Текст книги "Объявляю убийце голодовку"

Автор книги: Инна Павлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Глава 23

Вместо того чтобы пытаться привести меня в чувство, мужик, матерясь, кинулся к окну. Уж не знаю, что ему там не понравилось, может, он привык к более изысканному пейзажу, но меня его недовольство не сильно расстроило. На всех не угодишь, да никто и не предлагал ему тут поселиться. Сквозь ресницы я наблюдала, как он заметался, а потом рванул к входной двери. Вот и умничка, вот и правильно. Без него значительно спокойней.

И все-таки он вернулся! Не иначе как решил пристрелить меня перед уходом. Но не на ту нарвался!

Алкина любимая чугунная сковородка, на которой получается обалденная жареная картошка, упокоила мерзавца у дверей. Очень надеюсь, что она не погнулась. Это не какой-нибудь там диван. Ущерба, нанесенного любимой утвари, подружка не простит мне никогда.

По примеру гостя я глянула в окно и радости также не ощутила. Пейзаж оказался ни при чем. У подъезда красовался черный «мерседес», а я что-то не припомню такой тачки у здешних жильцов.

Принятие единственно верного решения не заняло и нескольких секунд. На чердаке есть люк, через который я попаду на крышу, а затем, если повезет, спущусь по пожарной лестнице.

Можете поверить, относительно своей физической формы я не обольщалась и на лавры каскадера не рассчитывала. Наоборот, от души себя ругала, что не выкладывалась в свое время ни на прыжках в воду, ни на спортивных танцах. У людей вон стены увешаны медалями, им с крыши спрыгнуть, как Алке полбатона колбасы откусить, а у меня одна грамота в серванте, да и та за «активное участие в жизни класса». И как мне теперь, интересно, эта самая активность облегчит акробатические трюки?!

Я выскользнула из квартиры и услышала приближающиеся шаги. Господа бандиты находились от силы двумя этажами ниже. Противоположная дверь приоткрылась, и Алкина соседка, отставная балерина, в изящных лодочках и с мусорным ведром наперевес грациозно выплыла на площадку.

Даже не успев сообразить, что делаю, я пихнула леди обратно и, перехватив у ошарашенной женщины ведро, бесшумно задвинула засов.

Теперь, ясное дело, мы в ловушке. Если визитеры поставят караул на этаже, мне придется поселиться у бедняжки навечно. Но другого выхода не было. На объяснения времени не оставалось, а прогалопируй я молча к люку, общительная дама по простоте душевной просветила бы преследователей относительно того, куда я направилась. И при этом одному богу известно, какую романтическую картину она бы нарисовала в своем воображении. Всех представителей противоположного пола, проявляющих к нам с Аллой хоть какой-то интерес, она упорно именует «кавалерами», и вбила себе в голову, что мы только и делаем, что отбиваемся от настойчивых ухажеров.

– Танечка, детка, с тобой все в порядке?

Вопрос почти философский. Лично я считаю, что за последнее время бывало и похуже. Но с точки зрения нормальной законопослушной гражданки меня давно и с нетерпением ожидают в Кащенко. Не уверена, что в одноместной палате и со всеми удобствами, но что за казенный счет и на длительный срок, это точно. И попробуй докажи, что энтузиазм давно иссяк, уступив место инстинкту самосохранения. С теми, кто не нарывается, ничего похожего не происходит.

– Как сказать. – Я оттащила удивленную пожилую балерину от двери и, усадив на кухонную табуретку, вкратце посвятила в отдельные события своей бурной биографии.

– Получается, Ирина Аркадьевна, что я и вас втравила в неприятности, – с горечью закончила я.

– Но это же замечательно, – всплеснула все еще изящными ручками дама. – Я не против. Наконец развеюсь. Ты же знаешь, без новых впечатлений я чахну. – Соседка горделиво запрокинула голову и картинно откинула тщательно завитую и покрашенную прядь.

Знаю. Только если она полагает, что теперешние впечатления окажутся сродни тем, что она получила прошлым летом в санатории, боюсь, ее ждет разочарование.

– Нет, дорогая Ирина Аркадьевна, в Мату Хари вы играть не будете, и вообще, вы уже столько для нас с Аллочкой сделали, что мы и так в неоплатном долгу.

В течение следующего часа я развлекала соседку светской болтовней, дабы отвлечь от глупых мыслей: она все порывалась пойти на разведку со своим верным ведром.

– Танечка, на меня же никто не подумает! Ну могу я вынести ведро?

– Запросто. А они могут вас втолкнуть в квартиру и ограбить, убить да все что угодно. Люди, замешанные в происходящем, – звери.

– Ты очень образно выражаешься, деточка, разговаривать с тобой одно удовольствие, – похвалила Ирина Аркадьевна, – и я с удовольствием приютила бы тебя на пару недель. Телевизор у меня, правда, не работает, зато радио в полном порядке. Да и поболтать, ты знаешь, я всегда не прочь.

Я занервничала и, натянуто улыбнувшись, отодвинула край занавески. «Мерс» стоял как приклеенный. Похоже, его пассажирам спешить было некуда. Может, господа не догуляли положенный отпуск? А то и вовсе пару лет без перерыва горели на службе? Тогда нет ничего удивительного, если они воспользуются представившейся возможностью застрять тут до осенних холодов.

Я высказала приличествующую благодарность и за отвагу, и за гостеприимство, от любезного предложения, однако, отказалась. Под предлогом невозможности предаваться отдохновению. Перспектива провести недельку-другую с очаровательной пожилой леди, обожающей поговорить и нуждающейся всего-навсего в четырех часах ночного сна, незамедлительно подстегнула мыслительную активность.

– Ирина Аркадьевна! Я знаю, что делать, но мне нужна ваша помощь.

Пожилая дама воодушевилась, глаза, аккуратно обрамленные стойкой французской тушью, вспыхнули хищным огнем, ноздри раздувались и трепетали. Поблекшие старческие руки обхватили древко невидимого знамени.

– Я с вами, Татьяна! Можете на меня полагаться! Мы просто обязаны довести дело до конца и уличить негодяев! – От возбуждения она сбилась на «вы». А может, просто торжественность момента потребовала перехода на высокий стиль.

Ой, вот только не надо этого «мы»! Одного такого я уже проводила в кардиологию, мне угрызений совести до конца жизни хватит!

Узнав, что от нее не потребуется бегать и стрелять, дама немного приуныла, но мне удалось убедить ее, что все впереди, а на данном конкретном этапе я нуждаюсь в услугах иного рода.

– Мне следует переодеться. И загримироваться. Так, чтобы узнать меня было невозможно. У вас есть сценические костюмы?

Дама фыркнула:

– Какие костюмы, деточка, ты забыла, что я балетная? Пачку я, конечно, одолжу, но сомневаюсь, что в ней тебе будет комфортно.

Да, пожалуй, пачку мы пока отставим. А почему бы мне не перевоплотиться в старуху? Хромую, подслеповатую обитательницу приподъездной лавочки? Никому и в голову не придет, что старая карга может оказаться пусть и не особенно цветущей, зато достаточно молодой женщиной. Ребятки вообще, скорее всего, готовят мне торжественную встречу в Алкиной квартире.

Идея была бесподобна. Отставная балерина мне даже зааплодировала. Правда, с реализацией возникла загвоздка. Тщательно обследованный гардероб моей восьмидесятилетней помощницы радовал изобилием и разнообразием. Более чем смелые вечерние наряды соседствовали с одеждой поскромней. Элегантные блузочки, юбки в облипку, многофункциональные пиджаки изысканного кроя и дизайна, туфли на шпильке свидетельствовали об отменном знании теперешней моды. И если бы я собиралась в ресторан, о большем бы не мечтала. Но рисовать согбенную старушку в декольте и полупрозрачных клешах воображение отказалось начисто. Боюсь, у тех, кто за мной следит, столь же консервативное представление о заслуженных пенсионерках. Мы все-таки не в Европе, где только после семидесяти дамы наконец вступают в законный брак и одновременно с рождением праправнука отправляются в свадебное путешествие. Даже у Алки и то реальнее откопать больше подходящего шмотья!

Хотя нет, справедливости ради должна упомянуть наличие изящной палочки, загодя преподнесенной невесткой. Которая, подозреваю, настолько мало сочетается со шпильками и бурным темпераментом, что, скорее всего, так и останется невостребованной. Разве до нее по прошествии лет дозреет сама дарительница. Вещь достанется ей в отличном состоянии.

– Танечка, я даже и не знаю, как так получилось, – оправдывалась расстроенная Ирина Аркадьевна. – Умом понимаю, что пора переходить на менее экстравагантные туалеты, но все как-то недосуг. Да и ни к чему пока вроде было.

– Что вы оправдываетесь, – успокоила я женщину. – Вы все делаете, как надо. Вы же не знали, что мы с вами станем играть в Ленина, тайком возвращающегося на родину из эмиграции. Вы – классный пример для женской части населения. Вас по телевизору показывать надо, как образец неувядаемой женской красоты. Так что нечего вам менять свои пристрастия, себе изменять грешно.

Добровольная помощница чуть не прослезилась, но расслабляться я ей не позволила.

– Ирина Аркадьевна, голубушка, ну, хорошенько подумайте, может, от кого-нибудь обноски завалялись?

– Да нет, откуда… – начала было дама, но сама себя оборвала на полуслове: – Ну конечно, Танечка, и как я могла забыть!

Сетуя на «девичью» память, Ирина Аркадьевна птичкой взлетела по приставной лестнице на антресоли и с триумфом продемонстрировала трофеи.

Теперь я была экипирована по высшему разряду. В ветхую, растянутую кофту, когда-то, видимо, шерстяную, ручной вязки, и не менее очаровательную ситцевую юбку до полу. Того линялого цвета, которого в природе просто не существует.

– Это Валентина оставила, когда в первый раз гостила, – пустилась в объяснения хозяйка. – Я хотела выбросить, но без разрешения не рискнула. С глаз убрала, а потом, видишь, совсем забыла.

Валентина – мать первой жены ее сына. Пользуясь неистребимой доброжелательностью сватьи, она до сих пор наносит ей визиты и, хотя лет на двадцать моложе Ирины Аркадьевны, без устали грузит ее своими хроническими недомоганиями. После ее отъезда хозяйка с облегчением вздыхает, кидается по выставкам и театральным премьерам. Восстанавливает порушенную ауру и насыщается положительными эмоциями. А однажды она поделилась с Аллой по секрету, что обременительные визиты бывшей родственницы отнимают у нее радость жизни. Представляете? Это у Ирины-то Аркадьевны!

Через полчаса мне было впору заступать на пост в подземном переходе. Не хватало только таблички с указанием количества скоропостижно скончавшихся родственников, похоронить которых я собиралась за общественные деньги. Завершающим аккордом стал замызганный пластиковый пакет, в который я натолкала собственные вещи, хорошенько прикрыв рваными газетами.

– Теперь тебе, голубушка, даже прокаженные не конкуренты, – восхитилась балерина. – Только юбку заколи булавочкой на талии, не то по дороге потеряешь.

Еще через сорок минут я заворачивала за угол, где поверженный Геннадий припарковал свое авто. Ключи я предусмотрительно позаимствовала еще раньше, чем заприметила зловещий «мерседес», то есть непосредственно после того, как оглоушила Гену сковородкой.

К счастью, это была не иномарка, к управлению которой я бы приступила разве что под дулом автомата. Ну совдеповская у меня психология, ничего уже с этим не поделаешь. Никакой бы рухляди не испугалась, а от одной мысли, что надо сесть за руль роскошного японского или американского автомобиля, холодею. Там на приборном щитке столько кнопок, что в глазах рябит. Куда жать-то?! Да и реагирует эта суперчувствительная техника моментально. Не успеешь сообразить, какую выкинула глупость, как окажешься в кювете. Да и гибэдэдэшники не обходят навязчивым вниманием навороченные тачки. Мне это надо, засветиться за рулем чужого авто?

Как и следовало ожидать, парни из «мерса» на меня и не взглянули. И я от всего сердца порадовалась их душевной черствости. Ни один человеколюбивый россиянин, я уверена, не отпустил бы меня хотя бы без тарелки супа.

Больше часа я петляла по городу. Теперь, когда я вообще отказывалась что-либо понимать, меня бы не удивило, если бы «на хвост» мне села, например, солнышко Марина, моя участковая врач Тимира Маргеловна или даже директриса родной школы. Подозревала я теперь всех. И только твердая уверенность, что ни одна машина не повторяет моих маневров, немного успокоила.

Я направлялась к Ивану Феоктистовичу на дачу, где собиралась привести мысли в порядок. Заодно не мешало бы уделить внимание и внешности. Для стояния на паперти она годилась в самый раз, но как раз на сегодняшний вечер у меня были другие планы.

Я всегда стараюсь быть откровенной с самой собой. Какой смысл врать единственному человеку, на которого я могу положиться в данный момент и от которого вправе ожидать реальных действий? Не на Аллочкину же несуществующую храбрость рассчитывать! Хорошо, что она хоть не впала в истерику и послушно выполняет, что я говорю. Короче, полагаться я могу только на себя. А анализ моего внутреннего состояния оказался совершенно неутешительным. Я тряслась как осиновый листок, у меня стучали зубы, а руки дрожали как не у всякого запойного. Ничего удивительного, что руль то и дело выскальзывал, и я чудом не въехала последовательно в телеграфный столб, бензовоз и «КамАЗ».

Пришлось съехать на обочину и заняться аутотренингом. Ну чего это я так распсиховалась? Глупо и неоправданно. Что мне угрожает в кафе? Даже если косметичка притащит с собой для разборок каких-нибудь мальчиков вроде тех, что меня караулят у Аллы? Во-первых, где напасешься дуболомов, вон их уже сколько выбыло из строя, – это же не регулярная армия, а во-вторых, никто мне ничего не посмеет сделать в людном месте. И все равно было неспокойно.

Предстоящая встреча с парикмахершей травмировала все больше, а с милицией совсем даже наоборот. Я испугалась, что еще немного – и воспылаю любовью к правоохранникам. Хотя нет, насчет поголовного обожания ментов я, пожалуй, хватила.

Вместе с ключами я прихватила у тщедушного бандюги мобильник. Каковой в выключенном состоянии пребывал в моем кармане и теперь оказался как нельзя кстати. Я позвонила Аллочке и провела инструктаж твердым и уверенным голосом. Разумеется, ничего запредельного я не требовала, ей поручалось только одно: если в половине седьмого я не позвоню, срочно бежать к нашим милицейским «друзьям» и выложить все. Что именно она должна изложить, я продиктовала в форме тезисов и привела девушку в состояние, близкое к собственному.

– Нет, дорогая, сейчас не время. – Ахи и охи я пресекла на корню. – Потерпишь. Всего ничего осталось.

Аллочка безропотно заткнулась, и я с удивлением отметила, что, если наша с ней эпопея, не дай бог, затянется, глядишь, через пару лет ей можно будет смело записать в личном деле «характер стойкий, нордический».

Итак, подстраховку я обеспечила. Теперь бы не мешало связаться с Олегом и выяснить, чем все это время занималась косметичка. Но звонок я почему-то оттягивала. В конце концов, ничего не случится, если позвоню чуть позже.

Добралась я без приключений, ни с кем не столкнувшись и даже не нарвавшись на оголодавших гибэдэдэшников. Что расценила как добрый знак. Нужное строение нашла моментально и в очередной раз отдала должное домовитости Ивана Феоктистовича. Домик, притаившийся в буйной зелени, с дороги смотрелся очень миленько, а при ближайшем рассмотрении – просто восхитительно. Уютный, аккуратный, с резными ставенками, затейливым крылечком и узорчатыми перильцами. Да и в огороде полный порядок. Парники натянуты, дорожки расчищены. Ай да Иван Феоктистович!

Впрочем, глазеть по сторонам было особо некогда. До намеченного времени оставалось около двух часов, а мне еще нужно было привести себя в порядок и собраться с мыслями. Чай, не на банальное свидание направляюсь, а на встречу с посредницей между заказчиками и врачами-убийцами. Предусмотреть нужно все.

Я двинула к сараю и склонилась над чурбачком. И в этот момент на меня обрушился кусок скалы. Или половина дома, многоэтажного и многоподъездного. На худой конец – содержимое кузова массивного иноземного трейлера. И моя многострадальная головушка, воспользовавшись представившимся случаем, немедленно самоустранилась от всех забот. В том числе и от самой важной – спасения собственной хозяйки. Меня поглотила тьма, безнадежная и бесконечная, как человеческая глупость. В данном случае моя собственная, благодаря которой я и уплывала теперь в неизвестном направлении и на неопределенное время.

Глава 24

Когда я потихоньку начала возвращаться к жизни, за окном уже стемнело.

За попытку повернуться я заплатила болевым шоком и снова приняла позу раздавленного червяка.

– Дрын, гляди, тетка-то очухалась!

Если это про меня, то явное преувеличение. Чухаться мне теперь придется долго и не факт, что успешно. Я осторожно попробовала повернуть шею. Как и следовало ожидать, эффекта добилась сомнительного: говорящего не увидела, но обогатилась ощущениями, каковые пожелала бы разве что участникам событий, находящимся по другую сторону баррикады. Как всем вместе, так и каждому в отдельности.

– Вот дура бабка, – отозвался тот, которого величали палкой из забора. – Ну куда полезла, чего ей не хватало?

– Не бабка она, – вступился за меня безымянный джентльмен, но моя к нему симпатия улетучилась, едва успев зародиться. – Камуфляж у нее такой. Хотя по мне, так она и без него не лучше.

Вот ведь гад! Тоже мне ценитель женской красоты нашелся! От возмущения я дернула шеей и чуть окончательно не распрощалась с головой. Застонав от нестерпимой боли, я приготовилась выплюнуть ругательство, но обнаружила, что рот запечатан скотчем. Как, впрочем, и конечности. Меня перемотали липкой лентой, как ценную бандероль, лишив возможности не только двигаться, но и возмущаться.

– Слушай, а может, и коротышка там очухался? – забеспокоился грубиян. – Пойду взгляну. На всякий пожарный.

Он затопал, потом хлопнул дверью. Выходит, я тут не одна? Еще кого-то тут удерживают силой и в бессознательном состоянии. Кого же?

От смутной догадки у меня чуть не лопнуло сердце. Неужели они захватили Аллу? Мою трепетную и совершенно безобидную подругу?

К счастью, парализовать меня не успело. Хоть и с опозданием, но я сообразила, что речь шла о коротышке мужского пола, к каковому подружку не причислить при всем желании.

Опять не повезло. Меня опередили, и я снова где-то прокололась. Разумеется, ребятки, которым я недавно мысленно пожелала скорого и болезненного присоединения к уже виденным мной покойникам, не имеют ничего общего с банальными воришками. Они охотились за мной. Они – по крайней мере один – видели меня раньше. И в отношении меня у них были какие-то планы. Для чего-то же меня связали? И караулят? Кстати, а как они догадались, где меня искать?

Я похолодела. Я и без того уже продрогла на стылом дощатом полу, но теперь просто заледенела от ужаса. Преследования не было, за мной никто не ехал по дороге к Ивану Феоктистовичу. За это я ручалась. И никто, за исключением одного-единственного человека, не был в курсе, куда я собралась. Даже Аллочке не известен здешний адрес… А вот одна дама была в курсе. Мне и в голову не пришло таиться от милейшей Ирины Аркадьевны.

Шизофрения? Мания преследования? Патологическая подозрительность? Да ничего подобного. Скорее чрезмерная доверчивость. Ну и, конечно, невероятная, просто фантастическая изощренность преступницы. Потому что теперь я не сомневалась, что знаю участницу, а может, и руководительницу проекта, живущую напротив Алкиной квартиры. Добрейшее создание, жизнерадостная и энергичная леди без возраста и недостатков. Эталон для подражания, просто какое-то ходячее совершенство, после общения с которым мир становится лучше и светлей. Только откуда у этого порхающего великолепия немереные деньги на тряпки и развлечения? В казино выигрывает? Не смешите меня. Кстати, она там бывает, не делая из этого секрета, что не означает постоянного и солидного дохода. Скорее наоборот. Тогда откуда финансовая независимость? Государство позаботилось? Разумеется. На койку в приюте она может смело рассчитывать. Как и на бесплатное медицинское обслуживание и прочие блага. Но и ими она опять-таки не воспользовалась, потому и дожила до восьмидесяти, и смотрится потрясающе. От щедрот собеса так не выглядят. Ни в семьдесят, ни даже в шестьдесят! И шмотье, которым у мадам забиты шкафы, не выдают на благотворительных базарах. Где были мои мозги?! Где были мои глаза?!

Теперь понятно, с какой стати спасительница героически рвалась на разведку. Надо же было оповестить подельников, где искать намеченную жертву. Только почему она меня не выдала, когда я ковыляла по двору? Наверное, побоялась шума. Действительно, проще и безопасней меня было перехватить тут, за городом.

И все равно сокрушалась я недолго. Не ошибается тот, кто ничего не делает. В следующий раз буду умнее. Если, конечно, этот раз у меня будет.

Размышления были прерваны буханьем по половицам, немилосердно отозвавшимся в больной голове. На меня обрушили тючок, оказавшийся при более тесном знакомстве жертвой Алкиной сковороды. Замычали мы с ним одновременно.

– Ишь заголосили, – укорил нас Дрын. – Это что, ягодки будут потом. И чего полезли не в свои дела?

Странно получается, что, и Геннадий им не свой? Он тоже куда-то полез? А не оплошала ли я часом, так неласково обойдясь с мужиком?

Шум подъезжающей машины не дал охраннику закончить воспитательную беседу. Дверь распахнулась, и знакомый голос добродушно поинтересовался: «Что, ребята, заждались?» На пороге стоял улыбающийся Олег, как обычно излучающий юмор и жизнерадостность. И тем не менее, радоваться я ему не спешила. Кожей почуяла, что вот теперь и начнутся настоящие неприятности.

– Плюгавый пусть пока отдыхает, а с девочкой я поговорю. – В голосе бодрячка шофера поубавилось веселости, ее место заняли начальственные безапелляционные нотки. Мне не потребовалось напрягаться, дабы сообразить, кто тут старшой.

Процедуру отдирания скотча надо или описывать отдельно и в подробностях, или не затрагивать совсем. Поскольку воспоминания о ней я сохраню на всю оставшуюся жизнь, то и останавливаться на ней не вижу смысла. Только в следующий раз, случись у кого необходимость меня обездвижить, предпочту столярный клей или колючую проволоку.

– Да ты у нас просто молодец, Танюша. – Негодяй попытался одобрительно меня похлопать по плечу и еле успел отдернуть руку. – Сдурела, кусаться?!

– Таких, как ты, отстреливать надо. При рождении, – буркнула я и отвернулась.

– И чего ты злишься? – удивился мой с недавнего времени заклятый враг. – Ведь тебя предупреждали, и неоднократно: уймись, не играй с огнем. С серьезными людьми связалась, они шутить не будут!

– Это кто серьезный? – прищурилась я. – Мой второй супруг? Так он недоумок редкостный! Коллектив, который его у себя пригрел, если это, конечно, не обитатели обезьяньего питомника, сильно рискует. Впрочем, вы могли и сами убедиться, доверить ему нельзя даже самого элементарного взрыва.

Удивление на лице собеседника сменилось пониманием.

– Да ты так и не врубилась? Но это не страшно. Информация тебе больше не понадобится. Хотя напоследок утешься: твой придурок-муж не замешан абсолютно. Наоборот, чуть не сгорел с тобой за компанию, когда мы от тебя попытались в первый раз отделаться, у него на фирме. И чего ты все рыпалась? Сейчас бы уже гуляла себе среди райских кущ.

На подначку я и внимания не обратила, а вот справедливость поспешала восстановить незамедлительно.

– Не в первый, а во второй, – поправила я. – У меня еще и машина взорвалась. А в ней, между прочим, человек. Или вы меня так просто попугать хотели?

– Конечно, попугать, – подтвердил мерзавец. – Я лично взрывчатку установил. Дождался, когда ты из своего антикварного «линкольна» вылезла, и пристроил. Кто же знал, что у тебя там проходной двор? Лезут все кому не лень.

– Интересно, – фыркнула я. – То пугали, то убивали. Вы бы уж на чем-нибудь одном остановились, а то логики никакой.

– А при чем тут логика? – удивился предатель. – Ты жизнь-то с книжками не путай. Тебя попугать хотели, пока ты глубоко не влезла, а как сообразили, что не отступишься, как начались от тебя крупные неприятности, так тебя убрать и приказали.

– Кому приказали-то? Тебе, что ли? – спросила я презрительно.

– Вот именно. И между прочим, я это сделаю с удовольствием. Тем более, что у меня лично из-за тебя куча проблем. Обычно я задания выполняю с первого раза.

– Что-то я тебя не припоминаю там, в Витином офисе. Или ты руководил с безопасного расстояния?

– Там меня не было, – покладисто согласился киллер. – Я тебе планировал устроить приятную аварию с летальным исходом, а тут этот козел навязался. – Олег бросил укоризненный взгляд на моего товарища по несчастью. – Ну, я же не жениться собирался, свидетели были ни к чему. Пришлось отложить до другого раза. До теперешнего, – пояснил он, пристально глядя мне в глаза. – Ты как умереть-то хочешь? Вены перерезать или отравиться? Выбирай, пока я добрый.

– Лучше застрелиться. Из автомата, – подумав, сообщила я. – Только покажи, на что нажимать.

Парень от души расхохотался:

– Не напрягайся. Твоя смерть должна выглядеть как самоубийство. Нам проблемы без надобности.

– Плевала я на ваши проблемы! – вызверилась я. – Вот сейчас я себе буду голову ломать, как бы кого из вас не подвести! Ты вообще зачем мне рот расклеил? Чтобы осведомиться о моих предпочтениях?!

– Не только. У меня к тебе пара вопросов.

– У меня к тебе тоже, – упрямо ответствовала я. – И я спросила первая.

Тон собеседника стал жестким донельзя, а в глазах появился нехороший блеск.

– По-моему, ты неверно оцениваешь ситуацию. Мне ничего не стоит сломать тебе руку или ногу, и ты все равно заговоришь. Диктовать условия буду я, понятно?

Я заорала от боли. Рука, показавшаяся железной, выкручивала мою кисть. Вряд ли мучитель ловил кайф, но и угрызений совести он явно не испытывал. В том, что при необходимости он мне переломает хоть все имеющиеся кости, я не усомнилась ни на миг.

– Ладно, хватит, – сдалась я. – Что ты хочешь?

– Другой разговор, – одобрил мерзавец. – Что это за тип?

– Какой еще тип? – искренне удивилась я, но, прежде чем пострадавшая конечность снова оказалась в лапах чудовища, сообразила: – Этот, что ли? – Я покосилась на лежащего ко мне спиной Геннадия.

– Именно. Так кто он?

Я пожала плечами:

– Мы же о нем уже говорили. Он спас меня и любовницу Виктора.

– Это я понял, а откуда он вообще взялся? И что ему известно?

Я снова пожала плечами. О Геннадии я бы и сама не прочь узнать побольше.

Кажется, ликвидатор убедился, что поведать мне ему нечего. Он пришел к тому же мнению, что и я: о себе лучше всех ему расскажет сам пленник.

– Убери ее, – велел он второму своему подручному, которого звали еще пикантней – Лоб.

– Упаковать? – поинтересовался Лоб, и я от возмущения чуть не взвыла. Я им что, посылка? Или провизия из супермаркета?

– Не надо, – покачал головой «благодетель». – У нее и так следы не сошли. Просто присматривай пока. Девочка шустра и предприимчива, так что поосторожней. Если что, башку оторвут не только мне.

Мы с конвоиром дружно проследовали в соседнее помещение, и я заняла единственное имеющееся кресло. Охранник примостился на стуле напротив и принялся буравить меня взглядом.

Теперь я наконец могла его как следует рассмотреть, и увиденное не слишком обнадеживало. Рост около двух метров. Впечатляет. Когда-то мне рослые мужчины даже нравились. Не исключено, что будут нравиться и потом, коли жива останусь. Пока данный факт не радовал. Ширина же плеч вообще вгоняла в депрессию. Опять-таки в данной конкретной ситуации. А накачанные бугристые мышцы, выделяющиеся под тонким трикотажем водолазки, просто добили. А уж лицо… Широкие скулы, жестко очерченный подбородок, прищуренные серые глаза и брови вразлет. Еще и блондин. На телевидении парня с такой внешностью оторвали бы с руками и с ногами. Например, в рекламе. Запросто бы демонстрировал нижнее белье, собачий корм или таблетки от импотенции. Рекордный сбыт продукции был бы обеспечен. А самое печальное, интуиция мне подсказывала, что, несмотря на внешность голливудского героя-любовника, парень далеко не прост. Если у него и имеются какие-то убеждения морально-нравственного характера, запретов на нанесение увечий представительницам слабого пола они не содержат. На женщину он поднимет не только руку, но при случае и ногу.

Ну и что мне теперь делать? Сидеть и ждать? Вообще-то определенный смысл в этом есть. Я действительно заинтересована в том, чтобы потянуть время. Только сомневаюсь, что у меня его много в запасе.

Я взглянула на часы и постаралась скрыть отчаяние. Прошло менее получаса с того срока, когда мне следовало дозвониться до Алки. Допустим, она уже на пути в милицию. Допустим даже, что к ней сразу же прислушаются и бросятся оказывать посильную помощь. Но чтобы выяснить, куда я делась, нужно время. Куда кинутся в первую очередь? Конечно, к Ирене-косметичке. Мое исчезновение, скорее всего, спишут на нее. А пока ее обнаружат, пока допросят…

Вспомнился бестолковый роман про безропотную Клементину, вместо сострадания вызывавшую во мне раздражение. Своими бездеятельностью и непротивлением. А сама-то я как себя веду в критической ситуации?

Напрягать больную голову было бесполезно. Она у меня теперь как у Алки – самое слабое место в организме. Но руки-ноги целы!

– Не дури. Не советую, – неожиданно подал голос цербер. Мысли он, что ли, подлец, читает?

Я пожала плечами и уставилась на противоположную стену. Ладно, раз собственные мозги в очередной раз бастуют, придется заняться плагиатом. Что там советуют корифеи детективного жанра? Кроме попытки обольщения и подкупа, на ум ничего не приходило. Учитывая специфику моего макияжа и отменные внешние данные объекта, наверняка снискавшие ему повышенное внимание со стороны куда более привлекательных особ, первое отпадало однозначно, вряд ли парень бы на меня польстился, а вот насчет второго можно было попытаться.

– Тебя как зовут? – начала я издалека и, как мне показалось, весьма деликатно и ненавязчиво.

– Заткнись, – последовал равнодушный ответ, ничуть меня, однако, не смутивший.

Я и не ожидала, что парень начнет демонстрировать изысканные манеры и галантность. Да и где б ему их набраться? При теперешнем повальном дефиците морально-нравственных норм в обществе? Разве что из любовных романов? Так еще не факт, что именно этот жанр литературы он предпочитает всем другим, если, конечно, вообще его хобби – именно книги.

Охранник вдруг напрягся и стал прислушиваться к происходящему за дверью. Дохлый номер. Я уж и сама было пыталась, но добротность сруба и толщина стен не позволяли уловить ничего, кроме звука голосов. Разобрать, о чем конкретно говорят, было невозможно. И тем не менее, цербер приник к двери, выпустив меня из поля зрения. С той стороны происходило что-то необычное.