Текст книги "Рассказы"

Автор книги: Илзе Лоза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Я снова прервала его:

– А может, он был счастлив оттого, что нашел людей, которые позаботятся о его Герцоге? Цирковая труппа постоянно скитается, и артисты не могут таскать за собой ослабевшую лошадь. Мне кажется, Мариу Титу правильно поступил, продав Герцога. Он оказал ему добрую услугу.

Камилу посмотрел на меня в замешательстве, словно хотел спросить: «Почему вы все время защищаете этого человека?»

– Вы, наверное, дружите с этим циркачом? – спросил он наконец.

– Я только вчера познакомилась с Мариу Титу. Он мне понравился. Что ж, он и в самом деле продал Герцога, но все не так просто, как ты думаешь. Знаешь, как переживали его дети!

– У него есть дети? – удивился Камилу.

– Да, сын и дочь. Они тоже артисты. Не один год ходили они с Герцогом по ярмаркам, давая представления. Заботились о нем, радовались каждому его успеху. А когда он заболел, пошли с ним к ветеринару.

– Мы тоже несколько раз водили его к ветеринару.

– А как же иначе? Вы тоже были Герцогу верными друзьями. Но что было дальше? Ты остановился на том, как твой папа сказал: «Убедили, покупаю».

– Так вот. Циркач еще сказал, что Герцог – настоящий пони из Шетландии и «гвоздь» его цирковой программы. «Тогда почему же вы его продаете?» – спросил папа. «Он уже немолод…» Вот видите, он не назвал его «старым». Разве это не уловка?

– Пожалуй, – согласилась я. – Но иначе как бы он продал своего пони?

– А потом мы дали Герцогу арифметическую задачку, но он на нас ноль внимания. «Не беспокойтесь, он должен привыкнуть к новым хозяевам», – объяснил циркач. И показал нам, по какому знаку Герцог перестает цокать копытом. Представляете, Герцог вовсе и не умел считать! Это такой трюк, совсем-совсем простой: надо чуть-чуть качнуть головой, когда пони отстучит нужное число. Папа расплатился, и мы повели Герцога домой. А это было не так-то просто: он натягивал вожжи, упирался копытами в землю и все оглядывался на циркача. Тот кричал: «Иди же, Герцог! Будь умницей!»

Камилу замолчал и посмотрел на меня, словно говоря: «Вот видите! Он хотел побыстрее отделаться от Герцога!»

Я возразила:

– Иногда люди вынуждены поступать совсем не так, как им хочется. Если бы Мариу Титу закричал: «Герцог, сюда! Вернись! Не ходи с этими людьми!» – Герцог еще больше бы заупрямился, ведь правда?

Камилу на секунду задумался, а потом сказал:

– Пожалуй. – И продолжал: – Когда мама увидала нас с пони, она закричала: «Только лошади нам недоставало!» Мама ни за что не соглашалась оставить Герцога. Говорила, что с ним одна морока. «Ведь у нас нет для него места», – повторяла она. Папа ее успокаивал. Он предложил поселить Герцога в сарае из-под угля. У нас уже давно готовили на электрической плите, и уголь был больше не нужен. Мы чисто вымыли сарай, постелили на полу одеяло и пообещали Герцогу, что назавтра у него будет настоящая подстилка. Он вроде бы нас понял, потому что сразу растянулся на одеяле. А может, он так устал, что ему было все равно. Глаза у него были печальные-печальные. Мы гладили его, приговаривая: «Мы будем с тобой дружить, Герцог». Поверьте, свое слово мы сдержали.

Камилу взглянул на могилу и поправил венок:

– Эти противные бумажные розы совсем не пахнут: они неживые. А все моя сестра. Она где-то увидела, как девушки танцевали под музыку с такими венками. А может, они ничего, как вы считаете? Это она придумала поставить венок на могиле у Герцога. Девчонки такие выдумщицы!

– Она и в самом деле хорошо придумала, – подтвердила я. – Венок будет украшать могилу по крайней мере до следующего ливня.

– Завтра я принесу живые цветы, – сказал Камилу. – У нас в саду есть георгины и бамбук.

– Можно еще набрать вереска, здесь в роще его много.

– Ну, так вот. Мы натаскали Герцогу соломы, устроили хорошую подстилку и время от времени ее меняли. Еще мы купили ему овса и сена. Папа прорубил окошко в двери сарая и сверху написал большими белыми буквами «Дом Герцога». Но все равно, первые недели глаза у Герцога были такие же печальные, как в тот день, когда мы его привели, и ржал он так, словно жаловался. Но мало-помалу он начал нас слушаться и отвечать на кивок головою. После нескольких репетиций мы позвали ребят и показали им нашего артиста. Все долго хлопали, а номер с кружкой пришлось повторить три раза. Теперь-то ясно, что Герцогу это было вредно: нельзя давать столько пива маленькому и уже старому пони. Он заболел. Мы пошли с ним к ветеринару, который сразу осмотрел у него зубы. По зубам он определил возраст Герцога и сказал: «Он уже старенький, бедняга».

Папа купил тележку, и мы стали запрягать в нее Герцога. Наш дом стоит на улице, которая выходит в тупик, поэтому у нас очень тихо: нечего бояться, что мы угодим под трамвай, автобус или пожарную машину. Конечно, в тележку мы никогда не садились: у Герцога не хватило бы сил ее свезти. Мы как будто в ней сидели, а на самом деле бежали рядом.

Герцог совсем к нам привык. Даже мама его полюбила. Вот только когда наступали каникулы, нужно было решать, куда девать Герцога. Мама ворчала: «Выдумали тоже! Нет бы купить собаку или кошку». Тут нас всегда выручал наш сосед – хозяин транспортной конторы, который живет напротив. Он часто выходил посмотреть, как Герцог везет тележку. Этот сосед давал нам грузовик, чтобы перевезти пони в горную деревушку, где мы обычно проводим лето. В углу грузовика оставляли просторное место для Герцога. Но ему эта поездка все равно не нравилась. В деревне он жил в дровяном сарае, где в дождь текла крыша и дверь билась на ветру. Считается, что шетландские пони легко переносят холод и дождь. На самом деле в старости им больше по душе хорошая погода, как и всем лошадям.

А вообще-то мама редко ворчала на Герцога. Каждый год мы праздновали день его появления у нас, и она даже пекла торт и вешала на шею Герцогу венок. Торт был для нас, а для Герцога – тарелка с кусочками сахара.

Так мы и жили. Но у Герцога стали появляться на ногах шишки. Сначала они вылечивались, а потом уже не исчезали. С той поры он не покидал свой домик и не высовывал, как прежде, голову в окошко. Он глядел на нас с таким отчаянием, что однажды моя сестра не выдержала и расплакалась.

Настал день, когда ветеринар предупредил нас, что наш пони скоро умрет. Я пошел к Герцогу, погладил его и сказал: «Знаешь, Герцог, ты мой самый лучший друг. Я тебя никогда не забуду. Мы отвезем тебя на кладбище на той самой тележке, которую ты так хорошо тянул». В ответ он тихонько, совсем-совсем слабо, заржал. Я думаю, он хотел сказать: «Ты тоже мой самый лучший друг, Камилу. Спасибо тебе за все». Вскоре он умер.

Камилу замолчал. Я тоже помолчала, а потом сказала:

– Как хорошо, что Герцог провел последние годы у вас. Если бы Мариу Титу оставил его у себя и возил с ярмарки на ярмарку, бедный пони не протянул бы и полугода.

Камилу взглянул на меня очень серьезно:

– Я об этом не думал. Как вы считаете, Мариу Титу мог на нас вчера обидеться?

– Вы были не очень-то приветливы, – ответила я ему.

– Он вам пожаловался?

– Да нет, он больше думал о Герцоге, чем о вас. По дороге в город он рассказал мне его историю.

– Мне бы тоже хотелось ее услышать.

– Тогда проводи меня, а я тебе расскажу, что знаю.

Мы пошли с Камилу, как накануне шли вместе с Мариу Титу – циркачом. Но на этот раз историю Герцога рассказывала я, начав с того дня, когда богатый помещик дал в газете объявление о продаже шетландского пони.

Когда мы добрались до города, я как раз рассказывала о том, как Мариу Титу решил продать своего пони на базаре. Камилу помолчал, а на прощание сказал:

– Я найду Мариу Титу на ярмарке и расскажу ему, как Герцог жил у нас и как он умер.

– Передай ему от меня привет, – сказала я с улыбкой Камилу. Мне хотелось верить, что мы с ним навсегда останемся друзьями.

Комарик и сеньор Находка

Домишко, где жил Комарик, был не крашеный, не беленый. На нем не было черепичной крыши огненного цвета, а вокруг – сада с деревьями и цветами, а в окнах не виднелись красивые занавески… Хотя почему в окнах? Там было всего одно окно. Да и дом был вовсе не дом, и даже не домишко, а просто жалкая лачуга, которую отец Комарика построил своими руками, камень за камнем, и камни эти были нетесаные, серые и плохо пригнанные. Чтобы скрепить их между собою, отец сделал раствор из глины с водой, а вместо лопатки приспособил черепок от разбитой глиняной миски. Стекла и настоящие оконные рамы ему раздобыть не удалось, поэтому он сделал очень маленькое окошко, которое почти не пропускало света. Крышу соорудил из старой черепицы, выцветшей от времени и наполовину битой.

Вот в такой лачуге и жил наш Комарик. Лачуга стояла на дюнах, куда даже во время прилива не докатывалось море, но его рокот был слышен постоянно, и днем и ночью. Летом шум волн был похож на спокойный, веселый плеск, а зимой, в холодные, ветреные дни, море бушевало и пенилось, вздыбливалось, точно хищный зверь, который взбунтовался против холода, непогоды и хмурого неба. Комарик любил море всяким: спокойным и бурным, голубым, зеленым и серым, и как бы оно ни ярилось, он его не боялся, потому что море было для него чем-то знакомым и привычным, таким же, как отец, которого он знал с рождения.

Матери у Комарика не было. Она умерла, когда он едва начал ходить, и он ее не помнил. Он знал мать только по фотографии, которую отец хранил в ящике старого комода. На этой фотографии она была молодая, красивая и смеющаяся. Поэтому Комарику было трудно себе представить, что она умерла.

Единственным другом Комарика был отец, человек угрюмый и немногословный. А Комарик любил поболтать, послушать разные истории. Но отец или работал, или молча сидел на пороге, глядя на море и в просторное небо, которое днем бывало разноцветным, порой облачным, а ночью – темным, пустынным или усеянным звездами. Отвечая на вопросы Комарика, отец говорил самое необходимое, то, что казалось ему главным. Затем он снова надолго умолкал или ронял: «Мужчина не должен болтать лишнее. Учись молчать, Комарик».

Комарик видел, что когда отец глядит на море, в глазах у него тоска. Он знал, что отец вспоминает времена, когда у него была лодка, на которой он рано утром уходил рыбачить в открытое море и возвращался лишь на закате. Иной раз лодка была полна рыбы, а бывало, что она приходила почти пустая. Однажды во время ужасной бури море в ярости перевернуло лодку, уволокло ее и вдребезги разбило. Отец чудом уцелел, с трудом добравшись до берега среди бушующих волн.

У отца не было денег на новую лодку, и тогда он поступил в рыбацкую артель, которая выходила в море на большом траулере, принадлежавшем рыболовецкой компании. Но из-за болезни ему пришлось уйти из артели. Теперь он зарабатывал на хлеб, собирая морские водоросли и высушивая их на песке перед лачугой. За водорослями приезжали на телегах крестьяне и развозили их по полям как удобрение. Платили крестьяне мало, потому что были такие же бедные, как отец Комарика.

Эти морские водоросли называются «саргассум», они очень длинные и напоминают целлофановые ленты – красные, фиолетовые, коричневатые, ярко-зеленые и даже розовые. Одни из них растут в открытом море, другие – возле берега на скалах, под толстыми пластинами, в которые они, словно когти, пускают свои корни. Море вырывает их оттуда и выбрасывает на берег.

Комарику нравилось смотреть, как отец надевает пальто и идет собирать водоросли. Пальто было белое, до колен и с длинным поясом. На голову отец нахлобучивал клеенчатую шляпу с широкими полями. Он босиком входил в море, иногда по пояс, иногда по горло, с большими граблями, которыми захватывал и подтягивал к себе длинные ленты саргассума. На берегу он складывал водоросли в кучу, потом грузил их в корзину и относил вверх по дюне к лачуге. Это была нелегкая работа. Другие мужчины и женщины использовали носилки – большой щит на двух палках, по одной с каждой стороны, за которые берутся два человека – один спереди, другой сзади. Но отцу некому было помочь, потому что Комарик был еще слишком мал, и такая работа была ему не под силу. Поэтому отец носил водоросли в корзине на голове и часто повторял: «Эх, Комарик, если бы ты был уже взрослым!»

Комарику нравилось брать в руку ленты водорослей, свежие от морской воды, гладкие и немного скользкие. После того как водоросли высыхали, отец шел в деревню сказать крестьянам, чтобы они присылали повозку за сухим саргассумом. Сына он редко брал с собою, потому что Комарик не поспевал за отцом. В такие дни Комарик оставался дома один. Он играл в песке, валялся на сухих мягких водорослях или сидел на пороге лачуги, листая старую книгу с истрепанной обложкой и пожелтевшими страницами. В этой книге он понимал только картинки, потому что в школу ему было только на будущий год и он не умел пока читать. Другой книги в доме не было, и он без конца разглядывал эту, единственную.

В один из дней, когда отец ушел в деревню, а Комарик по обыкновению листал книгу, появился сеньор Находка. Стоял летний день. Невыносимо пекло солнце. На раскрытой странице был нарисован мальчик в оранжевой одежде, с волосами лимонного цвета, в руке он держал солнце. Всякий раз глядя на этого мальчика, Комарик удивлялся тому, что волосы могут быть такого лимонного цвета, одежда такой оранжевой и что можно взобраться на него за солнцем. Вдруг он услыхал:

– Добрый день, мальчик.

Комарик в испуге поднял глаза от книги и увидал худенького маленького человечка со смеющимися глазами. На нем была голубая кепка, а в руке он держал порванный в нескольких местах матерчатый чемодан.

– Добрый день, мальчик, – повторил человечек. А потом спросил: – Мама дома?

– У меня нет мамы, – ответил Комарик.

– Бедняга! – воскликнул человечек. И добавил: – Извини.

– Но у меня есть отец, – сказал Комарик.

– А где он?

– Пошел в деревню продавать саргассум.

И он кивнул на водоросли, сушившиеся на солнце.

– Ага, это, значит, и есть саргассум? – поинтересовался человечек.

– Ну да, – ответил Комарик.

– Так ты один дома?

– Один, – ответил Комарик, протягивая незнакомцу книгу. – Вы видали когда-нибудь мальчика с лимонными волосами и в оранжевой одежде?

Человечек подошел и взглянул на картинку.

– Очень красиво, – одобрил он. – Нарисовано на славу, ничего не скажешь. Отродясь такой красоты не видал. И надо же, он добрался до самого солнца.

– Вы думаете, можно добраться до солнца?

– Нам с тобою – нет, а мальчикам из книжек – можно.

Комарику такой ответ не понравился. Почему это мальчики из книжек должны быть ловчее других? Поэтому он сказал:

– Это неправильно.

– Что неправильно?

– Что этот мальчик с чудными волосами может отправиться за солнцем, а мы не можем.

– Ты прав, – согласился человечек. – Мне бы тоже хотелось отправиться за солнцем. Скажу больше, я бы очень хотел слетать за солнцем, луной и звездами.

– Вот здорово, – обрадовался Комарик. – Мы бы в них поиграли.

– Гм, – с сомнением протянул человечек, – я бы лучше их съел.

– Съел? – удивился Комарик.

– Ну да! Разве тебе не кажется, что еда – это очень важное и приятное занятие? Только представь: если б мы смогли добыть солнце, луну и звезды, мы бы превратили их в разные вкусные вещи. Из солнца и луны приготовили бы большой омлет, вроде как из десяти яиц, а из звезд сделали сливочное печенье, какое едят на Новый год.

– Омлет?! Из десяти яиц! И сливочное печенье? Я никогда такого не ел, даже на Новый год. Наверно, это очень вкусно…

– Вкусно?! Пальчики оближешь! – Человечек даже причмокнул от удовольствия. Но потом покачал головой и добавил со смехом: – Все это фантазии, а фантазиями, даже самыми прекрасными, сыт не будешь. Ни на жизнь не заработаешь, ни за обед не заплатишь… Солнце – это раскаленная звезда, мы бы тут же сгорели, дотронься мы до него. Займемся лучше земными делами. Как видишь, в руке у меня простой чемодан, а не солнце.

– А что у вас в чемодане? – полюбопытствовал Комарик.

Человек сел у его ног, открыл чемодан и достал оттуда множество разных вещей: полотенце в полоску, цветастый ситцевый фартук, куски тесьмы, два набора иголок, зеркало, туалетное мыло, три пластмассовые расчески и среди прочей мелочи – голубую лодочку с насаженным на нее белым парусом. Комарику сразу приглянулась эта лодочка.

– Красивая, – сказал он. Ему очень захотелось такую.

– Не упускай случая, малыш! Это не лодочка, а просто находка! Тебе со скидкой, потому что за весь день я ничего не продал. Нет, это не жизнь, ей-богу!

– У меня нет денег, – жалобно сказал Комарик.

Вижу, – ответил упавшим голосом человечек и снова собрал вещи в чемодан. И уже с порога вдруг спросил:

– Как тебя зовут, малыш?

– Комарик.

– Комарик? Разве это имя? Так зовут одно противное насекомое, которое не дает мне покоя жаркими ночами. Похоже, у него мотор в брюхе, и он пикирует на людей, как реактивный самолет.

– Я знаю, – сказал Комарик. – Они здесь тоже есть. Но уж так меня назвали. Когда я родился, то был очень маленький, меньше других детей. Кожа да кости, а ножки такие тонюсенькие, что приходившие на меня взглянуть боялись до них дотронуться. «Бедный комарик», – говорили они. И хотя мама с папой назвали меня Паулу, никто об этом не помнил, даже сами родители. Вот поэтому меня зовут Комарик. А как ваше имя?

– Меня зовут сеньор Находка.

– Находка?! Но ведь такого имени тоже нет, – сказал Комарик и рассмеялся.

– Ты прав, Комарик. Один-один… Все меня так зовут, потому что я продаю разные товары по случаю. Хожу себе от дома к дому и предлагаю: «Взгляните только, это не товар, а просто находка». Теперь понял?

– Понял, – ответил Комарик.

– Ну, мне пора, – сказал сеньор Находка.

– Не уходите, ну, пожалуйста, – взмолился Комарик. – С вами так интересно. А я тут совсем один. Побудьте еще немного!

– Я бы с тобой хоть всю жизнь разговаривал и разглядывал картинки в твоей книжке. Только кто же за меня продаст мои «находки»? Где я возьму деньги на обед? Не волнуйся, я снова приду сюда вечером, когда твой отец уже вернется. Может, он у меня чего-нибудь купит.

Тут он шутливо поклонился и сдернул с головы кепку. Комарик увидал, что он совсем лысый.

– До скорого, Комарик. Не кусай людей, слышишь?

– До скорого, сеньор Находка. А вы не обманывайте людей своими находками!

Сеньор Находка захохотал и двинулся в путь. В ярких лучах солнца его маленькая фигурка казалась черным шариком, катящимся по песчаному берегу. Удаляясь, он все уменьшался и уменьшался, пока не превратился в точку, а потом и вовсе пропал из виду.

Время шло. Солнце село за горизонт над кромкой моря. Наступил вечер. Комарик размышлял: «Придет сеньор Находка или нет? А вдруг он меня обманул и больше не вернется?…»

И тут вдруг раздался голос:

– Эй, Комарик, ты так и просидел все это время на пороге?

Перед ним стоял сеньор Находка, немного сутулясь от усталости. Он вытирал платком пот на лбу. Его голубая кепка была сдвинута на затылок, брюки подвернуты, ноги босые, а связанные за шнурки ботинки перекинуты через плечо. Все это показалось Комарику очень смешным, и он громко расхохотался.

– Ты чего смеешься? – удивился сеньор Находка.

– Вы очень смешной сейчас!

– Вот тебе раз! – вздохнул сеньор Находка. – День-деньской корячишься из-за куска хлеба, а над тобой еще смеются, точно ты клоун в цирке.

При этом лицо у него было такое расстроенное, что Комарику стало стыдно, и он сказал:

– Извините, сеньор Находка, я не хотел вас обидеть. Я так рад, что вы вернулись. Очень-очень рад! Посидите со мной хоть немножко.

Сеньор Находка опустил чемодан на землю и уселся возле Комарика. Последний отблеск дня погас в небе, и, если бы не луна, темнота вокруг была бы кромешной. Ложась на воду, лунный свет превращался в длинную мерцающую дорожку.

– Глядите, сеньор Находка, вон луна отражается в море. Точно мостик из серебра…

– Нет, – возразил сеньор Находка, – мне это напоминает длинный леденец, обернутый в серебряную бумажку.

– Вы всегда думаете о еде.

– Точно! – подтвердил сеньор Находка. – Ты уже ужинал, Комарик?

– Еще нет. Я должен дождаться папу, он принесет поесть.

– Что он может принести?

– Не знаю, наверно, хлеба и сардин.

– Хлеба и сардин? Неплохо, неплохо, – одобрительно сказал сеньор Находка. – Но что-то твой отец чересчур задерживается, как тебе кажется?

– Иногда он приходит очень поздно.

– Слушай, Комарик. Я должен идти, потому что мне очень далеко до дома. А я ничего за целый день не продал. Повсюду мне говорили: «Нам ничего не нужно» – и захлопывали перед моим носом дверь. «Не упускайте случая, это просто находка, а не товар!» – убеждал я их. Но никто меня не слушал, а ведь мои находки очень красивые, правда?

– Очень, – согласился Комарик.

– Тогда, может, хоть ты у меня что-нибудь купишь? – Сеньор Находка умоляюще взглянул на Комарика.

– Я бы с радостью, – отвечал Комарик, – мне так нравится та голубая лодочка с белым парусом!

– А-а, лодочка! Что ж, это самая прекрасная вещь из всех, что у меня есть. Ее можно пускать в море.

– Пускать в море?

– Ну да!

– Даже при ветре?

– Ну конечно. При легком ветерке, – уточнил сеньор Находка. – А в сильный ветер даже большие лодки переворачивает.

– Это правда, – подтвердил Комарик. – Лодку моего отца разбило в бурю.

– Вот видишь. Но можешь быть спокоен, при легком ветре эту лодочку не перевернет.

Сеньор Находка снова открыл чемодан и достал игрушку. При лунном свете невозможно было разглядеть, какого она цвета, и Комарик предложил:

– Пойдемте в дом, я зажгу свет.

В доме он зажег на столе керосиновую лампу. Сеньор Находка поднес лодку к свету и сказал:

– Всего два с половиной эскудо. Настоящая находка!

– Но я не могу тратить деньги без отца, – объяснил Комарик.

– А ты знаешь, где они лежат?

– Знаю, – кивнул Комарик. – Одна бумажка. Одна-единственная у отца, он должен ее отдать в конце месяца.

– А она большая?

– Сто эскудо.

– М-да, – сеньор Находка на мгновение задумался, а потом предложил:

– Знаешь что, Комарик, лодка стоит всего два с половиной эскудо. Ну что такое два с половиной эскудо в сравнении с целой сотней? Ведь еще останется девяносто семь с половиной эскудо. Отец не станет на тебя сердиться. Такая отличная лодка за такую дешевую цену – да это просто находка! Где там деньги?

– В ящике комода.

– Давай, неси, – распорядился сеньор Находка. – Ты покупаешь лодку и завтра идешь пускать ее на море.

Комарик представил, как это будет замечательно – пускать лодочку в море, отцу обязательно понравится. Вместе с сеньором Находкой они подошли к комоду и выдвинули верхний ящик, где лежала старая картонная коробка, а в ней деньги…

– А у вас есть сдача? – поинтересовался Комарик.

– Ай, ну что за голова! – воскликнул сеньор Находка. – Об этом я и не подумал. Сдачи-то у меня нет! Ведь я ничего сегодня не продал.

– Тогда ничего не выйдет, – упавшим голосом сказал Комарик, мысленно прощаясь с лодочкой.

Сеньор Находка снова на мгновение задумался, а потом сказал:

– Придумал. Вот что мы сделаем, Комарик. Я схожу разменять эту бумажку в поселок. А тебе оставлю свой чемодан со всем его содержимым. В залог!

– Как это в залог? – заинтересовался Комарик.

– Залог – это вещь, которую мы оставляем тому, кто доверяет нам другую вещь, которую мы должны ему вернуть. Смотри: ты доверил мне деньги, а я – в залог – оставляю тебе чемодан. Если я не вернусь, чемодан со всем его содержимым достанется вам с отцом.

– Но моему отцу не нужен чемодан с вашими вещами, – возразил Комарик. – Отцу нужны деньги.

– Согласен, – ответил сеньор Находка. – Поэтому я вернусь очень скоро. Чемодан мне нужен самому.

– Но поселок далеко отсюда.

– Не волнуйся, Комарик, я быстро хожу. Я привык.

И сеньор Находка вручил свой чемодан Комарику, а Комарик вручил ему купюру в сто эскудо. Сеньор Находка бросился бежать и уже издали прокричал:

– Я скоро вернусь!

Прошел целый час. Сеньор Находка все не возвращался, но вернулся отец. Он увидал на столе чемодан и спросил:

– Что это?

– Чемодан.

– Я вижу, что чемодан. Но почему он у нас? Чей он?

– Сеньора Находки, – пояснил Комарик.

– А кто такой сеньор Находка? – удивился отец.

– Это такой симпатичный человек. Он продает красивые вещи, которые называются «находки». Он продал мне лодочку.

И Комарик показал свою голубую лодочку отцу.

– Продал? – переспросил отец. – И ты купил?

– Да, – подтвердил Комарик.

– А чем ты заплатил за нее?

– Твоей бумажкой в сто эскудо. Папа, сеньор Находка пошел в поселок ее разменять и оставил в залог чемодан со всем его содержимым.

– Да на что мне чемодан с его барахлом? Мне нужны мои деньги! – рассердился отец.

– Сеньор Находка вернется, папа, честное слово. Он хороший человек. Он так хорошо говорит.

– Охотно верю, что говорит он хорошо! Он так хорошо с тобой поговорил, что ты отдал ему мои деньги. Остается проверить, какой хороший он человек.

– Давай поужинаем, – предложил Комарик. – А тем временем сеньор Находка вернется, обязательно вернется.

Отец достал из свертка хлеб и две сардины. Он разжег костер снаружи у входа и подвесил над огнем сардины. Потом разломил на две части хлеб, дал одну жареную сардину Комарику, а другую оставил себе.

– Если бы я пригласил сеньора Находку с нами поужинать, ему бы не хватило сардины, – заключил Комарик.

– Ну, раз он тебе так нравится, ты мог бы отдать ему свою. Все! Не хочу больше о нем слышать, пока он не заявится назад!

После ужина они прождали еще больше получаса, а сеньора Находки все не было и не было.

– Пойдем в поселок, – решил отец. – Нужно найти этого мошенника.

Они двинулись в путь. Отец шел очень большими шагами, и Комарик изо всех сил старался от него не отстать. Войдя в поселок, они стали расспрашивать встречных людей, не видал ли кто низенького человека в голубой кепке. Никто не видел. Наконец им повстречался один паренек, который сказал:

– Я видел человека в голубой кепке. Он вошел вон туда.

Они посмотрели, куда показывал мальчик. На втором этаже старого дома виднелось объявление, написанное большими буквами: «Обеды по доступным ценам». Поднявшись по лестнице, отец и сын вошли в зал, но посетителей там не было.

– Что вам тут нужно? – напустилась на них вытиравшая столы официантка.

– Скажите, не появлялся ли тут низенький мужчина в голубой кепке? – обратился к ней отец.

– А ну-ка отойдите! – прикрикнула на них девушка. – Откуда мне помнить всех, кто сюда ходит.

Отец не сдавался:

– Не сердитесь, пожалуйста. Мы ищем человека, который унес мои деньги.

– Унес ваши деньги? Как так унес? – девушка даже перестала тереть стол. – Он что, жулик? А какой он из себя?

– Маленького роста, – вставил Комарик, который очень расстроился из-за того, что сеньор Находка оказался жуликом. – А на голове голубая кепка. Он очень любит всякие вкусные вещи…

– Стоп! – воскликнула официантка. – Любит всякие вкусные вещи? Тогда я его знаю. Это тот лысый, который съел два комплексных обеда, а потом еще попросил омлет.

– Из десяти яиц? – Комарик вспомнил, как сеньор Находка хотел превратить солнце и луну в омлет из десяти яиц.

– Не говори глупостей, – одернул его отец.

– Никакие это не глупости, – возразила девушка. – Лысый действительно попросил омлет из десяти яиц, но я ему объяснила, что это будет дорого стоить, и тогда он заказал омлет из двух яиц, как все люди. Он столько всего съел! От ста эскудо, которыми он расплачивался, у него осталось не больше двадцати пяти.

– Ну что ты будешь делать! – воскликнул отец и бросился вниз по лестнице. Комарик побежал следом, хотя с удовольствием бы остался и поел желтых персиков, которые заприметил на буфетной стойке.

Выбежав из дверей, они натолкнулись на какую-то девчонку.

– Ты не видала мужчину в голубой кепке? – спросил у нее отец.

– Видала, – ответила девчонка. – Он еще дал мне монетку.

– Это моя монетка. Он ее у меня украл.

– Ой, а я купила на нее булку.

– Где же эта булка?

– Тут. – Девчонка ткнула себя в живот.

Комарик с отцом ходили по улицам поселка и расспрашивали встречных людей о сеньоре Находке, но тот как сквозь землю провалился. Потеряв всякую надежду, отец с сыном повернули домой. Они шли молча: каждый думал о своем. Отец злился, а Комарику было грустно оттого, что он так обманулся в сеньоре Находке. Море было неспокойно, и отец заметил:

– Хоть бы накидало побольше водорослей! Теперь нужно подналечь на работу.

Комарик глубоко вздохнул. Он знал, что отец и так много работает, откуда ему еще взять силы.

– Папа… Если бы ты знал, как я жалею…

– Что толку… Денежки-то уплыли.

И отец снова замолчал. Так они шли и шли по берегу моря, и только луна освещала им путь. Они были уже возле дома, когда отец вдруг сказал:

– Похоже, у нас кто-то есть.

Комарик вскрикнул от радости и бросился к дому. В самом деле, на пороге, согнувшись в три погибели, сидел сеньор Находка.

– Сеньор Находка, что вы тут делаете?

– Ах, Комарик, до чего же я несчастный! – запричитал сеньор Находка.

Они вошли в дом. Отец зажег керосиновую лампу и строгим голосом потребовал:

– Сеньор Находка, верните мне мои деньги.

Тот сделал отчаянное лицо и весь подобрался, точно пес, которому хозяин отдал команду служить.

– Разрешите мне все объяснить, – умоляюще начал он.

– Да на что мне ваши объяснения? Верните мне деньги, которые я заработал тяжким трудом.

– Папа, дай ему объяснить, – взмолился Комарик.

Отец махнул рукой: «Ладно уж, говорите».

– Дело в том, что я вышел отсюда, – начал свой рассказ сеньор Находка, – с тем, чтобы разменять сто эскудо. Мне были нужны только два с половиной эскудо на хлеб. Но когда я оказался в поселке и проходил мимо харчевни, откуда несся восхитительный запах вяленой рыбы и жареного мяса, я подумал: «Дай-ка я зайду. Может, мне тут разменяют деньги и продадут кусок рыбы на два с половиной эскудо». Я так и сделал. Официантка была очень сердита, она накричала на меня и велела убираться. Но там, в зале, так вкусно пахло, ну прямо как в раю… Очнулся я уже за столом и слышу, как кто-то моим голосом говорит: «Принесите мне комплексный обед…»

– Но вы же съели два обеда! – прервал его отец.

– Тут уж ничего не поделаешь! – воскликнул сеньор Находка. – Что правда, то правда: я съел два обеда. Когда войдешь во вкус, трудно остановиться.

– И омлет, – добавил Комарик.

– И омлет, – повторил за Комариком сеньор Находка и уточнил: – Всего из двух яиц.

– Как ни верти, а вы – жулик, – подытожил отец.

– Нет, я не жулик, – возразил сеньор Находка. – Поверьте, я в жизни чужого не брал. Но мне так хотелось есть. Я очень люблю поесть. Ах, до чего же я несчастный!

– Хватит ныть! – оборвал его отец. – Лучше скажите, как быть? Кто вернет мне мои деньги?

Сеньор Находка на мгновение задумался, а потом предложил:

– Завтра мы снова пойдем в поселок и продадим весь мой товар. И у вас будут деньги.