Текст книги "Монастырь призрачных шахидов (СИ)"

Автор книги: Илона Волынская

Соавторы: Кирилл Кащеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Команда олимпийских чемпионов ему кланялась, – раздраженно взирая на медаль, пробурчал Рико.

– Облышь, – процедила Янка, даже не шевельнув сведенными улыбкой губами.

Кринолины дам зашелестели в дружном реверансе. Двое в середине зала резко склонили головы в коротком ответном поклоне, потом проделали некие пассы относительно друг друга, явно пытаясь взаимно уступить честь первого слова, и наконец мужчина в черкеске сделал шаг вперед. На отлете выставил трость с золотым набалдашником, откашлялся:

– Уважаемые дамы и господа! Уважаемое Общество! С чувством огромного удовлетворения хочу сообщить вам, что за истекший год Днепропетровское региональное управление достигло огромных успехов. Благодаря упорной работе наших сотрудников внутренние рейтинги возросли чрезвычайно…

Он сделал паузу, позволяя толпе разразиться аплодисментами, что та и не преминула сделать.

– …Был открыт ряд новых подразделений по области, в том числе в Павлограде, Марганце, Александрии и Магдалиновском районе. Поприветствуем их представителей, господа, – вся толпа дружно развернулась и вежливо захлопала в сторону похожих на земских статистиков мужчин в сюртуках. «Статистики» прижимали руки к сердцу и слегка смущенно раскланивались.

– …Днепропетровское региональное управление доказало свое умение работать с любыми категориями клиентов и в любых, самых сложных обстоятельствах! И как сообщил мне представитель Санкт-Петербургска, всем вам хорошо известный Яков Виллимович Брюс, – еще жест в сторону спутника и новые аплодисменты, – …Мы с вами, господа, вошли в десятку крупнейших региональных управлений! Это огромная честь для нас…

Его слова были перекрыты бурными и продолжительными аплодисментами.

Роман нервно сглотнул. Этот человек в старинном костюме говорил, словно выбившийся в топ-менеджеры гражданин Огурцов из «Карнавальной ночи». Роман вопросительно поглядел на Рико – но тот лишь мученически возвел глаза к потолку, перевел взгляд на Янку – она на мгновение опустила веки и снова принялась слушать с выражением преувеличенного внимания на лице.

– …Успех великий, но несомненно заслуженный, – теперь, благостно покачивая пудренным париком, вещал Брюс от Петербургского центра, – Заслуженный неустанным трудом как старых, так и новых сотрудников Днепропетровского регионального управления. И я от всей души хочу поприветствовать и пожелать в наступающем году всяческих успехов, всем вам, господа, в особенности же тем сотрудникам Общества, что присоединились к нам в нынешнем здесь и сегодняшнем сейчас…

Роман настороженно уставился на Брюса. Эй, мужик, ты хоть сам-то понял, чего сказал?

– …Им трудно, ведь в Общество, как в смерть, входят по одиночке…

И тут Роману показалось, что Брюс полоснул взглядом как раз его, Романа. Именно полоснул, иначе никак не назовешь этот короткий взблеск пронзительных темных глаз.

– …но я убежден, что в самое ближайшее время они станут полезными членами как нашего Общества, так и общество в целом…

– Сейчас он закончит, и давай сразу за мной, пока старого полковника никто не перехватил, – тихо скомандовал Рико.

– А… зачем он нам? – неуверенно поинтересовался Роман, гадая, кто же тут полковник – пудренный Брюс или мордатый в черкеске.

– То есть как – зачем? – шепотом возмутился Рико, – Интервью. По устройству на работу! Или вы, юноша, думаете вас так зачислят, без санкции?

– Много об себе понимаешь, – опять не одобрила Романа Янка.

– Да я вообще ничего не понимаю! Ни о ком!

– Ничего, со временем все сложиться, – бодро успокоил его Рико, – Ну, пошли. – и поволок Романа за собой, протискиваясь к мордатому в черкеске сквозь расползающуюся к столам и буфетным стойкам толпу.

Впрочем, мордатый был уже занят. Кроме Брюса рядом с ним стоял плюгавенький человечек в потертом сюртуке, чрезвычайно похожий на вороватого управляющего из фильма «про старинную жизнь». И вычитывал его мордатый полковник точно барин управляющего:

– Вы с ума сошли, милейший! Как вам вообще в голову пришло нанять сие невозможное убожество? – и полковник гневно махнул в сторону пластиковых панно, щербатых тарелок, вареников и замерших в ужасе толстых теток в застиранных белых халатах. – А комнаты? Я уж не говорю про крайнюю скудость обстановки, но здесь одна ванная на две комнаты! – в голосе полковника звучал почти священный ужас, – Сегодня госпожа Ольшанская вынуждена была ожидать, пока фрау Зейдель освободит… уборную! Обе были весьма, весьма смущены. Мне даже пришлось перед ними извиняться. Да мне все время приходится извиняться, и все по вашей милости! Вы не могли нанять нечто приличное? Ведь имеются же в окрестностях города пристойные пансионаты!

Проворовавшийся управляющий все ниже клонил плешивую голову под градом упреков. Но стоило полковнику замолчать, как человечек вдруг вскинулся, остро блеснув стеклышками пенсне, и стало видно, что он ничуть не угнетен, а наоборот, готов к бою:

– Почтительнейше прошу заметить, ваше превосходительство, что мы организация бюджетная, а бухгалтерия денег из воздуха делать не приучена! Не алхимики-с! Вот у меня здесь, извольте видеть, – он быстро выдернул из пластиковой файловой папки бумажку с официальной печатью, – Ваше собственноручное распоряжение от 12.05 уходящего года, дело о массовом зомбировании домашних животных. На экспертные анализы сухих кормов средств оказалось недостаточно, и вы лично распорядились изъять недостающие из праздничного бюджета, совершенно справедливо заметив, что дело прежде всего. Однако же в праздничном бюджете осталось лишь то, что осталось! А того, что осталось, ни на какие приличные пансионаты, а хватит только на имеющиеся «Осокоры», в каковых мы сейчас и обретаемся! – и человечек наполеоновским жестом скрестил руки на груди. Листочек с официальным распоряжением взметнулся и опал, обвиснув у него между пальцами.

Разом обессилев, полковник лишь сумел пробормотать:

– Вы позорите меня перед сотрудниками и перед нашим гостем!

– Ничего, ничего, – добродушно прогудел Брюс, – Поверьте, мой дорогой друг, столь незначительный эпизод не стоит ваших волнений. Такое ли бывало! Лет эдак с пятьдесят назад, при первой арабо-израильской войне, пригласили мы к себе израильское и палестинское управления. Сами понимаете, в той ситуации нам только конфликта меж центрами не доставало. Помощники мои отвезли их ко мне в имение – тогда это дачами именовалось, – Брюс скривился, словно глотнул кислого, – И не взмоглись придумать ничего лучшего, нежели поразить гостей кавказским гостеприимством – в собственном их, сотрудников, разумении такового. Закололи на шашлыки… свинью. – Брюс фыркнул, а полковник сочувственно покивал головой, – Скандал вышел чрезвычайный! Но знаете ли, на удивление небесполезный! Арабы с израильтянами тогда весьма нашим приемом оскорбились, на том между собой и сошлись. Я своим помощникам вынужден был премию выдать – по фунту свинины. Премного благодарили, помнится, – годы-то голодные были.

Стоящий за спиной у начальства Рико нетерпеливо кашлянул. Полковник и Брюс обернулись.

– Так вот вы какой, – задумчиво протянул полковник, оглядывая Романа с головы до ног с таким выражением, что тот сразу ощутил себя брюсовой свиньей перед разделом тушки. – Это, изволите ли видеть, Яков Виллимович, тот самый вьюноша, что пушкинское стихотворение огню предал.

– Как же вы так неосторожно, вьюноша? – покивал Брюс, – Небрежение к раритетам – сие в Обществе не приветствуется.

Роман набычился. Его бабушка называла такое «опять за рыбу гроши». Мало ему шефа с его «страшной мстёй» за погубленную культурную ценность, так и эти туда же – небрежение раритетами!

– Я, знаете ли, ценю человеческую жизнь куда выше любых раритетов. Такая вот у меня позиция.

– Жи-изнь? – протянул Брюс, – Неужто ж вы жизнь панны Свитезь имеете в виду? Надо же – жизнь! – и оба они, полковник и Брюс, с веселым удивлением воззрились на Янку.

А та вдруг неожиданно растеряла всю свою непрошибаемую уверенность и лицо ее стало несчастным и обиженным, как у ребенка.

– Merde, – коротко выдохнул Рико, – Я не вполне понимаю вас, господа. Здесь кто-то против сохраненияжизни, – он старательно надавил на последнее слова, – панны Янки?

– А вы все такой же… пламенный, дорогой Рико, – и по мелькнувшей на губах Брюса двусмысленной улыбочке было ясно, что и в этих его словах спрятана какая-то шпилька, понятная лишь ему да Рико. Впрочем, выражение лица Рико не изменилась ни на йоту, Брюс разочарованно хмыкнул и продолжал, – Не стоит, право же, обижаться, мы всего лишь имели в виду, что жизнь панны Свитезь – понятие несколько… – он пошевелил пальцами, словно перебирая слова в поисках подходящего.

– Насчет понятия я все понимаю, – злобным скрипучим голосом заявил Рико, – Я только не вполне понимаю: региональное управление готово функционировать без панны Свитезь? Если так, слава святому Доминику, мы с удовольствием вас покинем! Управлению достаточно лишь слово сказать.

– Упаси меня Бог, Рико, управление вовсе не собирается говорить это слово…

– В таком случае можно и поблагодарить молодого человека, его решительные действия сохранили нам панну Янку, здоровую и вполнеживую, – Рико снова надавил на последнее слово.

– «Ну если живенько, тогда конечно» – вздохнул полковник.

Роман уставился на него во все глаза. Цитата из «Служебного романа» прозвучала весьма неожиданно в устах этого то ли старого малоросского барина, то ли «нового украинца».

– А ступайте-ка вы за мной, молодой человек. – похоже, полковник был рад прервать неприятный разговор, – Яков Виллимович, мы вас оставим ненадолго. Кадровый вопрос не терпит отлагательства. – мордатый кивнул Брюсу, и получив ответный учтивый кивок, не оглядываясь зашагал к дверям.

– Его зовут Афанасий Федорович, – шепнул Рико и больно ткнул в спину. Роман нерешительно двинулся следом за полковником.

Они вышли из зала, прошли коридором и остановились перед дверью с надписью «Директор». Полковник нажал ручку и ласково кивнул сидящей там женщине, такой же полной и старомодной, как и все в этом пансионате. Фирменный знак, что ли?

– Милочка, нам чрезвычайно нужен ваш кабинет! Я был бы весьма благодарен…

Директриса растерянно повела очами – не привыкла, чтоб ее вот так выпроваживали из собственной вотчины, – потом молча поднялась и вышла. Роман проводил ее любопытным взглядом. Интересно, полковник на всех так воздействует, или дело просто в оплаченном Обществом счете?

Полковник тем временем по-хозяйски уселся за директорский стол. Неизвестно откуда в его руках появилась тощая канцелярская папка с болтающимися белыми тесемками. Роман с изумлением увидел, что на папке крупными буквами выведена его фамилия.

– Итак, господин Белкин… – полковник на секунду остановился, усмехнулся, – Прелестная фамилия для специалиста по пушкинскими исследованиям. Можно сказать, судьбоносная.

Роман неопределенно повел плечом. Подобные речи он слыхал не раз и не два. Счастье еще, что родители не назвали его Иваном, как пушкинского персонажа.

Полковник раскрыл папку и принялся словно карточный пасьянс раскладывать перед собой вполне официального вида бумаги:

– Ваши ответственные рекомендатели – Рико и Свитезь, – он снова остановился и покачал головой, – Хотя вот у них-то как раз ответственности никакой, ну совершенно! Лучшие наши работники, а ответственности… – и полковник безнадежно отмахнулся широкой ладонью. – Заключение мадемуазель Ленорман… – полковник принялся рассматривать мелко исписанный бланк, а Роман тревожно завозился. Выходит, бабка не только усыпила его, но и составила какое-то заключение.

– Заключение мадемуазель Ленорман вполне благоприятное. Не без недостатков, конечно, но вполне, вполне… Думаю, в дополнительном тестировании нужды нет, – и полковник решительно сунул бланк обратно в папку. – Мнение службы безопасности? – и полковник неожиданно поклонился в угол кабинета.

Роман вздрогнул, поняв, что в кабинете их вовсе не двое, а трое. В полутемном углу кабинета просматривался размытый мужской силуэт. Причем полутьма существовала только там, в единственном углу, словно бы свет лампочки загнал ее туда. Но гораздо больше этого самостоятельного кусочка тьмы в ярко освещенной комнате Романа напугало, что человек был тот самый. Тот же, что и в кабинете милицейского капитана, тот же, что в милицейском мерсе. А может, то был вовсе и не милицейский мерс? Как там Янка сказала: «Полковник любит немецкое качество»?

– У кандидата присутствует здоровый инстинкт сохранения информации. – прозвучал из угла знакомый голос, – С господами милицейскими он был довольно сдержан. Только зачем же вы, Роман Борисович, капитану про рассказ Мериме намекнули? Так разумно помалкивали и тут вдруг разоткровенничались. Лишнее. Впрочем, спишем на молодость, особенности воспитания и отсутствие опыта. Со стороны службы безопасности возражений нет, – и приподняв шляпу так, что она снова закрыла лицо, он вышел из кабинета.

Полковник строго воззрился на Романа:

– Нехорошо, молодой человек. Просто скверно. Запомните раз и навсегда: закрытость информации – суть альфа и омега нашей деятельности. Никогда, никому, ничего и ни с кем. Только по служебной надобности и с последующим составлением полного отчета. – он еще раз просверлил Романа грозным взглядом и снова уткнулся в бумажки. Вытащил бланк и проворчав, – Резюме, вы, конечно, предоставить не удосужились, – принялся чиркать ручкой в графах. – У вас вроде бы аспирантура закончена? А что с диссертацией?

Господи, причем тут его диссертация! Но вопрос был понятным и привычным и Роман торопливо пояснил:

– У меня тема завязана на архивные источники Британии и Франции, без них я не могу закончить. Я выиграл американский исследовательский грант, но он, к сожалению, теперь недоступен, из университета я уволился…

– Грант именной? – быстро спросил полковник, – На ваше имя?

Роман кивнул.

– Так мы его у университета выцарапаем. – полковник энергично взмахнул ручкой, поглядел в ошеломленную физиономию Романа и вдруг развеселился, – Чему вы так изумляетесь, юноша? Слыхали ведь, мы организация бюджетная и деньги для нас лишними не бывают. Тем более что Общество поощряет научные исследования. Не в ущерб основным служебным обязанностям, конечно.

Роман тихонько, чтоб полковник не услышал, вздохнул. Говорят, «месть – это блюдо, которое нужно подавать холодным». Ерунда, самоутешение для тех, кто не успел разобраться с врагом вовремя. Только от мгновенной мести можно получить полное удовольствие, а в отложенной на потом что-нибудь обязательно да изгадит истинный кайф. Еще сутки, всего сутки назад Роман бы все отдал, чтобы сквитаться с бывшим шефом. И вот сбылось! Полковник оставит университет без уже захапанных, посчитанных и поделенных денег, и ректорское, и деканское неудовольствие будет столь велико, что неизвестно, чем оно для любезного шефа кончится. И все это Роману совершенно ненужно! Ни радости, ни злорадства, ни торжества. Он лишь ждет, когда полковник отвяжется от проблемы американских денег и Роман, наконец, узнает, что ждет его впереди.

– Владеете английским и французским? – занудно поинтересовался полковник.

– Владею, – ну давай уже, сил нет!

– Чудесно, и весьма. В нашем деле языки весьма значимы. Латынь? Греческий? Иврит? Арамейский?

– Простите? – Роман чувствовал, что обалдевает.

– Не владеете. Жаль. У нас, между прочим, за каждый полагается пятипроцентная надбавка. Впрочем, есть языковые тренинги. Желаете посещать?

– Я… это… не знаю…

– Определяйтесь побыстрее. Группы формируются сразу после Рождества. Спорт?

– Что спорт?

Полковник оторвался от заполняемого бланка и раздраженно воззрился на Романа:

– Вы святой отшельник, вьюноша? Бессребреник? Процентные надбавки вас не интересуют?

– Я просто не понимаю, на что надбавки!

– На жалованье, естественно! Или вы намерены работать на Общество бесплатно?

– Я вообще не намерен работать ни на какое Общество!

Полковник медленно положил ручку и откинулся на спинку стула. И поглядел на Романа с такой нежной ласковостью, что тому стало до обморока жутко:

– Ну коли не намерены, так я вас более не задерживаю.

– Как? Что… – Роман поднялся и нерешительно потоптался посреди кабинета. Он может вот так просто уйти? Он сделал шаг к двери. Полковник недоуменно поднял брови, мол, что же ты, давай, уходи. Вот сейчас Роман откроет дверь, выйдет во двор и… что, уйдет? Навсегда сохранив воспоминания о статуе императрицы, Рико и Янке, странном сборище в обычном пансионате – и больше ничего? Он же сам чуть ли не вешаться собрался, когда чудо ушло из его жизни, а теперь оно вернулось – странное чудо с зарплатой и процентными надбавками – а он выдрючивается? Роман уселся обратно на стул:

– Прошу прощения, Афанасий Федорович. Больше не повторится.

– То-то же, – полковник коротко фыркнул в усы, – Так что там со спортом?

– Рукопашный бой, первый разряд.

– Годится, – полковник удовлетворенно кивнул, – Как насчет фехтования? Некоторые наши клиенты только хладное железо и понимают.

– Куда я попал? – снова не выдержал Роман, – Кино «Ночной дозор»? Телесериал «Баффи – совратительница вампиров»?

– А вы как думаете, вьюноша? – искренне удивился полковник, – Наше время – время паблик релейшенз. Мало ли что случиться – Общество должно иметь позитивный имидж. Американские коллеги комиксами да сериалами пиарятся, у россиян своя специфика, они больше на литературу упор делают. У питерцев проект сугубо удачный, как там его… а, Макс Фрай. Говорят, какая-то дамочка из их PR-отдела старается, но я, грешным делом… – полковник снизил голос до полушепота и доверительно подался к Роману, – …подозреваю, сам старый лис Яков Виллимович литературкой забавляется.

– А мы, что же, никаких пиар-акций не ведем? – с усталой иронией поинтересовался Роман. Ему казалось, что кто-то тут бредит – или он, или полковник.

– Вот за это хвалю! – полковник даже пристукнул кулаком по столешнице, – Еще в штат не поступил, а уж за честь управления радеет! Не беспокойтесь, мой мальчик, держимся в русле тенденций. Без большого размаха, но в меру сил, – и полковник на мгновение вскинул глаза под потолок.

Роман поднял голову… Мир под ним вдруг мягко дернулся и поплыл, вызывая тошнотворное головокружение. Он ощутил, что несется куда-то, понимая, что ощущают пассажиры падающего с небес самолета. Роман скользнул не вниз, нет, не было ни верха, ни низа, просто куда-то. А высоко (низко?..), над ним (под?...), где-то в абсолютном вовне, абсолютном не здесь, мерцали глаза. И зрачки метались: туда-сюда, туда-сюда, будто бегали по строчкам…

– Нет! Нет! Невозможно! Нельзя! – Роман отчаянно, судорожно дернулся, рванулся… И ощутил, что бьется на холодном линолеуме пола, а на него, перегнувшись через стол, с сочувственным любопытством взирает полковник, – Не может быть!

– Конечно, не может, – успокоил его полковник, усаживаясь. И тут же добавил, – «Не может быть» – это вообще гриф всей нашей работы.

– Вы подходите нам, вьюноша, – демонстративно не обращая внимание на мучительно поднимающегося Романа, полковник прихлопнул папку ладонью, – Приказ о зачислении пропустим с нового года, а ваше предшествующее дело засчитаем как испытательный период. Не хватало нам, чтоб проверка КРУ прицепилась, почему у нас посторонний участвовал в операции. Вам это выгодно, не беспокойтесь. Зарплату за полмесяца получите. Размеры зарплаты вас, кстати, интересуют?

– Сейчас – не так чтоб очень, – совершенно честно ответил Роман. Его больше интересовало, чтоб ноги перестали дрожать и подламываться в коленках.

Полковник поглядел на него неодобрительно и наставительно произнес:

– Пренебрежение материальными благами – ненормально. Вот отправлю на психологическое тестирование, будете знать. А зарплата у вас – тысяча. Для начала.

Тысяча? А что, прилично. Почти двести баксов. Особенно учитывая, сколько он получал как младший научный. Как в том анекдоте: «Что должен делать специалист за зарплату в двести гривен? Ничего, и даже немножко вредить».

– Плюс надбавки за пройденные тренинги и премии за каждую операцию. – еще порадовал полковник, – Вы без стажа, так что до истечения двух лет 10% с премий будут перечисляться вашим напарникам – им придется первое время вас страховать. Зато не будете чувствовать себя обязанным. Пойдет благополучно, наберете опыт работы – сменим вам категорию и поднимем зарплату.

– Мистический «Гербалайф» какой-то, – пробормотал Роман, – Операции, стаж, напарники, отчисления… Что я должен делать? Что это за Общество? Что вообще происходит?

– Ах, да что и всегда, никаких особых изменений, – передернул плечами полковник, – Приходилось ли вам задумываться о том, что Днепропетровск является совершенно уникальным городом? – начал он, но Роман перебил:

– Простите, но это я уже слышал от Янки.

– Так чего ж вам еще? – полковник снова пожал плечами, – Работать будете с Рико, он вас рекомендовал и в группе у него как раз недокомплект. А пока развлекайтесь. Да, и передайте своему новому шефу и панне Янке, – физиономия у полковника стала шкодливой, словно он придумал редкостного остроумия розыгрыш и сейчас предвкушает эффект, – Премию за нового сотрудника они раньше, чем через два года, не получат. А то больно у них за последнее время расход новичков велик. Уж думаю, не бизнес ли решили на премиях сделать. – полковник хихикнул, и уткнулся в папку, явно давая понять, что разговор окончен.

Роман растерянно поднялся. Его только что приняли в некую безумную организацию, назначили зарплату и начальника, и даже пообещали перспективу. И при этом он ничего, ничегошеньки не понимал. А тут еще зловещий намек полковника на большой расход новичков у Рико и Янки. Что он имел в виду?

Нежно затилинькал сигнал мобильного. Полковник сунул руку под свою старинную черкеску и поднес к уху серебристую трубку. Тут же его лицо осветилось любезной улыбкой:

– Здравствуй, батюшка, здравствуй. Поздравлять не стану, знаю, старый календарь свято блюдешь, однако же…

Роман заторопился к выходу. Нажал на ручку…

– Задержитесь, – скомандовал властный голос.

Роман оглянулся. Полковник слушал голос в трубке и лицо его было напряженным и предельно сосредоточенным. Нетерпеливым жестом он указал Роману на стул, явно приказывая вернуться. Роман почти на цыпочках двинулся обратно и неловко приткнулся на краешке.

– Хорошо, – сказал полковник, – Хорошо. Разберемся.

Он отключил телефон и тут же набрал другой номер. И коротко обронил:

– Ко мне!

Через мгновение в коридоре послышался шум шагов, дверь резко дернули и на пороге появился Рико. Из-за плеча его выглядывала Янка.

– Может еще и «апорт»? – надменно поинтересовался Рико, – Будучи псом Господним, я все же не захожу так далеко…

– Звонил отец Досифей, из Самарского Пустынно-Никольского, – полковник потер ладонями лицо, – Знаете, монастырь поблизости? У них на территории нашли труп. Мужчина. В праздничном костюме. Его повесили на дереве. На красной шелковой ленте. Да под Новый год.

– Ритуал? – осторожно поинтересовался Рико.

– Ритуал, – легко согласился полковник, – Пьяные отморозки. Несчастная любовь. Как говорится – возможны варианты. Берите вашего новенького, – полковник кивком указал на Романа, – И поезжайте. Вмешательства господ милицейских можете не опасаться, Досифей позвонит им не раньше утра.

– А хоть бы и сейчас, – пробормотал Рико, – В новогоднюю-то ночь.

– Задача обычная – выяснить и не допустить. – скомандовал полковник.

– Держать и не пущать, – кивнул Рико.

– Надеюсь, мне не надо напоминать вам, что должна быть соблюдена сугубая деликатность. Вы обязаны не просто разобраться с этим повешенным – вы ни в коем разе не смеете смущать монахов. Никаких бесед, никаких контактов, никакой компрометации церкви. Дело и так богопротивное, а тут еще… – полковник мазнул взглядом по Янке и губы его едва заметно дернулись в брезгливом изгибе.

– Еще – что? – крайне неприятным тоном поинтересовался Рико.

Полковник неопределенно повел плечом:

– Когда-то мы называли его Новым Иерусалимом, – полковник улыбнулся светло и ясно, так улыбаются самым дорогим воспоминаниям, – Самарской Палестиной. Святая земля, монастырь…

– Ваш монастырь, – угрюмо ответил Рико.

– Да! Мой! Советую об этом не забывать! – в голосе полковника прозвучала угроза, – И если кто-то осмелится… Ступайте, Рико, и работайте.

Вслед за Рико и Янкой Роман выбрался за дверь.

– Почему монастырь – его? – растерянно поинтересовался он у Рико.

– Он был его ктитором, – через плечо бросил Рико, – Ктитор – это…

– Я знаю. Спонсор.

– Грамотный мальчик, – буркнул Рико. Он почти не обращал на Романа внимания, не отрывая глаз от лица Янки. А пепельноволосая едва сдерживалась. Вот она коротко, по-детски шмыгнула носом.

– Я его просто убью, – в сердцах сказал Рико.

Янка помотала головой и снова всхлипнула:

– Не треба. Он ведь правый, как есть правый – така, як я, да на святой земле…

– Как он смеет рассуждать, кому можно, кому нельзя на святую землю! Здесь если кто и может решать вопросы высокой теологии, так это я!

– Замовч! Що ты зи своей империалистичною поповською брехнею можешь разумиты у нашей святий земли! – глаза Янки вдруг сверкнули фанатичным льдистым блеском, а Рико настороженно замер. Так замирают, когда к тебе неспешной развалкой подбегает здоровенный бультерьер, обнажая в беззвучном рыке сверкающие клыки в младенчески розовых деснах. Замирают, готовясь перехватывать в прыжке тридцать кило яростных мускулов. Отведенная за спину рука Рико медленно-медленно ползла под полу смокинга.

– Прелестная панна, кажется, пытается меня оскорбить? – надменно протянул он.

– Забавно, – хмыкнул Роман. Рико и Янка обернулись на голос, и уставились на него с одинаково изумленным и яростным выражением лиц. Сердце Романа колотилось часто-часто. Вот сейчас они ему вдвоем ка-ак вделают – свои собаки дерутся, чужая не приставай. Но он же теперь вроде бы как тоже – своя собака?

– Полковник сказал, у вас новичков большой расход, а вы, похоже, сейчас друг друга замочите. Понять бы хоть – за что?

– А что он еще сказал – про новичков? – не обращая внимание на вопрос, поинтересовался Рико.

– Сказал, что премию за меня раньше, чем через два года не выдаст, – злорадно сообщил Роман.

– Як-то – не выдасть? – лицо Янки полыхнуло гневным румянцем, – Ах он паскудник! Та я ж себе кожану куртку от Житруа приглядела, после Нового року як раз скидки! А тепер як?

– М-да, полковник нас изрядно подвел, – задумчиво пробормотал Рико. Его рука выскользнула из-под полы – пустая. – У меня, знаете ли, тоже были свои планы.

– Та знаю я твои планы, – смущенно отмахнулась Янка. Она явно стремилась помириться. – Вино та сигары. Я тебе подарю.

– Что ж, переоденемся и к делу. Хоть премию за операцию заработаем. Двойную, праздничную. Может тебе на куртку еще и наскребем. – Рико принимал Янкины извинения.

Они заторопились вверх по лестниц. Роман растерянно тащился следом.

– Панна Янка, – окликнул он девушку, – А какую премию за нового сотрудника платят?

– Месячный оклад, – бросила она. – И зови меня просто Янкой.

– Ага. То есть, спасибо, – еще более растерянно пробормотал он, – Янка!

– Ну чего ще? – она уже успела скрыться за дверью своей комнаты, и теперь, нетерпеливо хмурясь, выглядывала из-за косяка.

– Куртка от Житруа две тысячи баксов стоит! – выпалил Роман.

– Вже до трьох. Инфляция, – пояснила Янка, – Та писля Риздва скидки – як раз выстачить. У тебя все?

– Ага, – в очередной раз буркнул Роман.

– Тогда переодягайся и на двор. Хотя шо тоби переодягатыся, так иды.

Роман кивнул и побрел к себе за курткой. Это как же прикажете понимать? У него зарплата пониженная, как у новичка, у Янки, наверное, побольше. Но на куртку от Житруа?

Роман оглянулся на выскочившего из комнаты Рико. Намертво вбитое воспитанием – о деньгах спрашивать некрасиво – заставило Романа нерешительно замяться. Но в конце концов, вопрос-то принципиальный!

– Рико, а в какой валюте у вас тут зарплату платят?

– Международная организация, все внутренние расчеты в долларах, – рассеяно бросил Рико, – Отчеты и запросы в бухгалтерию тоже. Говорят, скоро на евро перейдем. Будь любезен, поторопись!

Роман растерянно поплелся за Рико вниз по лестнице. Это что же… как же… Тысяча баксов!? В месяц!? Ему!? Ну ни фига ж себе! Да таких зарплат – их просто не бывает! Это же… самое большое чудо! Большее, чем ожившая медная статуя, и бабка-гипнотезерша, которая, кажется, та самая девица Ленорман, и представитель питерского центра Яков Виллимович Брюс, который, кажется, тот самый Брюс, и вообще… Роман на автопилоте влез в темный мерседес, Янка запрыгнула на переднее сидение, машина тронулась… Так, куртки от Житруа пусть покупают другие, он первым делом ремонт. Стоп, отец же собирается отсудить у него квартиру. Ничего, посмотрим, на адвоката теперь хватит. А может вообще, подкопить, продать старую квартиру и снова вернуться в центр? Однокомнатную? Мелко мыслите, Роман Борисович – трехкомнатную, в первичке! Дорого, но ведь есть же еще премии! А потом уже… Господи, да что угодно: машина, турпоездки… Что ж полковник сразу не сказал про зарплату! Да за такие деньги он… Что угодно, любую работу! А кстати… Нет, совсем одурел от жадности!

– Рико, а что нам делать-то?

– А тебе что – полковник не объяснил?

– Ну-у…

– Совсем старик обленился, все на нас сваливает, – вздохнул Рико, – У каждого подразделения Общества своя специфика, mon ami. Москвичи, питерцы, киевляне ориентированы на простое уничтожение, наша же задача несколько иная – главное, чтобы ничего не вырвалось из-под купола и с прилегающих территорий. Ясно?

Роман помотал головой:

– Сами ж говорили – всякие Брежневы-Тигипки по всему миру расползлись.

– Ну, что вы, юноша, Брежневы-Тигипки и прелестные Юлии Тимошенко – это так, мелкие брызги. Хотя и они неплохо умудряются перетряхнуть окружающий мир. Но при том густом сусле, что вечно варится в этой точке вселенной, на выход в большой мир пары сотен политиков, актеров и прочих-разных просто не стоит обращать внимание. Тут пока крупные прорывы заткнешь – умаешься.

– Зараз буде важко працювати, – вздохнула Янка, – Монастырь не под самим куполом, а около. Повешенный на святый земли…

– Не волнуйся, cherie, ничего там особого не будет. Все как всегда – кучка великовозрастных идиотов в балахонах, какая-нибудь очередная секта транссексуалов, поклоняющихся дьяволу. Компания неудачников – человеческая жертва на переломе времени, да на святой земле в обмен на удовлетворение их простеньких и примитивных желаний: квартира в первичке и желательно в центре, машина, турпоездки…

Роман насупился. Нет, ну может, кому они простые и примитивные, а когда нет и даже надежды не было, и вдруг появилось, так искушение просто нечеловеческое! На многое пойдешь. Кто пережил – понимает.