Текст книги "С Днем Постояльца! (ЛП)"
Автор книги: Илона Эндрюс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)
– Приветствую тебя, хранительница, – мелодичным голосом произнес дрифан.
– Приветствую вас, вестник дрифенов. – Приветствием я исчерпала все знания о дрифенских любезностях из записей Виктреда. Мы были предоставлены сами себе. – Меня зовут Дина Демилль. Мужчина у двери – это Шон Эванс.
Дрифан медленно кивнул.
– Зовите меня Зедас. Моя госпожа, которой нет равных, та, чье сердце бьется с силой горного водопада, та, кто решительна, как солнце, изящна, как луна, непреклонна, как живой камень, но в то же время гибка, как поток чистой воды, бьющийся о скалы, та, кто тысячами убивает врагов, та, кто укрывает своих друзей, та, кого боятся воины, уважают ученые, любит ее дрихт и признает император, шлет вам привет.
– Круто, – сказал Шон.
Я бросила на него предостерегающий взгляд.
– Для нас это большая честь.
– Вы благословлены, ибо она выбрала этот скромный отель для своего визита в этот мир. Я здесь, чтобы показать вам внутреннее убранство ее дома, чтобы она могла чувствовать себя комфортно во время тяжелых испытаний. Смотрите внимательно, хранительница, ибо ваши глаза увидят зрелище, которого не видел ни один из ваших сородичей за сотни лет.
Зедас крутанул посохом и начертил им широкий круг. Дальше последовала рябь, как будто воздух стал жидким. Пространство между нами замерцало, и в гостиной появилась голографическая проекция поразительной четкости. Перед нами предстал тронный зал с грубым троном на возвышении, вырубленный из нежного, полупрозрачного белого камня, насыщенного прожилками алого цвета, местами такими частыми, что они превращали его в кроваво-красный. Резьба была настолько примитивной, что казалась почти доисторической. Я бы предположила, что это очень качественный нефрит из куриной крови, но красный цвет этого камня произошел от киновари. Киноварь потемнела до коричневого цвета из-за воздействия света. Древний трон купался в свете, льющемся из окна, и прожилки его были живыми и яркими.
Все остальное вокруг трона говорило о ремесленном мастерстве и сдержанной роскоши. Пол напоминал реку с чередующимися лентами малахита и оникса цвета теплого меда, стекающими от помоста к стенам. Деревянные колонны, квадратные и искусно вырезанные, поднимались от пола ввысь. Дерево, напоминающее акацию, покрытое прозрачным слоем смолы, было не окрашено, но отягощено рисунком. Стены соответствовали колоннам, где богато украшенные каменные рельефы чередовались с изящными металлическими экранами, изображающими странных птиц и животных с драгоценными глазами, и картинами, почти неземными в своей простоте.
Изображение сдвинулось, когда носитель камеры прошел через высокий дверной проем к внешнему балкону, который огибал все здание под выступающей крышей. Здесь пол был выложен полированным серым камнем, окаймленным такой же каменной балюстрадой. Каменные колонны поддерживали высокий карниз. За балконом простирался океан воздуха. Далеко внизу поднимались небольшие горы, покрытые деревьями, которые с такой высоты напоминали изумрудно-зеленый мох. В воздушных потоках парила огромная птица, гибрид орла и кондора, с темным сапфировым оперением. Она выглядела достаточно большой настолько, что могла унести человека.
Проекция исчезла.
– Надеюсь, этого достаточно, – сказал представитель.
Так много мелких деталей, которые должны были быть идеальными. Не было двух одинаковых панелей или колонн, и узоры были тщательно подобраны. Это была тонна работы, а нам даже не показали спальню. Насколько было известно, они спали в гнездах.
– Да, – сказала я. – Сколько существ будет сопровождать вашу сеньору?
– Со мной будет еще четверо.
Дерьмо. Мне придется сделать дополнительные комнаты.
– А каковы диетические предпочтения вашей хозяйки?
– Она предпочитает овощи и фрукты, приготовленные слабо или совсем не приготовленные, холодноводную рыбу, хорошо приготовленную, и редкое красное мясо. Для ее первой трапезы у нее есть особая просьба. В нашем языке нет эквивалентных слов, а мой рот стар и занемел на своем пути, поэтому я не могу формировать звуки. Я привел этого мелкого, чтобы он объяснил все за меня.
Он кивнул на мохнатое существо. Оно отпрянуло, но Зедас посмотрел на него. Мохнатое существо шагнуло вперед, сжав лапы в единый кулак. Мизинец на его левой руке отсутствовал, обрубок был оборван, как будто его отпилили. Он поймал мой взгляд и сжал лапки в кулаки.
– Продолжай, – сказал Зедас.
Мохнатый зверь открыл пасть, и оттуда раздался чистый голос, который должен был бы принадлежать какой-нибудь милой куколке.
– Двойной Гранд бургер с сыром, большой картофель фри и кока-колу.
Я чуть в обморок не упала.
– Было ли произношение удовлетворительным? – спросил Зедас.
– Определенно, – взяв себя в руки, ответила я.
Зедас махнул рукой. Мохнатый зверь бросился вперед и дрожащими лапками протянул мне клочок бумаги.
– Спасибо. – Я взяла бумажку. На ней красивым каллиграфическим почерком были написаны слова «Рудольф Питерсон» и последовательность цифр, которые должны были принадлежать номеру американского телефона.
Маленькое существо метнулось назад и спряталось за спину Зедаса, вцепившись в плащ и держа ткань, как щит, между собой и нами. Зедас не обратил на это внимания.
– Моя госпожа удостаивает вашу гостиницу своим присутствием и готова вынести все тяготы путешествия, чтобы встретиться с этим человеком. Он просил об этой встрече, и в своей бесконечной милости она снизошла до того, чтобы даровать ее. Вы сообщите этому человеку завтра, что его присутствие здесь необходимо в последний день пребывания в День Постояльца, в 5 часов вечера, и обеспечите моей госпоже безопасное место для этой встречи. Если он опоздает, она не будет его ждать. Если он придет рано, она не встретится с ним раньше назначенного времени. – Зедас снова посмотрел на зверя. – Пришло время для твоего второго сообщения.
Существо опустило плащ так, что было видно только его лицо, глядя на нас огромными испуганными глазами. Четкие английские слова выплеснулись наружу.
– Рудольф Питерсон – злой человек, ему нельзя доверять.
– Все понятно? – спросил Зедас.
– Мы все прекрасно поняли, – ответил Шон.
– Тогда моя миссия здесь завершена, – объявил Зедас. – Я вернусь со своей госпожой через один дневной и ночной цикл. Приготовьтесь хорошенько, хранительница.
***
Я наблюдала, как глашатай и маленькое существо исчезли на границе гостиницы. Только что они были здесь, а в следующее мгновение просто исчезли.
– Как интересно. – Калдения поднесла чашку к губам и сделала глоток чая. – Это был акераат, моя дорогая. И к тому же очень старый.
Она произнесла все три «а» так же, как в слове чашка. Я порылась в своей памяти и ничего не вспомнила.
– С ними я еще не знакома.
– Они очень редки. Они занимают единственную планету на проксимальном конце центральной полосы галактики. Это место похоже на ком скомканной бумаги – горы и долины с узкими морями между ними. Как и следовало ожидать, география подтолкнула их культуру к образованию многочисленных городов – государств, которые существуют в постоянном конфликте.
– Там нет больших стран? – спросил Шон.
– Нет. Иногда, когда завоевываются несколько городов, они объединяются в одно царство, но это ненадолго. Их ресурсы распределены относительно равномерно, и они не доверяют друг другу. Заговор акераатов. Это их национальное развлечение, спорт и соревнование за заслуги. Они шпионят друг за другом, заключают союзы, а затем наносят удары своим союзникам в спину, травят соперничающих лидеров и своих собственных, а также провоцируют рост и падение династий. – Калдения улыбнулась, как акула. – Они такие забавные.
Меня передернуло.
– Они очень востребованы в качестве консультантов и советников, но крайне неохотно покидают свою планету. Заманить одного – это огромное благо. – Калдения опустила ресницы. – Естественно, у меня был такой.
– Что случилось? – спросил Шон.
– Он был великолепен, пока мятежники не убили его.
Ну, конечно.
Шон посмотрел на свой телефон. По его лицу я поняла, что ему не понравилось то, что он увидел.
– Что ты там увидел? – спросила я.
– Информацию о Рудольфе Питерсоне. У него есть своя собственная запись в Википедии.
– И что там говорится?
– Рудольф Питерсон является председателем и главным исполнительным директором «Питерсон групп», диверсифицированной холдинговой компании с активами в области нефти, судоходства, девелопмента недвижимости и прямых инвестиций. Википедия указывает стоимость его активов между 50 и 100 миллионами.
– Итак, сеньора дрифан едет сюда, чтобы встретиться с мультимиллионером, который является злым человеком и которому нельзя доверять, и она хочет Роял гамбургер на ужин. – Я медленно выдохнула.
– После чего возникает вопрос. – Шон посмотрел на меня. – Дина, насколько ты защищена в реальном мире?
– Что ты имеешь в виду?
– Ты владелица земли, на которой стоит гостиница?
– Я владею этой землей и двадцатью тремя акрами земли позади нее. Все, что находится за гостиницей, принадлежит мне.
– В ипотеку?
– Нет, Шон. Первоначальный участок в шесть акров был предоставлен Ассамблеей по гранту. Что нерушимо. Я купила восемь акров земли сразу за нами, после того как Калдения переехала сюда, а остальные девять акров – сбоку и позади гостиницы, после мирного саммита. Я владею ими полностью без ипотеки.
– Хорошо. – Его лицо, казалось, ничуть не просветлело. – Я собираюсь позвонить Мараису.
Он вышел наружу.
Я забарабанила пальцами по подлокотнику кресла.
– Это маленькое существо говорило по-английски, как американец. Точнее, как южанин. «Бургэр». «Довьрять».
– Так ты считаешь, что его сеньора говорит также. – Калдения нахмурилась. – Как может американка стать сеньорой дрифаном?
– Не знаю. – Пазл пока не складывался.
– А что это за вообще такое Гранд бургер? – спросил Орро с порога.
Я практически подпрыгнула. Он был настолько тих, что я и забыла, что он находится здесь.
– Это бутерброд из «Пира бургеров», сети быстрого питания, – сказал ему Шон, возвращаясь в дом. Быстро он. Должно быть, он попал на голосовую почту.
– Я видел такое по вашему телевизору. Принеси его мне, и я его приготовлю.
Я вздохнула.
– Орро, если эта особа родом с Земли, родом из нашей страны, то Гранд бургер, вероятно, имеет для нее сентиментальную ценность. Она хочет вспомнить: бургер, картошку фри, кока-колу. Это дешевая еда, недостойная твоего таланта. Лучше всего просто купить его для нее.
Орро выпрямился во весь рост.
– Ты хочешь принести еду с улицы на мою кухню?
О, только не это.
– Разве я не «Красный тесак»?
Вот и приплыли.
– Разве я не готовил деликатесы с тысячи планет?
Его иглы встали торчком. Он поднял правую руку, широко растопырив когти, взывая к небесам.
– Разве я не мастер своего дела?
Он замолчал, свирепо глядя на меня.
– Безусловно, – сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал успокаивающе. Все это закончится катастрофой.
– Тогда ты принесешь мне этот Гранд бургер, и я его приготовлю. Ты попробуешь его и заплачешь, потому что это будет лучший Гранд бургер, который когда-либо украшал человеческий рот.
Он резко развернулся и зашагал в кухню.
– Мы должны купить ему плащ, – сказал Шон.
Глава 3
Динь. Динь.
Мягкий, настойчивый звон пробился сквозь мой сон. Мне было так тепло и уютно. Моя подушка была мягкой, одеяло – как облако, а сильная горячая рука Шона обвилась вокруг моей талии.
Динь. Динь.
Ммм… Я придвинулась ближе к Шону. Такой теплый…
ДИНЬ. ДИНЬ.
Я открыла глаза. Небольшой экран завис примерно в четырех дюймах от моего лица. В углу бледно-зеленым мигал маленький индикатор: 05:00. Поле позади гостиницы было сплошь покрыто пожухлой травой и сорняками, небо было еще темным, но уже начинало светлеть. Рябь в ткани существования висела горизонтально примерно в трех футах от земли…
Я резко выпрямилась на кровати. Шон схватил меня, оттащил назад, перепрыгнул через меня и приземлился на ковер, держа в руке зловещий зеленый нож. Он оглядел комнату, балансируя на носках, держась между мной и угрозой.
Офигеть.
– Что такое? – спросил Шон, и в его голосе послышалось низкое рычание.
– Ку-ко! – я вскочила с кровати и бросилась к мантии, висевшей на крючке.
– Они должны были появиться только сегодня вечером.
Я натянула на себя мантию.
– Они приехали на пятнадцать часов раньше.
Через тридцать секунд я выскочила из гостиницы на заднее крыльцо. Холод кусал мои голые ноги под мантией. Я едва успела натянуть мантию поверх ночной рубашки. У меня замерз нос. На мне были маленькие лавандовые кроксы с меховой подкладкой, которые я носила как домашние тапочки, потому что это было все, что я смогла быстро найти. Рядом со мной стоял Шон в своей собственной медной мантии.
Рябь усилилась, пульсируя, как будто невидимый поплавок танцевал в воздухе.
– Ты всегда спишь с ножом? – пробормотала я.
– Да.
Если сказать ему, что ему нечего бояться внутри «Гертруды Хант», это ничего не даст. Он и так это знает. Еще один шрам Нексуса. Со временем все наладится. По крайней мере, я на это надеялась.
В центре ряби вспыхнул желтый огонек, и над ним, словно из подземной пушки, выскочило круглое оперенное тело. Ку-ко расправил свои красновато-коричневые крылья, завис на долю секунды, его большие фиолетовые глаза широко раскрылись, и он приземлился на землю с пронзительным криком. Его перья встали торчком, а кожаный фартук слегка съехал набок.
Шон выругался.
Выскочил еще один ку-ко, потом еще и еще, потом по два за раз, как будто на нашем заднем дворе образовался гейзер из ку-ко. Ку-ко разделились на две примерно равные группы: те, что имели в основном красноватое и розовое оперение, и те, что имели бледно-лиловое и зеленое. Наконец, более старый, почти полностью белый ку-ко выпрыгнул из ряби и приземлился перед двумя группами. Два молодых ку-ко, с бирюзовыми перьями, окружили его с обеих сторон. Левый ку-ко протянул ему искусно вырезанную трость. Правый ку-ко протянул сложный головной убор из витой металлической проволоки, усыпанной драгоценными камнями, который он надел на голову старейшины, застегнув ремешок под подбородком.
Старейшина выпрямился в полный рост, который составлял около трех футов, три с половиной, если считать шляпу, поправил головной убор, прежде чем тот соскользнул с его головы, и направился к нам.
– Приветствую тебя хранительница, приветствую тебя тирсэль.
Должно быть, он использовал термин для приветствия мужчины-военного, и его имплантат в конечном итоге исказил его. Если Шон и был удивлен тем, что к нему обращаются как к самцу ястреба, то никак этого не показал.
Я кивнула.
– Приветствую вас, почтенный Первый филолог. Мы ждали вас сегодня вечером.
Старейшина ку-ко прочистил горло.
– Да, ну, хм, мы бы приехали сегодня вечером, если бы некоторые шумные члены клуба не начали дебаты о недостатке добродетели у тех, кто опаздывает.
– Если ты не пришел на пятнадцать минут раньше, значит, ты опоздал, – сказал Шон.
Старейшина указал крылом на Шона.
– Вот именно! В этой дискуссии о том, насколько раньше надо появиться, никто не хотел быть позже своего оппонента, поэтому, когда дебаты достигли своего шестого часа, дискуссию пришлось прервать, чтобы все могли переправиться, прежде чем начнут летать перья. Я приношу свои извинения от имени своих братьев. Надеюсь, наши комнаты готовы?
Слава галактике, что я вчера потратила несколько часов, создавая их курятники.
– Ну конечно, да. Следуйте за мной, пожалуйста.
Я шагнула в дверь. Старейшина и двое его помощников последовали за мной. Две группы ку-ко выстроились в две колонны, по две в ряд, и попытались войти в гостиницу одновременно. Две колонны наткнулись друг на друга. Послышался возмущенный вопль и легкие пихания, сопровождаемые поднятыми перьями. Ни одна из групп не выказала ни малейшего желания пропустить другую вперед. Очевидно, маневр слияния молнии-застежки не был их сильной стороной.
Я расширила дверной проем. Ку-ко по краям споткнулись, внезапно отцепились, выпрямились и двинулись вперед, подняв клювы вверх, не обращая внимания друг на друга. Это будет веселый визит.
Гостиница сканировала их, когда они проходили через дверь. Я поставила только одно условие для проведения этих дебатов: никакого оружия. Никаких сигналов тревоги не раздалось. Ку-ко были чисты.
Я повела их вглубь гостиницы, мимо портрета моих пропавших родителей. Никто из ку-ко на него никак не отреагировал. Однажды кто-нибудь узнает моих родителей, и тогда ничто не помешает мне найти их.
Мы прошли по длинному коридору к двери. Та распахнулась при моем приближении, и мы вошли в большую, хорошо освещенную комнату. В центре рядами разместились скамьи, по три с каждой стороны, расположенные как трибуны, причем самая дальняя скамья от центра была самой высокой. Между скамьями находилось открытое пространство с единственной трибуной. Перед трибуной стояло большое, похожее на трон кресло, окаймленное двумя стульями поменьше, по одному для каждого из помощников старейшины.
В противоположных концах комнаты разместились два больших курятника ку-ко, приподнятых над землей на традиционные пять футов, с туалетной комнатой в дальнем конце и впереди с двумя ваннами: одна с водой, другая с мелким нагретым песком. Внутренний канал шириной в тридцать футов, заполненный водой, отделял каждый курятник от амфитеатра, через который был перекинут арочный мост.
Как и многие разумные крылатые существа, ку-ко утратили способность летать, когда их ум и ловкость стали важнее. Крылья не помогали никому пользоваться инструментами или выполнять математические вычисления. Но ку-ко все еще могли скользить и прыгать на большие расстояния. Типичный прыжок для ку-ко был около двадцати футов, и они ненавидели плавать. Перспектива приземления в воду заставила бы даже самого безрассудного ку-ко дважды подумать.
Я указала метлой на роскошный курятник прямо за амфитеатром.
– Это ваши личные апартаменты, Первый филолог. Оба моста складываются назад. Гостиница будет слушаться только вас, и если вы пожелаете, вы можете убрать мосты, когда возникнет такая необходимость. Просто сказав «свернуть», вы сможете держать две группы разделенными. Скажите «развернуть», чтобы снова раздвинуть мосты. Пожалуйста, попробуйте прямо сейчас.
Первый филолог прочистил горло и взмахнул правым крылом.
– Свернуть.
Мосты втянулись.
– Развернуть. Свернуть. Развернуть. Очень хорошо.
Старейшина осмотрел каналы и курятники.
– Они точно такие же?
– Идентичные.
– Хорошо, Хорошо, хорошо. Разделенные, но одинаковые. Спасибо тебе, хранительница.
– Завтрак и все ваши блюда будут подаваться здесь. Мы просим вас оставаться в этой комнате все время для вашей безопасности. Мы ждем сеньору дрифана.
Старейшина резко повернул голову, чтобы посмотреть на меня, и его головной убор чуть не съехал. Один из его помощников вскочил и вернул его на место.
– Понятно, – сказал старейшина. – Я буду сдерживать свою стаю.
– Если вам что-нибудь понадобится, произнесите мое имя, и гостиница свяжется со мной. Меня зовут Дина.
– Очень хорошо, Дина. Меня зовут… ну, на самом деле, оно слишком длинное. Пожалуйста, зовите меня Первым филологом Теком. – Он повысил свой голос. – Пойдемте, ученики-мыслители. Давайте устроимся с комфортом.
Ку-ко потоком проходили мимо меня, направляясь прямо к амфитеатру.
Я склонила голову, протискиваясь наружу.
Из коридора Шон наблюдал, как я тактически отступаю. Дверь за мной закрылась, и я прислонилась к стене коридора.
– Они устроились?
– Вроде. До сегодняшнего вечера мы не узнаем, насколько хороши курятники.
Он удивленно поднял брови.
– Столько времени займет у них выяснение, какой из идентичных курятников они могут занять. – Я двинулась дальше по коридору. Теперь сна не было ни в одном глазу. Я бы выпила чашку крепкого чая и поработала бы над апартаментами дворца дрифана.
– Когда ты хочешь позвонить злому миллионеру? – спросил он.
– Не знаю. Это номер с восточного побережья. Где-то в десять?
– Меня позови.
– Хорошо, – пообещала я и поцеловала его.
***
Заказанная первым делом первая партия из десяти Гранд бургеров прибыла в 6.15 утра. В отличие от большинства сетей быстрого питания, которые не продавали бургеры на гриле до 10:00 утра или около того, потому что они подавали еду для завтрака, «Пир бургеров» доставлял бургеры в любое время дня и ночи.
Орро изучал коллекцию бургеров так же, как охотник изучает добычу. Его длинный чувствительный нос дернулся. Он развернул один из них, с хирургической точностью двигая своими страшными когтями, чтобы снять фирменную оранжево-фиолетовую обертку, поднял бургер на уровень глаз, оценил мясо, снял булочку, посмотрел на котлетку, приправленную специальным соусом, положил булочку обратно и, наконец, откусил кусочек.
Тишина.
Орро прожевал.
Ни звука.
Он повернулся и выплюнул бургер в мусоропровод.
– Она хочет этого?
– По-видимому.
– Это же не еда. Это преступление против искусства приготовления пищи.
Было 9:50 утра, когда Орро сделал свой седьмой гамбургер, первый, который он счел достаточно хорошим для меня, чтобы попробовать. Теперь он лежал на тарелке, ожидая моего вердикта.
Я откусила кусочек. О, моя галактика!
Орро навис надо мной.
– Ну, и как?
– Ммммхгхппх. – Я судорожно сглотнула. – Это самый лучший гамбургер, который я когда-либо пробовала.
– По вкусу он напоминает Гранд бургер?
– Не-а. Он вкуснее.
Он отобрал гамбургер.
– Орро!
Гамбургер полетел через всю комнату в мусорное ведро. Я чуть не заплакала.
– Я не понимаю, как они достигают такой неестественной структуры, – пробормотал он. – И почему кто-то это ест.
– Это быстрая и дешевая еда. Кажется вкусной, когда ты голоден.
– Калловинианские паукообразные кальмары тоже очень вкусны, когда человек голоден, но это не значит, что нужно готовить их самому.
Я понятия не имела, каковы на вкус калловинианские кальмары-пауки, и почему готовить их было плохой идеей, но сейчас было самое подходящее время, чтобы отговорить его от поисков загадки бургера.
– Как я уже говорила, эта еда недостойна твоего мастерства. Это ниже твоего достоинства.
Он выпрямился во весь рост. Его грудь расширилась.
О, нет.
– Я продублирую его! Абсолютно!
– Орро…
– ОГОНЬ!
Он резко обернулся. Гостиница открыла перед ним дверь кладовой, и Орро исчез в кармане внутри реальности, чтобы поискать ингредиенты.
Я потерла лицо руками. Шон вошел в дверь и приземлился на стул рядом со мной, по пути положив руку мне на плечо.
– Не получилось? – пробормотал он.
– Огонь, – ответила я ему.
– Так хорошо, да?
– Я нахожусь на крошечной планете, и в мою сторону движется комета, и я ничего не могу с этим поделать. – Я подняла трубку телефона. – Готов?
– Готов.
Я набрала нужный номер. Один гудок, второй…
– Да? – в трубке раздался отрывистый мужской голос. Этот человек казался слишком молодым, чтобы быть Рудольфом.
– У меня сообщение для мистера Рудольфа Питерсона.
– Слушаю.
– Вы мистер Питерсон?
– Я передам ему ваше сообщение.
– Я предпочту передать ему лично.
– С этим проблема.
Я взглянула на Шона. Он кивнул. У нас просто не было выбора.
– Передайте ему, что встреча, которую он так долго ждал, состоится 16 января в 17.00 по Центральному времени по следующему адресу. – Я продиктовала ему адрес «Гертруды Хант». – Временной интервал для этого визита очень короткий. Он не должен опаздывать, иначе не застанет ее.
– Понял.
Мужчина повесил трубку. Ну, вот и все.
– Я проверил Питерсона, – сказал Шон.
– Что ты выяснил?
– Он засранец.
– Ладно. Сильное заявление, но не информативное.
Шон откинулся назад.
– Он заработал свои деньги на недвижимости. Он начинал как агент, а потом стал застройщиком. Когда случился жилищный кризис, многие строительные компании потерпели крах, и он по дешевке скупил их оборудование и землю, на которой они застряли. Он также нанял большинство своих бывших конкурентов в качестве менеджеров проектов в комплекте с их рабочей силой. Его люди вывернули это так, словно он герой, раз дает безработным предпринимателям шанс поставить еду на стол. На самом деле он заключил с ними ограничительные контракты с отказом от конкуренции, что фактически сделало его единственным строителем на нескольких ключевых рынках в Аризоне, Колорадо и Юте. В некоторых случаях заработная плата не выплачивалась, и пособия не предоставлялись. Когда люди жаловались, он их увольнял. Если они продолжали жаловаться, он тащил их в суд. Он очень верит в соглашение о неразглашении.
– Звучит все хуже и хуже.
– Одна аризонская газета написала о нем статью, и он подал стратегический иск против участия общественности. Это тянулось три года. Газета, в конце концов, выиграла суд, но иск занял так много времени, что они тем временем обанкротились и были вынуждены закрыться. К этому моменту он уже перешел на другие виды бизнеса. Песня новая, вот танец тот же – он нацеливается на предприятия на грани банкротства, дешево их скупает, а затем наживается на их отчаянии.
Мне все это не нравилось. Рудольф Питерсон был из тех людей, которые могут причинить неприятности, а я хотела избежать неприятностей любой ценой. У меня и так было полно дел.
– Не волнуйся, – сказал Орро, выходя из кладовой и холодильной камеры с кучей продуктов в руках. – Если этот человек создаст нам проблемы, мы накормим его Гранд бургерами. Как только он съест достаточное их количество, его тело, несомненно, потерпит неудачу.
Если бы все было так просто.
***
Я провела все утро, переделывая комнаты дрифенов. Дистанция между мной и «Гертрудой Хант» все больше ширилась. Я чувствовала это каждый раз, когда мне нужно было сделать что-то сложное. Это было все равно, что пытаться сделать сложный рисунок тупым карандашом. Я могла бы заставить гостиницу делать то, что я хочу, но это требовало большой концентрации и периодических переделок.
Я никогда в своей жизни не испытывала ничего подобного. Я родилась в гостинице, всю мою жизнь ее присутствие было постоянным, она была третьим родителем, всегда готовым подхватить меня, если я споткнусь. Вчера я прочитала несколько дневников хранителей, которые «Гертруда Хант» хранила в своей базе данных, ища кого-то, у кого возникали проблемы с моими симптомами. Но я ничего не нашла. Отдаление было налицо, и чем больше я его ощущала, тем ближе подбиралась к панике.
Я не могла сказать, стало ли мне лучше или хуже. В конце концов я присела на украшенную орнаментом лестницу, чтобы перевести дух и отдохнуть, чувствуя, «Гертруду Хант» вокруг себя.
– Все в порядке. – Я погладила ступеньки кончиками пальцев. – Мы с этим разберемся. Не беспокойся. Я никуда не собираюсь уходить.
Там меня и нашел Шон.
Он вошел в дверной проем с размеренной грацией, без лишних движений, без отклонений от курса, и направился прямо ко мне. Чудовище следовала за ним, издавая счастливые фыркающие звуки.
Он сел рядом со мной и посмотрел на мою работу.
– Красиво.
– Спасибо. Как там наши системы вооружения?
– Убийственные. – Он вложил в это слово тонну сарказма.
– На самом деле?
– Нет. Северная пушка частично разгромлена. Один из дразири, должно быть, послал в нее дальнобойный тепловой заряд. Все поджарилось. Эти ЧЕРТОВЫ агрегаты не хотят со мной разговаривать.
– Я купила их подержанными у одного мородиакианца. Гостиница частично интегрировала их, но если тебе надо запустить диагностику, тебе надо говорить на их языке.
– Значит, я должен рычать на эти ЧЕРТОВЫ агрегаты?
– В значительной степени. Шон, я знаю, ты умеешь рычать. Я слышала, как ты это делаешь.
Его верхняя губа дрогнула в оскале, выдавая проблеск клыков.
– Ох, как страшно. У мородиакианских ЧЕРТОВЫХ агрегатов нет ни единого шанса.
– Ты что, смеешься надо мной?
– Ага.
Я прижалась к нему всем телом. Он приобнял меня рукой.
– Нам нужна модернизация. Или хотя бы починить то, что есть, – сказал он. – Пушки «Стелс» спереди в хорошем состоянии, но это антиквариат. Около трети дальнобойных орудий, которые смотрят на поле, вышли из строя, и только использовав жевательную резинку и скотч, я могу что-то сделать. Нам нужна замена.
Я не могла с этим поспорить. Мы получили серьезную взбучку. Я знала, что противостояние с дразири будет дорого стоить, когда бралась за эту работу, но стоять в стороне, когда уничтожается целый вид, было выше моих сил.
– Я бы сделала это снова, – сказала я ему. – Я бы снова приютила хиру.
– Ну конечно, ты бы так и сделала. И именно поэтому мне нужно, чтобы ты открыла для меня дверь в Баха-чар.
– К Уилмосу собрался?
Шон кивнул.
Уилмос владел оружейным магазином на галактическом базаре. Он также руководил бригадами наемников и заключал сделки между частными солдатами и людьми, которые хотели их нанять. Как и Шон, он был оборотнем без планеты, и именно он дал Шону работу на Нексусе. И маленькая часть меня беспокоилась, что как только Шон откроет дверь Уилмоса, он уже не вернется назад.
Острая и холодная тревога пронзила меня.
Я не могла привязать Шона к гостинице. Если он захочет уйти, значит уйдет. Это означало бы, что нам не суждено быть вместе. Я должна буду отпустить его.
Вернуть оружейные системы обратно в строй будет дорого стоить, а мне очень хотелось иметь денег про запас, на случай, если дрифены или Ассамблея подбросят проблем. Я мысленно провела инвентаризацию наших средств.
Агрх.
– Как много тебе надо?
Шон задумался и повернулся ко мне с серьезным выражением лица.
– Один доллар. А может, и три.
Я закатила глаза.
– На Нексусе мне хорошо заплатили.
– Это твои деньги. Ты их заслужил.
– Чертовски верно, и я буду тратить их так, как мне заблагорассудится. Прямо сейчас я богаче тебя.
– Откуда ты знаешь?
Он усмехнулся.
– Я спросил гостиницу. Она не открывает мне дверь в Баха-чар, но зато дает мне полный доступ к твоим финансам. Я могу ограбить тебя вслепую.
– Ты думаешь, что можешь. Серьезно, сколько нам нужно?
– Я ничего не узнаю, пока не доберусь туда. Дина, ты должна решить, будем мы вместе или нет.
– А какое это имеет отношение к делу?
– Если я собираюсь жить здесь, ты должна позволить мне внести свой вклад. Это справедливо. Ты отвечаешь за гостей, а я отвечаю за их безопасность. Вот чем я занимаюсь.
И он был прав. Это было справедливо.
Я оттолкнулась от лестницы.
– Я открою тебе дверь. Но только если ты пообещаешь не тратить все, что у тебя есть, на модернизацию гостиницы. Ты истекал кровью из-за этих денег.
– В основном я заставлял других людей истекать кровью из-за этих денег. – По его лицу пробежала тень. – Теперь я использую их для чего-нибудь хорошего. Для того, что мне нужно.
Мы вместе прошли на кухню.
– Ты вернешься домой к обеду?
– Я постараюсь, – пообещал он.
Глава 4
Отделка помещений дрифенов заняла целую вечность. Мало того, что все должно было быть замысловато и богато украшено, так мне еще было трудно сосредоточиться. Я все время беспокоился о Шоне, об Ассамблее, о приезде дрифана, о Рудольфе Питерсоне…
