Текст книги "Голубые саламандры Газпрома (СИ)"

Автор книги: Илона Волынская

Соавторы: Кирилл Кащеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Маленький бурунчик прокрался мимо Янкиных ног. Оглянулся, настороженно вертя пенным гребнем… и словно вообразив себя реверсным следом реактивной торпеды, на полной скорости понесся вдоль коллекторного тоннеля. Янка проводила его насмешливым взглядом и поволокла русалку дальше в темноту.

***

– Це тут? – сурово вопросила Янка, при свете мерцающей под потолком тускловатой галогенной лампы разглядывая стальную дверь, снабженную кнопочным замком. Русалка, волочившаяся с мрачной покорностью, подула на исцарапанные об кирпич ладони и хмуро буркнула:

– Откуда мне знать – тут или не тут, и я понятия не имею, что это такое ты ищешь?

– Не наглей! – Янка смыкнула ее за хвост, заставляя проехаться на животе от стены к стене, и снова уставилась на замыкавшую тупик солидную дверь, – Щитовая ваша, или распределительная, як оно зветься, де там у вас уси рычажочки-кнопочки? Ну тобто ваш главный алтарь? Тут, чи ни? – взбадривая русалку очередным рывком за хвост, поинтересовалась Янка.

– Тут, тут! – взвыла русалка.

– Код говори! – Янка протянула руку к кнопкам.

– Не знаю! – огрызнулась русалка и тут же обеими руками ухватилась за место, откуда хвост растет, – Не дергай хвост! – взвизгнула она, – Зачем мне код? Когда надо внутрь, мы под дверью просачиваемся!

– Яка ж ты разумна! – все-таки дергая за хвост, ехидно процедила Янка, – Мне тоже предлагаешь? Рассчитываешь, що покы я буду в цю щелку по капле сочиться, ты в иншу сторону утечешь?

Судя по разочарованной физиономии русалки – на это она и рассчитывала.

– Тогда меня вперед пусти, если не доверяешь, – пробубнила она.

– А ты меня на той стороне зустринешь з тряпкой, ведром и морозильной камерой, – насмешливо хмыкнула Янка, – Дивчинка, у тебя еще вода на жабрах не обсохла, колы я вже вси ци штучки знала! Не хочешь говорить код – не говори, якщо тоби цю дверь не жалко, – передернула плечами Янка и крепко ухватилась свободной рукой за дверную ручку.

На мгновение она словно окаменела. Лицо напряглось, желваки на скулах вздулись… А потом послышался скрежет металла. Стальная дверь вспучилась, ручка изогнулась как лук, ее намертво приваренный край отрывался от двери, как простая бумажная лента. Янка потянула еще… Со звучным «банг» лопнул стальной язычок замка, перекореженная дверь распахнулась, повисая на выдранных из косяка металлических петлях.

За дверью тянулся отделанный панелями длинный коридор. И весь этот коридор заполняла музыка. Янка прислушалась, не в силах определить, какие инструменты могут издавать такие звуки. Вот словно бы вода забулькала в трубах. Заворчал воздух в водопроводном кране… Зажурчал ручеек… и тут же спустили воду в унитазе. Звонко лопнул металл – и засвистел выходящий под давлением пар. И снова все сменилось перекатом воды… и слилось в неподражаемую мелодию: резкую, нервную и в то же время завораживающую.

– Хоч ты и русалка, а щоб мовчала, як рыба! – на всякий случай скомандовала Янка своей пленнице и направилась навстречу музыке, волоча русалку животом по кафелю коридора. Впереди маячила еще одна дверь. Не слишком осторожничая – музыка, волнами выплескивающаяся из-за двери, глушила любые звуки – Янка нажала на ручку и заглянула внутрь. Перед ней открылся широкий зал – очень странный, эдакое сочетание домового подвала и центра управления полетами NASA. Вдоль стен тянулось переплетение труб, снабженных разного размера вентилями, и тут же красовались щиты с разноцветными тумблерами и кнопками, и нервным светом мерцали экраны компьютеров, гудели механизмы и рокотала разбегающаяся по трубам вода. И порхали, кружились, застывали в сложных па, повисали на проходящих через весь зал вертикальных и горизонтальных трубах и снова неслись в танце две девицы в сереньких рабочих халатах на голое тело. Было душно. Как бывает в спа-салонах, саунах и подвалах домов с неисправным центральным отоплением. Трубы и тела девушек покрывала испарина. Халаты промокли насквозь и облепили взмокшие тела, подчеркивая их несомненные достоинства, и даже нецензурно выпячивая их. Одна из девиц прыгнула, подлетела к клавиатуре компьютера, пробежалась пальцами по клавишам – и тут же, меняя тональность, к мелодии, издаваемой трубами, добавился настоящий рев водопадов. Вторая закружилась вокруг вертикального стояка, эротично вильнула бедрами и широкими прыжками пронеслась вдоль стены, заходясь в экстазе, походя откручивая вентили – водяная музыка изменилась снова, нарастала…

– Что они делают? – не боясь, что ее услышат в царящем шуме, дернула русалку Янка.

– Я – как рыба, я молчу, – злобно буркнула в ответ пленница.

– А без хвоста остаться? – предложила Янка.

– Это священная музыка, тебе все равно не понять. – отрезала русалка, – Когда надо чего-то особенного добиться, играют. Ноктюрн… Ноктюрн на флейте водосточных труб. Эти девочки – они могут. Очень хорошие жрицы.

– Что-то мне этот ноктюрн не нравится, – Янка сорвалась с места. Размазанный от страшной, нечеловеческой скорости силуэт призрачным бликом мелькнул в дверях.

– Кончай дискотеку! Никому не двигаться! – рявкнула Янка, останавливаясь посредине зала, а для постороннего взгляда словно бы материализовываясь из пустоты. Рванув русалку к себе, Янка заломила ей хвост кверху, ногой наступила на выгнувшуюся дугой спину.

Музыка труб сбилась – и пошла на спад.

– Отпусти! Отпусти, как ты смеешь! – истошно завизжала девица у пульта, а вторая танцовщица молча крутанула вентиль.

Густая и маслянистая, темная и непроницаемая вода со зловещей мистической неспешностью потекла из тяжелого медного крана. Свет горящих под потолком ламп не отражался в ее беспредельной, непроницаемой черноте. С жуткой неумолимостью черные струйки заскользили к Янкиным ногам…

– Темные воды… – одними губами шепнула пепельноволосая.

Девчонки в халатах торжествующе ухмыльнулись…

Янка захохотала.

– Ну ты дывысь на цих приколисток! Девочки, тут не японский фильм ужасов! –потрясая зажатым у нее в руке русалочьим хвостом, объявила Янка, – Чи вы думаете напугать меня стоками з канализацийного коллектора? А ну геть!

Зловеще растекающиеся темные воды при Янкином окрике дрогнули и шустренько всосали обратно в кран. Будто их и не было.

– Скажи своим водоканальным жрицам, чтоб не робыли глупостей! – предложила Янка, в подтверждение своих слов вдавливая пойманную русалку в пол. – Ничего не трогать! Не включать, не выключать, ручонки от пульта прибрать!

– Делайте, как она говорит! – судорожно разевая рот, прокряхтела придавленная ногой русалка.

Девицы в рабочих халатах с явной неохотой отступили от пульта и вентиля.

– Святотатеца! – с ненавистью глядя на Янку, прохрипела одна.

– Хто святоТАтица, а я – святоТУТица! – легкомысленно пропела Янка, – И дуже хочу знать, що у вас тут происходит?

– А что у нас тут происходит? – невинно поинтересовалась пойманная русалка.

– Тобто на вопросы отвечать не хотим? – взгляд Янки потяжелел, – А якщо тебе хвост выкрутить? – и выкрутила.

Жрицы в серых рабочих халатах заорали так, будто это им хвосты винтом закручивали. Свернутая штопором русалка выдохнула сквозь стон:

– На какие вопросы? Ты же ничего толком и не спрашиваешь.

– Правда, – нимало не смутившись, согласилась Янка, ослабляя хватку, – Мы не знаем, що вы тут замыслили, тому я понятия не имею, о чем тебя спрашивать! – откровенно призналась она, – Ну так и що – з яких пор це мешает толком отвечать? Ты-то знаешь, що я хочу услышать! – теперь она для разнообразия заломила русалочий хвост в другую сторону.

– Не надо! – жалобно простонала вторая жрица, падая на колени и простирая к Янке руки.

– Уверена? – словно и впрямь – крутить русалке хвост или не крутить – зависело от решения молоденькой жрицы, поинтересовалась Янка, – А скажи-ка ты мне, подруга… Зачем это вы тут свой ноктюрн наяривали, джазистки водопроводни?

– Ни за чем, ни за чем! – слишком быстро для правды выпалила жрица, – Мы постоянно его играем, обычное служение, на вентиле присягаю! – и она и вправду положила руку на вентиль.

– На вентиле – це серьезно. – согласилась Янка, и выгнула русалочий хвост совсем невозможны образом.

Русалка и обе жрицы заорали одновременно.

– Скажи ей, скажи! – мучительно дергаясь в Янкиной хватке, прохрипела русалка.

– Не говори! – успела отчаянно выкрикнуть первая жрица, но подруга ее уже не слушала.

Захлебываясь, словно боясь, что слова застрянут в горле и задушат ее, она выпалила:

– Сегодня… Сегодня к вечеру! Нам велели отключить… полностью отключить все системы… Обесточить… Законсервировать… Надо особенный обряд… Играть ноктюрн…

Янка длинно присвистнула:

– З глузду зъихалы? – поинтересовалась она, – Вы що, зибралыся все жилые дома без воды оставить?

– Не только дома, – видно, решив, что терять ей уже нечего, жрица стремилась договорить до конца, – Организации… Больницы… Пожарные системы…

– Что? – выдавила Янка, еле сдерживая гнев, – Ну, и навищо це понадобилось?

– Мы не знаем! – замотали головами жрицы, – Нам просто велели и все!

– Я тоже не знаю! – поторопилась выкрикнуть русалка, – Мне не говорили!

– Не говорили тебе. Не знаешь, – акцентируя каждое слово, протянула Янка, – А як рыбу чистят знаешь? Зараз покажу! – и он рывком вздернула хвост своей заложницы повыше над полом, поставив ее на голову. Русалочке пришлось упереться руками в пол, чтобы не сломать себе шею. На кончиках Янкиных пальцев выметнулись лезвия пяти стальных когтей, – Ось так, против чешуи! – пояснила Янка и с садистской медлительностью повела скрюченными когтями от основания к раздвоенному кончику хвоста.

Серебристые струйки чешуи осыпались на покрытый битой плиткой пол. На русалочьем хвосте остались пять идеально ровных полосок. Русалка трепыхалась в Янкиной хватке.

– По-прежнему не знаешь? Тебе же хуже, – Янка брезгливо стряхнула чешую с когтей и снова нацелилась.

– Довольно! – решительно прозвучало сверху и на пол перед Янкой звонко ляпнулась тяжелая капля, тут же обернувшаяся суетящимся прямо по кафельной плитке хлопотливым мелким бурунчиком.

Не отпуская своей пленницы, Янка задрала голову. Словно в квартире верхнего этажа в сильный дождь, на потолке растекалось мокрое пятно протечки. Капли забарабанили в пол одна за другой, сливаясь в сплошным поток. Даже не оглянувшись на Янкин предостерегающий окрик, водоканальные жрицы сорвались с места, в руках у них появились эмалированные тазики. Мелко кланяясь, и неприятно напоминая Янке служанок в японском историческом кино, жрицы кинулись подставлять тазики под льющийся с потолка потоп. Вода моментально заполнила тазики до верху. Единым движением прянула вверх, забила двумя фонтанами… и оформилась – будто вылилась – в двух обнаженных девушек, едва прикрытых мокрыми волосами. Два рыбьих хвоста свесились через края тазиков. Из пролившихся на пол брызг за спинами русалок материализовались два парня – невысоких и гибких, обряженных в старые комбинезоны и рыбацкие сапоги. Очень симпатичных парня, если бы не неподвижные мертвые лица, и взгляд, залитый сплошной непроницаемой тьмой. Почтительно пятясь, жрицы засеменили прочь и застыли в сторонке, глядя в пол и готовые на все по первому мановению хвоста хозяек городского водоканала.

***

– Ну нарешти зъявились, – недовольно пробормотала Янка, – А то цей ще когда за вами умотал. – она кивнула на суетящийся бурунчик и тот испуганно застыл под ее взглядом – будто оледенел, – А вас все нема и нема. Я уж думала, у вас тут перенаселение в трубах, от вы от своей подружки таким манером избавиться решили, – она выразительно тряхнула пойманную русалку за хвост. Та вроде только что висела, как дохлая рыбина, а тут вдруг изогнулась и поглядел на остальных русалок с подозрением, – Э! – переводя взгляд на спутников русалок, вскричала Янка, – А що то при вас за хлопци? Це не те самые диггеры, що недавно в ливневой канализации потонули?

– Они не могут сказать тебе, почему мы отключаем подачу воды, – старательно игнорируя Янкин последний вопрос бросила русалка постарше – явно главная, – Мы и сами этого не знаем.

– Не поняла?! – насмешливо переспросила Янка.

Старшая русалка поглядела на нее с усталым превосходством:

– Я тебе кое-что поясню. Конечно, здесь мы полновластные хозяйки… – быстрый взгляд в сторону жриц – слышали? – Но вселенная не исчерпывается водопроводом.

Янка тихонько фыркнула.

– Есть и другие коммунальные службы, – надменно продолжала русалка, – И с ними надо жить в мире. Такова коммунальная политика. Мы же не можем существовать, если нас отключат от электричества? И газ нам тоже нужен, а с домовой канализацией мы вообще постоянно пересекаемся. Поэтому когда нас настоятельно просят полностью перекрыть водоснабжение и требуют, чтоб эту просьбу мы восприняли предельно серьезно, если вообще хотим функционировать… То разумная русалка спрашивает – когда? И не задает глупого вопроса – зачем? Ну а когда – ты уже выяснила, – она снова метнула взгляд на своих жриц – на сей раз полный такой угрозы, что те обе схватились за горла, будто чувствуя заливающуюся в легкие воду.

– Кто попросил? Электрики? Газовщики? ЖЭК? – вскинулась Янка.

– Все. И никто конкретно, – легкомысленно бросила главная русалка, – Конечно, мы выполним просьбу смежных структур. Поэтому оставь нас, пожалуйста, и не мешай нашим девочкам готовить систему к сливу.

– Я вам зараз такой слив устрою… – многозначительно пообещала Янка, – Тильки для початку я вам теж дещо поясню. Це вы тильки думаете, що вы тут полновластные хозяйки. Насправди у нас в городе существует такое себе Общество, слыхали, мабуть? – язвительно процедила Янка, – И це Общество, вас, дивчата, терпит тильки с одним условием – щоб в городе хоть якось вода бежала з кранов та унитазы сливались. А якщо цього вдруг не станет – так навищо тогда Обществу вас терпеть?

Убеждаясь, что до тех дошло, Янка по очереди заглянула в лица всех трех русалок – пленницу для этого пришлось поставить на хвост, перехватив за волосы.

– Не рекомендую я вам, девчата, воду выключать, ясно? Бо якщо сьогодни вечером в городе не будет воды – завтра утром в городе не будет и вас.

В зале воцарилась тишина… и вдруг рыдающим голосом отозвалась до сих пор молчащая русалка во втором тазике.

– Да что ж они все, над нами измываются, что ли? Эти говорят: воды не будет – вас не будет, те говорят: не выключите воду – мы вас отключим. Что вы от нас все хотите, мы же вас не трогаем.

– Тихо, тихо, не журчи, – быстро оборвала ее главная, и обернулась к Янке, – Видишь ли, мы уже пообещали, мы же не можем теперь сесть в лужу! – отрезала она, получше умащиваясь в тазике. – Но и город нам покидать тоже не хочется. Поэтому у нас к тебе есть другое предложение. Мне кажется, Обществу совсем не обязательно до вечера знать, что мы отключаем воду.

– А потом? – полюбопытствовала Янка.

– Потом ему будет не до нас, – отмахнулась нежной ладошкой русалка.

– З чого вы взяли, що я не расскажу? – казалось, Янке и впрямь любопытно, что ей могут предложить водопроводные русалки.

– Потому что ты присоединишься к нам! – с энтузиазмом выпалила старшая, – У нас в трубах хоть и впрямь тесновато, – она кинула выразительный взгляд на Янкину пленницу, – Но место для еще одной сестры найдется.

Обе жрицы мгновенно повернулись к Янке и отвесили ей почтительный поклон. Зато сама Янка глядела на русалок с веселым изумлением:

– Мокрохвостые, вы что, зовсим дуры? З якого перепугу я до вас присоединюсь? – высоко подняла брови Янка.

– Ну как же… – полностью растерявшись, залепетала старшая, – Живешь среди людей… Вынуждена прислуживать никчемным смертным. А мы властвуем над водопроводом…

– Вы имеете в виду, що я одягаюсь в шмотки от Шанель, ношу драгоценности Картье, а прошлый отпуск провела на Мальте, поки вы тут голые по ржавым трубам шарились? – захохотала Янка, – И насиловать потонувших диггеров мне теж не трэба, – она кивнула на неподвижных парней, – Бо до мэнэ специально з Лондона красавец-англичанин наезжает! – гордо объявила она.

– Это тот самый, которому ты под ноги стелешься, а он видеть тебя не хочет? – зло бросила ей пленница.

– Ни, я тебя таки почищу, ты, ни рыба, ни мясо! – Янка многозначительно скрючила пальцы.

– Сама такая! Как мы! – тоненько проверещала неукротимая русалочка.

– Ще чого! – возмутилась Янка, – Вам, девчатка, до меня – як до Киева рачки! Так що краще накажите вашим жрицам, щоб не дурили, та швидко все включали обратно, бо иначе сюды наши оперативные группы подъедут и вас тоже... рачки... Хоть хвосты у вас и рыбьи.

Они атаковали без предупреждения. Вот вроде бы только что сидели по эмалированным тазикам, торговались, и ни слово, ни жест, ни шевеление хвостов не выдало их намерений. И вдруг Янка словно в водоворот угодила. Русалки выплеснулись из своих тазов в разные стороны, разливаясь по полу широкими потоками воды. Бешено визжа, водопроводные жрицы налетели с двух сторон. Русалочка всадила пальцы Янке в под ребро и рванула, разрывая грудную клетку и попыталась вцепиться мгновенно заострившимися зубами в горло. Не дотянулась и до кости прокусила предплечье. Янка страшно закричала, дернула русалку вверх, оторвала, швырнула прочь. Плюхнувшись об мокрый пол русалка тут же, как выпрыгивающая рыбина, поднялась на хвосте. В зубах у нее были крепко зажаты кусок окровавленной Янкиной плоти, кровь размазалась по шее и груди, стекала к низу живота. Янка широким замахом полоснула когтями по лицу бывшей пленницы, но когти лишь вспороли прозрачную воду, в которую с веселым журчанием растеклась русалка. Когтистой лапой Янка отмахнулась от жриц, бегущие по полу струи окрасились кровью. В центре зала образовалась воронка и поток начал втягиваться в нее с невероятной быстротой. С рвущимся из груди глубинным, запредельным ревом Янка хотела уже сигануть сверху... как в грудь ударил словно тяжелый гранитный валун. Ее швырнуло на сплетение труб. Кулак одного из спутников русалок обрушился на вентиль, и горячая струя пара обдала Янку, срывая кожу с лица, заполняя зал непроглядным туманом. Янка рухнула вниз, скользнула по кафельной плитке ручейком, и мгновенно материализовавшись за спиной утопленника, атаковала. Растущие прямо из локтей и запястий клинки прошлись по диггеру как винт кухонного комбайна. Зал заполнили звуки перемалываемых костей и мяса.

Второй удар швырнул Янку через весь зал. На лету ухватившись за торчащую из стены трубу, Янка вырвала ее вместе с кирпичной кладкой, но все же успела сгруппироваться. По щиколотку воткнувшись прямо в стену, замерла горизонтально, раскинув в стороны руки с растущими из них клинками. Словно в гонконгском боевике силы притяжения утратили власть над героями. Янка медленно подняла взгляд от пола. Второй утопленник перешагнул через своего перемолотого коллегу и двинулся на Янку.

Оттолкнувшись от стены, Янка крутанулась штопором, целясь в грудь утопленника. На этот раз клинки беспомощно скользнули о твердый камень. Пальцы с черно-красной каймой засохшей крови под ногтями вцепился в плечи Янки мертвой хваткой, швырнули ее об пол. Тяжеленный ботинок рухнул сверху кувалдой, впечатывая ее в пол. Перехватив ногу диггера, Янка резко ее вывернула. Потерявший равновесие утопленник рухнул на четвереньки, перекатился, целясь локтем Янке в голову. Но Янка уже вскочила на ноги.

Ее когти разом снесли утопленнику половину черепа – остались лишь один глаз, да растянутые улыбкой мертвые синие губы – но руки мертвеца сомкнулись на ее горле. Черные провалы глаз мертвого диггера пялились ей в лицо. Янка с размаху всадила когти ему в живот. Длинные лезвия с глухим чмоканьем вошли в мертвую дряблую плоть. Неподвижное лицо утопленника даже не дрогнуло. Он лишь подался вперед, еще глубже насаживая себя на Янкины когти. Сзади раздался плеск. Янка коротко глянула через плечо. Подергивая культями начисто срубленных рук и теряя ошметки иссеченного в месиво тела, первый утопленник упорно тащился к ней.

Янка прянула в сторону, стараясь вырваться из клещей, в которые ее зажимали мертвецы. Рванула когти на себя, пытаясь освободиться от этого чересчур живого мертвого тела. Вынесла на когтях половину живота мертвеца, но утопленник продолжал тянуться к ней.

Янка пятилась, отмахивалась от диггеров, оскальзываясь на мокрой плитке. Ее пытались атаковать снова. Пепельноволосая отступала к стене, отлично понимая, что долго это продолжаться не может. Как только ее прижмут к подмоченной штукатурке – ей конец, натравленные русалками мертвые диггеры разорвут ее на части. Отступать было некуда. Тяжело пробиваясь сквозь плещущую по полу воду, волоча за собой выпущенные кишки, теряя части тела, мертвецы напирали. Янка заметалась вдоль стены, не зная, куда податься. Мокрая рука зацепила розетку, торчащую из стены на болтающихся проводах.

Янка остановилась. Улыбнулась томительно-нежной, убийственной улыбкой, выдернула железную шпильку из своей японистой прически. Ее голова начала вытягиваться, приобретая жутко-рыбьи черты. Проглянувшие акульи зубы клацнули, из груди Янки вырвался тяжелый рев... жавшиеся в углу жрицы развернулись и со всех ног бросились вон из зала, не реагируя на негодующее хлюпанье воды под ногами.

Янка блеснула клыками навстречу надвинувшимся на нее мертвецам... и стремительным движением вогнала шпильку в розетку. Искрящаяся дуга прошла сквозь Янкино тело. Ее выгнуло... Вода вскипела и зашипел – словно завизжала на три голоса. Фонтаны искр засверкали вокруг мертвецов. Утопленники остановились, сгорая на глазах, рухнули в бьющуюся в корчах электрических разрядов воду. Их тела забились в судорогах... и на постоянно неподвижных лицах впервые появилось выражение… невероятного облегчения. Сплошная чернота вытекла из их глаз... и двое утонувших диггеров обмякли в стремительно обтекающих их струях, глядя в потолок обычными, светло-серыми, мертвыми глазами.

А стегаемая электрическими разрядами вода распалась на три потока. Подгоняемые колючими ударами искр, шипя и испаряясь по пути, потоки узкими струйками всосались в сливные щели в полу.

Янка не преследовала их. Выдернув шпильку из дымящейся розетки, она тяжело, с хрипом перевела дух и ощупала ставшие дыбом волосы.

– Надо же! – пробормотала она. Короткие искорки пробежали по торчащим во все стороны пепельным прядям, – Це покруче за японскую укладку.

Пошатываясь, она подобралась к брошенному жрицами компьютеру и дрожащими пальцами набила команду. Потом открыла крышку пульта, покопалась внутри – и с размаху загнала одну из своих японских шпилек в сплетение проводов. Пульт заискрил и задымился. Экран мигнул и погас:

– На чешуе жестяной рыбы прочел я зовы новых губ... – пробормотала она, смахивая с пульта рыбьи чешуйки, – А вы ноктюрн сыграть могли бы на флейте водосточных труб?[1] Ничего вы без своей техники не сможете. – удовлетворенно заметила она, – А мы сюда еще на всякий случай группу подошлем...

И она быстрым шагом двинулась к выходу.

Сидящий на толстой трубе теплопровода бомж услышал скрежет. Канализационный люк под его ногами отодвинулся. Оттуда появились две холеные женские ручки с аккуратным розовым маникюром. Нашарили края люка, ухватились, подтянулись. Потом из люка показались кончики торчащих дыбом волос, на которых фейерверком плясали разноцветные искры. Следом показалось тонкое, аристократичное, но очень злющее женское личико и наконец выметнулась изящная девичья фигурка. Уселась на край люка. Попыталась пригладить стоящие колом пряди – безуспешно. Досадливо сплюнула в люк, поднялась и направилась прочь, звонко поцокивая тоненькими каблучками. Вытащила из внутреннего кармана куртки мобилку и начала набивать номер. В этот самый момент телефон зазвонил. Она поглядела в окошко, хмыкнула, и нажала кнопку:

– Рико, хорошо, что ты звонишь... Кажется, я узнала – когда...

***

Глядящему сквозь окно маршрутки Роману казалось, что он видит свой город впервые. Все, что раньше представлялось ему воплощением запредельной лени и хронического кретинизма вдруг наполнилось глубоким, поистине сакральным смыслом и значением. Столбы черного дыма над горящими мусорниками – что сгорает в этих вонючих факелах, чему они освещают путь? Вода, пенным гейзером хлещущая из открытого водопроводного люка, и автомобили, медленно проплывающие через разлившееся по дороге озеро – что творится там, внизу, во владениях русалий водопроводных?

Он вылез из маршрутки и некоторое время постоял, разглядывая перегородившую тротуар траншею, на дне которой человек в рабочей спецовке, медленно и размеренно, словно подчиняясь некоему только ему слышимому ритму, тыкал лопатой в рыхлую землю. И еще семерых в оранжевых жилетах и спецовках, в совершенно одинаковых позах – широко расставив ноги, заложив руки за спины и чуть подавшись вперед – выстроились в ряд у бортика траншеи и с каменно-неподвижными лицами пялились вглубь ямы, не обращая ни малейшего внимания на поток прохожих. Роман не выдержал и из любопытства постоял неподалеку. Минуту, две, три… Семеро все также не шевелились, погруженные в пристальное созерцания копошащегося внизу восьмого. Роман не выдержал и двинулся дальше. Поди знай, как долго этим адептам положено медитировать на канавы, а ему ни теплосеть, ни канализацию никто не поручал, его дело – электричество.

Роман переминался у стиснутых между кирпичными стенами железных створок плотно закрытых ворот, нерешительно косясь на расположенную рядом узенькую – одному едва протиснуться – дверь и стеклянный аквариум с сонным охранником внутри. А если сейчас его спросят, зачем он сюда явился – что будет отвечать? Так ничего и не придумав, Роман нерешительно направился ко входу. Охранник даже не повернул головы в его сторону. По другую сторону стальных ворот Роман пришел в полное ошеломление разглядывая открывающуюся перед ним картину огромного, залитого угольно-черным асфальтом пространства, перечерченного расставленными в беспорядке – будто ребенок кубики – прямоугольниками серых бетонных корпусов.

– А снаружи и не скажешь, что здесь так много всего, – Роман растерянно оглянулся на охранника и дверь позади.

Рассекая зловещую черноту асфальта, от ног Романа тянулась накрашенная белой масляной краской линия. Венчающая ее стрелка указывала вглубь бетонных прямоугольников. Стрелка сменялась пунктиром, сворачивала за угол одного из корпусов и там терялась. Роман огляделся – вокруг не было ни души. Пожал плечами и придавив внезапно полыхнувший в груди острый язычок страха, двинулся по стрелке.

Белый пунктир петлял, обвивая бетонные корпуса, вновь выскакивал на прямую, неожиданно сворачивая и опять начиная виться между зданиями, уводя неосторожного путника в глубины штаб-квартиры городской электросети. Романа начала охватывать паника. Пожалуй, не стоило ему настаивать идти сюда одному, без поддержки Рико и Янки. Но и напарники тоже хороши! Додумались, лезть в электросеть сразу после самоубийства того электрика! Больше всего Роману хотелось повернуть обратно, единственное, что останавливало – уверенность, стоит ему сделать хоть шаг назад, как тянущийся за спиной путеводный пунктир с ехидным хихиканьем исчезнет, без следа растворившись в черноте асфальта. Роман продолжал идти вперед, чувствуя, как волосы на голове шевелятся от царящей вокруг абсолютной пустоты и тишины, нарушаемой лишь тихим, едва слышным гудением проводов над головой, да еще легким стрекотанием электрических искр, что словно огни святого Эльма на мачтах старинных кораблей, вдруг вспыхивали на белых чашечках контактов, и тут же гасли.

Лишь когда Роман уже полностью уверился, что белому пунктиру не будет конца, что отныне он обречен вечно скитаться по черному асфальту меж серых бетонных корпусов, стрелка под ногами уперлась в обыкновенную дерматиновую дверь и поползла вверх по железной лестнице на второй этаж. Роман покорно последовал за ней. Стрелка привела его к следующим, широко распахнутым дверям и исчезала под неопределенного цвета ковриком, похожим на слипшуюся лепешку застарелой грязи.

За дверью начинался самый обычный коридор. Вдоль стен тянулись ряды намертво сцепленные между собой откидных кресел, похоже, вынесенных из старых кинотеатров. И во всех этих скрипучих креслах сидели старики и старухи. Прикрывающие лысины кепки, туго повязанные поверх седых косм платки, старые хозяйственные сумки на упакованных в наколенники из собачьей шерсти ногах, толстые крючковатые палки… Коридор походил бы на филиал геронтологической клиники, если бы старики не были столь бойки, деловиты и полны острого боевого азарта.

– Документы на квартиру взяла, на льготу взяла, ветеранскую взяла, инвалидскую тоже взяла, договор взяла, муниципальную карточку взяла, квитанции за последние 50 лет… Вот они! Паспорта всей семьи, инфекционный… Ох ты батюшки, инфекционный забыла! – переполошилась интеллигентного вида старушка в шляпке, вороша артритными пальцами зажатую меж узловатых коленок кипу документов, – А, нет, вот он где спрятался, инфекционный-то!

– Идентификационный, Марья Евграфовна, и-ден-ти-фи-ка-ционный код! – снисходительно усмехаясь в седые казацкие усы, поправил ее старик в черной кожаной куртке.

– А вы не поправляйте меня, Петр Тарасович, не поправляйте! – немедленно отбрила его интеллигентная старушка, – Инфекционный он и есть! И не спорьте!

Неуверенно оглядываясь на стариков, Роман пошел вдоль коридора, потерянно рассматривая разбивающие монолит длинных, плохо оштукатуренных стен прямоугольники наглухо закрытых дверей. На каждой были выгравированы загадочные многозначные цифровые коды: «С 2664012 по 5421378… С 7162267 по 9314592…». Роман растерянно встал посреди коридора. С плакатом навстречу никто не спешил, а указание Янки «послушать, присмотреться и никуда не лезть» сейчас представлялось особенно туманным. Лезть ему и самому не особенно-то хотелось – да что себя обманывать, лезть самому, без Янки и Рико, не хотелось особенно! Да и куда тут лезть? Даже если он вломится в эти вот наглухо запечатанные двери или начнет метаться по пустому пространству черного асфальта меж молчаливых и неприступных бетонных корпусов – чего добьется? Поглядят, как на полного идиота, и аккуратно выставят за пределы территории – дескать, иди, псих, отсюда, какое еще центральное капище демона Фарадея, обыкновенный расчетно-договорной отдел городской электросети. Но и прислушиваться-присматриваться тоже не имело смысла. Кого тут слушать – этих вот сидящих в очереди пенсионеров? Позвонить, что ли, напарникам, спросить указаний. Стыдно – сам же кричал, что не первый день в Обществе.

Нашаривая мобилку во внутреннем кармане куртки, расстроенный Роман направился к единственному пустому креслу. Звонить или погодить пока? А если «годить», то до каких пор?