Текст книги "Весна любви"

Автор книги: Инга Берристер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Нэнси усердно подготавливала многочисленные приемы, которые устраивал Грег. Ей нравилось это занятие, но постепенно она начала чувствовать, что тот взваливает на ее плечи все более тяжелую ношу. Гостями Грега были знаменитости, привыкшие ко всему лучшему, поэтому Нэнси всегда тщательно готовила стол, догадываясь, что малейшая оплошность тут же будет замечена. Осознание этого заставляло ее нервничать. К тому же она все чаще чувствовала себя простушкой в обществе красивых и элегантных знакомых Грега.

Когда Нэнси поделилась с ним своими мыслями, тот лишь рассмеялся.

– Глупышка, ты словно душистая летняя роза в сравнении с парниковыми орхидеями!

– Но я чувствую себя такой неуклюжей...

– Ты естественна, дорогая моя. Все от тебя в восторге, разве не видишь?

Тем не менее, Грег все-таки настоял, чтобы Нэнси купила себе новую одежду, которая больше подходила ее тогдашнему образу жизни. Шкафы Нэнси наполнились дорогими стильными тряпками, потеснив джинсы и майки. На смену хлопку пришел шелк. Серебряные украшения быстро были вытеснены подарками Грега, приобретенными в центральных ювелирных магазинах Лос-Анджелеса. Жаль только, что порой украшенные бриллиантами браслеты казались Нэнси чем-то вроде наручников.

Грег также уговорил ее изменить прическу. Прежде Нэнси не особенно обращала внимание на свои от природы пышные волосы. Их достаточно было вымыть и расчесать. Но в дорогом парикмахерском салоне Нэнси сделали стильную стрижку, которая неузнаваемо изменила ее.

Веселая беззаботная студентка исчезла, уступив место элегантной молодой женщине, дорого и изысканно одетой, с лишенной эмоций улыбкой на лице.

Чем глубже погружалась Нэнси в мир Грега, тем более маленькой и незначительной чувствовала себя. Порой она мечтала о том, чтобы оказаться с Грегом наедине, без общества кинозвезд и деловых партнеров. Ей хотелось, чтобы они уселись рядышком на постели, жуя чипсы из одного пакета, и чтобы при этом был отключен телефон.

Иногда такие дни случались, но очень редко.

В ноябре они отправились на четыре дня в Париж.

Грег настоял на том, чтобы у Нэнси вновь появилась собственная чековая книжка, и она первым делом купила ему в дорогом бутике подарок – чрезвычайно элегантный светлый летний пиджак.

Они остановились в старинном отеле, из окон которого открывался вид на Сену. Вернувшись вместе с Грегом в номер после долгого хождения по городу, Нэнси без сил повалилась на огромную кровать.

– Есть хочешь? – спросил Грег.

– После всех пирожных, которые мы съели в кафе? Нет. Я и так в последнее время набрала вес. Пора садиться на диету...

– Тебе это ни к чему.

– Ошибаешься, дорогой. Скоро я ни в одно платье не влезу.

– Ну и не надо. Без них ты выглядишь гораздо лучше. Лично я не возражаю, чтобы ты немножко потолстела, – заметил Грег, окидывая крутые изгибы фигуры Нэнси туманным взглядом.

– Дай тебе волю, ты превратил бы меня в бочку, а потом я наскучила бы тебе и ты начал бы искать стройную девушку.

– Я никогда не буду искать никого, кроме тебя, – возразил Грег, целуя ее.

– Что? Это когда вокруг тебя вьется столько жаждущих сделаться кинозвездами красоток?

– Зачем мне звезды, если у меня есть луна? – усмехнулся Грег, снимая с Нэнси туфли.

– О, какая поэзия! – воскликнула та.

– О, какая ножка! – ответил он в тон, принимаясь целовать ступню Нэнси.

– Прекрати! Я ходила весь день и уверена, что мои ноги отнюдь не благоухают!

– Но я обожаю все твои запахи и вкус.

– Разве можно обожать толстуху с потными ногами?

– А, так вот какой ты себя представляешь! – пробормотал Грег, не отрываясь от своего занятия. – Солнышко, ты так красива, так притягательна, что это честь – целовать эти маленькие пальчики.

Нэнси очень возбудило то, что делал Грег, однако она все-таки убрала ноги, спрятав ступни под ворохом пакетов с покупками.

– Получишь мои пальчики обратно, после того как они побывают под душем!

– Подобная мнительность тебе не к лицу, дорогая, – вздохнул Грег. – После душа твои прелестные ножки потеряют большую часть привлекательности. – Он встал. – Мне нужно сделать пару звонков. А ты тем временем позвони в ресторан и закажи себе что-нибудь. Мне только кофе.

Грег вышел в другую комнату, а Нэнси решила, что в последние дни действительно постарается меньше есть. Ее не покидали мысли о том, как она выглядит.

Прежде Нэнси никогда особенно над этим не задумывалась, она была достаточно уверенным в себе человеком. А теперь вдруг обнаружила, что ее бедра чуточку шире общепринятого стандарта, грудь великовата, и только талия пока еще не вызывает беспокойства.

Началось это в магазинах одежды, где элегантные продавщицы постоянно заставляли Нэнси чувствовать себя толстой. Держа в руках приглянувшееся платье, она спрашивала свой размер, и бровь обслуживающей ее девушки неизменно взлетала.

– Думаю, это и есть самый большой размер, мэм, но я проверю...

А что будет, если я поправлюсь еще немножко?

Она поднялась с кровати и сняла жакет и юбку. Затем, оставшись в одном черном белье, вновь присела на край постели и принялась вскрывать пакеты с покупками. Первый содержал пиджак для Грега. Нэнси набросила его на плечи и подошла к зеркалу.

– О! – раздалось сзади спустя минуту.

Оглянувшись, она увидела того, кому предназначался этот подарок. Прислонясь к дверному косяку, он с интересом разглядывал Нэнси.

Она хихикнула.

– Вообще-то тебе не положено видеть этого до дня твоего рождения. Но я не удержалась и...

– Малышка, – мягко произнес Грег, – какая у тебя восхитительная кожа! Гладкая и бархатистая, как взбитые сливки.

– Надеюсь, ты подразумеваешь низкокалорийные сливки, – пробормотала Нэнси, поворачиваясь к Грегу, успевшему пересечь комнату и прилечь, упершись локтем, на постель.

Не отрываясь он смотрел на нее снизу вверх.

– Нет, я говорю об очень жирных, вкусных, обольстительных сливках! – Он провел языком по губам и призывно протянул к Нэнси руки. – Я чувствую себя жадным котом, который готов облизать тебя всю.

—Ты больше похож на бенгальского тигра, – заметила Нэнси.

Приблизившись, она провела тыльной стороной ладони по щеке Грега.

– Разве тебе не нужно было позвонить важным людям?

– Важнее тебя никого нет, дорогая моя.

Он увлек Нэнси на кровать и принялся целовать ее лицо, рот, щеки, закрытые глаза. Когда она запрокинула голову, Грег припал губами к ямке у основания ее шеи.

Нэнси привычно погрузила пальцы в густые волосы Грега, наслаждаясь его запахами и ощущением большого сильного тела.

– Сколько лет я мечтал о тебе... – прошептал он. – И вот, наконец, нашел.

Сердце Нэнси учащенно билось. Сколько бы проблем ни существовало между ними, стоило им обняться, как происходило нечто подобное огненному взрыву, случающемуся из-за брошенной в бензин горящей спички.

Нэнси притянула к себе Грега, одновременно раздвигая ноги. Она не стала тратить время на то, чтобы снять пиджак. Точно так же Грег не задержался, чтобы стянуть с Нэнси трусики. Он просто сдвинул кружева вбок, расстегнул брюки и сразу вошел в нее.

Они долго и медленно занимались любовью, глядя друг другу в глаза и испытывая бесстыдное, пронзительное удовольствие от процесса соития.

Каждый раз, когда их настигала волна наивысшего наслаждения, Грег нарочно замедлял темп своих движений. А когда они с Нэнси немного успокаивались, все начинал сначала. Таким образом, новый наплыв удовольствия неизбежно оказывался более мощным и острым.

На самом пике блаженства Нэнси пронзительно вскрикнула. Грег крепко обнял ее, и они еще долго лежали неподвижно, прислушиваясь к доносящемуся в номер тихому плеску Сены.

9

Однако к тому времени, когда они вернулись в Лос-Анджелес, между ними вновь возник спор. Причем такой силы, будто они не были даже друзьями, не говоря уже о чем-то большем.

– Почему ты не хочешь переехать ко мне? – сердито спросил Грег по пути из аэропорта домой. Препирательство началось после просьбы Нэнси отвезти ее в квартирку, которую она снимала. – Зачем ты вообще тратишь деньги на эту лачугу, если можешь спокойно жить у меня, причем с гораздо большим комфортом.

– Дело не в комфорте, – ответила Нэнси.

Она устала и была раздражена. Перелет из Парижа утомил ее, рейс два раза откладывался по причине нелетной погоды.

– А в чем?

– Отдельное жилье помогает мне сохранить независимость, дорогой. Без ощущения хотя бы небольшой самостоятельности я потеряю чувство самоуважения.

– Но это же глупо! – резко произнес Грег. – Мы только что провели несколько чудесных дней в Париже. Объясни, почему нам нельзя вместе вернуться домой?

– Мне нужно немного убраться у себя, – сказала Нэнси. – Полить цветы, вытереть пыль, проверить почтовый ящик...

– У тебя там небось даже есть нечего.

– Это не проблема. Схожу в китайский ресторан или закажу оттуда еду с доставкой.

– Давай я подожду, пока ты сделаешь, что наметила, а потом вместе отправимся домой, нормально поужинаем, выпьем по бокалу вина и спокойно ляжем в постель.

– Это твой дом, а не мой, – произнесла Нэнси, отворачиваясь к окошку и глядя на движущийся по шоссе транспорт.

– Мой дом должен стать твоим домом. Тебе давно пора это знать: все, чем я владею, твое.

– Но я ничего этого не заработала, Возможно, мое желание самостоятельности эгоистично, однако мне казалось, что ты способен понять. Да, ты только что устроил мне чудесный отдых в Париже, но сейчас я должна хотя бы немного побыть одна.

– Неужели мое общество настолько наскучило тебе?

– Дорогой, я уже неоднократно повторяла, что мне очень приятно быть с тобой. И дело совершенно не в этом. Просто мне требуется время, чтобы вновь ощутить почву под ногами, неужели это не понятно? Ты привык жить на высокой скорости, а я нет. Не удивлюсь, если завтра тебе придется вылететь в Милан, Мадрид или даже в Гонконг.

– Не угадала. На следующей неделе я вновь должен быть в Париже.

– Снова! У меня голова идет кругом...

– Но я всегда выкраиваю время для нас с тобой, Для музеев, кино, магазинов. Неужели тебе трудно разок-другой слетать в Париж?

– Может, и не трудно было бы... если бы у меня был выбор. Но я лишь получаю приказы. «Собирайся, отправляемся в Париж. Вылет в четырнадцать ноль-ноль!».

Нэнси осознавала, что говорит неприятные вещи, однако ее злили покровительственные манеры Грега, а, кроме того, хотелось самоутвердиться.

Грег метнул в нее гневный взгляд.

– Нэнси, ты невозможна!

– Просто с Эдвином у меня происходило то же самое и...

Грег в сердцах стукнул кулаком по баранке.

– Я не Эдвин! Когда, наконец, ты это поймешь?

Они были всерьез обижены друг на друга, когда подъехали к дому, где находилась арендуемая Нэнси квартира. Грег поднялся вслед за ней, неся сумку с парижскими покупками.

Нэнси впустила его к себе и включила свет. Жилище выглядело запущенным и пронизанным одиночеством. Оно ничем не напоминало роскошные апартаменты Грега. Обведя квартирку взглядом, Нэнси едва не передумала оставаться здесь. Ей пришлось приложить немало усилий, чтобы сохранить на лице нейтральное выражение.

– Прости, что накричал на тебя, – сдавленно произнес Грег. – Может, все-таки поедем ко мне?

– Спасибо за все, дорогой, – ответила Нэнси. – Поверь, я ценю то, что ты для меня делаешь... но сегодня останусь здесь.

Грег оглядел безрадостную обстановку и вздохнул.

– Мне не хочется оставлять тебя в этой дешевой меблирашке.

– Но я отлично себя здесь чувствую, – солгала Нэнси. – Если не отлично, то, по крайней мере, спокойно.

Она открыла прикрепленный к двери почтовый ящик, и оттуда вывалилась на пол куча писем, украшенных штемпелями различных университетов, – ответы на отправленные на прошлой неделе запросы.

Грег прищурившись наблюдал, как Нэнси подбирает корреспонденцию.

– Что это такое?

– Проспекты из университетов, – смущенно ответила она.

Нэнси намеренно ничего не говорила Грегу о предпринятых в этом направлении действиях, потому что хотела избежать очередного спора.

– Проспекты? Иными словами, ты возобновляешь обучение?

– Я еще ничего не решила, – пролепетала Нэнси.

Грег с мрачным видом потер лоб.

– Дорогая, я не понимаю тебя.

– Знаю. К сожалению, у меня нет в этом ни малейшего сомнения.

– Ты не чувствуешь себя счастливой со мной?

– С тобой-то я счастлива! Но меня совершенно не радует образ жизни, который я вынуждена вести.

– И ты надеешься найти в университете убежище? – кивнул Грег на кипу писем в ее руках.

– Для меня все это имеет большое значение, неужели ты не понимаешь?

– Но почему их так много?

– Я написала в разные места. Хотела узнать, нет ли где-нибудь формы обучения с частичным посещением занятий. Ведь меня интересуют лишь некоторые дисциплины. Я смогла бы работать и оплачивать свое образование. Если мне это удастся, я убью сразу двух зайцев.

– Трех, – хмуро поправил ее Грег. – Меня тоже. Ведь мы почти перестанем видеться.

– Это эгоистичный взгляд на вещи.

– Нэнси, я люблю тебя, – произнес Грег таким тоном, будто с радостью вытравил бы нежные чувства из своего сердца, если бы это было в его силах. – Как мне жить без тебя?! Я работаю в Голливуде, то есть в Лос-Анджелесе. Что станет, если ты отправишься учиться в другой город, неважно какой? Как часто я смогу видеться с тобой? Раз в месяц? Раз в семестр?

– Но ведь это не будет длиться вечно, – заметила Нэнси. – Как только я получу диплом, тут же вернусь к тебе.

– Ну да, если только за время учебы не влюбишься еще в какого-нибудь профессора, – сухо произнес Грег.

– Грег, так нечестно! Это во-первых. А во-вторых, тебе прекрасно известно, что я больше никогда не встречу такого человека, как ты.

– Тогда откуда у тебя такое сильное стремление убраться от меня подальше?

– Дело не в тебе, дорогой, а во мне.

Грег устало пожал плечами.

– Тогда кто из нас больший эгоист? Ладно, не стану тебя задерживать. Наслаждайся своей рыбой и чипсами.

Он наскоро поцеловал Нэнси в щеку и, не оглядываясь, сбежал по лестнице. Совершенно очевидно, что его сильно задело поведение той, кого он любит всем сердцем. Нэнси захотелось позвать Грега, но она не знала, что сказать ему.

В конце концов, она закрыла дверь и вновь оглядела свое жилище.

В ее душе вдруг образовалась пустота. Атмосфера маленькой квартирки почему-то показалась гнетущей. В ней витал запах пыли и меланхолического одиночества. Подойдя к окну, Нэнси увидела садящегося в автомобиль Грега, высокую темную фигуру. Затем он уехал.

Небо быстро темнело, над входами выстроившихся вдоль улицы магазинчиков засветились неоновые вывески.

– Кто знает, – прошептала Нэнси, глядя на задние огни удаляющегося автомобиля Грега, – может, я и не заслуживаю тебя, дорогой? Может, без меня тебе будет лучше?

Следующий день Нэнси провела в одиночестве. Грегу не звонила, на телефонные звонки не отвечала. На душе у нее кошки скребли.

Она вычистила и вымыла квартиру, устыдившись того, что так запустила свое жилье. Потом села разбирать почту. Читая описания факультетов и студенческих городков, она почувствовала себя заключенным, глядящим на мир сквозь зарешеченное окно тюремной камеры.

Проспекты пестрели фотографиями, на которых были изображены веселые студенты в простой удобной одежде. Они сидели на лекциях или шли по тенистым улочкам университетского городка.

Готовились к жизни, которую сами себе выбрали, и Нэнси невольно размечталась. Будь ее воля, она получила бы диплом, открыла собственный цветочный бизнес и сохранила бы Грега Уордсворта.

Однако очень скоро стало ясно, что мечтам сбыться не суждено.

Проверив свой женский календарь, Нэнси обнаружила задержку не в неделю, как полагала ранее, а в два с лишним месяца.

На следующий день, прямо с утра, она отправилась в больницу, чтобы сделать тест на беременность.

Звоня Грегу, Нэнси находилась на грани истерики.

– Ты уверена? – спросил тот бесстрастным тоном.

Он находился в Голливуде и не мог выражать чувства в присутствии посторонних.

– Считается, что на этот анализ можно положиться, – ответила Нэнси. – Результат пока неизвестен, однако у меня двухмесячная задержка.

– Но ты вроде бы говорила, что держишь все под контролем?

– Я сама так думала, – вздохнула она. – Выходит, просчиталась. Но сейчас я и без анализа знаю, что беременна. Меня тошнит по утрам и вдобавок мучает ужасная головная боль!

– Ах, дорогая! – По-видимому, Грег справился с первичным потрясением, потому что интонации его голоса переменились. – Ведь это чудесная новость!

– Что в ней чудесного? – сдавленно откликнулась Нэнси.

– У нас будет ребенок!

– Не у нас, а у меня. Я буду рожать, Грег.

– Солнышко, – возбужденно произнес он, – мне придется отложить сегодняшние дела. Через час я буду с тобой. Пожалуйста, поезжай ко мне, там и встретимся.

Чувствуя себя готовым взорваться вулканом, Нэнси вошла в квартиру Грега. Она не была здесь с момента возвращения из Парижа. Разумеется, приходящая прислуга содержала апартаменты в порядке, однако созданные цветочные композиции были в плачевном состоянии. Цветы увяли, лепестки их осыпались.

Нэнси выбросила все букеты, чувствуя, что одновременно расстается со своими надеждами.

У нее безумно болела голова.

Отправившись в ванную, Нэнси открыла аптечку и набрала пригоршню таблеток. Однако, открыв рот, чтобы проглотить их, вдруг остановилась. Какое действие это окажет на ребенка?

Необходимо посоветоваться с кем-то.

Нэнси с досадой швырнула таблетки обратно. Ну вот, она уже не может делать того, чего хочет! Отныне каждое решение должно приниматься с учетом беременности...

Вскоре явился радостный и возбужденный Грег. Он с ходу заключил Нэнси в объятия.

– Дорогая! Как это восхитительно! Вероятно, ты сейчас пребываешь в смешанных чувствах, но это пройдет. Мое золотце, лапочка, рыбка! Как я счастлив!

Они сели на диван, и Нэнси взглянула на Грега больными глазами.

– Дорогой, во всем этом нет ничего хорошего. Это катастрофа.

Грег взял ее руки в свои.

– Хочу, чтобы ты стала моей женой!

– Но я не собираюсь сейчас замуж, – всхлипнула Нэнси, – Мне всего двадцать два года!

– Я люблю тебя, – стоял на своем Грег. – И не делал тебе предложения раньше единственно из опасении, что это отпугнет тебя. Но мне всегда хотелось, чтобы ты была моей женой. А сейчас я желаю этого больше, чем когда бы то ни было.

– Грег, я собиралась вернуться в университет, получить диплом. Потом начать свое дело. А теперь ничего этого не будет!

– Какое-то время – да, – кивнул он. – Но позже все обязательно осуществится. Кроме того, произойдут другие замечательные вещи. Тебя ожидает счастье. Смотри, что я тебе принес!

Он подал Нэнси черную бархатную коробочку.

Открыв ее, она обнаружила внутри изысканное сапфировое ожерелье. Камни полыхнули синим пламенем.

– Я давно присмотрел для тебя это украшение, Оно отлично подойдет к твоим глазам.

– Наверное, стоит целое состояние, – пробормотала Нэнси.

– Дай я помогу тебе надеть.

Пока Грег застегивал на шее Нэнси ожерелье, у нее в висках пульсировала боль. Казалось, с каждой минутой она становится сильнее.

Ожерелье каким-то образом лишь ухудшило ситуацию. Скорее всего, оно действительно стоило очень дорого, и это еще раз доказывало, как велики возможности Грега, в чьей власти она оказалась.

Отныне она должна быть не просто идеальной подругой.

Ей предстоит подарить Грегу идеального ребенка, стать идеальной матерью и остаток жизни провести в роли идеальной жены.

Словно что-то лопнуло в груди Нэнси, и она разразилась горькими рыданиями.

Грег нежно обнял ее, стараясь утешить, однако слезам как будто не было конца.

Во второй половине дня Нэнси вновь отправилась в больницу, чтобы получить результаты анализа. При этом она строго-настрого запретила Грегу сопровождать ее.

Медсестра подтвердила наличие беременности и назвала приблизительный срок – восемь-девять недель.

Нэнси покидала клинику в полном отчаянии. Она не поехала к Грегу, а отправилась к себе. Медсестра сказала, что ей можно принимать болеутоляющее, но в умеренных количествах. Вконец измученная головной болью, Нэнси с жадностью проглотила таблетку аспирина. Однако это мало помогло. Боль пульсировала в ее мозгу с такой силой, что трудно было думать.

Приехал обеспокоенный Грег. Он сел на диван рядом с Нэнси и приложил к ее пылающему лбу смоченное холодной водой полотенце.

– Бедняжка... Позволь мне вызвать врача, пусть он тебя осмотрит.

Нэнси поморщилась.

– Не хочу я никаких врачей.

– Ты больше не можешь здесь оставаться! – решительно сказал Грег. – Пора тебе переселяться в мою квартиру. Так мне проще будет заботиться о тебе и готовиться к свадьбе...

– Я не собираюсь замуж!

– Дорогая, ты любишь меня? – спросил Грег.

Она долго молчала, прежде чем ответить. Этот разговор еще больше усилил боль в голове.

– Я всегда хотела стать художником, – произнесла, наконец, Нэнси. – Не великим. Просто хорошим. Я умею делать красивые вещи.

– Верно, ты создаешь красоту.

– Но мне еще нужно многому научиться. Я делаю цветочные композиции, слегка рисую, пробую лепить. Но мои изделия далеки от совершенства. И потом... я никогда не пробовала резать по дереву, не работала с камнем, не пыталась изготовить керамику... Не говоря уже о мозаике. А теперь понимаю, что заниматься всем этим мне не суждено.

– Вот глупышка! – с улыбкой произнес Грег. – Ты непременно попробуешь себя в каждом из перечисленных направлений. До родов у тебя масса времени. Занимайся чем хочешь! А когда наш малыш появится на свет, я найму пару нянек и ты сможешь полностью отдаться любимому делу.

– Да пойми же ты! Нельзя просто взять и начать обтесывать кусок мрамора. Этому нужно научиться. Пройти школу. А я никогда этого не сделаю!

Из глаз Нэнси брызнули слезы, при виде которых улыбка на лице Грега превратилась в озабоченное выражение.

– Все, я вызываю врача! И мы сейчас же уезжаем ко мне. Больше я тебя одну не оставлю!

Нэнси подняла на него покрасневшие глаза.

– Разве у тебя не назначена на сегодня важная встреча?

– Да, но я ее отменю.

– Не стоит, – вяло произнесла она, осторожно выпрямляясь и предпринимая попытку улыбнуться. – Поезжай, куда собирался, а я тем временем уложу сумку и на такси отправлюсь к тебе.

– Ты уверена, что справишься? – с сомнением спросил Грег.

– Вполне.

Собрав все силы, Нэнси улыбнулась еще шире. Нелегко было убедить Грега уехать, но, в конце концов, это ей все-таки удалось. Он, наконец, оставил Нэнси одну.

Однако она не собиралась возвращаться в квартиру Грега.

Ей стало ясно то, что давно следовало понять: она должна уйти от Грега. Причем чем скорее и дальше, тем лучше. Только что состоявшийся разговор с Грегом явился последней каплей, переполнившей чашу ее терпения. Нэнси живо представила себя пленницей шикарных апартаментов Грега. Разумеется, она ни в чем не будет иметь недостатка, но ее ребенок окажется под присмотром сразу двух нянек, что навсегда исключит возможность бегства и окончательно отрежет путь к свободе.

Свежая летняя роза будет срезана и поставлена в хрустальную вазу.

Вспоминая впоследствии тот день, Нэнси пришла к выводу, что проникшая в ее мозг инфекция уже влияла на рассудок. А жуткая головная боль была симптомом начальной стадии заболевания, которое вскоре ввергло Нэнси в коматозное состояние.

Истерика наверняка тоже была вызвана болезнью. Именно под ее воздействием Нэнси лихорадочно побросала в сумку самые необходимые вещи, вызвала по телефону такси и укатила на вокзал. Там она купила в кассе билет до Глендейла. В одну сторону. Потому что не собираюсь возвращаться в Лос-Анджелес.

До отправления поезда оставалось еще около часа, и Нэнси устроилась в зале ожидания. Она думала о будущей жизни – своей и той, что созревала в ней. Ей представлялось, что она вернется в университет, найдет работу. В крайнем случае, поможет отчим. Он часто повторял, что Нэнси может на него рассчитывать.

Потом родится ребенок, но она будет двигаться дальше. Развиваться. Следуя собственному плану, а не тому, который составил для нее Грег.

А если он захочет воссоединиться с ней, ему придется отыскать ее и смириться с выдвигаемыми ею условиями.

Потом Нэнси догадалась позвонить проживающей в Глендейле подруге Ширли, сообщить о своем приезде и попросить встретить на станции. Поговорив с подругой, она немного подумала и решила на прощание сказать несколько слов Грегу.

Тот откликнулся сразу, будто дежурил у телефона.

– Дорогой…

– Нэнси! Где ты?

Она глубоко вздохнула.

– Мне нужно на некоторое время уехать. Пожалуйста, постарайся меня понять.

– Понять? Что?

– Мне требуется свободное пространство. Свое собственное...

– Нэнси, – произнес Грег, очевидно изо всех сил пытаясь сохранить спокойствие, – где ты сейчас находишься?

– Я уезжаю из Лос-Анджелеса. Мне нужно во всем разобраться...

– Боже мой, что ты говоришь!

– Прошу тебя дать мне время.

– Сколько? – спросил Грег таким тоном, будто не верил собственным ушам.

– Столько, сколько потребуется.

– Тебе требуется помощь врача, – натянуто произнес он. – Я договорился с лучшим гинекологом Лос-Анджелеса, он осмотрит тебя завтра!

– Не стоит. Я сама схожу кврачу. Мне не нужен какой-то особенный доктор, достаточно просто хорошего специалиста.

– Нэнси, прошу тебя, вернись! Где бы ты сейчас ни находилась… Умоляю!

– Нет, дорогой, – вяло произнесла она. – Не могу. Все мои силы ушли на то, чтобы убраться из дому.

– Но почему? Почему тебе так нужно уйти от меня?

– Похоже, ты не слышал ни слова из того, что я говорила в течение последнего месяца, – вновь вздохнула Нэнси. – Или ты притворяешься, что не понимаешь?

– Разумеется, я все слышал, – возразил Грег. – И многое понял. Но нам нужно серьезно поговорить. Убегая от меня, ты ничего не решишь!

– Мне больше ничего не остается. Мы много беседовали. Но ты не желаешь слышать неприятные для тебя вещи. И потому никогда до конца не поймешь меня. Впрочем, если бы даже и понял, тебя бы это не тронуло. Мои проблемы тебе безразличны.

– Нэнси...

– Я больше так не могу, дорогой. Не могу быть рабыней в шелках. И поэтому ухожу. Таков мой выбор.

– Дорогая, послушай меня. Я стану все делать так, как ты захочешь, только вернись. Я люблю тебя! Ведь этого-то ты не можешь отрицать.

Глаза Нэнси наполнились слезами, которые хлынули по щекам.

– Нет, – Прошептала она. – Я знаю, что ты любишь меня. Никто никогда не полюбит меня так, как ты. Только ты не готов позволить мне быть свободной.

– Но ты всегда была свободной, Нэнси. Однако, похоже, не понимаешь этого.

Она крепче стиснула телефонную трубку.

– Если ты действительно любишь меня, то позволь уйти.

– Любовь не переносит разлук. И склонна к компромиссам. Не нужно быть рабыней в шелках, но и не следует удирать от меня за сотни миль. Можно найти нечто среднее между двумя этими крайностями. Что-то такое, о чем мы вполне способны договориться.

– Я не верю, что ты, в самом деле, желаешь о чем-то договариваться, – всхлипнула Нэнси.

Она никак не могла унять слезы.

– Тебе непременно нужно, чтобы все было по-твоему.

– Дорогая, я намерен разыскать тебя и вернуть домой, – твердо произнес Грег.

– Лучше послушай, что я скажу! – воскликнула Нэнси с истеричными нотками в голосе. – Если ты попытаешься найти меня, я отправлюсь в клинику и сделаю аборт!

Страшная угроза слетела с ее уст до того, как она успела осознать смысл сказанного. Однако в следующую секунду Нэнси поняла это и сама ужаснулась.

– Нэнси! – ахнул Грег.

– Да-да, – сдавленно подтвердила она. – Я так и сделаю. Поэтому оставь меня в покое!

С этими словами она повесила трубку и стремглав бросилась в туалет, где ее стошнило.

То же самое происходило в поезде: Нэнси плакала втихомолку и то и дело бегала в туалет. Наконец поезд прибыл на вокзал Глендейла. К этому времени Нэнси стало совсем плохо – ее тошнило, голова будто разламывалась на части, перед глазами стоял красный туман.

Она вышла из вагона, не на шутку напуганная тем, что с ней происходит, Это больше не походило на обычный токсикоз беременности, а было чем-то гораздо более опасным. Сейчас Нэнси остро нуждалась в помощи Грета, но…

Ожидавшая ее на перроне Ширли при виде подруги ужаснулась.

– Золотце, что с тобой? Ты больна?

– Кажется, подхватила грипп, – произнесла Нэнси побелевшими губами.

Она испытывала такую сильную слабость, что с трудом держалась на ногах.

– А возможно, пищевое отравление. Думаю, мне нужно показаться врачу...

– И как можно скорее! Мы поедем в больницу прямо отсюда. – Ширли решительно взяла сумку Нэнси. – Ты выглядишь ужасно!

– Постой… Где здесь телефон? Мне нужно позвонить в Лос-Анджелес...

– Потом, Нэнси, Позвонишь из больницы. Пойдем скорей.

Ширли сильно взволновало состояние подруги.

Вздохнув, Нэнси повиновалась. Грегу она так больше ни разу и не позвонила.

10

– Так что случилось с фургоном? – озабоченно спросила Сюзен, когда в начале нового рабочего дня Нэнси подъехала к магазину, по пути успев завернуть на цветочный рынок.

– Ничего страшного. Проколола шину, только и всего, Пришлось заменить колесо.

– А ты цела?

– Как видишь, – ответила Нэнси, вытаскивая из фургона огромную корзину тропических лиан.

– Ты сама меняла колесо?

– Нет, вызвала техпомощь.

– Но ведь это влетит в копеечку! – округлила Сюзен глаза. – И еще эти лианы! Наверное, стоят бешеных денег… Зачем они тебе?

Нэнси усмехнулась.

– Не волнуйся, дорогая, за все платит наш новый клиент. А лианы действительно обошлись недешево.

Сюзен удивленно взглянула на нее.

– Какой новый клиент?

– Грег Уордсворт. Тот, что на днях заходил к нам, помнишь? Шину я проколола, отправившись по одному делу, которое он поручил мне, – соврала Нэнси не моргнув глазом. – Так что ему платить и за техобслуживание. Правильно я рассуждаю?

– Грег Уордсворт? – изумленно переспросила Сюзен, – Ты это серьезно? И что заставило тебя передумать?

– Мы займемся оформлением его вечеринок, – сказала Нэнси, – а, кроме того, я буду обустраивать его виллу.

– Что? – ахнула помощница.

– Да, от начала и до конца. – Нэнси поставила корзину возле своего рабочего стола. – К тому же сегодня мне предстоит украсить на вилле зал и накрыть стол на шесть персон. Для этого я и купила лианы.

Глаза Сюзен заблестели.

– Постой, остановись на минуту! Как же вы поладили? Ведь еще совсем недавно ты говорила, что не желаешь иметь дело с этим человеком!

– Скажем так: он сделал мне предложение, от которого я не смогла отказаться.

Сюзен на миг задумалась.

– Насколько я понимаю, он уложил тебя в постель и ты неожиданно прозрела. – Она прищелкнула языком. – Повезло тебе! Неудивительно, что ты вся сияешь. Ох, я сейчас позеленею от зависти! Как же тебе отомстить? Подсыпать стрихнина в кофе, что ли?

Нэнси рассмеялась.

– Все совсем не так, как ты думаешь.

– Да? А как же?

– Ну, мне не хотелось бы вдаваться в детали...

– Представляю! От этих деталей мои уши наверняка свернутся трубочкой. – Сюзен блеснула глазами. – Но не нужно меня щадить. Я давненько не была с мужчиной, поэтому небольшой рассказ о том, как это бывает, вдохновит меня. Расскажи, что этот красавец делал с тобой. И что ты делала с ним. Поделись подробностями, иначе я умру от любопытства.