Текст книги "Сказание о Распрях (СИ)"

Автор книги: Илларион Герт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

Глава XIV. Лучик надежды

Пока одни норды покоряли земли, другие правили уже имеющимися. И по-прежнему над кронством Тронн владычествовала Снежная королева, и не было никого, кто был бы столь же могуществен в чёрной магии, алхимии и некромантии.

И пошла троннская кронинхен ещё дальше: изобрела она одно вещество; без вкуса, цвета и запаха. И страшным ядом было это вещество, и распылила его королева на все близлежащие земли из своей Чёрной башни. И падал люд замертво, ибо не имел противоядия. И сократилось население настолько, что осталась правительница совсем одна, за исключением варгов, тетралаков и токритиранов, что охраняли её покой; да гномов, которые служили ей против своей воли и готовили для неё пищу.

И узрела Рагнильда в зеркальце своё, что нет больше Хельги в мире живых, и обрадовалась страшно. Но убоявшись гнева хладича, решила подстраховаться; ибо знала ведьма, что лют и яр в своей злобе Годомир, и за смерть дорогих ему людей будит мстить всем и мстить жестоко. Знала Чернобровка также и о том, что Лютояр один из тех немногих людей, на кого не подействуют её чары.

Именно поэтому велела Рагнильда спрятать гномам гроб с Майей во глубине их гор; где гномы обитают. Но семеро из гномов оказались настолько любопытными, что начали толкать гроб то в одну, то в другую сторону, дабы открыть; ибо думали, что их хозяйка сложила туда свои сбережения.

И случилось так, что проснулась Майя, потому что во глубине гор не действовало на неё волшебство сестры. И начала постукивать по крышке изнутри, и издавать глухие звуки. И перепугалась гномья семёрка, ибо решили глупцы, что разбудили некоего злого духа, которому велено сторожить «приданое».

И принесли гномы инструменты, и вскрыли гроб, и вот: восстало оттуда очень красивое, но бледное и сонное создание. И завидев такую прелесть, запрыгали гномы от радости и счастья. И приносили девушке еду, и прозвали Белоснежкой, ибо кожа её была светлой, нежной и бархатной.

Набравшись сил, прибралась Златовласка в убежище гномьем, и пожурила своих новоявленных друзей за то, что много мусорят они. И сдружились, и водили хоровод.

Но навестила гномов Рагнильда, и велик был её гнев над ними; за то, что открыли длинный и высокий чёрный гроб. И не узнала Майя сестру, ибо совершенно ничего не помнила.

И сделала Рагнильда Белоснежку своей Золушкой, и мыла та шахматные полы в её новой цитадели, ибо хозяйкою Медной горы отныне была наша черноволосая ведьмочка, переселившись из Чёрной башни в горы. И стирала теперь Майя, и убиралась, и готовила для Кровожадины еду, и благодаря новому колдовству сестры была глуха и нема. И всячески унижала свою младшую сестру Рагнильда, завидуя её внешности, разуму и доброму сердцу. Несчастная Золушка выбивала ковры и чистила ведьме туфельки до блеска. И за малейшую провинность оказывалась в тёмном чулане или на чердаке, ибо выстроили в горе гномы для троннской кронинхен внушительные чертоги. И комната злой феи была из хрусталя, а комната Майи была в плесени и паутине. И плакала порой жалобно Майя, забившись в комочек, но плач её слышали лишь насекомые, ибо запирали её на ключ, и с гномами беседовать запретили.

Что же до Годомира, то, едва добравшись до Северных кронств, надел он на себя даренную ещё Робином Хорошим шапку-невидимку. И оказавшись в Море мерзлоты, вложил он упокоившейся навсегда Хельге в ладонь её верный клинок, а другую руку схватил и прижал к своей груди. И сказал так:

– Вот, дальше пути наши расходятся до скончания времён. Пусть корабль твой плывёт далеко на север, и пристанет к самому полюсу. И вечный лёд да сохранит тело твоё от разложения и клёва, и да пребывает пусть оно там вовек. А может, доплывёт до тех мест, откуда появились норды, прежде самого острова Нордика. Нам не суждено быть вместе, ибо воины мы оба, и отошла ты в мир иной; но восторгался я смелостью и решительностью твоей, ибо не есть это характерно для девы. А Майю я найду, и Рагнильде покажу!

С этими словами спрыгнул Лютояр на сушу, а в лодку вложил магический камень, магнетит, и потянулся магнетит на север, к полюсу, и поплыла лодка, найдя верный курс.

И очутился Годомир в Скале мышиной, в Абфинстермауссе, и нет там никого, лишь черепа да кости. И воздух нехороший и тяжёлый.

И пробрался хладич в Чёрную башню, а именно в покои ведьмовские, но пусто и там; лишь на столе раскрытая книжица.

«Если кто-либо мешает тебе – избавься от него раз и навсегда; любым способом», гласило на одной странице; другая же была свободна от каких-либо записей.

И пошёл было уже Годомир прочь, совсем растерянный, как обратил вдруг внимание его взор на малахитовую шкатулку. Крутил-вертел Лютояр её в руке, обнюхал и открыл. Коробочка была пуста, но на всякий случай хладич сложил её себе в карман.

И направился Годомир в сторону гор, ибо снизошёл на него дух добрый и вёл, куда надо.

Идя мимо одного ущелья, уронил Лютояр шкатулку прямо туда. Хвать – клубок волшебных нитей, который таскал хладич ещё со времени друидова испытания, также укатил, вслед за коробочкой, но конец зацепился за сук одного древа.

И полез храбрец вниз по верёвке, и не подвела, не разорвалась. И валяется шкатулка подле какого-то потайного хода в гору, вроде норы.

И вошёл Годомир туда, и шёл, осторожно ступая в кромешной темноте, пока не повстречался с парочкой гномов. И спросил у них путник, не из этих ли мест малахитовая шкатулка, ибо не мог поверить на случайность текущих событий.

– Из них самых; это вещица сотворена в Медной горе, где ты сейчас находишься. И есть у горы хозяйка, но она суровая весьма и высока ростом; не чета нам.

Оттолкнул тогда грубо гномов Лютояр, и уверенным шагом зашагал в то место, которое казалось светлее многих других. И стены отбрасывали блики, и свод его сиял.

И вот, сидит в той тверди черноокая Кровожадина, и словно поджидает хладича:

– Входи. Ибо знаю Я, кто переминается там на пороге. Шапку сними, ибо от Моего взгляда не ускользнёт ничто; и и что для одних невидимо – для Меня видимо всегда.

И повернулась Рагнильда, и смерила вошедшего Годомира холодным взглядом. И треснула коробочка, и льдинками упала на пол подгорной пещеры.

Выхватил тогда Лютояр из ножен своих меч-кладенец и рявкнул:

– Одна сестра ушла. За ней уйдёт другая. Третья же погибнуть не должна.

И молчала ведьма, и медлила, ибо почуяла, что не по зубам ей этот крепкий орешек.

– Я могу сохранить тебе жизнь! – Воскликнул хладич. – Вспомни, на что ты пошла ради нордов! Ты всё-таки не оставила их одних на поприще войны, послав и флот и войско! Значит, есть в тебе хоть капля жалости и доброты!

И не ответила Рагнильда, точно заклеены были её уста смолой.

– Пожалуйста, смилуйся над Майей! – Умолял Годомир. – За что ты так с ней? Чем прогневала она тебя, чем насолила? Послушай: Хельги больше нет; мы потеряли, к сожалению, её. Так не позволь сгубить и младшую свою сестрёнку! Пойми, ты ведь останешься совсем одна! Тебя не тяготит собственное одиночество?!

– Нет. – Молвила Кровожадина. – Мне прекрасно, когда Я остаюсь наедине со своими мыслями, и никто Меня не допекает любопытством и глупыми расспросами.

– Оставайся, но Майю пожалей! Прошу тебя, не доводи до греха…

Тогда восстала королева во всю величину своего роста, и насмешливо ответила:

– Глупец! Я не боюсь ни тебя, ни твоего остро отточенного клинка; никого и ничего. Я богиня; Я сама себя таковой сотворила. Нет Мне равных в магии, и уже не будет.

И хлопнула в ладоши Снежная королева, и привели гномы под руки дрожащую от озноба, точно осиновый лист, Майю.

– Забирай свою зазнобу и избавьте Меня оба от своего присутствия! – Зашипела Рагнильда.

И в тот самый миг, как она это сказала, рассеялись остатки чар, и вспомнила Майя всё; и разверзлись её уши и рот для восприятия. И согнулись её колени, и съехала девушка на пол, не в силах устоять от такого потрясения.

– Сестра, сестрёнка! Не может быть… Ты не такая! Ты бы не смогла! – Отбивалась златовласка от навязчивых мыслей, ибо это были не сказанные вслух ведьмины речи, в которых она описала вкратце все события в Фантазии, пока была та Спящей красавицей, и вплоть до сего дня. Но поток навязчивых мыслей всё не прекращался:

– Да, Майя, да! Я пошла на это, Я такая…

И медленно, но верно началось землетрясение.

Тогда схватил Годомир Майю за руку и начал уводить из подгорных пещер. И остановился в проходе, и протянул другую руку Рагнильде:

– Ты можешь пойти с нами! Довольно уже смертей! Верую я, что простит тебя дух добрый…

– Меня? – Захохотала королева Тронна, некогда – средняя дочь в семье странствующего купца. – Я такая же, как Хельга, о хладич: она не могла не быть воином; а Я не могу не быть злой феей…

И сняла исполинка с пальца своего перстень, и покрутив блестящий камешек кровавого цвета, быстро высыпала что-то в преисполненную вина чашу. И выпив, мгновенно отравилась насмерть с гордой улыбкой на лице. И упала, и не стало Рагнильды. И засыпало её обломками скал, и они теперь её могила.

А Лютояр, выбравшись вместе с Майей на поверхность, узрел, что не только Медная гора, но вся земля ходит под ногами ходуном. Ибо не ведал, не разумел хладич, что пробудилось великое зло: проснулся тот, имени которого нельзя было называть до сегодняшнего дня; проснулся тот, кто является первым среди драконов; проснулся дух Драко…

Норды же, завоевав Фантазию, предались питию и чревоугодию. И сошла с них всякая духовность, и истребился из них всякий помысел хороший. И ломились их столы от ароматов, богдаров, вкусладцев, кисликов, плодов кокко, плодов фениг, пузисов и фруктисов. И попивали кофе, чай и какао, заедая пахлавой, и омывали чресла свои розовой водой. И вытирались о ковры, и забыли, что жизнь состоит не только из развлечений.

И возгордились победою над всеми народами юга и востока; и плясали, и веселились. И устраивали забавы, но увяли розы, не желая цвести в их кувшинах; сникли берёзы, дубы, буки, сосны, осины, ели, хляи, клёны, ясени, юкка и гинкго; разлослась буйно крапива.

И разгневался Некто на людей, и молвил:

– Вот, создал Я себе помощников по образу и подобию своему; жалею теперь очень. Потому что не убоявшись кары Моей, начали непримиримую междоусобицу. Как можно ненавидеть за цвет глаз или волос, Я не пойму. Каждый из народов приобрёл для себя такую внешность, какая идеальна в местах его проживания. Щелеглазки и скуловиды выдержат ветра, амулетинцы и южане справятся с жарой; нордам же нипочём лютый мороз, но перегрызлись друг с другом все людские племена, и воцарился в Фантазии Моей беспредел и хаос. Повалены деревья, и плачут истово зверята, ибо лишились они крова. Что наделали вы, люди, и зачем? В мире и согласии надобно было находиться, и хотя бы иногда вспоминать, Кому обязаны вы Раем. Сокрушу Я род людской, ибо не вижу Я иного выхода.

И погрузил Некто всех оставшихся людей в сон; уснули также и Майя, и Годомир.

Но переиграл Некто дух злой и не менее всесильный – пала тень духа Драко на Фантазию, и свечерело вмиг. И исчезло всё.

Тогда вступили между собой в борьбу дух злой и дух добрый.

И желал злой дух снова воплотиться в Драко и доесть, догрызть Фантазию до конца; завершить однажды начатое, но недоделанное.

Но яростно противился этому Некто, и эфириалы пришли ему на помощь. И всячески довлело добро над злом, покуда вконец не одолело, потому что одним из эфириалов являлась Хельга Рыжая, а другим – Эйнар Мореплаватель.

И как только зло исчезло, восстала Фантазия вновь; в прежних своих границах. Но искажена она была изрядно, а уснувшие навеянным Некто сном люди не внушали доверия.

И вот – победив зло, захотел Некто уничтожить род людской совсем (как уже мыслил ранее перед битвой с духом Драко), потому что нет в нём ни света истины, ни капельки милости, и согласия между людьми нет вовсе. И за то ещё хотел сгубить, что испортило человечество всю природу Фантазии, всю красу её и величие.

И говорил Некто снова:

– Вот, были у Меня ангелы серые, и не оправдали надежд; и род человеческий туда же. Так простру же длань свою карающую и изничтожу наконец…

Но просили перед Некто эфириалы за людей, и смягчился тот, и пробудил людей, но не всех. И самым благородным дал вторую жизнь, а самых гнусных извёл в Тёмное пристанище.

И возложил Некто длань свою на голову Годомира, и сказал:

– Славный ты малый, но огорчал ты не раз, поскольку застлала месть и ненависть очи твои. Возродил Я Фантазию вновь, но ещё решаю, быть ли тебе в ней.

И смилостивился Некто над Лютояром, и принял его в лоно обновлённого мирка.

И сказал Некто всем людям, которых пустил в Фантазию:

– Живите долго и счастливо, но помните, кто вы есть, и кому обязаны жизнью. И цените то, что имеете. И берегите природу, как зеницу ока своего. Оберегайте слабых и беззащитных; воздержитесь от распрей и раздоров и между собой. Если срубили для нужд своих вы древо – посадите взамен другое; не ленитесь. Не загрязняйте водоёмы, и убирайте за собой. И сильно в количестве не множьтесь, дабы каждому достался обширный уголок; чтобы не ютились дома один на одном, но чтобы у любого мог быть свой земельный надел. Чтобы не были близкими соседями друг другу, ибо начнутся склоки и взаимная неприязнь, и зависть – у кого какой участок лучше или хуже. Селитесь так, чтобы не завидовать друг другу, ибо от зависти идёт и скверна, и битьё, и смерть.

И сказал Он ещё:

– Храмов Мне не воздвигайте; Мне этого не нужно. И портретам Моим не поклоняйтесь, ибо это не живое изображение. Достаточно просто иметь Меня в своём сердце.

И сказал Он напоследок:

– Не создавайте сложных механизмов, ибо облегчение труда приведёт к лености и ожирению, и навредит это знатно окружающей вас среде. И разного рода бумаг не созидайте, ибо усложнит сие вам самим жизнь и ввергнет в путаницу. И старайтесь для Фантазии, а не для своего живота, ибо вы в Фантазии не одни: растения, и птицы парящие, и звери сухопутные, и животные морские тоже Мои создания – и не допущу Я, чтобы они страдали; за них спрошу Я с вас. Вы венец Моего творчества; так будьте же достойным венцом.

И умолк Некто, и не говорил более, развоплотившись опять во вселенский добрый дух.

И восстал Годомир Лютояр как кронинг на престоле хладском, и женою его стала Майя. И родились у них дети, которых назвали Хельгой и Робином, Эрлом и Самрук.

И посадила Майя орешник, который есть символ Некто, и поливала его, и удобряла до конца своих дней. И каждую весну ходила к орешнику, дабы молить Некто простить Рагнильду за все прегрешения её. И внял однажды сердобольный дух, и изъял душу Рагнильды из Тёмного пристанища, и стала она одним из эфириалов, и помирилась с духом Хельги, и впредь свершала лишь добро, ибо в новой Фантазии не могло быть места злу.

И благословил Некто людей, и сошла на них его благодать, и вот: жили долго и счастливо и Годомир, и Майя; и состарились однажды, и умерли в один день, держась за руки. И души их, воспарив в воздухе, соединились с душами Хельги и Рагнильды, и отца их, и матери Годомира, и волшебника-друида, став одной большой и дружной семьёй светлых духов-эфириалов. И пели они хвалебную песнь Создателю и Творцу, и излучали в мир свет, тепло, добро и любовь.

Люди же в Фантазии перестали отличаться друг от друга как внешне, так и внутренне, став одним великим народом, дабы никто ни над кем не глумился, не издевался, не укорял; не выставлял свою наружность превыше всех прочих. И использовали люди ресурсы с умом; так, чтобы хватало всем.

И планировали свои семьи так, чтобы не возникло перенаселение, и еды, и пития чтобы хватало каждому. И дети росли послушными и правильными людьми, а не хулиганами.

И женщины не носили каблуков, потому что болят от них изрядно лапки; и когти не отращивали и не красили, дабы удобно было сжать кулак и выжать тряпку. И лице своё не красили, чтобы кожа не старела так стремительно. И одевались скромно; не как светофор. И свободными были их помыслы от сплетен.

И мужчины не устраивали драк; не пили крепкие напитки и не вдыхали дым и смолы. И не поднимали руки своей на чад своих и жён своих, и жили в мире, согласии и гармонии.

И у каждой отдельно взятой семьи был свой собственный домик; уютный и комфортный. И толстыми были стены домов, дабы возможные соседи не шумели, не мешали. И при каждом домике имелся дивный сад. И на ярмарки ходили что-то покупать крайне редко, ибо почти не было в том нужды: имеющийся при каждом домике земельный участок взращивал всё, что нужно для жизнедеятельности людской. И отпала необходимость в деньгах, ибо расплачивались путём мены товара на товар.

И не было среди людей ни воров, ни убийц, ни насильников, ни разбойников; не было шума на улицах, небоскрёбов и тюрем. Незачем грешить, когда в раю.

И ели пищу так, чтобы никто не страдал: коровки добровольно отдавали своё молоко, а растения плодоносили фруктами и овощами без вреда для себя. И питались волшебною росой, и не поедали мясо, не убивали; и лечились целебными кустравами с предгорных долин, а не непонятно чем; что лечит одно, а калечит другое.

И спустя многие тысячелетия активно использовали только энергию солнца и ветра, и ездили только на велосипедах – закаляя мышцы, а не отращивая их.

И была Фантазия раем, и стала лучше Земли; и наступил в Фантазии золотой век, который не прекратится никогда…