Текст книги "Весна любви"

Автор книги: Инга Берристер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Медсестра объяснила, как найти камеру хранения.

– Спасибо... хотя я не представляю, что это может быть.

Служитель камеры хранения подал Нэнси прозрачный пластиковый пакет, в котором находилась кофта, халат, книга и нечто похожее на почтовый конверт. На нем можно было различить имя адресата: «Грег Уордсворт».

Несколько мгновений Нэнси тупо смотрела на конверт, потом вздохнула.

– Ох, дорогой! Ведь это то письмо, которое я написала тебе.

– Какое? – спросил он.

– Ну помнишь, я рассказывала... Накануне выписки из больницы я написала тебе обо всем, что со мной случилось.

– Почему же письмо до сих пор здесь?

Нэнси вновь опустила взгляд на конверт.

– Я пребывала в таком смятении... У меня даже бывали галлюцинации. Вероятно, мне показалось, что я отправила письмо, а на самом деле просто положила в тумбочку. Видишь, я даже вещи свои забыла забрать! А конверт так и остался здесь...

Немного помолчав, Грег спросил со странной робостью:

– Могу я прочесть то, что ты написала?

– Не знаю! – воскликнула Нэнси, поспешно пряча пакет за спину. – Во всяком случае, не здесь и не сейчас.

Грег хмуро кивнул.

– Ладно. – Затем он взял Нэнси за руку. – Идем отсюда.

По дороге домой, ведя машину, Грег покосился на Нэнси и сдержанно произнес:

– Меня уже давно мучает один вопрос.

– Да?

– Я все пытаюсь понять, что ты нашла в этом своем преподавателе, Эдвине Гастингсе. Он не красив, не привлекателен, не слишком умен... Так, серенькая личность.

Нэнси изумленно взглянула на Грега.

– Ты видел его?

– Да. Мы встречались.

– Но как тебе это удалось?

Грег пожал плечами.

– Без проблем. Людишки с непомерно раздутым «эго» легко управляемы. Ими нетрудно манипулировать, нужно лишь найти подход. Я применил несколько избитых приемов, и, в конце концов, мистер Гастингс сам пожелал увидеться со мной.

– И как же ты этого добился? – спросила Нэнси, широко раскрыв глаза.

– Сказал, что прочел его книги и они произвели на меня сильное впечатление.

Она покачала головой.

– Твое коварство меня пугает!

– Так в чем секрет обаяния мистера Гастингса? – криво усмехнулся Грег.

– Какое там обаяние... – отмахнулась Нэнси. – А секрет прост: Эдвин выбирает очень невинных и легко внушаемых юных девиц, а потом говорит им то, что они хотят услышать.

– Ты была невинна? – спросил Грег, ласково взглянув на Нэнси.

Она кивнула.

– Во всех смыслах. В физическом, интеллектуальном, духовном... Глупенькая девочка, подсознательно ищущая личность, способную заменить ей отца. Для Эдвина я была легкой добычей. Именно тем, что ему больше всего нравится. Он любит нежных девиц. Чтобы легко было пережевывать.

– Уверен, Гастингсу никогда прежде не попадалась такая девушка, как ты, – мягко произнес Грег.

– Он так мне и говорил, – сухо заметила Нэнси. – Мы сидели на траве под яблоней в его саду. Он угощал меня шампанским и читал сонеты Шекспира. Словом, море романтики.

– Ты любила его?

– Разумеется, мне так казалось!

– И ты думала, что он тоже любит тебя?

– Да. Во всяком случае, поначалу. Позже я сообразила, что Эдвин не способен любить.

– Почему?

– Потому что, когда мы занимались любовью, он всегда был очень сосредоточен на себе и своих желаниях. Знаешь, как в кинокомедии иногда показывают сидящих за столом жадных людей? Они хватают еду руками и запихивают в рот, будто боятся, что кто-то отнимет. Эдвин вел себя похожим образом. Возможно, я не слишком искусна в сексе, дорогой, но уверена: любящий человек так себя не ведет. Мне иногда казалось, что Эдвин меня насилует.

– Бедняжка, – вздохнул Грег. – Очень жаль, что в твоей жизни был такой период.

– Не жалей. Ты показал мне, каким восхитительным может быть интимное общение. Научил любить и быть любимой. С тобой я всегда чувствовала себя самой красивой женщиной в мире. Эдвин же хотел принизить меня. Он очень любил властвовать. И всячески показывал, что я нахожусь в полной его власти. Эдвин был не только моим преподавателем, но и деканом факультета. Когда я попыталась разорвать отношения с ним, он ясно дал понять, что мне не удастся сдать экзамены. Словом, я оказалась в западне.

Впереди показался Бейкерсфилд. Вскоре они повернули на Гарден-стрит и спустя несколько минут въехали на территорию виллы.

Разговор возобновился в столовой, когда, окончив ужин, Грег и Нэнси пили кофе.

– Ты пыталась рассказать кому-нибудь о том, что происходило между тобой и Гастингсом? – спросил Грег.

– Понимаешь, я находилась под его влиянием, – сказала Нэнси. – Представь себе робкую наивную первокурсницу. А Эдвин – профессор, автор нескольких учебников. Так что все козыри были у него. И потом я продолжала убеждать себя, что ошибаюсь, что не вправе думать о нем плохо. Словом, я ни с кем не делилась своими неприятностями. Просто все больше и больше впадала в депрессию.

– А экзамены сдала?

– Еще как! – мрачно усмехнулась Нэнси. – Лучше всех в группе. Только я знала, что не заслуживаю высоких оценок. Ведь я толком и не училась. Потому что была не в состоянии – чувствовала себя слишком несчастной, чтобы браться за учебники. Мои оценки являлись некой платой за пребывание в постели Эдвина. Некоторые студенты догадывались, что происходит. Начались пересуды. Многие разозлились, потому что учились лучше и больше меня, а экзамены сдали хуже.

– Повадки Гастингса известны многим, – заметил Грет. – Я беседовал и со студентами, и с преподавателями. Гастингс многим студенткам помешал нормально учиться. И в каком-то смысле сломал им жизнь.

– Да, – кивнула Нэнси, презрительно усмехнувшись. – Некоторым преподавателям известно о похождениях декана. Но все предпочитают помалкивать. Он считается слишком уважаемой персоной.

– Рано или поздно все это выплывет на поверхность.

– Сомневаюсь. По-моему, Гастингс неуязвим.

– А что случилось на втором курсе?

– В один прекрасный день я поняла, что не сдам очередную сессию. Ведь все продолжалось по-прежнему: я не училась, а лишь плакала целыми днями. Поэтому, повинуясь внезапному импульсу, я забрала документы и уехала в Лос-Анджелес. Надеялась там найти работу...

– А встретила меня, – сказал Грег.

– Да, – улыбнулась Нэнси. – Но это произошло более чем через полгода.

Грег покачал головой.

– Из огня да в полымя!

На губах Нэнси вновь появилась улыбка.

– Можно и так сказать. – Она извлекла из кармана джинсов сложенный вдвое конверт. – Дорогой, я не знаю, что здесь написано. Просто не помню. Но письмо предназначалось тебе, а ты так его и не получил. Между прочим, я ждала ответа. А когда не дождалась, решила, что ты не можешь простить меня за мой побег. Что твое молчание и есть ответ. И тогда, глубоко оскорбленная, я решила больше не писать и не звонить тебе. – Она немного помолчала. – Мне очень жаль, что все так вышло... Что бы ни было в этом письме, оно отражает мое тогдашнее состояние. Может, там полный бред... но мне все равно хочется, чтобы ты это прочел.

Она протянула Грегу конверт.

Он взял, не сводя с нее глаз.

– Спасибо. Поверь, для меня чрезвычайно важен тот факт, что ты написала мне письмо. Даже если оно не содержит ничего особенного.

С этими словами Грег распечатал конверт и вынул исписанный листок бумага.

Пока он читал, Нэнси стояла у окна, глядя на окутанный сумерками сад. Услышав шелест складываемой бумаги, она обернулась.

– Ну что скажешь?

– Это... похоже на просмотр сюжета, снятого о собственной жизни. Читая, я вспомнил, как мы встретились...

– Я тоже только что думала об этом. Едва увидев тебя на съемочной площадке, я поняла, что в моей жизни появилось что-то особенное. И очень важное.

– Со мной тогда тоже происходило нечто подобное. Когда мой взгляд упал на тебя, я сразу решил: ты должна стать моей.

Нэнси усмехнулась.

– А помнишь, как мы впервые занимались любовью? Прежде я даже не подозревала, что такое возможно. А потом почему-то все испортилось. Известие о беременности выбило меня из колеи... Как же мне было плохо, когда я уезжала от тебя! И морально, и физически. Проклятый энцефалит словно проглотил меня в Глендейле, а через две недели выплюнул, слабую и измученную... Не представляешь, как я изумилась, когда ты появился на пороге моего магазина. Сейчас мне даже самой странно, что потребовалось несколько недель, чтобы я осознала: ты даешь мне еще один шанс. Еще одну возможность стать счастливой. Раз и навсегда.

– Ты в самом деле так думаешь? – с надеждой спросил Грег.

Нэнси посмотрела ему в глаза.

– Да, дорогой. Сейчас я так счастлива, что счастливее быть просто невозможно. Скорее всего, я этого не заслуживаю. Ведь мне понадобилось столько времени, чтобы понять, кто ты!

Грег улыбнулся.

– А кто я?

– Как-то раз Рэчел сказала мне, что ты очень необычный человек. Похож на волшебника. Она говорила, что ты способен совершать удивительные вещи. И это действительно так. Но ты гораздо интереснее. И важнее. Потому что любишь меня.

– Да, – сказал он. – Люблю.

– А я люблю тебя, – прошептала Нэнси. – Надеюсь, ты сможешь простить мне мою глупость. Забыть боль, которую я причинила тебе.

– Дорогая, это я надеюсь на твое прощение. За то, что давил на тебя, добивался любви... как будто этого можно достичь силой. Так что ты тоже дала мне второй шанс. И я, наконец, увидел, какая ты интересная, чудесная, удивительная личность!

В горле Нэнси словно образовался ком. Она попыталась проглотить его, но тщетно.

– Что там написано? – кивнула Нэнси на письмо, которое Грег по-прежнему держал в руке. – Всякая чушь, как я и думала?

– Прочти сама. И вынеси решение.

Она взяла исписанные странички из его пальцев. Да, почерк ее. Местами вялый и невнятный, он выдавал тогдашнее состояние Нэнси. Она начала читать.

«Мой дорогой Грег, пишу тебе, находясь в центральной больнице Глендейла. Я провела здесь две недели. Оставляя тебя в Лос-Анджелесе, я уже была очень больна – энцефалит. Мой мозг был инфицирован. Несколько дней я находилась в коме. А когда ко мне вернулось сознание, врачи сказали, что у меня произошел выкидыш. Я потеряла ребенка.

Мне очень горько сообщать тебе эту печальную новость. Ведь ты был так счастлив, узнав, что у нас будет малыш! И хотя поначалу я была обескуражена известием о своей беременности, в глубине души мне очень хотелось родить твоего ребенка.

Сейчас я чувствую себя полностью опустошенной. Как дерево, лишенное всех листьев. Не знаю, удастся ли мне когда-нибудь преодолеть это чувство. Я похожа на существо, обитавшее в раю, но неожиданно свергнутое в преисподнюю. Честно говоря, мне самой непонятно, почему я бросила тебя, почему все окружающее виделось мне в столь мрачном свете.

Знаю, что люблю тебя и больше у меня в жизни никогда не будет подобной любви. В то же время я осознаю, что очень сильно обидела тебя. Так что свои страдания я заслужила сполна. Но ты-то ни в чем не виноват! Если бы я не была столь самонадеянна, если бы послушалась тебя и обратилась к врачу раньше, возможно, наш ребенок остался бы жив. Мне кажется, что все испытания были посланы мне за мой эгоизм.

Не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня. Если нет– я пойму. Ты столько сделал для меня, а я оказалась слишком взбалмошной и недостойной тебя. В итоге величайшая любовь моей жизни оказалась потерянной – по моей собственной еще.

Меня выпишут из больницы сегодня или завтра. Отчим настаивает на том, чтобы до полного выздоровления я поселилась у него. Но что-то мешает мне принять его приглашение. Я решила немного пожить у своей здешней подруги Ширли Карпентер. Ее адрес и телефонный номер указываю в конце письма.

Если я еще нужна тебе, найдешь меня у Ширли. Дорогой, пожалуйста, приезжай за мной! Даже если сердишься. Можешь ругать меня последними словами, только приезжай. И помоги мне излечиться от этой боли, потому что без тебя я не справлюсь.

Знай, что я тебя люблю. Твоя Нэнси».

Она дочитывала письмо с глазами, полными слез.

– Ты помнишь, как писала это? – спросил Грег.

—Да, сейчас вспомнила. Тогда я ненавидела себя за глупую гордость. Впрочем, не исключено, что именно она не позволила мне отправить это полное признаний письмо.

– Что ж, нам обоим требовалось время...

Нэнси взглянула на него и прошептала:

– А если бы я отправила письмо, ты приехал бы ко мне?

– Конечно. Ты сама это знаешь.

– Тогда все было бы по-другому.

– Верно. Но не факт, что лучше, чем сейчас. Нам обоим нужно было пережить этот год, чтобы понять, что мы потеряли. Например, я научился прислушиваться к тебе, не ограничивать твои порывы, уважать желания и помогать достигать их, а не настаивать на том, чтобы ты все делала по-моему.

– А я поняла, что иной раз тебе лучше известно, в чем я нуждаюсь, – улыбнулась Нэнси сквозь слезы. – Что ты старше и мудрее. И понимаешь меня лучше, чем я сама.

– Но самое главное – нам нужно было понять, как мы любим друг друга. – Грег подошел к Нэнси и крепко обнял ее.

Она потянулась вверх, поцеловала его в губы, затем шепнула:

– Я больше никогда не потеряю тебя, дорогой, никогда!

– А я не позволю тебе уйти от меня, – отозвался Грег, вдруг охрипнув от волнения.

– Куда мне идти? – счастливо улыбнулась Нэнси. – Ведь по сути я давно твоя жена. А ты мой муж.

– И ты согласна оформить наши отношения официально?

– Конечно, дорогой.

– Тогда... Тогда... – От восторга Грег на мгновение как будто потерял дар речи. – Ох и свадьбу мы устроим, солнышко! На весь Голливуд! Всех друзей созовем...

Он порывисто наклонился к Нэнси, и их губы вновь встретились.

Назад к карточке книги "Весна любви"