Текст книги "Карты, золото, меч (СИ)"
Автор книги: Илья Попов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)
Глава 4
Если ваш ужин все еще ползает и подает признаки жизни – накройте его крышкой и держите несколько минут над медленным огнем. Добавьте соли – и кушать подано!
Д. Г. Хрумкинс, «Ужин на скорую руку для холостяков»
Таверна «Храп кабана» не представляла собой ничего выдающегося. Хотя на фоне остальных питейных, каждое из которых буквально выпрыгивало из фундамента, чтобы как можно сильнее выделиться среди конкурентов, «Храп кабана» все же отличался своей консервативностью. Представьте себе ту картину, которая всплывает в голове первым делом, когда вы слышите слово «таверна» – и вы получите исчерпывающий ответ об этом месте. «Храп кабана» был одной из тех харчевен, куда большинство случайных посетителей заходят лишь в случае крайней необходимости, когда желудок уже сводит от голода, в горле пересохло, а более приличный паб находится слишком далеко или же попросту не по карману. Но с другой стороны, в отличие от совсем уж дешевых забегаловок, здесь было весьма просторно и чисто, а от местной еды можно было даже получить удовольствие, при этом не опасаясь провести остаток вечера в ближайшей уборной. Конечно, если вы не признанный гурман, воротящий нос от блюд, в названии которых меньше четырех слогов.
Зал таверны был уставлен огромным количеством столов самых разнообразных форм и размеров, понатыканных то тут, то там без всякого порядка. До черноты проконопаченные дымом окна почти не пропускали свет, но, тем не менее, внутри было довольно светло. Прямо в центре зала на потолке висела огромная люстра, которой в борьбе с тьмой помогали многочисленные светильники, лампы и подсвечники, а в самом конце харчевни находилась довольно широкая и добротная лестница, ведущая на второй этаж, где располагались комнаты для постояльцев. Главной же достопримечательностью «Храпа кабана» был, собственно, сам кабан, чья голова висела прямо напротив входной двери. Правда, зверюга была таких огромных размеров (Ивейн мог бы легко поместиться в ее пасть, поджав ноги), что он подозревал, что чучело фальшивое – или же местные алхимики нашли удобное местечко для выброса отходов.
Хозяин таверны – средних лет сатир (естественно, по меркам своего народа) – проворно скакал между столами, ловко жонглируя несколькими подносами и умудряясь говорить сразу на нескольких языках. Внешне он практически ничем не отличался от человека, если не считать пары козлиных ног, покрытых густой жесткой шерстью, которые обтягивали просторные штаны и небольших рожек, выглядывающих из копны черных кудрявых волос, спадающих на плечи. Заметив незнакомое лицо, Сатир поспешил к новому гостю, успевая беззлобно переругиваться через весь зал с каким-то гномом, жалующимся на то, что ему приходится ждать свой эль уже полчаса.
– П-просто пиво? – проблеял трактирщик сатир. – Могу предложить фирменной кабанины. Пальчики об-ближешь!
Именно в «Храпе кабана», около которого его бесцеремонно выкинули на улицу сподручные Джуза, решил остановиться Ивейн. Не сказать, что это место внушало ему доверие (особенно после того, как он увидел, что из десятка посетителей вооружены были девять, последним же был он сам), но он слишком устал и проголодался для того, чтобы искать харчевню поприличнее. Послушав урчание своего желудка, бастующего против внеочередной голодовки, Ивейн, поначалу сомневающийся в местной стряпне, все же решил рискнуть и заказал вдобавок свинины с овощами и немного хлеба. Подмигнув, Сатир ускакал, чтобы вскоре вернуться с большим блюдом, на котором уместились слегка обугленный куском мяса, аппетитно пахнущая краюха хлеба с румяной корочкой, довольно свежая (во всяком случае, на вид) зелень и большая кружка со стекающей на стол пеной.
– Благодарю, – Ивейн положил на стол несколько монет, а потом, немого подумав, добавил вдвое больше, сразу оплатив ночлег на неделю вперед. Конечно, он бы мог остановиться в новоприобретенном «ИМЕНИИ», но лишь при мысли о ночевке в той дыре у него начиналось несварение.
Голод взял свое и Ивейн, отвлекшийся от тяжелых мыслей, принялся то ли за очень поздний ужин, то ли за слишком ранний завтрак. После тюремной кормежки, которую и едой то можно было назвать с трудом, местная кухня показалась ему даром небес. Он не мог припомнить, когда в последний раз ел горячую пищу – даже слегка сыроватое внутри мясо оказалось весьма недурно на вкус, а хлеб, несмотря на поздний (или наоборот – ранний?) час был даже чуть теплым. Покончив с едой, Ивейн, попивая пиво, глазел по сторонам – хоть на улице уже почти рассвело, но таверна, видимо, пользовалась определенной популярностью, так была забита практически под завязку. Вокруг разговаривали, спорили, пели, орали и играли в азартные игры представители почти всех цивилизованных рас, которых только можно было представить.
Ивейн прибыл в Распутье совсем недавно, причем большую часть времени, проведенного в городе, просидел за решеткой, но уже успел немного привыкнуть к разнообразию и пестроте местных жителей. Надо признать, выглядели они иногда очень колоритно: например, по левую руку от его столика наслаждался трапезой огромный йети, чьей порцией небольшая людская деревушка могла кормиться неделю, неподалеку бренчала на лютнях компания эльфов, а прямо напротив горланила свора гремлинов, разодетых по последнему писку моды. Судя по всему, они были весьма зажиточны, так как их длинные острые уши просто блестели от различных побрякушек: от простых медных колечек до золотых игл с драгоценными камнями на шляпках, переливающихся кафф из различных минералов и щегольских серег.
– … ты глухой?
Ивейн встрепенулся, очнувшись от своих мыслей, и увидел пузатого гремлина, одетого в кожаный жилет и оливковые штаны, подвернутые почти до колен. Ивейн не знал, сколько тот простоял около его стола, но, наверное, весьма долго, так как нелюдь уже нетерпеливо постукивал босой ногой по полу и играл пальцами по ножнам с кинжалом, висевшим у него на груди. Прищурив глаза, гремлин внимательно оглядел Ивейну с головы до ног и повторил вопрос:
– Ты уже минут десять на меня пялишься. Те че надо?
– Нет-нет, ничего, – поспешно ответил Ивейн. – Так, думал о своем.
– Ну-ну. А ты не из стражи часом? Чтой-то я тебя тут раньше не видел, – с подозрением протянул гремлин.
– Отстань от парня, Гиббс, его тролли Джуза пару часов назад приволокли, – ответил за Ивейна проскакавший мимо сатир, умудряясь одновременно забирать пустую посуду, разносить заказы и пересчитывать монеты.
– А-а-а, – осклабился тот и, обернувшись к своим друзьям, махнул рукой и произнес несколько слов на родном языке. Притихшая компания гремлинов, до того внимательно наблюдавшая за разговором, моментально расслабилась и вернулась к хохоту и выпике, а Гиббс же, засунув большие пальцы за жилет, качнулся на босых пятках и оскалил зубы в дружелюбной улыбке. Точнее сказать, Ивейн мог лишь надеяться, что она значит «Ладно, ты неплохой парень», а не «Хорошо, тогда я убью тебя чуть попозже», так как выглядела весьма и весьма угрожающе.
– Че ж ты сразу не сказал. А то мы смотрим – какой-то людь на нас пялится и уши греет. Мало ли, – оглядевшись по сторонам и убедившись, что вокруг никто не обращает на них внимания, он понизил голос до заговорщицкого шепота и подмигнул. – Слых, а ты дерганый какой-то. Хочешь немного нервы подлечить? Есть, например, настойка из сушеных грибов с болот Замана. По цене не обижу. Такое зелье у городских алхимиков не купишь, ограниченная поставка.
– Нет, спасибо, – как можно мягче произнес Ивейн, надеясь не обидеть своего собеседника. – Не любитель подобного.
– Как хочешь, – гремлин пожал плечами. – Если передумаешь – я здесь кантуюсь с заката до рассвета. Не стесняйся, подходи.
В этот момент один его друзей, особо активно размахивающий руками, что-то объясняя соседу, случайно задел гнома, который осторожно нес поднос с несколькими дымящимися кружками. Бедолага, получи кулаком прямо в затылок, запнулся и рухнул на пол, разбив глиняные кружки на мелкие осколки, и с горьким стоном проследил за выпивкой, утекающей сквозь щели.
Поднявшись на ноги, гном наградил гремлина тяжелым взглядом, который тот, правда, в пылу спора с сородичами даже не заметил. Подойдя к длинноухому, бородач раздраженно постучал того по плечу и что-то произнес (Ивейн не услышал его за общим гамом, царившим вокруг, да и услышав бы не понял ни слова, но, скорее всего, гном выразил свое недовольство неуклюжестью гремлина). Обернувшись и презрительно оглядев крепыша с головы до ног, гремлин оскалил зубы и что-то ему ответил (вероятно, гремлин не согласился с обвинениями в свой адрес, предположив, что тут виновата отнюдь не его неуклюжесть, а невнимательность самого собеседника).
Думается, каждый из них (в особенности гремлин, так как после его слов компания, сидевшая за его столом, буквально взорвалась от гогота, чуть не попадав со стульев) высказал свое мнение в довольно грубой форме и не особо стесняясь в выражениях, так как следующим шагом гном привел довольно примитивный, грубый, но оттого не менее эффективный аргумент – мощный хук в челюсть. Похоже, что на этом спор и закончился, так как гремлин, отлетев к противоположному столику, приземлился прямо на спину ни о чем не подозревающего орка и рухнул вместе с ним на пол. На несколько мгновений вокруг повисла удивительная тишина, которую еще минуту назад сложно было и представить. Оглядевшись, Ивейн увидел, что другие посетители заняты весьма странными делам – кто-то вместе с тарелкой лез под стол, кто-то, одним глотком осушив кружку, несся к выходу, а вот некоторые напротив, начинали обмениваться улыбками, засучивая рукава и хватаясь за стулья. К несчастью, Ивейн, до того ни разу не участвующий в подобных развлечениях, не мог и предположить, что через секунду вокруг него развернется забава древняя как мир – кабацкая драка.
– Эй, парни, бородачи наших бьют! – завизжал друг поверженного.
Его вопль прозвучал сигнальной трубой – гремлины, не мешкая, гурьбой бросились на обидчика их друга, но и соплеменники гнома тоже не остались в стороне, спеша на выручку сородичу. Через миг из свалки вылетела пустая кружка, разбившаяся о череп угрюмого здоровяка, едва успевшего войти в паб – он же, не задумавшись ни на миг, заехал в нос проходившему мимо толстяку; в общем, через несколько минут в трактире не осталось ни одного живого существа, которое не было вовлечено во всеобщую свалку. Кроме разве что жующего йети, столик которого даже самые распалившиеся драчуны обходили за несколько шагов и Ивейна, не знавшего, что ему делать.
Даже сатир огромными скачками носился по всей зале, запоминая тех, кто ломал мебель и записывая их имена в небольшую книжицу, которую достал из кармана; иной раз он лягал копытами особо разошедшихся бойцов, которые уже начали хвататься за оружие, нарушая тем самым неписанный кодекс любой кабацкой заварушки – бей, но не режь. Собеседник Ивейна тоже не мог пропустить подобного веселья и, выждав удобный момент, прыгнул на спину какому-то орку, который одной рукой держал бордового гремлина за горло, а второй мутузил его по голове. Ивейн поначалу с интересом следил за ходом драки, даже выбрав себе пару любимчиков – в особенности ему приметился невысокий худощавый эльф, ловко орудовавший собственной тростью точно шпагой и здоровенный гоблин, использовавший свою голову словно таран – но после того, как ему чуть не выколола глаз пролетевшая мимо его лица вилка, он вместе с кружкой нырнул под стол и стал наблюдать за побоищем уже оттуда.
Точнее сказать, не наблюдать, а слушать, так как видел он преимущественно чужие ноги – вместо хохота и песен «Храп кабана» наполнила симфония любого кабацкого сражения: крики, визги, рыки, треск ломающихся столов, звон разбитой посуды и стоны раненых и крики болельщиков. Сидя в своем укрытии, Ивейн размышлял, как бы ему по-тихому улизнуть на улицу, не получив при этом в нос от какого-нибудь особого ретивого забияки, как вдруг услышал знакомый голос:
– Только не по лицу!
Сначала прямо около стола Ивейна упала большая шляпа, а следом и ее хозяин – невысокий старик в мешковатой одежде, вылетевший из эпицентра потасовки. С трудом поднявшись на ноги, он напялил шляпу и проворчал:
– Что за народ. Не успел зайти, так уже чуть по морде получил. Эх, вот помнится пару лет назад, я…
Гилберт! Курьер, который принес то самое злополучное письмо от канцлера Гридера. Несмотря на то, что старик успел немного надоесть Ивейну своей неумной болтовней, он был очень рад увидеть хотя бы одно знакомое лицо. Ивейн потянул старика за полы его необъятной хламиды – оглядевшись по сторонам, Гилберт, было, недоуменно почесал голову, но быстро додумался заглянуть под стол:
– Ого, это ты! – удивленно присвистнул он. – Что ты тут делаешь? Я думал, тебя и Артура посадили в тюрьму.
– Долгая история. В общем, я был в камере и едва успел заснуть, как двери распахнулись, и… может быть, поговорим снаружи? – начал объяснять Ивейн, когда стол, под которым он прятался, лишь чудом не развалился под тяжестью грузного гнома, рухнувшего без сознания прямо на столешницу.
Они кое-как выбрались из харчевни на улицу, отделавшись только парой синяков и отдавленными ногами. Уже светало – солнце еще не успело прогреть землю, кокетливо выглядывая из-за крыш, город начинал просыпаться, а крики людей разбавлялись веселыми трелями ранних пташек, которые будто бы спешили насладиться последними теплыми деньками.
Гилберт, повертев головой, подошел к одному из пузатых бочонков, стоявших около входа в таверну (за их недолгое знакомство Ричард успел объяснить, что бочки с водой ставили практически у каждого дома в Распутье на случай пожара, но Ивейн на личном опыте убедился, что многие не очень трезвые и сознательные граждане любили использовать их не по назначению – шутки ради или из-за собственного невежества) и уселся прямо на крышку. Ивейн последовал его примеру, заняв соседнюю бочку и старик, по локоть зарывшийся во внутренний кармана своего балахона, спросил:
– Как я понимаю, эти идиоты во всем разобрались и выпустили тебя с братом на свободу?
– Не совсем, – покачал головой Ивейн. – На самом деле, я... Кстати, а ты что тут делаешь?
– Проходил поблизости, увидел вывеску и решил опрокинуть пару кружек, – пожал плечами Гилберт, достав из недр хламиды замысловатую длинную трубку и кисет табака. Занявшись забивкой чаши, он добавил. – Знаешь, на самом деле я чувствую себя немного виноватым – можно сказать, я своими руками втянул вас во всю эту кутерьму с долгами.
– Не забивай голову, – махнул рукой Ивейн. – Ты тут совсем не причем. Какая разница, кто доставил письмо? История началась с того, что мой покойный двоюродный дядя понабрал долгов и неудачно поплавал.
– Так как ты все-таки вышел на свободу? – полюбопытствовал Гилберт, наблюдая за тем, как мимо них в «Храп Кабана» забегает патруль стражников, проходивших мимо (как пояснил старик, видимо, это были новобранцы, так как обычно стража Распутья, услышав или увидев потасовку, бежит куда быстрее, но в противоположную сторону).
Ивейн, слегка поколебавшись, рассказал ему про сделку с Джузеппе Сальваторе. Нет, не то чтобы Ивейн не доверял Гилберту, но все же его болтливость Гилберта могла сыграть с Ивейном плохую шутку – а вот Джуз, думается, шутить вряд ли умеет. Или это делают за него ручные тролли – и забавы у них могут быть весьма травмоопасны. Подождав, пока Ивейн закончит, старик вытряхнул пепел прямо на землю и присвистнул:
– Ну и ну. Скверное дельце.
– Угу, – промычал Ивейн. – Найти пропавшего гнома за семь дней без единой зацепки... Боюсь, на свободе я прогуляю недолго.
– Если хочешь, я могу тебе помочь, – немного подумав, предложил Гилберт.
– А тебе-то это зачем? – удивился Ивейн. – Ты ко всей этой истории никакого отношения не имеешь. Да и закончится она, скорее всего, печально.
– Во-первых, косвенно я тоже причастен к вашему аресту, – возразил старик. – Пускай и самую малость, но все же. К тому же мне все равно нечем заняться в ближайшее время, так как карьера курьера оказалась не для меня и я пока совершенно свободен. Но у меня есть маленькая просьба…
– Правда? И какая?
– Я хочу получить одну из тех картин, что висят в «ИМЕНИИ», – немного смущенно ответил Гилберт и быстро добавил. – Конечно, если они не важны тебе как память об усопшем дяде.
Пораскинув мозгами, Ивейн подумал, что помощь ему бы пригодилась, да и мыкаться одному по большому и недружелюбному городу было то еще развлечение. Все ж приятельское плечо еще никому не мешало – даже если оно болтает днем и ночью и дымит словно труба.
– Можешь забрать их все, – согласился Ивейн и добавил. – А что не так с курьерской службой?
– Ну, как бы тебя объяснить, – протянул старик. – Поначалу мне обещали золотые горы – даже заверили, что после нескольких удачных выполненных заказов я смогу выкупить казенную лошадь. А на деле того, что мне заплатили за первое и последнее письмо, которое я вам доставил, едва-едва хватило покрыть расходы на корм кобыле. Я, естественно, выразил свое недовольство… может быть чересчур грубо… В общем, с владельцем курьерской службы мы расстались на весьма недружелюбных нотах. Надеюсь, он пошутил насчет жалобы стражникам... Ладно, пора искать коротышку со шрамом, а поговорить можно по дороге. С чего начнем поиски этого драгоценного Франца?
В этот момент из «Храпа кабана» выбежал высокий стражник, облепленный несколькими гремлинами, которые радостно мутузили его по голове и драли за волосы. Доблестный служитель меча и закона с дикими воплями помчался вниз по улице, а Ивейн, провожая его взглядом, крепко задумался. На самом деле, он и сам толком не знал, за какую нить лучше начать распутывать этот клубок. Джузеппе посоветовал ему найти знакомых Вильгельма – но где их искать? В общем, немного посовещавшись, они решили осмотреть дом, где жил Вильгельм и, не мешкая, направились в сторону Большого Базара.
Глава 5
Что может быть хуже разъярённого орка? Два разъяренных орка.
Людская народная мудрость
Пока Ивейн осматривал дом, Гилберт снова не мог оторваться от картин, висящих в прихожей этого, c позволения сказать, «ИМЕНИЯ». Пробыли они здесь не больше получаса, но старик уже успел поделиться своим мнением по каждому из полотен, скромно похвалился собственными успехами в рисовании и даже пообещал подарить Ивейну морской этюд. Конечно, если на то выдастся свободная минутка. Ткнув пальцем в рисунок, на котором было изображено нечто напоминающее большую кляксу с лишней парой глаз, Гилберт с восторгом воскликнул:
– Нет, ну вы только взгляните! Какая экспрессия, какой полет мысли! Хотя, на мой взгляд, переизбыток теплых оттенков – быть может, когда-то это было в моде, но сейчас выглядит весьма пошловато.
– Откуда такая любовь к живописи? – пробурчал Ивейн, осматривая груду грязных тряпок в недрах пыльного шкафа. На проверку они оказались рубахой и штанами – несло от одёжек как от сточной канавы и, судя по всему, носили их ещё не так давно, так как грязь хоть и подсохла, но была достаточно свежая. Да уж, его покойный дядя явно не был чистюлей.
– Между прочим, – снисходительно произнес Гилберт, переходя к следующей картине, – в юности, когда я ещё учился на алхимика, мне довелось пару лет подрабатывать изготовлением красок для одного довольно известного живописца. До одного несчастного случая.
– Случайно опошлил его ваяние тёплыми цветами? – хмыкнул Ивейн, осматривая тесную кладовку. – Хуже, – вздохнул Гилберт, то ли не заметив сарказма, то ли пропустив его мимо ушей. – Выкинул кусок салфетки, о который, как я думал, он вытирал кисти. А это оказалось портретом одной довольно богатой клиентки – ты бы слышал его крики! Тогда мне казалось, что я оглох на левое ухо до конца жизни. Правда, потом он чуть поостыл и…
Они обыскали… точнее сказать, Ивейн обыскал почти весь первый этаж, но не нашёл ничего, что могло бы помочь в поисках Франца, кроме груд грязной одежды, битой посуды, пустых бутылок и прочего мусора. Тем временем Гилберт, которому, наконец, наскучила живопись, перебрался наверх.
– Эй! Кажется, я кое-что нашёл! – послышался его донельзя довольный голос.
Ивейн осторожно поднялся по сломанной лестнице – ступени стонали так жалобно, что, казалось, вот-вот провалятся – и зашёл в тот самый кабинет, где они не так давно встречались с канцлером. Помимо массивного стола и нескольких стульев, по левую руку располагалось пара тумб, а напротив них висел огромный – практически во всю стену – узорчатый ковёр, около которого стоял Гилберт.
Старик протянул руку – и палас, подняв собой просто облако пыли, упал на пол, открыв их взгляду неприметную дверку. Подёргав за ручку и убедившись, что она заперта, Ивейн, пригнувшись, тщательно осмотрел замок – да уж, денег на него дядя явно пожалел. Впрочем, им же лучше – достав из кармана два стальных прутика с крючками, Ивейн начал осторожно ковыряться в замочной скважине.
– Стесняюсь спросить, где ты выучился подобным трюкам, – спросил Гилберт, наблюдая за Ивейном.
– Лёрненберг, – пропыхтел Ивейн, возясь над дверью. – Перед тобой, между прочим, счастливый выпускник исторического факультета.
– А уроки по взлому проводятся до или после лекций об экономике гномов? – хмыкнул старик.
– Как правило – вместо, – ответил Ивейн и тихо выругался, едва не сломав замок. Всё же, отсутствие практики давало о себе знать. Помнится, он клятвенно обещал отцу и Артуру больше никогда не притрагиваться к отмычкам после того, как его во время учёбы поймали внутри закрытого от учеников кабинета. Нет, не то чтобы он хотел что-то украсть, отнюдь – просто одним глазком взглянуть на ответы к одному экзамену, который принимал особо невзлюбивший его профессор (к слову, неприязнь была взаимной). Однако в силу сложившихся обстоятельств, Ивейн не думал, что отец бы сильно рассердился – так, быть может, малость поворчал.
– А карточные фокусы ты случайно показывать не умеешь?
– Предпочитаю работать с монетами, – промычал Ивейн. – Готово!
Раздался щелчок, дверь бесшумно открылась, и они очутились в небольшой комнате, которая, к удивлению Ивейна, заметно отличалась от прочего дома. Причём в лучшую сторону.
По правую руку находилась одноместная кровать со стоявшим в ногах сундуком, около неё был большой пузатый шкаф, сверху донизу забитый всякой всячиной, а у дальней стены стоял длинный стол, который занимали различные склянки, весы, вытянутые сосуды, перегонные кубы и множество других алхимических штучек, большинство из которых Ивейн видел впервые и лишь смутно догадывался об их предназначении.
Казалось, сейчас они находились в единственной во всем «ИМЕНИИ» обитаемой комнате. Кровать была аккуратно застелена разноцветным – из-за множества заплаток – но при этом чистым одеялом, на шкафу отсутствовал слой пыли толщиной с палец, да и алхимическими прибамбасами – которые, конечно же, сразу завладели вниманием Гилберта – явно пользовались не так давно.
– Оказывается, твой дядя увлекался не только живописью, – хмыкнул старик, вертя в руках круглый пузырёк. – Думаю, мы бы с ним нашли общий язык.
– Теперь это вряд ли возможно, – заметил Ивейн, осматриваясь вокруг.
Сняв со стены один из светильников, Ивейн зажёг его и принялся тщательно исследовать комнату. В сундуке лежали лишь запасное бельё, пара грязных плащей, горсть игральных костей со стаканом и потрёпанная колода карт; на слегка покосившихся полках помимо прочей рухляди стояло несколько книг, но то была лишь художественная макулатура разной степени паршивости. Тем не менее, Ивейн взял в руки томик с нарисованным на обложке гномом в окружении толпы эльфиек (косо отпечатанные буквы гласили: «Победитель всех. Сокрушитель становится Императором. Том I, часть 9) и перелистнул несколько страниц.
Он уже поставил сей шедевральный опус обратно, как вдруг из томика на пол выпал клочок бумаги – судя по всему, небрежно вырванный из какой-то книги. «Beladddona, bishteh, brominarii, botu urari» – прочитал Ивейн незнакомые ему слова, причём последние два были обведены карандашом.
– Бессмыслица какая-то, – хмыкнул Ивейн и протянул Гилберту свою находку.
– Отнюдь, – заметил старик и почесал бороду. – Это названия нескольких ядов. При этом, если мне не отшибает память, достаточно сильных. Помню, у нас целый семестр был посвящён синтезу ядовитых веществ и однажды один мой сокурсник перепутал склянки и чуть не…
– Интересно, кого дядюшка собирался травить, – перебил его Ивейн, покуда Гилберт не увёл его в дебри своих многочисленных воспоминаний. – Не думаю, что в этой дыре даже крысы водятся.
– Кто знает, кто знает. У нас в Академии как-то пытались травить крыс, так они лишь выросли до размеров небольшой собаки… Хм, смотри – тут немного виден фрагмент библиотечного штампа. Видишь, в углу.
Старик показал пальцем на синеватые выцветшие буквы, расположенные по кругу. Они гласили «Библиотека города Рас…» и дальше надпись обрывалась.
– Ладно, стоит проверить. Может быть, библиотекарь помнит Вильгельма, – предложил Ивейн, спрятав обрывок в карман. – Если этот клочок бумаги вообще принадлежал ему. Всё равно пока у нас больше нет никаких зацепок.
Напоследок они еще раз осмотрели комнату, правда, так и не найдя ничего заслуживающего внимания, а после покинули «ИМЕНИЕ» и двинулись вниз по улице, наслаждаясь свежим воздухом и пешей прогулкой.
– Кстати, канцлер говорил, что вам от дяди достался ещё часовой магазинчик, – напомнил Гилберт. – Можно заглянуть туда.
Точно – Ивейн и позабыл о том, что теперь он и Артур стали счастливыми обладателями не только монстра под названием «ИМЕНИЕ», но и какой-то лавчонки – правда, он даже боялся представить себе, чем она может оказаться на деле. Но Гилберт подал дельную мысль – и как оказалось, им всё равно было по пути – так что, расспросив прохожих и немного поплутав по городу, Ивейн и Гилберт, наконец, вышли на узкую улочку, где между пекарней и ювелиром теснилось небольшое аккуратное строеньице с медной вывеской, изображающей ручные часы с маленьким ножками, одетыми в забавные башмаки. И вот, зайдя вовнутрь, они очутились в тесненьком помещеньице. Н-да, вряд ли лавка пользовалась успехом – все полки были практически пусты, пол под ногами скорее напоминал землю, а вместо посетителей под потолком жужжало лишь пара мух. Однако, всё же, магазин был открыт – значит, кто-то здесь да есть.
– Странно, – произнес Гилберт, оглядевшись вокруг. – А где все?
– Сейчас выясним, – ответил Ивейн и повысил голос. – Эй, кто-нибудь?
Послышалось глухое ворчание, а следом из-за невысокого прилавка показался гном с длинной – почти до пояса – густой бородой смоляного цвета. Волосы его были взхломачены, а на круглом заспанном лице покоился толстый немного сплющенный нос. Ростом он едва бы достал старику до пояса – но вот в плечах был шире их обоих вместе взятых. Ивейн и Гилберт смотрели на гнома, тот в ответ буравил их сердитым взглядом, мухи продолжали выписывать па в воздухе – и в лавке на несколько минут повисла неловкая тишина, которую нарушал лишь стрёкот букашек.
– Эм, добрый день, – наконец, нарушил молчание Ивейн. – Вы здесь работаете?
Гном произнёс несколько слов, переводя взгляд с Ивейна на Гилберта и постукивая короткими пальцами по потёртому прилавку.
– Что он сказал? – шепнул Ивейн.
– А я почём знаю? – сказал старик. – Я не разговариваю на гномьем. Точнее, я пытался его выучить, но…
– Вы нас понимаете? – Ивейн снова обратился к гному.
В ответ тот лишь лениво зевнул и мотнул головой.
– Ты живёшь в человеческом городе и не говоришь на людском? – хмыкнул Гилберт. – Тогда понятно, почему здесь нет покупателей, – он наклонил голову к Ивейну. – У твоего дяди,конечно, был неплохой художественный вкус, но вот работников он подбирал никудышных.
Видимо, последние слова он произнёс слишком громко, так как взглядом гнома можно было расколоть булыжник. Сплюнув на пол, он что-то буркнул, нахмурился и ткнул пальцем в дверь.
– Послушайте, нам нужно ваша помощь. Меня зовут… – начал было Ивейн.
Откашлявшись, нелюдь разразился гневной тирадой, изредка дубася массивным кулаком по жалобно скрипящему прилавку. Ивейн не понимал ни слова из того, что пытался донести до него гном, но представитель малого народа явно был рассержен или, по меньшей мере, чем-то крайне недоволен.
– Слушайте, это касается моего покойного двоюродного дяди Вильгельма – Ивейн попытался хоть на миг прервать пылкий монолог гнома. – Он вроде как был владельцем этой лавки. Вы работали вместе с ним?
Гном вдруг замолчал и уставился на Ивейна. Перепрыгнув через прилавок, он подошёл к Ивейну вплотную и набрал воздуха в грудь – вот теперь можно было поклясться на чём угодно, что девять из десяти слов представителя малого народа явно не стоит произносить вслух в приличном обществе. Пока Ивейн хлопал глазами, не совсем понимая, что ему делать, Гилберт, настороженно наблюдая за гномом, дёрнул его за рукав и шепнул:
– Знаешь что? Не думаю, что мы добьёмся от этого чудака чего-то дельного. Да и не нравится он мне – ты ж смотри, у него взгляд как у цепной собаки, чуть ли не пена изо рта хлыщет. Предлагаю оставить в покое эту идею и пойти в библиотеку – вернуться мы всегда успеем.
Наскоро попрощавшись с гномом – который бухтел даже тогда, когда они захлопнули перед его носом дверь – Ивейн и Гилберт, спросив дорогу у проходящего мимо стражника, на удивление любезно и подробно объяснившего им путь до городской библиотеки, направились в центр города. Через несколько минут Гилберт оглянулся и ткнул Ивейна в бок локтем.
– Эй, смотри – тот чудик идёт за нами.
Ивейн оглянулся – и действительно, полумуж, которого они встретили в лавке его дяди… точнее сказать, уже в его лавке, решительным шагом следовал прямо за ними. Он не пытался догнать Ивейна и Гилберта, но и не отставал, распихивая локтями всех, кто попадался ему на пути. Некоторые, оборачиваясь в его сторону, открывали, было, рот, чтобы проводить гнома крепким словом – но быстро успокаивались, видя на его поясе огромную секиру чуть ли не с него ростом.
– Интересно, что он от нас хочет? – спросил Ивейн.
– А ты спроси, – хмыкнул Гилберт и поправил шляпу. – Знаешь что? Предлагаю не обращать на него внимания, может, ему просто с нами по пути и скоро он отстанет.
Но вопреки предположению старика гном проследовал за ними весь путь до библиотеки, которая оказалось слегка мрачным, но аккуратным высоким зданием из бурого камня. Над массивными дверьми с железными ручками в виде двух колец висела медная дощечка с изображенной на ней книгой и двумя скрестившимися перьями, а окна были украшены разноцветной мозаикой. В последний раз оглянувшись на гнома, который как раз показался из-за угла, Ивейн и Гилберт поспешно нырнули вовнутрь.
