Текст книги "Герой ее романа"

Автор книги: Инга Берристер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

2

Майкл был плох. Дженнифер и до этого знала, что дела со здоровьем у старика обстоят не лучшим образом, и неизменно терзалась по этому поводу. Но услышать из уст Мэттью, что худо так, что дальше некуда, она никак не ожидала. Морально готовясь, к худшему, девушка по узкому коридору последовала за Мэттью.

Кстати, от нее не укрылось, каким взглядом – колючим и оценивающим – окинула ее, войдя в дом, докторша. Так может смотреть только женщина на ненавистную соперницу. Правда, служительница Эскулапа быстро спохватилась, скрыв ревность за маской профессионального равнодушия, и деловым тоном задала дежурный вопрос о состоянии здоровья больного. Но Дженнифер еще долго не могла избавиться от неприятного ощущения, словно на нее вылили ведро холодной воды.

Успокойся, одернула она себя, неужели ты не видишь, что третий – лишний, и это ты. Вон с какой тщательностью Мэттью описывает симптомы, а докторша слушает так, словно перед ней не обычный больной, а губернатор штата. И встала так, что из-за ее спины Дженнифер ничего не было видно. А может, оно и к лучшему. Может, за их спинами ей легче будет пережить тот шок, который пришлось испытать при встрече со своим прошлым…

Когда Дженнифер видела его в последний раз, это был высокий, жилистый парень с гривой темных кудрявых волос до плеч. В сущности, он выглядел еще мальчишкой – в джинсах и майке с какой-то популярной в те годы дурацкой надписью вроде: «Знай наших». И имел репутацию смутьяна, что поначалу внушало ее отцу немалую тревогу.

Старый мистер Уинслоу не одобрял увлечение дочери патлатым нигилистом в выцветших джинсах. Будь ее отец жив, наверняка бы он остался доволен новым обличьем ее бывшего кавалера. Дженнифер потихоньку разглядывала объект своего былого обожания, тем более что за спинами докторши и его самого сделать это было совсем нетрудно. На смену джинсам и майке пришел безукоризненный костюм, а темные волосы, вместо того чтобы небрежно болтаться по плечам, аккуратно пострижены, причем явно не в дешевой парикмахерской на углу. Но профиль остался прежним – гордый и четко очерченный, с чувственной линией рта. И глаза горят все тем же огнем. Сердце Дженнифер затрепетало…

Чтобы как-то отвлечься и переключиться, между прочим, сюда ее привела забота о здоровье Майкла, Дженнифер направилась к лестнице.

– Куда ты? – послышался окрик ей в спину.

– Я, пожалуй, схожу посмотрю, как там Майкл.

Дженнифер не успела закончить фразу, как докторша вместе с Мэттью отрицательно покачали головами.

Чувствуя, что получила по заслугам, девушка попыталась скрыть досаду.

– Не стоит беспокоить его без особой необходимости. Я сама сейчас поднимусь наверх и проверю, как он себя чувствует, – жестко сказала докторша.

– Вы правы. А я составлю вам компанию, – кивнул в знак согласия Мэттью.

Эти двое своим поведением явно давали понять, что ее присутствие здесь неуместно. Никогда прежде Дженнифер не испытывала столь неприятного ощущения, как сейчас. Однако уйти, так и не узнав ничего о самочувствии Майкла, тоже было для нее совершенно невозможно, да и глупо: спрашивается – зачем тогда приехала?

Прошло не менее десяти минут, прежде чем докторша и Мэттью спустились вниз. Тревога Дженнифер за здоровье Майкла взяла верх над чувством уязвленной гордости; когда ее бывший приятель и докторша вошли в комнату, вопросы сами сорвались с ее губ.

– Ну, как он там? Что с ним?

– У мистера Элиота слабое сердце. К тому же он часто перетруждает себя, – будничным тоном ответила врач. – Скорее всего, он взялся переносить с места на место книги. Ему никак нельзя жить одному. Особенно принимая во внимание его почтенный возраст. Мистеру Элиоту необходимо находиться в таких условиях, где ему были бы предоставлены все соответствующие удобства. Ему необходим постоянный уход и внимание окружающих. Повторяю, мой пациент действительно остро нуждается в том, чтобы его поместили в геронтологическую клинику, ведь у него нет семьи и ему совсем недавно пришлось перенести операцию.

– Нет-нет, что вы! Он ни за что не согласится, сочтет за оскорбление, – запротестовала было Дженнифер, но врач уже успела отвернуться от нее.

– Ему сильно повезло, что вы оказались рядом, когда с ним случился приступ, и знали, что необходимо делать в подобных случаях, – произнесла Хейзел Линч, обращаясь к Мэттью. – Если бы он не оставил попытки поднять все эти книги, то…

Врач не договорила, Дженнифер же подумала, что Мэттью повел себя вполне нормально, как это сделал бы любой разумный человек в такой ситуации и докторше нет никакого резона превозносить его действия, приравнивая их к подвигу. Впрочем, одернула себя девушка, возможно, в ней самой говорит ревность, раз она отказывается признать благородство Мэттью.

– Обещаю вам поговорить с кем надо в службе социального обеспечения, чтобы ему оказали помощь, – заявила докторша, в очередной раз не дав Дженнифер возможности поучаствовать в разговоре. Но спустя минуту великодушно добавила: – Кстати, он хочет повидаться с вами…

– Я сказал ему, что ты здесь, – поспешно объяснил Мэттью, когда Дженнифер устремилась к двери.

Может быть, она была несправедлива, заподозрив докторшу в желании прибрать к своим рукам бедного старика? Впрочем, даже если все обстоит именно таким образом, то какое ей, собственно говоря, до этого дело?

Лежавший в постели Майкл Элиот был похож на хрупкого, беззащитного ребенка. В ярком солнечном свете, струившемся сквозь приоткрытые окна комнаты, его руки казались еще более иссохшими и костлявыми.

– Майкл! – воскликнула Дженнифер, постаравшись вложить в свои слова как можно больше нежности.

Присев на постель, она взяла его ладонь и крепко сжала ее.

– Послушай, Дженни, мне сказали, что ты здесь. Со мной все в порядке, не беспокойся. Мэттью все преувеличивает. Просто стало немножко труднее дышать, вот и все. И не нужно было вызывать врача… Послушай, милая… – На какую-то секунду его лицо приняло озабоченное выражение. – Не дай им сплавить меня в богоугодное заведение, ладно? Обещаешь? Я хочу остаться здесь, у себя. Здесь мой дом. И я не желаю…

Было видно, что случившееся крайне обеспокоило старика.

– Все в порядке, Майкл. Никуда тебя не заберут, – попыталась успокоить его Дженнифер.

– Врач сказала, что я должен перебраться в дом престарелых. – Его голос был полон страха и тревоги. – Я слышал, как она…

С каждым новым произнесенным словом Майкл явно расстраивался все больше и больше. Его беспокойство передалось и Дженнифер. Ей было до глубины души жаль старика, и она сама была готова в любой миг разрыдаться у его постели.

– Успокойся, Майкл, – принялась она утешать своего бывшего наставника.

В следующую секунду дверь спальни открылась и в комнату торопливо вошел Мэттью. Под его колючим взглядом мисс Уинслоу тотчас ощутила себя провинившейся девчонкой.

– Что ты тут ему говоришь? – строго осведомился он. – Ты только сильнее его расстраиваешь.

Это она расстраивает?! Ну и дела…

– Майкл, все будет в порядке, – мягко пообещала Дженнифер старому другу отца, намеренно не обращая внимания на Мэттью. – Если я и позволю тебя куда-нибудь отвезти, то только в мой собственный дом. Обещаю тебе.

Краешком глаза она разглядела, что губы Мэттью недовольно сжались.

Действительно, что он здесь делает? Зачем он здесь? Она даже представления не имела, что Майкл все еще поддерживает с ним отношения. С ней он ни разу даже словом не обмолвился об этом человеке.

– Я никуда не хочу переезжать. Хочу остаться здесь, у себя, – продолжал жаловаться Майкл.

Чем дольше Дженнифер оставалась рядом с ним, тем сильнее захлестывала ее волна жалости к беспомощному старику. В глубине души она прекрасно понимала, что ради сохранения здоровья этого ставшего ей почти родным человека его нельзя оставлять одного, без внимания и заботы окружающих. Вот что ей нужно, так это как-то уговорить его переехать к ней. Дженнифер прекрасно понимала, что в таком случае многим придется поступиться, например, отказаться от встреч с друзьями и вообще серьезно изменить прежний образ жизни. Ей наверняка будет недоставать общения с университетскими товарищами и коллегами по благотворительной деятельности – на все это у нее просто не останется времени…

Ее размышления прервал спокойный и уверенный, не допускающий возражений, голос Мэттью:

– Я буду с тобой до тех пор, пока в этом будет необходимость. По крайней мере, пока право принятия решений остается за мной.

В ответ Дженнифер смерила его сердитым взглядом. Со стороны Мэттью легко рассыпать всяческие обещания, не подкрепленные никакими гарантиями. Что уж тут говорить о его праве принятия решений!

Однако, даже еще не успев ничего возразить, к своему изумлению, она вдруг услышала, как Майкл произнес изможденным голосом:

– Значит, ты останешься здесь, со мной? Верно, Мэттью?

– Останусь, – лаконично отозвался тот.

Он постарался вложить в свой ответ максимально возможную в устах мужчины нежность, а вот взгляд, которым этот новоявленный покровитель стариков смерил Дженнифер, заставил ее почувствовать, что слово, только что им произнесенное, таит в себе явную угрозу в ее адрес. Господи, что происходит? Что здесь делает этот человек?

Ей нужно было бы задать Майклу так много важных вопросов. Увы, очевидно, что в данную минуту бедняга просто-напросто недостаточно хорошо себя чувствует и не способен критически анализировать ситуацию. Понимание этого пробудило в девушке прочие тревоги.

Майкл вместе с ней входил в число попечителей нескольких благотворительных фондов, учрежденных ее отцом. Конечно, львиная доля работы лежала на плечах Дженнифер, занимавшейся всеми проблемами в своем офисе в Честер-Хиллз. Однако что касалось формальностей, вроде утверждения всевозможных проектов, то Майкл в этом случае являлся таким же, как она сама, официальным лицом с правом подписи, чье веское, подкрепленное настоящей юридической силой слово значило очень многое.

Он конечно же обладал правом перепоручить любому другому лицу все его, Майкла, полномочия, и мисс Уинслоу всегда полагала, что, когда возникнет ситуация вроде сегодняшней, они вместе смогут обсудить такую кандидатуру. Однако, похоже, она опоздала: ее партнер уже сделал свой выбор. Вот только насколько удачный?

Майкл был истинным джентльменом старой доброй закалки. Его отличала старомодная убежденность, что леди непременно нуждаются в том, чтобы в их жизни присутствовал мужчина, на которого всегда можно опереться. Дженнифер догадывалась, что в глубине души Майкл не одобряет того, что она так и не вышла замуж и теперь не имеет самого главного в жизни женщины – мужа, надежного защитника и друга.

Девушка также подозревала, что Майкл изначально не одобрял решения покойного мистера Уинслоу передать дочери права на свою финансовую деятельность. Она нередко с грустью задумывалась над тем, что сказал бы Майкл, узнай он, что отец назначил дочь доверительным собственником именно для того, чтобы его наследница удерживала мистера Элиота от принятия благородных, но, увы, скоропалительных решений.

– Его идеи и его идеалы достойны всяческих похвал, – часто повторял ей отец, невесело качая при этом головой, – но…

Дженнифер понимала, что отец подразумевал под этим «но», и все эти годы тактично и заботливо поступала так, чтобы не ущемить гордости Майкла. А все потому, что при всех его благих намерениях мистеру Элиоту не хватало деловой хватки, прозорливости в финансовых вопросах, а без них любое начинание могло пойти прахом.

До начала общего ежегодного собрания, на котором должна была председательствовать Дженнифер Уинслоу, оставалось меньше недели. У нее было намерение внести некоторые изменения в направление деятельности благотворительных фондов на местном уровне, и теперь она старалась, делая это по возможности ненавязчиво и незаметно, подвести Майкла и других членов попечительского совета к принятию нужных решений.

Главной ее целью было перенаправить прибыль с доходов, приносимых ежегодными благотворительными акциями, а также проценты с пожертвований и вкладов, сделанных в свое время ее отцом, на программы, связанные с молодежными проблемами. По мнению Дженнифер, именно молодые люди отчаянно нуждались в социальной поддержке.

Приходилось иметь в виду, что членов совета, главным образом ровесников ее отца, будет нелегко склонить на свою сторону. Эти люди консервативны и старомодны, их еще только предстояло убедить в том, что подростки, эти сыплющие отборными ругательствами шалопаи, которые кажутся им едва ли не монстрами, действительно нуждаются в поддержке представителей старшего поколения. Однако, несмотря ни на что, Дженнифер была исполнена решимости добиться задуманного, и в качестве первого шага в осуществлении цели ей необходимо было заручиться поддержкой Майкла, как второго лица, обладающего правом подписи.

Она уже успела несколько раз намекнуть ему о своих намерениях, предполагая в самое ближайшее время рассмотреть вопрос о неизбежности предстоящих перемен. При этом Дженнифер понимала, что убедить коллег сразу не удастся, для этого понадобится время. И терпение. Она также знала, вернее, внутренним чутьем догадывалась, что мистера Элиота тревожат ее планы. Скорее всего, он считал их очередным женским сумасбродством…

Майкл незаметно погрузился в сон. Дженнифер бесшумно поднялась и направилась к двери, однако Мэттью опередил ее и, открыв дверь, не только вежливо пропустил вперед, но и последовал за ней вниз по лестнице.

– Тебе действительно нет нужды оставаться здесь с Майклом, – решительно произнесла Дженнифер, когда они оказались внизу. – Я сама могла бы…

– Что ты могла бы? Перевезти его к себе домой? А твоя собственная семья, твой муж и твои дети? У тебя ведь уже есть дети? Нет-нет… мистеру Элиоту будет гораздо удобнее здесь. В конце концов, если бы тебе искренне хотелось забрать Майкла к себе, ты могла бы несколько раньше уговорить его переехать, вместо того чтобы дожидаться минуты, когда он фактически окажется на пороге смерти.

На пороге смерти! Господи, о чем он говорит? Дженнифер почувствовала, как сердце ее тревожно забилось.

– Я на самом деле пыталась это сделать, – защищаясь от несправедливого упрека, торопливо произнесла она, оставив без комментариев упоминание о несуществующем муже и детях. – Ты не понимаешь… Майкла всегда отличало обостренное чувство гордости. А кроме того, вся его жизнь неразрывно связана с Бриджтоном.

– Ты же слышала слова доктора, – неумолимо продолжал Мэттью. – Он уже слишком стар и немощен, чтобы жить в таком доме. Посмотри на эту лестницу, не говоря уже о… Какое-то время я побуду с ним, пока будут оформляться документы.

– Это его дом, – перебила его Дженнифер и тут же напомнила. – Ты же слышал, как он сам сказал, что хочет остаться здесь.

– Да, но его желания, к сожалению, не соответствуют его состоянию. Нельзя идти на поводу у требований больного человека, которого страшит перспектива оказаться вдали от своего родного дома, среди чужих людей. По крайней мере, это одна из проблем, с которой мы бы никогда не столкнулись в так называемых нецивилизованных странах. Там всячески почитают пожилых людей, относятся к ним с глубоким уважением. Вот чему нам следовало бы поучиться.

«Нецивилизованные» страны… Мэттью всегда мечтал отправиться туда и поработать на благо местных жителей. Однако даже беглый взгляд на его руки – холеные, сильные, не слишком загорелые, с ухоженными ногтями – свидетельствовал о том, что последние десять лет они не были знакомы с лопатой или молотком. Вряд ли Мэттью стал бы заниматься в Африке обустройством колодцев и выгребных ям, этой далекой от романтики работой, которой в том числе когда-то оба хотели себя посвятить после окончания университета.

Какими же идеалистами они были в ту пору! Помнится; как дико разозлился Мэттью, когда Дженнифер призналась ему, что передумала ехать и сочла своим долгом вплотную заняться делами отца.

– Ты хочешь сказать, что для тебя деньги значат больше, чем люди? – буквально впав в бешенство, словно на допросе с пристрастием, требовал он у нее ответа.

Из всех сил стараясь не давать воли слезам, Дженнифер покачала тогда головой:

– Нет, конечно, нет!

– Так докажи это! Поезжай вместе со мной!

– Не могу, Мэттью, пожалуйста, постарайся меня понять!

Как она умоляла его поверить, но Мэттью не хотел ничего слушать…

– Поскольку я собираюсь остаться с Майклом, мне нужно кое-что сделать. Самое главное – забрать свои вещи из гостиницы. Ты можешь пока побыть с ним?

Вопрос Мэттью вернул Дженнифер из воспоминаний в день нынешний.

– Ты побудешь с ним, пока я не вернусь? – повторил он вопрос.

Ее так и подмывало ответить отказом: в самом деле, с какой стати она должна помогать Мэттью Эггермонту? Но Дженнифер слишком переживала за Майкла, чтобы поддаться соблазну отмщения.

– Да, я могу побыть здесь, – ответила она спокойно, даже не повернув головы.

– Я постараюсь вернуться как можно скорее, – сказал Мэттью, и, нахмурившись, посмотрел на часы – простые, массивные, но, как успела отметить про себя Дженнифер, дорогие. Его одежда была на вид также недешевой, можно даже сказать, весьма и весьма недешевой. Чему удивляться – еще в далекие дни их юности этот парень в деньгах никогда не нуждался. Его бабушка, родом из преуспевающего семейства предпринимателей, сочеталась браком с выходцем из кругов обедневшей британской аристократии, которого каким-то ветром – не иначе как в поисках удачи и восстановления материального положения – занесло за океан. В общем, деньги и имя породнились, и, кажется, удачно.

В семье Мэттью, как и в семье Дженнифер, существовала традиция помогать окружающим, однако сам молодой человек имел свой особый взгляд на задачи благотворительной деятельности.

– Людям нужно помогать обретать независимость, заставлять их избавляться от иждивенчества, вселять в каждого уверенность в собственные силы, обучать необходимым навыкам. А не приучать к регулярным подачкам, унижающим достоинство здорового трудоспособного человека. Всякий раз, когда Мэттью произносил эти слова, он возбуждался от уверенности в собственной правоте, загорался от грандиозности планов…

Дженнифер так и подмывало повторить то, что ему не нужно утруждать себя заботой о Майкле, ведь она готова взять на себя всю полноту ответственности за здоровье старика. Однако девушка не стала этого делать, понимая, с каким наслаждением Мэттью отвергнет ее предложение о помощи. Ведь от нее не скрылось, каким полным презрения взглядом одарил ее бывший возлюбленный при встрече. А как скривились его губы, как придирчиво он ее рассматривал, когда она вошла в комнату Майкла!

Что же такого в ней, что могло вызвать подобное презрение?

Может быть, ему показалось, что в тридцать лет уже не подобает ходить с распущенными по плечам волосами, даже если они изумительного золотистого оттенка и составляют предмет ее гордости? Что подобная прическа более к лицу восемнадцатилетней девушке? Или он посчитал, что ее бежевые брючки, подобранные в тон к длинному пальто, слишком просты по сравнению с нарядами молодых привлекательных женщин, в обществе которых он, несомненно, проводит время? А вдруг его позабавил ее кашемировый свитер нежного персикового цвета, тактично скрывающий нежную округлость ее груди. Кстати, чем не повод вспомнить, какой упругой она была?

Впрочем, какая разница, что там подумал Мэттью, усмехнулась про себя Дженнифер, когда тот вышел из комнаты. В конце концов он четко дал ей понять, что его не интересуют ее настроение, ее чувства. При этой мысли Дженнифер вздрогнула, как будто в комнату внезапно ворвался холодный ветер.

После ухода Мэттью прошло минут десять. И тут она услышала, как наверху закашлял Майкл. Охваченная тревогой, Дженни поспешила к нему, однако, открыв дверь в спальню, к своему облегчению, увидела, что тот сидит на постели. Заметив девушку, он радостно улыбнулся. Вид у него был явно получше – болезненное выражение спало, на щеках выступил легкий румянец.

– А где Мэттью? – поинтересовался Майкл.

– Ушел в гостиницу за вещами, – улыбнувшись, ответила она.

Ее слегка, самую малость, обидело то, что Майкл в конечном счете предпочел бы ее обществу компанию Мэттью Эггермонта.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она. – Может быть, хочешь пить или тебе приготовить что-нибудь поесть?

– Со мной все в порядке, Дженнифер. Но чашка чая мне действительно не повредит, – ответил Майкл.

Дженнифер быстро приготовила чай и поднялась с подносом наверх.

К чаю она приготовила несколько тонко нарезанных бутербродов, добавив к ним намазанную маслом горку пшеничных лепешек, которые прихватила с собой из дома специально для Майкла. Она знала, что он питает к ним слабость, и поэтому не смогла сдержать улыбки при виде той полудетской радости, которую старик продемонстрировал, увидев свое любимое лакомство.

– Я даже не предполагала, что вы с Мэттью все еще продолжаете видеться, – осторожно проговорила Дженнифер, разливая чай.

– По правде говоря, не особенно часто. Я случайно встретился с ним несколько месяцев назад, когда ему пришлось заехать к нам в Бриджтон по каким-то делам. Сначала мне показалось, что я ошибся, но Мэттью сам подошел…

– Да-а-а, – протянула Дженнифер. – Он действительно сильно изменился. – Девушка наклонилась пониже над заварочным чайником, опасаясь, как бы вспыхнувший румянец не выдал ее истинные чувства. Уж она-то узнала бы Мэттью в любом месте, – есть вещи, которые не подвластны времени. Как может стереться из памяти ощущение физической близости с тем, кто впервые подарил тебе радость чувственного блаженства? Как может забыться запах кожи, который всегда неповторим, как отпечатки пальцев? Она уверена, что ощутила бы его присутствие даже с закрытыми глазами.

– Чем же он сейчас занимается? – поинтересовалась Дженнифер, постаравшись вложить в этот в общем-то невинный вопрос как можно больше равнодушия.

– А разве он не рассказал? Наш мистер Эггермонт теперь главный исполнительный директор одной из программ ООН по оказанию помощи странам третьего мира. Насколько я понял из того, что он мне сообщил, его проект касается одной из африканских стран, страдающей от жестокой засухи. Он занимается образовательными программами. Учит местную молодежь, как, невзирая ни на что, противостоять тяготам жизни. Под его руководством местное население осваивает более современные сельскохозяйственные технологии. Мэттью чрезвычайно доволен результатами. Урожай, который в тех краях рассчитывают получить при благоприятном стечении обстоятельств, должен на сорок процентов покрыть потребности населения в белковой пище.

– Амбициозный план, – признала Дженнифер.

– И к тому же дорогостоящий, – согласился Майкл. – И пока еще находится на ранней стадии экспериментирования. Весь проект предполагает использование огромных сумм из международных благотворительных фондов. Поэтому одна из обязанностей Мэттью – добиваться от политиков финансовой поддержки. Он говорил мне, что предпочел бы трудиться руками, что-нибудь строить, прокладывать дороги. Но я ему напомнил, что у него всегда были первоклассные мозги. Когда-то мне казалось, что ему стоило бы продолжить учебу и попытаться сделать научную карьеру, но этот молодой человек всегда был типичный смутьян-бунтовщик.

Смутьян? Почему за ним тянулся этот странный шлейф возмутителя спокойствия? Нет, Дженнифер скорее представляла его в образе рыцаря в сияющих доспехах, только спасающего не избалованных девиц, а тех, кому действительно плохо, кто не в состоянии помочь себе сам.

Будучи неисправимой идеалисткой, Дженнифер считала, что Мэттью отвечает ее возвышенным идеалам буквально во всех отношениях – моральном, эмоциональном и… в физическом. Да-да, и физическом тоже! Ее вполне объяснимый девственный страх перед близостью полностью сметался ураганом страсти, которую пробуждал в ее душе Мэттью. Сметался полностью, целиком, без остатка… Нечего было даже и думать о том, чтобы противостоять этой мощной лавине!

– Тебе нужно поговорить с ним, Дженнифер, – с явным оживлением в голосе продолжал Майкл. – У него масса интересных мыслей и грандиозных замыслов.

– Может быть. Однако вряд ли жители моего города рьяно заинтересуются технологией выращивания южных сельскохозяйственных культур с высоким содержанием белка, – не удержалась и съехидничала Дженнифер.

Она испытывала легкое раздражение. Получилось, что ей только что предложили в роли послушной ученицы покорно склониться к ногам великого маэстро Мэттью. Вообще-то следовало признать, что недовольство это было вовсе не легким, а вполне ощутимым. Сложись все иначе, ей удалось бы закончить университет и даже сдать экзамены на получение ученой степени. Увы, на всем этом пришлось поставить крест из-за неожиданной гибели отца. Однако то, чему Дженни научилась у него, да и то, что подсказал собственный жизненный опыт, оказалось гораздо для нее важнее. Преподанные самой жизнью суровые уроки помогали ей искусно справляться со всеми сложнейшими проблемами благотворительного фонда. Так почему же Мэттью должен служить для нее непререкаемым авторитетом?

«Ты – прирожденная предпринимательница. У тебя определенно есть финансовое чутье», – как-то похвалил ее отец, и Дженнифер без ложной скромности согласилась, что он прав.

Ей было прекрасно известно, что окружающие считают ее не только толковой и сообразительной, но и на редкость проницательной. Но в то же время она по натуре была несколько недоверчива. В отличие от нее, отец всегда чрезмерно верил людям, он ни разу не усомнился в их честности, в искренности их стремлений бескорыстно помогать окружающим, подобно тому, как делал это он сам. Именно эта его доверчивость и послужила причиной…

– Дженнифер, ты не слушаешь меня, – ворвался в ее мысли обиженный голос старика.

– О, извини, Майкл, – отозвалась Дженнифер.

– Я говорил о Мэттью. О том, что ты всегда можешь рассчитывать на мудрый совет, если обратишься к нему за помощью. Знаю, твой отец всегда гордился тобой, Дженнифер. И ты действительно достойна его гордости. Ему казалось, что он абсолютно правильно поступил, когда передал тебе бразды правления вашим семейным бизнесом. Но меня не проведешь. Я-то вижу, что, подчинившись его воле, ты взвалила на свои хрупкие плечи слишком тяжелую ношу. Если бы ты вышла замуж, то все было бы иначе! Поверь, ты бы сбросила с себя это тяжкое бремя. Женщине обязательно нужен мужчина, на которого можно в любую минуту опереться.

Дженнифер, чтобы промолчать, пришлось сделать над собой усилие. Майкл просто человек другого времени, добрый и старомодный, желающий ей только добра. Сам он никогда не имел детей – ни дочери, ни сына, поскольку так и не обзавелся собственной семьей.

– Кстати, ты ничего не знаешь о том, что случилось с этим типом по имени Джо Де Лука? – спросил Майкл, сменив тему разговора.

Вопрос заставил Дженнифер замереть на месте.

– Джо Де Лука? Нет… А почему ты о нем вспомнил?

– Да просто так. Когда мы с Мэттью стали припоминать старые добрые времена, мне пришло на ум, как скверно этот тип обошелся с твоим отцом. Конечно же, это случилось еще до того, как мы узнали всю правду об этом мерзавце. Твой отец в свое время признался мне, что…

– Мой отец был едва знаком с Джо Де Лукой, – резко, если не излишне грубо, оборвала его Дженнифер. – И ему было не в чем признаваться.

– Может, оно и так, милая, но ведь они с Де Лукой входили в совет сразу нескольких благотворительных фондов. Помню-помню, в свое время на твоего отца произвели огромное впечатление некоторые идеи Де Луки, например, его планы по изысканию денежных средств, – не унимался Майкл. – Какой трагедией для всех нас стала смерть мистера Уинслоу. Уйти из жизни таким образом, так глупо, так бессмысленно. И главное, преждевременно. Это ужасно.

Дженнифер почувствовала, что у нее пересохло во рту. Она терпеть не могла разговоры, связанные с гибелью отца. Однако Майкл прав, это была трагическая, бессмысленная смерть.

– Мэттью мне тоже об этом говорил.

На этот раз у Дженнифер возникло ощущение, будто сейчас, в следующую же секунду у нее остановится сердце.

– Так, значит, вы с Мэттью обсуждали обстоятельства смерти моего отца?

Ее резкая интонация явно смутила Майкла – в его взгляде читалась робкая неуверенность, опасение, что он сказал что-то не то.

– Так вышло. Мэттью первым завел разговор о случившемся. Мы разговаривали о благотворительной деятельности покойного мистера Уинслоу.

Она попыталась взять себя в руки. Контроль над собой стоил ей немалых усилий.

– Знаешь, Дженнифер, меня все-таки беспокоит твое отношение к современной молодежи, – переключился на новую тему Майкл, причем в его голосе угадывалось явное недовольство. – Не думаю, что твой отец одобрил бы то, чем ты сейчас пытаешься заниматься. Филантропия, конечно, хорошее, благородное дело, достойное всяческого уважения, но все-таки нынешняя молодежь… – Старик сделал паузу и покачал головой. – Я восхищен твоей искренней заботой о ее представителях, но не уверен, что нам нужно выделять деньги для осуществления того, что ты задумала.

Последние слова мистера Элиота еще сильнее расстроили Дженнифер. Она прекрасно знала, как трудно будет убедить Майкла, добиться его поддержки. Кроме того, в эту минуту ей меньше всего хотелось затевать спор со стариком, тем более в его нынешнем состоянии. Она ведь не имела ни малейшего представления о том, насколько плохо у него со здоровьем, хотя и подозревала, что любая попытка выяснить истину наткнется на мощное сопротивление со стороны доктора Хейзел Линч. Вот будь на ее месте Мэттью… Впрочем, ему эта особа, при всем ее гоноре, наверняка рассказала все.

Да при чем здесь Мэттью? Не исключено, что она сама несправедлива к своему бывшему возлюбленному и дуется на него совсем по-детски. Хотя признать собственную несправедливость – это одно. Куда труднее признать другое – собственную неправоту. Ведь это две совершенно разные вещи!

– Так чем же Мэттью занимается в Бриджтоне? – спросила она, пытаясь придать собственным мыслям иное направление.

– У него тут дела, – коротко ответил Майкл.

– Дела? – удивленно приподняла брови Дженнифер. – А мне показалось, ты говорил, будто он убеждает вашингтонских политиков раскошелиться и оказать финансовую помощь развивающимся странам. То есть ищет деньги для своего благотворительного проекта.

– Верно. Так оно и есть, – согласился Майкл. – Но наш университет имеет доступ к некоторым благотворительным фондам, куда многие годы поступали пожертвования частных лиц. Столь крупному и значительному учебному заведению позволено распоряжаться этими деньгами по собственному усмотрению.