Текст книги "Укради мой поцелуй (СИ)"

Автор книги: Инна Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Глава 11

Я не помнила, как поднялась к себе в квартиру. Диктофон в моей руке казался раскалённым железом, тяжёлым и смертоносным. Я заперла дверь на все замки, включила свет и упала на диван, не в силах сдержать дрожь.

Голос из прошлого. Голос мёртвого человека. Василия Орлова. Отца Марка.

Я долго не могла заставить себя нажать на кнопку воспроизведения. Что, если это правда? Что, если мой отец… Нет. Я отказывалась в это верить. Отец был жёстким, циничным, он мог раздавить конкурента в бизнесе, но убийство? Это было за гранью. И Сергей… блестящий, успешный Сергей, причастный к такому?

Но глаза Марка. Боль в них была слишком реальной, слишком raw, чтобы быть наигранной.

Я сделала глубокий вдох и нажала «play».

Голос, доносившийся из маленького динамика, был спокойным, усталым, но абсолютно трезвым. Не голос сумасшедшего или отчаявшегося самоубийцы.

«Маркуша, если ты это слышишь… значит, со мной что-то случилось. Не верь, если скажут, что это был несчастный случай или я сам… сам наложил на себя руки. Это неправда. Меня запугали. Мне угрожали. Соколов не остановится ни перед чем, чтобы похоронить правду. А тот молодой прокурор, Морозов… он их человек. Он уберёт все улики. Всё, что у меня есть – это эта запись и моя вера в то, что правда всё равно всплывёт. Береги маму. И… прости меня, сынок. Я подвёл тебя…»

На этом запись оборвалась. Я сидела в полной тишине, и по моим щекам текли слёзы. Я не знала этого человека, но его отчаяние, его любовь к сыну и жене, его обречённость – всё это било прямо в сердце. Это был не голос лжеца. Это был голос человека, который говорит правду перед лицом смерти.

Что мне было делать? Пойти к отцу? Устроить сцену? Отдать запись в полицию? Но Сергей Морозов был сыном президента. Его слово против слова мёртвого человека и вора-рецидивиста. Ничего бы не вышло. Только навредила бы себе.

Мне нужен был совет. Но не от Ани или Толика. Мне нужен был тот, кто понимал масштаб трагедии. Тот, кто был в центре этого урагана.

Словно отвечая на мои мысли, в телефон пришло сообщение. С того же неизвестного номера.

«Послушала?»

Я не стала ничего писать в ответ. Я набрала номер.

Он ответил после первого гудка.

– Ну что? – его голос был хриплым, усталым.

– Где ты? – спросила я, не здороваясь. – Где-то там, где меня не найдёт твой бойфренд с охраной. – Я хочу поговорить. Лично.

Он засмеялся беззвучно.

– Опять хочешь поиграть в кошки-мышки? Не устала?

– Это не игра, Марк. – В моём голосе прозвучала такая усталость и искренность, что он замолчал. – Пожалуйста.

Он назвал адрес. Заброшенная автомойка на окраине города. «Один. И чтобы за тобой никто не следил».

Час спустя я стояла перед ржавыми воротами. Место было мрачным и безлюдным. Из-за угла вышел он. Без капюшона, в той же чёрной худи. При свете одинокого фонаря он выглядел моложе и… беззащитнее.

– Ну, – он прислонился к стене, скрестив руки на груди. – Говори.

– Я послушала запись, – тихо сказала я. – Я… мне жаль. Жаль твоего отца.

Его лицо дрогнуло. Он явно не ожидал таких слов.

– Жаль? – он с горечью выдохнул. – Это ничего не меняет.

– Почему ты воруешь? – спросила я неожиданно даже для себя. – Не ради денег же. Ты мстишь? Так ты их не накажешь. Ты просто унижаешь себя.

Он посмотрел на меня с удивлением, затем усмехнулся. – А что мне ещё делать? Пойти устроиться в офис? С моей-то биографией? После того как они уничтожили мою семью, отобрали всё? Воровство – это единственное, что у меня осталось. Единственное, в чём я хорош. Это даёт мне чувство контроля. Я беру то, что хочу. Как они когда-то взяли всё у нас.

– Но это саморазрушение! – воскликнула я. – Ты губишь себя!

– А на что мне себя беречь? – его голос сорвался. – На блестящее будущее? На счастливую семью? У меня ничего этого не будет, Валерия! Они отобрали это у меня, когда мне было одиннадцать лет!

В его глазах стояли слёзы. Слёзы ярости и беспомощности. И в этот момент он перестал быть страшным мстителем. Он стал просто мальчиком, которого когда-то очень сильно обидели.

Мы стояли молча несколько минут. Где-то вдали просигналила машина.

– А что… что ты любил делать? – снова нарушила я тишину. – До того как… всё случилось?

Он посмотрел на меня как на сумасшедшую, но потом его взгляд смягчился. – Я рисовал, – неожиданно сказал он. – В школе… у меня даже были какие-то призы. Хотел стать архитектором. Проектировать дома. Не такие уродливые коробки, как эти, – он мотнул головой в сторону спальных районов. – А что-то красивое. С арками. С колоннами. Чтобы в них людям хорошо жилось.

В его голосе прозвучала такая тоска, такая незаживающая рана, что у меня снова сжалось сердце. Он мог бы стать другим человеком. Художником, архитектором. А стал вором, живущим в тени.

– А ты? – спросил он вдруг. – Зачем тебе всё это? Богатая папина дочка. Могла бы жить себе припеваючи. А ты лезешь в самое пекло. Охотишься на Морозова. Зачем? Неужели так припекло стать женой президентского отпрыска?

Я задумалась. Раньше ответ был бы простым: потому что он самый лучший, самый желанный жених. Потому что это вызов. Потому что я могу.

Но сейчас эти причины казались мелкими и пустыми.

– Я… я не знаю, – призналась я. – Мне казалось, что это будет круто. Что это докажет всем, что я не просто глупая наследница. Что я могу сама строить свою жизнь. Но теперь… теперь всё перевернулось. Я не знаю, что чувствую к нему.

– А ко мне? – он задал вопрос прямо, глядя мне в глаза без тени насмешки.

Я встретила его взгляд. Тёмные, полные боли глаза. Упрямый подбородок. Губы, которые могли быть такими жестокими и такими нежными…

– Я ненавижу тебя за то, что ты ворвался в мою жизнь и всё испортил, – сказала я честно. – Но я… я понимаю тебя. Мне жаль тебя. И я боюсь за тебя.

Он медленно покачал головой.

– Не стоит. Лучше побойся за себя. Если они узнают, что ты всё знаешь… – он не договорил, но смысл был ясен.

– Что мы будем делать? – прошептала я. – Мы не можем просто так оставить всё.

– «Мы»? – он удивлённо поднял бровь.

– Ты сейчас сказала «мы»?

Я сама удивилась своему слову. Но оно вырвалось само собой.

– Да. Мы. Ты не справишься один. Они слишком сильны.

Он смотрел на меня долго и пристально, словно пытаясь разгадать загадку.

– Ты странная, Соколова. Очень странная. – Он вздохнул. – Ладно. План такой. Ты возвращаешься к своей прекрасной жизни. Флиртуешь с Морозовым. Узнаёшь всё, что можно. А я… я буду копать дальше. Искать другие доказательства. Ту женщину, которая работала уборщицей в здании суда тогда… Она что-то видела. Я уверен.

– А если они поймут, что ты что-то ищешь? Они же могут…

– Со мной? – он усмехнулся. – Не беспокойся. Я уже много лет как призрак. Они меня не найдут.

Он выпрямился, и его лицо снова стало закрытым, отстранённым. Разговор по душам был окончен. – Иди домой, принцесса. Забудь, что видела меня сегодня.

– Марк, – я остановила его, когда он уже отвернулся. – Подожди.

Он обернулся, вопросительно подняв бровь.

– Тогда… в переулке. Почему ты меня поцеловал?

Он замер на мгновение, затем усмехнулся, стараясь вернуть себе маску циничного наглеца.

– А что, разве не очевидно? Чтобы ты не орала. Самый быстрый способ заткнуть женщину.

– Врешь, – тихо сказала я, не отводя глаз. – Ты мог просто заткнуть мне рот рукой. Или пригрозить. Но ты поцеловал. Почему?

Его ухмылка сползла с лица. Он посмотрел куда-то поверх моей головы, в ночную тьму, и его лицо стало вдруг усталым и беззащитным.

– Потому что так захотелось, – он произнёс это просто, без вызова, почти с изумлением, как будто и сам только сейчас понял причину. – Ты стояла там… вся такая золотая, вся в бриллиантах, с разъярёнными глазами. Как разъярённая кошка. Ты была самой красивой вещью, которую я когда-либо видел в своей дерьмовой жизни. И самой недоступной. И я подумал… черт с ней, с местью. Хотя бы на минуту. Хотя бы вот так. Взять и поцеловать эту недоступность. Чтобы знать, что и такое бывает.

Он посмотрел на меня, и в его взгляде не было ни насмешки, ни злобы. Только странная, горькая нежность.

– Вот и весь секрет, принцесса. Иногда воры воруют не только ради денег. Иногда – ради кусочка красоты, которой у них никогда не будет.

Он повернулся и ушёл, на этот раз не оглядываясь, оставив меня одну с эти

м признанием, которое перевернуло всё внутри меня.

Я вернулась домой под утро, с головой, идущей кругом от противоречивых чувств. Я лёгшая в постель, но сон не шёл.

Я думала о Сергее. Его идеальная улыбка, его безупречные манеры, его холодные стальные глаза. Он был воплощением всего, о чём я могла мечтать. Сила, власть, статус. Рядом с ним я чувствовала себя королевой. Но теперь за этим фасадом я видела трусость, ложь и, возможно, соучастие в убийстве. Могло ли моё сердце дрогнуть от такого человека? Нет. Только разум мог ещё что-то хотеть от него – власти, безопасности. Но не сердце.

А потом я думала о Марке. Грубом, опасном, сломанном. Воре, который мечтал строить красивые дома. Враге, который рассказал мне свою самую большую боль. Рядом с ним я чувствовала страх, незащищенность, но и странное, щемящее чувство близости. Мы были из разных миров, но нас связала общая тайна, общая опасность. И в его глазах я видела не расчёт, а настоящие, неподдельные эмоции. И его слова о том поцелуе… они жгли мне губы сильнее, чем его прикосновение тогда.

Я ненавидела его за то, что он сделал с моей жизнью. Но я не могла перестать думать о нём.

Я взяла телефон. Сергей прислал сообщение: «Сегодня было прекрасно. Жду нашей следующей встречи. С.»

Я не ответила. Вместо этого я открыла чат с Марком. Я не писала ничего. Просто смотрела на пустой экран, представляя его где-то там, в ночи, одного со своей болью и своей местью.

И я поняла, что стою на краю пропасти. С одной стороны – блестящее, безопасное, лживое будущее с Сергеем. С другой – тёмное, опасное, но настоящее с Марком.

И я не знала, что выберу. Но я знала, что мой выбор определит всё.

Глава 12

Неделя после того разговора на заброшенной автомойке пролетела в каком-то сюрреалистичном тумане. Я жила на разломе двух реальностей. В одной – я была всё той же Лерой Соколовой, наследницей империи, которая с блеском продолжала свою охоту за Сергеем Морозовым.

Мы виделись ещё дважды. Обед в модном итальянском ресторане, где он с лёгкостью обсуждал последние тенденции в современном искусстве, и посещение закрытой выставки, где он представил меня своим знакомым как «очаровательную Валерию, дочь моего хорошего друга». Каждое его прикосновение к моей руке, каждый взгляд были безупречны, выверены, как ходы в шахматной партии. Но теперь я видела за этим холодный расчёт. Он вёл себя как человек, который хочет что-то проверить, что-то понять. Возможно, он чувствовал моё смятение после ужина, когда я заговорила об Орлове. Возможно, его люди уже доложили, что я встречалась с кем-то на окраине. Он был опасен, как отполированная до блеска бритва.

Вторая реальность была цифровой и тёмной. Толик, загоревшись детективным азартом, копал всё глубже. Мы нашли ту самую уборщицу, Антонину Семёновну. Она уже давно не работала в суде, жила в ветхом доме на самой окраине города. Я отправила к ней Марка – он умел находить подход к людям, его история вызывала доверие. Пока я блистала в обществе, он сидел в душной комнатке, пил чай с дешёвым печеньем и слушал старую женщину, которая боялась собственной тени.

И вот сегодня вечером должно было состояться наше третье свидание с Сергеем. Ужин в его частном пентхаусе с панорамным видом на весь город. Приглашение звучало как нечто сокровенное, интимное.

«Только мы вдвоём. Мой повар приготовит что-то особое».

Я знала, что это ловушка. Или возможность. Возможность выведать у него больше.

Перед зеркалом я выбирала оружие. Чёрное платье. Совсем простое, но сшитое так, что оно облегало каждую линию моего тела, каждую изгиб. Ткань была тонкой, почти невесомой. Я не надела ничего, кроме него. Нижнее бельё показалось бы кощунством, преградой. Только платье и кожа. И тот самый браслет. Мой талисман.

Мой телефон вибрировал. Сообщение от Марка.

«Она рассказала. Видела, как в ночь после «самоубийства» отца в кабинете прокурора горел свет. Видела, как уносили коробки с делами. И видела Морозова. Молодого, бледного. Он ей пригрозил увольнением, если она хоть слово кому-то скажет. Она молчала 12 лет.»

Я закрыла глаза, чувствуя, как пол уходит из-под ног. Это было почти прямое доказательство. Сергей был там. Он участвовал в сокрытии.

Я ответила, пальцы дрожали:

«Сегодня ужин у него дома. Попробую поговорить с ним.»

«Ты с ума сошла? Он поймёт, что ты что-то знаешь!»

«Я буду осторожна. Мне нужно увидеть его реакцию.»

«Я буду рядом. Дай адрес.»

Я колебалась секунду, потом скинула ему адрес. Глупо? Опасно? Возможно. Но мысль, что он где-то рядом, успокаивала меня.

Ровно в восемь его водитель заехал за мной. Дорога до элитного жилого комплекса заняла не больше двадцати минут. Сергей встретил меня у лифта. На нём были тёмные брюки и просторная рубашка из тончайшего шёлка, расстёгнутая на две пуговицы. Он выглядел расслабленным, почти домашним.

– Валерия, – его голос был тёплым, как коньяк. – Вы затмили собой весь вид.

Он провёл меня в гостиную. Панорамное остекление открывало вид на море огней города. Всё было выдержано в стиле хай-тек: холодный металл, стекло, дорогое дерево. Безупречно, стерильно и бездушно. Как и он сам.

Ужин был изысканным. Лёгкие закуски, утка под соусом из граната, дорогое бургундское. Он говорил легко и остроумно, но я чувствовала его взгляд на себе. Взгляд оценщика. Хищника.

– Вы сегодня какая-то другая, Валерия, – заметил он, отодвигая тарелку с десертом. – Задумчивая. Что-то случилось?

Вот он, момент.

– Я думала о том, что вы сказали. О прошлом. О том, что в нём много грязи, – я сделала глоток вина, смотря на него поверх бокала. – А ведь правда. Вот, например, та история с Орловым… Жутко. Человек не выдержал, покончил с собой. А ведь осталась семья. Сын. Интересно, что с ним сейчас?

Я сказала это максимально невинно, как светскую сплетню

Но я видела, как его пальцы чуть заметно дёрнулись, сжимая салфетку. Его глаза на мгновение стали пустыми, как у акулы.

– Зачем вспоминать такие грустные вещи, – он мягко убрал мою руку со стола, но не отпустил её, а начал водить своим большим пальцем по моему запястью. Его прикосновение было лёгким, но властным.

– Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на мрачные мысли. Лучше подумать о том, что прекрасно. Вот вы, например.

Он смотрел на меня, и в его взгляде было нечто голодное. Не желание, но готовность к обладанию. К присвоению очередного шедевра в свою коллекцию.

– Я? – я попыталась отвести взгляд, но не смогла. Его гипнотическая сила была огромной.

– Да. Вы. Умная, красивая, амбициозная. Вы знаете, чего хотите. Я ценю это в людях. – Он поднялся и подошёл ко мне, остановившись сзади моего стула. Его руки легли мне на плечи. Пальцы были сильными, знающими. – Мы могли бы быть прекрасной командой, Валерия. Вы и я.

– Командой? – моё дыхание перехватило. Его руки скользнули ниже, к декольте, едва касаясь кожи. Это было непристойно, нагло, но сделано с такой уверенностью, что это парализовало волю.

– Конечно. Сила моей семьи и… энергия вашей. Нас ждёт великое будущее. – Он наклонился, и его губы почти коснулись моей шеи. Он дышал мне в ухо. – Забудьте о прошлом. Оно мертво. Давайте говорить о будущем.

Он не предлагал мне любви. Он предлагал сделку. И в этот момент я поняла, что он знает. Знает, что я что-то узнала. И это его ответ. Он предлагал мне молчание в обмен на место рядом с ним.

Его руки скользнули по моим рукам, вниз, к браслету. Его пальцы коснулись холодных изумрудов.

– Красивая вещь. Но на вас смотрится ещё красивее.

И вдруг он резко расстегнул застёжку. Браслет соскользнул с моей руки и со звоном упал на пол.

– Теперь ещё лучше, – прошептал он. – Вы не нуждаетесь в чужих символах силы, Валерия. Ваша сила – в вас самих.

Он повернул меня к себе. Его лицо было серьёзным, почти жестоким. И невероятно притягательным в своей опасности.

– Согласны?

Я смотрела на него, и во мне боролись страх, отвращение и какая-то тёмная, извращённая привязка к этой силе, к этой власти. Он был дьяволом, предлагающим всё на свете.

И я кивнула. Не потому, что хотела этого. А потому, что не могла поступить иначе. Потому что игра зашла слишком далеко.

Его губы нашли мои. Это был не поцелуй. Это было завоевание. Жёсткое, безжалостное, лишённое всякой нежности. Он владел моим ртом, как владел бы всем остальным. Его руки скользили по моей спине, срывая с меня платье. Ткань поддалась с лёгким шуршанием.

Холодный воздух кондиционера коснулся обнажённой кожи. Я стояла перед ним в центре его стерильной, стеклянной вселенной, и мне было не столько стыдно, сколько страшно. Страшно от той животной, хищной страсти, что горела в его глазах.

Он поднял меня на руки, как перо, и понёс через гостиную в спальню. Огни города мерцали внизу, как звёзды, наблюдающие за нашим падением.

Он бросил меня на огромную кровать с идеально белым бельём. Его руки, его губы, его зубы были всюду. Он не ласкал – он исследовал, помечал, присваивал. Это была не любовь, не страсть даже. Это был акт доминирования. Каждое его прикосновение словно говорило: «Ты моя. Твоё тело, твоя жизнь, твоя правда – всё теперь моё».

И я поддавалась. Моё тело, преданное и запутанное, отвечало на его мастерские ласки. В нем просыпалась какая-то тёмная, подавленная часть меня, которой нравилась эта потеря контроля, эта абсолютная власть другого человека. Я стонала, я извивалась под ним, я цеплялась за его спину, оставляя следы ногтей на шёлке его рубашки.

Он вошёл в меня резко, почти грубо, и я вскрикнула от неожиданности и боли, которая тут же сменилась волной неистового наслаждения. Он двигался с жестокой, безжалостной эффективностью, как будто и это было частью переговоров, частью сделки. Его глаза были открыты, и он смотрел на меня, видя каждую мою эмоцию, каждую судорогу наслаждения, которое он во мне вызывал.

– Вот видишь, – он прошептал, его голос был хриплым от напряжения. – Мы идеально подходим друг другу.

И в этот момент, в пик этого странного, ужасного, порочного наслаждения, я увидела его. В окно, на противоположном здании, на крыше, силуэт в чёрной куртке. Марк. Он стоял и смотрел. Смотрел на то, как тот, кого он ненавидел, обладал той, кто… кто что? Кто была ему? Союзницей? Предательницей? Жертвой?

Наши глаза встретились через стекло, через ночь, через пропасть, что разделяла наши миры. Я увидела на его лице не злость, не ненависть. Я увидела боль. Такую же, какую видел на записи его отец. Боль предательства.

Он исчез.

А Сергей, ничего не заметив, продолжал двигаться во мне, добиваясь своего финала с холодной, неумолимой точностью.

Когда всё закончилось, он откатился на бок, дыша ровно и глубоко. Он потянулся к сигарете на прикроватной тумбочке, закурил.

– Ну вот, – выдохнул он дым. – Теперь мы партнёры. Во всём.

Я лежала неподвижно, чувствуя, как по моей коже стекают капли его пота, чувствуя пустоту и отвращение к себе. Я только что продалась. За что? За иллюзию силы? За место рядом с троном?

Он повернулся ко мне, его лицо снова было безупречной маской.

– Завтра у меня важная сделка. Твоему отцу это понравится. Мы скрепим наш союз делом. А пока… – он потушил сигарету и потянулся ко мне снова. – Я пока не насытился тобой.

На этот раз его прикосновения были медленнее, более осознанными. Он изучал моё тело, как изучал бы карту желаемой территории. И я, как предательница, как соучастница, отвечала ему, потому что другого выхода у меня уже не было.

Я смотрела в потолок, на своё отражение в чёрном стекле, и видела там не себя, а какую-то другую девушку. Девушку, которая только что переступила черту. И по ту сторону черты, в ночи, стоял тот, кто видел её настоящей. И которому она только что нанесла смертельную рану.

Игра была проиграна. Но война только начиналась. И я теперь была по ту сторону фронта. На стороне врага.

Глава 13

Утро пришло резко и безжалостно. Первые лучи солнца, отразившиеся от стеклянных небоскрёбов, ворвались в спальню, как навязчивые папарацци, высвечивая каждую пылинку в стерильном воздухе, каждую морщинку на идеально застеленной постели. И меня. Лежащую рядом с Сергеем Морозовым.

Я приоткрыла глаза, и первым делом меня накрыла волна тошнотворного, липкого стыда. Он спал на спине, одна рука закинута за голову, другая – лежала на моём бедре. Его лицо во сне казалось моложе, без привычной маски холодной уверенности. Он был просто красивым, уставшим мужчиной. Очень красивым. Черты его лица были высечены будто скульптором, который знал толк в совершенстве. Рельеф пресса, проступавший под тонкой простынёй, сильные руки – его тело было таким же безупречным, как и всё, что его окружало.

Воспоминания прошлой ночи накатили на меня, горячие и обжигающие. Его руки на моей коже. Его губы. Его властное, безжалостное тело внутри меня. Я сглотнула комок в горле. Я не была невинной девочкой, но такого… такого со мной ещё не было. Это не было любовью. Это даже не было страстью в привычном понимании. Это было слиянием двух амбиций, двух голодов, двух эго. Он брал то, что хотел. А я… а я позволила. Более того, моё тело, преданное и запутанное, откликалось. Оно отвечало на его мастерские, расчётливые ласки диким, животным откликом. В этом была своя, извращённая правда – мы и вправду были похожи. Два хищника, узнавшие друг друга в темноте.

Я осторожно приподнялась, стараясь не разбудить его. Моё тело ныло приятной усталостью, но душа была пуста и черна, как пепел после большого пожара. Я надела своё чёрное платье, валявшееся на полу, и на цыпочках вышла из спальни.

В гостиной царил идеальный порядок. Ничто не напоминало о вчерашнем ужине. Даже браслет, который он сбросил с моей руки, лежал аккуратно на журнальном столике, будто ждал меня. Я взяла его. Холод металла обжёг ладонь.

Я подошла к панорамному окну. Город просыпался внизу. Люди спешили на работу, строили свои маленькие жизни, не подозревая, какие сделки заключаются высоко над их головами. А я стояла здесь, на вершине его стеклянной крепости, и чувствовала себя вещью. Красивой, дорогой, желанной, но вещью. Он купил меня. Не деньгами. Обещаниями. Силой. Своей невыносимой, отталкивающей и притягательной мужественностью.

И тогда я снова увидела его. Тот силуэт на крыше здания напротив. Может, это была галлюцинация? Игра света? Но нет. Я знала, что это был он. Марк. Он простоял там всю ночь? Он видел… всё?

И тут меня сковало новое, совершенно иррациональное чувство. Не стыд перед собой. Не отвращение к сделке, которую я заключила. А жгучий, унизительный, всепоглощающий стыд перед ним. Перед Марком.

Почему? Что он мне такое? Вор. Навязчивый фанат. Мстительный псих. Он ворвался в мою жизнь, украл у меня, шантажировал, манипулировал. Он не имел никакого права судить меня! Я ему ничего не должна! Никаких обязательств! Я свободная женщина и могу спать с кем хочу!

Но чем громче звучали эти логичные доводы в моей голове, тем острее становилась та боль, что ковырялась у меня в груди. Я вспоминала его глаза в тот момент, когда наши взгляды встретились через стекло. В них не было осуждения. Там была рана. Глубокая, старая, детская рана предательства. И я, сама того не желая, стала тем, кто вонзил в неё нож поглубже.

Я предала его. Не его доверие – его не было. Я предала ту странную, хрупкую связь, что возникла между нами в грязном переулке и на заброшенной автомойке. Связь двух людей, запутавшихся в паутине лжи своих семей. Я перешла на сторону врага. Я легла в постель к человеку, который разрушил его жизнь.

Сзади послышались шаги. Я обернулась. Сергей стоял в дверном проёме, опираясь о косяк. На нём были только низко сидящие спортивные штаны. Он смотрел на меня задумчивым, довольным взглядом хозяина, любующегося своим новым приобретением.

– Ты уходишь? – его голос был хриплым от сна. – Я велел повару приготовить завтрак.

– Мне нужно… мне нужно домой, – я попыталась сделать свой голос твёрдым, но он прозвучал слабо. – Переодеться. Встретиться с отцом.

Он кивнул, подошёл ко мне и обнял сзади. Его руки обвили мою талию, губы прикоснулись к шее. Его тело было тёплым, сильным. От него пахло дорогим постельным бельём, его кожей и сексом. Мой живот предательски сжался от вспышки вожделения.

– Как скажешь, – он прошептал мне в ухо. – Но помни о нашей договорённости. Ты теперь моя. И я не люблю, когда мои вещи задерживаются не на своих местах.

В его словах не было угрозы. Была констатация факта. Ледяная, неоспоримая.

Он отпустил меня и прошёл к кофемашине, будто только что обсудил погоду. – Мой водитель отвезёт тебя. И, Валерия… – он обернулся, и его взгляд стал острым, как бритва. – Насчёт вчерашнего разговора. Про Орлова. Забудь. Это не наша тема. Это прошлое. А мы с тобой – будущее. Правильно?

Я молча кивнула, не в силах выдержать его взгляд.

– Правильно, – он улыбнулся, и его лицо снова стало обаятельным и безопасным. – До скорого, моя прекрасная.