Текст книги "Играя в людей. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Инна Чеп

Соавторы: Фридрих Глебов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Коля ненавидел делать то, что было «надо». Предстоящее дело было одним из таких. Надо. Но не хочется и знаешь, что ничего хорошего из этого не выйдет. Зайти посмотреть расписание четвёртых курсов? На каком факультете Костин учится? Социологический? Что-то такое, никому не нужное…

Коля порылся в карманах, ничего там не нашел и стал решительно собираться в институт. Надо по дороге пачку сигарет купить. И дробовик в придачу взять было бы не плохо! Хотя у «хорошего мальчика» свой, наверно, имеется. Коля не удивился бы, если бы обнаружил старшего сына тёть Любы в списках «Их разыскивает полиция». Может, тому пропавшему мужчине в черном пальто он и помог пропасть.

Только вот добросердечной маме этого всего не объяснишь.

Коля потрогал ребра. Посмотрел в зеркало, висевшее в прихожей. Встретился с собственными глазами – серыми, немного недовольными, немного испуганными.

– Ссыкло, тебе уже не тринадцать! Сжал показательно кулак, схватил ключи с тумбочки и хлопнул входной дверью.

Жизнь – это тоже немножко игра. А значит, здесь можно остаться в выигрыше.

Коля успел залететь в кабинет за две минуты до начала занятия. Как никогда сосредоточенный отсидел матан, потом ещё две пары. Не смотря на большие перемены, желание бежать искать Костина он в себе разбудить так и не смог. Купленный в ларьке вместе с сигаретами маленький складной нож тоже никак этому не способствовал, хотя Коля возлагал на него определенные надежды. Но когда занятия закончились, дальше оттягивать момент встречи было уже никак нельзя. Вечером позвонит мама и обязательно спросит какую-нибудь ерунду вроде: «Не слишком много звёздочек?» И попробуй скажи, что тех звёзд на варежках семь, а не одиннадцать, например. Приедет лично всё выспрашивать. Ещё и с обидчиком пойдет разбираться. Коля представил, как мама будет посреди коридора института на потеху всем студентам вызнавать, куда Миша дел варежки и курочку, и решил, что лучше быть битым одним человеком, чем осмеянным всем институтом.

Все происходящее выглядело нелепым. Неказистым. Смешным в худшем значении этого слова. От этого осознания Николай злился все больше. Раздражение росло внутри словно снежный ком, быстро скатывающийся с большой горки. Зато оно придавало сил и смелости.

Социологический факультет располагался в конце правого крыла. Коля надеялся, что занятия здесь уже закончились, но нет, группки студентов сновали туда-сюда, кто-то о чем-то рассказывал седому преподавателю, застывшему с портфелем в руках посреди коридора, из одной аудитории разносился зычный женский голос, словесно распинавший какую-то Машу. Коля выбрал из ватаги самых непримечательных двух девчонок, стоявших у окна, и подошёл к ним.

– Привет! Слушайте, мне бы Михаила Костина отыскать, не видели?

– Костин? – наморщила лоб блондинка в зелёном платье. – Это с последнего курса? Высокий, темненький, всегда в черной рубашке ходит и смешном свитере с оленями?

– Это кардиган, – тихо поправила ее подружка.

– Да без разницы. Он, кажется, к Лихаревой пошел. По коридору направо, триста пятая аудитория. Его курс предварительно по дипломам отчитывается. Должен быть там.

– Спасибо! – сказал Николай, не чувствуя никакой благодарности, и зашагал в указанном направлении.

У триста пятой аудитории, перешептываясь, стояли несколько человек. У дальнего окна, уже напротив следующего кабинета, о чем-то разговаривали двое парней. В одном Коля, к своему удивлению, узнал значительно повзрослевшего Костина, другой, низкий, худой, верткий, был ему незнаком. Когда дверь открылась, женский голос выкрикнул:

– Симонов! – и собеседник Михаила встрепенулся, шагнул к толпе, стал протискиваться вперёд. Коля счёл, что лучшего момента подойти не найдется, и зашагал к старому недругу.

Ему показалось, что ребро тут же заныло. Вспомнились злые, налитые кровью глаза и плевок:

– Сученыш в выглаженной рубашке! Будешь знать, что языком мелешь!

И – боль. В тринадцать лет ему казалось, что это он весь пополам сломался, а не одно ребро.

Разум почти забыл тот инцидент, а вот тело помнило.

– Привет, Костин.

Натужно-непринужденный тон.

– Мать сказала, ты ей помог?

Михаил развернулся к собеседнику. Окинул его насмешливым взглядом.

– Кто к нам на огонек свечи пожаловал! Маменькин сынок!

Было глупо бояться этого худого жилистого парня посреди людного коридора. Но Коля ничего с собой не мог поделать. То, что случилось семь лет назад, навечно записалось на подкорку головного мозга.

– А ты не-маменькин сынок, потому что ей на тебя насрать. Что дальше?

На лице Михаила ничего не дрогнуло, но взгляд потяжелел.

– Ничему тебя жизнь не учит, Рязань.

– Я тороплюсь. Что мне сказать матери? Что ты ей солгал?

Михаил улыбнулся.

– Передай, что все было очень вкусно, – сказал он и отвернулся к окну.

Коля переступил с ноги на ногу. Блин, и что делать?

– Разочаруешь последнего человека, который тебе верит по собственной глупости?

– Мне насрать. Глупость твоей матери – не моя проблема, а твоя.

– Мне так ей и передать?

Михаил пожал плечами.

– Если яиц хватит, можешь и так.

Кулаки чесались врезать подлецу по морде, но не посреди же института! Ещё до матери дойдет!

– Как был дерьмом, так и остался, – вынес вердикт Коля и развернулся к врагу спиной.

– Ты тоже порядочный кусок говна, мамин мальчик.

Николай, не оборачиваясь, показал как и зашагал прочь. Ребра целы, и то хорошо. Вслед ему донёсся обидный смех.

– Эй, дитё! Лови!

Коля инстинктивно развернулся и поймал белый пакет. Испугался, что это подстава, но руки нащупали мягкое содержимое. Варежки?

– Не мерзни, малипусенька! – крикнул ему Михаил насмешливо. Стоявшие у триста пятой аудитории четверокурсники рассмеялись.

– Чмо, – громко сказал Николай и пошел прочь.

На повороте Коля всё-таки не выдержал, обернулся. Михаил по-прежнему стоял у окна, только теперь обнимал за талию какую-то молоденькую девчонку в джинсовом сарафане. Девчонка сосала чупа-чупс, то и дело вынимая его изо рта, чтобы что-то эмоционально рассказать, размахивая тонкими руками, увешанными какими-то безвкусными браслетами. Коля на всякий случай запомнил и Симонова, протискивающегося обратно к другу сквозь толпу, и девчонку.

На всякий случай.

Пакет Коля открыл только на улице. К его удивлению помимо связанных мамой варежек в нем обитала ещё обёртка от шоколадного батончика, магнитная закладка для книг и телефон. Не супер-дорогой, но всё-таки весьма приличный. Первым порывом Коли было вытряхнуть все в мусорку (возможно, вместе с варежками), потом его посетила более здравая мысль, что не грех попробовать телефон разблокировать. Ну хотя бы для того, чтобы посмотреть, чей он. Может, конечно, по дурости и Костин забыл его, а может, Колю хотят поссорить с кем-то неизвестным, подставив. В том случае возвращаться в институт ради этого уже глупо. А утром он непременно отнесет его в деканат, сказав, что нашел на полу коридора. Но вдруг – и вправду дурак-Михаил потерял? Он же отморозок. А у них в голове как у Винни Пуха – одни опилки.

Наметив план действий, Николай уже более бодро зашагал к остановке.

– Эй, парень! Как проехать на улицу Ленина?

Коля остановился. Посмотрел на водителя серебристой иномарки, потом – на памятник на противоположной стороне улицы.

– Э… Сейчас надо пря…

Слева скользнула тень – удар под дых – открылась дверь – его грубо затолкали внутрь машины. Щеки коснулось что-то холодное, металлическое.

– Не дури, парень. Ясно?

Коля ответил бы: «Ясно,» – если бы смог вдохнуть.

Водитель ударил по газам.

Глава 3. Спасти кошку

На мерзлую землю летели вперемешку тетради, пара ручек, клок бумаги с телефончиком какой-то первокурсницы, о которой он забыл спустя неделю после получения знака внимания (но несколько дней это грело его душу, да), шпильки Лены, которые она имела привычку разбрасывать в самых неожиданных местах, несколько презервативов, недавно купленный нож, листочки с акциями магазинов чуть ли не прошлогодней давности…

… Варежки, телефон…

Лысый мужик в военной куртке М-65 отбросил пакет в сторону, поднял телефон.

– Оно?

Второй, мужчина в пальто и шляпе, с седыми усами и длинным морщинистым лицом, взял находку, повертел в руках, потом попытался ввести пароль раз, два – и телефон сдался, согласно пикнув.

– Он.

Сидящий прямо на холодной земле Коля вздрогнул. Мужчина в пальто перевел взгляд на него. Если бы не парни с пистолетами за его спиной, он вполне мог бы сойти за институтского преподавателя или даже какого-нибудь благонравного ученого. Удивительно, как обманчива бывает внешность!

– Откуда это у тебя, пацан?

Коля открыл было рот, чтобы сказать, что это не его, но посмотрел на идеально вычищенные зимние туфли и понял: не поверят. Можно сколько угодно кричать, что «случайно» уронил недруг или же, наоборот, подставил его специально, но такие ребята подобным ответом не удовлетворятся. К недругу, может, и пойдут, но сначала закопают Колю. Для профилактики.

Николай сглотнул. Это несправедливо! Он же не причем!

– Нашел, – почти честно признался он. – На соцфаке. Хотел в деканат отнести, но…

Из-за неожиданности удар вышел вдвойне болезненным.

– Мальчик, ты знаешь, сколько стоит информация, которая прячется внутри этого милого гаджета? Гораздо дороже твоей жалкой жизни. Ещё раз: где взял?

– На…соц…фа…ке…чет…вертый…курс. ход…дили…дип…лом с…дав…вать. Навер…но кто-то… из них…

Согнувшийся от боли Коля не видел лица важного мужчины в шляпе, но отчего-то знал, что тот смотрит на него сверху вниз изучающе. Как на глупое насекомое. Не особо противное, но и не то, чтобы интересное. Стоит махнуть рукой – и шестерка прихлопнет мелкую тварь одним движением. А если потребуется – будет отрывать крылышки-лапки по часовой стрелке так долго, как пожелает босс.

– Отнести, значит, хотел? – задумчиво протянул главный. – А что ж не отнес?

Николай сжался в ожидании нового удара, но рядом только насмешливо и даже как-то с пониманием кхекнули.

– Ладно, парень. Кто не хочет новую игрушку, да? Молодые, совсем другим живёте… Дай да дай… Внучка вот тоже… Всего и сразу хочется, да? Рюкзачок-то потрёпанный, хоть джинсы и брендовые прикупил на распродаже. Дети…

Коля замер в ожидании.

Скрипнули туфли.

– Мить, заводи.

Выдох. Вдох.

Над ухом недовольно прогремело:

– Но?

Ленивый взмах рукой.

– Оставь. Парень обоссался поди от ужаса. Грэг таких не держит. Нам нужно дерьмо другого пошиба.

Ствол на секунду уткнулся в затылок Коли – а потом стоявший за спиной мужик зло сплюнул и быстрым шагом направился к машине.

Зарычал мотор автомобиля. Седоусый глубоко вдохнул холодный воздух.

– Жизнь, она штука непредсказуемая. Понял?

Коля кивнул, не поднимая головы. Все происходящее можно было бы принять за сон, если бы не холод земли, пробирающий до костей и боль, растекающаяся волнами от места удара.

– Эх, не жили вы в девяностые… Цени то, что есть, парень. И да: если что, я тебя запомнил. Левые могилки нам ни к чему, время уже не то, но если соврал – вернёмся. И ещё: не советую ходить в полицию. Впрочем, твое дело.

Все то время, пока люди садились в машину, Коля, зажмурившись, ждал наказания. Могли ведь и передумать! Но вот уже иномарка уехала так далеко, что не слышно ни двигателя, ни шин, а он все ещё живой, хоть и изрядно помятый, сидел на мёрзлой земле. Вдали, за огромным пустырем, грохотал поезд, где-то рядом издавала непонятные звуки птица неизвестной масти. Кажется, не голубь. Впрочем…

Коля покидал в рюкзак тетради, остальное подбирать не стал. Сунул в карман собственный телефон и измятую, хоть и полную, пачку сигарет. Руки подрагивали, ноги заплетались не смотря на огромное желание вскочить и бежать отсюда без оглядки до самого дома. А потом голову посетила мысль, что он, Коля, был прав: Костин-таки связался с бандитами! Да как связался! Погряз по уши, того и гляди пришьют, как в криминальных фильмах!

Внутри разлилось злое удовлетворение. Так ему и надо, мудаку! Жаль, Николай не увидит, как старый недруг сам себе могилку копать будет! Посмотрел бы он, как тот будет хорохориться тогда, под дулом пистолета!

Злость, раздражение, страх, замаскированные тысячью разных мыслей, одна другой важнее и интереснее, гнали Николая вперёд. По пустырю – до жилых домов. Потом – до нормальной дороги. Потом – до ближайшей остановки, откуда можно уехать куда-нибудь в центр.

Уже в автобусе Коля вспомнил про собственный телефон. Набрал Ленке торопливо: «Я к тебе, ставь чайник», проверил, не звонила ли мама, неглядя отправил в «просмотренное» очередной десяток смешных картинок, присланных однокурсником Лехой. Получил от Лены недоуменное: «Девчонки дома», отправил в ответ: «Я просто на чай.» Потом в догонку послал: «Фильм глянем». На вопрос: «Какой?» – к радости девушки (он даже представил, как она взвизгнула от восторга) ответил: «Давай романтический. Только без криминала». Доехал с пересадкой до нужного места, забежал в магазин, набирая горы газировки, чипсов и шоколадок (пока можно, мама только два дня назад деньги прислала, и закончиться они ещё не успели), постоянно оглядываясь, попетлял по дворам и только удостоверившись, что гуляет один, пошел к искомому дому.

У Лены как всегда было уютно и шумно. Три девчонки умудрялись наводить непрекращающийся шум: постоянно готовили, попутно рассказывая что-то очень интересное и совершенно неинформативное, шумели то водой, то феном, то больше часа разговаривать на балконе по телефону с любым неосторожно позвонившим им человеком: от преподавателя, спросившего, скоро ли будет готова статья в институтский сборник, до мамы-парня-однокурсницы-случайного собеседника, неправильно набравшего номер ЖКХ. Сейчас именно этот ненавязчивый женский щебет заглушал поселившийся внутри страх. Как хорошо всё-таки, что они когда-то столкнулись с Леной в дверях института! Если бы не шишка, которую она набила ему по неосторожности створкой двери, то не было бы ни посиделок в кафе, ни долгих извинений, покрываемых то смехом, то сетованиями, ни душевного разговора, ни обмена телефонами «узнать, на месте ли твоя голова». Хорошо у них все сложилось, легко, само собой. Коле вообще многое давалось по жизни легко. Многое – но не все.

Сейчас Лена сидела рядом, увлеченно комментируя поведение героев. Теплая, живая, позволяющая ему почувствовать живым и себя.

Ведь он и вправду жив.

– Дура, правда, что ему не поверила?

Николай наслаждался теплом прислонившегося к боку тела и разномастно угукал в ответ на редкие эмоциональные вопросы своей девушки. Глаза смотрели на экран компьютера, но вряд ли Коля смог бы припомнить, что случилось с героями минуту назад.

– Хочешь салатика? А что штаны такие грязные? Упал что ли? А ты домой ночевать-то поедешь? Томка сегодня здесь спит, к Роме родичи приехали, так что мне тебя положить негде, только если на пол.

Отогревшись в чужой заботе, Коля немного развеялся и заверил, что заночует дома. Собрал вещи, долго целовал Лену в прихожей, так долго, что уже подумал, не затащить ли ее в ванную и всё-таки… Но был настырно выпихнут в тамбур со словами «Послезавтра девчонок не будет». Вышел во двор дома – и замер.

На улице стемнело. За спиной зловеще захлопнулась дверь подъезда. Тут же захотелось, развернуться, позвонить в домофон, закричать, стуча по двери кулаками: «Откройте!» Коля сунул руку в карман, нащупывая предупредительно оставленный там нож. Каждый куст казался неестественно разлапистым, словно за ним кто-то прятался. Ветки деревьев напоминали наставленный на человека ствол. Сделай неверное движение – и умрёшь.

Коля выпрямился. Нет. Он не ссыкло. Не дождутся! Он глубоко вдохнул и шагнул в ночь.

Бам!

Бам-парам-бам-бам!

Мелодия звонка прозвучала как выстрел. Даже две собачницы, выгуливающие своих четвероногих подопечных, недобро покосились на нарушителя спокойствия. Николай дрожащими пальцами провел по экрану.

– Да, мам? Я тут из магазина иду, с сумками, давай созвонимся чуть позже? Нет, не голодные, что ты! Да, передал, все вкусно! Мам, я перезвоню, ок?

И, не дожидаясь пространного ответа, он разорвал связь.

Огляделся. Две женщины гуляют с детьми, на лавке целуется молодая парочка, низенькая бабушка с пуделем не одобрительно на них смотрит… Люди! Люди – это очень хорошо. Это то, что ему нужно.

Николай пошел к остановке. Его дом был недалеко, пара улиц, но идти пешком не хотелось. Нет, лучше поехать. В городском транспорте по вечерам всегда многолюднее, чем на улицах.

У поворота к парку ревел ребенок. Коля бросил короткий взгляд в ту сторону, но беды не обнаружил – рядом с мальчиком стояла мать, правда мамаша та усердно орала на ребенка в ответ на плач. Чуть поодаль на скамейке сидела девочка в шапке со смешными заячьими ушами и наблюдала за этой семейной идиллией. Коля шагнул было дальше, но девочка вдруг направилась к нему.

– Дядя, возьми котеночка!

– Что?

Рука в полосатой перчатке показала на предмет спора: у ног мальчика стояла картонная коробка, в которую тот вцепился обеими руками. Мать пыталась урезонить отпрыска путем последовательного разжимания его пальцев.

– Отдай эту дрянь! Я чистить дерьмо за четвероногой тварью не буду, мне двуногих хватает!

– Дядя, возьми котеночка? – заканючила опять девочка, с любопытством рассматривая Николая разноцветными глазами: один голубой, один зелёный. – Замёрзнет же!

Студент посмотрел на коробку, из которой торчали углы шерстяного одеяла.

– Не замёрзнет, – резюмировал он.

Мимо проехала серебристая иномарка. Коля вздрогнул.

– Они вон возьмут, – кивнул он на ревущего ребенка и его мать.

– Они не возьмут, – покачала головой девочка. – Дя…

К остановке подъехал автобус. Николай рванул к открывающимся дверям, не обращая внимание на руку девочки, протянутую к нему. Заскочил в теплое нутро последним, со вздохом сел на свободное место рядом с младшеклассником, сосредоточенно грызущим лёд на палочке.

– Хочу заболеть, – пояснил тот зачем-то, доставая новый брикет мороженого.

Николай кивнул. Это было понятным. Логичным. Самым логичным за сегодняшний день.

Коля отвернулся от школьника, прижал к себе рюкзак, словно пытался им загородиться от потенциального противника, и уставился в окно напротив. Ехать оставалось пару остановок.

Домой Коля добрался быстро. Нигде не останавливался, не шел – летел от одного относительно людного места к другому. Чуть не забыл код от домофона, благо кто-то выходил из подъезда. С пятого раза засунул ключ в дверь – и чуть не врезался в Витьку.

– Ты где был? – удивлённо спросил тот, с сомнением смотря на стоявший на полочке под зеркалом одеколон.

– У Ленки.

– А, понятно. Привез бы ее с собой, я все равно к Юльке иду. – Витька зажмурился и решительно побрызгался мутной водой. – Хмм… Вроде ничего пахнет, да? Юлька любит такие строгие, мужские запахи. Главное, чтоб не выветрилось по дороге. Впрочем, она меня и потного целовала после физкультуры.

– Да.

– Что? – Витька вынырнул из приятных воспоминаний.

– Хорошего вечера.

– Ага.

Коля разделся, прошмыгнул в ванную. Долго умывался холодной водой – Витька успел поменять чем-то не угодившую ему футболку, потерять ключи, найти их и наконец уйти к Юле. Николай выключил воду и прошел в комнату. Есть не хотелось, пить было нечего. Похлопал по карманам, ища сигареты, нашел мятую новую пачку, закурил. Этажом выше внучка Любови Федоровны играла на пианино, за стенкой ссорилась молодая семейная пара. Через какое-то время спор плавно перешёл в секс. Дымящий как паровоз Коля не сразу заметил, что с интересом прислушивается к приглушённым стонам. Организм, несмотря на стресс, подавал признаки жизни, отчего Николай нервно хихикнул.

«Все нормально, – заверил он себя. – Все нормально. Я живой».

Но внутри осталось ощущение, что он – лишь марионетка, которую дёргают за ниточки.

– Что захочу, то и сделаю! – заявил Коля пустоте. Та промолчал в ответ. У соседей в прихожей размяукался кот. Даже через стену и две двери было слышно.

Коля уткнулся в телефон. На сайте местных новостей высветилось объявление о резком похолодании. Снежная тема, особенно заставка с волком, трусящим куда-то посреди белой долины, выглядела теперь издевательством: на голову волку падал загифканный снег.

У соседей продолжал надрывно кричать кот.

Лариса Игнатьевна кошек любила. Но на расстоянии, так как ремонт, сделанный собственными руками, она ценила гораздо больше. «Никаких животных!» – это было одно из самых главных правил съёма этой квартиры.

Какой к черту кот? Он сам как кот! Ни угла, ни когтей… У кота хотя бы царапки острые есть…

– Блин!!!

Николай зажёг очередную сигарету. Вспомнилось, что ничего не ел с утра кроме чипсов и пары ложек какого-то салата у Ленки. Внутри сжался тугой комок, так и не отпустивший его за этот вечер. То ли голод, то ли так и не растаявший страх.

Внучка Любови Федоровны перестала терзать инструмент и уши соседей.

Через пару минут в дверь позвонили.

Николай на автомате встал, прошел в прихожую, открыл дверь, смутно надеясь обнаружить за ней или вернувшегося Витьку (пусть даже с Юлькой!), или Леху с пакетом пива в объемных ручищах. Хотя предполагал, что скорее всего это будет соседка, в очередной раз гневно заявляющая, что настал его черед вкручивать лампочку в подъезде.

Но на пороге стоял невысокий коренастый мужик с сигаретой в зубах.

– Здорова. Сима сказал, телефон у тебя.

Сердце пропустило удар.

– Я не знаю никакого Симу.

– А Сима и не говорил, что знаешь. Телефон у тебя?

Коля почувствовал, как по спине течет холодный пот.

– Нет. Подошли мужики, сказали их, я отдал. Я вообще в деканат ваш хотел с ним идти. Нафига подбрасывать всякую фигню честным людям!

Мужик окинул его скептическим взглядом, поднял руку (Коля вздрогнул) и почесал пятерней колючую щетину, закрывающую большую часть лица.

– Честный, говоришь? Ну проверим. Если обманул – выть будешь, как сучка.

Незваный гость сплюнул под ноги сигарету, растер сапогом и, насвистывая какой-то смутно знакомый Коле блатной мотивчик, неторопливо зашагал вниз по лестнице.

Николай дрожащей рукой захлопнул дверь. Прислонился к ней спиной, переводя дыхание. Ну почему все сегодня пытаются доказать ему, какое он ничтожество?

Коля посмотрел в зеркало.

На секунду ему показалось, что там отразился не он, а лишь темное пятно без лица и имени. Бесформенное, безличностное. Ни губ, ни глаз, ни рта, лишь неясный силуэт, обрис.

Захотелось врезать самому себе по лицу.

– Ссышь? Один на один? – сказал тогда, семь лет назад, Коля Рязанцев Мише Костину. – Пятеро на одного – смело!

Он отчаянно трусил, от того совсем не следил за языком.

– Я тебя и один уделаю, – ответил лениво Миша, вытаскивая из Колиного рюкзака свёрток с мамиными пирожками. – Ты слабак. Ссыкло. Мамин сыночек.

Пирожки были невкусные, с капустой и луком (тогда как Коля любил с мясом или творогом, например), но Колю взбесил не сам факт хищения, а то, с какой уверенностью в собственной безнаказанности копался давний враг в его рюкзаке. И крал то, что мама сделала специально для него, Коли. Словно мамину ласку или улыбку крал!

– Я не «маменькин»! Просто ты завидуешь, что у меня мать есть, а у тебя она только пьет и по мужикам ходит! – выкрикнул Коля зло. Злость эта копилась долго, не первый раз Миха над ним издевался. Только вот в тот раз перемкнуло внутри что-то, и все накопившееся вылилось в злые, Коля очень надеялся, что хоть немного болезненные слова. – Насрать ей на тебя! Все так говорят! И ты таким же будешь! И в тюрячку попадешь с четырнадцати непременно! А передачи носить будет некому, так и знай! Я за мамину юбку прячусь? У тебя и той нет: ее другие задирают за бутылку…

Коля выкрикивал злость и обиду словами. Миша просто подошёл и ударил. Потом ещё раз. Коля запомнил, что было больно, стыдно, а ещё горела в груди страшная злость за эту несправедливость.

Итогом встречи стало сломанное ребро. И вечная ненависть к Костину, поселившаяся глубоко внутри Коли на долгие годы. Но вскоре тот закончил девять классов и поступил в училище в соседнем городе. А потом – в институт. В общем, до недавнего времени они почти не пересекались. И вот…

– Ну уж нет! Я не ссыкло! – заявил самому себе Николай, схватил куртку, сунул ноги в ботинки и вышел из квартиры.

Ну и черт с ними, с обоями. Должен же он сделать хоть что-то хорошее? Смелое? Ну хоть немного! И потом, морозы. Не выгонит же хозяйка маленького котенка на мороз?

Раздражение за собственную слабость, страх, соплежуйство вылилось в лихорадочную деятельность. Коля сбежал по ступенькам вниз, забыв про лифт. Вылетел на улицу, шагнул было к остановке, потом посмотрел на мрачное небо и бросился в противоположную сторону. В такое время пешком быстрее выйдет. Прошел быстрым шагом мимо домов до перекрестка, перешел дорогу, пробежал одну улицу, другую…

Коробка лежала у лавки перевёрнутая. Одеял, в которые был завернут котенок, не было. То ли бомжи отобрали, то ли унесли люди, решившие приютить несчастное животное. Если, конечно, такие нашлись. Вполне может быть, что котенок замерзает сейчас где-то в парке, а то и вовсе его задрали местные собаки. Или переехала машина. Или забрал таксидермист.

– Кис-кис-кис! – позвал Коля в темноту, ощущая себя необычайным идиотом. – Кис-кис-кис!

Тишина.

– Кис-кис-кис!

Ветер заскрипел цепью качелей, которые были врыты неподалеку, почти на самом краю парка.

– Кис-кис-кис!

Пробежали мимо, гавкая друг на друга, две собаки, вдали завыла ещё одна.

– Кис… Ну и черт с тобой!

Николай прошёлся немного туда-сюда, со злобой пиная брошенную кем-то мимо мусорки жестяную банку, но следов котенка не обнаружил. Ничего не оставалось, как развернуться и пойти домой.

Внутри разлилась досада. Нет, ну что за день! Приютить кошака решил – и даже этого сделать не смог! Подумалось вдруг, что, возможно, для кого-то он тоже некто навроде того котенка. И человек в шляпе решил сегодня его не топить просто в силу настроения. Как он, Коля, в силу собственного настроения сначала, растерявшись, бросил кота на произвол судьбы, а потом милостиво за ним вернулся.

«Это уже попахивает психологией, каким-нибудь самоанализом, – сказала себе Коля, жутко психологию не любивший (за нее ему на экзамене тройку поставили). – А значит, пора с этим заканчивать!» И он зашагал к дому, опять доставая зажигалку и коробку сигарет. Даже смотреть по сторонам меньше стал, уверив себя, что все обошлось. Его отпустили, котенка подобрали, маме он завтра же скажет, что не надо больше ничего передавать с Михаилом.

И все будет хорошо. Как прежде.

Главное – не смотреть по сторонам. А то ведь можно и что-то увидеть…