Текст книги "Лекарки тоже воюют (СИ)"
Автор книги: Инга Ветреная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
Глава 17
Явуз
Ну как такое может быть? Я точно помню, что засыпал в новой комнате с нормальным цветом стен, а проснулся вновь в этом розовом кошмаре, под розовым балдахином и на розовом белье. Проведя руками по голове, опять обнаружил в волосах детские розовые заколки, а на себе розовые домашние штаны. Вот только сегодня было новшество, напротив кровати прямо из пола росло деревце, крона которого была подстрижена в виде пони, причем розового пони. Вот из-под хвоста животинки вылетали сиреневые бабочки. От такого нахальства, руки сами сжались в кулаки, и я, не глядя, вскочил с кровати. Только мои ноги коснулись пола, я вновь был обсыпан розовыми перьями, а ноги намокли. Правда, вода в ванной в этот раз была теплая. Скрипя зубами, чтобы не наломать дров, решил успокоиться и умыться. Опустив руки в воду, обнаружил на ногтях розовый лак. Понял, что вновь начинаю закипать. Умывшись, вернулся в гардеробную, и уже не удивился тому, что все мои рубашки, штаны, майки, пиджаки были розового цвета, но разных оттенков. Метнулся в комнаты, в которые я вчера вечером пытался переехать. Туда, к счастью, мною предусмотрительно вчера были перенесены несколько вещей нормального цвета, оделся, взял рюкзак с учебниками и вспомнил, что пару тетрадок оставил в своем письменном столе. Надежда на совесть мелкой пакостницы жила до последнего мгновения, но нет, малая была последовательна во всем, рабочие тетради были нежно-розового цвета и пахли сиренью.
Удивительные бабочки, вылетавшие из-под хвоста розового куста-пони разлетались по всем моим апартаментам и садились на все предметы интерьера, гармонично вписываясь в это розовое убожество. Понимая, что мелкая беснуется, и не стоит мешать девочке выпускать пар, я подошел к окну и открыл ставни, чтобы отдышаться. Свежий воздух помогал успокоиться, ровно до того момента, пока глаза не наткнулись на мой кабриолет. И тут я не выдержал:
– Да как таких земля носит! – вопила моя душа во все мое горло.
Во дворе стоял не мой красный кабриолет, а розовое безобразие, на котором красовались пресловутые сиреневые бабочки в блестящих стразах. Это уже был явный перебор. Покушаться на мою машину! Перекрасить мой кабриолет! Малолетка ведет против меня боевые действия и очень, надо сказать, успешно! И чтобы как-то жить в своем собственном доме вне этого розового безобразия, видимо, будет разумно помириться! Не став откладывать разговор в долгий ящик, я направился в спальню девчонки. Громко постучав в дверь, я тут же ее открыл и вошел внутрь увидев заспанную Син в облегающей маечке и коротких шортиках.
– Привет! – сдерживаясь, и, как только мог, мирно поздоровался я. – Почему у тебя не заперто? Удивлен, что ты уже проснулась.
Мелкая сладко потянулась и стала с хитрым прищуром меня рассматривать:
– Ты считаешь, что мне в этом замке грозит опасность и стоит запираться? – она явно ждала от меня какой-то реакции, но я промолчал, поэтому она продолжила хриплым ото сна голосом: – Сегодня благодаря тебе весь замок проснулся ни свет, ни заря. Кошмар приснился, что ты так орешь?
– Не приснился, – я не выдержал ее дерзости и зло усмехнулся: – Увидел наяву!
– Заинтриговал! – насмешливо проговорила Син, кулачками протирая глаза.
Я понял, что опять начинаю злиться, а это только помешает достижению той цели, с которой я к ней пришел.
– Син, я хотел с тобой поговорить, – начал я процесс мирных переговоров.
– В пять утра?
– Да! – настаивал я.
– Может, попозже? – пыталась увильнуть соня.
– Нет! – я был непреклонен, и она это явно поняла.
– Мое сознание обязательно должно присутствовать или я могу поспать? Если это для тебя важно, фиг с ним, глаза останутся открытыми, – ее изобретательности можно было только позавидовать.
– Обязательно!
– Хорошо, тогда коротко и по делу, – наконец-то согласилась мелкая.
Вздохнув и собравшись, я произнес:
– Я хотел извиниться за свои слова, они были произнесены в запальчивости, я не хотел тебя обидеть, и был не прав.
Мелкая, сидя на своей кровати и положив руки на колени в своей коротенькой пижаме смотрелась трогательно. Взъерошенные после сна волосы придавали ее образу хрупкость. При этом, она с издевательской улыбкой, глядя в упор мне в глаза, приподняла левую бровь и отчеканила:
– Извиниться ты НЕ ХОЧЕШЬ, а ВЫНУЖДЕН. Ни одного своего слова ты не произносишь на эмоциях, ты слишком для этого вдумчив. А обидеть меня ты хотел, и у тебя получилось. Своими словами ты попал в цель. Явуз, ты был прав во всем, в каждом своем слове.
От такой откровенности я даже растерялся. Она сказала правду. Все было именно так: я хотел обидеть это заносчивое создание, раздражавшее меня с первой минуты своего появления. И у меня получилось, результат даже превзошел мои ожидания, вот только никакого удовольствия или мало-мальского удовлетворения я не почувствовал. А девчонка, между тем, продолжала:
– Розовый кошмар вынудил тебя сделать тактическое отступление лишь для того, чтобы получить преимущество в будущем и возможность комфортно жить в настоящем, – мелкая рассмеялась, и ее смех переливался грустными нотками. – А мне с какой стати предоставлять противнику преимущество в противостоянии?
– У нас с тобой нет никакого противостояния! – подойдя к кровати и нависнув над девчонкой, цедил я.
– Разве? Тогда с какого перепугу ты мне публичные сцены в школьной столовой устраиваешь? – малышка не отшатнулась, а чуть приблизившись к моему лицу, смотрела на меня своими распахнутыми глазами.
Я замолчал. Действительно, зачем я пристал к девчонке на людях, если можно было спокойно поговорить дома? Оторваться от ее глаз было невозможно, запах кожи манил. С трудом заставил себя говорить, разрывая это сладкое мгновение минутной близости:
– Хорошо, больше этого не повторится, – пообещал я осипшим голосом.
Син лишь хмыкнула и, встав с кровати, направилась в ванну.
– Зачем ты это сделала с машиной? – устало спросил я.
– А что с кабриолетом? – искренне удивилась мелкая. – Сломался?
– Нет, – ответил я. – А ты что, не знаешь?
– Не знаю о чем? – разговор превращался в абсурд.
– Собирайся, скоро сама все увидишь, – сдался я.
Вышел из ее комнаты с раздвоенными чувствами: с одной стороны я был уверен, она причастна к смене окраса автомобиля, а с другой стороны ее удивление не было фальшивым.
Завтрак проходил в молчании. Видимо, все домашние уже узнали о произошедшем и не хотели подливать масла в огонь, поднимая неприятную тему, лишь изредка бросали на меня вопросительные взгляды. А вот мелкая спокойно кушала, мурлыкая что-то веселое себе под нос. В конце завтрака у нее зазвонил телефон.
– О, это за мной! – радостно воскликнула она, – Всем хорошего дня, я в школу! – и, закинув рюкзак на левое плечо, поскакала к выходу.
Я поймал ее в коридоре:
– Ты куда бежишь?
– В школу! – ее ответ, как всегда, отличался логичностью.
– И как ты туда решила отправиться, пешком?
– Явуз, если придется, то я пойду пешком, лишь бы не находиться с тобой в одной машине, но к чему такие сложности? Меня подвезут! – сквозь оскал беспечно лепетала она.
Выходя во двор замка, я увидел Керема, в недоумении рассматривающего мой обновленный за одну ночь кабриолет. Малолетка, увидев кричаще-розовый тюнинг машины встала, как вкопанная:
– Ой, какое розовое убожество! – затем перевела на меня хитрый взгляд и елейно пропела: – А тебе идет!
– Ты хочешь сказать, что это не твоих рук дело? – злился я.
– Нет, но надо признать, бабочки в стразах на твоем кабриолете произведут в универе фурор! – насмехалась малолетка.
– Тогда садись в машину, я тебя в школу отвезу! – скрипел я зубами.
– Ни за что, – откровенно хохотала надо мной мелкая, – мне еще дорога моя репутация.
В это время во двор вошли Данейра с отцом. Они делали вид, что ничего особенного не происходит, но их выдавали смеющиеся глаза.
– Оригинальный дизайн, сынок, – похвалил меня отец, – это ж надо так судьбу прогневить!
– Не расстраивайся, дорогой, – погладила меня по плечу подошедшая Данейра, – бабочки – это не самый худший вариант.
– А что, могло быть что-то еще хуже? – не веря ее словам, спросил я.
– Конечно, – залихватски подмигнула мне лекарка. – Существуют тысячи способов сделать гадость ближнему.
Вот этого, я совершенно не ожидал.
– Мама, мой генерал, познакомьтесь, это мой одноклассник и друг Керем, – представила своего нового шофера малолетка. – Керем, это моя мама – госпожа Данейра и мой генерал – господин Контер.
И вот тут поведение лекарки изменилось кардинальным образом. Если минуту назад на меня весело смотрели и нежно, успокаивающе гладили по плечу, то теперь мать Син смотрела на Керема очень серьезно и внимательно, пронзая его взглядом насквозь, казалось, заглядывая в самые потаенные мысли.
– Доброе утро, Керем, – поздоровалась она. – Надеюсь, ты понимаешь, что берешь на себя ответственность по транспортировке моего ребенка до школы?
– Да, госпожа, – серьезно ответил парень. – В крайнем случае, вы оторвете мне голову или умертвите иным способом, – Керем пытался шутить, но явно неудачно.
– Нет, Керем, – лицо лекарки окаменело, черты заострились и напоминали маску суровой богини. – Жить ты будешь долго, но зря…
Во дворе замка повисла гнетущая тишина, которую нарушила возмущенная тетка Лекоя:
– Госпожа Данейра, разве можно говорить мальчику такие вещи?
– Можно и даже нужно, – не сводя глаз с Керема, ответила лекарка. – Он же военный и должен четко осознать степень угрозы.
Лекоя на это лишь стояла в полном недоумении, глупо хлопая глазами. Да, сильна мачеха! Не всякая так умеет припечатать! Керем на это с уважением опустил голову в полном согласии:
– С Син и волос не упадет.
– Что ж, такая формулировка меня устраивает, – улыбнулась Данейра.
На этом мелкая и Керем распрощались и уехали в школу. Я же направился в гараж, выбрать для поездки другую машину. Поиски затягивались, я был разъярен, когда проверив все автомобили, обнаружил, что ни один не работает. Причем наш механик бил себя в грудь, что еще вчера вечером все машины были исправны. Но как мы не старались, ни одна не хотела заводиться. Во мне бурлил гнев, мелкую хотелось наказать с особой жестокостью, потому что в моем распоряжении исправным оставался только один автомобиль: розовый кабриолет с жуткими бабочками. Я не терял надежды и пытался вызвать такси, но, как назло, либо не мог дозвониться до оператора, либо все машины были заняты. Время поджимало, и мне ничего не оставалось, как только поехать в университет на розовом кошмаре. Ронэр, увидев машину, сквозь смех пытался что-то сказать, но я его сразу оборвал:
– Только молчи, иначе в универ мы с тобой пойдем пешком.
Друг все понял и зажал рот руками, сдерживая смех. За что я ему был неимоверно благодарен.
Когда мы с Ронэром въезжали на университетскую автостоянку, обычный гул суетившихся студентов и школьников стих. Все взоры были обращены только на мою машину. Мои ребята, давясь от смеха, подошли нас поприветствовать:
– Командир, признавайся, какого бога ты разгневал?
– Скорее богиню! – поддержал шутку мой зам.
– И, судя по наказанию, она в ярости, – продолжил Брул.
– Ты с ней хоть пытался поговорить, или тебе твоя гордость не позволяет? – укорил Горт.
– Пытался, – признался я.
– А она что? – спросил Ронэр.
– Вежливо и последовательно согласилась с моими ранними высказываниями, – вздохнул я.
– То есть перемирие в ближайшем будущем не состоится, – резюмировал Саймон.
– Нет, – согласился я.
– Что будешь делать? – уточнил Дерек.
– Ремонт, – мой ответ стал для парней явной неожиданностью.
– Если можно, то поподробнее для недогадливых, – попросил Том.
– Машину видели? – не глядя на розовый ужас, а лишь показав рукой, спросил я.
– Отчетливо, – кивнул Горт.
– Так вот такое же счастье у меня розовеет и в моих апартаментах, – вещал я.
– С бабочками? – издевался мой зам.
– Да, они вылетают из-под хвоста куста в виде розового пони, – проинформировал я о масштабе бедствия.
– Однако! Какая у девочки интересная фантазия! – не скрывая, восхищался Брул.
– А почему ты приехал на девчачьем кабриолете? – усмехнулся Дерек. – Нормальных машин в замке совсем не осталось?
– Ни одну машину нормального цвета сегодня утром невозможно было завести, кроме этого ужаса. А такси отказывались ехать на мой адрес! – рычал я.
– А девочка умеет просчитывать все варианты! – теперь не скрывал своего восхищения мелкой Дерек.
– Как думаешь, это был ее второй ход в вашей игре? – пошел с другого конца рассуждения Том.
– Хотелось бы думать, что да, но чутье мне подсказывает, что так легко я не отделаюсь, – предположил я, и парни, кивая головами, со мной согласились.
– Командир, тебе помощь в ремонте нужна? – с явной надеждой в голосе спросил Ронэр.
– Я бы не отказался, – согласился я. – Да и ночами со мной какая-то чертовщина творится.
– Замечательно! – азартно соглашались на явную авантюру мои парни.
После занятий в университете мы, заехав в строительный магазин и набрав все необходимое для ремонта, собрались в моих апартаментах, работа кипела. Мы довольно быстро покрасили стены в темно-синий цвет, напрочь закрасив розовую дрянь, вынесли в сарай всю розовую мебель, и наконец-то избавились от ненавистного розового балдахина, усеянного розовыми перьями, убрали с пола розовые ковры, а с окон – розовые занавески. Теперь в моих комнатах было по-спартански пусто и сумрачно. Дерево в виде розового пони с пресловутыми сиреневыми бабочками было максимально аккуратно выкорчевано из пола, вынесено в сад и установлено около фонтана. Провозились, практически до самой ночи, поэтому, когда расправили спальные мешки и, дружно выпив освежающего пива, усталые, но довольные улеглись спать, не ожидали очередного подвоха.
Глава 18
Явуз
– Командир, тут опять пусто, – докладывал по рации Ронэр.
Мы ушли в поиск разведгруппой в составе десяти человек еще три дня назад. Командир полка поставил перед нами конкретную задачу: найти эриконских диверсантов и обезвредить. И мы вот уже трое суток обыскивали ущелье, но никаких следов обнаружить не удалось. А это значит, если провалим задание, то весь наш полк может попасть под ковровую бомбардировку, и от него ничего не останется. Ставки были высоки, как никогда, поэтому я приказал своим парням вернуться и вновь обыскать эту вершину от основания и до снежной шапки. Парни злились, но иного выхода я не видел. И тут из-за снежного заслона на нас вышла стая эриконских модифицированных волков. Их было восемь штук, матерые. Они в злобе скалились, не спуская с нас голодных глаз. Мы нарвались на самую опасную разновидность измененных животных – людоедов. Для них человеческое мясо – самое желанное лакомство. Я приказал открыть огонь на поражение и отступать. Но наши самые меткие выстрелы лишь еще больше разжигали в скалящихся животных охотничий инстинкт. В один момент модифицированные звери, как по команде разделились на несколько групп и начали одновременно преследовать трех моих парней, что находились ближе к ним. Мы пытались прикрыть пацанов, стреляли, не жалея патронов, но зверье наступало со всех сторон, наклонив головы к земле, со скалящихся морд капала слюна, красные глаза горели огнем азарта. Пули отлетали от зверей, как горох, не нанося особого ущерба. Вдруг два волка кинулись на Джона и Дерека, и начали рвать моих парней прямо у нас на глазах. Мы пытались к ним пробиться, но зверье стояло стеной, мгновенно разорвав ребят, буквально на куски, и повернувшись к нам перемазанными в крови мордами, готовилось вновь атаковать. Алэн пытался скрыться в трещине скалы и взобраться на нее, но ему не дали. Волки, как будто играли с нами. Они позволили вскарабкаться Алэну до середины скалы, а потом двое зверей из стаи, высоко подпрыгнув и схватив моего парня за ноги, скинули его вниз, где вся стая на наших глазах неспешно рвала его на части и тут же глотала оторванные куски жертвы.
– Отходим, – скомандовал я.
Внутри меня колотилось бешенство, за всю войну в моей группе не было ни одной потери, я тщательно планировал каждую операцию, ломая голову и напрягая весь штаб, дабы иметь максимальное количество информации и путей отходов, если понадобится. А сейчас, у меня на глазах рвали моих парней, а я мог лишь скомандовать «отступаем».
Я отходил, прикрывая оставшихся парней. Мы практически укрылись в расщелине, когда в нее начала сбегаться нечисть. Они неожиданно появились, как будто ниоткуда: вылезали из щелей, из-под камней, вставали из песка. Скаля свои щербатые рты, не отводя мертвых глаз, они цепляли моих парней за руки и ноги. Мы вновь открыли огонь из всего имевшегося у нас оружия, пули проходили сквозь тела умертвий, вырывая внутренности, но при этом не наносили им хоть какого-то значительного урона. Умертвия были заговоренными, поэтому, не обращая внимания на наносимые нами повреждения, четко шли к цели. Появление умертвий такого уровня стало для нас полной неожиданностью, ведь нам доложили, что в этом районе никакой нечисти и модернизированного зверья нет и быть не может, жара их просто делает беспомощными и бесполезными в использовании. Мы понадеялись на достоверность этой информации, и это стало для нас фатальной ошибкой. Справа незаметно соскользнувшее со скалы умертвие впилось в горло Колту, а неожиданно поднявшаяся из песка нечисть вцепилась Тому в ногу, ломая другу кость, третий мертвяк пронзил Саймона насквозь грудь культяпкой, что когда-то была его рукой. Саймон полз по ущелью к нам, запутавшись в собственных кишках. Его неспешно преследовали умертвия, не торопясь добить, давая нам «насладиться» в полной мере смертью друга. Я посмотрел на Саймона, и наши глаза встретились. Он не был в отчаянии или напуган, как всегда спокоен и собран. Еще когда-то давно, перед первым поиском, мы с парнями договорились, что если случиться так, что кто-то из нас окажется в лапах нечисти или зверья, то парни не оставят его в живых на растерзание падали. И сейчас я видел в глазах Саймона лишь одно желание, чтобы моя рука не дрогнула. И я выстрелил, и как оказалось не один. Рядом, также твердо прозвучал выстрел Ронэра. Нас осталось четверо, мы бежали вверх, пытаясь выбраться из так заботливо приготовленной для нас западни. И попали в каменный лабиринт. Согласно имевшимся у нас картам его не должно было тут быть, но реальность была жестока. Это означало лишь одно, в штабе был предатель, и, может, даже не один. Полк пытались слить, а вместе с ним и нас, мы явно мешали врагу. Пробегая сквозь каменные ряды, наткнулись на воду, которой мы были неимоверно рады. С разбегу окунулись в нее, смывая с себя страх, пытаясь отрезвить сознание. И тут мы услышали самое страшное, где-то недалеко от нас одна огневая точка бомбила наш полк. Сорентировавшись по звуку, оценив расстояние до нашей цели и разделившись, мы практически ползком, направились к установке. Нам уже не нужно было команд или инструкций, каждый знал, что нужно делать. Работавшая по полку огневая точка должна быть уничтожена любой ценой. Подкравшись сзади, я увидел пятерых эриконцев слаженно работавших около своей установки. И тут Горт прыгнул на первого эриконца, стоявшего в охранении. Брул бросился на наводчика, Ронэр – на командира подразделения артиллеристов. Я тут же обезвредил двоих ближайших по мне замешкавшихся солдат, но в тот же момент из-за скал на нас попрыгали десятка два эриконцев. Нас ждали! Нет, не так! Нас выманивали! Я видел, как один за другим на землю падали мои парни с окровавленными ранами. Рядом со мной зарычал Ронэр, схватившись за правый бок и держа автомат в левой руке, отстреливаясь, отступал к так радушно встретившему нас водоему. Я под прикрытием огня своего зама кинул к установке связку заранее приготовленных взрывалок и утянул Ронэра за ближайшую к водоему скалу, чтобы укрыться от взрыва. Взрыв был знатный, сдетонировали боеприпасы боевой установки, и наших преследователей по частям разметало по всему ущелью. Мы с Ронэром немного выдохнули и стали отступать к водоему. Оказавшись в центре источника, я заметил, как на противоположном берегу нас уже встречали волки, а с того края ущелья, откуда мы только что вышли, уже подходила новая волна умертвий, зажимая в клещи. У нас с Ронэром был только один шанс – взобраться на скалу, находившуюся в центре водоема и по ней переползти на соседнюю скалу, а там, в расщелине, можно было укрыться от этой нежити. Шанс был невелик, но он был, и я скомандовал:
– Ты первый, я прикрою и за тобой.
– Нет, командир, иди ты первым.
– Это приказ, не тяни время!
Ронэр изрядно хромая, вскарабкался на скалу, я, отстреливаясь, за ним. Ему практически удалось перебраться на соседнюю отвесную глыбу, как выстрел эриконского снайпера, ранил его в грудь, и мой лучший друг ничком упал в воду. И тут же подоспевшее зверье стало рвать его на части. Самый ловкий из модифицированных волков, преследуя меня, как загнанного зайца, начал карабкаться по скале. И надо сказать, у него это неплохо получалось. Цепляясь мощными и острыми когтями за выступы скалы, он подтягивался на передних лапах, упирался о скалу задними, и вновь подтягивался вверх. Гонимый охотничьим азартом и, вероятно, голодом, волк настигал меня. Адреналин зашкаливал, я, уже не сдерживаясь и не боясь быть обнаруженным, развернулся и сам кинулся на зверя. И в тот же самый момент случилось то, что мы всеми силами пытались предотвратить: по полку начали бить сразу из нескольких оружий. Все, это был конец. В бессильной злобе я ломал преследовавшего меня зверя, выворачивая из суставов лапы, выкалывая глаза и разрывая пасть. Я начал орать отборным матом и, свалив дохлое тело волка вниз, к сородичам, стрелял в них, тратя последние патроны и не щадя глотки.
