Текст книги "Последний Контракт Том 1. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 31 страниц)

Глава 17

Продолжая слушать скрипучую мелодию сверчков, я медленно повернул голову и увидел старика, в нескольких метрах от себя.

В темноте, при свете луны, было сложно распознать его внешность, особенно с учётом того, что кровь до сих пор застилала мои глаза мутной плёнкой.

Но даже так, я видел, что он был невысокого роста. Его седые волосы космами спадали до плеч, а густая борода, представляла собой короткие косички, cвлетёнными в них металлическими украшениями. Из одежды на нём находились хлопковая свободная рубашка белого цвета с широким воротником. Такие же свободные штаны и чёрные резиновые сапоги, покрытые свежей грязью и травой.

В руках этот старик держал видавший лучшие времена охотничий карабин. Даже при таком тусклом свете, я видел потрескавшийся деревянный приклад и цевьё.

И именно этот карабин, он направлял на меня.

Его руки не дрожали, а цепкий взгляд серых глаз выдавал в нём былого охотника.

– Медленно встань и подними руки, – сухим голосом, будто скрип ивы, заговорил он, слегка махнув дулом винтовки.

Подняв дрожавшие руки, я с трудом встал на ноги и выпрямился в полный рост.

Лишь на морально волевых я всё ещё держался в сознании и не упал. Боль, ранее разрывающее тело, прошла. Осталась усталость и сильная мигрень.

Стоило мне встать перед стариком, он сразу стал осматривать меня своим цепким взглядом.

Ветер обдувал моё пропотевшее тело и ту его часть, которую уже успела намокнуть в ледяной воде озера.

– И откуда ты такой взялся? – тем же голосом спросил старик, а я с трудом устоял на ногах и был вынужден схватиться за потрескавшийся камень.

И стоило мне это сделать, как прозвучал выстрел, эхом отразившийся в лесу и над озером.

– Дернешься ещё раз и следующая пуля окажется у тебя между глаз. – передёрнул старик затвор, направив на меня ружьё.

Сделав тяжёлый вздох, я посмотрел на этого человек и, кивнув, сбивчиво произнёс:

– Я-я упал…

Горло обжигало, а во рту застыл вкус меди и железа.

– Да я вижу, что не приполз. – сурово кивнул он. – Весь в крови и дерьме. Откуда упал?

Не став отвечать, я просто приподнял руку и указал пальцем в небо.

– Значит, выживший с самолёта? – недоверчиво спросил он и, увидев мой кивок, дополнил. – Хочешь сказать, что ты упал с взорвавшегося самолёта, в одних трусах и без парашюта, и выжил?

Очередной кивок, на что старик сделал ко мне шаг.

Я не был удивлён, что он знает про крушение. То, как взорвался самолёт немцев, было видно издалека. Слишком мощный взрыв. Это объясняет, почему я почувствовал в отсеке запах серы и пороха. Скорее всего, они перевозили что-то из боеприпасов.

– Ты меня за дурака не держи, парень, а то рука может дрогнуть и в тебе появится на одну дырку больше.

Мой очередной вздох и понимание, что для старика это всё выглядит сюрреалистично. Выжить с такого падения невозможно, если не обладать определённым даром или парашютом.

– Г-где я нахожусь? – тем же сбивчивым голосом спросил я, смотря на старика.

– В лесу, где же ещё. – ответил он, продолжая держать меня мушке. – Или ты не только в крови и дерьме испачкался, но ещё и голову отбил?

– Отбил. – кивнул я, поморщившись от мигрени.

Услышав мой ответ, старик отчётливо хмыкнул.

– Мне нужно в Москву, – вновь заговорил я.

– А мне нужно дров нарубить к зиме и чтобы всякие туристы не лазили в моём лесу, – едко ответил старик. – Но, как видишь, не всё получается, как мы хотим.

Чувствуя, как сознание начинает падать в темноту, я вцепился пальцами в холодный камень и прислонился к нему всем телом. Лишь он держал меня от падения.

– Я-я… – попытался я что-то сказать, но не ощутил, как в голове что-то щёлкнуло, после чего я стал падать, ударившись об грязную землю и траву.

Глаза закрывались и последнее, что я помнил, перед тем, как упасть в объятья тьмы, это яркие звёзды, голову наклонившегося ко мне старика и тихий вопрос:

– Ну и что мне с тобой делать?…

* * *

Немногочисленная охрана базы рода Беркутовых, несущая дежурство возле штаба, видела, как на асфальт, перед крыльцом, приземляется покорёженная и подпаленная броня «Перун-35».

Мышцы брони были покрыты трещинами и копотью. Жёлтые визоры тускло мигали, давая понять, что от заряда блока питания остались лишь считанные проценты.

Выйдя из штаба, Кордески быстро направился к броне, которая не двигалась. В голове мужчины сразу же всплыло понимание, что привод повреждён и Виктор не может сделать и шагу.

Вот только, стоило ему подойти к броне, та раскрылась и из неё вывалилась невысокого роста девчушка, упавшая на колени перед ним. Её золотистые волосы были растрёпаны, лазурное платье разорвано в некоторых местах, а взгляд метался в страхе и непонимании.

Быстро смекнув, Кардески посмотрел на одного из бойцов, которые уже навели стволы винтовок на незнакомку.

– Медиков, живо! – скомандовал мужчина, после чего, один из охранников побежал в сторону недалеко стоявшего корпуса, а остальные, опустили оружие.

Сделав шаг в девчушке и присев на корточки, Кардески сразу же заметил её торчащий спиной горб и глаза представляющие собой гетерохромию. Один из них был красным, а другой – жёлтым, смотрящим лишь в правую сторону.

– Кто ты? – сухо спросил мужчина. Она была для него никем и нянчиться с ней он не собирался.

– С-софия… Громова… – сбивчиво ответила девушка, со страхом смотря на Кардески и стоявших за его спиной бойцов.

В разуме Софии творился настоящий хаос! Мало того, что её похитили и она оказалась потомком правящего рода Франции. Так ещё, за ней пришёл тот, кого она вообще не ожидала. А именно, юноша, отношения с которым для Софии до сих пор оставались непонятными, особенно с учётом вранья подругам, что Виктор является её парнем. Они знали друг друга считанные дни и мало общались. Но, даже так, он пришёл за ней. Прилетел в технологичной броне и спас её от похитителей.

Зачем он это сделал? Почему?… Столько вопросов и мало ответов.

Но теперь, даже находясь в полном непонимании, она осознала, что слова, сказанные Дарьей Соколовой, не были ложью. Виктор действительно мог управлять технологичной бронёй! А значит, и во всём остальном, дочь генерала империи, может оказаться права.

– Что случилось с Виктором? – услышала она вопрос мужчины, глаза которого буквально прожигали её насквозь и от этого, София стала боятся ещё больше.

– Н-не знаю… – слёзы полились из глаз девушки, понявшей, что юноша скорее всего мёртв. Ведь, что он может против двух одарённых. – О-он… Он…

– Понятно. – вздохнул Кардески и поднялся, посмотрев в сторону бегущих к ним медиков. – Позаботьтесь о ней, а я свяжусь с главой. – отдал он приказ женщине и мужчине, одетых в белые халаты.

Быстро погрузив плачущую и несопротивляющуюся Софию на носилки они понесли её в сторону лазарета.

– Во что ты вляпался, парень? – вновь вздохнул Кардески, достав из кармана телефон и, найдя нужный номер, услышал гудки. – Здравствуй, Алексей. У нас ЧП.

* * *

Поморщившись от бьющих в глаза лучей солнца, я открыл их, увидев перед собой деревянный потолок.

Где это я?…

Тело окутывала приятная нега, будто я лежу в тёплом облаке. Нос отчётливо улавливал запах древесины, можжевельника и каких-то трав.

Мигрень до сих пор отдавалась волнами боли, от чего я вновь поморщился и, повернув голову в бок, осмотрелся.

Я находился в небольшом доме из оцилиндрованных бревен с двумя окнами. В простонародье – Сруб.

Возле одной из стен располагалась добротно сложенная русская печь. По середине хижины стоял массивный дубовый стол и четыре стула, каждый из которых представлял собой вырезанное искусство. Линии, узоры, славянские символы. Всё это украшало деревянную мебель.

На другой стене висел тот самый карабин, который я видел у старика в руках. Вот только, рядом с ним так же находился и длинный топор. Его рукоять, частично обмотанная выцветшей тканью, была сделана из какого-то красного дерева и так же вырезана рунами. Хвост украшал стальной наконечник, в виде вырезанной медвежьей морды. Обух выглядел небольшим лезвием, уменьшенной копией своего собрата. И вот именно этот собрат и был лучшей частью топора. Широкое, украшенное рунами и символами в виде звёздного древа, оно производило впечатление грозного оружия, отнявшего бесчисленное количество жизней.

Сделав тяжёлый вздох, я с трудом поднялся с одноместной кровати, тёплое одеяло и мягкая подушка которой и создали для меня тот самый уют, похожий на облака.

Ноги коснулись чёрной волчьей шкуры. Пальцы утопали в её жёстком ворсе.

Сделав шаг, а затем ещё один, я подошёл к стене, где висел топор. Я чувствовал от него нечто знакомое. Ощущение, будто я смотрю на старого друга, но не могу узнать его лица.

Пройдясь ещё раз глазами по топору, я посмотрел на небольшую табличку под ним.

– Левиафан… Последний дар Мары – Богини Зимы и Смерти… – хрипло произнёс я, зачитав вырезанный ножом текст.

Подняв слегка подрагивающую руку, я коснулся лезвия, от чего руны тускло засияли, а пальцы сразу же почувствовали лютый холод. Он обжигал кожу, но и в тоже время, ласкал её, будто верный пёс.

Продолжая ощущать непонятное мне чувство, я медленно провёл пальцами по лезвия, заставив руны засиять сильнее. На мгновенье, мне показалось, словно я увидел падающие снежинки.

Жнец внутри меня замер и будто бы… Принюхивался.

– Я бы на твоём месте его не трогал. – сухой, серьезный голос раздался за мной спиной, от чего я убрал пальцы и, развернувшись, посмотрел на старика, державшего в руках срубленные полешки.

Его серые глаза с прищуром смотрели то на меня, то на топор, лезвие которого всё еще тускло сияло.

И, теперь, когда темнота больше не прятала внешности старика, я смог полностью его разглядеть. То, что по первой казалось мне свободной рубашкой, таковой и являлось. Вот только, в тот момент я не заметил скрытых под ней могучих мышц. Этот, невысокого роста, старичок мог дать фору любому атлету.

Широкая, массивная грудь и кустистые седые волосы выглядывали из выреза рубахи. Из под подвёрнутых рукавов виднелись идеально проработанные мышцы, похожие на стальные канаты. Сами же руки были покрыты выцветшими шрамами. И их было много. Очень много. Буквально каждый сантиметр рук старика усеян ими. Большинство этих шрамов были нанесены не только сталью, но и клыками с когтями.

Круглое, волевое лицо этого человека покрывали глубокие морщины. В углах прищуренных глаз виднелись тонкие линии ямок. Рядом с массивным носом картошкой, выглядывала одинокая чёрная родинка.

Пройдя до дому в перевязанных лаптях, он положил полешки возле печи и вновь взглянул на меня.

И только теперь, я осознал, что стою одетый в похожие одежды, что и старик. Мои волосы больше не спились от грязи и крови. Кожу не стягивало и она не чесалась. Ну а в промежности была полная свобода.

Он притащил меня сюда, переодел, омыл и уложил в кровать? Зачем?

– Ну, теперь хотя бы на человека стал похож, – удовлетворительно кивнул он и, двинувшись на выход из дома, махнул мне рукой. – Пошли, поможешь.

Постояв несколько секунд и пытаясь осознать ситуацию в которой оказался, я в конечном итоге вздохнул, и пошёл на улицу. Сейчас моё тело слабо и ему требуется время, чтобы восстановится. И раз этот старик не убил меня сразу, то осталось лишь "Отлежаться", а потом, вернутся в Москву.

– Ещё бы узнать, где я… – пробормотал я, выйдя наружу и оказавшись на деревянном крыльце.

Как только мои прищуренные глаза привыкли к яркому солнечному свету, я увидел густой лес и поляну, где и стоял дом, обнесённый невысоким забором и калиткой.

Хвойный запах сразу же ударил в мой нос, как и лёгкий ветер, запутавшийся в волосах.

Пение птиц раздавалось, казалось бы, отовсюду. И сопровождал их мощный стук дятла, сидевшего на дереве неподалёку.

Повернув голову влево, я увидел небольшой навес, под которым лежали брёвна и дрова, а в нескольких метрах от него, находилось ещё одно строение с дымоходом, сливом и маленьким окном.

Баня? Скорее всего.

Стоило мне повернуть голову в другую сторону, я сразу же увидел деревянный помост и мелкую речушку, бегущую неподалёку. Её журчание смешивалось с пением птиц.

– Ну, что встал? – донёсся до меня голос старика, идущего в сторону навеса с дровами. – Начинай дрова колоть, а я пока баню растоплю.

Услышав подобное отношение, я хотел было ответить старику. Но, вспомнив, что он вытащил меня и дал кров, замолчал.

Плати добром за добро, а злом – за зло.

Не говоря ни слова, я подошёл к колоде и взял массивный топор, прислонённый к ней. Во всяком случае, я попытался его взять.

Из-за дикой усталости и недавнего восстановления с помощью печатей, мои кости буквально трещали от натуги, а мышцы разрывались.

– Все городские молодые такие щуплые, как ты? – спросил старик, встав рядом со мной и смотря на мои потуги.

– Вы вроде бы собирались баню топить, – холодно произнёс я, посмотрев в глаза старику и машинально выпустив на долю мгновения давление Жнеца.

Но вместо того, чтобы побледнеть, он лишь отчётливо хмыкнул в свою седую бороду, а я в удивлении приподнял брови. На моей памяти такое впервые, чтобы кто-то выдерживал давление Жнеца и даже не почесался.

– Всё таки, я не ошибся… – заинтересованно пробормотал он и, дополнив… – Коли дрова. Разговор потом держать будем. – … двинулся в сторону бани.

– Как ваше имя? – бросил я ему в спину, заставив остановится и коротко повернуться ко мне.

– Зови меня – Борей. – ответил он и продолжил путь.

Борей? Это что за имя такое?

Впрочем, без разницы.

Подставив полешко на колоду, я крепко сжал челюсть и поднял топор.

Жнец, убивающий людей и спасающий дев от похитителей. Кто бы мог подумать, что мне придётся колоть дрова для бани и для старика, который хотел меня убить.

– Тоже меня, каламбур! – тяжело выдохнул я, расколов полено на две части и ощутив, как мышцы заскрипели от натуги.

Дав себе несколько секунд перерыва, я поставил очередное дерево и вновь поднял топор.

Надеюсь, старик покажет мне, как добраться до Москвы, а то я застряну здесь надолго.

Расколов полено, я потянулся за ещё одним, как вдруг мои инстинкты буквально взорвались опасностью, исходящей сзади!

Мигом обернувшись и перехватив топор одной рукой, даже не почувствовав его вес, я увидел за забором огромного чёрного медведя. Сквозь его густой мех, на мощных лапах виднелись длинные шрамы, а с пасти, на землю падали редкие капли слюней.

– Твою же ж… – пробормотал я, понимая, что если эта махина решит сюда ворваться, то меня хватит лишь на несколько печатей, не больше.

Да что там печати! Старика тоже придётся спасать! Он меня вытащил и помог, бросать его не вариант!

Вздохнув, я сжал рукоять топора и сделал шаг в сторону медведя, наклонившего голову вбок и смотрящего на меня с любопытством. Во всяком случае, так я думал, видя его звериные глаза.

Но только я сдвинулся, дверь бани открылась и из неё показалась голова Борея.

– Пришёл всё таки, мохнатый! – громко и мощно крикнул он, на что медведь издал рёв, распугав птиц. – Ну так, не стой на пороге, заходи! – махнул рукой старик.

Вы когда-нибудь видели, как медведь открывает калитку? Я, никогда… До этого момента.

Поддев когтем железный крючок, он вальяжно прошёл на территорию дома и двинулся ко мне.

Сжав топор в руке, я стоял на месте и краем глаза видел, что Борей наблюдает за мной, будто оценивая.

Думаешь, что я буду бежать от этого медведя, старик? Ошибаешься.

Подойдя, медведь навис надо мной и стал нюхать. Его горячее дыхание обдавало моё спокойное и собранное лицо, а нос почувствовал запах рыбы.

Несколько секунд длилось сие действо, пока мохнатый не прекратил меня нюхать и не выставил вперёд мощную лапу с когтями, попутно издал утробный рык.

– У вас городских непринято знакомиться? – услышал я вопрос Борея, продолжая смотреть на медведя и недоумевать.

– Это… Он со мной знакомиться? – медленно повернулся я к старику и увидел на его лице кривую ухмылку, а после, короткий кивок.

– А-а… Эм… Виктор, – пожал я лапу медведя, на что тот вновь издал утробное рычание и убрал свою конечностью обратно.

– Заходи, мохнатый, – обратился старик к медведю. – Сейчас молодой дрова наколет и баня будет готова. Твою бадью я уже налил.

Тихо прорычав, медведь в одно мгновенье уменьшился в размерах и завалился в открытую дверь бани, пройдя за стариком.

– Может я всё ещё сплю? – тихо спросил я сам себя, не понимая, что только что видел.

Посмотрев на топор в своей руке, я покачал головой, ощутив боль мигрени и поморщившись.

Подойдя к колоде и поставив полешку, я поднял топор и, резко опустив его, произнёс единственные слова:

– Интересно… Насколько я здесь застрял…

Глава 18

Закончив с рубкой дров, я тяжело вздохнул и, положив топор на землю, опустился на колоду, не заботясь тем, что она покрыта щепками и древесными ошмётками.

Рубашка промокла от пота, который теперь можно просто выжимать. Всё лицо было покрыто влагой, стекающей с моего подбородка большими каплями.

Грудь и горло горели из-за недостатка воздуха, сердце билось подобно барабану, отдаваясь пульсацией крови в висках.

После восстановления, я был слишком слаб для подобной работы, но и отказаться от неё не мог. В своих прошлых жизнях, я часто сталкивался с таким понятием, как закон Гостеприимства. Да, Борей не говорил напрямую, что я его гость. Но он дал мне кров и постель, попутно омыв и переодев. Кем бы я был, если бы отказался помочь ему?

Я не знаю, сколько часов я колол эти клятые дрова, но за это время из бани так никто и не появился. Казалось бы, что старик и медведь пропали с концами, но выходящий из трубы дым, говорил об обратном.

Закрыв глаза, я подставил лицо лёгкому ветру, обдуваемому моё уставшее тело.

Уставшее… Скорее слабое. Печати, что я использовал в прошлых боях. Их было ничтожно малое количество. Обладай я таким же резервом печатей в мире Карпова, то не выполнил бы задание Смерти.

Вот только, я больше рассуждаю о том, что моё тело слабо, но ничего с этим не делаю. Тренировки с Кардески и мои собственные, не дают более никакого результата. Я остановился, как говорится: На плато.

Что это значит? А то, что мне нужно нечто большее, чем просто тренировки. Даже та боль, через которую я прошёл на берегу озера не открыла новой печати. Мне нужна опасность. Нужен бой на грани и за гранью. Бой, где моя жизнь будет висеть на волоске.

Вот только, где мне взять его? Как вариант в одиночку пойти штурмовать укрепленные предприятия боссов Семи Колец. Но это было бы глупым поступком. Одно дело использовать безумие и горячку боя на пользу, другое – бездумно прыгать в пропасть.

Слушая щебетание птиц и журчащий ручей неподалёку, я посмотрел на свои трясущиеся руки. Вены, наполненные кровью, набухли под кожей. Волосы предплечий пропитались потом, а подушечки ладоней были стёсаны, оголяя мясо и кровь.

Сжав кулаки добела, я поднялся с колоды и, сняв с себя мокрую рубашку, положив её на землю.

Вновь взяв полено и поставив его, я поднял топор.

Я чувствовал, как мышцы скрепят от натуги и усталости. Тело желало вернуться в кровать, но я знал, что это лишь иллюзия.

Мышцы не знают, что они выдохлись. Руки не понимают, что такое боль. Спина не чувствует, что она затекла и может в любую секунду не разогнуться.

Лишь разум определяет тот порог, который человек сам себе поставит.

Подняв топор над головой, я крепко сжал челюсть и, вложив всего себя, ударил.

Полено разлетелось на две части. Щепки и кора полетели во все стороны. Тяжёлое дыхание вырвалось из моей груди.

– Ещё раз. – хрипло произнёс я, понимая, что этой колкой дров я ничего не добьюсь, но мне было всё равно.

Взяв очередное полено и поставив его, я занёс топор, ощутив, как руки, спину и ноги пронзила боль. На мигрень я уже даже не обращал внимание.

На инстинктах, я хотел отбросить топор и создать печати Регенерации. Но быстро поборол этот порыв.

– Г-ра! – рыкнул я, опустив топор и подняв лёгкий порыв ветра, разрубил полено. Вот только, теперь лезвие на добрую половину застряло в колоде.

Поставив ногу на этот широкий и массивный во всех смыслах, пень, я вытащил инструмент и вновь тяжело задышал.

– Молодец. – услышал я голос Борея позади себя и, обернувшись, посмотрел на него мутным и уставшим взглядом.

Лицо старика было пропарено. Красная кожа пылала, отдаваясь паром. С седой бороды капала толи вода, толи пот. На голове у него находилась вытянутая шерстяная шапка, а низ мощного и покрытого шрамами тела, обмотано полотенцем.

Кивнув на его слова, я подобрал расколотую древесину и убрал её в общую стопку, под навес.

– Вещи снимай и оставь на колоде. – вновь заговорил старик. – Потом заходи в баню. После хорошей работы, не грех и телу дать отдых.

Договорив, он закрыл дверь и исчез внутри помещения, а я поднял с земли рубаху, положил её на пень и, сняв штаны, голым отправился в баню.

Своей наготы я не стеснялся да и смотреть здесь некому, кроме старика и медведя.

Да уж… Медведь в бане… Расскажу Алексею, не поверит.

Улыбнувшись своим мыслям, я открыл деревянную дверь и зашёл внутрь, сразу же оказавшись в небольшом помещении и почувствовав под ногами гладкую древесину.

Вдоль стены, на крючках которой висело несколько шапочек и полотенец, тянулись своеобразная лавка и стол.

На столе находилось три массивных бокала с какой-то жидкостью желтоватого цвета.

Вдоль небольшого коридора, виднелось две двери, одна из которых, как я понял вела в парилку, а другая в помывочную.

Кивнув, я взял с крючка шерстяную шапку и, обмотавшись белым полотенцем, подошёл к двери за которой доносились голос Борея и рычание медведя.

Коснувшись влажной и шершавой поверхности тёплой ручки, я открыл её и в моё лицо сразу же ударил поток горячего пара.

– Заходи! Пар не выпускай! – крикнул Борей, а я застыл и почувствовал, как мои брови лезут на лоб.

В небольшом помещении, с трехъярусной лавкой, печью с камнями, несколькими тазиками и огромной купелью, стоял Борей.

Старик держал в руках массивный, мокрый веник из веток и листьев, которым он лупил по спине лежавшего на лавке медведя.

Тот закрыв глаза утробно рычал и будто бы находился где-то не здесь, а в приятных фантазиях, если такие бывают у зверей.

Всё это выглядело настолько сюрреалистично и невообразимо, что я даже не знал, что делать.

– Давай заходи говорю! – вновь прокричал Борей, бросив на меня мимолётный взгляд и продолжая лупить медведя.

Быстро кивнув, я зашёл в помещение, что стало для меня ошибкой.

Мне было не привыкать парится в банях и в жизни гладиатора я часто в них бывал. Но… Эта баня… Это было нечто.

Я будто бы попал в филиал ада.

Горячий пар накрыл меня саванном, от чего кожа, успевшая высохнуть от пота, мгновенно им покрылась вновь.

Лёгкие нещадно обожгло и я с трудом мог дышать, вдыхая еловый аромат с какими-то травами.

Почувствовав, что начинаю банально плыть от повышающегося давления, я с трудом сел на нижний ярус скамейки, закрыв лицо руками и стараясь делать мелкие вдохи.

– Смотри, мохнатый, а этот городской не слабак! Не убежал! – задорно произнёс Борей и раскатисто посмеялся.

Начиная постепенно привыкать к адской температуре, я чувствовал, как пот градом стекает с меня. Полотенце начало пропитываться влагой.

Но даже так, я не уходил. Сделай я это и нанёс бы оскорбление старику, помощь которого мне ещё нужна.

– Добавим пара, мохнатый?! – услышал я вопрос старика, ответом которому было расслабленное рычание кайфующего медведя. – Вот это, по-нашему!

Слегка оторвав ладони от лица, я посмотрел, как Борей берёт деревянный ковшик в одним из тазиков и выливает его содержимое на раскалённые камни.

Громкое шипение испаряющейся влаги заполнило всё помещение, после чего пар поднялся такой, что жар от него стал невыносим.

– Дыши через нос, молодой! – обратился ко мне Борей, улыбаясь во все свои светлые зубы. – Пусть вся грязь выйдет из твоего тела! Кровь закипит, а сердце почувствует жар!

Вздохнув, как сказал старик, я почувствовал, как мои ноздри, горло и лёгкие обожгло раскалённым металлом, от чего я закашлялся.

– В-о-о-т! Ещё раз! – продолжал улыбаться старик, а я вновь задышал.

С каждым подобным вздохом, мне становилось легче и вскоре, я перестал пытаться не подохнуть от жара.

Поняв, что теперь я могу подняться на второй ярус, я сразу же сел на него, ощутив очередную волну пара.

Это было похоже на какое-то превозмогание, которым грешат герои множества романов и фильмов. Даже не думал, что мне придётся прочувствовать подобное на себе.

Продолжая слушать, как старик обстукивает веником медведя, я посмотрел на свои руки, мгновенно удивившись.

Вся кожа покрывалась не только потом, но и какой-то липкой желтоватой жидкостью, мерзкий запах которой резко бил в нос, но я не чувствовал его из-за елового и травяного аромата.

– Вон там скребок! – указал Борей одной рукой на угол, где на небольшой табуретке, лежало несколько металлических скребков. Именно такими и пользовались гладиаторы в моей прошлой жизни.

Улыбнувшись ностальгии, я поднялся со скамьи и взял один из них, сразу же начав "Снимать" с себя желтую жидкость.

Мерзкой слизью, она спадала с меня на пол и её сразу же подхватывал небольшой поток воды, видневшийся сквозь доски пола.

И как он смог провести сюда своеобразную канализацию, если ручей в другой стороне? Интересно…

С каждым сантиметром слезающей с меня субстанции, я ощущал, как кожа начинает "Дышать". Я будто бы снимал с себя старую шкуру, как линяющая змея.

Стоило мне только закончить и, омыв скребок, вернуть его на место, как вдруг Борей произнёс:

– Ложись на скамью!

– А-а?! – недоуменно спросил я, смотря на него и веник.

– Это только первый этап, молодой! – ухмыльнулся старик, а медведь подтвердил утробным рыком и махнул лапой, как бы говоря: "Не бойся, не сдохнешь."

Вздохнув, я кивнул старику и, словно смертник на эшафоте, залез на третий ярус, сразу же почувствовав ещё больший жар.

Сняв полотенце и уложившись на него животом, я подложил руки под голову и…

– Раз! – задорно прокричал Борей, а мою спину обожгло тысячами прутьев от чего я сжал челюсть. – Два! – вновь удар, пронзившей всё тело от головы до пят. – Три! – очередной удар, после которого старик медленно провёл веником вдоль моего тела. – Мохнатый, давай нашу! Зап-п-п-е-е-е-вай!

Запевай? Что запевай?

– Как давно я здесь не был − упаду на траву! Гляну в ясное небо и пойму, что живу! – начал петь старик, а медведь поддерживал его своим ленивым рыком. – Небо в колокол грянет, и польёт проливной! Я бегу в своё детство, летний дождик за мной!..

С каждым словом, Борей продолжал колошматить меня веником, от которого теперь вместо боли, ощущалась приятная нега.

Закрыв глаза, я полностью ушёл в себя, продолжая слушать далёкую песню старика и медведя, вводящую меня в транс. Еловый и травяной аромат словно усилился в разы, проникнув в каждую клетку моего тела вместе с паром.

Да… В такой бане я ещё не парился…

* * *

Ночное время суток накрыло хижину и территорию, где жил Борей. Песня сверчков и угуканье совы, сидящей где-то в лесу, заменили щебетание птиц.

Ну а я, сидел за массивным столом в доме старика, держа в руке ту самую кружку из бани, в которой, как оказалось, была медовуха.

Сам же старик, сидел передо мной и с блаженным видом тянул свой напиток.

Ощущая приятную лёгкость, полное отсутствие усталости и тепло от чистой и новой одежды, которую мне дал Борей, я смотрел на устроившегося на полу медведя, в лапах которого тоже была кружка.

– Не пялься так на него, – заговорил Борей, издав тихую отрыжку и вытерев губы тыльной стороной ладони. – Зверь не любит, когда на него пялятся. Так делают либо те, кто охотиться. Либо те, между кем есть кровь.

– Никогда не видел медведя, пьющего из кружки. – медленно проговорил я, убрав взгляд с мохнатого и сделав глоток.

Стоило жидкости оказаться во рту, я сразу же почувствовал сладкий, и в то же время, слегка горьковатый вкус, отдающий ноткой мёда.

– Городские, – фыркнул Борей. – Вы не замечаете того, что окружает вас. Возводите стены своих городов, ставшие для вас тюрьмой. Вы, как лягушка на дней колодца. Не видите мир вокруг и боитесь того, что вам непонятно.

– Почему мохнатый? – задал я вопрос, желая перевести тему.

– Потому что – мохнатый, – пожал плечами старик, а я приподнял бровь. – Имя, парень, это не просто набор букв. Имя, это часть тебя. То, что будет с тобой всю жизнь. Я нашёл его медвежонком, но я не его отец или мать, чтобы давать имя.

– Что с ним случилось? – вновь спросил я, бросив взгляд на лакающего медовуху медведя.

– То же, что и с тобой, – ответил Борей, введя меня в недоумение. Но, вскоре, я понял о чём он. – Анна, Юля, Илья… Твоя семья, да?

Ощутив вставший в горле ком, я сжал в руке кружку и посмотрел на старика полным холода взглядом. Но тот, даже не обращал внимание.

– Ты говорил их имена, находясь в бреду. – ответил он на невысказанный вопрос. – Вы с мохнатым похожи. Он тоже потерял свою семью.

Посмотрев на медведя, я столкнулся с ним глазами и увидел в них ту самую, осмысленную боль. Только теперь, я понял, что этот зверь не был этим самым зверем в привычном понимании. Его взгляд был слишком… Человечным.

– Могу я спросить? – перевёл я глаза на старика.

– Спрашивай, – пожал он плечами, продолжая пить медовуху. – На что смогу, дам ответ.

– Кто вы и почему живёте здесь? И что это за топор, от которого я ощущаю холод Смерти?

– Я – старик, – спокойно стал он отвечать, но, увидев мой пристальный взгляд, улыбнулся и дополнил. – Борей Зервас моё полное имя. Откуда я, знать тебе необязательно, да и не нужно. А живу я здесь… – замолчал старик и как-то осунулся. – Судьба такая у меня, парень.

– А топор? – указал я кивком на висящее на стене оружие.

Услышав мой вопрос, Борей какое-то время молчал, но потом кивнул и, допив остатки своей медовухи, поднялся со стула.

– Иди за мной. – спокойно произнёс он и двинулся на выход из дома.

Проводив взглядом спину старика, я посмотрел на медведя и мне показалось, будто тот пожал плечами, продолжив лакать свой напиток.

Вздохнув, я поднялся со стула и двинулся за Бореем. Выйдя на улицу, я увидел, что он держит курс за дом.

– И куда он идёт? – недоуменно спросил я сам себя и пошёл следом.

Стоило мне зайти за угол, как я увидел в свете луны ещё одно здание. Оно было небольшим, с черепичной крышей, стальным навесом и торчащим дымоходом.

Остановившись перед деревянной дверью, Борей дождался меня, а после, с тяжёлым выдохом, толкнул рукоять.

В тёмном помещении, освещаемого лишь светом луны, я увидел кузню. Множество оборудования, инструментов и приспособлений. Здесь был горн, ёмкость для воды, стоявшая в углу. Массивная наковальня, металлические стеллажи для кузнечных инструментов и приспособлений ручной ковки. Разнообразные молотки, кувалды, клещи и щипцы. И это лишь малая часть того, что я видел в этом месте, созданном, чтобы творить.