Текст книги "264 (СИ)"

Автор книги: Илья Тауров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Голову космонавта кто-то плотно прижимал к асфальту, но краем глаза он мог видеть, что в паре метров стоит и смотрит на его, совершенно без каких-либо эмоций старый знакомый – Анти Ярвинен, не сложно было узнать его.

– У тебя времени до завтрашнего утра, если к одиннадцати у меня не будет вашей бухгалтерии – ты следующий, – говорил Анти кому-то.

– Но мы же договаривались о другом! – почти жалобно запротестовал кто-то

– Тебе останется пять процентов, сорок пять – мне, пятьдесят вы вроде тратите на поддержание всего этого, но это мы ещё посмотрим. Ты всё понял? – видимо пауза оказалась слишком длинной и Анти переспросил с более грозной интонацией, – ты понял?

– Да, – ответил ему неизвестный, которого Андрей не мог видеть.

– А этого в машину, только не повредите ему башку, хотя сомневаюсь, что мы оттуда достанем что-то полезное.

Андрей больше не испытывал ни страха, ни злости, по крайней мере в обычном их понимании, всё о чём он думал сейчас, что сначала он убьёт тех, кто его сейчас держит, потом убьёт этого белобрысого, как он это сделает? Об этом он не думал тоже. Вряд ли вообще то, что сейчас началось в его голове можно назвать мыслями. Однако он заметил, что держат его под руки не очень удачно, легко будет вырваться.

Глава 9

А раз вырваться легко, то Андрей не раздумывая это сделал, вогнав всех вокруг себя в ступор на пару секунд, но этого хватило, чтобы вырвать автомат у одного из солдат-полицейских, запустить гарпун в того, кто предал Туве, определить его было легко, так как людей без формы полиции тут было всего двое. Второй человек одетый отлично от всех – Анти Ярвинен, к своему несчастью стоял совсем близко к Андрею, судя по всему руководителю охраны всех северных земель не были знакомы никакие боевые искусства, потому что с помощью обычной подножки и не такого уж сильного толчка Андрей свалил его на землю, молниеносно замахнулся и со всей силы, а учитывая, что он находился в состоянии близкому к аффекту, даже сверх своих сил, ударил прикладом автомата Ярвинена в голову. И всего лишь одного удара хватило чтобы проломить тому череп, даже если какие-то теоретические шансы после этого выжить ещё оставались, то второй удар точно положил всему конец. Длинные светлые волосы были выпачканы в красный, на прикладе налипли кусочки мозга, Андрей бы ударил и в третий раз, но свет во всём тоннеле снова погас. Пилот Кальмара быстро понял, что его-то отлично видно всем, а у него в шлеме если и была функция ночного видения, то шлем с него скинули когда вытащили из машины. Однако сдаваться он не собирался, бросился бежать туда, где ему казалось, была прореха между людьми и машинами. Шансов, конечно, попасть в неё в полной темноте почти не было, однако в руках был автомат, в котором ещё заряжена сеть, да его и без каких-либо снарядов можно использовать как оружие, что Андрей показал менее минуты назад всем присутствующим.

Вряд ли космонавт пробежал более пяти метров прежде чем уткнуться в живую стену из тел, нанёс неведомо куда удар и “стена” чуть обмякла в одном месте, решив, что план хоть как-то сработал, Андрей стал орудовать автоматом словно шахтёр киркой, однако данная порода не собиралась ему поддаваться и совсем скоро нанесла ответный удар. С начала он почувствовал резкую боль в щиколотках, она пробила даже тот плотный туман ярости в его голове, который до сих пор позволял ему творить все эти вещи, которые в нормальном состоянии вряд ли получились бы. Андрей зашатался, если вообще это так можно назвать, он каким-то образом умудрялся стоять, но своих стоп он будто не ощущал, сильный удар в солнечное сплетение свалил его окончально. Космонавт почувствовал, что пролетел несколько метров, больно ударился о землю, руки раскинулись в стороны сами собой, Андрей даже не успел ничего подумать, а два гарпуна пробили ладони намертво приковав их к земле. Вместо того, чтобы пугаться или отчаиваться, как случилось бы с нормальным человеком он стал смеяться, но смех этот был совсем не весёлым.

Всё это время его голову почти не посещали мысли, однако одна там родилась сама собой “Им нужен мой мозг”, – подумал космонавт, и этого было достаточно чтобы своей собственной головой, затылком, врезаться со всей силы в асфальт. Он даже показался каким-то мягким, но сознание, к сожалению Андрея, не погасло. Значит будет сделан ещё один удар, а потом ещё, на четвертый его голову кто-то почти нежно подхватил не давая завершить настолько изощрённое самоубийство.

В тоннеле снова загорается свет, сильнее чем когда-либо раньше за всё время, что космонавт находится в нём. От боли по всему телу он уже почти ничего не соображает, смотрит сначала на одну руку пригвождённую к земле, потом на вторую, в это время к нему подходит какой-то из полицейских и наступает примерно там, где у Андрея локоть, наклоняется, нажимает пару сенсорных кнопок на гарпуне и тот складывается в обычную гладкую металлическую трубку и мужчина в форме просто извлекает её из руки космонавта почти без боли. Кто-то делает тоже самое с его второй рукой и ногами.

– Давайте побыстрее, – говорит кому-то мужчина всё ещё давящий на локоть Андрея, – а то он подохнет от потери крови, нам и так ничего хорошего не светит из-за Анти, а если ещё этого не довезём, то можно попрощаться с должностями.

Из десятков машин стоящих здесь несколько оказались фургонами, в которых, как оказалось, можно оказать скорую медицинскую помощь, в глазах у Андрея темнеет, но он всё ещё видит как к нему бегут двое человек с носилками. Весьма заботливо его кладут на них и бегут к одной из машин, тем его ожидает женщина, которая ловко разрезает штанины одну за другой, быстро бинтует ноги Андрею, а он сам не понимая зачем рассматривает внешность женщины: она смуглая, полная, чёрные глаза, такие же чёрные волосы, форма одежды на ней хоть и похожая на формы всех тут, но чуть другая, будто более лёгкая. Андрею она ничего не говорит, только вводит какой-то препарат чуть выше краснеющих бинтов на ладонях, а Андрей чувствует, что то ли засыпает, то ли умирает.

Но вот это состояние, падения в сон, как будто длится весь путь. Вот они покинули тоннель, в окнах машины, мелькают высотки, потом дома как будто вообще уходят до небес, потом только изредка в поле зрения пилота Кальмара попадают крыши малоэтажных строений. Далее лес, Андрея переносят из машины куда-то, это вертолёт, все всё время что-то говорят, и Андрей вроде бы понимает каждое отдельное слово, но они никак не складываются в единый смысл. Через неопределимое для космонавта количество времени, потому что для него всё сейчас казалось одновременно и мгновением, и вечностью, он почувствовал, что вертолёт приземлился. “Выносите его и держите так, чтобы он стоял, сейчас сам Томас Штаге будет с ним говорить”, – слышится чей-то приказ. “О чём?” – справедливо спрашивает кто-то. “Да я откуда знаю, какая разница?” отвечает первый голос.

Из вертолёта космонавта всё-таки выносят на носилках, но там быстро подхватывают под руки и поднимают, держат чуть над землей, так как из-за раздробленных костей Андрей не простоит и секунды, кровь уже настолько пропитала бинты, что сейчас капает с них прямо на сырой бетон. Андрей хотел бы поднять голову чтобы осмотреться, но на это совершенно нет сил, лишь боковым зрением он может заметить, что находится в какой-то совсем не городской местности, да и вообще вряд ли её здесь кто-то населяет.

Он слышит шаги, видит как к нему подошли несколько человек, обувь одного, того, что стоял по центру отличилась от других, наверное этот тот самый Томас Штаге, чьё имя он слышал всего лишь несколько раз, но уже запомнил, что это молодой глава дома Дойтеров, глава семьи, которой принадлежит всё здесь.

В поле зрения появляется рука в чёрной кожаной перчатке, холодные пальцы берут Андрея за подбородок и поднимают его голову, Андрей встречается взглядом со самым могущественным существом, по крайней мере, во всех этих “корпах”, или как ещё называть данные квазигосударства.

Томас Штаге показался Андрею примерно его ровесником, ростом чуть ниже космонавта, лицо его гладко выбрито, коричневые волосы уложены, такие же коричневые глаза смотрят без каких-либо эмоций на пилота Кальмара.

– И почему вы не захотели работать по-хорошему, скажи пожалуйста, господин Борисов, – обратился к нему Томас Штаге, голос его был на удивление высок, конечно не женский и не смешной, но совсем не подходил этому телу.

Андрей если бы и мог ответить, то сейчас не стал бы, Штаге видимо об этом догадался:

– Не говорите из-за своего состояния? – спросил он.

– Отвечай, животное вонючее, – сказал один из людей рядом со Штаге и отвесил Андрею пощёчину от которой у того мгновенно покраснела щека, покраснели и глаза налившиеся яростью и впившиеся в того, кто ударил, это был взгляд не полный агрессии, злости или чего-то активного. В нём сейчас тлело что-то от взгляда бойцовской собаки, которую не получается воспитать насилием и которая уверена в своём превосходстве сколько раз её не ударь, и уверена том, что она когда-нибудь доберётся до обидчика.

– Я просил делать это? – спокойно спросил Штаге ударившего, тот молчал, – я обратился к тебе, я просил делать это?

– Нет, господин Штаге, – ответил виновато мужчина, словно провинившийся ребёнок, правда ребёнку было где-то за пятьдесят.

– Покинь это место, – мужчина не протестовал, а Томас Штаге обратился к другому человеку рядом с собой, – если у него есть корпоративное жильё, то он должен как можно скорее покинуть его, отберите у него пособие, в общем этот человек не должен иметь ничего общего с нами, если он каким-то образом относится к моей семье – удалите все данные об этом, вплоть до смены всех документов его родственников.

– Всё понятно, господин Томас, – совершенно не удивившись ответил человек.

– Несите его в корпус четырнадцать, будем приступать, – сказал Штаге всем сразу.

– Так сразу? – спросил человек которому было дано задание по поводу только что уволенного мужчины.

– А чего ждать? Только, пожалуйста, нам нужно сохранять его как-минимум девяносто два дня с момента извлечения информации, так что предпримите всё, чтобы он не умер прямо там.

– Хорошо господин.

Андрея уложили обратно на носилки и понесли, всё это время он был вынужден смотреть на небо, сегодня оно могло быть голубым, но тяжелые серые тучи закрывали собой львиную часть небес, словно по недосмотру оставив светлые куски, через которые просачивались редкие лучи слабого зимнего солнца.

Не очень долго пришлось ждать до того, как Андрей заметил внушительное бетонное строение, над огромными вратами которого было написано тёмно-зелёной краской “14”. Кое-где надпись уже выцвела, где-то краска отвалилась совсем, но тем не менее цифры оставались полностью читаемыми. Хоть сил поднять голову у космонавта не было, всё же он видел, что Томас Штаге идёт впереди, его фигура в сером пальто мелькала между спинами несущих Андрея людей. Компания из примерно десяти человек не считая пилота Кальмара зашла в лифт, определить едут они вверх или вниз Андрею было невозможно, да и не очень важно. Через считанные минуты он оказался в огромном помещении.

– Срезайте с него одежду, одевать ни во что его не нужно, пусть так лежит.

– Может всё-таки… – осмелился возразить кто-то.

– Я сказал нет, – резко оборвал Штаге, – и введите ему АЗ2019, я хочу, чтобы он всё чувствовал и понимал. Это же не опасно для жизни?

– Для жизни не опасно, но из-за боли он может потерять сознание, тогда нам придётся всё переделывать.

– Это ничего, а информация в мозге не повредится?

– Не повредится.

– Вот и отлично, – удовлетврорился ответом Томас Штаге, – вводите.

Кажется те, кто сейчас с помощью острых ножниц разрезали на Андрее остатки штанов, полицейскую куртку старались сделать это как можно более аккуратно, чтобы не нанести ему ещё больше травм. Андрей даже сумел задуматься, от чего этого они так: потому что боятся быть уволенными или даже им уже стало его жаль. Через несколько минут он лежал абсолютно голым, собрав последние силы он прикрыл место, которое очевидно не было предназначено для демонстрации общественности и даже врачам, или кто они тут все, не хотелось ничего показывать. Но похоже всем было не до этого, Андрея подхватили за плечи и за ноги выше колен и переложили на холодный металлический стол, на котором под головой пилот Кальмара почувствовал провал, видимо это отверстие для лица, как на массажной кушетке.

Уже не так аккуратно, но его все же перевернули на живот, мгновенно из стола возникли металлические кольца, которые заключили руки и ноги космонавта во многих местах в объятия из которых он не смог бы вырваться даже имея все свои силы. Лицо же Андрея оказалось именно в том отверстии о котором он догадался несколько секунд назад. В области ягодиц он почувствовал укол и предположил, что видимо вводят препарат о котором говорил Томас Штаге. Для того, чтобы он подействовал не понадобилось много времени, уже менее чем через минуту каждый мускул на теле Андрея напрягся от адской боли, он против своего желания, пытаясь удержать всё это внутри замычал, словно ударенный мерзкой плетью бык.

– Как думаешь, – начал Томас Штаге, – чувствовал ли что-то подобное Анти, когда ты с наслаждением пробивал ему голову?

Андрей всё так же игнорировал этого человека.

– Ладно, – хохотнул что ли Штаге, – начинайте.

Свет вокруг померк, а Андрей услышал жужжание словно от каких-то электрических моторчиков, вскоре его голову будто схватило огромное насекомое, своими твёрдыми лапами заключив её в колючие объятия. Насекомые же поменьше присосались к каждому позвонку, последнее гадкое ощущение было в районе копчика. Андрей не мог видеть, что никаких жуков, пауков, и всего, что сейчас заползало ему в мысли здесь нет, над ним возвышается только аппарат, который разработали не так давно, с помощью которого можно извлекать информацию из мозга любого человека, изучать её, дробить, делать её компьютерным кодом, фильмами, фотографиями, чем только пожелаешь. Вот только время на расшифровку составляет чуть более трёх месяцев.

На самом деле в темя Андрею впилась металлическая полусфера, из неё отходила трубка которая присоединялась к затылку космонавта, гибкие трубки поменьше черными червями расползлись по всей голове. От шеи до самого низа спины чёрные шланги, намного толще чем на голове пульсировали и словно высасывали жизнь из этого человека, который ни о чём кроме как вернуть его в знакомые места не просил.

Если сначала всё это казалось терпимым, то с течением времени боль в голове была такой, что Андрей не принимая никакого решения, просто повинуясь рефлексам пытался отсюда вырваться, но кольцо державшее шею никак не могло позволить сделать этого. От дёрганий и попыток высвободиться он повредил кожу не только на шее, но вообще где по рукам и ногам его сдерживали эти безжалостные устройства. Кровь из ран, которые, по сути только что Андрей нанёс сам себе, вытекала на металл стола-койки, мгновенно растиралась, пачкая и стол и тело космонавта. Каждый мускул на его теле сейчас было видно, одно из металлических колец, державшее его руку в районе бицепса как будто даже расшаталось. Андрей орал, мычал, в его рту от злости и боли пеной пузырилась слюна, он не плакал, но слёзы смешиваясь с кровью и потом капали вниз на белую плитку, однако пилот Кальмара не обращал на это никакого внимания.

От головы ужасные ощущения перемещались всё ниже, а потом резко прекратились. Но ушла только эта активная пульсирующая боль, а вот вялотекучая, будто бы идущая постоянным потоком, осталась. Андрей почувствовал как от него отсоединяются лапы омерзительного создания. Всей душой отсюда только хочется сбежать, однако у него нет сил даже пошевелиться и он ненавидит себя за это.

Он лежит на животе, абсолютно голый, в собственной крови и поте и чёрт его знает в чём ещё, ладони пробиты и повреждены так, что он вряд ли сможет хотя бы собрать пальцы в кулак, ноги травмированы настолько, что нет речи не то что о ходьбе, а хотя бы о стоянии на месте. От боли и ярости хочется блевать но нечем, всё давно выблевано за время этой “операции”. Он слышит голос Томаса Штаге от которого невольно вздрагивает.

– Всё. Теперь в течение девяноста двух дней не дайте ему умереть или повредить голову, если вдруг расшифровка с первого раза не пройдёт успешно, то попробуем ещё раз. Всем спасибо, возможно вы являетесь фундаментом, на котором наша династия станет владеть миром, миром в котором действительно не нужно будет оружия, не нужно будет войн, исчезнет нищета и болезни, потому что нечего будет делить, потому что у всего будет один хозяин, монарх из великого рода Штаге. И род Штаге не забудет всех вас, кто сегодня в этом участвовал. И первое, что вы получите – кто живёт во втором кольце – можете переехать в любое свободное место в первом и это совершенно бесплатно, также для вас будут бесплатными генетические услуги. Жители первого кольца узнают о своей награде чуть позже.

Довольный гул пробежал по помещению. Только Андрею было не до благодарностей, он всё пытался подняться, хотя если сейчас и шевелился, то только от напавшего на него озноба.

Глава 10

Андрей чувствует как кто-то берёт его за руку немного выше локтя, протирает кожу чем-то влажным, видимо стирает кровь или просто дезинфицирует место перед уколом, а вот и еле ощутимое покалывание. Буквально несколько секунд понадобилось, чтобы непреодолимое желание спать взяло верх над измотанной волей космонавта. Дальше он уже никак не может знать, что его переносят в другое помещение, в обычную больничную палату. Других пациентов здесь нет, одна кровать и приборы для мониторинга состояния его здоровья.

Снотворное которое ввели Андрею будет действовать по меньшей мере сутки, поэтому препарат для контроля поведения введут позже, к прогнозируемому времени его пробуждения. Медсёстры весьма заботливо, может из жалости, а может по приказу Томаса Штаге очень аккуратно перебинтовывают ладони и щиколотки пилота Кальмара, делают это так, будто он не спит без каких либо чувств, а очень даже бодрствует.

Ему бы и самому сейчас хотелось бодрствовать, потому что, снова снится война, и в этих картинах, которые без участия воли Андрея демонстрируются ему, перемешались реальные события и вымышленные, а помимо вымышленных ещё и галлюцинации. Вот побег из плена, когда один из охранников не уследил за автоматом, а солдат имени и национальности которого Андрей уже и не помнил в миг этим воспользовался, будто всё время только и ждал последнего случая, да и сам Андрей в тот день узнал как легко даже не очень хорошо заточенный нож проникает в тело, если переусердствовать с ударом лезвие может застрять в плоти. А вот видится разорванная на две части беременная женщина, в нижней половине её туловища как будто можно даже рассмотреть нерожденный плод, было ли это на самом деле или нет, теперь не узнать. А вот ребёнок лет восьми с аккурат снесённой четвертью головы. И ото всего этого сейчас никак не избавиться пробуждением, вроде бы вот этот взрыв в сознании и происходит и прямо сейчас откроются глаза, а нет, картинки продолжаются.

Проспал Андрей около тридцати часов, персонал, благодаря приборам которыми была утыкана данная комната, об этом знал ещё задолго до того как космонавт придёт в себя. Он проснулся и перед собой увидел мужчину в возрасте, который совершенно без каких-либо эмоций сказал ему:

– Вы должны слушать всех в этом здании, не пытайтесь сбежать, не пытайтесь атаковать сотрудников, ожидайте следующего введения препарата через двадцать часов. И так, возьмите этот мяч, – он передал Андрею шарик размером с небольшое яблоко, – бросьте в меня.

Андрей тут же стал замахиваться, но случайно выронил свой снаряд, доктор подал ему его снова, опять замах.

– Стоп! – резко командует врач и Андрей тут же останавливается. – Выбросьте мяч, ударьте себя по лбу, отлично, я вижу, что вы хотите в туалет, делайте это прямо лёжа здесь, не переживайте бельё и вашу одежду сейчас же заменят. Давайте.

И тут Андрей заметил, что может и не выполнять команду, похоже, что по крайней мере пока, препарат не подействовал, однако такое ценное открытие лучше оставить незамеченным для персонала, мало ли когда будет возможность сбежать отсюда, никто не будет ожидать, что контроля над ним никакого и нет. Преодолевая омерзение к самому себе Андрей подчинился совершенно не подавая виду.

– Отлично, – по крайней мере на словах удовлетворился врач, – персонал уже идёт сюда, никто ничего о вас не подумает, если переживаете, это стандартная процедура. Можете отправиться в душевую, она у вас здесь личная, там есть всё для гигиены.

Доктор уже направился к выходу, как перед самыми дверьми встрепенулся и обернувшись сказал Андрею.

– И главное! Не наносите, даже не пытайтесь нанести себе какие-нибудь увечья. Теперь точно всё, до свидания.

Пока Андрею меняли постель, получив от медсестёр новую одежду он отправился в душ, молодая девушка весьма вежливо сообщила ему, что его бинты гидрофобные и он может смело мыться и мочить их. Андрей только чуть покивал ей в ответ, не очень-то ему уже было важно, что станется с этими бинтами и им самим, в его душе ещё тлела искра решимости сбежать отсюда, но так слабо, что он этого почти не чувствовал. Из-за травмированных ладоней пилот Кальмара не мог держать даже кусок мыла, ему уже было очевидно, что это не из-за бинтов, они почти не мешают движению, видимо это навсегда, как и навсегда медленная и болючая походка на истерзанных ногах.

“Побег, да какой побег, когда ты еле ковыляешь несколько метров, с помощью костылей, и даже так вынужден остановиться, потому что нужно сделать передышку от боли. Попросить у них инвалидную коляску что ли.” – Вертятся мысли в голове пилота.

Каждый день на протяжении следующих трёх месяцев проходил совершенно одинаково, ближе к концу этого срока Андрею сняли бинты и он смог рассмотреть свои искореженные руки и ноги, которыми теперь почти ничего не мог сделать, пальцы почти не сгибались, разве что он мог прижать большой палец к ладони и только так и удерживал что зубную щётку, что столовые приборы. Стопы тоже находились теперь только в одном положении, ходить пилот мог без костылей, но походка его была такой, будто он демонстративно ударял землю при каждом шаге, словно хочет кого-то напугать. Но нет, просто сустав между голенью и стопой больше не работает.

Однако спустя три месяца, как того ожидал Андрей, его пребывание здесь не закончилось, но даже в том бессознательном состоянии он запомнил про девяносто два дня, и судя по тому, что он считал у себя в голове, прошло уже даже больше, однако полная тишина от персонала или ещё кого-либо продолжалась. В один из дней он даже сам заговорил с дежуривщим сегодня медиком, мужчиной чьё лицо было наполовину скрыто салатовой бумажной маской.

– Вы не знаете сколько я ещё буду здесь?

– Даже не представляю, – вежливо ответил тот.

Так и закончился первый и последний разговор Андрея за всё это время.

И потянулись дни дальше, Андрей всё так же ощущал, что может и не выполнять приказы, а надо только уличить момент, чтобы стянуть нож из столовой, отнести его в палату и вскрыть себе вены к примеру на горле, но тут мешает то, что прямо под его дверями всегда кто-то дежурит, комната напичкана камерами, да и даже если у него получится, то с такими технологиями его явно смогут восстановить, а потом введут в состояние овоща для безопасности и тогда он может оказаться пленником уже своих снов, а это его пугает даже больше смерти.

К четвёртому месяцу он стал ощущать как тают его мышцы, конечно же не это стало причиной созревания ещё большей тьмы в его душе, просто один из факторов, и кто знает до чего бы всё дошло если бы один из медиков оставшись один на один с Андреем не опрокинул ему на ухо тихие, но раздувшие пожар слова из той слабой искорки, которая ещё чуть-чуть и погасла бы.

– Тебя выкупили, скоро уедешь отсюда, – еле слышно шепнул мужчина, даже не глядя в этот момент на Андрея, он делал вид, что проверяет настройки койки космонавта.

Андрей встрепенулся и мгновенно посмотрел на медбрата или кем он тут был.

– Кто выкупил? – спросил космонавт забыв убавить громкость своего голоса, чтобы никто не услышал и не заинтересовался этим разговором.

– Что? Вы мне говорите? – уже нормально переспросил молодой мужчина.

– Ничего, – ответил Андрей, быстро сообразив, что никто тут с ним болтать больше не собирается.

Однако ещё более шестидесяти дней ничего не менялось, он время от времени видел того парня, но больше они не разговаривали, Андрей всё пытался уловить в его внешности, что-то русское, родное, в голове прокручивал слова, может он говорил тогда с акцентом или вроде того. Ведь за два месяца не имея никакой связи с внешним миром, да и знаний в целом об этом мире у него было немного, Андрей, думал и хотел надеяться, что его выкупило российское правительство или кто бы то ни было с его родины. А кому он ещё здесь может быть нужен в принципе, осталось только дождаться освобождения, когда бы оно не случилось.

Андрей всегда просыпался рано и спустя более чем полгода наступило очередное утро, в которое он открыл глаза и думал, что увидит в очередной раз десяток мониторов с данными о своём теле, однако перед ним стояли две человеческие фигуры: Томас Штаге и рядом человек на вид которому было лет двадцать, внешне похожий на самого Томаса, разве что на считанные сантиметры пониже, а телосложение его не так атлетично.

– Это мой младший брат, – начал Штаге-старший, – мы пришли вам сообщить лично, что информация из вашего мозга декодирована, по крайней мере в моделях мы отлично можем увязать её с нашими дронами, так что вы сослужили отличную службу будущему миру, в значительной части именно благодаря вам мы покончим с разделением людей границами, верами, там где они ещё сохраняются и всеми этими случайно оставшимися пережитками после предыдущей войны.

Андрею показался излишним пафос с которым этот человек вещал перед ним, комичности добавляло и одухотворённое лицо юнца, который словно с горной вершины смотрел на космонавта, не хватало лишь чтобы ветер развевал длинные русые, чуть светлее чем у старшего брата, волосы. Пилот Кальмара сам не знал почему сейчас сдерживает улыбку, не мог преодолеть смеха, который рвался изнутри, правда ничего юморного при этом ему в данной ситуации не виделось. Однако губы изгибались и прикусив щёки он отвернулся, ещё бы чуть-чуть и он справился с собой, но младший брат заговорил:

– Да, будет снова большая война, но она будет не такой как войны раньше, не за деньги, не за земли, не за ресурсы, а для мира, для единственно верной иерархии, это будет очищение от грехов перед бесконечным счастьем, страдания которые мы все должны будем понести перед вхождением в рай на земле.

– Ты что ли страдать будешь, педик сраный? – спросил Андрей и улыбку свою уже он не сдерживал, а глазами впился в карие глаза молодого парня.

– У правителей своя тяжесть в войне, – ответил тот, но было заметно, что самолюбие получило удар.

– Конрад совершенно прав, – снова подал голос Томас Штаге, – вы со своего места не знаете ничего о тяжести управления и о решениях которые нам приходится принимать, не все из них нам нравятся, но у нас есть долг, перед семьёй, перед подданными, перед миром.

– Как будто вы что-то знаете о войне, два петуха, вы сами хоть жопу вытирать умеете? Пробирочные дегенераты, – такой вывод Андрей сделал конечно же из их идеальной внешности, – за вас всё всю жизнь делали и вы со скуки вообразили себя какими-то божествами, спасителями мира, ой бля, – протянул Андрей последнее слово и залился смехом.

Ещё во времена своей молодости он уже невозможно устал от подобных речей, в которых говорилось о великом смысле любой войны, всё тоже самое пронеслось сквозь века и настигло его даже здесь, от того и было смешно и опять про войну рассуждают те, кто не будет к ней абсолютно никак близок, кто ничего не потеряет, ничего не испытает, смерть не подышит им в затылок, они не потеряют ни домов, ни конечностей, всегда легко говорить нужных, необходимых, вынужденных жертвах, пока не пожертвуешь, например, собственными ногами..

– Ладно, Конрад, отправляйся в Гамбург, скажи, чтобы начинали программировать настоящие дроны и применять всё, что мы извлекли из его головы, – обращение к младшему брату закончилось, – Андрей, благодаря твоим знаниям мы теперь знаем о войне столько, сколько бы за всю мою жизнь не смогли узнать на собственном опыте, РЭБ, ПВО, куча других решений с которыми невозможно будет проиграть. Ты только представь, любой дрон, любая управляемая ракета будет думать как ты, вся система может думать как ты, отдельные её части будут принимать нужные решения и всё это без сомнений, давления какой-то морали, страхов. Это будет не война, действие искусства, – возбудился и затормозил сам себя Штаге-старший, – а теперь вставай и пошли прогуляемся.

Конрад в это время уже вышел и, видимо, отправился куда его послали. А Андрей не без ехидства сообщил Томасу.

– Благодаря вашему лечению я не особенно теперь могу прогуляться. – и он постучал себя по ногам.

– Ничего, мы не далеко, вставай.

Андрей для вида подчинился, ни на секунду он не забывал о том, что препарат для контроля поведения не действует и всё выискивал возможности для побега или хотя бы нанесения ущерба себе, наносить ущерб местным медикам не было никакого смысла, это просто работники, да и убьёшь одного ни в чём не виновного человека, завтра на его место придёт новый, а то и два, а тебя прикуют к постели.

Очень медленно они оба дошли до лифта, Штаге подстроился под темп ходьбы Андрея. В лифте они были, конечно же, вдвоём, Томас нажал на большую кнопку с цифрой один, видимо они окажутся на улице, Андрей обратил внимание, что самое максимальное отрицательное значение здесь – минус пять. “Хорошо, что мы не туда”, – почему-то подумал он. Менее минуты прошло до того как они оказались на первом этаже, двери лифта разъехались, а перед Андреем открылось помещение ангара. Наверное именно через эти ворота его заносили более полугода назад несколько человек, сам не зная зачем он спросил Томаса:

– Это четырнадцатый ангар?

– Да, а что?

– Ничего, – коротко ответил Андрей.

– Пошли, выйдешь на улицу, подышешь воздухом.

Таких длинных расстояний космонавт давно уже не преодолевал, но зеленый пейзаж и тёплый ветерок который чувствовался даже здесь так и манили выйти к ним и посмотреть на голубое небо, которое он увидел сквозь стёкла в высоком потолке, что был одновременно и крышей этого здания. Как мог быстро Андрей шёл к выходу, он будто даже чувствовал тепло солнца, и вот он наконец-то стоит в этом свете, глаза закрыл, а лицо подставил приятным лучам, так бы кажется и стоял тут всё время, но звук который он не слышал более четверти тысячелетия, он мог бы не слышать ещё столько же, но всё равно узнать. Так взводят курок, нутром он ощущает, что Штаге приставил дуло к самому его затылку, Андрею даже кажется, что он чувствует холодок от металла. Совершенно очевидно, что должно произойти совсем скоро.