Текст книги "Сны Севера (СИ)"

Автор книги: Инна Юсупова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– Твой Дар – это умение заставлять людей говорить то, что они думают? – медленно произнес Джейвен, глядя на королеву.

– Да. Хотя это не столько дар, сколько проклятие! Знал бы ты, воин, сколько грязи у людей в головах! Твой друг предложил мне разделить с ним ложе, но он хотя бы облек свое желание в изящную форму! Другие мужчины не столь куртуазны. Стоит мне посмотреть им в глаза, как они начинают говорить, в какой позе они хотели бы со мной совокупиться, и сколько раз... Раньше такие речи вгоняли меня в краску, но теперь я спокойно слушаю их и лишь улыбаюсь в ответ. А некоторые заявляют, что я их не возбуждаю, но они хотели бы на мне жениться, чтобы приблизиться к трону! Кто-то, как и ты, рассказывает о своих преступлениях, об отвратительных вещах, о которых я ничего не хотела бы знать... Из-за этого дара многие боятся меня. Чтобы не смущать людей, мне часто приходится разговаривать с ними, опустив голову... – Отбросив хлебный мякиш, Кэйлиан протянула руку к стоявшему на столе серебряному кубку, и Джейвен поспешил наполнить его вином из кувшинчика.

– Зато ты можешь не прибегать к услугам палача, госпожа! – попробовал подбодрить он ее. – Чтобы разговорить какого-нибудь лазутчика, тебе достаточно просто посмотреть ему в глаза – и он сам все тебе выложит! И у тебя никогда не будет сомнений в виновности преступника, которому ты выносишь приговор!

Королева невесело рассмеялась:

– Это, разумеется, хороший козырь в деле управления страной! Но порой мне хочется спрятаться от людей – чтобы только не видеть их глаз. Я не хочу знать о том, что они видят во мне: объект для плотского вожделения, ступеньку к трону или источник богатства и почестей...

Кэйлиан замолчала, глядя в свой кубок, и Джейвен неожиданно попросил:

– Пожалуйста, посмотри мне в глаза, госпожа!

Женщина с некоторым удивлением подняла на него взгляд, и мужчина почувствовал, что вновь тонет в ее глазах цвета вишневого дерева. Сейчас он видел, что королева загадочного северного народа еще очень юна, но уже не по годам мудра и напрочь лишена свойственных обычным девушкам иллюзий. Джейвен понимал, что если он сейчас начнет рассказывать ей о себе, то она услышит немало мрачных и жестоких историй, в которых он не всегда выступал героем. Но он понимал и то, что не сможет удивить ее этим или шокировать. Кэйлиан привыкла нести бремя своего Дара в одиночестве, привыкла к тому, что вызывает у людей страх – но Джейвен не боялся, что юная королева заглянет к нему в душу. Ему не хотелось ничего от неё скрывать.

– Я был тайным агентом узурпатора Корилада рэ-Крина – правителя огромной Империи Тэра, к которой номинально относятся и твои владения, – начал он. – Я восхищался Кориладом – его умом и смелостью, его решительностью в достижении своих целей, восхищался тем, как ловко он сверг предыдущего императора – Кровавого Корсида – и захватил трон. Я служил ему, искренне веря, что этот человек сможет привести Империю к порядку и процветанию. По приказу моего императора я выслеживал и убивал людей, которые не сделали мне ничего дурного. Я доносил моему государю о подозрительных личностях, зная, что тем самым обрекаю на заключение и пытки людей, чья вина не была доказана. Я был предан Кориладу, как только пёс может быть предан своему хозяину! И мне казалось, что император ценит меня. Но это было не так. Когда я стал ему не нужен, Корилад с легкостью пообещал мою голову своему врагу, молодому принцу Мартиану, лишь бы примириться с ним. Я был вынужден бежать, чтобы спасти свою жизнь. Я потерял все – титул, состояние и свое доброе имя. Но, пробираясь на север, я собрал вокруг себя людей, которые так же, как и я, раньше служили Кориладу, и не желали перейти на сторону его противника. Теперь их осталось немного, но эти люди подчиняются только мне и будут служить тому, кому буду служить я. Ты знаешь, что я неплохо владею мечом, но я умею также пользоваться и кинжалом, и ядом. Все эти умения я готов обратить на службу правителю, которого сочту достойным этого. Честно говоря, я не думал, что когда-нибудь найду человека, которому захочу предложить свои услуги, – но, встретив тебя, понял, что ошибался! Я хочу защищать тебя, госпожа! Хочу быть твоим псом, твоим слугой, быть поверенным в твоих тайных делах! Я готов драться за тебя, моя королева, готов бросать к твоим ногам головы твоих врагов. Если ты только захочешь, я сделаю тебя великой! Ты будешь править не только этим суровым краем, но и землями всей Империи! Я возложу на твою голову Золотой Венец, и ты будешь восседать на троне в Ву-Тэре, величественная и справедливая, как легендарные королевы древности! А я всегда буду оберегать тебя!

Джейвен всего лишь облекал в слова то, что чувствовал в присутствии Кэйлиан – и сам удивлялся своим словам. Говоря, он вскочил со своего места. Королева тоже поднялась и теперь стояла перед ним – как всегда, прямая и стройная. Они по-прежнему смотрели друг другу в глаза, но сейчас Кэйлиан первая отвела взгляд.

– Многие говорили красивые речи, стоя у подножия трона, но пока еще никто не делал этого, глядя мне в глаза, – пробормотала она. – Я не могу сомневаться в твоей искренности, но скажи, воин, готов ли ты служить мне, если я не захочу быть императрицей, а предпочту как прежде править народом в моей суровой стране? Готовы ли ты и твои люди к северным холодам, к долгим зимним ночам и короткому дню, к простой пище и одежде из грубой ткани? Готовы ли вы спать на шкурах и добывать себе пропитание на охоте? Готов ли ты защищать не только меня, но и моих людей, простых землепашцев и охотников – защищать от любой угрозы, в том числе, и от воинов с юга, которых ваши императоры так любят к нам посылать?

Джейвен улыбнулся:

– Ради тебя, госпожа, я готов сразиться даже с чудовищами из старого храма!

– Не говори так, – быстро оборвала его Кэйлиан. – Матерь-Лисица и ее слуги издревле хранят наш народ! И если когда-нибудь нам придется сражаться с врагами, то они будут на нашей стороне.

Джейвен послушно склонил голову

– Как скажешь, госпожа!

– Хорошо! Я принимаю тебя и твоих людей ко мне на службу. Я обещаю делить с вами пищу и кров. Отныне вы станете частью моего народа, одними из нас. Вы никогда не покинете Север. Мы будем жить и трудиться бок о бок...

Повинуясь знаку Кэйлиан, Джейвен опустился на колени, а затем королева взяла его руки в свои, принимая клятву верности.

Когда воин поднялся на ноги, она по-прежнему держала его за руки и смотрела в глаза.

– Тебе говорили, госпожа, что ты самая красивая женщина на Севере? – вдруг произнес Джейвен.

– Да, я слышала это сегодня утром от твоего друга, – Кэйлиан натянуто улыбнулась и отвела глаза. – Не надо продолжать, я не хочу, чтобы потом тебе стало неловко...

Она попыталась высвободить свои руки, но Джейвен не отпускал их.

– Кэйлиан...

Девушка против воли подняла глаза, и их взгляды снова встретились.

– Кэйлиан, моя королева... Поверь, больше всего на свете я хочу сделать тебя счастливой! Хочу прогнать грусть из твоих прекрасных глаз. Я никогда не видел таких красивых глаз, как у тебя... В них можно утонуть, как в омуте!

Джейвен говорил и говорил, облекая в слова все те чувства, которые пробуждала в нем маленькая королева варваров. В этот момент сурового воина не волновало, что его слова могут показаться смешными или банальными – он знал, что Кэйлиан не будет сомневаться в его искренности, ведь она слышала голос его сердца!

Постепенно настороженность уходила из глаз девушки. Джейвен, по-прежнему не выпускавший ее ладони из своих рук, почувствовал, что Кэйлиан расслабилась. На её губах появилась неуверенная улыбка. Словно не веря своему счастью, девушка тихо произнесла:

– Ты тоже не похож на других мужчин, которых я встречала, воин...

Дальнейшее происходило как во сне. Их лица сблизились и губы соприкоснулись – сначала робко, а потом все смелее и смелее исследуя друг друга. Мгновением спустя Джейвен прижал к себе девушку – и она тут же обняла его в ответ, так крепко, словно бы боялась потерять. В этот момент Джейвен остро ощутил всё одиночество и неуверенность, которые юная королева много лет скрывала под маской властной невозмутимости, и его затопила волна нежности к ней.

– Кэйлиан... Моя маленькая...

Их губы снова встретились, языки сплелись, и слова стали не нужны. Они были знакомы всего лишь день, но Джейвену казалось, что он знал Кэйлиан всю жизнь. Казалось, она всегда существовала где-то рядом – именно она, маленькая, нежная и до безрассудства смелая северянка, – и он всегда стремился к ней, но извилистые дороги судьбы до поры мешали их встрече.

Он хотел прикоснуться к ней, ощутить под своими ладонями ее тело – мягкие полушария грудей и нежные изгибы бёдер – но грубая ткань платья препятствовала этому, и мужчина решительно потянул его вниз, не желая тратить время на распутывание шнуровки. Шерстяные волокна затрещали под сильными руками воина, и Кэйлиан отшатнулась, испуганная столь грубым натиском. Её движение заставило Джейвена прийти в себя. Его словно бы отпустило внезапно нахлынувшее безумие.

– Моя королева, – тихо проговорил мужчина, с ужасом и сожалением глядя на разорванный ворот ее платья. – Прости меня, если сможешь! Я был непростительно дерзок... Что подумают твои подданные, если узнают?.. Я не прощу себе, если брошу тень на твое доброе имя...

Джейвен сбился и недоуменно замолчал, услышав звонкий смех Кэйлиан. Впрочем, она быстро взяла себя в руки:

– Прости меня, воин, если я невольно обидела тебя своим смехом, – очень серьезно произнесла девушка, с нежностью глядя на Джейвена своими миндалевидными глазами. – Я просто смеюсь от радости. Никто так не заботился о моей репутации, как ты! Но ты зря волнуешься. Никто не посмеет подумать обо мне плохо. Здесь, на севере, женщина вольна сама выбирать себе спутника! А я не просто женщина, я – королева! – с этими словами Кэйлиан бросилась своему избраннику на шею, и он сжал ее в объятиях, не в силах поверить своему счастью.

...Несколькими часами позже, когда утомленная любовными ласками Кэйлиан заснула рядом с ним на застеленном шкурами ложе, к Джейвену вернулась способность трезво рассуждать. Сейчас всё произошедшее накануне казалось воину невероятным сном. Он – убийца, изгой, простолюдин по рождению, дослужившийся до дворянского знания лишь благодаря своей ловкости и умению убивать – и королева, правительница целого народа! И пусть королевства её не существовало на картах, пусть Дикие Земли были лишь одной из провинций далёкой Империи – здесь Кэйлиан обладала реальной властью. Её воле подчинялись даже кошмарные обитатели древнего святилища!

Почему же тогда она выбрала его?

Разум говорил Джейвену о неизбежной ошибке, ловушке. Ведя полную непрестанных опасностей жизнь лазутчика, он привык никому не доверять. Привык сохранять бдительность, даже находясь в кругу друзей и единомышленников – ведь вонзить кинжал в спину может и тот, кто на словах привечает тебя и поднимает кубки за твое здоровье! Именно привычка быть всегда настороже помогла ему почувствовать опасность в становище кочевников за несколько мгновений до нападения и вскочить на ноги еще до того, как раздались первые крики. Интуиция не раз спасала ему жизнь, помогая избежать расставленных врагами ловушек – но сейчас шестое чувство молчало. Никакой угрозы не исходило ни от мирно спавшей рядом девушки, ни от тёмных деревянных стен. И хотя разум твердил о неизбежной опасности, рисуя картины коварства и жестокости, которые только и можно ждать от варваров – в глубине души Джейвен оставался спокоен. Должно быть, это странное, незнакомое ему раньше чувство покоя и безмятежности и называлось счастьем! С удивлением он понял, что остался бы спокоен, даже если бы наутро Кэйлин приказала отправить его на страшную казнь. Он принял бы любые муки с радостью, если бы на то была её воля! Но он знал и то, что она никогда так не поступит. Чувство, возникшее между ними вчера, было настолько глубоким и взаимным, что не оставляло места для обмана и фальши. Отныне – как бы странно и непривычно это не звучало – у них была одна дорога, одна жизнь. У Джейвена появилось необычное чувство – что он наконец нашёл то, что неосознанно искал всю жизнь: семью, дом, людей, которых ему предстоит оберегать и защищать. Он понимал, что, как бы ни были ему странны и непривычны обычаи народа Кэйлиан, ему предстоит стать защитником её подданных, понять и полюбить их, делиться с ними своими знаниями и воинскими умениями. И он готов был разделить с ней бремя правления затерянной среди снегов страной, заменив Кэйлиан убитого им брата, готов был трудиться и рисковать жизнью, ведя ее народ к процветанию, день за днём доказывая Кэйлиан правильность сделанного ею выбора...

Его тело воина требовало движения, и Джейвен вскочил с постели – ловко и бесшумно, чтобы не потревожить спящую Кэйлиан. Натягивая на себя подобранную с пола рубаху, он услышал, как что-то мягко упало на застеленный шкурами пол. Это был свиток, вырванный им накануне из рук мертвого воина. Теперь, когда его разделяли с Империей не только границы, но и принесенные Кэйлиан клятвы, содержание пергамента уже не имело значения – но привычка лазутчика не пренебрегать никакой информацией заставила Джейвена взломать сургучную печать. Подойдя к камину, мужчина раздул догорающие угли, чтобы в их неровном свете прочесть строки, подписанные именем императора Мартиана, в которых новоиспеченный император объявлял полное прощение своему другу и соратнику, графу Кордиану рэ-Марису и объявлял о его награждении за верную службу.

На губах у Джейвена появилась кривая улыбка. Он всегда считал молодого претендента на престол лживым и слабохарактерным, и пергамент, попавший ему в руки, был тому подтверждением. Едва узурпатор Корилад погиб, как Мартиан счел себя свободным от данных тому обязательств и захотел вернуть ко двору старого друга. Неужели принц думает, что можно безнаказанно приговорить человека к казни, лишив всех титулов и званий – а потом как ни в чем не бывало объявить прощение? Кордиану просто повезло, что он сумел избежать смерти!

Улыбка исчезла с губ Джейвена, когда он подумал, что принять протянутую императором руку дружбы будет вполне в духе его друга. Сам бы он на месте рэ-Мариса никогда не простил Мартиана – но как поступит Кордиан, узнав, что может вернуться ко двору и продолжить необременительную жизнь вельможи? Вернуться к роскоши, богатству... и к влюбленной в него женщине?

После знакомства с Кэйлиан воспоминания о прекрасной Джесси померкли, словно подернувшись пеленой, но Джейвен знал, что Кордиан не переставал тосковать по покинутой жене, находившейся на последних месяцах беременности. Рано или поздно желание увидеть ее пересилит обиду на императора, и Кордиан захочет вернуться...

Однако это уже невозможно.

В голове у Джейвена набатом прозвучали слова Кэйлиан: "Вы никогда не покинете Север".

Бывший агент узурпатора хорошо знал о нескольких экспедициях, в разное время организованных властями для изучения Диких земель. Ни один из их участников не вернулся назад – если не считать молодого Тэо рэ-Вэрдена, да и тот ссылался на потерю памяти, а потом погиб при загадочных обстоятельствах. Кажется, в этом была замешана рыжеволосая девушка по имени Таэль, которую рэ-Вэрден привез с Севера – но Джейвен не знал всех подробностей дела. Однако теперь он ясно понимал, почему все экспедиции пропали – народ Кэйлиан не желал, чтобы на юге узнали о его богатстве и связи с таинственными силами. Чужеземцы, пересекавшие границу Диких земель, попадали в плен и оказывались перед выбором – умереть или навсегда остаться на Севере, став частью загадочного народа. Так северяне обогащались новыми знаниями и получали "свежую кровь", благодаря чему среди смуглых раскосых варваров порой встречались светловолосые и светлоглазые люди. В Империи же пришли к выводу, что в суровом климате Диких земель цивилизованному человеку невозможно выжить зимой, и довольствовались небольшой данью в виде пушнины, которую дикари в звериных шкурах сами приносили в форт Куница, получая взамен соль и медные украшения.

Новый император, лицемерный и беспринципный Мартиан, постоянно нуждающийся в деньгах, ни за что не должен узнать об истинном положении дел на Севере! А это неизбежно произойдет, если молодой граф рэ-Марис вернется в столицу...

Джейвен разжал руку, и скомканный пергамент упал в огонь очага, превратившись в пепел, который бывший лазутчик тщательно перемешал кочергой. Кордиан никогда не узнает об императорском прощении, иначе это поставит его жизнь под угрозу – дав клятву Кэйлиан оберегать ее народ, Джейвен был готов исполнить ее даже ценой счастья своего друга!

Глава 1

Императорский дворец в Ву-Тэре,

741 год от воцарения короля Ульды

Императрица умерла молодой.

Её лицо, запечатленное в холодном мраморе надгробия, казалось убитому горем Мартьену таким же юным и нежным, как и восемнадцать лет назад – в тот день, когда он, увенчанный славой победитель, брал в жены вдову своего врага. Этот брак положил конец долгой гражданской войне и позволил Мартьену стать императором – но отнюдь не расчет двигал им тогда, а любовь! Любовь, вспыхнувшая между мятежным принцем и молодой женой узурпатора, казалась нелепой и невозможной – но они сохранили её и пронесли через всю свою жизнь. Лаиса Гриэльд и Мартиан рэ-Кор прожили в мире и согласии без малого два десятка лет, и за эти годы императрица подарила своему возлюбленному супругу двоих сыновей и дочь Эльвину. Страна процветала при их правлении, и счастье венценосной пары казалось вечным – но затянувшаяся болезнь подорвала здоровье императрицы, и в начале зимы она тихо умерла.

С того дня император погрузился в скорбь. Государственные дела перестали его интересовать. Каждый день Мартьен спускался в усыпальницу и проводил долгие часы возле мраморного изваяния на могиле любимой.

– Лэйса, милая Лэйса, зачем ты покинула меня так рано? – шептал он, касаясь холодных пальцев статуи.

Мрамор согревался от тепла его руки, и тогда императору казалось, что его возлюбленная сейчас шевельнёт пальцами, прильнёт к нему и ласковым движением коснётся лица – как она всегда это делала раньше, снимая с супруга груз усталости и забот. Но изваяние оставалось неподвижным, и тогда Мартьен с тяжелым вздохом выпускал из рук мраморные пальцы. Откупорив большую кожаную флягу с крепким вином, которую он теперь всегда носил с собой на поясе, император глоток за глотком вливал в себя её содержимое, а потом нетвёрдой походкой возвращался в опустевшие покои. Впрочем, иногда он засыпал прямо в усыпальнице, на холодных каменных плитах, – и тогда личная охрана, встревоженная долгим отсутствием государя, спускалась в мрачное подземелье. Верные стражи, рискуя вызвать на себя монарший гнев, осторожно переносили спящего в опочивальню.

"Государь опять перебрал", – шепотом передавали друг другу придворные, и со значением умолкали, косясь на кронпринца Лэймара, семнадцатилетнего юношу с большими амбициями. Критиковать императора вслух вельможи пока не решались, но слово "регентство" уже витало в воздухе, и всякий царедворец стремился заручиться расположением наследника. Лэймару это, похоже, нравилось. Пару раз он вскользь бросал в приватных беседах, что готов взяться за бразды правления, а начать издавать свои указы ему мешает лишь канцлер – дотошный старый граф рэ-Виж.

***

"И тогда всю землю накрыла тень, и опустился мрак, не рассеивавшийся сорок дней. И был холод, и тьма, и великие бедствия..."

Эльви прикрыла книгу, заложив пальцем то место, которое читала, и попыталась представить, каково это – пережить сорокадневную ночь? Да еще и холод, и великие бедствия? Действительно, от такого можно и умом тронуться – что, должно быть и произошло с автором книги. Иначе с чего бы он начал потом живописать огненных драконов, вернувших людям тепло и свет? Ведь никаких драконов не существует! Во всяком случае, так ее уверял наставник – мудрый господин эр-Рив, профессор Ву-Тэрского университета.

"Увы, принцесса, горести порой помрачают людям разум", – сокрушенно произнес профессор, заканчивая очередной урок, и украдкой покосился на окно, выходившее на дворцовый парк.

Проследив за его взглядом, Эльвина сквозь голые ветви деревьев увидела фигуру отца, с опущенной головой стоявшего у фонтана, изваянного в форме скорбящей девы. По холодному времени фонтан бездействовал, и в мраморной чаше вместо воды лежали прошлогодние сухие листья. Император, в простых домашних одеждах, с небрежно завязанными в хвост седеющими волосами, ссутулившись, замер возле мраморной статуи. Эльви догадалась, что он стоял так уже долго, одинокий и безразличный ко всему. Профессор, ведя урок, со своего места мог наблюдать за отцом и, должно быть, сделал определенные выводы.

От намека, что император повредился разумом, недалеко и до государственной измены – но почему-то принцессу возмутила даже не дерзость учителя, а его безразличие к человеку, часами стоявшему на холодном весеннем ветру. Ведь отец так легко одет, он может простудиться и тогда... тогда он последует за мамой!

Вскочив из-за стола, Эльви холодно бросила наставнику:

– Вы можете считать себя свободным от своих обязанностей, господин эр-Рив! – и, не слушая возражений профессора, не ожидавшего подобной отповеди от тринадцатилетней девчонки, едва ли не бегом бросилась в парк.

В галерее, через которую принцесса решила пройти, чтобы срезать путь, ей встретились незнакомые люди в длиннополых одеждах, разговаривавшие между собой на непонятном, гортанном языке. Похоже, иностранные гости были чем-то недовольны, но Эльви это сейчас не волновало. Девушка хотела было незаметно проскользнуть мимо -однако ее все же заметили. Откуда-то из-за спин чужеземцев послышался жалобный голос толмача:

– Ваше Высочество! Делегаты от Алмазного Ханства интересуются, когда государь удостоит их аудиенции...

Выбравшись, наконец, на открытое пространство, маленький взъерошенный человечек с решительным видом заступил принцессе дорогу:

– Леди Эльвина, моя госпожа! Наши гости уже две недели как в столице, а их до сих пор не приняли. Они начинают беспокоиться, не хочет ли наш государь нанести Великому Хану обиду своим небрежением к его послам, и тем самым начать войну, – понизив голос, пояснил переводчик. В его голосе звучала нешуточная тревога.

"О, Единый, только этого нам сейчас не хватало!" – ужаснулась про себя Эльви.

Бросив взгляд на чужеземцев, принцесса присела в низком реверансе, постаравшись как можно более дружелюбно улыбнуться послам.

– Передай гостям, что их примут сегодня же вечером, – прошептала она толмачу. – Не волнуйся, я прямо сейчас расскажу о них папе!

Еще раз изобразив милую улыбку, она поспешила к дальнему выходу из галереи, ведущему в парк.

Когда принцесса подошла к фонтану, ее отец все так же неподвижно стоял возле мраморного изваяния. Эльви пришлось тронуть императора за плечо, чтобы обратить на себя его внимание.

– Батюшка, прошу вас, пойдемте во дворец, пока вы не простыли на этом ветру!

Некоторое время Мартьен молча смотрел на дочь, словно не понимая, что она ему хочет сказать. И лишь когда Эльви повторила свою просьбу, медленно ответил:

– Не волнуйся, дочка, я не простужусь!

Он ласково потрепал девушку по светлым волосам. От отца исходил сильный винный дух, и принцесса недовольно сморщила нос. Конечно, будет не слишком хорошо, если император предстанет перед высокими гостями нетрезвым – но, наверное, это будет лучше, чем если он не предстанет перед ними вообще!

– Батюшка, там, в галерее, послы из Алмазного Ханства. Они уже две недели ждут аудиенции и могут подумать, что вы не хотите их видеть. А это может привести к войне...

– Не бойся, малышка, кочевники не рискнут с нами воевать! – отмахнулся Мартьен. – А если и рискнут, то мы их в два счета поставим на место, как это не раз уже бывало. Не переживай, дорогая – степняки не умеют сражаться... Если они осмелятся нарушить границу, наша армия мигом с ними разделается!

– Да я совсем не об этом переживаю, папа! – Эльви не разделяла отцовской самоуверенности, и потому решилась пойти на маленькую хитрость. – Просто... А вдруг кочевники привезли с собой подарки – шелка, или там благовония? Обидно будет, если они увезут все это обратно! Надо их принять хотя бы для того, чтобы они могли вручить нам дары, которые приготовили!

Принцесса робко подняла глаза на отца, опасаясь услышать упреки в легкомыслии, однако император вдруг хрипло рассмеялся:

– Женщины! Вечно вы волнуетесь из-за каких-то пустяков! Ладно, Эльвина, если тебе так хочется посмотреть на дары хана, я распоряжусь, чтобы послов пригласили сегодня вечером в Зал Приёмов...

– Спасибо, батюшка! – поднявшись на цыпочки, девушка чмокнула отца в небритую щеку. – Вот они обрадуются, когда наконец-то вас увидят!

– Меня? Почему ты решила, что я к ним выйду? – Мартьен потряс головой, словно отгоняя надоедливую муху. – Я не хочу сейчас видеть чужих людей...

Эльви нахмурилась:

– Но как же... – начала было она, но отец жестом остановил ее.

– Твоя матушка всегда брала эти утомительные аудиенции на себя, пора и тебе учиться, дочка! Я думаю, ты вполне можешь сегодня принять послов! – Мартьен окинул стоявшую перед ним девушку одобрительным взглядом. – Ты у меня уже совсем большая, а главное, умненькая... Только надень побольше драгоценностей, чтобы южане не подумали, что мы нищие – у них там ценят роскошь и всякие побрякушки! И вели своей камеристке, чтобы прическу тебе повыше сделала!

Император взвесил на руке длинную светлую косу дочери, а затем обмотал вокруг ее головы наподобие короны:

– Вот так... сюда бы еще пару заколок с бриллиантами – тогда эти дикари сразу увидят, что перед ними императорская дочь!

– Папа, а что я им буду говорить? – заволновалась Эльви. – Вдруг я ляпну что-нибудь не то?

– А, брось! Все ты скажешь правильно. Мол, рада их видеть, польщена, и все такое... И так раз десять на разные лады. Зря тебя, что ли, столько лет этикету учили?

– Нет, не зря! – мгновенно отреагировала на отцовскую подначку Эльвина. – Я всё сделаю, как надо! А на их просьбы буду отвечать обтекаемо – мол, подумаем, разберемся, все решим к обоюдной выгоде...

– Ну вот, ты сама всё знаешь! Молодец!

– Кстати, батюшка, можно я не буду больше заниматься у господина эр-Рива? – воспользовавшись случаем, ввернула девушка.

– Можно! Разрешаю! Вряд ли он научит тебя чему-то новому – да и ни к чему женщине слишком много знаний! – великодушно согласился император.

За разговором Эльвине удалось увлечь отца во дворец и проводить до императорских покоев, что она сочла большой удачей.

В тот вечер она действительно принимала послов. Платье, сшитое на ее прошлый день рождения, было чуть-чуть коротковато и немного жало в груди – зато его украшали двадцать четыре полновесных бриллианта и бессчетное количество жемчужин. Поначалу Эльви волновалась, не обидятся ли послы, увидев её вместо императора на высоком троне в Зале Приемов – однако чужестранцы всем своим видом показывали, как они рады тому, что их вообще удостоили аудиенции, и принцесса быстро успокоилась. Она вскрикнула от восторга, увидев привезенную из ханства переливчатую парчу и шелка – и послы заулыбались, видя такую искреннюю радость.

Ответные дары были куда как скромнее – Эльви не придумала ничего лучше, чем передарить преподнесенные императору на прошлой неделе творения ремесленных старшин: большую музыкальную шкатулку, инкрустированную разными породами дерева, и игрушечный дворец с башенками, сделанными из полудрагоценных камней. К этим дорогим безделушкам она велела присовокупить связку мехов, в изобилии хранившихся в сокровищнице – и теперь переживала, не попортила ли прошлогоднюю пушнину моль.

Впрочем, послы выглядели довольными её дарами – равно как и заверениями, что император примет меры по борьбе с бандами разбойников, которые этой зимой повадились нападать на приграничные становища и угонять у кочевников скот...

А на следующий день Эльви подкараулил в переходе дворца донельзя раздраженный Лэймар:

– Ты что это удумала, мелкая? Начальник стражи сказал мне, что ты вчера принимала послов! Что это значит? Подбиваешь клинья под отца, чтобы он сделал тебя наследницей? Так заруби себе на носу: этому не бывать! Женщина не сядет на трон Империи, пока есть наследники мужского пола!

Эльви удивленно воззрилась на старшего брата:

– Лэймар, ты о чем? Какие наследники? Отец еще далеко не стар, и...

– Хватит ломать комедию! – зло оборвал ее брат. – Мало я тебя за косы таскал в детстве! Всё ты понимаешь, и не строй из себя дурочку!

– Лэймар, ты... ты сам идиот! – Эльвина почувствовала, как к ее горлу подкатывают злые слёзы. – Как ты можешь так говорить, тем более, сейчас, когда отцу так нужна наша поддержка!

Её голос против воли дрогнул, и девочка совсем некуртуазно шмыгнула носом.

– Ну вот, уже нюни распустила, – немного смягчился ее брат. – Глупая девчонка, а туда же, интриги плести! Лучше бы со своими книжками в библиотеке сидела! Платок дать? – грубовато спросил он, глядя на то, как младшая сестра кулаком размазывает по лицу слёзы.

Взяв протянутый ей тончайший батистовый платок, принцесса шумно высморкалась, не обращая внимания на пренебрежительный взгляд брата. Какой же дурак этот Лэймар! О чем он вообще думает – кроме того, чтобы красоваться перед придворными дамами?

– Лэймар, скажи, а ты знал о том, что послы целых две недели добивались аудиенции? – как можно более спокойно спросила она. – Начальник стражи не рассказывал тебе, что они томятся во дворце, ожидая, когда их примут, и уже начинают злиться? Ты мог бы предложить отцу взять на себя разговор с послами, и выяснить, зачем они приехали. Оказывается, люди хана обеспокоены тем, что у них стали угонять скот...

– Ради Единого, сестра, прекрати свое занудство! – Лэймар скривился, словно съел что-то кислое. – Мне не интересны все эти мелкие дрязги со скотом. Пусть кочевники считают своих худосочных коров без нас. А ты запомни одно: прием послов – не твоего ума дело. Хватит интриговать, Эльвина, – и точка! Займись вышивкой, ну или читай свои романы, но не лезь в политику, поняла?

С этими словами её братец развернулся и царственной поступью удалился прочь – не забыв между делом поправить свои золотые локоны перед большим зеркалом.

Эльви показала ему вслед язык.

Вечером того же дня, когда принцесса читала, уютно устроившись с книгой в постели, ее заставил насторожиться тихий шорох за старым гобеленом. По звуку похоже было на мышиную возню. Отложив в сторону переплетенный в кожу труд древнего мудреца, Эльвина нахмурилась, с некоторой тревогой глядя на колышущийся под сквозняком ковер. Не то чтобы она так уж сильно боялась грызунов... Но ведь эти хвостатые твари способны напрочь испортить любую книгу!