Текст книги "264 (СИ)"

Автор книги: Илья Тауров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Всего лишь несколько часов и Андрей высадился вдали от заброшенной деревушки. Старые домики в один этаж пустовали так же давно, как и пара домов на четыре квартиры в два этажа. Похитители не особенно скрывались, Андрей подумал, что это и не удивительно, так как всё похищение от и до постановочное, при освобождении тут должны были, видимо, пострелять в воздух да спасти прекрасную принцессу. Однако в эту стройную конструкцию вмешался элемент, которого тут вообще не должно было быть ни по каким расчётам.

Местонахождение Залии выдавал единственный источник света в этом когда-то населённом пункте, ласково льющий своё освещение из подвала многоквартирного дома. Борисов снял с предохранителя свой автомат и тихонько до конца открыл старую дверь, которая и так немного телепалась на ветру. Ночь стояла на удивление ветренная поэтому удары и поскрипывания двери никого не удивляли. Андрея предупреждали, что Залию охраняет около десяти человек, будет трудно убить сразу всех, если они решат оказать какое-то сопротивление.

Вот он уже стоит в самом подвале, очень тусклый свет горит только в самом конце коридора, из-за угла которого доносится гогот и женские крики, очевидно кому принадлежащие, однако Борисов не теряет концентрации и идёт пытаясь открыть каждую дверь на своём пути – все закрыты. В конце концов он оказывается перед той за которой точно держат Залию. Андрей не сильно толкает обшитый чем-то подобным на кожзам фанерный щит, он поддаётся, тут не закрыто, а человеческие голоса стали совсем громкими. Борисов даже различает некоторые слова, переводящие наушнки ещё не настроились, но очевидно, что здесь находятся какие-то славяне. Поняв, что вариант у него только один Борисов со всей силы ударяет ногой по двери, она отлетает и ударяется о стену, чем заставляет обернуться всех присутствующих на вход в помещение. А со входа для Андрея открылась следующая картина: пятеро человек, двое держат Залию за руки, двое за ноги и один уже стоит без штанов, при этом трусы и Залии на ней, а брюки стянуты до колен, майка порвана, но лифчик на месте. Залия пыхтит и как будто не узнает Борисова, всё ещё продолжает брыкаться, волосы её растрёпаны и от пота прилипли к покрасневшему лицу. Как-то само из Андрея вырвалось:

– Клопы блять.

А дальше пять точных выстрелов пробили головы неудавшимся заговорщикам, Андрей хватает Залию, ложит себе на плечо, так как сейчас нет времени на то, чтобы она пришла в себя, они начинают убегать, Залия тоже будто бежит комично шевеля ногами. После того как Борисов с соправительницей Южных Королевств покинули подвал, он заприметил, что за ними погоня, но никто не стреляет, видимо у них нет оружия, а зачем оно здесь, ведь армия Южных Королевств отступила, никто не нападёт, разве что придут люди с которыми уже всё оговорено. Однако даже безоружным незнакомцам Андрей не даёт подойти к себе близко, стреляет в одного, ещё четыре теперь уже убегают, но их их настигают автоматные пули. Борисов больше не управляет собой, действует без мыслей, так происходит всегда, когда он разозлится больше определённого уровня, очень редко он может затормозить себя. Они садятся в вертолёт, где Залия сквозь слёзы наконец-то натягивает на себя штаны, они оба молчат, лететь несколько часов.

Через весьма продолжительное время Андрей заговорил первым:

– Мне кажется ты теперь нигде не будешь в безопасности, пока не дашь своему брату, то что он от тебя хочет. Единственный вариант: сбежать в Россию, ты не какая-то обычная баба, которой нужны будут визы, разрешения, что у вас там ещё есть, найди способ и отправляйся туда.

– Я не понимаю, – виновато, первый раз в жизни смотрела на него Залия.

Борисов понял, что у неё нет наушников. Он хотел было объяснить как-нибудь ещё, но боковым зрением отвлёкся на два вертолёта, которые летели в далеке в противоположную для направления Андрея сторону, и подумал о том, что это возможно летит “спасиение” Залии и если бы он пересёкся с ними, то не выжил бы точно.

Когда они прибыли в расположение, Борисов быстро завёл её к себе и дал ей один из множества своих наушников, у него их здесь было не менее десятка, он повторил ей тоже самое, что сказал в вертолёте. Залия кивнула, обняла его и поцеловала в щёку. Лицо её сейчас было очень серьёзным. Тьма, которая окутывала его разум как будто рассеялась на этот миг, он в прямом смысле не понимал, что происходит и не знал, что ему делать дальше. Правда дальше выбирать не пришлось, к ним ввалились Шари и его люди.

– Что вы оба делали на территориях с которых мы отступили? – начал Шари, который тяжело дышал и глазами сверлил в первую очередь пилота Кальмара.

– Ты не знаешь, что мы там делали? – спросил страшно спокойно, но при этом как-то издевательски Андрей.

– Думаю, что передавали какие-то данные, потому что ты как маленькая вечно ноющая девочка на меня обиделся, что я тебя не отпустил вовремя к маме домой, и решил работать через славян с нашими врагами.

– Во-первых какой маме, во-вторых, какие, нахер, славяне? Ты сам понимаешь, что ты несёшь?

– В любом случае, ты будешь казнён, по подозрению в шпионаже, а ты, – он перевёл взгляд на Залию, – будешь постоянно под моим надзором, всегда в поле моего зрения, поняла?

– Меня там чуть не изнасиловали, и теперь ты говоришь такое, будто я сама туда хотела, – очень зло, как будто не своим голосом говорила Залия.

– Никто бы там тебя не изнасиловал.

– Откуда ты знаешь? – подловила брата, и возможно из-за стресса, сама это осознала не сразу, она.

На что Шари только покачал головой, мол это вопрос настолько глупый, что даже отвечать на него как-то неловко.

– Выведете женщину, – командует правитель Южных Королевств, всё ещё глядя на сестру.

Конечно же Залию вытаскивают из помещения, а Андрея начинают избивать, после очередного удара по голове, у него, что называется выключается свет, приходит в себя он уже в каком-то помещении сильно напоминающем изолятор. Пространства примерно шесть квадратных метров, вместо кровати прямоугольный выступ торчащий из стены, шатающийся пластиковый столик под единственным тусклым источником света горящим под потолком строго напротив двери. К лицу больно даже прикоснуться, да и ко всему остальному тоже, уходит несколько минут, для того чтобы Андрей вспоминл последние события, которые привели его сюда.

Глава 17

В помещении со стенами антрацитового цвета убранство было очень скромным: тонкий матрас расположенный на бетонном выступе из стены, окрашенном в тот же цвет, дырка в полу вместо унитаза, над ней кран только с холодной водой. Ещё один выступ, видимо, служил столом. Холодный свет разливается по этой тесной келье, предназначенной, правда, совсем не для монахов. В ушах чувствуется некоторая приятная свежесть – так бывает когда достаёшь наушники пробывшие там много времени, сам Андрей их, конечно же, не вынимал, с этим помогли сотрудники тюрьмы. Хотя бывший пилот Кальмара не мог знать точно, где он находится, но и обилие вариантов его “номер” особо не предполагал. Побродив в нескольких метрах пространства туда-сюда, он улёгся обратно на то, что рассчитано служить как койка, тревожность не давала легко уснуть, да и сколько Андрей проспал до этого он не мог знать, ведь ни у него, ни в этой камере часов не было. Не знал российский лётчик и через сколько в первый раз внизу двери поднялась створка и туда просунули поднос с едой. Картофельное пюре с несколькими кусками варёной колбасы, чёрный чай в кружке миллилитров на двести пятьдесят. Как только Андрей взял поднос, створка поднялась ещё раз и туда просунули рулон туалетной бумаги во втулке которого стояли зубная щетка с пластиковом пакете и тюбик зубной пасты. От такого у арестанта, который думал, что попал сюда исключительно за своеволие даже поднялось настроение, а то вонь исходящая из собственного рта доставляла большой дискомфорт, больше даже моральный чем физический. Так и почувствовал себя Андрей первый раз за неизвестное ему количество часов человеком, даже уснул в этот день с большей лёгкостью чем обычно.

В реальности прошло семь дней, когда дверь камеры Андрея открылась в первый раз полностью, сам Борисов, даже не догадывался сколько к этому моменту он пробыл здесь.

Смуглый мужчина, служащий тюрьмы, что-то говорил, но и сопровождал свои слова жестами, при этом даже не особо глядя на самого узника, опухлость лица которого уже в значительной степени спала, только фиолетовые круги то тут, то там на лице и теле плавно перетекали в желтые обрамления себя же. Андрей, естественно, не понимал ни слова, но можно было легко догадаться, что от него хотят, он повиновался: повернулся следуя жесту работника тюрьмы, завёл руки за спину, на них тут же почувствовал холодок от металла наручников, дальше услышал пару щелчков – наручники закрылись. Служащий не очень сильно, но крепко взял Андрея за локоть и несильным подталкиванием задал вектор его пути.

Вскоре Борисов оказался в душевой внушительных размеров, она как будто тянулась метров на сто вдаль, около пятидесяти метров была её ширина, постепенно под каждой лейкой оказывался мужчина, каких-то приводили по одному, каких-то группами. Андрей получил кусок мыла в пластиковом контейнере, снял с себя одежду там где ему приказали и отправился под свободную душевую кабину без дверей, только с боковыми стенками, без каких-либо кранов, на передней стене выступ, прямо как у него в камере, видимо чтобы положить туда мыло.

Вода была горячей, но терпимой, регулировать её температуру было никак нельзя, но бывший пилот Кальмара подумал, что уж лучше пусть она будет горячее чем комфортно, чем холоднее. Перед входом ещё один работник тюрьмы что-то сказал ему и раскрыл ладонь, Андрей решил, что время на мытьё у него составляет пять минут и оказался в этом прав. После “банных” процедур его поджидали новые штаны и майка, его кроссовки заменились неизвестной силой на шлёпанцы из пенистого материала, пропали и вонючие носки, вместо них на новых трусах лежали свежие. Кусок мыла Андрей прихватил с собой, никто этому не противился, видимо подобное было в рамках правил данного заведения.

Когда Борисов вернулся в камеру, то обнаружил, что и постель испачканную в первые дни собственной кровью, пропитанную потом тела, ему кто-то заменил, ну прямо сюрприз за сюрпризом, на радостях от такого он даже почти забыл где находится. Правда, спустя примерно час смотрения в потолок, осознал снова, что он не имеет и понятия когда этому заключению придёт конец, и придёт ли. Попытки заговорить с работниками тюрьмы, само собой, не приносили никаких результатов, они не старались понять Андрея, а если бы и хотели, то не могли бы, а у него не получалось выведать у них хотя бы сегодняшнюю дату ни на русском, ни на английском языках.

После того как бывший российский космонавт побывал в душевых три раза он решил, что водят их туда раз в неделю, следовательно и в этом месте он пробыл уже около трёх недель, раны на голове почти затянулись, синяки напоминали о себе лишь небольшими желтыми пятнышками и неприятными ощущениями, если до них дотронуться. Андрею казалось, что у него даже не сбилось ощущение дня и ночи и спал он всегда, как он думал, по ночам, поэтому когда в один из дней он проснулся от того, что с привычным гулом открывается автоматическая дверь, он абсолютно не понял к чему это приурочено и что за ночные дела к этому привязаны.

В проеме стоял неизвестный человек в военной форме, он вошёл в камеру, положил маленькую коробку с наушниками на край кровати Андрея, рукой показал на них, потом на Андрея очевидно предлагая ему воспользоваться этим устройством по назначению. Борисов без спешки подчинился, опять глаза непроизвольно закрылись от резкой, но короткой боли где-то внутри головы, еле слышное шипение быстро сошло на нет, мужчина в военной форме сказал:

– Понимаете?

– Да, – ответил Андрей сидя на своей кровати в майке и трусах.

Лицо его покрывала трёхнедельная неухоженная борода, прическа на голове была подстать, волосы цвета медвежьей шерсти торчали куда угодно, Борисов не видел себя в зеркале, расчёски ему не давали, да и возиться с волосами он не привык, потому что состригал их под ноль как только длина шевелюры достигала сантиметра или даже половину этой длины.

– Было приказано перенаправить вас отсюда на службу в одном из подразделений в Скандинавии, – начал мужчина, – отправиться мы должны немедленно, подробности узнаете по прибытии.

– Так точно, – без энтузиазма ответил Андрей.

Собирать какие-то вещи ему не было нужды, так как вещей у него здесь не было. Перед выходом из тюрьмы он получил военную форму, но это была форма пехотинцев, а не лётчиков, что Андрей заметил, но своего сопровождающего по такому поводу решил не донимать. Он и сам догадывался. что возвращается точно не на те позиции, на которых был раньше.

Спустя одиннадцать часов пути Андрей оказался на берегу бескрайнего водоёма, по природе ему казалось, что это Балтийское море, либо какое-то из северных морей отчужденных у России за время его отсутствия. Но правильным было первое предположение. Каким образом тут сохраняется гарнизон армии Южных Королевств бывший пилот Кальмара сейчас не задумывался. Сопровождавший его мужчина сообщил, что сейчас Борисов присоединится к группе состоящей из трёх человек, включая него и в подводном дроне способном перевозить как раз таки не более трёх человек или двухсот пятидесяти килограмм груза они отправятся к побережью Финкорпа, где они вплавь доберутся до берега, там сержант, мужчина указал на одного из двух солдат, знает куда двигаться дальше. В указанном месте их встретят свои люди и они проследуют для выполнения задания согласно плану.

Трое человек расположились в тесном дроне, Андрей знал о существовании таких, но никогда не видел в живую, а тут сразу можно “покататься”, не то чтобы ему хотелось, однако всё это лучше, чем сидеть в тюрьме не зная ни количество времени, ни смысла своего нахождения там. Путь составлял более трёхсот шестидесяти километров и длился восемь часов, за это время Андрей узнал многое о положении дел на фронте. Оказалось, что сейчас полным ходом идёт запланированное отступление, но при этом удерживается тонкая полоска территории, чтобы держать побережье напротив Финкорпа, то есть бывшие прибалтийские страны, как понял Андрей из рассказа мужчины, который недавно был назван сержантом. Группа в которую попал Борисов уже одна из последних на пути в Финкорп, а всего туда уже переброшено около десяти тысяч людей Сакари, оставшиеся две тысячи как раз таки остаются на балтийском побережье, чтобы оказывать огневую поддержку когда это понадобится.

Наступило время покидать дрон, солдаты переоделись в костюмы, которые помогут сохранить тепло тела и не околеть, потому что предстоить проплыть около восьми километров в холодной воде, у Борисова проскочила мысль о том, что ему это вряд ли по силам и он утонет, правда на финише её обогнало соображение следующего характера: в общем-то насрать, какая уже разница когда.

Гидрокостюм и правда заметно сглаживал холод воды, там где она касалась лица ощущалось, что ничего приятного не было бы, окажись они здесь в обычной одежде или, тем более, без неё. Повинуясь инструкциям Андрей плыл сохраняя ровное дыхание, экономя силы, двое других солдат казалось подстраивались под его скорость. Когда им показался берег бывший пилот Кальмара уже чувствовал, что силы его на исходе, он уже не особо соображал прошли они половину пути, три четверти или сколько-либо ещё, теперь уже хотелось поторопиться но энергии на это не было, воду, которую Андрей раньше выплёвывал теперь он выпивал и даже не задумывался, потому что выплюнуть солёную жидкость казалось ещё одним непосильным действием. Силуэты хвойных деревьев уже стали почти различимы, сержант сказал, что осталось около пятисот метров, а Борисов думал о том, что помереть таким образом будет иронично, совершив кучу вылетов, пережив межпланетный перелёт, не дотянуть полкилометра до суши. Однако к своему удивлению Андрей почувствовал как шаркнул но ногой по дну, попробовал стать и получилось. Хоть и на носочках, но бывший лётчик шёл по чему-то твердому, а вскоре смог наступать и стопами целиком, чувствовал он при этом нечто близкое к эйфории, если бы силы оставались, Андрей тратил бы их на то чтобы смеяться изо всех сил, он сейчас это и делал, только без видимых проявлений.

На берегу сделав несколько шагов Борисов упал, при этом очень тяжело дыша, два других солдата были готовы к подобному развитию событий, подхватили Андрея под руки и потащили в лес. Он пытался идти сам, но ноги подкашивались, поэтому сержант и рядовой время от времени менялись в том, кто будет поддерживать бывшего космонавта на пути к их общей цели. Спустя несколько часов хода по дикому лесу они оказались возле маленькой избы, сержант сообщил, что здесь они останутся на ближайшие сутки, а потом пойдут дальше на север через такие же дикие места. Андрей мало того, что был без сил, так сейчас ещё и чувствовал голод, который казалось выкручивал внутренние органы как тряпку. Когда они оказались внутри избушки Борисов просто рухнул на пол и не собирался делать что-либо ещё, он испытывал некоторый стыд за себя, но ничего не мог поделать с телом, которое будто ощущало силу земного притяжения в десять раз больше обычного.

Разводить костры было запрещено, но в избе уже был припрятан обогреватель на батареях, запасы провизии выраженные в индивидуальных рационах питания, другая одежда, ведь всё это время тройка военных двигалась в своих водолазных костюмах. Андрей кое-как опёрся на одну из стен, солдат, тот который был рядовым налил Борисову кипятка в кружку, которая очень кстати имелась в ИРП, бросил туда пакетик чёрного чая, также залил одно сублимированное блюдо горячей водой, а пакет с ним закрыл, вставил Андрею в руку вилку и сказал ждать. Только это бывший пилот Кальмара сейчас и мог делать. Борясь с желанием спать, которое увеличивалось вслед за растущей температурой в этом домике, Андрей всё таки дождался когда будут готовы его сублиматы, употребил их, выпил чай и отрубился, перед тем как провалиться в сон он видел, что его спутники наоборот полны сил, при том, что они ещё и тащили его на себе далеко не один километр. Засыпать без спроса, без уговора, кто будет дежурить Борисову было совестно, но сейчас он даже уже не понимал в какой именно момент потерял связь с реальностью.

Когда его разбудили за маленьким окошком можно было заметить свет характерный примерно для полудня, а оказались они здесь в сумерках, то есть Андрею дали поспать возможно весь вечер, ночь и даже утро.

– Сколько времени? – первым дело спросил Андрей сержанта разбудившего его.

– Четырнадцать сорок восемь, – ответил тот на запястье не было часов, но тем не менее на нём загорелись белые циферки. – Делай себе еду и скоро будем выдвигаться дальше, сегодня ночью нас встретят, там даже Сакари будет, вроде бы приезжает лично к тебе.

– Интересно конечно, – ответил Андрей и стал водить глазами по помещению в поисках коробки со своей едой.

Отправиться в эту дорогу было куда легче и, можно сказать, приятнее: сухая одежда, сухие ботинки, сытость даже чуть больше чем надо, а в рюкзаке запас на ещё один приём пищи, нет никакого моросящего дождя как вчера. Даже думать особо ни о чём не нужно, потому что ведёт их небольшую группу сержант и он отлично знает местность и своё дело. Такого ощущения безопасности у Андрея не было давно, а о том, что за ними могут следить он старался не думать, да и успокоил себя тем, что если не он так кто-нибудь другой эту слежку заметил бы.

Где-то стопы сами становятся между палок, будто всё в этом лесу знакомо и пройдено не один десяток раз, где-то подошвы на пару сантиметров утопают во мхе или хвойных иголках скопившихся тут за сотню или больше лет. Правда когда тьма вокруг сгущается и видимость заметно ухудшается, то романтика чуть слетает, а на это место восходит подозрительность, немного испортив впечатления от “прогулки”. Однако Андрей без проблем вспоминает, что всё это бесконечно лучше тюрьмы в которой он был ещё вчера.

В своих мыслях об этом бывший пилот Кальмара не сразу заметил, что сержант остановился, и полез в нагрудный карман за бумажной картой и компасом, пока солдат пытался в сумерках с помощью карты установить местоположение себя и своей группы, Борисов уже отошёл на добрый десяток метров, однако вовремя опомнился, обернулся посмотреть где его спутники. Сержант негромко, но этого было достаточно в данной тишине, сообщил, что они доберутся на место через полтора часа. Разговаривая о разном солдаты продолжили свой путь, как вот, аккурат через полтора часа сержант, молодой мужчина среднего роста и весьма крепко сложенный в очередной раз жестом остановил двух других и шепнул, что где-то здесь должен быть блиндаж, надо искать. Андрей стал всматриваться во тьму, но ничего подобного не попадалось ему на глаза.

Второй солдат, рядовой, совсем уж молодой человек такой же европейской наружности как двое других, так как в подчинении Сакари почти все были такими, взял Андрея за локоть, даже, можно сказать, слегка потрепал, показал куда-то вдаль и без слов Андрей с ним согласился, что то, что они видят может быть блиндажом. Сержант в это время и сам всё заметил, с помощью большого пальца торчащего из кулака дал понять, что догадки его подчинённых скорее всего верны.

Всего лишь несколько метров удалось им пройти, как за их спинами материализовалась группа солдат, Андрей только лишь успел повернуться, а затем поднять руки, потому что дуло автомата было так близко, что пространства для какого-либо манёвра не оставалось. Тоже самое сделали и двое других, но не смотря на отсутствие сопротивления всех их весьма жестко скрутили и отвели к норе, за которой и скрывался блиндаж. Троих непознанных, пока, солдат, охраняло ещё трое не сводя с них оружия. Через считанные минуты сторожам на рацию сообщили, что опасности нет и те наконец-то расслабились и заговорили. Судя по внешности данных людей и по тому, что они относились к людям Сакари, Андрей решил, что все они финны. После не особо содержательных разговоров всех пустили дальше чтобы показать подземное помещение. Пусть тут тоже не было окон, а светильники были тусклее чем в тюрьме, бывшему пилоту Кальмара всё равно было спокойнее на душе, ему пока ничего никто не сообщал о его задачах в данном подразделении, но один из людей, который судя по отметкам на воротнике был майором и старшим здесь, рассказал Андрею, что вскоре тут должен быть Сакари, он его или должен забрать с собой, или расскажет, что делать здесь, а на данный момент, он, майор Южани вправе доложить, что Борисов является рядовым пехотинцем, обязан подчиняться любому старшему по званию. Андрей не соблюдая субординацию кивнул прикрыв на пару секунд глаза и сел на свободный стул осматривая комнатушку в которой они беседовали. Майор же, видимо зная кто это, не обращал внимания на такое нарушение военных правил приличия.