Текст книги "Судья"

Автор книги: Игорь Денисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– Откуда? – крикнул он, обрызгав капельками слюны ее щеки и подбородок. – Кому ты давала ключ, сука?

– Никому, – прошептала Оля.

Оттолкнув ее от себя, Артем решительным шагом отправился на кухню.

– Тема! – взвизгнула Оля. – Куда ты! Не уходи! Мне страшно!

Артем промелькнул в дверном проеме, выйдя из кухни в прихожую, и она увидела блестевший в его руке нож. Страха на его лице Оля не увидела – только ярость из-за испорченного вечера. Он был готов убить любого, кто войдет в дверь.

Последующие события пронеслись так стремительно, что Оля, стоявшая в центре спальни и не смевшая шелохнуться, так и не поняла, что произошло.

Она услышала, как открылась дверь, и кто-то вошел в прихожую. Шаги Его сопровождались шорохом скользящего по телу черного плаща.

– Кто ты такой? – закричал Артем. – Откуда у тебя ключ от нашей квартиры?

Вместо от этого послышался свист рассекаемого молотком воздуха, полный страха и боли крик Артема и затем – звук шмякающейся об асфальт гнилой тыквы. Артем издал усталый вздох. Послышался грохот падающего тела, и лязг сорванной со стены вешалки – очевидно, Артем в падении ухватился за нее руками. Повалились куртки и пальто, и Оля услышала, как Артем, удивленно постанывая, возится на полу, пытаясь выбраться из-под вороха одежды.

Шлепки ладоней по линолеуму – пытается нащупать нож, выпавший из ослабевшей руки, когда Он ударил Его.

«Это не Он, нет никакого Его, это был просто сон, и какого черта ты стоишь? Запри дверь в спальню!»

Как во сне, она подбежала к двери, закрыла ее. Схватила с тумбочки у кровати ключ, вставила в замочную скважину, два раза повернула. Отступив от двери, услышала в прихожей приглушенное шмяканье ударов молотка, превращающих лицо ее мужа в окровавленный цветок.

«Плевать на него! Артему уже ничем не поможешь. Спасай свою шкуру!»

Как?

«Выйди на балкон и прыгай. Переломаешь ноги и руки, но останешься жить».

Оля бросилась к балкону, но остановилась, издав невнятный звук.

На подоконнике сидел ворон. Сидел абсолютно неподвижно. И сверлил Олю немигающим черным глазом.

Очевидно, недавно он дрался с одним из своих сородичей – в птичьем черепе зияла пробоина, через которую Оля увидела мозг. В драке ворон потерял часть перьев – проплешины на боках открывали взору голую кожу, отвратительную на вид и, наверное, на ощупь. С клюва ворона на подоконник капала темная – и Оле даже показалось, черная – кровь.

Ворон пошевелился – прижался клювом к оконному стеклу. Одарил Олю бездушным взглядом и, дернув крыльями, прыгнул в темное небо. Летел он тяжело и неуклюже. После него на стекле осталась кровавая точка.

Звуки ударов в коридоре стихли. Артем уже давно не кричал.

В тишине послышались шаги. Оля увидела под дверью тень убийцы.

Он начал дергать дверную ручку.

Крича, Оля подбежала к застекленной двери, дернула вниз шпингалет и выскочила на балкон. Облокотившись на перила, глянула вниз. Внизу во дворе никого не было, на детской площадке тихо, как на кладбище. Несколько секунд Оля стояла, глядя на далекий асфальт внизу. Закружилась голова, к горлу подступила тошнота.

Ее полный ужаса голос прорезал глухую тишину залитого ночью двора:

– ПОМОГИТЕ! КТО-НИБУДЬ! МЕНЯ СЕЙЧАС УБЬЮТ!

Ее дикий крик эхом раскатился вокруг, и заглох – слабый и одинокий. На шоссе за домами с призрачным ревом проносились машины. Небо над крышей противоположной многоэтажки окрасилось оранжевым, послышался треск фейерверка, а следом – полные тупой животной радости крики школьников: «У-У-У»…

За спиной Оли раздался звук отпираемого замка.

Она обернулась, не веря своим глазам: дверь открылась, и человек из ее сна вошел в спальню.

В руке он держал заляпанный кровью, осколками костей и волосами Артема деревянный молоток.

– Папа! – закричала Оля и неожиданно для себя бросилась на него, чтобы вытолкать старика из комнаты.

Он ударил ее молотком, сбив с ног. Оля упала на спину, ощущая, как по затылку разливается жар боли, а волосы мокнут от горячей крови. Череп наполнился тяжким гулом.

Убийца встал над ней, расставив ноги. Оля, с трудом приподнявшись на локте, умоляюще смотрела на него снизу вверх. Он смотрел на нее, под капюшоном Его лицо было скрыто непроницаемым, плотным мраком.

– Пожалуйста… – прохрипела Оля. Губы одеревенели и не слушались. – Не трогай меня…

Он размахнулся и опустил молоток на ее лицо. Послышался звонкий треск, будто разбилась фарфоровая статуэтка. Ее раскрошенные передние зубы посыпались на ковер, рот наполнился теплой кровью. Оля замычала и начала извиваться, царапая пальцами ковер.

Убийца сел на нее. Наклонился. Изувеченное лицо Оли обожгло ледяным холодом.

– Я тебя сейчас убью, – сказал Он. – Думаю, перед смертью ты захочешь узнать, кто я такой.

Голос Его был бесстрастен, но с нотками веселья.

Он откинул капюшон.

Остекленевшими от ужаса глазами Оля смотрела на сморщенное лицо своего отца. Глаза его были черными. Они горели безумием и бесконечной яростью.

Оля хотела закричать, но выдавила лишь несколько невнятных звуков. Из горла хлынула кровь с желчью.

Отец поднял к потолку безумное лицо, оттянул верхнюю губу, обнажив острые желтые клыки, и завыл.

А потом снова поднял молоток. И опустил его на голову жертвы. Много раз.

Глава 12. Новый шаг

Инна взяла два пакета с покупками. Захлопнула дверцу машины. За спиной раздался тихий голос:

– Привет.

Она обернулась.

Павел стоял у ворот ее дома. Руки в карманах серого плаща. На печальном лице – синяки и ссадины.

– Я возьму, – Павел перехватил пакеты. Инна набрала код. Открыла ворота. Они двинулись к дому. Павел прихрамывал.

– Как ты? – Инна взглянула на его залепленное пластырями лицо.

– Неплохо. Уже три недели не был на работе. Твой дружок дал мне то, чего я давно хотел. Отдых.

Они помолчали.

– Я ушла от него.

Павел приподнял бровь.

– В самом деле?

Инна нервно рассмеялась.

– Точнее, сбежала.

– Он бил тебя?

– Нет.

– Что он сказал?

– Сказал: «Скатертью дорога». Ему все до лампочки.

– Он так просто не отстанет. Илья явится за тобой, и ты вернешься.

– Нет, – Инна покачала головой. – Все, что угодно, только не это.

Они вошли в дом.

Инна схватила повела его в гостиную. Усадила в кресло. Направилась к мини-бару. Вернулась с двумя бокалами.

– Что это? – Павел поднес бокал к носу.

– Коньяк.

Павел отпил. Поморщился. Инна осушила бокал до дна, запрокинув голову.

Павел осмотрелся.

– У этого дома плохая атмосфера.

Инна закурила.

– Знаю. Мне никогда здесь не нравилось.

Павел присмотрелся к ней.

– Ты стала спокойней. Даже похорошела, – он выдержал паузу. – Я все время думаю о тебе.

Девушка с бесстрастным любопытством посмотрела на него сквозь облако дыма.

– Я о тебе ничего не знаю. Кроме того, что ты работаешь в школе. И что у тебя была богатая жена, которая умерла и оставила тебе наследство. Кстати, что с ней случилось?

Павел сразу посуровел.

– Со временем ты все узнаешь.

Инна молча смотрела на него. Он, встретив ее взгляд, нервно рассмеялся.

– Не верится, да?

Инна взяла с журнального столика пепельницу и погасила окурок.

– Мне вообще не верится, что у тебя кто-то был. Гляжу на тебя, и просто не представляю, что у тебя могла быть нормальная жизнь, любовь. Даже сейчас мне кажется, что я сплю и тебя здесь нет. Ты как призрак.

Павел усмехнулся.

– Но тебе тоже есть, что скрывать. Правда?

Инна вздрогнула.

– Всем есть, что.

Павел повертел бокал в руках, поставил на журнальный столик.

– Вчера вечером у нас произошло новое убийство. Убили супружескую пару. Оба забиты до смерти. Я видел фотографии в Интернете. Ужасное зрелище.

Девушка равнодушно посмотрела на Павла. Взяла со столика бокал, плеснула вина. Ее рука дрожала. Откинувшись на спинку дивана, она неестественным тоном спросила:

– И что?

– То, что убийца с ними сделал, очень похоже на труп Вадима Нестерова.

– Я не хочу говорить об этом! – вскричала Инна. Лицо ее вдруг исказилось, в глазах мелькнула тень страха. – Зачем ты рассказываешь мне о такой ерунде? Какое мне дело?

Павел наклонился вперед. Взял девушку за руку.

– Инна, мне важно знать, кого ты видела в тот день. Скажи мне. Очень прошу.

Она оттолкнула его, осушила бокал. Утерла губы рукой.

– Никого не было, – прошептала Инна, глядя в сторону.

– Нет, – Павел впивался взглядом в ее лицо. – Ты Его видела. Человека в черном плаще. Человека без лица.

– Я не помню! – Инна потерла лицо. – Все пытаюсь вспомнить, что же случилось. И не могу. Помню только лицо дяди. Как оно ужасно выглядело. Остальное… мне что-то мешает вспомнить. Пожалуйста, не мучай меня.

Павел устало вздохнул.

– Ладно. Извини.

Инна покосилась на него. Павел с легкой улыбкой смотрел на нее. Глаза его светились нежностью. Она поскорее отвернулась.

– Мы должны быть вместе, – сказал он. – Забудь Илью. Забудь роскошь и богатство – они не принесли тебе ничего, кроме несчастья. Здесь нет хороших людей. Идем со мной. Я смогу тебе помочь.

Инна, глядя ему в глаза, сказала:

– Давай отложим разговор. Мне нужно подумать, – она встала. – А сегодня просто поужинаем.

Они провели вместе вечер. Утром Павел покинул ее особняк. Через три дня Инна послала ему SMS. Одно слово: «Нет».

После этого Инна в странном приступе паники рванула обратно к Илье. Когда поднесла палец к дверному звонку его квартиры, почувствовала внезапную тошноту. И убежала.

Глава 13. Дима

Издалека Павел увидел три маленькие фигурки, тесным кольцом окружившие четвертую. Один из нападавших (Павел узнал в нем Королева) угрожающе надвинулся и ударил Диму Сотникова кулачком в лицо. Маленькая фигурка опрокинулась. Павел перешел на быстрый шаг, почти побежал. Полы плаща трепыхались за спиной, как серые крылья. Королев начал пинать жертву ногами. Дружки присоединились. Павел приблизился на расстояние девяноста шагов, когда увидел нечто ужасное.

Он увидел это, как если бы сидел в кинозале на первом ряду, а происходящее показывали средним, в конце – сверхкрупным планом.

Дима Сотников поднялся с лицом, на котором смешались неуверенность, боль и отчаянная решимость. Шагнул к Королеву, чтобы, может быть, впервые в жизни дать сдачи. Один из дружков Королева подошел со спины и сделал подсечку. Дима вскрикнул и полетел лицом в грязь. Павел зажмурился на ходу, не в силах этого видеть.

Смех детей был таким злобным, что у Павла дрожь прошла по спине. Дима с трудом поднял голову. Его лицо было забрызгано вонючей жижей. «Нет», прошептал Павел. Все рухнуло. Дима теперь никогда не поднимется. Так и будет лежать в грязи, поверженный судьбой.

Дима начал подниматься.

Тут, словно на широком экране, увеличенном линзой, Павел увидел, как над павшим Димой встает Королев. Медленно поднимает ногу, ставит подошву кроссовка на затылок Димы. Давит. Лицо мальчика погружается в грязь.

Взрыв хохота.

– Королев! – Павел задыхался. – Все трое! К директору! В школу с родителями!

Они вздрогнули, улыбки на лицах мгновенно исчезли. Королев первым пришел в себя.

– Мы ниче не делали, Павел Юрьич. Мы его так и нашли.

– Да, – закивал другой мальчишка, ростом с хорошего подростка. – Мы ему помочь хотели.

– Не смешите меня, молодой человек. Я все видел. Сейчас – к директору.

Дима поднялся и теперь стоял, весь грязный, не поднимая глаз.

Павел достал белый платок.

– Держи. Вытрись.

Дима шмыгнул носом, не глядя на учителя. Вытерся.

– Вот, – протянул обратно грязный платок. Мальчик не знал, как вести себя в таких ситуациях. Впрочем, Павел знал не больше его.

– Оставь себе. А лучше выкинь.

Платок мало помог. Большая часть разводов на лбу, щеках и подбородке осталась.

– Тебе лучше пойти домой. От занятий я тебя сегодня освобождаю.

– Не пойду, – Дима мотнул головой.

– Почему?

Дима напрягся.

– Отец меня убьет.

– Потому что ты грязный?

– Да, – Дима с трудом кивнул. – И потому что меня избили. Меня отец ненавидит, потому что я слабак.

Павел нахмурился. Его раздирали самые противоречивые чувства: жалость, желание помочь, отвращение, ненависть к тому, как по-идиотски устроена жизнь.

Он взглянул на мальчика. Тот по-прежнему стоял, заложив руки за спину, как приговоренный к казни, грязный, пассивный. Спокойно, сказал он себе. Это всего лишь ребенок.

Павел сел перед ним на корточки. Взгляд Димы был настороженным.

– Твой отец когда-нибудь учил тебя? Хоть чему-нибудь?

Дима покачал головой.

– Смотри.

Павел выставил вперед открытую ладонь.

– Ударь. Вот сюда.

Он ткнул указательным пальцем в центр ладони.

Дима округлил глаза.

– Зачем?

Павел как можно мягче, но все же твердо сказал:

– Можешь просто ударить?

Дима, нервно сглотнув, отступил на шаг.

– Павел Юрьич, но вы же…

– Я не Павел Юрьич. И не твой учитель. Я сейчас твой… враг, – Павел чуть не сказал «отец», но вовремя прикусил язык. – Просто ударь.

Несмело приблизившись, Дима слабо ударил кулачком в ладонь Павла. Рука учителя даже не покачнулась.

– Еще. И посильнее, пожалуйста.

Дима застыл в нерешительности, но, встретив суровый взгляд Павла, ударил. Чуть сильнее. Рука Павла качнулась.

– Еще, – сказал Павел.

Дима, забывшись, со всего маху впечатал кулачок в широкую мужскую ладонь. Павел, охнув, потряс рукой.

На лице мальчика появилась тревога.

– Извините, – сказал он. – Я не хотел.

Павел посмотрел на него. «Боится, что сейчас начну его бить». Он снова почувствовал эту странную ненависть неизвестно к чему.

– Все в порядке. Молодец. Так и надо, – Павел снова подставил руку. – Давай еще немного поиграем, ладно?

Дима кивнул.

– Еще! – говорил Павел, а Дима бил. – Еще удар! Сильнее! Сильнее! Молодец.

«Что я делаю?»

– Ну что, куда теперь?

Дима помрачнел. К нему вернулось привычное чувство – уныние.

– Вы-то куда?

– Я? – Павел задумался. – Домой. Куда же еще?

Он услышал чужой голос, говорящий его устами:

– Хочешь, можешь пойти со мной.

– Как? – Дима посмотрел недоверчиво. – К вам домой?

– Серьезно, – Павел взял его за руку. – Пойдем.

Дима ничего не ответил. Они шли через подворотни, остерегаясь людных проспектов.

– Спасибо вам, – сказал Дима.

– Спасибо на хлеб не намажешь. А за что спасибо-то?

– За то, что не бьете.

Павел почувствовал холодок по спине. От неловкости он немного грубо ответил:

– Ты должен понять, Дима – в тебе есть сила.

– Вам кажется?

– Да, – соврал Павел. – Я уверен.

– Куда грязную одежду?

– На пол.

– Куда?

– В угол.

Павел подошел к зеркалу, застегивая верхнюю пуговицу красной клетчатой рубашки.

Дима стоял посреди гостиной – в чистых серых джинсах и белой футболке. Он оглядывался с детской непосредственностью. Дима не спросил Павла, откуда детские вещи, и Павел был ему благодарен.

– Садись. Сейчас будем обедать.

Смущенно бормоча, Дима сел на диван.

– Включить телевизор?

– Не, – мальчик помотал головой. – У вас есть библиотека?

– Есть.

– Можно посмотреть?

– Парень, распоряжайся в моем доме, как душе угодно. Только книги, чур, найдешь сам.

– Ладно, – Дима с готовностью отправился искать. Павел усмехнулся.

«Что ждет его? Есть ли для него надежда?»

Его улыбка поблекла.

Павел разогрел куриный суп, вскипятил чайник. Заглянул в свою комнату. Темная вихрастая голова мелькала перед стеллажами. Дима был поглощен книжным великолепием.

«И тот был такой же».

Павел почувствовал, как ледяная игла кольнула его в сердце.

Обедали молча. Дима показал Павлу две книжки: «Мир Смерти» и «Страну Багровых Туч».

– Павел Юрьич, можно эти?

– Конечно, – Павел наморщил лоб. – Но что скажут твои родители?

Они посмотрели друг на друга через стол.

Дима ничего не ответил, уткнувшись в тарелку.

– Еще кое-что, – Дима поднял глаза. Он всегда смотрел Павлу в глаза, когда тот говорил. – Называй меня Павел, хорошо?

– Я…

– Очень прошу.

Дима улыбнулся. Кивнул.

Оба смущенно замолчали.

– Кто эта женщина?

Дима подошел к комоду, глядя на фото в рамке. Павел вчера вытащил его из ящика и поставил рядом с пустой вазой.

Павел взглянул на Катю.

Это было мучительно. Он перевел взгляд на Диму. Тот прижимал к груди книги. Лицо мальчика поразило Павла своей серьезностью.

– Она была вашей женой?

– Да.

– Вы расстались?

– Она умерла.

После недолгого молчания Дима сказал:

– Очень красивая женщина.

– Да, Катя была красавицей.

– Из-за чего люди расстаются?

– Трудно сказать. Людям кажется, что друг с другом им будет хорошо. И они влюбляются.

– А потом оказывается, что им друг с другом плохо?

Учитель улыбнулся.

– Им друг с другом трудно. И хорошо, и плохо.

– Почему?

– Потому что… – Павел запнулся. – У тебя когда-нибудь была собака?

– Нет.

– Родителей просил?

Дима опустил голову, и Павел обругал себя.

– Нет. Не просил. У них денег нет.

«А на водку?»

– Ясно.

Он положил ладонь на плечо Димы.

– Когда-нибудь у тебя обязательно будет пес с висячими ушами.

– Ага, – сказал Дима. – Сенбернар.

– Сенбернар? А почему сенбернар?

– Он большой. Сильный. И добрый.

– А, – сказал Павел. – О чем мы говорили?

– О том, почему люди расстаются.

– Да. И о собаках. Когда у тебя будет пес, тебе нужно будет его выдрессировать. Чтобы псина тебя слушалась. А другого человека выдрессировать нельзя.

Дима помолчал, теребя корешок книги.

– Вы спали с ней?

Павел взглянул на Диму. Тот усиленно улыбался, но глаз не отводил.

– Да. Но я не собираюсь обсуждать это с тобой.

Часы на стене звонко пропели, возвещая полдень.

Оба вздрогнули.

Безумное утро обратилось серым, пасмурным днем. В небе тяжело плыла огромная, как скала, черная туча.

Павел присел на корточки.

– Помни – что бы ни случилось, я помогу.

Дима кивнул.

– Не беспокойтесь. Я сам справлюсь. До свидания.

– Счастливо.

Павел выпрямился, глядя на удаляющуюся маленькую фигурку. Улыбка на губах медленно растаяла.

«Я помогу».

Великая самонадеянность. Великая.

Глава 14. Баринов

– Ира, зайдите ко мне.

Маленький толстый человечек, утопающий в кожаном кресле, задумчиво смотрел на поверхность стола поверх сцепленных пальцев.

Валерий Баринов прикрыл тусклые серые глазки, глядя из-под полуопущенных ресниц, как томная первокурсница.

Больше всего он походил на модного адвоката. Брюшко. Тихий, вкрадчивый голос, выговор со смягчением согласных, особенно шипящих. Серые и зеленые костюмы. Из нагрудного кармана торчит цветастый платок.

На самом деле он – крупный бизнесмен. Крупнейший делец города Высокие Холмы. Сеть торговых центров, несколько аптек, строительство домов в юго-западной части города.

Вошла секретарша – молоденькая девушка с глазами опытной женщины.

К сожалению, Ира почти все время смотрела в пол.

Девушка с судьбой. Баринов за свой полувек повидал многих девушек с судьбами. И все они смотрели в пол.

– Что-то нужно, Валерий Георгиевич?

Ира уже освоилась, хотя работает четвертый день. Толковая девчонка.

– Ирочка, возьми эти файлы, – Баринов отдал ей диск. – Отправь на главного бухгалтера. Конечно, сделать это нужно как можно скорее. Немедленно.

– Я поняла.

– Ну и чудненько, – Баринов потерял к Ире всякий интерес. Вновь погрузился в размышления.

Ира была самой прилежной из всех девушек, работавших в офисе Баринова.

Многие из них пытались соблазнить его. Таких он увольнял сию минуту. ТП не сможет утаить то, что здесь можно подслушать. И подсмотреть.

Большинство использовали служебный телефон, чтобы трепаться с подругами. Или хахалями. Все эти девушки большую часть дня прихорашивались, попивали кофеек и строили глазки посетителям.

Баринов платил 500 долларов. Прежние секретутки выражали недовольство. Ира промолчала. Она, кажется, даже обрадовалась.

Баринов оттолкнулся ножками от пола. Кресло на колесиках откатилось назад. Обитая кожей спинка уткнулась в стену. Баринов со странной улыбкой развернул кресло, переставляя коротенькие ножки (еле доставал) по паркету. Оттолкнулся. Кресло выехало из-за стола на открытое пространство. Баринов на ходу дернул левой рукой за подлокотник. Развернулся. Слишком резко. Кресло качнулось, как лодка в штормовую погоду.

Он улыбнулся, тяжело дыша. Достал платок. Вытер со лба пот. Взгляд наткнулся на стену с фотографиями, дипломами и лицензиями. Под стеклом хранилась бейсбольная бита с эмблемой его фирмы.

Баринов подъехал к витрине. Нагнулся, чуть не вывалившись. Прижался лбом к гладкому стеклу. Нос и верхняя губа сплющились.

Жанна работала у него три года назад. Высокая блондинка с фигурой Венеры. Ее мясо тряслось и подпрыгивало, как желе, при каждом шаге. Эта шлюха с накрашенным личиком одевалась так, чтобы в как можно более выгодном ракурсе показать всем свои прелести.

С посетителями она разговаривала исключительно томным голоском.

Три раза Жанна отпрашивалась с работы – «присмотреть за ребенком». Месяц пропустила по больничному + трехдневный отгул, когда ее мать-пенсионерка слегла в больницу с микроинфарктом.

Девочка не поняла, куда попала.

Баринов вызвал к себе Игоря и Вадика.

Игорь Баринову нравился. Его левую скулу пересекал уродливый шрам – память о чеченской войне. Игорь был молчалив и носил кожаные куртки.

Баринов сидел за столом, постукивая карандашом, строгий как гробовщик и мрачный как смерть.

Игорь стоял, глядя прямо в глаза. Вадик за его спиной, руки в карманах. Смотрит в сторону, жует жвачку.

Валерий Георгиевич посмотрел на Игоря.

– Жанну знаешь?

– Знаю.

– Кто ж эту б… не знает! – заржал Вадик. Осекся под тяжелым взглядом шефа.

– Во-первых, вынь руки из карманов. Во-вторых, глотай эту дрянь и перестань жевать, как корова. В-третьих, еще раз матернешься в моем офисе – яйца оторву. Ясно?

Вадик пробулькал что-то невнятное.

– А что Жанна? – спросил Игорь.

Баринов объяснил. Игорь скупо улыбнулся. Но в глазах осталась тихая грусть, появившаяся там восемь лет назад.

– Ясно.

Вечером на столе завыл телефон.

Баринов извинился перед собеседником (между прочим, членом Торговой палаты), снял трубку.

– Да.

– Валерий Георгиевич, – в голосе Игоря чувствовалась горькая ирония. – Мы тут поговорили с Жанночкой. Она очень хочет вас видеть. Правда ведь, солнышко?

– Да, – раздался в трубке сдавленный женский голос. Он звучал так, словно дыханию что-то мешало. Например, сломанный нос.

– Я спущусь через… – Баринов взглянул на часы. – Полчаса. Пусть наша секретарша ведет себя приличнее.

Он положил трубку. Улыбнулся партнеру. Член Торговой палаты понимающе осклабился. Эти секретарши!

Они обсудили все дела (в пользу Баринова, в чем тот и не сомневался) за пятнадцать минут. Баринов проводил члена Торговой палаты до дверей. Тот надел черные очки и выразил надежду, что госинтересы будут учтены.

Баринов направился к лестнице. Не дойдя двух шагов, повернул за угол. Красная стрелка указывала вниз под аршинной надписью: ТОЛЬКО ДЛЯ СЛУЖЕБНЫХ ЛИЦ. Спустился вниз, напевая «Стюардесса по имени Жанна…»

В прохладном подвале с кафельными стенами, освещенном мягким светом флюоресцентных ламп, все мысли и все песни вылетели у него из головы.

Жанна с окровавленным лицом сидела на диване, зажатая Игорем и Вадиком. Тушь размазалась по лицу безобразными пятнами. Нос расквашен. Верхняя губа кровоточит.

Игорь поднялся навстречу.

– Да-а-а, – со смешком протянул Баринов. – Чудненько.

Игорь и Вадик рассмеялись. Жанна шмыгнула носом, разглядывая крашеные ногти.

– Ну что, сука, – девушка вздрогнула. – Допрыгалась?

– Валерий Георгиевич, за что?

Она подняла лживые глаза, полные мольбы и боли.

– Ты лгала! – рявкнул бизнесмонстр, подавая знак Вадику. Тот кивнул. Его челюсти по-лошадиному двигались. Секьюрити направился к дальней стене. Теперь двигался его затылок.

– Опять жвачку жуешь? – вскипел Баринов. – Верблюд!

– Валерий Георгиевич, вы ж сказали, в офисе нельзя! Здесь-то че, тоже?

Лицо Вадика сморщилось от обиды.

– Ладно, хрен с тобой. Жуй.

Баринов повернулся к Жанне.

– У тебя нету сына. И матери нет. Тебя воспитывала бабушка.

– Простите, – прошептала Жанна.

Она, плача, рухнула перед Бариновым на колени, распахнула блузку. Под которой, кстати, ничегошеньки не было.

Вадик округлил глаза, чуть не подавившись жвачкой. Игорь смущенно отвернулся.

Баринов поморщился.

– Убери эти… это… короче, запахнись!

Жанна всхлипнула всем телом. Ее тугие груди поднимались и опускались в такт дыханию.

– Валерий Георгиевич…

– Что Валерий Георгиевич? – Баринов встал над ней. Будь он повыше, показалось бы, что он хочет помочиться на Жанну. – Валерий Георгиевич, Жанночка, не вечный. Не бережете вы старика.

– Извините, – прошелестела секретарша. Баринов присел на корточки. Протянул руку. Запахнул края блузки. Поднял пальцами ее испачканный кровью подбородок. Ее влажные глаза встретились с его колючими. Ресницы дрогнули.

– Девочка, никогда, слышишь – ни-ког-да – не пытайся обмануть русского бизнесмена. Он сам обманет кого угодно.

Баринов выпрямился.

– Ты встречалась с Киселевым. Киселев – конкурент.

– Нет… нет, – Жанна помотала головой.

– Мне все про тебя известно. Ты была у них на вечеринке.

– Валерий Георгиевич, это неправда…

– Ты с ними трахалась! У нас есть фотка, где ты делаешь омлет генеральному директору. И хватит врать!

Жанна всхлипнула.

– Да ты не плачь, девочка, – Баринов взял у Вадика бейсбольную биту. Перехватил поудобнее. Он никогда не играл в бейсбол, но ощущение от биты ему понравилось.

– Все будет хорошо, – мягко сказал Баринов, поднимая орудие над головой.

Жанна снова всхлипнула. Биты она не видела.

– Валерий Георгиевич, я правда не виновата, – Жанна запрокинула голову, надеясь увидеть на его лице сочувствие.

Вместо этого она увидела опускающуюся сверху круглую биту. Собственно, даже этого она не увидела. Если ты умираешь раньше, чем понимаешь, что тебя убило, считай, ничего и не видел.

Баринов оттолкнулся от пола. Отъехал назад. Развернулся, успел упереться ножками в стену. Оттолкнулся. Кресло силой толчка вынесло на середину кабинета. Баринов остановился, тяжело дыша.

Сейчас с секретаршей нет проблем. Ира – молодец.

Его проблема – Точилин.

Следак явился собственной персоной неделю назад. Сел в кресло напротив, важный и надутый, как голубь, обожравшийся крошек. Спрашивал про Нестерова.

Баринов организовал кофе и бутерброды. Точилин ни к чему не притронулся. Баринов нервно ходил по кабинету.

– Что я могу сказать, Александр Сергеич…

– Что знаешь, то и скажи, – с улыбочкой сказал Точилин.

– Да я не знаю ни хрена!

Баринов действительно понятия не имел, кто кончил Нестерова. Это не мог быть он. И не Бубнов.

Через три дня после смерти Вадима Бубнов позвонил ему, и осторожно поинтересовался: не имеет ли Валерий Георгиевич отношения к убийству? Баринов ответил, что имеет отношение к случившемуся менее, чем никакое.

– Кто же тогда заказал его? – голос в трубке звучал задумчиво, словно Бубнов разговаривал сам с собой. – Я тоже ничего не знаю.

Он помолчал.

– Это может иметь отношение к грузовикам?

Подумав, Баринов ответил:

– Я не знаю. Но обязательно выясню, кто убил Вадима.

– Не будь идиотом! Исполнителя теперь днем с огнем не сыщешь. Нужно искать заказчика.

– Я займусь, – сказал Валерий Георгиевич. – Ты же не думаешь, что его заказала Инна?

– Что она, идиотка? В первую очередь же на нее подумают. Тем более, в то утро она была там и все видела.

– Вопрос – кого она видела? В газетах об этом ни слова.

– Вот и найди ее. Заодно решишь вопрос с наследством. Инна сможет возглавить фирму Вадима?

– Исключено. У нее ни ума, ни фантазии. Она скорее миллион в унитаз спустит, чем вложит в дело. Активы Вадима, да и пассивы тоже, теперь в весьма ненадежных руках.

– Займись, – повторил Бубнов. Он издал короткий смешок. – Я, как понимаешь, трогать ее не могу. Из-за сына. С ним и так в последнее время что-то странное делается. Уезжает с друзьями на всю ночь, возвращается взвинченный, лыбится как идиот. Спрашиваю: «Где был?» – «Нигде, папа». И вижу же, по глазам вижу, что нюхал. А теперь еще моду новую взял – имена наоборот выговаривать. Не знаешь, что это за чертовщина?

– Нет. Может, у них теперь прикол такой новый?

– Инна же нормально говорит! А этот… упустил я сына. Ладно. Я позвоню тебе на днях, еще раз все обсудим.

Они распрощались, а теперь Баринов вертелся в кресле, болтая в воздухе маленькими ножками.

Вчера произошло новое убийство. Почерк тот же. Значит, Вадима не заказывали. Убитые никак не связаны с ним, наркотиков в квартире тоже не обнаружено. Значит, Вадим случайно попал под серийное убийство. Странно и немыслимо, конечно, но жизнь вообще странная и немыслимая.

Но что же это за человек, осмелившийся убить Вадима среди бела дня, да еще при свидетеле?

Глава 15. Свет Надежды

Ира составляла список дел на неделю. Для Баринова. В душе ее смешивались неясные мечты и желания.

Она обвыклась на новом месте. Первая в ее жизни настоящая работа. Ира справлялась легко, и душа ее наполнилась скрытым ликованием. Она не обречена всю жизнь мерзнуть на трассе, фальшиво любезничать с клиентами, выполнять их скотские желания.

(Ира, кстати, даже не подозревала, что «дядечка», на которого она работала проституткой, ходил под Бариновым. Баринов как был ее шефом, так и остался).

Ира подозревала, что зарплата в пятьсот баксов – не самая лучшая. Но для нее это такие деньги! Босс вполне приличный. Не красавец, конечно, но богатый и неглупый.

Ира с восхищением и благодарностью вызвала в сознании образ Павла. Боже, как он ей помог! Сами небеса послали его.

Ира стояла у трассы, зябко кутаясь в старое пальто. Промозглая осень вступила в права.

По тротуару, залитому бледными лужами света, шагал мужчина. Он шел медленно, и на миг ей в голову пришла странная мысль: «Ночь – его стихия».

Павел остановился в двух шагах от Иры. Он просто стоял, пряча руки в карманах, глядя ей в глаза. Это длилось минуту, казавшуюся вечностью. Под прицелом этого странного неподвижного взгляда Ира оцепенела.

Ситуация стала еще более пугающей, когда на левую щеку мужчины села муха, а он не пошевелился.

Ира опустила глаза. Нервно облизнула губы. Она хотела убежать, но ей нужен клиент.

– Вы не знаете, который час?

Незнакомец вынул из карманов мобильник.

– Полтретьего.

Убрал сотовый.

– Почему ты одна? – спросил он. Так просто, словно для того и гуляет ночью, чтобы разговаривать с незнакомками.

– Ты тоже один, – сказала Ира, чтобы выиграть время. Нужно сообразить, как увести его с собой.

Павел кивнул.

– Пойдем.

Он пошел по улице. Ира последовала за ним, смущаясь все больше.

Они повернули за угол. Ветер выл в трубах, раскачивал деревья.

Павел заговорил.

– Ты проститутка (Ира вздрогнула). Ко мне ты подошла, потому что за ночь никого не подцепила. За это «дядечка» изобьет тебя. Ты решила, что я одинок, а значит, не отвергну симпатичную девушку.

Ты решила, что и я достаточно мил. Будет не очень противно мне отдаться.

Ира выслушала эту странную тираду. Павел сказал в точности то, что она думала.

– Ты ошибаешься.

– Не ври.

Резкий порыв ветра качнул фонарные столбы. На улицах не было ни души.

– Куда мы идем? – занервничала Ира.

– Ко мне. Ты ведь этого хотела?