Текст книги "Ум, секс, литература"
Автор книги: Игорь Яркевич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)
Русский писатель терпеливо и немножко нудно объяснил: такой роман есть. Это любимый роман русского писателя. В детстве русский писатель заболел ангиной, и в ночь кризиса мама русского писателя, светлая ей память, чтобы русский писатель поскорее выздоровел, прочитала ему вслух роман Фенимора Купера "Зверохуй". Но не весь роман. Русский писатель поправился, и мама, светлая ей память, не успела дочитать ему роман. Поправившись, русский писатель снова окунулся в русское детство и про роман забыл. А вот сейчас он хочет наконец дочитать любимый роман.
В книжный магазин приходит много неграмотных и психически больных людей. Поэтому продавец книжного магазина попытался как можно мягче растолковать русскому писателю насчет романа "Зверохуй". Такого романа нет и быть не может, а есть очень известный роман "Зверобой" того же самого автора. Судя по всему, мама русского писателя читала ему в детстве и не дочитала именно "Зверобой". И сейчас он тоже спрашивает именно "Зверобой". Вот, пожалуйста, этот роман в книжном магазине есть. Есть в новом издании; есть и в старом. Русский писатель может приобрести новое издание. Может старое. Может два сразу.
Русский писатель ответил, что, наверное, ему, русскому писателю, все-таки известно лучше – какой роман ему читала мама в детстве вслух и какой роман ему нужен сейчас. Ему нужен "Зверохуй". Про "Зверобой" русский писатель слышал, но не читал и не собирается. Это абсолютно два разных романа. Хотя у них один автор, одна сюжетная канва и одни и те же персонажи, но это два совершенно разных романа. "Зверобой" – это "3веробой", а "Зверохуй" – это "Зверохуй". "Зверобой" ему мама в детстве вслух не читала. "Зверобой" ему не нужен, и он не хочет приобретать "Зверобой". А вот "Зверохуй" русскому писателю нужен, и русский писатель очень хочет приобрести "Зверохуй".
Продавец книжного магазина слегка устал от беседы с русским писателем. Продавец книжного магазина закончил беседу достаточно жестко – независимо от того, что там мама читала в детстве вслух русскому писателю и что русский писатель хочет, такого романа, как "Зверохуй", в книжном магазине нет. Есть только "Зверобой". Если русский писатель хочет – пусть покупает "Зверобой". Не хочет – пусть не покупает.
Но русский писатель не был согласен с таким результатом. Русский писатель уверен: есть такой роман "Зверохуй"! И в книжном магазине он обязательно должен быть. На витрине и на стендах такого романа действительно нет. Но может быть, продавец книжного магазина прячет этот роман от русского писателя на складе или под прилавком? Надо посмотреть. Надо проверить.
Русский писатель полез под прилавок и стал выбрасывать из-под прилавка в зал книги и личные вещи продавца. Продавец – парень крепкий. Он воевал в Чечне в отряде особого назначения. А в книжный магазин пришел работать не столько ради денег, сколько ради добра и света. Он хочет нести в мир свет и добро. Он хочет помогать людям выбрать необходимые им книги. Но не может же он позволить, чтобы каждая психически больная мразь лезла к нему под прилавок и выбрасывала из-под прилавка его личные вещи в поисках романа "Зверохуй"!
Продавцу, как парню физически крепкому, не стоило большого труда справиться с русским писателем. Но русский писатель, хотя и не такой физически крепкий человек, как продавец книжного магазина, и в Чечне не воевал, но подраться может. Началась драка. В драке были опрокинуты стенды с книгами. Порваны книги. Задеты покупатели. Растоптаны аудио– и видеокассеты. Сломаны стулья. Разбита настольная лампа. Поврежден кассовый аппарат. Треснуло стекло витрины.
На шум прибежали другие продавцы и директор магазина. Всем вместе им удалось скрутить русского писателя. Хотели уже было вызвать милицию, но в итоге решили не связываться с больным человеком. Русского писателя развязали и отпустили, русский писатель хотел прямо сразу пойти искать роман "Зверохуй" на склад, но директор и другие продавцы не дали ему пройти на склад. Они обещали русскому писателю, что в течение месяца, или двух, или года какое-нибудь издательство обязательно выпустит в свет ранее не публиковавшийся роман Фенимора Купера "Зверохуй". Пусть русский писатель заходит в магазин или звонит. Русскому писателю сразу же сообщат о выходе романа "Зверохуй". А пока такого романа в книжном магазине нет; нет ни под прилавками, ни на складе. Пока русский писатель пусть лучше из магазина уйдет. Сотрудникам магазина надо и торговать книгами, и одновременно восстанавливать интерьер магазина.
Продавец книжного магазина после этого случая не изменил своего отношения к миру. Он по-прежнему хочет нести в мир свет и добро. Он по-прежнему помогает людям выбирать необходимые им книги. Но он стал настороженно относиться к русским писателям. Он не любит, когда русские писатели приходят в магазин просто так или для встреч с русскими читателями. Он боится русских писателей. Он не ждет от них ничего, кроме новых неприятностей. Кроме новых требований романа "Зверохуй". То ли дело русские читатели! Милые, добрые, интеллигентные, заебанные жизнью люди! Им продавец книжного магазина всегда только рад.
Американский писатель английского драматурга Шекспира очень любит. Он считает его выдающимся драматургом на все времена. У американского писателя, когда он читает Шекспира, бегут по коже мурашки. Особенно американскому писателю нравится пьеса "Король Лир". Американский писатель даже собирался написать современную версию "Короля Лира", где бы дочери короля Лира – суки, бляди, прошмондовки – получили по заслугам, а король Лир остался жив. А шутом у короля был бы юноша-уругваец.
Жена американского писателя тоже ценит пьесы Шекспира. Самая любимая ее пьеса – "Ромео и Джульетта". Эта пьеса, по мнению жены американского писателя, не о любви юноши к девушке. Эта пьеса о любви девушки к девушке. Ромео – никакой, на хуй, не юноша! Это переодетая юношей девушка. И зовут ее Рома. Она очень сильно любит Джульетту! Юноши так сильно девушек любить не умеют. Так сильно девушек могут любить только сами девушки.
Русский писатель относится к Шекспиру так же, как относился к нему русский писатель Лев Толстой. Русский писатель считает, что роль Шекспира сильно преувеличена. Толстой был прав: Шекспир – очень плохой драматург. Особенно русского писателя раздражает пьеса "Король Лир". Где здесь интрига? Нет такой. Русский писатель на месте короля Лира убил бы всех своих дочерей, раз они такие бляди, еще в утробе матери.
Жена русского писателя Шекспира любит. Особенно она любит пьесу "Король Лир". Жена русского писателя считает действия дочерей короля Лира по отношению к своему отцу королю Лиру вполне справедливыми. Наверное, король Лир часто бил дочерей по голове романом "Доктор Живаго". Вот в какой-то момент дочери и решили отомстить.
Американский писатель считает трагедию "Фауст" немецкого писателя Гете одним из выдающихся произведений мировой литературы. Американский писатель даже хотел выучить немецкий язык, чтобы прочесть "Фауста" в оригинале. Но американский писатель думает, что Мефистофель соблазнил Фауста не столько вечной жизнью, сколько красивым хуем – почти таким же, как у юноши-уругвайца.
Жена американского писателя тоже с колоссальным уважением относится к "Фаусту" Гете. Жена американского писателя даже почти начала учить немецкий язык, чтобы читать "Фауста" в оригинале. Она уверена: Фауст – переодетая мужчиной женщина. И Мефистофель женщина. "Фауст" – чисто женское лесбийское произведение.
Русский писатель к трагедии Гете "Фауст" относится снисходительно. Ну, "Фауст" – и "Фауст". Если бы русский писатель оказался на месте Фауста и к нему явился какой-нибудь подобный Мефистофель, то русский писатель недолго думая тут же въебал бы ему романом "Доктор Живаго".
Жене русского писателя часто кажется, что муж чувствует себя Фаустом, а ее принимает за Мефистофеля. Вот он и ебет ее почем зря романом "Доктор Живаго"! Но жена-то русского писателя не Мефистофель! Какой она к ебене матери Мефистофель! Она просто самая обыкновенная женщина.
Про французского драматурга Мольера американскому писателю и сказать нечего. Ну, смешно – и смешно. Шекспир лучше. Но, в общем, американскому писателю все равно – он пьес не пишет.
И жена американского писателя мало что может сказать про Мольера. Действительно, вроде бы смешно. Смешнее, чем Чехов. Однажды она с подругами-лесбиянками смотрела в каком-то театре какую-то пьесу Мольера. Содержание пьесы жена американского писателя практически не помнит: отвлекали подруги-лесбиянки.
И русскому писателю сказать про Мольера особенно нечего. Вроде бы смешно. Но не так смешно, как в жизни. В жизни бывает значительно смешнее.
А жене русского писателя Мольер нравится! Жена русского писателя улыбается редко – у нее довольно тяжелая жизнь. Но когда жена русского писателя читает Мольера или смотрит по телевизору экранизации его пьес, она не только улыбается, но и хохочет от всей души.
Американский писатель к подвигу итальянского философа пантеиста-гилозоиста Джордано Бруно относится негативно. Он не видит в жизни причин, из-за которых надо было бы пойти на костер. Американский писатель пошел бы на костер только ради того, чтобы его жена не использовала живущего в доме рыжего лесного норвежского котенка в качестве менструального тампона, и, может быть, ради возвращения красивого юноши-уругвайца. Американский писатель до сих пор, как ни старается, не может забыть роскошный хуй этого юноши.
Жена американского писателя тоже не понимает героизма Джордано Бруно. Она бы ни за что не пошла на костер. Ну, разве что только ради самой своей любимой подруги-лесбиянки! А может быть, и ради нее тоже бы не пошла.
А русскому писателю и не надо идти на костер! Русский писатель и так постоянно в самом центре костра жизни.
Жена русского писателя смогла бы взойти на костер. Смогла хотя бы ради того, чтобы муж никогда ее больше не трогал романом "Доктор Живаго". Но жена русского писателя догадывается: муж достанет ее романом "Доктор Живаго" и на костре. Через огонь.
Однажды жизнь крепко взяла американского писателя за горло. В отчаянье американский писатель стал много пить и заниматься онанизмом. Но потом взял себя в руки.
И русского писателя жизнь вдруг крепко взяла за горло. Значительно крепче, чем раньше. Но русский писатель не стал заниматься онанизмом. Русский писатель много выпил и без раздумий сразу же заебал жене по голове романом, естественно, "Доктор Живаго". Лучше бы он стал заниматься онанизмом! Жена русского писателя с удовольствием простила бы русскому писателю онанизм.
Американский писатель почему-то принял роман "Айвенго" английского писателя Вальтера Скотта за книгу о наркоманах и для наркоманов. Вроде бы некий наркоман в этой книге ищет и никак не может найти какую-то загадочную вену.
Русский писатель тут же остановил американского. Американский писатель ошибся: ни шприцев, ни наркоманов, ни вен в романе "Айвенго" нет. Там есть рыцари, турниры, прекрасные дамы, злодеи, замки и прочее говно. С точки зрения русского писателя, все это полная хуйня, но дети в восторге. Дети читают. Читают и взрослые.
Но русский писатель зачем-то сказал о романе американской писательницы Бичер-Стоу "Хижина дяди Тома" как о книге, где описываются похождения эксгибициониста. Утром и днем эксгибиционист спит. Ночью он отправляется на охоту. Рано утром он возвращается с охоты. Остаток утра и день спит. Вечером рассматривает трофеи ночной охоты. А вот уже и ночь! Пора снова на охоту.
Американский писатель не согласился с такой трактовкой романа. Никаких эксгибиционистов и трофеев в романе нет. Это роман о борьбе за права негров. Роман, конечно, нудный, тоскливо-гуманистический, наивно сентиментальный, но нужный. Негров обижать нельзя.
Русский писатель согласился с американским без колебаний. Негров действительно обижать нельзя. Русский писатель может въебать романом "Доктор Живаго" жене. Может проститутке Груше. Но негру – никогда! К негру русский писатель "Доктором Живаго" не прикоснется. Русский писатель въебет "Доктором Живаго" тому, кто захочет обидеть негра.
У американского писателя сложилось превратное впечатление о романе "Три мушкетера" французского писателя Дюма. Ему показалось, что это роман о сексуальных маньяках. О трех маньяках , бесчинствующих на просторах жизни. Об угрожающих человечеству трех воспаленных гениталиях.
Русский писатель долго смеялся: никаких там маньяков, гениталий и угроз в романе Дюма "Три мушкетера" нет. Это роман о трех бесшабашных парнях из королевской гвардии. О прекрасных дамах. О дуэлях. О мушкетах. О лошадях. Опять же, в общем, полная хуйня, но детям нравится. Дети читают. И взрослым нравится. Взрослые тоже читают.
Американского писателя картина русского художника Шишкина, на которой изображены медведи в лесу, глубоко волнует. Американский писатель видит себя персонажем этой картины. Он чувствует себя одиноким медведем в темном лесу жизни. Иногда американский писатель в темном лесу жизни натыкается на других медведей. Они вместе играют. Но потом американский писатель снова остается один в темном лесу жизни. Название картины американский писатель не помнит.
Русский писатель к этой картине художника Шишкина относится равнодушно. Русский писатель не чувствует себя одиноким медведем в темном лесу жизни. И его не тянет играть с другими медведями. Русский писатель медведей недолюбливает. Лисицы ему нравятся больше.
Американский писатель может долго-долго стоять перед картиной русского художника Репина "Не ждали". Американский писатель относится сам к себе как к персонажу этой картины. Ему кажется, что его в жизни не ждали.
Русский писатель перед картиной Репина "Не ждали" стоять не будет. Ему эта картина по хую. Его в жизни ждали.
Американский писатель считает, что ум уже ничего в жизни не решает. Время ума прошло. Но иногда, при благоприятных обстоятельствах, ум все-таки кое-что решает.
Русский писатель к уму относится настороженно. Ум – слишком большая сила! От него в жизни не должно много зависеть.
Американский писатель сексу не верит. Американский писатель уже не верит в юношу-уругвайца. И жене-лесбиянке он не верит. Но иногда он ей верит. Как-никак жена!
Русский писатель к сексу относится восторженно. Несмотря ни на что, русский писатель пока не разочаровался ни в жене, ни в романе "Доктор Живаго", ни в проститутке Груше.
Американский писатель твердо уверен: литература умерла. Для того чтобы ее оживить, нужно потратить много сил. У американского писателя таких сил нет. А вдруг есть?! Вдруг литература возьмет и оживет?!
Русский писатель здесь однозначен: литература умерла. И ничего уже не поделать! Но ум и секс живы. Ум и секс продолжаются.
Американский писатель хорошо разбирается в приправах. Но всем приправам вместе взятым он предпочитает соевый соус. Соевый соус – всем приправам приправа! С соевым соусом американский писатель готов съесть даже дерьмо.
Русский писатель в приправах не разбирается. Русский писатель всем другим приправам предпочитает соль и сахар. Пусть диетологи пиздят что угодно – но без соли и сахара жить нельзя! Однажды русский писатель пробовал разбавлять водку соевым соусом. Получилась гадость.
У американского писателя есть слабость – шоколадные конфеты. Американский писатель стесняется своей слабости к шоколадным конфетам. Аме-риканский писатель от шоколадных конфет толстеет.
Русский писатель своей слабости к шоколадным конфетам не стесняется. Русский писатель от шоколада не толстеет. Русский писатель любит закусывать водку шоколадными конфетами.
Американский писатель апельсиновое печенье не любит. Но когда американский писатель нервничает, он может съесть сразу две-три пачки подряд апельсинового печенья.
Русский писатель, когда нервничает, апельсиновое печенье пачками не ест. Русский писатель в эти моменты бьет жену "Доктором Живаго".
Американский писатель – не пироман. Но иной раз он может поджечь уже ненужные ему деловые бумаги.
И русский писатель пироманией не страдает. Но и он иной раз может поджечь пустую сигаретную пачку.
Американский писатель чувствует – его разделяет с жизнью какая-то перегородка. Эта перегородка постоянно присутствует между американским писателем и жизнью.
Русский писатель тоже эту перегородку ощущает. Но ее значение не преувеличивает. Русский писатель всегда может эту перегородку разбить. На то он и русский писатель, чтобы разбивать любые перегородки между собой и жизнью!
Американский писатель чувствует: с ним происходит что-то не то. Ему хочется много пить. Ему хочется ударить жену плохо знакомым ему романом "Доктор Живаго". Ему хочется найти роман "3верохуй".
И русский писатель почувствовал – что-то не так. Ему хочется старых негров. Ему хочется юношей-уругвайцев. Ему хочется соевого соуса.
Русский писатель плотно сел за работу над романом "3верохуй". Такого романа ох как не хватает на полках библиотек и книжных магазинов.
И американский писатель решил написать тоже что-то подобное. Американского писателя снова пригласили на круглый стол "Литература и секс".
Пригласили туда и русского писателя.
Но американский писатель пока не знает, что на этом же круглом столе будет и русский.
А русский писатель тоже пока не знает, что на этом круглом столе обязательно будет присутствовать американский.
Американский писатель и русский писатель пересекались на страницах газет и журналов и в Интернете. Они следят друг за другом. На расстоянии они между собой спорят. Один раз они даже разговаривали по телефону. У них есть общие знакомые. Их многое объединяет. Они – почти ровесники. У них похожие сны. О русском писателе слышали от американского писателя жена и юноша-уругваец. Об американском писателе слышали от русского писателя жена и Груша. Но лично они не знакомы. Так, чтобы лоб в лоб, глаза в глаза, лицо в лицо, – они еще до сих пор не встречались.
Эпилог
Стихи после романа
1. Мама
Мама,
Не мори на кухне тараканов, мама!
Ведь каждый из нас по-своему таракан, мама!
И может так получиться, мама,
Что, моря на кухне тараканов, мама,
Ты моришь, мама,
Самого близкого тебе человека – папу, мама!
2. Папа
Папа,
Пожалуйста, не бей, папа, маму романом "Доктор Живаго" по голове, папа!
За что ты, папа, так маму, папа?
За что ты, папа, так роман, папа?
Ведь роману тоже больно, когда им бьют маму по голове, папа!
3. Ельцин
Ельцин,
Наша жизнь – говно!
И если ты, Ельцин, не сделаешь ее лучше,
То кто же тогда ее сделает лучше, Ельцин?
4. Блядь
Какая же ты, блядь, все-таки блядь!
5. Кровь
Не зря
По-английски кровь
Пишется "блуд".
Ведь в нашей крови столько блуда!
6. Русская проза
Когда русская проза
После тысяча девятьсот девяносто первого года
Ушла в ни хуя,
То она всегда знала, что наступит другое время
И она из ни хуя плавно перетечет
В до хуя.
7. Русский писатель
Не надо кормить русского писателя
Из киоска "Фаст фуд"!
Ему бы огурчик, да грибочек, да лучку,
Да водки рюмку!
А "Фаст фуд" пусть жрут
Американские писатели!
8. Жена
Дура!
9. Подруга жены
И ты дура!
10. Жизнь – 1
В нашей жизни столько говна!
А ведь я никогда не любил говна!
Так меня учила мама,
И папа так меня учил:
"Запомни, сынок, – что бы ни произошло в жизни,
Никогда, сынок, не люби говно!".
Жизнь – 2
Одни идут по жизни как по пушистому ковру.
А другие – как по битому стеклу!
Так выпьем же и за тех, и за этих!
11. Женщины
Суки!
12. Мужчины
Тоже суки. Все суки!
13. Русский народ
Козел!
14. Россия
Ебаный ты в рот!
15. Русская поэзия
Мама любит русскую поэзию.
Папа любит русскую поэзию.
Жена, дура, любит русскую поэзию.
Подруга жены, тоже дура, любит русскую поэзию.
Русскую поэзию любят все!
16. Первый поцелуй
Я его не помню!
Не помню даже самого главного:
Было это с девочкой или с мальчиком.
17. Собаки
Вот собак люблю!
18. Деньги
Денег нет.
19. Бог
А что я могу поделать?!
20. Счастье
Не в деньгах счастье!
Но и без денег счастья все равно нет.
21. Книги
Всем хорошим в себе я обязан кому угодно
Маме, папе, себе, даже жене – дуре, – но только не книгам.
Вот как раз книгам я не обязан ничем!
22. Дети
Дети, будьте политкорректны!
Не обижайте негров, евреев, гомосексуалистов, цыган, животных и женщин!
Потому что если вы будете их обижать,
Негры, евреи, гомосексуалисты, цыгане, животные и женщины
Могут вам и головы оторвать!
Могут, конечно, и не оторвать,
Но в любом случае рисковать не стоит.
23. Сталин
Сталина давно нет. Много лет назад умер Сталин.
Но все равно очень страшно!
24. Время
Как быстро и неумолимо течет время!
Кажется, всего только два часа назад занимался онанизмом,
А уже по нему скучаешь,
Уже хочется им заняться снова и снова.
25. Любовь
Простите меня, люди,
За то, что я – русский писатель!
Я вас всех очень люблю!
Но я не могу иначе!
