Текст книги "Волчья шкура (СИ)"

Автор книги: Инна Чеп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

3

Артемий, еще проезжая первый двор, услышал громкие голоса.

– Да какой из тебя охотник!

– Зато следопыт хороший! Я зверя днем до норы выслежу, а ночью подберусь и убью!

– Чем убьешь? Языком?

Ведун подъехал ближе.

В кругу хорохорящихся парней стояли четыре девицы. Три – девки как девки, а вот от четвертой глаз отвести было сложно: статная, в ярком сарафане, подчеркивающем все плюсы фигуры, кожа загорелая, губы алые, хоть и не накрашены, глаза как небо голубые…Артемий мысленно отвесил себе подзатыльник и перевел взгляд на парней.

– Эй, спорщики, следопыт хороший есть?

Двое под пристальным взглядом девиц сразу выступили вперед.

– Назовитесь.

– Олежка, – представился рослый плечистый парень. – Лучший охотник в деревне.

– Ефим, – качнул кудрявой головой второй, поменьше росточком и поуже в плечах. – По следам читаю.

– Лошади есть?

Оба парня кивнули.

– Поехали оба, надо одно место внимательно осмотреть.

– А ты кто будешь-то? – спросил охотник. На него цыкнули, и кто-то из девчат тут же просветил:

– Так он из города. Ищут что-то. Вон и офицерик со своими в лес ушли.

Значит и военных Юлиан припахал. А Артему ничего не сказал…

Парни переглянулись и направились за лошадьми. Девчата посудачили о чем-то своем и разбежались по домам.

Доехали до города еще до полудня. У последнего поворота Артемий направил коня в лес, попутно посвящая деревенских в некоторые аспекты расследования. По крайней мере про труп пришлось сказать.

Ребята осмотрели место быстро. Оба пришли к мнению, что напал на девушку довольно крупный волк, ушел в сторону поместий, не особо путая следы.

– Странная зверюга, – заметил Ефим, почесывая голову. – Ведет себя как непуганый молодняк. А по габаритам должен быть крупный зверь.

Олежка посмотрел на соперника и согласно покивал.

– Позатоптали много, – добавил он. – Крутился здесь сегодня народ. Но одно можно сказать точно: шел он от города. А направился в противоположную сторону.

– К поместью Серли? – уточнил следователь.

– Приблизительно. Ну так это если он напрямик бежал. Не дурак же этот волк! Наверняка сто раз повернул по дороге. А то и петель наделал. А мы тут сидим, думаем, куда он делся.

– Но в этой стороне он не петлял!

– Значит, дальше следы попутал!

Артемий посмотрел на задиристых помощников и гаркнул:

– Р-разойтись! До куда дошли по следам?

– До реки, – ответил Олежка. – Может, он по воде прошел и теперь там и искать нечего.

– Есть чего! – влез тут же Ефим. – Это просто ты найти не сможешь!

– Так! – Ведун перевел грозный взгляд с одного на другого. – Спасибо за помощь! На этом сегодня остановимся! Все свободны! В интересах следствия посещать данное место без моего сопровождения запрещается! Ясно?

Парни покивали.

– Тогда по домам! Живо!

Ребята послушно полезли на лошадей. Следователь поехал с ними.

* * *

Калитку ему открыли не сразу. Да и то, как открыли… В щель между столбом и доской просунулась мальчишечья голова, оглядела прибывшего и спросила:

– Вы к маме?

Артем кивнул и улыбнулся подобрее. Ребенок нахмурился.

– Вы вопросы задавать будете?

– Нет. Калитку вам хотел починить. А что?

Мальчик улыбнулся.

– А-а, это вы вместо дядьки Ждана пришли? Тогда хорошо! А у вас калач есть?

Ни калача, ни пирожка, ни конфеты у Артема с собой не было. Однако парнишка не обиделся и впустил мужчину во двор, попутно представившись Семеном.

– А по батюшке?

Сема весело сообщил:

– А батя – подлец и проходимец, говорит мама. И вообще она мне и за отца, и за мать. Это тоже она сказала. А вы не офицер? А то мамка военных жуть как не любит! Особенно из этой…которая тайная…

– За что?

– Не знаю. Но говорит о них всегда плохо. Хотя сама недавно у офицера служила.

Артемий прикинул кое-что в уме.

– Может, он ее обидел?

– Нет! О нем она хорошего мнения. Она даже ничего не сказала, когда к ней приходили чужие дядьки про него спрашивать!

Значит, работала в поместье Серли. А это интересно.

– Может, она ничего и не знала.

Сема остановился, почесал лоб, сковырнув оттуда грязь.

– Наверное… – задумчиво протянул он. Потом подошел к сараю и радостно ткнул в него пальцем.

– Там то, что надо! Дядя Ждан всегда все оттуда берет!

– И часто он к вам ходит? – спросил Ведун, осматривая находящиеся в сарае инструменты.

– Когда как, – уныло заметил мальчик. – Я маме говорил: давай он с нами жить будет! А она сказала, что нельзя, мол, он чужой и вообще невесту себе ищет.

– Ходит к маме, а невесту ищет на стороне? – усмехнулся следователь. Ребенок задумался.

– Ну да. А что? Мама говорит, что он хороший мужик, ему жениться надо. А Настасья дура, что над ним смеется! А он маме отвечает, что она тоже что-то за первого встречного не идет. Потом они грустно улыбаются, мама дает ему корзинку с едой и закрывает за ним калитку.

– И все?

– Ну да.

– А что ж дядя Ждан вам все не починит?

– У него работа в поле. И мельница. А еще он корзинки делает! И фигурки из веток плетет интересные! Мама говорит, ему некогда. И еще, что стыдно полагаться на чужого мужчину, надо самим решать свои проблемы.

– И что? Крышу вашу мать сама латать будет?

Мальчик развел руками.

– Она иногда сама что-то делает. А иногда мужиков нанимает. Когда подзаработает. А вам она тоже платить будет?

– Нет.

– Это хорошо. А то у нее сейчас денег нет. Она вышивку еще не доделала! А дядя Ждан нам вчера плетень новый за домом поставил!

– Мог бы и с остальным помочь, раз он такой альтруист.

– А что такое альтурист? А он где растет? А вы еще к нам придете? Ой! А там мама злая идет!

Артем, уже повесивший калитку на забор и теперь собирающий инструменты, оглянулся на дорогу. Там действительно устало шла Бирючка, ведя за собой корову. Вот она подняла глаза…на мгновение остановилась и припустилась к дому со всех ног.

Корова протестующе мычала.

Через минуту женщина уже стояла у своего двора. Оглядела выбежавшего на встречу мальчонку, погладила по голове и с удивлением уставилась на следователя.

– Это что такое?

– Калитка новая, и…

– Тебя кто просил, а? Ты чего тут творишь без моего ведома? – она привязала корову к забору и пошла на Артема. – Ты кто такой, чтобы в чужом двору командовать?

– Послушайте, у меня мать вдова, растила одна четверых детей. Я знаю, что такое дом без мужика…

– Знает он! Тебя никто не просил! Тебя это не касается! Пошел вон отсюда!

Артемий аж попятился от такого напора.

– Давайте нормально поговорим…

– Сема, топор неси!

– А зачем?

– Сема!!!

Ребенок умчался к сараям. Артем бочком протиснулся к выходу.

– Злая вы, женщина, Дарья! Вам помочь хотят…

– А мне не надо! Помощничек выискался! А ну шуруй отсюда!

Мужчина осторожно подобрал брошенную наземь верхнюю одежду и поспешил покинуть негостеприимное место. Вернувшийся с топором мальчик растерянно спросил:

– А почему ты злишься? Он же помочь хочет, как дядя Ждан.

– Дурак! Мельник – человек хорошо знакомый и добрый. А этот – чужой, непонятно зачем пришел, неизвестно, чего хочет. Может, он злое что затеять решил? А ты, балбес, и рад! Почему в дом пускаешь разных проходимцев?

Ребенок грустно покачал топором.

– Мне скучно. Может, ты мне братика подаришь? У Микулиных целых три ребенка есть! Почему у нас один?

Дарья чуть не рассмеялась от этого "у нас". Ох ты, горе непосредственное!

– У них и отец и мать, – заявила она, строго глядя на сына. – А у нас нет отца. Значит, и братика у тебя не будет.

Семен задумался, а потом выдал:

– Мама, а почему у всех отцы нормальные, а у меня подлец? Давай хорошего папу заведем!

– Выпорю! – беззлобно пообещала женщина, обнимая сына. Эту угрозу она никогда не выполняла. Хотя порой считала, что зря.

* * *

Вернувшись в город, Артемий зачем-то зашел в кондитерскую и купил кулек конфет. Вдруг вспомнилось детство, шершавые руки матери и голодные глаза сестры… Да, в городе все же выживать тяжелее, чем в деревне. Или просто мать не смогла поднять четверых? Аську-то потом сплавили бездетной тетке, а Иван ушел в армию в четырнадцать… Жив ли он еще, интересно? Где обитает? Может, у Артемия давно подрастают племянники, такие же говорливые, как мальчик Сема?

Ведун, терзаемый воспоминаниями, дошел до конторы. Елисей все корпел над бумагами.

– Начальство заходило, – буркнул он, увидев следователя. – Спрашивало, где вы. Я сказал, свидетелей по трупу ищите.

– Правильно сказал, – похвалил Артем. – Дарли ничего не передавал?

– Военных лес прочищать отправили. А больше ничего.

Мужчина кивнул и сел за свой стол.

В дверь крохотного кабинета тут же постучали.

– Кто там?

Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель протиснулась лысая голова в зеленом колпаке.

– Вашбродь, мне работник сказал, вы меня искали. Лекарь я, лавку держу недалече от рынка…

Ага. Неуловимый начальник загрызенной девушки. Утром его ни на работе, ни дома не нашли.

– Заходи. Где ночью был?

Мужичок снял колпак и как-то застенчиво потоптался на пороге.

– Вы это…жене-то не говорите только… Я у полюбовницы был. А семье сказал – припарки пошел делать одному купцу… Говорят, Милка…правда, что ль?

Елисей, с ненавистью смотрящий на стопку бумаг, подтвердил:

– Правда.

Мужичок сел мимо табурета. Ойкнул, потер поясницу и ниже, взобрался на табурет.

– Это как жешь так? Ой! Молода-то! Приветлива! К нам и мэрова дочка заходила! О всяких румянах посудачить! И даже граф Фонрозин был пару раз и добрым словом девушку не обделил! Да и мэр о том, что за крем цаце своей новой купить советовался… Душенька-девица-то была!

– Значит, Мила…много знала? – почуял возможный след Артем.

– Ой, знала! Веселая, неговорливая, к каждому подход найдет, что-нибудь да присоветует! Языком не болтала никогда!

Артемий послушал еще немного хвалебные словоизлияния во имя погибшей и махнул Елисею.

– Вставай. Проедем-ка мы до лавки.

* * *

Дарли снимал второй этаж в небольшом домике у одной почтенной вдовы. Так как еще по приезде он сообщил, что обращаться к нему можно в любое время суток, то Ведун, поразмыслив, нагрянул прямо перед закатом.

Юлиан спустился в уютную персиковую гостиную

немного помятый и с синяками под глазами. Неужто дело такое важное, что и не спит толком?

– Что случилось?

– Есть одна интересная зацепка, – следователь положил на стол все, что они собрали по этому делу и те бумаги, которые удалось достать по ведьме-служанке из поместья Серли. – Девушка, тело которой нашли утром, работала в лекарской лавке…

– Это я и так знаю, – недовольный начальник налил себе воды и уселся на диван, жестом предлагая сесть и гостю.

– Да. Мы покопались в ее вещах, склянках и нашли кое-что странное: лист, вырванный из какой-то старой книги с рецептом "оборотного зелья" (запрятан был кстати под матрас – девица часто оставалась ночевать в лавке, и у нее был даже отгорожен свой угол), бутылочку с рисунком клыка и мешочек с волчьей шерстью.

Юлиан подскочил. Глаза его заблестели.

– Бутылку – врачу на осмотр. Может, разберется, что это за гадость и из чего состоит. Ему же рецепт, но не оригинал, а копию сделайте. Шерсть – охотнику. Сейчас я тебе напишу их имена и адрес. Сегодня же сделать!

Артемий кивнул. Ему и самому было очень интересно, что за чертовщина творится на его территории.

* * *

На опушке Витка оглянулась. Деревня, освещаемая заходящим солнцем, на миг показалась уютной и притягательной, но девушка вспомнила грозный рык отца и, по-ребячьи показав родному селению язык, поспешила скрыться в лесу. Матери она соврала, что останется ночевать у Авдотьи, мол на суженого та погадать обещала. Мама порадовалась, что дочь думает о будущем и даже не стала поносить знахарку, которая "ничему хорошему, как известно, не научит!" Так что до утра ее не хватятся.

Лес был родным. Шелест, писк, шуршание в листве – с детства Конопатке все это казалось сказкой. Потому и со знахаркой девушка сдружилась, что очень уж хотела в ту сказку попасть. А родители ей ярмо на шею в виде замужества вешают! Не бывать!

От переизбытка чувств Витка топнула ногой, а потом еще и кулак показала соседней березе. Дерево согласно зашумело листвой. Сбежавшая невеста погладила шершавую кору, поправила котомку на плече и бодро зашагала дальше.

Ночь подобралась как-то быстро. Продираясь в темноте сквозь колючие кусты (и зачем она только напрямик полезла!), рыжая судорожно рассуждала, как ей теперь искать хворост, чтобы развести костер. Или и так переночевать можно? Весна ведь, уже даже почти лето…

А есть как в темноте? А без костра как готовить? Силки на зайца она у отца взяла, вот только…она же вперед идет! Возвращаться за ними что ли? Или на ночь ставить? А зайцы ночью разве не спят?

На мгновение Витка приуныла. Идея сбежать уже не казалась такой заманчивой, а темный лес подсознательно вызывал страх. Здесь же звери дикие водятся. Гораздо крупнее зайцев. "Ну ничего! – храбрилась девушка. – У меня топор есть! И нож!" Она вышла на освещенную луной полянку, огляделась…

С противоположного конца поляны на нее с интересом смотрели желтые волчьи глаза.

* * *

Утро мэра началось с неприятного сюрприза: в дверь постучали. Причем слуги, которым было наказано категорически никого не пускать, почему-то провели гостя в дом.

"Выпороть! Всех выпороть! – злился мэр, спускаясь в гостиную. – Ироды!" Однако, когда он увидел, кто его ждет, сразу поменял выражение лица со свирепого на благодушное.

– О! Граф Дарли! Приветствую! Чем обязан столь приятному визиту?

Юлиан поморщился. Артемий рванулся было встать при появлении мэра, но начальник так на него посмотрел, что следователь прирос к креслу.

– У нас к вам несколько вопросов, почтеннейший. Будьте добры пригласить дочь.

Дочь Марьюшку Айзек пригласил с большим воодушевлением. Румяная приятная на лицо девица семнадцати годов в пышном розовом платье и с высокой, вышедшей из моды года три назад прической появилась только через полчаса. Весь разговор она кокетливо постреливала глазками в Юлиана, чем кажется вызывала у последнего искреннее недоумение.

Ион Айзек суетился, подобострастно улыбался, и в ответах на вопросы умудрялся хвалить дочь.

Артемий, наблюдая за Дарли, подумал, что тот, кажется, готов промыть уши после бессмысленных реплик отца и дочери. Но несмотря на гримасы муки, иногда появляющиеся на его на лице, он стоически выдержал весь разговор и даже добился ответов на все свои вопросы. Увы, ничего полезного узнать не удалось. Разве что мэр что-то недосказывал относительно препаратов, покупаемых им в лавке, но это могли быть и просто капли от какой-нибудь старческой болезни, которой молодящийся Айзек просто-напросто стеснялся.

Трехэтажный особняк главы города и следователь, и его начальство покидали практически бегом.

4

– Какой?

– Большой!

Мать Витки рыдала на груди у старшего сына. Отец стоял рядом с таким видом, словно думал, кого начать убивать. Младшие сестры забились на печку, откуда взирали на допрос со смешанными чувствами ужаса и интереса. Артемий вздохнул, посмотрел на полуденное солнце, заглядывающее в окно и опять перевел взгляд на девушку.

Рыжая бойкая девица выглядела чуть чище лесного чудища, куталась в огромную шерстяную шаль и непрерывно плакала. За ночь она обзавелась кучей царапин и заноз, заиканием и белой прядкой у левого виска. Рядом с ней сидела знахарка и молча держала ее за руку.

– Так. Сначала. Ты вышла на поляну и увидела волчьи глаза, – начал вместо озверевшего Артемия Елисей. – Так?

Девушка закивала.

– Дальше что? Он прыгнул?

– Не-ет-т. Д-да…

– Далеко стоял? – догадался парень.

– Ага.

– Кто начал действовать первым? Он?

Отрицательный кивок.

– Ты?

– Да-а.

– Побежала?

Она показала ладони.

– Полезла на дерево? Хорошо. А он?

– Те…т-тем-н-но. И ст-тра-шно-но.

Девушка опять заплакала. Помощник Ведуна ждал.

– Д-две. На но-ног-ги.

– Стал на ноги? – ухватился за мысль Артемий. Кивнули.

– Кто? Мужчина? Женщина? Рост? Телосложение? Ты хоть что-нибудь помнишь?

– Т-темн-но…

Следователь взял девушку за плечи.

– Вита! Ты совсем ничего не рассмотрела? И не сможешь опознать его?

– Д-да…

– Но это точно был человек?

– Д-да…

– Не медведь?

– П-полез-з. Уп-пал, ветк-ка об-блом…

– Обломилась, – закончил за нее Елисей. – Охотник, который с Дарли приехал, уже на месте. Плохо, что ее перед рассветом вояки нашли – потоптались там изрядно. Но он сказал, хоть один след, но найдет: или откуда пришел, или куда ушел.

– Спасибо, – Артемий обращался ко всем сразу. – Вы нам очень помогли. Если ты, Вита, что-то вспомнишь, обязательно пошли за мной. Это очень важно!

Попрощавшись с семьей Конопатки, Артем и Елисей вышли на улицу.

Небо застилали тучи. Серые, огромные, похожие на раздувшихся лягушек, они расплывались по небесному своду, поглощая голубые кусочки неба.

– Будет дождь, – Зван видимо думал о том же.

– Смоет следы, – согласился Артемий, хмуро поглядывая вверх. И почувствовал, как его берут за рукав.

– Пойдем, расскажу, что слышала – поманила его пальцем Авдотья. Мужчины переглянулись и пошли следом за знахаркой.

* * *

– Бирюк! Одиночка! Безотцовщина!

– Я тебе щас пенделя дам!

– А я твоему папе расскажу, что ты с ним водишься! Дядька Микула тебе всыпет!

– Не всыпет! Он Сему пирогом разрешил угостить!

– Семен! Ярик! – голос Дарьи Артемий узнал сразу. – Отойдите от этих драчунов-прохвостов немедленно!

– Бирючка!

– Ведьма!

Ребята с криком разбежались в разные стороны, чуть не сбив с ног и знахарку с двумя мужчинами.

– Здравствуй, Дарья.

– И тебе не хворать, Авдотья, – женщина осматривала синяк у друга своего сына.

– Пойдем с нами, ребят твоих полечу.

Бирючка посмотрела на Артемия и отмахнулась:

– Пусть само проходит. Будут знать, как в драку лезть.

– Теть Даш! Они же Семку обижали! И про вас нехорошее говорили! – тут же высказался высокий мальчишка лет девяти-десяти.

– Мало ли какой дурак что скажет! Ты что к каждому с кулаками полезешь? Языками чесать все одно – будут.

– Так что ж делать? – захлопал мальчик голубыми глазами.

– Ничего. Ты вот знаешь, что Сема хороший.

– Знаю! Я с ним дружу!

– Так какая разница ему, что о нем говорят посторонние? Ты, его друг, в него веришь. А мнение чужих людей волновать вас не должно. Понятно, Семен?

Ребенок закивал, схватившись за материну руку.

– Пойдем к тете Авдотье! – заканючил он тут же. – У нее сладкого много! Ей конфет из города привезли!

Артем некстати вспомнил о купленном кульке. Надо бы отдать пацанятам. Вот радости будет!

– Дарья, вы что, меня боитесь? – спросил он шепотом, подойдя к ней ближе.

Сработало. Женщина тут же выпрямилась и, окинув его злым взглядом, сообщила:

– Ну, ладно. Пойдем.

Мальчишки побежали впереди процессии. Знахарка о чем-то рассказывала Елисею. Так что замыкающими оказались Ведун и колючая женщина, упрямо смотрящая в сторону.

Его мать, между прочим, такой не была. Артемий помнил ее тихий мягкий голос до сих пор. Даже в худшие времена мама оставалась доброй женщиной, с любовью относящейся ко всему живому…

– Как там Витка?

Мужчина с удивлением посмотрел на заговорившую первой Бирючку. Дарья сосредоточенно жевала травинку и глядела ровно перед собой.

– Живая, здоровая. Испугалась, правда, сильно. Но это по сравнению с тем, что с ней могло быть, сущая мелочь.

– Хорошая она. Только больно непоседливая.

– Наверно. Хм…а почему "ведьма"?

Собеседница пожала плечами

– Так у них все ведьмы, чуть что не так. Красивая – ведьма, страшная – ведьма. Одна живешь, сама по себе, – тоже ведьма. И вроде не трогаешь никого, а так и лезут: кто с советом, кто с указанием, как жить надо. А то и об облике порядочной женщины рассуждать начнут. Со этакой усмешечкой… – она резко осеклась, спохватясь, что разоткровенничалась перед незнакомым человеком. Помрачнела.

Артемий тоже молчал. Неловко как-то было. И вперед не уйдешь, и остаться рядом муторно.

– Вам бы крышу починить, – нашел он наконец нейтральную тему. – Давайте, зайду на днях.

– Отчего ж вдруг на "вы"? – подозрительно покосилась на него женщина. – Не барыня вроде. И что это ты, гость незваный, ходить ко мне повадился?

– Да мать ты мне напомнила, – признался Ведун. – Пять лет уж как схоронил.

– Похожа что ли? – уже более миролюбиво поинтересовалась Бирючка.

– Не особо. У нас дрова старший колол. И крышу он чинил же. Ксанка по дому матери помогала… Другая она совсем была. Нежная. Да только тоже все одна. И гордая.

Дарья промолчала.

* * *

Чаепитие затянулось.

Потом детей наконец выгнали во двор играть с большой лохматой собакой, и знахарка вдруг сразу посерьезнела.

– Спрашивала землю, – она села рядом с Артемием и заглянула ему в глаза. – Спрашивала воду. Спрашивала воздух. Ни человек, ни зверь это. Оборотник. Ходит, рядом со своим домом зло чинит. Словно проклят он. Не свою шкуру носит, приращенную. Сердце у него черное…

Елисей потрясенно пробормотал: "Ведьма!" – и отсел подальше. Дарья смотрела с интересом, но не более. А вот следователь заволновался. Если безумна женщина – толку-то от ее слов! Сама она безобидна, тут проблемы нет. А вот если правду говорит…в самом деле, ведьма получается. И тогда…

Тайная полиция и костер тогда.

– Нехорошее думаешь, – улыбнулась разочарованно Авдотья, поднялась со скамьи. – Ну, да Отец жизни с тобой. Вольному воля.

И дверь открыла, выпроваживая гостей.

Весь вечер Артемий думал: доносить или нет.

Но так не до чего и не додумался.

* * *

– Завтра пойдешь вечером к реке?

Настасья неопределенно махнула рукой с браслетами. Ладонь тут же поймали мужские пальцы.

– Настька! Нет тебя краше!

Глаза у Олежки были большие, ярко-синие, точно не глаза, а окна в поднебесье. И руки теплые. А вот губы, ладонь поцеловавшие – шершавые.

Краса руку выдернула, спросила нарочито гневно:

– Что это ты надумал? Я не позволяла!

Парень оказался вдруг очень близко. Настя почувствовала руки на своей спине и моментально уперлась ухажеру в грудь кулаками.

– А ну прекрати! – она недовольно топнула ножкой. А ее почему-то стиснули еще сильнее…

Девушка почти запаниковала, когда Олежка отстранился.

– Огонь ты, Настена. Так и сгореть недолго.

Он покосился ей за спину и оттуда тут же раздалось тихое басовитое:

– Здравствуй, Настасья.

– И тебе не хворать, – она развернулась к мельнику, поправляя ленты в волосах. – Что так поздно из лесу идешь?

Мужчина не ответил, протянул девушке ярко-красный большой цветок.

– И на что он мне? – разочарованно протянула та. – Я таких сама охапку насобираю!

Ждан посмотрел на нее, чуть прищурившись, и пошел к деревне. Краса фыркнула, недовольно поохала, и прогулка возобновилась.

Олежка хотел было Настю приобнять, но мельник вдруг обернулся, и парень опустил уже дернувшуюся к девушке руку.

Домой Настасья пришла вовремя и довольная.

А цветок она так и не выкинула.

Тем более, что таких она еще не видела.

* * *

Сошлись на том, что это оборотень. К такому заключению пришел Юлиан, а спорить с человеком из Тайной полиции, который всяко знает больше обычного провинциального следователя, Артемий не стал. Оборотень, значит, оборотень. Надо искать.

– А как?

Вопрос, заданный Елисеем, оказался очень актуальным. Есть рецепт непонятного назначения, зелье…

– Зелье к делу не относится, – заметил граф. – Мой врач сказал, там какой-то настой для зубов.

– Идти по клиентам? – с сомнением посмотрел на начальника Ведун. Тот привычно постучал пальцами по столу, отбивая какой-то марш.

– Долго, муторно, толку мало. Лавки на город всего две. Плюс пара знахарок, снабжающих население всякими зельями, от которых болезнь скорее начнется, чем вылечится. Народ, конечно, у нас темный, но в городе большинство пойдет к врачу и в аптеку, в крайнем случае в травяную лавку… В общем, треть города как минимум там бывала. И потом, даже если и ходить по покупателям, как мы выясним, кто из них преступник?

Артемий задумался. А вот Елисей, в углу раскладывающий бумаги по стопкам, вдруг откликнулся:

– Ведьма деревенская сказала, проклят он. Оборотень этот. И мол шкура на нем чужая. Я тут сказку про царевну-лягушку вспомнил… Так может шкуру и искать?

Юлиан нахмурился.

– Что за ведьма?

– Да знахарка, в деревне живет. Говорят, она все видит.

Суровый взгляд уперся в Артемия.

– Почему не доложил?

Тот пожал плечами.

– Да я ее всерьез не воспринял. Дурочка деревенская. Говорит, с ветром и землей разговаривает. Боюсь представить, как они ей отвечают.

Он хмыкнул, выражая свое недоверие к словам безумной женщины. Начальник задумчиво заметил.

– Все мы тут немного…юродивые. В конце концов, оборотня искать собираемся. А знания у нас о нем – пара сказок, да выдуманные мифы о Диком севере.

– Так мы и ведьму в первый раз видим, – заметил Зван. Юлиан косо улыбнулся.

– Кто первый, а кто и нет.

– О! – парень вытаращился на графа с благоговением. – Вы видели? Ведьму? Настоящую?

Артемий почувствовал, как начальство напряглось. Видимо, тема была столичному куратору неприятна.

– Видел, – тем не менее сказал он. И перевёл тему: – Ты только что утверждал, что тоже знаешь "настоящую".

Елисей захлопал глазами.

– Нет, ну…Авдотья она такая… деревенская ведьма. Травки там или пошептать…погадать в полночь… А вот прям настоящую…чтобы летала на метле, зелье варила из крови и людей в крыс обращала…

Дарли расхохотался.

– Ну, ты, мальчик, даешь! Где ж ты таких лиходеек видел? В сказках? Самые обычные женщины они. Кто-то и впрямь только силу трав и способен чуять, а кто-то… – он резко посерьезнел. – и отряды косить одним взглядом.

– А почему тогда любое ведовство запрещено законом? Что может сделать мирная травница?

– Отравить. Наслать болезнь. Заставить подчиняться чужой воле. Или вот например, наслать порчу. И человек станет зверем. Так, – граф встал. – На сегодня свободны, думайте, что дальше делать. Я напишу запрос в один специализированный архив, авось и пришлют что дельное.

Мужчины попрощались и разошлись.

* * *

Когда в калитку грохнули кулаком, Дарья даже обрадовалась, что она уже починенная, а то, как пить дать, с петель слетела бы!

– Кто это такой нетерпеливый? – она вышла из курятника, засунув за пояс юбки старый нож. Мало ли.

Стучал, к ее искреннему недоумению, незваный помощничек.

– Пришел в гости к вашей крыше, – улыбнулся он. Светло так улыбнулся, что губы сами собой начали растягиваться в ответной улыбке… Дарья мысленно показала себе кулак.

– Она вас не звала.

Не нравился он ей! Ох, как не нравился! Не верилось женщине в беспричинную и бесплатную помощь. Не бывает так! Да еще и из городской конторы этот благодетель… Жизненный опыт кричал держаться от странного мужика подальше, оттого и грубость, как защитный механизм, срабатывала постоянно. Впрочем, Даша всегда была сварливой, готовой к словесной перепалке. А по-другому не получалось: сожрут деревенские, затюкают, та же Миланья на костях с удовольствием попляшет. А ей так нельзя. У нее сын.

Мужчина с удивленным видом похлопал по карманам.

– Как не звала? Приглашение где-то было…вчера только прислали.

Его нелепо-растерянный вид все-таки вызвал у женщины улыбку. Артем улыбнулся в ответ и попытался войти. Он шагнул вперед, Дарья от его резкого движения отпрянула назад и рефлекторно захлопнула калитку перед его носом.

– Вот же ж глупая баба! – заорали с той стороны забора, судя по всему прыгая на одной ноге. – Ты вообще думаешь, что делаешь?

У Бирючки от сердца отлегло. Вот теперь все хорошо. Она – глупая баба, он зол и недоволен, и…

Калитка отворилась, впуская прихрамывающего мужчину во двор. Он остановился перед Дарьей и ткнул в нее пальцем.

– Где. Лестница.

Женщина машинально ткнула в сторону нужного сарая и Артемий, чертыхаясь, пошел, куда показали. Потом вернулся, сунул ей кулек в руки со словами:

– Сыну, – и опять захромал к кособоким постройкам.

В кульке лежали конфеты.

* * *

– А ты его покормишь, как дядю Ждана?

Занимавшаяся на крылечке вышивкой Дарья с опаской прислушивалась к грохоту на крыше. Семен, вымазавший в шоколаде все лицо, довольно облизывал руки.

А ведь хотела выбросить. Но увидела глаза сына – и не удержалась, отдала ему.

– Нет. Этого дядю еда дома ждет.

– Не ждет! Мне Елисей сказал, у него жены нет, и мама умерла. Ему наверно есть нечего!

– А это еще что за человек?

– А он помощник дяди Артема. Вчера с нами у знахарки сидел.

Дарья вспомнила тощего паренька в смешной шапке. Тот самый, что "по протоколу" спрашивать хотел. Не самая лучшая компания.

– Ты лучше вон с микулиными ребятами водись. А взрослых не доставай. Иди-ка ты руки мыть. И сам умойся.

Семен повздыхал над пустым кульком и отправился к бадье с водой. Но остановился на полпути.

– Мам, а можно я до реки сбегаю?

Хвалиться пойдет. Небось и в рукав конфет припрятал для друзей. Да, впрочем, что ей, чужих сладостей жалко? Да и судачить все равно будут.

– Иди.

Счастливый ребенок помчался на улицу.

Через полчаса с крыши слез Артемий.

– Вроде больше течь не должно. Я не кровельщик, конечно, но кое-что делать приходилось.

– Есть будешь? – буркнула Дарья, откладывая вышивку. Ведун посмотрел на нее и кивнул.

Когда сели за стол, женщина предупредила:

– Щи холодные.

Следователь придвинул миску к себе поближе.

– Я щей сто лет не ел, – сообщил он уже с набитым ртом. – Пять, если честно. Как мать умерла. А сестры – одна еще с детства к тетке жить отправлена, в соседний округ, а другая замуж в другой город вышла.

Было приятно просто сидеть напротив, разговаривать и смотреть, как он ест. К ней в гости за эти семь лет никто не заходил кроме тетки да Ждана. Хотя нет, за шесть. Первый-то год молодая была, глупая, всех привечала, на слухи негодовала, когда ругаться с ней начинали – чуть ли не плакала. Дурой была, в общем. Да ничего, жизнь дурость быстро выбивает.

Артемий рассматривал задумавшуюся о чем-то женщину. Не красавица, но наружность приятная. Фигура ладная, все на месте, не то, что у модниц городских, вечно на диетах сидящих. Губы алые по привычке вечно поджаты, лоб нахмурен, волосы из-под платка выбились, но не романтичности придают образу, а…агрессивности что ли? Словно говорят: ты только обидь! Косой удушим! Суровая, в общем, женщина. И как его маленькой хрупкой матери в худшие годы удавалось оставаться милой???

– Поел? – пустую миску у него тут же забрали. – Спасибо, до свиданья.

– А когда свидание?

Бородатая шутка сорвалась с языка раньше, чем мужчина успел осознать пришедшую в голову мысль. Дарья резко обернулась, не глядя сунула посуду в таз с водой. Прищурила глаза, взяла кинутое на скамью полотенце.

– А ну пошел вон, пес брехливый! Я тебя не о чем не просила, сам пришел, сам сделал! Ничем не обязана!

Полотенце свистнуло у щеки. Артемий подскочил, шагнул в сторону.

– Иди отсюда подобру-поздорову! Пока я до топора не добралась!

– Да пошутил я, – попытался оправдаться следователь. – Плохая шутка, извини. Ну пришла глупость в голову, каюсь. Не подумав, сказал.