Текст книги "Пляжный Вавилон"

Автор книги: Имоджен Эдвардс-Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Среда, на закате

Я мчусь в бутик сломя голову. Багги несется по огромным лужам, рассекая их и расплескивая дождевую воду выше ступенек автомобильчика. Умопомрачительно, сколько осадков выпало сегодня, дорожная сеть полностью парализована.

Подъезжаю к бутику окольными путями, срезая путь по подстриженному газону. Перед моим взором предстает толпа полуодетых барышень и один низкорослый мужчина, курящий сигару. Похоже, пожаловали мистер Маккенна и его банда охотниц за дорогими украшениями. Однако нашествие покупателей почему-то не слишком трогает Кейт. Едва я припарковываюсь, как она вприпрыжку вылетает из дверей магазинчика мне навстречу. Очаровательные ножки со свежим педикюром шлепают прямо по лужам. Кейт очень торопится.

– Ну наконец-то, – шипит моя любимая, откидывая полог багги. – Явился.

– Спешил, как только мог, – оправдываюсь я. – Половина острова затоплена, а другая часть отрезана упавшими деревьями.

– Не преувеличивай, – бросает Кейт.

– Ладно, извини, – отвечаю я, выбираясь из багги. – Как я понял, они пришли снова. И в чем проблема?

– Объясни, какие у нас правила по возврату ювелирных изделий? – спрашивает она, стискивая мою руку.

– Что ты имеешь в виду?

– Они вернули все свои чертовы покупки.

– Что? – Я замираю на месте. – Но ведь они стоят более четверти миллиона долларов.

– Знаю.

– Вот засранцы! – возмущаюсь я, шагая дальше за ней. – Прощай наши премии к отпуску и хорошие отношения с боссом.

– Так что насчет правил? – спрашивает Кейт.

– Не уверен, что они есть, – отвечаю я. – До сих пор у нас не было прецедента. Не припомню, чтобы кто-то когда-либо возвращал шляпу от солнца или платье.

– Добрый вечер, мистер Маккенна, – здоровается Кейт. – А вот и управляющий. Он все уладит.

– Рад тя видеть, – говорит Маккенна, поворачиваясь с сигарой в зубах. Он подходит ко мне и применяет комбинацию медвежьих объятий и похлопывания по спине. – Однако ужасная у вас погодка.

– По крайней мере снега точно не будет, – шутим мы с Кейт в унисон.

– Да уж! – громко смеется богач. Пара девочек прыскают от смеха. – Итак, – начинает он, стряхивая сигарный пепел на пол, – нам нужно поговорить обо всех этих бумажках, которые меня просили подписать. По-моему, вышло слишком дорого.

Мистер Маккенна вручает мне кучу расписок, которые, как я выясняю после беглого просмотра, составляют довольно существенную сумму. Стоимость указанных покупок немного не дотягивает до четырехсот тысяч долларов. Русские леди не мелочились, набирая себе подарки. Тут и ожерелья, и несколько пар сережек, браслет, а также купальники, платье и саронг.

– Дело в том, – говорит он, взяв меня под локоть и отводя к секции с купальными принадлежностями, – что я спал без задних ног и совершенно не помню, как покупал все это.

– Конечно, сэр, – говорю я.

– А еще, – продолжает медиамагнат, – я покупаю бриллианты исключительно у своего дилера. Если хочу приобрести камушки, то знаю, куда мне идти. Здесь у вас совсем не то место, где бы я стал их покупать. Дело вовсе не в деньгах! – хохочет он.

Я поддерживаю веселый тон:

– Конечно же, при чем тут деньги!

– Хочу подчеркнуть, – важно заявляет Маккенна, – что могу себе все это позволить. Но тут дело принципа.

Слушаю его и думаю, что позволить себе этот коротышка мог бы куда большие траты.

Мистер Маккенна еще минут пять расписывает свои жизненные принципы, в то время как группа проституток терпеливо ждет. Лишь одна-две из них, прислушиваясь к разглагольствованиям клиента, вдруг представшего принципиальным, напускают на себя скромный вид. В итоге договариваемся, что телевизионщик возвращает все драгоценности, но разрешает оставить одежду и бикини. Действительно, зачем старикашке выглядеть скрягой? Далее следуют радостные взвизгивания, растроганные проститутки обнимаются, после чего вся компания исчезает, оставив после себя густую смесь запахов – табака и дорогого парфюма.

– Слава Богу! – с облегчением в голосе произносит Кейт, плюхнувшись за прилавок. – Ты кое-что заслужил…

– Знаю, – отвечаю я, наблюдая, как они пытаются уместиться в восьмиместный багги. – Было бы неосмотрительно потерять такого клиента.

– Мы же не могли заставить его заплатить, – отмечает Кейт.

– Конечно, – соглашаюсь я. – Вот только интересно, заметил бы он что-нибудь, если бы мы указали в счете только общую сумму?

– Не факт, но, по-моему, все дело в расписках, не так ли?

– Именно.

– В следующий раз никому не дам ничего подписывать, – обещает Кейт. – Чтобы потом меньше вспоминали и задумывались.

– Наверное, если бы на небе сияло солнце, ему бы не пришло в голову устраивать такие разборки.

– Вполне возможно, – согласна Кейт. – Ненавижу это место, когда плохая погода.

– И не говори, – поддакиваю я. – Поужинаем вместе сегодня?

– Дома? – уточняет она.

– Посмотрим, – неопределенно говорю я. – Или по крайней мере в одном из ресторанов. Персонал по обслуживанию номеров уже еле на ногах держится.

– Не знаю, не уверена, вынесу ли я нудное сидение за столом, когда нужно держать в руках меню и принимать решение. О Господи! – Она устало опирается на прилавок. – Никогда бы не поверила, что захочу иметь в доме кухню.

Мы с Кейт договариваемся встретиться позже. Оба хорошо знаем, что для нас свидание в ресторане бессмысленно назначать на точное время, особенно в плохую погоду. Всякое может случиться.

Темнеет. Я останавливаюсь около спа-салона. Зная, что у Джерри сегодня просто ужасный день, хочу заглянуть лишь на минутку для моральной поддержки. Просто убедиться, что она и ее подчиненные со всем справляются. Удостовериться, что день прошел нормально, всяких тошнотиков, конфликтных и пьяных клиентов было не слишком много.

Прохожу через раздвижные стеклянные двери балинезийской пагоды. На первый взгляд кажется, что все хорошо. Отовсюду доносится расслабляющая музыка: начиная от Энии и заканчивая этническими мелодиями, исполняемыми на свирели. Миную маленький фонтанчик с бурлящей водой, переливающейся через изысканный черный каменный шар. На обитых сиденьях расположились несколько клиентов в мягких махровых халатах и смотрят в пустоту. Как будто все и впрямь в норме, думаю я, проходя в подсобное помещение мимо двух таек, разместившихся за стойкой администратора.

– Безобразие! – доносится до меня недовольный голос какой-то женщины. – А еще называют себя пятизвездочным спа-салоном… Не в состоянии элементарных вещей делать как полагается! Вы что тут устроили?

– Извините, мадам, – Джерри пытается говорить самым вежливым и мягким тоном, на который способна.

– Черт знает что! – вмешивается мужчина. – Моя возлюбленная не привыкла к такому скверному обслуживанию.

– Могу ли я чем-нибудь помочь? – спрашиваю я, заходя в комнату.

У Джерри усталый вид, она вспотела. Главная маникюрша Лай Сим, потупив глаза, норовит незаметно выскользнуть из комнаты. Напротив них стоят женщина, ухоженная, явно старше сорока, и юноша спортивного телосложения. Похоже, взятый на остров для любовных утех и уже поднаторевший в своей профессии. В общем, парочка примечательная; трудность лишь в том, что они в недобром расположении духа.

– Вы управляющий? – Судя по акценту, дама прожила большую часть жизни на юго-востоке Англии.

– Так точно. – Слегка киваю.

– Вы как раз вовремя, – продолжает она.

– Это миссис Мэддокс, – любезно объясняет Джерри. – С виллы сто двадцать один.

– Мисс Мэддокс, если позволите, – поправляет женщина. – И Дэйв.

– Здравствуйте, мисс Мэддокс и Дэйв, – приветливо улыбаюсь одновременно обоим. Вспоминаю, что номер сто двадцать один у нас «Морская вилла», она покруче простой пляжной и обходится гостям в две тысячи долларов за ночь. У кого-то из этих двоих наверняка водятся деньги. – В чем проблема?

– Ну… – вздыхает дама, – проблема в лаке для ногтей. Обычно у меня другой цвет… – Она тычет загорелой рукой прямо мне в лицо.

«Что? – изумляюсь я про себя. – И весь сыр-бор только из-за лака для ногтей?»

– Неужели? По-моему, вам очень идет, – комментирую я, разглядывая «птичьи когти», покрытые лаком розового оттенка, на который нанесен замысловатый рисунок.

– Не начинайте, – вступает в разговор Дэйв. – Один ливерпулец уже говорил нам, что цвет симпатичный, но у моей подружки есть вкус. Так вот, моя подружка несчастна, и это все, что вам нужно знать.

– Обычно, – заявляет Джерри, игнорируя историю про ливерпульца, – если клиент предпочитает какой-то определенный цвет, то он привозит его с собой, чтобы во время отдыха ногти имели какой-нибудь особенный оттенок, который ему необходим, например бордовый.

– Но это же «Шанель», – возражает мисс Мэддокс. – По-моему, такой лак должен быть в каждом спа-салоне.

– Очевидно, не в каждом, – язвит Дэйв. – И вы еще называете себя пятизвездочным курортом? – Он саркастически улыбается.

– Вообще-то у нас шесть звезд, – возмущается Джерри.

– А нам все равно, – возражает он. – Вы делаете ей маникюр во второй раз, и все равно результат не тот.

– Во второй? – уточняю я.

Как выяснилось, несмотря на поток посетителей, хлынувших сегодня в спа-салон, мисс Мэддокс и ее «мальчик для забав» заставили персонал, бегать вокруг них на цыпочках, как кучку врачей-неврастеников. Впрочем, наш персонал как раз из таких и состоит. Шума эта парочка наделала необычайно много. Сперва мисс Мэддокс сделала пробный маникюр и согласовывала цвет с нашим специалистом, беднягой Лай Сим. Потом дамочка вернулась на виллу и пожаловалась Дэйву, что результат ее не удовлетворил. Они вдвоем вернулись в спа-салон, высказали претензии, и к полудню ей дважды переделали маникюр.

Иногда у нас появляются профессиональные «потерпевшие» от деятельности спа-салона. Это отдельный вид отдыхающих, наподобие недовольных благоустройством и обслуживанием вилл. Но те принимаются писать жалобы, лишь когда приедут домой. Спа-скандалисты могут дотерпеть до момента, когда пора оплатить чек, зато уж потом не стесняются в выражениях. Хотя речь идет обычно о таких ничтожных мелочах, о которых нормальные люди даже и не задумываются. То им массаж сделали невнимательно, то в комнате было недостаточно тепло… Порой это так раздражает, что проще не спорить, а согласиться с предъявленными требованиями. Хотя недавно я отстоял свое мнение, когда какая-то женщина каждый день после похода на пляж повадилась надоедать парикмахеру, вызывая мастера распрямлять ее дешевые нарощенные волосы из нейлона. Наш несчастный парикмахер-гомик был вынужден часами разглаживать этой дуре искусственные волоски с помощью специальных горячих утюжков. Ему так надоело превращать гриву от игрушечной лошадки в хоть какое-то подобие человеческой прически, что парень убедил клиентку подстричь ее чертову челку бесплатно. В конце недели счёт дамочки вырос до суммы всего лишь в девятьсот долларов, однако ее спутник – муж, бойфренд или клиент, не знаю – отказался платить, громко причитая, что волосы его подруги ужасно пострадали. Я не стал слушать его гнусные вопли и заставил их заплатить.

Но мисс Мэддокс, с ее претензиями на не тот оттенок лака для ногтей, просто какая-то фанатка, одержимая страстью контролировать все и вся. Она явно не в силах остановиться без посторонней помощи, и мне очень жаль этого Дэйва. Неудивительно, что парень агрессивен – просто он взвинчен и измотан. Ведь всю эту неделю ему пришлось трудиться, пытаясь удовлетворить потребности такой женщины. Представляю, какими могут быть придирки этой стервы, когда дело доходит до секса.

Джерри считает стоимость маникюра. Благодаря нашим стараниям скандал удается погасить. Но порадоваться нам не дают. От стойки администратора доносится шум. На фоне мелодичного звона индийских колокольчиков хорошо слышны возмущенные крики очередного недовольного:

– Нет, я не собираюсь платить! И я не потушу сигару!

Выхожу посмотреть, в чем дело, и вижу полуголого жителя Саудовской Аравии в трусах-боксерах и распахнутом халате. Он нервно расхаживает взад-вперед и размахивает сигарой; от него разит виски. Рядом с арабом молоденькая девушка из Восточной Европы. Я сразу же узнаю этого джентльмена: один из наших завсегдатаев, житель Персидского залива, который обычно бронирует виллу для проживания и отдыха на неделю. Кстати, частенько приезжает с очередной молоденькой милашкой. А всего через несколько недель может явиться снова, на сей раз уже с женой и тремя детьми. Саудовец много тратит и весьма щедр на чаевые, и в наших интересах ему угодить.

– Добрый вечер, мистер Фахад! Как вы поживаете?

– Что? – спрашивает араб, поворачиваясь ко мне лицом.

Увидев остекленевшие черные глаза, я понимаю, что наш приятель хорошенько набрался. Забавно! Когда он приезжает сюда с женой, то всегда устраивает целое представление, чтобы из мини-бара убрали нечестивые алкогольные напитки. Если же арабский господин прибыл отдохнуть по-настоящему, то есть без оглядки на Коран, начинается совсем другая история.

– Здравствуйте, мистер Фахад! – предпринимаю я вторую попытку. – Как ваши дела?

– Я не уберу сигару, и меня никто не смеет обвинять в том, что я пропускаю сеанс массажа. Вы сами во всем виноваты! – Саудовец хватается обеими руками за халат. – В мой шкафчик вообще не повесили халат! Мне ничего не оставалось, как взять этот из другого шкафчика. И теперь они еще осмеливаются говорить о каком-то воровстве! – Араб возмущенно тычет сигарой в воздух. – Подумать только! Назвать меня вором!

Затем араб проходит мимо меня, полностью игнорируя мои попытки завязать разговор, и, перейдя на хинди, обрушивается с криками на тайку, съежившуюся за стойкой администратора. Скорее всего этот язык он выбрал потому, что девушка выглядит как иностранка, а многие иностранцы в Саудовской Аравии говорят на хинди. Саудовец едва держится на ногах, и я понимаю, что ситуация может очень скоро выйти из-под контроля. Подхожу к Джерри и шепотом приказываю ей вызвать Мохаммеда, начальника службы безопасности, если дела будут совсем плохи. Потом прошу тайку за стойкой администратора заказать мне багги и склоняюсь к подружке араба ради более деликатного разговора.

– Послушай, – тихо обращаюсь я, – ты хорошо говоришь по-английски?

– Конечно, – отвечает она. – Мне это необходимо по работе.

– Помоги мне увезти его отсюда, – прошу я.

– А с какой стати я должна это делать? – недовольно бросает девушка. Она явно относится к тому типу людей, которых интересует только личная выгода и благополучие. Что ж, поговорим с ней на ее языке.

– В противном случае тебе придется покинуть остров, – констатирую я.

– Ладно, – пожимает плечами девушка. – Дорогой! – зовет она, подбегая по мраморному полу к мистеру Фахаду. – Поедем домой, я немножко устала.

– Что? – спрашивает араб, обернувшись.

– Я же говорю, я устала, – капризно повторяет девушка. – Поехали домой.

– Неплохая идея, – соглашается саудовец. – Это место просто дыра, здесь делать нечего.

Администратор выводит пьяного гостя из спа-салона как раз в тот момент, когда подъезжает багги. Парочка плюхается на заднее сиденье, и по балинезийской пагоде эхом прокатывается вздох облегчения. Кто-то включает Энию погромче, один из врачей переобувает пациента в хлопчатобумажные шлепанцы, другой протягивает ему питательный медовый отвар. Воцаряется мир и спокойствие.

– Спасибо, дружище, – благодарит Джерри, выходя из-за стойки. – Сейчас скандал нам нужен меньше всего. Особенно при нашем потоке клиентов.

Я следую за ней в конец приемной, глядя на аккуратно подстриженный газон вокруг павильонов, где проводят разнообразные процедуры. Миниатюрные домики с крышами из пальмовых листьев – просто рай, где тишь и благодать. Повернув голову направо, я вижу павильон йоги, в котором занимается группа из восьми-девяти женщин.

– Даже на йоге полно народу, – замечаю я.

– Ага, – кивает Джерри. – Только на занятиях «Стройные ножки» были еще стоячие места.

– Да ну?

– А еще, – говорит она, – все мы чертовски устали.

– По крайней мере у Конни все идет хорошо.

– Да. И слава Богу!

На острове дела с йогой всегда обстояли туго. Совсем недавно мы наняли новую девушку, специалиста по информационным технологиям и инструктора по йоге в одном лице. Девушка была очень привлекательна, и поначалу казалось – это именно то, что мы искали. Однако вышло по-другому – мы быстро убедились, что от нее мало толку. Более того, у инструктора оказался невероятно скверный характер. На нее постоянно жаловались клиенты. Во время занятий она отдавала больше времени ударам в гонг, чем йоге. Помимо того, инструктор считала себя довольно неплохой певицей и проводила вечера за фортепиано в главном баре, завывая как ошпаренная кошка. Посетителей как ветром сдувало, разбегались, недопив заказанные напитки. Как бы то ни было, переломный момент наступил в те несколько недель, когда ожидался приезд друзей всяких знаменитостей и клиентов, ищущих уединенное место для погружения в йогу и желающих провести очистку организма. И что же? Никто не приехал. Никто не забронировал место. Никто не позвонил. Как выяснилось, всем было наплевать на инструктора и ее занятия. Она уволилась, чтобы отдохнуть после тяжелой работы на нашем острове, от которой мы никакого проку не извлекли. Парень, взятый вместо горе-инструктора, настолько хорошо справлялся со своими обязанностями, что у меня даже и мысли не возникало попросить ее вернуться. К сожалению, Раши пришлось вернуться в ашрам, откуда он приехал. Сейчас у нас на должности инструктора работает Конни.

Я смутно помню ее биографию. Вроде бы она поначалу занималась связями с общественностью, потом случились разные драматические повороты судьбы, затем девушка нашла свое призвание. Видное место в этом занимали медитации в четыре часа утра и долгие песнопения с молитвами. С Конни никто не хотел делить жилье в поселке персонала, так как она немного зануда. Но сейчас мы нашли для нее подходящее место, и с тех пор я слышал о ней только хорошие отзывы. Клиентов заражает ее энтузиазм. Никто не против, когда она проводит занятия на овечьих шкурах, потому что на такой подстилке гораздо сильнее прет энергия «ци». Количество индивидуальных клиентов и групповых занятий растет каждую неделю. Предыдущая инструкторша о такой популярности даже и мечтать не могла. И слава Богу, у Конни не возникает желания петь прилюдно.

Выходя из салона, я думаю, как бы незаметно улизнуть домой, чтобы увидеть Кейт. Сейчас восемь часов вечера, и, откровенно говоря, я бы не прочь выпить бокал вина и посмотреть что-нибудь по телевизору, пусть даже Си-эн-эн. Я уже прощально машу Джерри рукой, когда в салон вбегает Мохаммед.

– Ты немного опоздал, дружище, – спокойно сообщаю я. – Мистер Фахад уже отсыпается на своей вилле.

– Нет-нет, сэр, – взволнованно говорит Мохаммед. Он очень встревожен, его глаза блестят. – Я насчет поселка персонала.

– Что-то случилось?

– У нас там настоящий мятеж. – В голосе Мохаммеда звучит неподдельная паника. А ведь он не из тех, кто склонен к преувеличениям.

– Сколько их?

– Сто – сто пятьдесят. Все местные жители.

– Так, – говорю я, указывая на багги. – Садись.

По пути в поселок Мохаммед рассказывает мне о причинах мятежа. Дела плохи. У нас всегда были проблемы с местными работниками: они знают, что крепко держат нас за одно место. По законодательству, половина нашей рабочей силы должна состоять из местных жителей. И понятно, что кроется за таким законом. Здесь вращается слишком много денег, и государство ищет способ взять свою долю, а заодно обеспечить населению трудоустройство. В этом их нельзя обвинить. Но в итоге получается, что мы зависим от откровенно расслабленных работников, а туземцы держат нас на крючке, поскольку уволить их практически невозможно.

Кроме того, приходится признать, что мы и сами немного жульничаем. В каждой визе, которую выдает правительство, имеется графа «Должность». Власти довольно болезненно относятся к тому, какую работу мы предлагаем местным жителям и какие должности занимают выходцы с Запада. Мы хитрим: многие управляющие работают здесь по визам садовников, а Ингрид из отдела пиара, согласно визе, – официантка. Поэтому нам приходится проявлять осторожность с теми, кого мы увольняем и с кем мы заключаем трудовые договора.

Однако за нынешним бунтом стоит простая история. Один из садовников написал заявление на отпуск сразу после выходных. По-видимому, Дживан сказал ему, что уходить в отпуск не разрешает. Но садовник ослушался, взял пропуск на корабль и поехал гулять с другими садовниками. Тогда Дживан позвонил ему домой и спросил, где тот был. Садовник ответил, что он в отпуске. Дживан уточнил, что не подписывал приказ на отпуск, и предупредил, что если работник не вернется вечером на корабле для персонала, то будет уволен. Туземец и не подумал возвращаться, а на другие звонки даже не отвечал. Вернулся прогульщик только сегодня вечером, неделю спустя. Правила для персонала гласят: если работник отсутствует более шести дней подряд, его ждет незамедлительное увольнение. Но садовник отказывается уходить с работы, и сейчас его поддерживают около ста пятидесяти человек. Бунтарь разошелся не на шутку, подстрекает остальных туземцев, просит их выступить в его поддержку.

Как же от всего этого тошнит! Особенно после двух дней, прожитых без возможности принять душ. Да еще дождь зарядил некстати. Хуже всего, что уже стемнело и на часах двадцать минут девятого. Ситуация может легко выйти из-под контроля.

Когда я появляюсь на месте событий, местные работники толпятся около баскетбольного щита, поочередно забрасывая мяч в корзину. К счастью, кто-то догадался включить аварийное освещение, и я могу разглядеть их лица. На некоторых из них написана откровенная скука, на других – живой интерес к неординарной ситуации.

– Добрый вечер всем! – начинаю я, как какая-нибудь рок-звезда, у которой концерт на стадионе «Уэмбли».

Моя цель – быстро завладеть их вниманием, выявить главаря и заставить бунтарей разойтись. Нам запрещено применять физическую силу по отношению к персоналу; мое единственное преимущество сейчас – вера в себя и моя должность. Необходимо, сохранив при этом лицо, увести главных смутьянов подальше от толпы и поговорить с ними наедине, чтобы они могли уступить моим требованиям. Элементарная психология.

Я приказываю Мохаммеду найти прогульщика и доставить его ко мне в столовую. Для моральной поддержки гуляка приходит вместе с коллегой-садовником. Уже внутри я предлагаю Мохаммеду охранять дверь. Будем надеяться, что отсутствие разборки при всех наскучит остальным и толпа рассеется. Занятно, совсем недавно ночью я беспокоился, как бы не возникла подобная ситуация. На острове обстановка может очень быстро выйти из-под контроля, а управленческий персонал слишком малочисленный.

Как только за главарем закрывается дверь, ее тут же выбивают с улицы. Уж не знаю, кто был зачинщиком, но начинается массовая потасовка: местные дерутся с местными. Смутьяны в столовой орут на меня, требуя, чтобы их выпустили. Я не поддаюсь давлению. Преграждаю доступ к двери, как будто от этого зависят моя жизнь и работа. Собственно, это и впрямь так. Если парни выберутся, это заведет толпу еще больше и потасовке не будет конца и края. У меня аж задница, вспотела от напряжения. Сердце бешено колотится в груди, а два парня орут на меня, ухитряясь еще пинать мебель. Полагаю, что я до сих пор невредим только потому, что я управляющий – большое начальство.

А на улице продолжается драка. В окно вижу наиболее активных участников – шесть человек. Все другие испарились. Мохаммед орет, охрана свистит и машет палками. Я слышу крики Бена. Он тоже явился, чтобы оказаться в гуще событий.

И вдруг, так же неожиданно, как началась потасовка, так же быстро она и закончилась. Главные нарушители спокойствия оказались в руках людей Мохаммеда. У наших сил безопасности нет официального разрешения арестовывать людей, но задержанные сейчас забияки уж точно вылетят с острова пробкой. Когда они нанесли первый удар, их контракты тотчас же перестали действовать. Меня эти хулиганы больше не волнуют. Во мне и так бурлит адреналин. Главное теперь – выселить шестерых драчунов и двоих главарей из поселка и успеть отправить их с острова до восхода солнца. Иначе может возникнуть настоящий мятеж. Не стоит и говорить, сколько недовольной публики скопилось сейчас в наших шестиместных комнатах.

Мохаммед предлагает немедленно погрузить задержанных на паром и выдворить их с острова, однако те как один энергично протестуют, отказываясь уезжать так быстро. Двое заводят речь о том, что требуется время на сбор вещей. А один даже заявляет, что ему нужно одолжить сумку.

Бен смотрит на меня и качает головой.

– Чем скорее эти парни уберутся с острова, тем лучше, – говорит он.

Ради общего спокойствия я приказываю увести бунтарей из поселка. Мохаммед и несколько ребят из службы безопасности упакуют вещи изгнанников, а остальные сотрудники проводят их к пристани. К моему удивлению, виновники смуты соглашаются. Полагаю, самые умные из них поняли, что не в силах уже что-либо исправить и, если они не будут вести себя мирно, мне придется привлечь полицию с материка. А в таком случае история может для них окончиться весьма печально.

Мы передвигаемся по острову в кромешном тьме, как будто разведчики в дешевом фильме про войну. Бен идет впереди, я – ближе к пленникам, а охрана окружает нас плотным кольцом.

Как только приближаемся к ресепшену рядом с тем местом, где у нас раздача прохладительных фруктовых напитков и охлажденных полотенец, мне звонит Мохаммед. Он сообщает, что подготовки парома к спецрейсу придется ждать довольно долго. Мы в тупике. Другого транспорта пока нет.

На секунду я задумываюсь.

– А, твою мать! – громко говорю, неожиданно для самого себя.

– Простите, сэр, – переспрашивает Мохаммед.

– Пардон, – отвечаю я. – Подготовьте быстроходный катер «Азимут».

– Как? Зарезервированный для суперважных гостей? – удивляется Мохаммед.

– Именно.

– Сэр, вы уверены? – переспрашивает шеф безопасности.

– Мне плевать, даже если потребуется заказать «Лир-Джет», – отвечаю я. – Эти ублюдки уберутся с острова сегодня же!