Текст книги "Ладонь, протянутая от сердца…"

Автор книги: Илья Игнатьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

И совсем мне сейчас плакать неохота, ну совсем ни хуя! Рассказываю я это всё Стаське, улыбаюсь, смотрю на него, как он то в затылке чешет, то как рот открывает, – заслушался, – губами как шевелит, и… Нет, не сравниваю я его с Тихоном, куда там на хуй! И с собой я его не сравниваю, однозначно… и всё же что-то между нами тремя есть, такое что-то… Неуловимое…

– Да-а, Илька, – выдыхает Стаська. – Да. Я… Ты только не думай, Илюша, ну, что я там… Я другой, наверно… Не знаю… В общем, я завидую! Тебе. Тихону. Даже не знаю, кому больше… Теперь вот ты молчишь…

– Да что ж я могу сказать то! Ты чо, Стаська, я ж… А Тиша, он вообще умер!

– Ой, не знаю, Илька… Может быть, лучше вот так вот умереть, – ради кого-то, – чем жить, как живёт какой-нибудь там… Да нет, не думай, я не о себе. Понимаешь?

Киваю. Молчу. Стаська молчит. Тихон молчит, где бы он ни был… Слова, слова…

– Мама, поворот проскочили мы с тобой! Блин, вот же дом-то!

– Ни хуя себе! Мы! Ты же рулишь, обормот! Мы… Ладно, – мы. Если ты хочешь, Стаська, ладно, теперь, – мы…

– Это… Грм-м… Чёрт с ним, здесь вот повернём… Хочу, Илька…

– Да тебе здесь ни в жизнь не вписаться! Обормот… Хочешь, – значит, теперь, – мы…

– Значит, – мы…

Слова, слова… Как они нужны, и какие они лишние…  Итак, – слова:

 
Хокку такая:
с мальчиком жил самурай…
Вновь мальчик один…
 

– Это ты сочинил, я понял… Научи, Илька, я правда, не знаю, как получится у меня.

– Я тебя научу, Стаська. Если ты смог мне от сердца открытую ладонь протянуть, получится.

– Да… А это подъезд наш.

– А это я понял. Дебил бы догадался, стоим тут три часа, стишки читаем… Впечатляет. Хотя, бля, не Палаццо Дожей, куда как нет. А так, бля, впечатляет. Яркий образчик позднесоветского архитектурного стиля периода застоя. А дай-ка я это запечатлею, для внуков, где мобила моя?

– Я не могу больше! И хамит, и хамит! Интеллектуал малолетне-пистолетный. Тебя Тихон не порол? Зря. Ты куда? А пакеты кто таскать будет? Что, опять я? Мама…

Мы, – всё ж таки мы, бля, не отвертелся я, – мы затаскиваем пакеты, мои вещи, какую-то Стаськину сумку в подъезд, едем на лифте, – на девятый жми, Илька, на последний, – и как-то мне спокойно, даже с Тишей так не было, с ним я никогда, никого и ничего не боялся, на второй же день я перестал бояться, но и покоя я не узнал…

– Приехали, Илька. Вот тут и будем жить. Сколько захочешь, ладно? Однокомнатная у меня, но, думаю, разместимся… Ёлки, ну неужели же пакет трудно подержать, мне ж ключи достать надо!

– Блядь, ну неужели же пакет трудно на пол поставить, мне ж пакет этот ёбаный в зубы только…

– У-у-у! Ты ночью крепко спишь? Попробовать тебя ночью, что ли, по башке треснуть?!

– Дилетант! Рази можно о таком заранее? Кто предупреждён, тот вооружён! Я волыну под подушку суну, учти… Стой! Ты вперёд иди, Стасичка, ладненько? Давай мне пакетик, тебе же неудобно, Стасик, тяжело ж тебе, чо ж ты столько схватил-то…

Стаська замирает, с подозрением на меня смотрит, – я сама кротость, смущаюсь, глазки отвожу, – и до него доходит, бля…

– Илька, ты собак боишься! Ух, ты!

– Опасаюсь… – вот же блядство, вычислил меня обормот! – Вот ты лучше щас не улыбайся, лучше ты щас помолчи лучше, я тебя предупреждаю, – я, блядь, не только стреляю и дерусь, я, блядь, знаешь, как орать-визжать могу, – я, блядь, тебя предупреждаю…

– Мама! – Стаська старается не смеяться, кусает губы, торопится меня успокоить: – Илька, самурай, да ты не боись, мой Улан, знаешь, какой? Дрессированный, умница, медалей куча у него…

– И перед сном он тебе «доброй ночи» желает, – я грустно наблюдаю, как Стаська, зажав под мышкой пакет, открывает дверь, – самурай, – эх, Стасик, Стасик, так меня Тишка звал, когда бесились мы… Бля, а собака-то, голодная у него, поди… Дверь открыта, Стас заходит в квартиру, я, как и положено о таком разе, размышляю о скоротечности нашей жизни, – это, как его, – мотылёк над лампой, – о бренности всего сущего вообще, – о Карме там… Блядь, сервелат у Стаськи в пакете, – век живи, Логинов, век учись… Чего там, надо идти!

– Да ты войдёшь, наконец?! Улан, дай ты пройти человеку! Илька, Илька, ты чего, – это ж он знакомится, – подумаешь, понюхали его… И ничего не огромный! Нормальный… Фу! Мама, там же колбаса!.. Ты что?! Колбасы ему, как же!.. Смотри, Илька, как он умеет: – сидеть, Улан. Хорошо! Дай лапу. Дай! Пожми, Илюшка… Вот, Илья, это Улан, Улан, это Илья. Улан, голос!.. Илья, блин! Ты чего кейс роняешь, там же ноутбук у тебя!

– Я… Ты… Ещё раз если только! Я, бля, не родил чуть! Во рожа-то довольная, – испугал ребёнка, понимаешь… А красивый он… Не, я попозже, ладно, потом… Сам ты! Ладно, поглажу… Улан, у тебя хозяин обормот, да? Повёлся, колбаски собачке пожалел, мы его с тобой самого пищевые отходы жрать заставим, пускай, понимаешь! Стаська, знаешь, это гадство, – кого-нибудь отходами кормить, блядь… Я при Улане материться не буду! Честно. Но вот если я из-за тебя, обормота, ноутбук грохнул…

– Проверь, в комнате проверь, я пока в холодильник всё сложу.

– Да шучу я, Стас, он же так, чуть-чуть, не с девятого ж этажа…

– Тогда помогай! Тапочки, Илюшка, вот.

– Я босиком. Здесь туалет, да? Ага, и ванная тут же у тебя… Стас, это чего тут…

– Ёлки, Илька, я ж забыл сказать, – ремонт тут у меня…

– Да не суетись ты! Мне эта Ё. коробка не мешает, не промахнусь, Ё.

– Там кафель. Ладно, ты давай тут, я… Что ещё за «Ё» такое?

– Аббревиатура. Расшифровать?

– Не стоит. Кажется, догадываюсь…

– Точно. Е. и Ё., – ну, это, в общем-то, одно и тоже… Так, что там ещё,  – Б. П. Х… М-м, всё что ли?.. F – это по-английски, Б. на Х…

– Илька, я не Тихон, он, похоже, великий педагог был, а я…

– А ты обормот, Б! Ты мне поссать дашь? Помочиться, Ё. и Б! И не хлопай дверью, Б. и Ё., тебе говорили уже!..

Посмеиваясь, я мою руки. Стаська, я ж тебя приручаю, ты уж потерпи… А меня и приручать не надо, Стаська, я, кажись, того, и сам не против, Б…

Я осторожненько протискиваюсь мимо сидящего в дверях на кухне Улана, – не огромный, бля, как же, – и смотрю на обормота. Стасик стоит перед столом, и, – разумеется, – растерянно чешет в затылке.

– Илюшка, ну зачем ты столько накупил? Нам же не слопать всё это, даже втроём не слопать!

Я оглядываюсь на Улана, прикидываю его возможности, – ну да, ну да, ты мне, Стасик, лапшу-то не того, не надо, Б! Как бы нам, Стасик, самим хоть по кусочку урвать, Ё… Так, это ладно. Я молча оттесняю Стаську от стола, опираюсь об него, – стол! – ладонями, вытянув шею, выглядываю в окно. Футболку я в ванной скинул, волосы растрепал, – нормально, так, теперь на одну ногу вес перенеси, Логинов, вторую чуть в сторону, – изящней, без наигрыша, бля, – так, плечами пожми… Чуть прогнись, попку… Засопел, обормот. Красный, наверное… Хм, Стасик, я так даже Тихона  в краску вгонял, на людях, правда, а уж он-то… Ладно, хорош, хватит пока с тебя, я те, Стаська, перед сном такое представление устрою, если ты после этого заснёшь, – блядь, я тогда с Уланом из одной миски есть буду!

– А это Урал? И что, здесь, что ли, Чапай потонул? И на Х. ты эту выставку на столе устроил? Инсталлятор, Б! Давай в холодильник всё. Шампанское я сам. Его на пяток минуток  в морозилку надо, потом уже в холодильник.

– Ты куда сам-то?

– Щас…

Так. Это, значит, будет у нас комната. Спальня, кабинет, детская, – три в одном. Очень прилично, жаль только, балкон маловат, даже раскладушку не воткнёшь, и хламу какого-то тут… Ага, комп. Ну, его пока не включишь, не скажешь… С виду-то очень даже, и моник ЖКИ, девятнашка, Acer. Ого, а это серьёзно, сканер, похоже, что профи какой-то, HP, и принтер, лазерник, тоже Хьюлет… Чо-то я модема внешнего не наблюдаю, интеграшка, похоже, бе-е…

– Стас! – ору я.

Во, бля, вдвоём несутся! Кавалерия, бля! Б., то есть…

– Ты чего?

– У тебя модем встроенный, Стаська?

– У меня выделенка, Илька… Ты чего орал-то?

– Я того орал-то. Свободен, на Х… Не подходи! Я тебя по-хорошему! Стаська, я ж собаки боюсь! А ну! Ой! Блядь! Сука! Стаська, он рычит!.. Не открою! Не выйду! От-е-бись! На балконе жить буду, Б! Предупреждал меня Тихон… О том, Б. и Ё! Волыну при себе чтобы держал, Ё. и Б! Точно не укусит? А не П? Не пиздишь говорю?.. Стаська, Б! Я щас спрыгну, на Х!

– Да не укусит он тебя! Ну, видишь? Это ж он у меня всегда рычит, когда играет, только ты не говори никому, а то…

– Во-первых. Я не болтун, Б! Во-вторых. Некому мне тут у вас говорить. В-третьих. А почему не говорить-то, Ё. и Б?

– Да так. Илька, кончай ты с этими своими «Б» и «П»! Лучше уж как раньше.

– Лучше?

– Да не цепляйся ты к словам!

– Слова, слова… Слова, это, Стась…

– Чего?

– Того. Ладно, я как раньше, бля. Да ты не шугайся, я потихоньку. Помаленьку, бля…

– Ты кушать хочешь?

– Стаська, я ж в Зорях два сникерса сожрал! А ты хочешь?

– Пока нет… Илька, скажи, а ты с Тихоном, тоже вот так вот?..

– Вот как вот?

– Матерился, дурачился… Интеллектом блистал?

– Интеллектом, – нет. Не впротык было… Стаська, блядь, мне и с тобой не впротык, я ж через силу! Дурачился, – да. Матерился, – нет. То есть, сначала – да, потом, – нет…

– А почему перестал?

Так. Стаська усаживается на диван, рот, – разумеется, – приоткрыл, ждёт… Ладно, что ж… Я усаживаюсь на пол, Улан грохается мослами рядом, – а что, мне нравится, спокойно…

– Как тебе, Стаська… – я задумчиво глажу глянцевый чёрный бок Улана. – Тут всё по порядку надо.

– Давай по порядку, Илюшка.

– Хм…  Ладно…Я ж с улицы. Он меня в таком… таком месте нашёл… Бля, Стас, вот про это я не буду!.. Спасибо… Ну, выкупил он меня, к себе взял, – отмыл, то, сё… Шмоток купил, я таких и не видал сроду, я ж с детдома, да улица потом. На компьютер показывает, – твой, говорит. Я вижу, – не бьёт, весёлый, рассказывает всё… в постель не тащит. На второй же день в парк повёл, а там какие-то раклы чего-то на него быканули, – ха, Стаська, веришь, их тогда тоже трое было, бля буду!.. Ладно. Вот, посмотрел я так это на него, – да, думаю… И ничего он мне не говорит, не требует с меня, – как будто так и надо. Ладно. Дальше он меня расспросил, что и как… А я всё-всё ему рассказал, Стас. Как тебе сегодня… Он мне говорит: – Ложка, всё. Всё забудь, не было ничего. Ты со мной теперь. И я сразу ему поверил, Стас. Он же… Говорю же, – его знать надо было. А он меня на машине учить начал. И сразу же за руль, а я, чукча, бампер об пенёк какой-то помял! Я реву, а он ржёт, и я, Стас, вижу, что ему в натуре по приколу это, – ну, и бампер, и… А он обнял меня, на своё место перетащил, сам за руль, и об дерево! Спецом, бля…  Матерился! Это же я с тобой, Стаська, дурака валяю, ты ж понимаешь? Ну, вот. А тогда это мой язык был, я другого языка тогда не знал, ты бы слышал… Через пару недель, что ли, да не важно, – я к нему в постель сам полез, а он… В одеяло меня завернул поплотнее, под бок к себе сунул, и ничего больше… В лес повёз, озеро там… Про это я тоже не буду, как я ему… А он… Тут я и сорвался. Я ему ору: Хули тебе от меня тогда надо?! Блядь, не мучь ты меня, убей, блядь, лучше! На хуй мне твоя доброта!.. А он пушку достаёт! А я ж не знал тогда ещё ничего, Стас, кто он! Вот… Щас, говорит, – не говорит, орёт тоже! – щас, Ложка, я тебя убью, орёт, если ты этого хочешь, а потом сам застрелюсь! Хочешь?! Я верю, ему, Стаська, я так в жизни не боялся, даже когда меня в детдоме, первый раз когда… Да ничо, Стас, нормально, я в порядке. Смотри-ка, Улан наш дрыхнет… Вот. Я ему на шею прыгнул, по башке его луплю, ору чего-то… он ствол бросил… мы в траву повалились, и… Тогда, Стаська, это мой выбор был, первый раз в жизни мой выбор, добиваться, бля, пришлось, как Багой Александра добивался… Я выбрал, а не меня… А потом он говорит: – не матерись при мне больше, Ложка, я тебя прошу. И я перестал… Хотя. Иногда. Ещё как! Но это вот как щас с тобой, подразнить чтобы… А он перестал меня терпеть, он меня любить стал… Ой, Стас, зря я тебе это всё рассказываю, тебе ж противно, наверное, это всё…

– Илюша… Это… А почему он так тебя называл, – Ложка?

– А-а, это просто. Моя фамилия, – Логинов. Ну и, – Ложка… Ещё в детдоме так звали, а потом нет, потом по другому… Знаешь как? Отсоска! Понял?! Ещё там как-то, не помню, как кому нравилось… Вспомнить?! Стас?! Вспомнить?!

Стаса как ветром сдувает с дивана, Улан тоже вскакивает, Стаська ко мне на пол, и чуть не ревёт бля! А у меня глаза сухие, как Сахара, и в душе тоже… сухо.

– Я не Тихон, Илька! Я даже против тебя сопляк! Но если! Хоть кто-нибудь! На тебя! Хоть слово! Убью, на хуй! Любого, блядь!

– Пусти, Стаська… Пусти, смотри, вцепился, синяк останется… Да… Стаська… Это, мне с матюгами завязывать, по ходу, надо, это, похоже, заразное, так ты у меня совсем испортишься, убить вот грозишься, бля, так у меня ж один ствол токо, контейнер токо через неделю будет… Ой!

– Ка-какой ещё там… Ты зачем в Магнитку приехал, Илья Логинов?

И я торопливо, давая петуха, забыв про всё, – я ж совсем мальчишка, снова, впервые за хуй его знает сколько лет, а он старше, и я могу его не бояться, – и я ему чуть не ору:

– Стаська, ты чо, – дурак? Кончено со старым, пиздец! Контейнер с моей хаты, – оказывается Тиша её, – ну, вторую, – на меня оформил, она в ебенях, в Бирюлёво, да от метро ещё пилить, а Тишкина на Пушкинской, а та далеко, две комнаты…Тишка говорил, так лучше, от центра дальше, спокойней… Стаська, ты чо подумал-то?! Ни хуя себе!  А хату эту Гулия, – ну, адвокат Тишин, ну, Борис Шалвович, он сдавать будет, ну, пока мне не понадобится. Он, – ну, Шалвович, дядь Боря, – он мой опекун, по суду, понял, я просто не хочу с ним, понял… А его никто и не спрашивал, для него мы с Тихоном боги, мы же дядь Борю с ТАКОГО хуя сняли…  Ну, я всё палево с хаты Бирюлёвской и отослал сюда. Понял, обормот?.. Почему сюда? Тихон отдыхал у вас тут как-то зимой, на горнолыжке какой-то известной… Да, вроде бы Абзаково. Он любил, мне-то лыжи эти не в тему… Понравилось ему охуенно, милый город, говорит, не большой, не маленький, самое то. И упакованный, – не Москва, ясен перец, – но сойдёт, и люди нормальные. Для пацана самое то, мы после того, говорит, как ты, Ложка, с Италии приедешь, туда рванём, в школу, говорит, надо, хорош дурью нам, Ложка, маяться… Я после всего думаю: – поеду, обживусь, раз Тиша так хотел… Палево? А, ну да, – два ствола там едут, пистолеты, и винтарь ещё, McMillan, сигнатурный…  Да ни зачем! Пистолеты скинем на хуй! В Урале потопим, как Чапая, бля, но винтовку, вот как хочешь, а я себе оставлю! Её ж Тиша под меня заказывал, это ж память, да и вообще, – 300 Phoenix калибр, редкость, бля, вайлдкэтер настоящий, такую только заказать можно… Там, в контейнере, ещё мечи едут, Тихон в них деньги вкладывал, и для души тоже, понял?.. Даже полный дайсё есть, вместе с тати, понял, шестнадцатый век, бля, ему ж цены… Цуб девять штук!.. Ну, это такие штуки от мечей, ну, гарды, увидишь, короче. Один вакидзаси новодельный, Като Канефуса, понял, мы к нему в Секи специально ездили, он у самого Теиичи учился, понял… Еле продал, бля, не хотел, барсук… «Запись, господа, для вас это дорого, господа, загляните в магазин сувениров, thank you, господа, pleas, господа, with all my respect …». Кланяется, вежливый, толстый… Барсук. На мне сломался, – я, как увидал, что Тихон чуть не плачет от обиды, – это Тихон-то! – так я на Като с кулаками, а он смеётся, и продал…

А этот обормот катается по полу, ржёт, Улан вокруг прыгает, тявкает, – конь, а не собака, – я злюсь, Стаську треснуть боюсь, бля, Улан ведь тут скачет, – конь ведь, бля, а не собака…

– Скотина! Обормот! Пошёл ты! Ни хуя больше рассказывать тебе не буду! С Уланом своим…

Я снова убегаю на балкон, блядь, я что, – обиделся? Ни хуя себе…

– Илюшка, как здорово!

– Чо надо? Иди к чёрту…

– К чёрту? Это что-то новенькое.

– Могу и по старенькому, бля… Ржёт, понимаешь…

– Я как представил себе, как ты на японца этого… А тот с мечом… Всё-всё, не буду! Да… Здорово ты Тихона любил, да?

– А что, можно не здорово? Как умел, так и любил…

– Ну да, ну да… Это я, дурак, чего-то… Спросил тоже, – идиот…

– Ну, спросил, и спросил, от меня не убудет… Обормот…

– Есть такое дело, Илька, обормот я… Тихон в твоём сердце, наверное, всё место занял, да?

Я кошусь на Стаську, он на меня не смотрит, вниз, во двор он смотрит, но ни хуя он там не видит, он ждёт, что я отвечу, и смотрит он в себя. И я тоже смотрю в себя, и в Тихона тоже я смотрю, ведь нас сейчас на балконе трое… Я отталкиваюсь от перил, поворачиваюсь к Стаське, он поворачивается ко мне, глаза в глаза, – бля, какие они у него, всё-таки, синие… – и я говорю:

– Когда меня Тиша взял, у меня сердце было как изюминка сушёная. Сморщенное. А сейчас… Оно у меня, Стаська, сейчас большое, может даже, такое же большое как у Тихона, или вот как у тебя, а у тебя сердце очень большое, это мне видно. Я, Стаська, знаю это. И моё сердце… в нём есть место, Стаська, есть… Только я тебя туда не пущу, обормот, пока ты солидол этот блядский не смоешь!

Я удираю на кухню. Ну, вот. Сказано. Слова, слова… Ага, в ванную попёрся! Я хлопаю себя по голому плечу, – муха! Голому? Так, Логинов, всё. Живо одеваться, всё, бля. И никаких там представлений перед сном! Совратитель сопливый, бля… Как там Стаська сказал, – малолетне-пистолетный! Он же к тебе… а ты… Блядь, шампанское же переложить надо… Вот пусть сам и решает. А может, ему это на хуй не надо? Не я. Я ему нужен, – это и Улану вон ясно, – может я ему в постели не нужен… А он мне? Ой-ёй-ёй! Как оно всё будет?..

– Ты там что, – потонул? Стаська, бля, Улан за мной по пятам ходит, у меня мурашки, бля…

– Илька, я не пойму, – как ты, с такими нервишками, такой специфической деятельностью занимался?

– Нормально я занимался, если хочешь знать, никто не жаловался! Ха, это, бля, затруднительно было, – жаловаться, – с пулей-то в… Так, хорош, пошли, – показ мод с тобой устроим!

– Какой ещё там показ?

– Такой ещё там показ! Футболки мерить айда, шорты. Джинсы я в Зорях померил, – так, что там ещё, – ну, плавки, там, трусы, это уж фигушки, это за эксклюзивную плату, да и то, я ещё подумаю, бля. Во! Носки! Это я тебе покажу, это, Стаська, ты, бля, сподобишься!.. Ржёт. Кавалерист, бля! И Улан тоже… Бля, Стаська, ну чего он мне в спину дышит? Улан! Чтоб тебе корейский ресторан приснился! Поминальный ужин, бля… Стас! Улан, у тебя хозяин рехнулся, что делать-то будем? Стас, я тебя предупреждал, бля? Нервишки ведь у меня, сам заметил!.. Кстати, нервишки, – это даже не плохо было иногда… По кочану! На, вот эту померяй…

– Зачем? Я-то тут при чём?

– Стаська, ты дурачок от рождения? Улыбка сочувствия кривит мои чётко очерченные губы… Ты что ж, думаешь, я семь футболок себе одному накупил, что ли? По одной на день недели? Блядь! Стас! Ну Стасичка, ну пожалуйста, а я тебе пострелять дам… Может быть.

– Да? Врёшь ведь, Илька!

– Ну отчего же сразу врёшь? Отчего, Улан, в людях столько недоверия? Столько чёрствости по отношению к близким? Мы ведь близкие, Улан, ты ж меня не съешь? Улан, пищевые отходы вкуснее! Сто пудов, это я тебе, как специалист говорю. По отходам. Я, Стаська, с отходами дело плотно имел, знаешь ли… И не только с пищевыми, – хотя и это было, – и с человеческими тоже… Стас, я серьёзно за тебя волнуюсь, – у тебя, часом, не педикулёз?

– Чего?

– Того! Хорош в затылке чесать! Бери футболку, сказал, блядь!

– Давай! Орёт, ёлки, и орёт… А ничего, да, Илька?

– Нет, не да, Илька. Снимай, эту вот возьми…

– А эта-то чего тебе не нравится?

– Надпись мне не в тему: – «HEY, FOLLOW ME, HONEY!!!». У меня литературный вкус на Японской поэзии сформирован, и ещё на «Незнайке», – а вот это вот «Follow me…» есть блядство завуалированное, и ни хуя больше… Рот закрой, мух тут у тебя…

– Вкус у него! Давай другую… А купил зачем тогда?

– Немотивированно! Я ж подросток, у меня с мотивацией того… Нравится она мне, сам носить буду… Во, эта покатит!

– Жёлтая! Мне не нравится… Илька, ты чего это нож достал?

– Порежу щас её на тряпки, бля!

– Ты отморозок, Логинов, тебе это Тихон не говорил? На тряпки! Как он только с таким психом связался?.. А дай ножик посмотреть, а? Илюшенька…

Поломавшись, покривлявшись, – а как же! – я ж подросток, – я хмуро, – злюсь я, понятно, – да-а, а чо он! – я хмуро сую Стаське «Ладью», – сложенную, ясен перец, – пусть помучается, обормот, – а я похихикаю, – про себя, бля, – от души похихикаю…

– Увесистая штука!

– Полтораста грамм, – говорю я угрюмо. – В кулак зажмёшь, как кастет, бля…

– Да… А это… Как тут… Блин, Илька, как открыть-то?

– А ты в затылке почеши, она и раскроется…

– Ну кончай, ну скажи, как тут это, а?

– Это тебе тут не это! Дай. Смотри, – флажок щас на предохранении, большим пальцем его вниз, пальцы осторожно, не задеть чтобы, жмёшь, и…

Клац! Глухо, жёстко, по оружейному, металлически. Опять, бля, рот раскрыл…

– А ты как думал? И флажок снова назад, наверх, – теперь это фиксатор, понял…

– Воще! А сложить?.. Ага, ага… Значит снова вниз, снова нажать, и сложить… И снова флажок вверх, на предохранение… Как-то замысловато, Илька.

– Да ни хуя, Стаська. Не сложнее, чем с пистолетом. А надёжность, – супер. Круче и надёжней чем даже этот блоклайн примитивный, там на пластину хуйня какая-нибудь попадёт, и пиздец… И тут удобней, фиксатор прямо под большим пальцем. Их, знаешь, как за бугром хватают, – как пирожки, бля, – на Маузер ведь похоже, на винтовку, там такой же предохранитель флажковый… Ну-у, понеслось, дорвался! Хорош, Стас, дай сюда.

– Да, классная штучка. Слушай, Илья, а за него не того? Менты, в смысле?

– Ха, так в том-то и фишка, что он не лицензируется, прикинь, Стаська! Ну, доебаться эти уроды могут, конечно, надо тогда требовать составления протокола, полной описи ножа, замера клинка там… Меньше ста миллиметров, – всё пучком, всё по закону! И сосёте вы…

Стаська смотрит на меня, – бля, достал, – открыв рот, с уважением смотрит. На ножик смотрит как-то так… Блядь, пацан пацаном!

– Знаешь что, Стасик? Держи-ка. Держи, сказал! Твой он…

– Как же так, Илька?

– Так же так, Стаська… Не тронь затылок свой! У-у, Б! Б., Х., П., и снова сто раз Б!

– Спасибо, Илья! Это… Б. в натуре! Спасибо, братан, Ё! П… В смысле, – копец!

Амида Буда! И все бодхисатвы! Я что, влюбился? И ты так же думаешь, Тихон?..

– Спасибо он мне говорит! А ты знаешь, что «спасибо» на хлеб не намажешь? Жрать я хочу… Или не хочу я жрать? А, Улан?

– Так что ж ты! Молчит, понимаешь! Щас, Илька, мигом! Блин, я ж хотел Улана вывести, и машину на стоянку заодно…

– Ну, так давай, чеши. Потерплю, я ж не знаю, хочу я жрать, или не хочу я жрать. Только не долго, Стаська, скоро я точно захочу. И это правильно, сначала машину, а потом шампанское, ты ж и так, бля, за рулём социально опасен.

– Несправедливо это, Илья… Где ж поводок-то?.. Несправедливо, и не по-доброму. Слышь, а то давай со мной, мы по быстрому, а?

Пойти, что ли? Нет.

– Ни хуя ты не угадал, Стаська. Я, пока ты там то да сё, я в ванную пойду… Да пиздуй ты уже! Сам я разберусь, что, и как, и где, и чего…

Пока Стаськи с Уланом нет, я быстренько ополаскиваюсь. Думаю. Нет. Не буду я в себе копаться! Прав был Тихон, – сердцем решать надо. Оно ж теперь у меня не сморщенное. Как там всё будет, так, значит, и должно быть. Но. Стаську. Я. Не. Отпущу! Хоть, бля, и без постели, но вместе… Это, в конце концов, не главное… Ну да, – хорошо это, заебись это, вершина это… Бля, как же тогда? Всё, сказал! Карма…

Вернёмся, однако, к увлекательному процессу познания окружающего мира. Я продолжаю осматривать комнату. Так, телек. Филипок, – сойдёт, хоть и старенький… А! Дивидишка. БиБиКей, – Китай! Бе-е… А где диски-то? Бля, конспиратор хуев, куда он диски-то заховал? Логинов! Кончай шариться, сам покажет… Ух ты!  Мда, интересное дизайнерское решение… Как у него книжные полки открываются? Сам, что ли, придумал?.. Так. Снова бе-е… Фантастика голимая. Не моя тема… А это чего? Тэ-экс! Это уже интересно… В.Б. Шавров. «История конструкций самолётов в СССР до 1938г.». Ё! Тиша! Это ж мы с тобой дилетанты! Вот с чем к клиентам ходить! Бля, такая даже если просто на ногу упадёт…

Я, зажав том Шаврова подмышкой, смотрю дальше. Тоже ничего себе. Какие-то Ричардс и Сондерс. Королевские ВВС во Второй Мировой… Бля! Да у него тут, на этой стороне, всё про самолёты… «Боевые самолёты Люфтваффе». Стас, ты вырос в моих глазах до высот неимоверных! Бля, и каких только нет… Чо-то я про японцев не наблюдаю… Во, во, во! Хорикоши Дзиро, «Зеро атакуют». Бараны, бля, – Хорикоси ведь надо, не говорят японцы «ши»! Как и «л», – ха, меня Ирия звали. Всё, бля, наши на американцев равняются… Что ж, вот это я почитаю, пожалуй… Да, интересно, Станислав Сергеевич… Да где ж он шляется? Сам сказал не долго, а сам…

Бросив книжки на диван, я выхожу на балкон. Да. А чо, – да? Ну, понятно, не Венеция, и чо? Чисто. Бордюры вон побелены даже. Зелени много. Я смотрю вперёд. А вот это и впрямь, впечатляет. За пятиэтажкой просматривается  зеркало реки, дальше виднеются горы на другом берегу Урала, ну, горы, – это я льщу, пригорки, – но впечатляет, бля. Так. А там школа, по ходу… Не будем о грустном. Коробка хоккейная во дворе, пацаны мячик там гоняют, ясно, – лето… Хм, так, так… Мячик, это…

Во, появились! Стас ведёт Улана. Нахуй! Это Улан ведёт моего обормота. Ну вот и куда он башку задрал? На меня смотрит, куда ж ещё… Я приставляю большие пальцы к вискам, машу ладонями, – понял, ты кто? Ё! Он же щас на мужика натолкнётся! Пронесло, – мужик-то не слепой, хвала Амиде Буде… Всё, в подъезд зашли, у-уф…

Я прыгаю на диван, усаживаюсь по-турецки, кладу перед собой, – бля, тяжеленная! – книгу Шаврова этого, горестно подпираю подбородок кулаком, – ну, Логинов, ты!.. Слов нету… Полистаем…

Явились! Щас я тебя, Стасик… Бля, Улан, ты точно конь, а не собака. Галопом к миске с водой, – он пешком-то ходит?

– Илька, а я червонец нашёл! На стоянке… Мама, это ж Шавров! Илька, это ж очень специальная вещь. Вон, альбом бы взял какой-нибудь… Дональда, что ли, взял бы… Скучно ведь тебе будет.

– Ни хуя скучно ведь мне не будет! Послушай вот… Толкиен, бля, Стивен Кинг, однозначно! Где это я? Ага: – «Самолёты И.И. Стеглау. Иван Иванович Стеглау, уроженец Прибалтики, был владельцем… м-м, песня… технической конторы, – конторы, Стась! – по водопроводу и канализации в Петербурге». Опа… No comments! Я… Погодь, дальше! «В 1911г., заинтересовавшись авиацией, – Тихона бы на него! – он построил самолёт, за которым последовали два других (рис.46 а, б, в. Табл.4).». Иде это тута? Ну-кася… Ё! Б, П, и Ё! И ещё Х! Чуть про Х. не забыл! Забудешь тут, это ж… ЭТО самолёты?! Стаська, глянь… Хули тут нормального?! По ходу, он их, Стеглау этот канализационный, из неликвидных унитазов бацал… Мне рисуется печальная картина зари отечественной авиации… То-то они, бля, как горох сыпятся щас! Вот откуда ноги-то…

Стаська хватает меня за загривок, ржёт сам, – кавалерист, – к дивану пригибает. А я и не сопротивляюсь. Только когда уж совсем низко моя голова, я валюсь на бок, – и, бля! – сам! – бля! – ржу! Вот это я и с Тишей обожал, бесится вот так вот! Только у нас тогда поводы другие были…

– Стаська! Зря стараешься! Я щекотки не боюсь! А… А тебя вот щас проверим! Ага!

Стаська аж как помидор красный, пузыри пускает, говорить не может, – даже фирменное его это «бу-бу-бу» не получается! Из последних сил он хватает меня за шею… Я валюсь на него. Мы оба замираем. Глаза в глаза, сердце к сердцу… До его губ совсем ничего, чуть склониться, и…

Сам аж пунцовый, я выворачиваюсь, – забыв на хуй про все навыки боевые, про все тренировки свои до седьмого пота, – всё забыв, – выворачиваюсь, как мальчишка. Упрямо, молча, сцепив зубы, ужиком, по-детски, бля… Эх, Ложка… Молчи, Тихон, не хочу я так! Я хочу, чтобы он, обормот этот, сам… Я хочу, чтобы он не моим умением, а своим чувством, если оно у него есть, у обормота… Что дальше-то? Чо вот мне сказать ему щас?..

И тут меня, – нас, бля! – нас выручает Улан. Оказывается, он примчался с кухни, гавкает мне в спину, лезет, как альпинист, на диван, – какого хуя, спрашивается, – одним ведь прыжком бы мог! Лезет. Стаську в харю лижет, повизгивает, – во, на Шаврова наступил!

– Стась, он же книжку нам порвёт! Гони его! Улан! А я тебе вот сейчас колбаски! А, Стаська? Можно?

– Блин, Улан! Место! Вырастил на свою… Место, сказал! Колбаски ему! Ремня бы ему, да уж куда мне. Жалко… Пять лет псу, а всё как щенок! А на улице! Гад! Кошки эти, проклятые!

Стаська рассказывает всё это мне… преувеличенно как-то. Во, вспомнил, – аффектированно! Ну да, – кошки…  ведь кошки, это щас, бля, самое важное для нас обоих…

– Гоняет?! – с живейшим участием спрашиваю я, идиот. Б. и П! Тихон, ты таких идиотов видал когда-нибудь? Вот он я, посмотри! И на этого тоже…

– Как невменяемый сразу делается! Я, Илька, уж и намордник, и… Вот ты бы взялся бы за его воспитание, что ли.

– Что ли – пас. Молчи, сказал, это даже не обсуждается! Стаська, я есть хочу…

– Так пойдём! Я тоже. Ведь целый же день… Ого, уже полседьмого! Ой… Мне ж маме надо позвонить! Илюшка, секундочку, а? Ты иди, пошуруди там, а? Блин, тетеря, и как забыл?... Ладно, Илюшка?

– Не ладно, и не Илюшка! Я слушать буду… Это же и меня касается? Ты же расскажешь ей, да? Или ты меня прятать будешь от неё? Как носок грязный?

– Блядь! Вот сам вот! Говорит, я рехнулся! Псих огнестрельный… Сядь вон, и молчи!

Стаська злой, а я довольный. Или так, или никак, Стас.

– Сюда, Стасичка, на диванчик? А я прилягу, можненько?..

– Цыц! Ой, Илька, я не Тихон, у меня, блин, не как у него, у меня нервы… Ты телефон не видал? Вот. Так… Мам? Привет…

Я лежу на животе, болтаю согнутыми в коленях ногами, голову щекой положил на кулаки, смотрю на Стаську снизу вверх. Я! Его! Люблю! Тихон, я люблю этого обормота, вы теперь рядом у меня в сердце! Ушёл Тиша… Спокойный ушёл… Стаська, ты понравился Тише, он меня тебе доверил…

***

– Я дома! Ёлы-палы, Стась, дождь, как из ведра! Поплыла Магнитка, Венеция прям! Не дай бог, мороз трахнет, всё, хана, – коньки надо будет… Да отвали, Улан! Дай разуться. Ты чо, не гулял с ним?  Прикинь, Стаська, меня на турнир записали… Ты чего?

– Илья, мне опять Нинель твоя звонила…

Сука! Извинился же я…

– Она твоя, а не моя, понял! Себе её оставь, понял…

Я швыряю мокрую куртку в угол, шмыгаю носом, иду в комнату. Кланяюсь Адмиралу, сажусь за стол, пялюсь в чёрный монитор, шмыгаю носом ещё раз, – простыл, что ли? – тянусь к подставке, снимаю шлем-кабуто, напяливаю его себе поглубже на брови. Идиотка рыжая! Рыжая вар… варвариха!.. Или варварица? Да похую. И не надо было мне тогда и извиняться! Унижался, понимаешь…