Текст книги "Укради мой поцелуй (СИ)"

Автор книги: Инна Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Глава 14

Спуск на лифте показался вечностью. Я стояла, глядя на своё отражение в зеркальных стенах. Девочка в смятом вечернем платье, с растрёпанными волосами и пустыми глазами. Кто эта девушка? Что она сделала?

Машина ждала у подъезда. Я молча села в салон, уставившись в окно. Телефон в моей сумочке молчал. Ни звонков от Ани, ни вопросов от Толика. Только гробовая тишина. Тишина от Марка была самым громким звуком.

Я ждала его гневных сообщений, обвинений, оскорблений. Но ничего не было. Эта тишина пугала больше всего.

Дома меня ждал отец. Он сидел в кабинете за своим массивным столом из красного дерева и смотрел на меня тяжёлым, всепонимающим взглядом.

– Ну что, – произнёс он, откладывая папку с документами. – Как твой вечер с Морозовым-младшим?

Он знал. Конечно, знал. Его люди везде.

– Хорошо, – я села в кресло напротив, чувствуя себя на допросе.

– «Хорошо» – это ничего не значит, Лера. Он сделал тебе предложение?

– Нет. Но… мы стали ближе.

Отец медленно кивнул. – Я слышал. Его люди вышли на моих с предложением о партнёрстве. Очень выгодное предложение. Похоже, ты произвела впечатление.

В его голосе не было ни радости, ни осуждения. Был расчёт.

– Пап… – я заколебалась, но должна была спросить. – А что насчёт… насчёт того дела? Орлова? Сергей говорит, что это прошлое, что не стоит ворошить.

Лицо отца стало каменным.

– Он абсолютно прав. Это закрытая тема. Трагическая ошибка несчастного человека. И точка. – Он посмотрел на меня так, что я почувствовала ледяной холод вдоль позвоночника. – Ты теперь связана с очень влиятельной семьёй, Лера. С такими семьями не воюют. С ними заключают союзы. Ты поняла меня?

Я поняла. Поняла прекрасно. Это был приказ. Молчать и подчиняться.

– Да, папа.

– Хорошо. – Его лицо смягчилось. – Я рад, что ты нашла себе достойную партию. Морозов – сильный игрок. С ним наша семья будет непоколебима.

Он говорил о семье, о династии, о бизнесе. Но не обо мне. Никто не спросил, чего хочу я. Что я чувствую. Меня просто поставили перед фактом. Мой body, моя жизнь стали разменной монетой в большой игре.

Я вышла из кабинета с ощущением, что меня только что продали. И хуже всего было то, что я сама согласилась на эту сделку.

В своей комнате я наконец осмелилась взглянуть на телефон. Ничего. Тишина.

Я не выдержала и первой написала Марку.

«Ты там?»

Прошло пять минут. Десять. Полчаса. Ответа не было. Эта тишина сводила меня с ума. Я представляла его где-то в своей квартире, пьющего что-то крепкое, сжимающего кулаки от ярости. Или хуже – совершенно безучастного, потому что я его больше не интересовала. Потому что я стала для него просто ещё одной Соколовой.

Наконец, ближе к вечеру, пришёл ответ. Короткий и убийственный.

«Что тебе нужно?»

Я не знала, что ответить. Извиниться? Объяснить? Оправдаться? Сказать, что он не имеет права меня судить? Всё казалось фальшивым и ненужным.

«Я хочу знать, что ты нашёл. Про ту уборщицу.»

Деловой тон. Самый безопасный.

На этот раз он ответил быстрее.

«Всё, что нужно. Хватит, чтобы начать дело. Но теперь это неважно.» «Почему?»

«Потому что ты всё испортила. Теперь он в курсе, что ты что-то знаешь. Он будет готов. А ты… ты теперь его девушка. Будешь защищать его?»

Его слова жгли, как кислота.

«Я не его девушка!» – отправила я, сама понимая, насколько это звучало глупо после проведённой ночи.

«А кто же? Его шлюха?»

Я аж подпрыгнула от обиды и гнева. Мои пальцы затрепетали над экраном. «Ты не смеешь так со мной говорить! Ты сам использовал меня! Шантажировал! Что я тебе должна? Ничего!»

Я ждала ответного взрыва. Но его ответ был тихим и спокойным, и от этого ещё более страшным.

«Ничего. Ты права. Ничего ты мне не должна. Просто я думал, что ты другая. Что в тебе есть хоть капля чести. Ошибся. Извини, что побеспокоил. Удачи тебе с твоим принцем. Надеюсь, он тебя не сломает совсем.»

И на этом всё. Он не заблокировал меня, нет. Но я чувствовала, что это конец. Дверь захлопнулась. Мост сожжён.

Я бросила телефон на кровать и зарылась лицом в подушки, чтобы заглушить рыдания. Я плакала не из-за него. Я плакала из-за себя. Из-за той Леры, которой больше не было. Из-за той Леры, которая верила, что она охотница, а не дичь. Которая думала, что всё контролирует.

А на деле я была всего лишь пешкой. Пешкой в игре своего отца. Пешкой в игре Сергея. И разменной монетой в войне Марка.

Я потеряла всё. И самое ужасное было то, что я даже не понимала, что именно для меня было ценным. Блестящее будущее с Сергеем? Или тёмное, опасное настоящее с Марком?

Я лишь понимала, что мне безумно, до физической боли, стыдно. И этот стыд был единственным по-настоящему настоящим чувством во всей этой паутине лжи.

Глава 15

Три дня. Семьдесят два часа. Именно столько времени понадобилось моему идеально отлаженному миру, чтобы рассыпаться в прах.

После той ночи с Сергеем и ледяного прощания с Марком я пыталась вернуться к привычной жизни. Я ходила на пары, встречалась с Аней, которая всё пыталась выведать пикантные подробности, отшучивалась. Я даже поехала на очередную тренировку к мадам Элен, где с деланным энтузиазмом пыталась оседлать ненавистного Грома. Но всё было не то. Вкус еды казался пресным, краски мира – тусклыми. Я была как заводная кукла, выполняющая заученные движения, в то время как внутри бушевала буря стыда, гнева и страха.

Сергей звонил каждый день. Его звонки были безупречны – заботливые, внимательные, полные намёков на наше «общее будущее». Он присылал цветы, дорогие безделушки. Он вёл себя как идеальный жених. Но за каждым его словом я слышала скрип хорошо отлаженного механизма управления. Он меня покупал. И я позволяла себя покупать, потому что не видела другого выхода.

Отец был доволен. Дела с Морозовыми шли в гору. Казалось, всё налаживается. Но это затишье было обманчивым. Я чувствовала приближение бури кожей.

На четвертый день всё и рухнуло.

Утро началось со звонка Толика. Его голос, обычно спокойный или насмешливый, был сдавленным, почти паническим.

– Лер… Ты сиди? Лучше сядь.

– Что случилось? – я мгновенно насторожилась, сжимая телефон.

– Антонина Семёновна. Та самая уборщица… Её нашли мёртвой. В её доме. Официальная версия – несчастный случай. Упала, ударилась головой об угол стола. Но… – он замолчал, и я услышала, как он сглатывает. – Но я через одного знакомого мента узнал… Её перед смертью допрашивали. Кто-то очень серьёзный. Угрожали. Выясняли, с кем она общалась в последнее время.

Ледяная волна страха накатила на меня, сжимая горло. Они нашли её. Убрали. Как убрали его отца.

– Марк… – прошептала я. – Он же с ней общался! Они могут выйти на него!

– Именно, – голос Толика дрогнул. – Лер, я сливаю все данные. Стираю всё, что связано с этим делом. И тебе советую забыть, как страшный сон. Эти игры не для нас.

Он положил трубку, оставив меня в оглушительной тишине. Я сидела на кровати, и мир вокруг меня медленно распадался на молекулы. Они убивали. Сергей. Его люди. Они убивали, чтобы замести следы.

Мне стало физически плохо. Я бросилась в ванную и меня вырвало. Слёзы текли по моему лицу сами собой, от ужаса и беспомощности.

В этот момент в квартире раздался пронзительный звук сирены. Тревога! Система безопасности! Кто-то взламывал дверь!

Моё сердце заколотилось, готовое выпрыгнуть из груди. Я замерла, прислушиваясь. Слышны были приглушённые голоса, тяжёлые шаги в прихожей. Это были не воры. Они шли слишком уверенно.

Я бросилась к выходу из спальни, чтобы запереть дверь, но было поздно. Дверь распахнулась, и в проёме возникли двое крупных мужчин в чёрных костюмах. Их лица были каменными, глаза пустыми.

– Валерия Соколова? – произнёс один из них безразличным тоном. – С вами хочет поговорить один человек. Прошу с нами.

– Я никуда с вами не поеду! – попыталась я выкрикнуть, но голос сорвался на шепот. – Я вызову полицию!

– Не советую, – сказал второй и сделал шаг вперёд.

В этот момент со стороны гостиной раздался оглушительный грохот. Одно из панорамных окон вдребезги разлетелось внутрь комнаты. С визгом тормозов на мраморный пол влетел… нет, это не могло быть правдой… мотогонщик на чёрном, ревущем мотоцикле!

Он был в чёрной кожаной куртке и полном шлеме с тёмным визором. Но я узнала его по посадке, по тому, как он владел железным конём. Марк!

Он резко затормозил, едва не врезаясь в диван, и на мгновение замер. Потом его рука метнулась за спину. Он выхватил не пистолет, а что-то похожее на большую сигнальную ракетницу.

– Лера! Вниз! – его голос прорвался сквозь шлем, приглушённый и яростный.

Он выстрелил. Не в людей, а в потолок. С оглушительным треском под потолком разорвалась светошумовая граната. Комната погрузилась в ослепительную вспышку и оглушительный рёв.

Я вскрикнула, закрывая лицо руками. Сквозь звон в ушах я слышала крики, проклятия, звуки борьбы.

Когда я смогла открыть глаза, я увидела, что один из «гостей» лежит без сознания, а второй, ослеплённый, беспомощно шарился по комнате.

Марк уже был рядом со мной. Он сбросил шлем. Его лицо было бледным, искажённым яростью и страхом.

– Быстро! Одевайся! Нас тут через минуту будет целый отряд!

Я не спорила. Я набросила первое, что попалось под руку – спортивный костюм и кроссовки. Марк схватил меня за руку и потащил к разбитому окну. За ним, на металлическом тросе, висела пожарная лестница. Он пристегнул меня к себе мощным карабином.

– Держись крепче! – крикнул он и шагнул в пустоту.

Мы полетели вниз. Ветер свистел в ушах, земля стремительно неслась навстречу. Я вжалась в его спину, зажмурив глаза от ужаса. Он управлял спуском с безумной, лихой уверенностью. Мы приземлились на крышу пристройки, а оттуда он перебросил меня через плечо и прыгнул на уже заведенный мотоцикл.

– Ты с ума сошёл! – закричала я, едва переводя дух, когда мы с рёвом сорвались с места.

– Молчи и держись! – он бросил через плечо, и мы влились в поток машин.

Глава 16

Он нёсся по городу с безумной скоростью, лавируя между автомобилями, прорываясь на красный свет. Сирены полиции завыли где-то сзади. Погоня.

– Куда мы едем? – крикнула я ему в ухо, цепляясь за его куртку.

– Пока подальше отсюда!

Он свернул в какой-то узкий переулок, заглушил двигатель, и мы затаились в арочном проёме, слушая, как сирены проносятся мимо.

Я дрожала всем телом, не в силах остановиться. Адреналин бил в виски, смешиваясь с остатками ужаса.

– Они… они убили её, Марк! Ту женщину! – выдохнула я, едва слышно.

– Я знаю, – его голос был хриплым. – Они вышли на неё через меня. Я был неосторожен. И они вышли на тебя. Это моя вина.

– Почему ты пришёл? – спросила я, глядя на его профиль, напряжённый и резкий в полумраке.

Он обернулся, и в его глазах бушевала буря.

– Потому что я не могу позволить им сделать с тобой то же самое! Потому что ты, чёрт возьми, хоть и самая упрямая и глупая девчонка на свете, но ты не заслуживаешь того, чтобы закончить как мой отец!

Он выдохнул и провёл рукой по лицу.

– Они уже в курсе всего, Лера. Они знают про записи, про тебя, про меня. Твой жених не оставляет свидетелей.

Слово «жених» прозвучало как пощёчина. Я отвернулась.

– Что нам делать?

– Бежать. Пока не поздно. У меня есть кое-какие накопления. Фальшивые документы. Мы можем исчезнуть.

– Бежать? – я смотрела на него с недоумением. – Бросить всё? Семью, друзей, жизнь?

– Твоя жизнь закончилась ровно в тот момент, когда ты начала копать это дело! – он резко повернулся ко мне, и его пальцы впились мне в плечи. – Ты не понимаешь? Твой отец, твой идеальный Сергей… они не остановятся! Они убьют тебя, как только поймут, что ты угроза! Или сломают и превратят в такую же куклу, как они сами!

Его слова были жестокими, но правдивыми. Я чувствовала это нутром. Но мысль о бегстве, о жизни в вечном страхе, в подполье…

В этот момент его телефон завибрировал. Он взглянул на экран и побледнел ещё сильнее.

– Чёрт. Это Толик. Экстренный сигнал.

Он принял вызов, включил громкую связь.

– Толик? Что случилось?

– Марк? С тобой Лера? – голос Толика был искажён помехами и паникой. – Вас ищут везде! По всем каналам! Объявили в розыск! Взлом, похищение, покушение… полный набор! Твои фото уже у всех ментов! И… – он замолчал, и послышались странные звуки, крик, а потом чей-то чужой, спокойный голос у микрофона:

– Марк Орлов. Валерия Соколова. Сдавайтесь. Бессмысленно сопротивляться. Вы оба знаете слишком много.

Связь прервалась.

Мы сидели в полной тишине, в которой было слышно, как стучит моё сердце. Это был конец. Нас загнали в угол.

Марк первым нарушил тишину. Он завёл мотоцикл. Его лицо стало решительным, почти спокойным.

– Значит, бежать не получится. Остаётся один вариант.

– Какой? – прошептала я.

– Напасть первыми. Вытащить всё это на свет. – Он посмотрел на меня, и в его глазах горел огонь той самой мести, что сжигала его изнутри все эти годы. – У меня есть кое-что. То, что я приберёг на самый крайний случай. Доказательство, которое они не смогут игнорировать.

– Что?

– Оригинальная запись моего отца. Не копия. И… кое-что ещё. То, что я нашёл в сейфе того прокурора, который вёл дело. Тот, кто сейчас министр, был тогда его помощником. Он вёл двойную бухгалтерию. Взятки от твоего отца. Приказы о сокрытии улик. Всё там.

Я смотрела на него с открытым ртом. У него всё это время было оружие, способное уничтожить их.

– Почему ты не использовал это раньше?

– Потому что я хотел живых свидетелей. Потому что я не хотел умирать, как мой отец, непонятым мстителем. Я хотел, чтобы правда восторжествовала законно. – Он горько усмехнулся. – Наивно, да? Теперь другой выбор. Или мы их, или они нас.

Он тронул с места, и мы снова выехали на улицу. Но теперь он вёл мотоцикл не безумно, а целеустремлённо.

– Куда мы едем? – спросила я, уже почти не надеясь на ответ.

– Туда, где всё началось. В здание суда. Сегодня там проходит благотворительный приём. Будут все: твой папочка, твой жених, все их прихвостни. И все журналисты города. – Он обернулся, и его улыбка была безрадостной и опасной. – Мы устроим им настоящее шоу.

У меня перехватило дыхание. Это было безумие. Самоубийство.

– Они же убьют нас на месте!

– Возможно, – согласился он. – Но мы успеем сказать всё, что должны. Ты со мной?

Я смотрела на его спину, на напряжённые плечи, на затылок, и понимала, что другого выбора у меня нет. Бежать – значит жить в страхе. Сдаться – значит умереть или стать куклой. Оставался только один путь – вперёд. Навстречу врагу. С ним.

И в этот момент странное спокойствие снизошло на меня. Страх ушёл, сменившись холодной, стальной решимостью.

– Я с тобой, – сказала я твёрдо, обнимая его за талию крепче.

Он ничего не ответил, но я почувствовала, как его мышцы под курткой немного расслабились.

Мы мчались по ночному городу, двое против всей системы. Двое, у которых не было ничего, кроме правды, которую они несли как бомбу. И мне было уже не страшно. Потому что впервые за долгое время я чувствовала, что поступаю правильно. Пусть это был конец. Но это был наш конец. А не тот, что уготовили для нас другие.

Глава 17

Неделя после того, как Марк исчез в ночи, оставив меня с разбитым сердцем и диктофоном в руках, прошла в странном, зыбком тумане. Я стала мастером имитации. Я улыбалась отцу за завтраком, кивала на его многословные тирады о выгодах союза с Морозовыми. Я смеялась шуткам Ани в университете, делая вид, что мою голову занимают лишь сессия и новые туфли. Я даже поехала на очередную тренировку к мадам Элен и, к своему удивлению, наконец-то нашла общий язык с Громом. Лошадь, почувствовав мою новую, ледяную решимость, подчинилась. Это была маленькая победа в мире, где я проигрывала войну.

Сергей был безупречен. Цветы, звонки, лёгкие, ненавязчивые знаки внимания. Он не давил, не напоминал о том вечере напрямую. Он был как опытный рыбак, который уже зацепил рыбу и теперь терпеливо ждал, когда та устанет бороться. Его приглашение на ужин в мой любимый ресторан – не пафосный мишленовский, а тот самый, маленький итальянский, о котором я как-то обмолвилась – было очередным мастерским ходом. Он показывал, что помнит. Что внимателен. Что он может быть тем, кого я хочу видеть.

И я приняла приглашение. Не из желания, а из отчаянной необходимости понять. Понять его. Понять, что связывает меня с Марком – призраком, чьё молчание было громче любого крика.

Ресторан «Белла Нотте» тонул в мягком свете свечей и аромате чеснока и базилика. Сергей, в тёмно-синем кашемировом свитере, выглядел непринуждённо и по-домашнему. Он заказал моё любимое вино, помнил, что я не ем моллюсков. Он был идеален. И от этой идеальности мурашки бежали по коже.

– Ты выглядишь уставшей, – заметил он, его взгляд скользнул по моему лицу, будто сканируя на наличие сбоев. – Учёба? Или что-то ещё?

«Что-то ещё» висело в воздухе между нами незримой гранёной глыбой.

– Всё сразу, – я сделала глоток вина. – Иногда кажется, что мир требует принять слишком много решений сразу.

– Мир всегда требует решений, – он отломил кусочек хлеба. – Главное – принимать их из правильной позиции. Силы. А сила – в союзах. Как, например, наш с тобой.

– Наш союз ещё не заключён, – осторожно заметила я.

– Формальности, – он махнул рукой. – Папики уже обо всём договорились. Осталось лишь подписать бумаги и выбрать дату. А пока… – он улыбнулся, и в его глазах вспыхнул тот самый хищный огонёк, что пугал и притягивал одновременно, – мы можем наслаждаться друг другом.

Его нога под столом коснулась моей. Лёгкое, почти случайное прикосновение. Но оно обожгло, как раскалённое железо. Я вспомнила его руки на своей коже, его власть, его холодную страсть. Моё тело отозвалось предательской волной тепла. Он был мастером своего дела. Он знал, как играть на струнах желания и честолюбия.

– Наслаждаться? – я подняла на него глаза. – А что, если я ещё не всё о тебе знаю?

Его улыбка не дрогнула, но в воздухе натянулась невидимая струна.

– Что ты хочешь знать? Мою кредитную историю? Размер счёта? Или что-то более… личное?

– Например, почему помощник прокурора Сергей Морозов так усердно помогал хоронить дело Орлова? – выпалила я, не в силах больше носить этот камень внутри.

Тишина за столом стала вдруг оглушительной. Даже звуки ресторана куда-то отступили. Сергей медленно поставил бокал. Его пальцы были идеально спокойны.

– Кто тебе рассказал про это? – его голос был тихим и абсолютно ровным, без единой нотки гнева или удивления. Это было страшнее любого крика.

– Это неважно. Важно, правда ли это?

– Правда – понятие растяжимое, Валерия. – Он откинулся на спинку стула, изучая меня. – Была неприятная история с нестабильным человеком. Дело было закрыто, чтобы не выносить сор из избы и не ворошить боль для семьи. Это называется гуманность. И политическая целесообразность.

– Гуманность? – я не смогла сдержать горькую усмешку. – А то, что его сын теперь считает, что его отца убили?

Лицо Сергея стало маской из чистого льда.

– Сын? Ах, да… тот самый вор, который тебя преследует. Он нашёл тебя? Наговорил тебе сказок? – Он покачал головой с видом огорчённого разочарования. – Валерия, я думал, ты умнее. Ты позволила манипулировать собой какому-то уголовнику? Он использует тебя, чтобы добраться до меня. До наших семей.

Его слова звучали так логично, так убедительно. Это был идеальный контрход. Перевести стрелки. Сделать из меня жертву, а из Марка – коварного злодея.

– Он не… – начала я, но он перебил меня, мягко, но неумолимо.

– Он что? Подарил тебе цветы? Пригласил в ресторан? Нет. Он ворвался в твою жизнь, как бандит. Украл у тебя. Напугал тебя. А теперь льёт тебе в уши яд. И ты веришь ему? – Он наклонился через стол, и его глаза стали пронзительными. – Ты веришь ему больше, чем мне?

В этот момент официант подошёл с основным блюдом. Мы замолчали, пока он расставлял тарелки. Атмосфера была настолько наэлектризованной, что бедняга поспешил ретироваться.

– Я не знаю, кому верить, – тихо призналась я, когда мы снова остались одни. И это была чистая правда.

– Тогда верь фактам, – сказал Сергей, его тон снова стал спокойным, почти отеческим. – Факт в том, что я предлагаю тебе будущее. Стабильность. Силу. Положение, о котором другие могут только мечтать. А он предлагает тебе что? Жизнь в бегах? Постоянный страх? Нищету? Выбор, по-моему, очевиден.

Он был прав. С точки зрения логики, разума, холодного расчёта – он был на сто процентов прав. Но внутри меня что-то сопротивлялось. Какая-то часть, та самая, что вышла к нему из душа отскобленной до боли, не желала сдаваться.

– А если я скажу, что хочу сама во всём разобраться? – рискнула я.

Его лицо смягчилось, но в глазах не было тепла.

– Это благородное стремление. Но не всегда безопасное. Некоторые вещи лучше оставить в прошлом. Ради твоего же благополучия. – Он положил свою руку на мою. Его прикосновение было тёплым, тяжёлым, властным. – Доверься мне. Позволь мне позаботиться о тебе. О нас.

И в этот момент, под давлением его пальцев, под гипнозом его уверенности, я почувствовала, как моё сопротивление тает. Было так легко сдаться. Переложить на него ответственность. Стать той «вещью», которой он хотел меня видеть. Прекрасной, ухоженной, молчаливой.

Ужин продолжился. Мы говорили о нейтральных вещах – о предстоящей выставке, о новом фильме. Но напряжение никуда не делось. Оно висело между нами, как запах грозы.

Когда он отвёз меня домой, он не стал подниматься. Он просто поцеловал меня в щёку у подъезда – сухо, почти по-родственному.

– Подумай о том, что я сказал. Я жду твоего ответа.

Я поднялась в квартиру, чувствуя себя абсолютно разбитой. Я стояла посреди гостиной, в темноте, и смотрела на огни города. Два мира тянули меня в разные стороны. Один – сияющий, безопасный, мёртвый. Другой – тёмный, опасный, но живой.

Я достала телефон. Палец сам потянулся к чату с Марком. Последнее сообщение было от него, то самое, с предупреждением. Я пролистала вверх. Наши перепалки, его колкости, его неожиданные признания. И тот поцелуй в гараже. Поцелуй, в котором было больше правды, чем во всём вечере с Сергеем.

Я не писала ему. Я не могла. Но я открыла тот самый диктофон. Я снова нажала «play».

Голос его отца, Василия Орлова, заполнил тишину. Спокойный. Уставший. Безнадёжный. «Маркуша, если ты это слышишь…»

Я слушала, и слёзы текли по моим щекам. Я не знала, была ли это правда. Но я знала, что это была чья-то судьба. Чья-то боль. И эта боль была реальнее, чем все мраморные полы и хрустальные люстры в мире Сергея.

Я не знала, что чувствую к Марку. Это не была любовь. Это было что-то более сложное и примитивное одновременно. Связь жертв, попавших в одну ловушку. Понимание, рождённое в грязи и страхе. И странное, щемящее чувство долга. Долга перед ним. Перед его болью.

А Сергей… Сергей был соблазном. Соблазном забыться, уснуть, перестать бороться. Он был очень красивым, очень соблазнительным мужчиной, и моё тело откликалось на него с животной силой. Но это было влечение к пропасти. К небытию.

Я положила диктофон обратно в шкатулку. Завтра будет новый день. И мне придётся сделать выбор. Но сегодня… сегодня я позволяла себе просто слушать тишину. И ждать. Ждать, что гром грянет. Потому что в тишине было уже невыносимо.