…
18
Конечно, Сима надеялась, что Протасов все же появится. И конечно, в этом случае непременно излила бы на него всю горечь своего нынешнего состояния. Но Протасов не появился ни в санатории, ни в аэропорту. И Сима окончательно утвердилась в своей правоте: это действительно банальный курортный роман, и хорошо, что она первая поставила в нем точку и вышла из игры. Правда, с некоторыми потерями. Но ничего! Все заживет, отрастет, рассосется. Зато она не утратила собственного достоинства! Вот только Симу не покидало ощущение, что что-то все же потеряно, тоже очень важное…
«Легко сказать: „Слушайся сердца“, – думала Сима. – А если я, как шизофреник, слышу разные голоса, как разобрать, сердце это или… селезенка, Вот про Вову номер три все понимала, но и слушать никого не хотела. А Протасов? Знаю ведь, все знаю и про себя, и про него, а поделать с собой ничего не могу. Значит, беда моя не в том, что не разбираю, какой орган вещает, а в том, что все равно поступаю как Бог на душу положит. И как с этим бороться, если такая вот я набитая умница?..»
Объявили начало регистрации на московский рейс, и Сима направилась к стойке, у которой уже образовалась небольшая очередь. И последней в этой очереди стояла… Наташа Полежаева!
– Не может быть! – сказала Сима. – Не может быть! Какое счастье…
Наташа повернулась и несколько мгновений смотрела непонимающе.
– Сима? – наконец предположила она. – Ты, что ли? Не узнаю…
– А так? – спросила Сима и сняла паричок.
– О Господи! – отшатнулась Наталья. – Кто это тебя?!
– Девчонки! – оживился стоящий сзади масленый мужичок. – Откуда такие красивые?
– Из зоны, – охотно пояснила Сима и сделала пальцы веером. – Хочешь познакомиться?
– Не-а! – отказался мужичок. – Какая-то ты психованная.
«Точно! – подумала Сима. – Правильно он определил. Именно так я себя и веду».
– Быстро надевай парик и давай сюда билет! – приказала Наталья. – В самолете все мне расскажешь.
* * *
– Последнее время я только и делаю, что живописую свои злоключения, – закончила повествование Сима. – И все мне дают полезные советы. А я поступаю с точностью до наоборот.
– В таком случае я тебе ничего советовать не стану – напрасный труд. Я знаю это состояние. Оно пройдет. И тогда ты поймешь: может, тебе этот Протасов вообще не нужен?
– Да нет, он мне нужен. Я это и сейчас понимаю.
– Но найти его уже не сможешь…
– Смогу, если захочу. Позвоню Ирине Львовне…
– А ты захочешь?
– Уже хочу, – усмехнулась Сима. – Но не буду ни сейчас, ни потом.
– Почему? Ну сейчас понятно, а потом-то почему не будешь?
– Да он меня пошлет подальше со всеми моими фокусами! И правильно сделает.
– А если он сам тебя найдет?
– Вряд ли! После всего…
– Но ты же говоришь, что он… – начала было Наталья и сама себя перебила: – Хотя ты и в прошлый раз говорила. О Вове номер три. Просто насмерть стояла…
– Это совсем другой случай! – отмахнулась Сима.
– Понятное дело…
– Ты сомневаешься?
– Да нет. На сей раз действительно все иначе. В смысле главного героя. А вот ты в своем репертуаре: где надо бежать без оглядки, вцепляешься, как пиранья, а от Протасова, наоборот, шарахаешься, словно черт от ладана. Ну так все-таки, если он объявится?
– Я сейчас сама себя понять не могу, тем более тебе объяснить. Хочу одного, а делаю совсем другое. Как в том анекдоте. Хотел сказать жене: «Муся, сделай мне, пожалуйста, бутерброд с сыром». А сказал: «Сука! Ты мне всю жизнь сломала!» Помнишь, прошлым летом сколько я тебе наговорила о своей великой любви? А сейчас ничего сказать не могу. Хотя если бы ты знала, что у меня в душе творится! Но ведь невозможно, дико теми же самыми словами описывать то и это! А других-то слов нет! А я как будто уравниваю Володю с этим… Вовой.
– Сим, это клиника какая-то! Ты совсем меня запутала! Значит, про Вову номер три ты в глубине души все понимала, но так его любила, что не могла в это поверить. Про Володю ты тоже все понимаешь и тоже любишь, но, боясь гипотетического обмана, разрываешь с ним отношения. Так? Ну что ты смотришь, как в афишу коза? Ведь это же глупо!
– Но уже произошло.
– Все еще можно исправить!
– Нет безвыходных ситуаций? Я помню твою теорию. И ты все правильно нарисовала. А я дополню эту картинку еще одним колоритным штришком. Предположим, я его найду, или еще более невероятное – он сам появится, а меня опять занесет не в ту степь? Вот чего я еще боюсь… Конечно, это ненормально, ты права. Но что же мне делать?!
– Может, тебе к психологу сходить?
– Лучше уж к психиатру…
– Нет, я серьезно. У тебя душевная травма: пережила обман и никому теперь не веришь.
– Ну ты посмотри на меня! Я же просто девушка по имени Беда! Вся в ранах – и внутри, и снаружи…
– А может, ты и правильно сделала, что ушла, – неожиданно заключила Наталья. – Пока ты пребываешь в таком состоянии, ничего у вас путного не получится: поцапались, поцапались, да и расстались навсегда. А так, может, что-то еще сладится.
– Ну вот и ладушки. Пришли к консенсусу, – усмехнулась Сима. – Ты лучше о себе расскажи, пока я тебя совсем своими проблемами не заморочила.
– А я и рада бы тебя заморочить, да нечем. Все у нас по-старому: Ванечка учится, сейчас с мамой на даче живет на время моих традиционных сочинских каникул. Я работаю, по-прежнему одна… И вот что я тебе скажу, Симка: нет ничего на свете страшнее одиночества. Ни-че-го! Помни об этом.
19
В такси, по дороге домой, Сима спохватилась, что ничего не придумала для родителей по поводу своих увечий. Но путных мыслей не приходило, и она положилась на вдохновение и извечное русское авось.
– Доченька! – расцвела Татьяна Ильинична. – Не обиделась, что не встретили? У нас машина в ремонте. Позавчера еще должны были починить – до сих пор не готова. Так мы решили что-нибудь вкусненькое состряпать по случаю твоего возвращения. Миша! Ну где ты там застрял? – крикнула она в сторону кухни.
– Не могу, девочки! Ответственный момент – закладываю рис! – отозвался отец.
– Плов готовит, – пояснила Татьяна Ильинична. – Особым способом – узбекским. Купил на рынке какой-то специальный рис – липкий, красного цвета. И торговец ему прямо на пакете рецепт написал. Меня не подпускает, Похлебкин. Говорит: «У тебя не плов, а каша получается». А сам-то? То рис переварит, то не разгрызешь. А с этим новым способом вообще, считай, пропал обед…
– А я есть хочу! – облизнулась Сима.
– Ты чего это тут на меня клевещешь? – В дверях в огромном клетчатом фартуке появился Михаил Леонидович. – Лишу добавки! Ну-ка, ну-ка, – пошел он к Симе, раскинув руки, – покажись отцу с матерью! Загорела… Прическу какую-то новую себе смастерила!
– Да это парик, – сказала Сима.
– Зачем тебе парик? – удивилась мама. – С такими-то роскошными волосами!
– Ну, пока еще они отрастут!
– Кто? – не понял отец.
– Волосы, – пояснила Сима. – Не буду же я лысая ходить?
– Что-то я не уразумел… – начал было Михаил Леонидович и застыл с открытым ртом, глядя, как его дочка стягивает паричок.
– Миша! У нее шрам на голове! – обомлела Татьяна Ильинична. – А мы думали, она отдыхает! Ты где была?
– В Чечне, – ответила Сима и тут же замахала руками: – Ладно-ладно! Дайте хоть умыться с дороги! Сядем обедать, я вам все расскажу. Если, конечно, плов не сгорит…
– За плов не волнуйся, – обнадежил отец. И напрасно, поскольку рис, как обычно, не удался. Впрочем, этого никто не заметил.
– Ну?! – в один голос воскликнули родители, едва усевшись за стол.
– Шла по улице, споткнулась, потеряла сознание, очнулась – гипс. В смысле, обрили и швы наложили.
– Нос откушу, – пригрозил отец.
– Нет, пап, правда: упала, а дура медсестра обрила всю голову.
– А шишка у тебя на лбу свежая! – уличила мама.
– Да! – подтвердил Михаил Леонидович. – Чем ты там занималась?!
– На меня напал кот. Я отпрянула и шарахнулась головой об угол, как тогда с Кешей, помните?
– А почему он на тебя напал? Ты что, его дразнила?
– Мам, ну что я, ненормальная, котов дразнить? Напал, и все. Дай, думает, нападу!
– Ты не ерничай! С этими вещами не шутят! Он тебя укусил?
– Поцарапал.
– Покажи, – потребовала Татьяна Ильинична. Сима послушно встала из-за стола и задрала брючины, демонстрируя подсохшие царапины.
– Боже! – ужаснулась мама. – Миша! Надо немедленно сделать уколы от бешенства!
– Мам! Успокойся! Кот был абсолютно здоровый!
– Вот как? Это он сам тебе сказал?
– Обычный домашний кот. Просто я на него случайно села.
– Не понимаю, как можно случайно сесть на кота? Хорошо, что он не выцарапал тебе глаза!
– Хорошо, что это вообще оказался кот, а не бультерьер или, допустим, ротвейлер…
– Давайте поговорим о чем-нибудь более интересном, – предложила Сима.
– Давайте! – с готовностью согласился отец. – Расскажи-ка нам, дочка, состоялась ли встреча с… чекистом?
– Еще как состоялась! – воскликнула Сима. – Столкнулись прямо на улице, нос к носу. Оказался автомехаником, мужем той самой медсестры, которая меня обрила. Так офонарел от неожиданности, что даже варежку разинул. Ну я ему туда мороженое и сунула… по самые помидоры!
– Что за жаргон! – поморщился отец.
– Теперь я все поняла! – озарилась Татьяна Ильинична. – Он тебя догнал и стукнул по голове! Этого нельзя оставлять безнаказанным! Мы подадим на него в суд!
– Успокойся, мам! Это совершенно другая история.
– И ты нам ее расскажешь? – осторожно поинтересовался отец.
– Когда-нибудь расскажу, – пообещала Сима и поспешно опустила глаза. – Только это очень грустная история.
20
Прошел почти месяц, и, значит, Протасов давно вернулся в Москву. Сима ждала, что он позвонит, и боялась этого. Но телефон молчал.
Приближался ее день рождения. Двадцать семь лет – это вам не кот начихал! Она помнила, с каким недоумением в свои семнадцать смотрела на двадцатисемилетнюю сокурсницу в университете. Тогда казалось, что в таком почтенном возрасте пора было о душе подумать, а не о высшем образовании. А сейчас ощущает себя девчонкой, тем более что ни мужа, ни детей, ни… ума.
В их семье дни рождения всегда отмечались дома. И никто никогда от этого правила не отступал. На работу Сима отнесла большущий торт, шампанское, фрукты и еле вырвалась из цепких рук сослуживцев, требовавших продолжения банкета.
Едва они уселись за стол, раздался звонок в дверь. Открывать пошел Михаил Леонидович.
– Мать честная! – воскликнул он и позвал: – Девчонки! Быстро все сюда!
«Девчонки», а именно Сима, Татьяна Ильинична, обе бабушки и примкнувший к ним дед-адвокат, высыпали в прихожую и замерли в немом восхищении. На пороге стоял незнакомый парень в фирменной одежде и держал в руках огромный, изумительной красоты букет, вернее, даже не букет, а причудливую композицию, в центре которой сидел смешной ушастый заяц и держал в лапах маленький конвертик.
– Вас приветствует салон цветов «Леди Флер», – торжественно провозгласил посыльный. – Букет для Серафимы Строговой! Распишитесь, пожалуйста.
– Я и цветов-то таких никогда не видывала. Какая красота! – восторгалась Татьяна Ильинична. – Ну-ка признавайся, кто тебе прислал эдакое чудо?
– Понятия не имею, – постаралась сохранить спокойствие Сима. – Может, профсоюз работников милиции?..
– Ой, темнишь, девка, – лукаво погрозил пальцем дед. – А мы сейчас проведем собственное расследование… – И он вытащил из заячьих лап конвертик.
Внутри оказалась белая карточка с телефонным номером.
– Чей это телефон? – хором спросили родственники.
Сима пожала плечами и даже руки в стороны развела, выражая высшую степень недоумения.
– Ну так позвони! – подсказала мама. – Глупая ты курица! Неужели тебе не интересно?! – И поскольку Сима не двинулась с места, подала ей трубку.
– Нет, нет, нет! – решительно воспротивилась та. – Сейчас я звонить никому не буду! Я потом позвоню… без свидетелей.
Конечно, она знала, кто прислал этот необыкновенный букет, и рада была несказанно неожиданно подаренной возможности сделать первый шаг. И все-таки несколько дней собиралась с духом, прежде чем набрать номер.
– Алло, – ответил женский голос. – Алло! Говорите! Я вас не слышу! Вовчик, может быть, это тебя?
И Сима повесила трубку. Она же не знала, что это была Володина мама. Ирина Львовна говорила, что он живет один, отдельно от родителей…
А осень стояла тихая, солнечная, и на душе было светло и немного грустно. Потом зарядили дожди, задули ветры, сорвали с черных веток последние листья, под ногами развезло. Сима захандрила, заметалась, кидаясь из крайности в крайность: то жалела себя, отчаянно, до слез, то зло насмехалась – «моя дорога к счастью вымощена граблями», то ненавидела всех и вся.
Именно в такой момент и появился Протасов. Рабочий день закончился. Сима шагнула под мелкий противный дождь, замешкалась, доставая зонт, и увидела, как из припаркованной у обочины машины выходит Володя. Она растерялась, замерла на мгновение и вдруг метнулась обратно в дверь, чуть не сбив с ног выходившего на улицу коллегу.
Володя опустил цветы в урну, сел за руль и уехал…
* * *
В начале декабря Симе позвонили из Следственного управления ФСБ и предложили приехать и уточнить кое-какие детали, связанные с происшествием в сочинском парке. Она удивилась столь запоздалому интересу, но в назначенный час сидела напротив молодого черноволосого мужчины с большим породистым носом и внимательными голубыми глазами за толстыми стеклами очков.
– Ну-с, Серафима Михайловна, давайте знакомиться. Зовут меня Марк Борисович Брагилевский. С вашего позволения задам вам несколько вопросов.
– Да я, собственно, рассказала уже все, что знала, еще там, в Сочи. Меня расспрашивал ваш следователь… Харитонов, кажется, его фамилия.
– С тех пор открылись некоторые новые обстоятельства. Дело это сложное, запутанное…
– А вас тогда не было в Сочи? Такое впечатление, что мы с вами уже встречались…
– Да это у меня лицо такое типичное. Я всем кажусь знакомым…
– Наоборот! – запротестовала Сима. – Лицо у вас совершенно нетипичное, и я вас точно где-то видела!
– Это хорошо, что вы такая наблюдательная, – похвалил Марк Борисович. – А вот скажите, почему у вас сложилась уверенность, что те два типа в парке ждали именно Протасова?
– Это было очевидно, да они и сами говорили между собой, я слышала. А еще до этого, на пляже, за ним следили, я видела.
– А как получилось, что вы видели и слышали столь многое именно о Протасове? Вы что, тоже… за ним следили?
– Я? Нет… – смешалась Сима. – Просто мы сидели за одним столом, я проводила его глазами и увидела, что те двое переглянулись и пошли следом. А в парке я гуляла… А почему вы спрашиваете об этом? – перебила она себя. – С ним что-то случилось? Где он, Протасов?..
– Он сейчас далеко отсюда, – опечалился Брагилевский. – Уехал, чтобы отвлечься, сменить обстановку. И я, как друг, его понимаю…
– А что… что с ним случилось? – всполошилась Сима.
– Была у него девушка, которую он любил всем сердцем. А она его оттолкнула, отвергла его любовь, – проникновенно поведал Марк Борисович. – Тоже, кстати, Серафима. Такое редкое имя, а вот поди ж ты…
– Да нет! – горячо заговорила Сима. – Она его не отвергла! Просто так получилось. У нее был трудный период…
– А вам-то откуда это известно?! – удивился визави.
– Потому что я эта девушка! Где он?! – Сима резко подалась вперед, и Марк Борисович испуганно отшатнулся. – Дайте мне его адрес! Я сама туда поеду!
– Это невозможно! Он на ответственном задании… И потом, это очень далеко. Туда и вертолеты-то не каждый день летают… Спецпочта…
– Но что же делать? Что делать?! – всхлипнула Сима, заламывая руки.
– Да вы успокойтесь! – перепугался Брагилевский. – Я вам обязательно помогу! Прямо вот на днях и позвоню. Давайте мне ваш пропуск, я отмечу. Идите домой и ни о чем не думайте. Все будет хорошо…
Выпроводив Симу, он стукнул в стенку, и через минуту в кабинете появился Протасов.
– Я говорил, что с тебя коньяк, – напомнил Брагилевский, теперь уточняю, что не бутылка, а ящик…
А Сима брела домой, глотая слезы.
Что же она наделала? Что наделала! Два раза Володя давал ей шанс, протягивал руку, и оба раза она эту руку оттолкнула. И вот теперь он уехал, и, может быть, она его больше никогда в жизни не увидит. Но нет! Этого просто нельзя допустить! Она найдет его! Обязательно найдет, чего бы это ни стоило. И Марк Борисович ей поможет. Он обещал. И он очень хороший человек – это сразу видно, с первого взгляда. Большой и добрый, как кот. Такой котище по имени Марик.
– Господи! – остановилась Сима. – Ну конечно же, Марик! Как это я сразу не догадалась?!
Она достала мобильный, сверилась с бумажкой и набрала номер Брагилевского.
– Марк Борисович! – закричала она, едва тот ответил. – Я вспомнила! Вы Марик!
– У вас неплохо развито логическое мышление, – усмехнулся тот и, подмигнув Протасову, нажал кнопку громкой связи.
– Да нет! Я видела вашу фотографию у Розы Исаевны в Сочи. Она говорила, что вы Володин друг, что вы с ним на одном горшке сидели. Я люблю его! Помогите мне, очень вас прошу. Он должен знать! Он должен вернуться…
– Успокойтесь, Сима, – серьезно сказал Марик. – Он вернется. Я вам обещаю…
Протасов взял у него из руки трубку и положил на рычаг.
– Ну хватит, – сказал он. – Довольно разыгрывать комедию. Я сейчас же к ней еду.
– Да ты соображаешь, о чем говоришь?! – охладил его пыл Брагилевский. – Она же сразу поймет, что мы ее разыграли, и уж этого точно тебе не простит никогда в жизни. Нет, брат, затеяли балаган – надо идти до конца. Три месяца терпел, еще пара недель погоды не сделает. Давай лучше подумаем, как устроить твое счастливое возвращение. Она девица с норовом: один неверный шаг – и начинай сначала…
