Текст книги "Умная судьба"

Автор книги: Илья Игнатьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Тем более отвратительно, что современные потомки всяких Гургов, живущие ныне подле нас, в нашей с вами России, прикрываются этим идеалом, – Древняя Греция… И хотя там не всегда работал принцип «Я для мальчика, а не мальчик для меня», но ведь сам идеал родился именно там.

Мда, – нынешние Гурги, – все эти (…), (…), и им подобные, придумавшие гнусное словечко «зайцы», – а расскажу ка я вам кое-что:

– Когда в Екатеринбурге, – недавно, – взяли (…) и его… кодлу, – не самое сильное слово для этих выродков, – так вот, когда их взяли, я с помощью Сергея Николаевича достал некоторые материалы, связанные с этим делом. Не буду вам рассказывать всего, говорю же, не к месту, но вот одно я вам расскажу. Мальчишки на адресе. Голые, не стремящиеся даже прикрыться, – их спрашивает ошарашенный оперативник: – Что же, мол, пацаны, вы это всё делали за дешёвые шмотки и за немного жратвы? И они отвечают с какой-то детской обречённой бравадой: – Ну да, получается типа того, за конфетки, блядь…

Это ещё что, я, помнится, в своем рассказе «Ладонь, протянутая от сердца…», вскользь упомянул о неких дачах на Рублёвке, я обязательно ещё напишу об этом ужасе, который повседневно происходит с мальчишками, и ведь он происходит рядом с нами…

Но не в этом рассказе, сейчас я рассказываю о Вовке Белове, которому повезло, я рассказываю обо мне, а уж КАК повезло мне… и мы с Вовкой едем в больницу, а главное, что Умная Судьба ведёт нас в новую жизнь…

* * *

Собственно говоря, ничего особенного в больнице и не произошло, всё как обычно в таких случаях.

Ах да, простите, не у всех ведь есть сыновья, ну… Хм, тем более что кое-что, всё-таки забавное и примечательное случилось.

Зелёнка, – пацанячья панацея, – равнодушная врачиха, дежурный выговор Белову из уст ея, равнодушное в мою сторону: «Лучше за ребёнком смотреть надо, папаша, чем потом по больницам шастать»… А укола Белову так и не вкатили, хоть я и настаивал, и ведь даже Пашка бы у меня в такой ситуации не отвертелся бы, а этот… зеленоглазый отскочил!

Вовка прячет лукавую улыбку под натягиваемой футболкой, – кстати, зачем надо было её снимать?.. Хитрец, он уже тогда что-то задумал, а я дурак, хоть и у самого растёт такой же хитрец, да ведь они, эти лукавые четырнадцатилетние хитрецы, все они такие разные, несмотря на схожесть их уловок и избитость приёмчиков…

Есть такие… Эти хитрецы превосходно осознают, как они сильны. Их красота, – будь она яркая и изысканная, или простая и ясная, – она всегда неотразима, если они это осознают. Есть и другие, не осознающие своей силы, но они, чаще всего, так и вырастают дурачками, которым не дано постичь Красоту, ведь это познание начинается с самого себя, всё начинается с самого себя, это я вам ответственно заявляю, это я знаю по себе, я ведь был таким же лукавым хитрецом, осознающим свою силу и неотразимость…

Только вот я остался всё же дурачком, но дурость моя иного свойства, и сейчас я чувствую, что краснею, блядь, заметив чёткую белую полоску нежной кожи, чуть выступившей над Вовкиными шортами, и оттеняющую кожу, тоже нежную, но уже загорелую на его спине… И натянутая мешковатая футболка жутко-рыжего какого-то оттенка, эта футболка меня спасает, вот же…

* * *

Кстати, о футболках. Какого чёрта наши пацаны так одеваются?

Мода…

Сколько я вот Пашку ни убеждал, – ну, Пулька мелкий ещё, – а вот ни Пашка, ни Вовка, ни шиша не хотят понять, что мода, это для бедных, – что, не нравится? – ладно, хорошо, – мода, это для тех, у кого нет вкуса! Блядь, продаются ведь сейчас приличные, сделанные со вкусом шмотки, – так ведь нет! – все эти штаны-трубы, изобретённые не иначе, как кривоногими всадниками Чингиз-хана, кошмарное нечто, именуемое «бриджами», футболки, напоминающие мне бред углекопа, в смысле, такие же подходящие в качестве одежды, как мешки для угля, даром, что красят этот бред в ядовитые анилиновые цвета…

Мда, это не белоснежные льняные хитоны нашего идеала, куда как нет…

* * *

– Видишь? Ничего страшного, а ты…

– А ты боялась, так что ли?

– Владимир Белов, я этого не говорил!

– Ну, так подумали, вот скажите, что нет!

– А ты что, – практикующий телепат? Этого мне только не хватало… И можешь не хромать, «нет жалости во мне, и неспроста!», – Высоцкий, кажется…

– Какой там ещё Высоцкий? Не понял…

– Ух, ты! Получилось!

– Чего получилось-то?

– Мозги я тебе только что запудрил, а ты и попался! Мы о чём говорили?

– Это… Когда? Щас? Ну, про телепатов…

– То-то, про телепатов… Ну, что, поехали, отвезу я тебя.

– Не знаю… То есть, поехали…

Ага, у парня сразу портится настроение. Так. Про телепатов: – я не телепат, но и не нужно быть телепатом, чтобы кое-что понять. Да нет, возможно, мальчику просто не хочется домой, может быть, ему хочется покататься в моей крутой машине, – всё это может быть, но я искоса наблюдая за Вовкой, который, поникнув, уставился в окно, я так не думаю. Но что тогда мне делать? Может быть, вообще ничего не делать, – но кто я тогда буду? И что останется мне, что останется этому дружелюбному красивому мальчику? Короткое воспоминание о пустой, немного забавной встрече, и будни, будни…

– Белов, хочешь, я тебе прикол один покажу?

– Что за прикол там ещё? Прикол ещё какой-то…

– Ты там, в колодце, часом башкой не стукнулся? Блядь, спасаешь их, на день штук по двадцать, задолбали, а они! Ни благодарности тебе, ни шиша, сидит тут, недоволен чем-то, завязывать надо, я не Чип, я не Дейл, я больной после вчерашнего… Чего уставился? Уставился он, нет, чтобы с восхищением, повизгивая от предвкушения и нетерпения, умолять меня показать ему чудеса современных технологий, а он мне тут…

Вовка, как и положено парню его возраста, смеётся, в глазах появляется… нечто. Блин, а я в этих глазах, кажется, начинаю тонуть…

– Ладно, извините, это я так просто, ну, что-то… Ну, а что за прикол?

– Прикол… – ворчу я, сам сворачиваю к «Славянскому», это такой торговый центр, выбираю место, где можно паркануться, останавливаюсь, смотрю на удивлённо оглядывающегося Вовку… – Да ты не туда смотри, ты сюда смотри, блин, на монитор! Вот, щас, задний ход, и… вуаля!

Автоматически включается камера заднего вида, на мониторе появляется чёткая, хотя и немного искажённая широкоугольным объективом картинка того, что находится позади машины. И, разумеется:

– Вау!!!

Ну, а я что говорил?

– Согласен, вау.

– Ну, круто! А это как, зачем это, а? Ага, это, наверно, чтобы не задавить кого-нибудь, да? Супер.

– Мда… Так, ну что, – ты, конечно, как хочешь, а я приехал.

– ???

– То есть, приехал туда, куда захотел, а захотел я чего-нибудь выпить, прохладительного чего-нибудь, а может, чем чёрт не шутит, и перекусить…

– Это…

– Белов, глохни. Можешь, конечно, валить от меня, вон, до тебя недалеко, дохромаешь, чёрт с тобой, бросай меня, говорю же, никакой благодарности…

– Да я…

– Да я знаю, что ты! Ты ничего не хочешь, и вообще, ты не голодный, я по Пашке знаю, вы в этом возрасте всегда сытые, и пить ты не хочешь, и со мной тебе скучно и не интересно, и вообще-то денег у тебя нету с собой, но… Вот ты мне скажи, – от своего сына я так этого и не добился, – если вы в этом возрасте всегда сытые, то какого я живу тогда под страхом голодной смерти? Ведь только затаришь холодильник, а холодильник у нас размером… рефрижератор, короче, а не холодильник, а только отвернёшься, и пусто тут же, а мы с Пулькой и Бобиком голодные плачем, а Пашка ни при делах, он ведь как бы сытый… Чо ржёшь-то? Чесно слово…

– Вы такой…

– Ладно, ладно, знаю я, какой! Мда, Белов, я про себя всё знаю, так я думаю… Блин, да ты идёшь, что ж такое, в самом-то деле!!!

– Ну… Иду, только у меня, и правда, денег-то нету щас.

– И что? Вот и пользуйся случаем, оторвёшься на халяву. Или на шару? Как у вас сейчас говорят?

– Так вы у сына и спросите!

– Угу. Я спрошу, а он мне лекцию на пять часов… Ладно, пошли. На халяву, на шару…

– Ой! Извините, я не хотел так хлопать, случайно…

– Не стоит, конечно, хотя и не смертельно. Пошли, пошли. Машина крепкая, их ведь в Америке делают, и под американцев, а они, как известно, живут по принципу: «сила есть, – ума не надо», но мы с них пример брать не будем, да, Белов?..

– Не знаю…

– Кончай, прошу тебя! Незнайка ещё один…

– Это, а что, это американская тачка?

– Ну, как тебе сказать, – «Инфинити», это брэнд американский, там и делают, а вообще-то, это «Ниссан», японцы. Так, где тут у них кафе? Туда, по-моему.

– Туда, я там был… Бобик, – это ваша собака, да? – а кто это ещё, – Пулька?..

* * *

Зачем мальчику рядом нужен взрослый мужчина? Праздный вопрос, и риторический, – ну, а если в самом деле? Если отвлечься от общих мест о воспитании, личном примере, – зачем?

Да и большинство, – и отцов, в том числе, – эт-то, я вам скажу, тот ещё пример, – о присутствующих, разумеется, не говорят, но. Вот я. Какого хуя, спрашивается, я вчера нажрался? Есть и более экстремальные примеры, они у вас перед глазами, – соседи, знакомые… есть примеры другого свойства, – казалось бы, нормальный мужик, а с сыном ведёт себя как с вещью, – что ты, это ж «по-мужски»!

В общем, всякие мужчины есть рядом с мальчишками, ну, и зачем тогда нужны такие, всякие? Такие, наверное, и не нужны мальчишкам, но куда же им деваться, – ведь это отец, старший брат, дядя…

Воспитание, личный пример. Ну да, но… Про плечо вы думали когда-нибудь? Про сильные верные руки? А если на плечах ещё и голова, и она не пустая, а в сердце любовь, а руки не крюки, тогда может мужчина и отмочить какую-нибудь… фишку, как я вчера, и это не будет катастрофой.

Да много ещё зачем нужен мальчику взрослый мужчина!

Хм, секс… О сексе мы ещё поговорим, ну, а если мы сейчас не о сексе, тогда зачем мужчине нужен рядом мальчик?

Вот это посложнее, хотя и тут есть общие места: – передать жизненный опыт, воспитать, научить, бла, бла, бла…

Надеюсь, ох, как я надеюсь, что вам в жизни повезло так же, как и мне! Хоть раз. Что и с вами есть рядом пацан… И если вы ещё читаете эти строки, то вы должны знать, – или хотя бы понять, о чём я говорю. Вот. Помните глаза пацана, когда вы ему показали, или рассказали, или научили его чему-то такому… важному? Чего он не умел, что ему было интересно, а он не умел? Да не о сексе я, блядь! Будет потом и о сексе…

Вот я Вовку научил плавать. Ну и что? Это же нормально, – научить мальчишку плавать, тем более что парню уже четырнадцать. Да, конечно, нормально, но ведь можно это сделать по-разному, и я горжусь тем, что его глаза при этом горели.

Автомобили, ясное дело. Это даже не надо объяснять. Но ведь я ещё и байкер, – тьфу ты! – мотоциклист я. Если не чувствуете разницу, – не важно, но она есть. Вот, не все пацаны, конечно, в душе байкеры, или мотоциклисты, ни Белов, ни Пашка этим не болеют, Пулька вот у меня подаёт надежды, но мотоцикл, – хороший мотоцикл, – может, всё-таки, произвести впечатление почти на каждого пацана, а я, ссылаясь на свой опыт, заявляю, что даже, – ненадолго, правда, – можно увлечь почти каждого пацана грязным делом техобслуживания байка…

Про рыбалку я говорить не буду, потому что про рыбалку можно говорить бесконечно.

Спорт.

Это всё всем доступно, дерзайте, и с любовью, и вы увидите глаза парня, который рядом с вами.

Доступно. А уж если вы умеете, знаете что-то такое, с чем парень и не сталкивался, но всегда его к этому тянуло, интересно ему это было…

Моё оружие. У меня полный дом оружия, и холодного, и огнестрельного, мои сыновья это всё видят, сколько себя помнят, это для них данность, Пашка даже довольно равнодушен ко всем этим штукам. По некоторым причинам я разлюбил охоту, но я очень люблю стрелять ворон (сейчас появилось модное слово «кроуинг»), люблю целевую стрельбу, хотелось бы заняться варминтингом, – да недосуг, – короче, я люблю пулевую стрельбу, и, – не хвалясь, – скажу, что оружие у меня на уровне. Глаза Белова, когда я рассказываю ему про криогенную обработку стволов, про пули с тефлоновым покрытием, про настильность траектории чудо-калибра .220 Swift… Ладно, не буду забегать вперёд.

А ещё я своим пацанам, – и сыновьям, и Вовке Белову, – я им РАССКАЗЫВАЮ. Если вы это умеете, если пацанам это нравится, – а им это обязательно понравится, – не жалейте времени, не думайте о том, как они поймут, – они поймут, заверяю вас, – они же умнее многих из нас, – так вот, если вы сумеете, то рассказывайте, и вы увидите Чудо, ведь такие глаза и будут Чудом…

Много зачем нужны друг другу мальчик-подросток и взрослый мужчина. И если ещё они и любят друг друга, ну, не как сын с отцом, а ЛЮБЯТ, то…

Да, ещё одно, важное. Мальчик-подросток, – это я особо отмечаю. Есть те из нас, кто любят мальчишек… ну, скажем, в возрасте моего Тимура, а то и младше. Зря. Я сожалею по этому поводу, не понимаю и не принимаю этого, – но не сужу, что уж тут, сердцу не прикажешь. Но ведь поймите, – только в совершенно определённом возрасте, с началом созревания, мальчик, который уже становится, стал мужчиной, – это вам как угодно, подросток, юноша, – но только тогда и можно получить и отдать ВСЁ, а зачем тогда и затевать всю эту бодягу, если не ВСЁ? А четырнадцать, это вообще, самый лучший возраст, – детство, юность, взрослость…

Непосредственность, всезнайство, невежество, самоуверенность, ранимость. Цинизм и сентиментальность, максимализм и растерянность перед миром. Смелость, страхи, весёлость, угрюмость, немотивированость и жёсткая логика… И ещё, и ещё, и ещё, до бесконечности. Все ингредиенты того фантастического сплава, из которого любящий кузнец может сковать такой клинок, что любо дорого…

* * *

– Это… не знаю, но, по-моему, это несъедобно!

– Да ну. Нормально, а если дорого, тогда так и…

– Чтоб ты подавился! Дайте нам три, – нет! – пять штук!

– Да ну…

– Вот пока не сожрёшь, я тебя знать не хочу!.. Да нет, девушка, я погорячился, один чебурек… нет, два, а мне… салат этот, м-м, ну и… кислое у вас есть что-нибудь?.. Да? Ну, давайте. Так, Вовка, пошли вон за тот столик, там сквознячок я ощущаю лёгкий… «Звёздные войны» смотрел, помнишь там такого Йоду?.. Ага, зелёный. Зелёным быть не возбраняется, живущих из, никому… Вот тебе и ха-ха. Слушай, Белов, чо-то мне не нравятся эти твои чебуреки… Впрочем, мой кефир тоже, того… Мама дорогая, что ж они на кондиционерах экономят?

– Ха, дядя Илья, а у нас дома есть кондиционер!

– Врёшь.

– Чо-о?! Я никогда не вру. Говорю же, – есть, у нас ведь во все окна после обеда тако-ое солнце! А у вас есть?

– Угу… Слушай, пошли-ка в машину, ну его к чёрту, парилка какая-то, в самом деле, душно, как в Венеции летом, а там в прохладе и посидим.

– Да можно. Точно, жарковато, а давайте ещё фанты возьмём, то есть, если не надо, то не надо…

– Эх, квасу бы, домашнего! А?

– Да ну, кислушка!

– Нет, зря я тебя, всё-таки из колодца так вот сразу вытащил, посидел бы ты там часов… дцать, вот тогда бы ты и оценил преимущества национального напитка перед всякой заморской дрянью… рот, Белов, закрой, деньги держи, иди за фантой своей. Погоди, мне тоже.

– Ну и всё, а то «дрянь заморская»!

– Иди ты… за фантой.

Так, пара-другая минут у меня есть. Я, полуприкрыв глаза, наблюдаю за Вовкой, покупающим фанту, и думаю… Собственно, я уже придумал, всё мне ясно, – неясно, что же дальше? Сейчас ведь всё зависит от меня, как я решу, ведь у меня социальный статус выше, мать его… Решу? А разве я не решил? Я хочу быть с этим мальчиком. Точка. И многоточие, и знак вопроса, много знаков вопроса. Что ж, решил. Теперь, Владимир Белов, я жду твоего решения. И хватит дурака валять, Ил, надо с парнем посерьёзней, вот как-то так…

– Цвет у этой фанты ещё хуже, чем у твоей футболки, одуванчики какие-то. Вовка, только ты мне не говори, что этот цвет ты сам выбирал, я про футболку, как ты носишь такое…

– Почему?

– Вот я и спрашиваю тебя, – почему?.. Пошли в машину, а то я… Нет, ничего, м-м-м, хреново мне, если честно, – я, понимаешь, вчера силы не рассчитал, ну и…

– Силы? Так вы с похмелья? Ха… Делов-то, пивка бы вам сейчас, и порядок.

– О-о-о… Не надо, я пиво терпеть не могу, у меня от него башка болит, и тошнит… хотя, меня и так тошнит…

– А башка? Не болит?

– Отвяжись. А скажи-ка ты мне, откуда такие познания, что надо пить с похмелья, или ты не только покуриваешь?

– Да нет, просто, знаю. Что тут такого? Знаю. Я много чего знаю…

Скажите пожалуйста, знает он, хм, интересно, а что именно? Мы с Беловым молча идём к машине, Вовка тащит фанту, свой недоеденный чебурек, – чего мы замолчали? – так бывает, вдруг обоим надо подумать, – хотя, чего тут думать, – но блядские условности нашего Мира, – вот и думаем, мыслители…

Я решаюсь, наконец, заговорить, хотя и не очень представляю, о чём мне сейчас говорить с этим мальчиком, как всё сказать… и меня озаряет. Бывает, я же хоть и дурачок рядом с этим пацаном, но что-то ещё шевелится под моими пепельными волосами…

– А я…

– Знаешь…

Мы заговариваем одновременно, одновременно замолкаем, вопросительно смотрим друг на друга, смеёмся, – не знаю, как Вовка, а я смеюсь с облегчением, хорош, Ил, коль решил, так действуй, хватит себя и пацана мучать.

– Погоди, Володя, я домой позвоню, Пашке… Ты! Чебурек твой! Хотя, твоей футболке это не вредит, хуже она не стала, вот тут салфетки, в этом ящичке… Погоди, говорю… Так… странно, дома никого, на мобильник ему позвоню… Есть, а у тебя нету?.. Щас, Вовка, постой, алло, Паш, ты где это шастаешь?.. Ясно, а Тимка уже учесал на день рожденья?.. Да… Нет, я не в Абзаково, здесь я, в Магнитке… Дело у меня появилось, ты послушай, не перебивай. Павел, я сейчас подъеду, приди домой, я тебя хочу познакомить кое с кем… А ну! Сидеть, сказал!.. Нет, Паш, это я не тебе, ты скажи, ты придёшь скоро?.. Ну ладно, мы подождём, только не задерживайся, хорошо?.. Угу, пока.

– Зачем?! Никуда я не поеду, ни х-х… фига себе, заявочки! А вы меня спросили… Чо это?

– Через плечо! Домой тебя везу, к тебе на Тевосяна, извини, дурака свалял, ошибся… и ноги береги, Белов, – если ни в голове, ни в сердце ничего нет, ноги выходят на первое место! Не спросил, потому что дурак! Но и ты дурак, что орёшь!.. А, ладно, щас отвезу тебя, и сайонара, будем переживать свою дурость порознь…

Я проезжаю метров сто, сворачиваю к обочине, останавливаюсь, впереди перекрёсток, направо по Труда я попадаю на Тевосяна, а если прямо по Советской, это ко мне. Я молча достаю сигареты, закуриваю, кошусь на надувшегося сычом Белова.

– Извини Вовка. Извини. Должен был я тебя спросить, конечно… Знаешь, не хочу я тебя домой к тебе везти, я хочу тебя к нам позвать. Я тебя спрашиваю, и прошу: поехали?

Вовка резко поворачивается ко мне, набирает воздуха, щас он меня, мудака, пошлёт, – смотрит мне в глаза, – два зелёных скальпеля, которыми Любовь уже начинает меня, мудака, кромсать – замирает, медленно выдыхает, – я сглатываю, – и неожиданно мягко отвечает:

– Кто орал-то? Вы же и орёте, я же прав, так же не делается, я же человек, а вдруг я не хочу, чо же меня, и не надо и спросить, что ли?.. Ладно, забыли. Только я не понял, с чего это вдруг?

– Хм, вдруг. Не вдруг, представь себе. То есть, может, именно вдруг я тебя и пригласил, но ты… хорошо, – ты мне понравился, и не вдруг, да ты не о том спрашиваешь меня, ты спроси, чего мне от тебя надо! Многого. Мне захотелось, чтобы я тебе стал нужен, Белов, а это очень много…

– Как это?

– Да ты не делай таких глаз, я не хочу от тебя и для тебя ничего такого, чего бы я не пожелал для своих сыновей, если они сделают свой выбор, – но сейчас я не об этом. Вот скажи, только честно скажи, сейчас нам с тобой надо всё честно решить… Скажи честно, тебе кто-то нужен, только не говори «не знаю», это нужно знать всегда.

– Не зн… Я не думал об этом, то есть… Ну, у меня нет отца. Но ведь вы не про это?

– Конечно нет, и дружбу я тебе не предлагаю, такие вещи не предлагаются, они случаются.  А нужен, это… ёлки, ну, это значит, – нужен, и всё. Это когда можно всё. И обо всём, и как угодно, только не мучая друг друга, это нельзя! И ещё чтобы честно, и если врёшь, то чтобы другой знал, что ты врёшь. И чтобы можно было не боятся закрывать глаза, когда другой держит их открытыми, много чего значит это «нужен»…

– Но это же, наверно, дружба и есть?

Я выкидываю окурок, думаю, согласно киваю Вовке, и говорю:

– Поехали, Вовка? К нам, а? Не знаешь опять?

Вовка молча смотрит на меня, я вижу, что он тоже решил, да и Умная Судьба мне шепчет о том же, – Вовка решил, сейчас будут его условия, ты должен их принять, Ил, это ведь ЕГО условия, и ты их примешь честно…

– А как же ваш Пашка? И Тимур? Что они?

– Тимур, – он Пулемёт. Постарайся под него не попасть, вот и всё, а Пашка… Вот с ним ты подружись, это я тебе от души советую, он у меня настоящий, таких как он, – поискать, и не найти, если на тебя не наткнёшься. Погоди, Белов, я серьёзно. Он… а, чего я тебе рассказываю, сам увидишь скоро. Едем?

– Ладно. Только я сразу хочу предупредить…

Та-ак…

– Ваш Пашка, он же, наверное, к таким вот друзьям привык… – Вовка обводит рукой вокруг себя, я понимаю это как намёк на стоимость моего автомобиля, и я прав… – А я не крутой, у меня мама зарабатывает, нам впритык хватает, такого, – снова тот же жест, – нам и не видать. Нет, дядя Илья, погодите уж, я же слушал, вот теперь вы слушайте. Вот. Я не хочу, чтобы со мной, как с каким-нибудь там…

– Как хочешь, а этого я слушать не намерен! Я же тебе говорю, – Пашка у меня НАСТОЯЩИЙ, он не дешёвка! Это, – я копирую Вовкин жест, – это для Пашки привычно, он в этом вырос, но рос-то он со мной! И с Пулькой, и ещё с нашей мамой, и он вырос настоящим, говорю, будешь судить, когда увидишь его.

– Ну… ладно, поглядим, но… Ладно, ладно, только я чего-то…

– Волнуешься, что ли? Да я и сам, не из-за Пашки, в нём я уверен, так что-то, вот домой приедем, я похмелюсь, вас с Пашкой отметелю, мебель переломаю, и тогда я в норме…

– Это кто кого ещё отметелит! А это… Вообще-то я не против. Да я не про отметелить, вот же блин! Я чтобы с вашим Пашкой познакомиться. Мы же сюда недавно переехали, я ещё никого не знаю тут… Ну, лето, никого и нет, и не познакомился, хотя есть тут несколько… Да бараны! Одни базары про мобильники, а у меня нету… Да как сказать, особо не переживаю, но… Ну да, у всех есть. Да это фигня, у меня день рождения в пятницу, мама обещала!.. Ага, двадцать восьмого… Дядя Илья, а вот зачем вы иногда рычаг трогаете туда-сюда, разве это же не автомат?.. Да? Ничо себе, можно и вручную! Круто… А, я знаю, это вы возле «Тройки» живёте?.. Где? Ха, так это же мне через квартал наискосок, – рядом совсем… А может, я вашего Пашку и видел… А у вас и телевизор есть в машине? Ого, и DVD… Как это, только для задних пассажиров, почему так?.. Странно, подумаешь, безопасность. А где экран?.. Да ну, на потолке… Да не надо, не опускайте, я верю, это я так… Та-ак, этот, значит, дом, я его знаю, это же… Да нет, ничего я не имею в виду, просто. А на каком вы этаже?.. Нормально, – девятый. А сколько у вас комнат?

– Ну, две спальни, моя и гостевая, комната пацанов, мой кабинет ещё…

– Не хило. И всё, что ли, или ещё есть?

– Да как тебе… Гостиная, столовая, – это как бы и не отдельные комнаты, они вместе так устроены, – да ты сейчас сам увидишь, всё, приехали. Так. Ну, пошли?

– Ну, пошли…

* * *

Что? Прямо так и пошли? – спросите вы, – вот так вот просто, влёгкую, пацан с тобой и пошёл? И сразу всё в шоколаде?..

Мне не показалось, что влёгкую. Да вы не считаете ли, что я тут пишу о… о некой мечте?!

Ну, не без этого, разумеется, – но практически так всё и было, я пропустил немногое, не стоящее внимания, не запоминающееся.

Мечта. Может быть, конечно, но «мечта» в том смысле, что я знаю, что Вовка и впрямь является воплощением моей смутной мечты. Я вот не помню, господа, говорил ли я, что я не влюбился в него с первого взгляда? Говорил. Так вот, если угодно, я влюбился в Вовку со второго взгляда. Было много до Белова взглядов, много на кого я смотрел, вы тоже, уверен, поглядываете по сторонам, но не знаю, – может быть, кто и посмелее меня, или над многими не довлеют эти самые блядские условности, или у кого нет своих сыновей, – не знаю…

Взгляды. Про один из них я вам сейчас расскажу, а если вы не хотите читать, если вам надоели уже эти вот мои отступления, – пропустите, читайте с того момента, когда мы с Беловым зашли ко мне, и он увидел моих Стражей…

Ну, а кто решил прочесть про тот взгляд, – читайте, тут не будет ни слова лжи, или даже выдумки. Дело было прошлым летом, я повёз маму на «Рифей», – ну, это такая ярмарка, – у Максимыча в очередной раз сломалась его «Волга», и маму повёз я. Я не буду описывать эту ярмарку, вы и сами прекрасно знаете, какая она, – такие ярмарки сейчас повсюду, все города полны таких. И я их терпеть не могу, как и не может их терпеть большинство нашего населения, только я могу себе позволить лишь эпизодически появляться на этих «Рифеях», «Сельсоветах», и им подобных, а вот моя мама, – ей нравится, более того, она и меня убеждает, что это есть гут…

И вот пока она ходила-водила меня по всем этим павильонам, ларькам, лоткам, я разглядывал публику. Каюсь, не часто мне последнее время приходится бывать в толпе, вот я и глазею, когда случай выпадает. Ну, и на парней, хотя… Да нет, всякие попадаются, и вполне даже ничего, не буду корчить из себя ханжу и пуританина.

Всякие. Но моё внимание сразу привлёк один пацан. Я не могу определить, сколько ему было лет, думаю, что могло быть и двенадцать, и шестнадцать. Не знаю, чуть позже объясню, почему мне так показалось. Собственно, я бы и не обратил на него внимания, если бы он не просил у посетителей рынка деньги, он сшибал мелочь. Ну и что? Явление сейчас настолько распространённое, что перестаёт даже задерживать наше внимание на себе. А я стал за пацаном наблюдать. Искоса, переключая внимание на маму, на то, что было на прилавках, на других людей, но из виду парнишку старался не выпускать. Думаю, вам знаком такой идиотский стиль поведения, а если нет, то я за вас искренне рад, правда, рад.

Для меня это не типично, разве что, если попадается на глаза совсем уж что-то выдающееся, но это редко, и не потому, что нет вокруг нас выдающихся, есть, но я очень редко бываю в толпе, вот и…

Мне поначалу не показалось, что в этом пареньке было что-то уж очень выдающееся, – ну да, ничего себе, – ладный такой, хорошая фигурка, светлый, голубые глаза, взгляд… Ну, он же попрошайничал, – вот и взгляд, – вы видели такие взгляды. Росту, – может, метр пятьдесят, но не выше, тогда я подумал: – лет двенадцать-тринадцать парню. Одет… да нормально, чисто одет, не так чтобы очень уж опрятно, но чисто.

И он был очень осторожен, подходил далеко не ко всякому, и не ко всем подряд, это уж точно. Системы я не заметил, хотя, может, и была какая-то у него система, не знаю. И если ему отвечали грубо, или резко, или даже просто равнодушно, он… да нет, он не пугался, не отпрыгивал, – но отваливал он тогда очень резво.

Я наблюдал за пацаном минут пятнадцать, – долго. И он мне показался довольно симпатичным, я ни о чём таком не думал, – так, симпатичный парень, и всё.

И тут мы встретились с ним глазами. Некоторое время мы смотрели друг на друга, мне показалось, что мальчишка сейчас подойдёт за подачкой ко мне, и… и я резко отвернулся.

Взрослый. Не опытный, подчёркиваю, а именно взрослый взгляд, ну да, оценивающий, не холодный, не безразличный, а вот такой. Взрослый.

Отвернувшись, я подумал, – не меньше шестнадцати парню, а внешность, рост, комплекция ничего не значат, глаза значат. Я потом ещё раз его заметил, мы уже садились в машину, парень снова скользнул по мне глазами, отметил мою тачку, – ну, если вы знаете, как выглядит Инфинити FX, вы понимаете, о чём я, – немного постоял, я заметил, что к нему идут какие-то другие пацаны, мой попрошайка сразу принял независимый вид, и пошёл прочь, к трамвайной остановке, – это значило, что он не в команде, и у него могут быть с этими, другими, пацанами проблемы, и он свалил, – я знаю такие ситуации, почитайте другие мои рассказы…

Я мог подобрать этого пацана. Именно подобрать, а не встретиться с ним. И даже при маме, – я бы нашёл, что ей сказать, – не в этом дело, не из-за мамы я поехал с этой ярмарки, и не искал больше мальчика глазами.

Я не хочу, чтобы у пацанов был спокойный взгляд взрослого. Да, по-видимому, этот мальчик всякого повидал, возможно, что он и навидался всякого, я такое знаю, говорю же, почитайте другие мои вещи. Но именно этот взгляд, – я понял, что всё, парень вырос, и его уже не изменить, ковке он не поддастся, произойдёт выгорание легирующих присадок, и сталь перестанет быть сталью. А какое качество представлял из себя сейчас клинок в его душе, из чего он был, я понял по его взгляду. У меня бы с ним не было проблем, блядь, я не знаю, как вам это объяснить, к сожалению, вы не можете меня видеть, но поверьте, проблем бы не было. В том числе, не было бы проблем и с сексом.

Какого же ты, мудак, не посадил его в свою крутую тачилу, не повёз его прилично пожрать, приодеть, и дальше, по такому простому, апробированному всеми этими КДВ, сценарию?! Нет, господа, и дело не в сценарии, – нет, сказал. Да, пацану была нужна помощь, – не плечо, не верные сильные руки, и никогда бы его взгляд уже не поменялся, не загорелся бы его взгляд в ответ на мой, нет. Он взрослый, возможно даже, он и сам уже может зажечь чей-то взгляд, несмотря на свой настоящий возраст, который я так и не определил. Помощь? Небольшая, сиюминутная, не более того, большего ему не было нужно, – по-настоящему, я имею в виду, хоть, возможно, он и думал, что ему нужна помощь по жизни.

Я не уверен, что внятно всё это изложил, не обессудьте, как сумел.

А знаете, господа мои, что самое паршивое в этой маленькой истории? То, что я не могу забыть этого пацана и его взгляд. Даже теперь, сейчас, когда у меня на моём кабинетном диване спит Белов, я не забыл того пацана. Мда…

Может быть, я тогда… Может, я поступил тогда, как сука?.. А все эти мои слова о его взгляде, – они есть лишь слова, и эти слова меня не оправдывают? И что с тем пацаном теперь? И какой у него теперь взгляд, и, – главное, – на кого он теперь смотрит, есть ли кто-нибудь, кто его взгляду рад?..

Что ж, возможно, мне ещё предстоит ответить за этого пацана, – нет, высшего суда я не боюсь, просто я знаю, каков он, – высший суд, нечего его бояться, если ты  считаешь, что его бояться не следует. А отвечаем мы всегда перед собой. Свой собственный суд, – это и есть высший суд! – ну, это если у тебя в себе есть СУДЬЯ. Вот я и думаю… И стараюсь этот взгляд взрослого маленького пацана не забыть.

А Белов, – что Белов, вот он сейчас перевернулся на другой бок, провёл во сне по лицу ладонью, ведь он даже во сне чувствует, что я на него смотрю, и если бы я ему рассказал о том пацане, о его взгляде… Что ж, верите ли, – я знаю Вовкин ответ. Он бы склонил к левому плечу голову, решительно свёл бы свои прямые брови и сказал бы: – Не знаю, Ил, ведь тогда бы меня у тебя не было, и тебя бы у меня не было, а всё же зря, слушай, надо бы этого мальчишку поискать…