Текст книги "Пуля уже в пути"

Автор книги: Игорь Рябов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

– Вот иди и думай, – строго приказала она.

– Слушаюсь и повинуюсь, – я моментально исчез, осторожно прикрыв за собой дверь.

Оставалось ждать дальнейшего развития событий.

Через несколько часов забрезжил рассвет. Остаток ночи прошел спокойно, никто нас больше не потревожил.

Часа через полтора после рассвета я услышал знакомое тарахтение драндулета. Еще через пять минут дверь открылась, и в гостиную вошли Новиков и Михай, навьюченные, подобно верблюдам, разнообразными свертками. Дверь закрылась, и они еще успели сделать пару шагов и только потом замерли, увидев погром.

– Ссыпайте покупки на дол, а руки сложите на затылке, – произнес я у них за спиной, отделившись от стены. – Покалякать не терпится.

– Что здесь произошло, Филин? – удивленно спросил Николай. – Какие руки за голову? Ты что, с ума сошел?

Но все-таки оба исполнили приказание. Свертки рассыпались по полу, довершая общий бедлам.

– Ты задаешь слишком много ненужных вопросов, Николай. А теперь попрошу вас, господа, присесть на диван. Если вам не сложно, конечно же.

Тон, каким была высказана просьба, в сочетании с направленным стволом прозвучал издевательски.

Они обескураженно опустились на мягкое покрывало, продолжая держать руки сцепленными на затылках. Глаза излучали полнейшее непонимание.

Я пододвинул себе стул, что недавно притащил из кухни, и уселся в некотором отдалении напротив них, развернув его спинкой вперед. Упершись подбородком в перекладину, я уставился на них не мигая, продолжая сжимать в руках трофейную «пушку» тридцать восьмого калибра. Только глушитель свернул, чтобы не мешал.

– Что здесь произошло, черт возьми?! – первым не выдержал гнетущего молчания Новиков.

– Именно этот вопрос я и хотел задать тебе, друг Коленька. – Я очаровательно оскалился и стал» похожим на голодного бульдога. – Всю ноченьку глаз не сомкнул, готовя тебе сюрприз. Так что все-таки происходит здесь на самом деле?

– А я почем знаю?! – возмутился он, гневно сверкнув глазищами.

Его спутник продолжал сидеть молча, насупившись, словно сыч.

– А ты что скажешь, старичок-боровичок? – обратился я к нему, слегка качнув стволом в его сторону. – Или русский язык забыл напрочь?

– Да нет, помню. Только я тоже ничего не понимаю, – как-то вяло отозвался он.

– Вот, – протянул я, почесав стволом за ухом. – Значит, мы все в одинаковом положении. Никто ничего не понимает. Но два трупа налицо. И они явно не в сад за яблоками залезли.

– Филин, прекрати! – Николай повысил голос. – Уж не думаешь ли ты, что кто-то из нас продался мафикам? Это же глупо…

– Я могу ручаться только за себя и за Оксанку. Именно нас пытались прикончить. А вот по каким борделям вы шлялись всю ночь, я не знаю. И с чего бы мне вам доверять? У тебя есть какие-нибудь другие разумные объяснения, как эти друзья вычислили нас здесь? Или как они оказались на дороге, поджидая нас именно в том направлении, куда мы ехали? А вертолет, спикировавший чуть ли не на голову?

Николай повесил голову, слушая, как я вдалбливаю вопросы, словно забиваю крышку гроба. А я все больше распалялся, и мысли метались в голове, как шальные. Не знаю, о чем он думал, но выкрикнули мы одновременно:

– Маячок!

И в глазах Новикова сверкнула радость. Оглядев друг друга, мы пришли к выводу, что в пятнистых комбезах маячкам взяться неоткуда. Никто же не мог знать заранее, что мы смоемся из темницы да и завалим именно этих охранников. Оставался один вариант.

– Ксюха! – крикнул я и встал, засунув пистолет за пояс. – А ну подь сюда, несносная девчонка.

Она появилась тут же, словно только и ждала этого, подслушивая под дверью.

– Скидавай свои шмотки! – приказал я строго. – Ты почему не сказала мне, что у тебя их забирали на вилле?

Она покрылась густым румянцем и стала стаскивать с себя куртку.

– А ты не спрашивал.

– Тоже верно, – усмехнулся я. – И когда это было?

– А сразу же, как только они выяснили, что вы сбежали. Меня обыскали и забрали куртку. Правда, через полчаса вернули.

Оксанка швырнула мне джинсуху и, еще больше засмущавшись, растерянно спросила:

– Что, и остальное тоже снимать?

– Куртки достаточно.

Я принялся не торопясь, миллиметр за миллиметром, ощупывать швы. Наконец в самом нижнем уголке попалось крохотное утолщение. Вспоров шов ножом, я извлек оттуда малюсенький радиомаячок. Зажав его в ладони, укоризненно посмотрел на Новикова, внимательно наблюдавшего за моими манипуляциями.

– Эх ты, Штирлиц ватный! – огорченно высказался я, отдав одежку Ксюхе. – Мог бы сразу догадаться и не морочить мне голову. И чему вас только в КГБ учили?

Михай, услышав зловеще-знакомую аббревиатуру, недовольно покосился на Новикова, словно тот и вправду был виновен во всех смертных грехах. Николай только пожал плечами:

– Не обращай на него внимания, Михай. Это у него такой плоский юмор неудачливого российского сыщика. К тому же частного. – И, уже обращаясь ко мне, продолжил, стараясь зацепить мое самолюбие: – А что ты сам-то не блеснул гениальной догадкой? Тоже мне, Шерлок Холмс нашелся.

– Да уж куда мне, – шутливо согласился я. – Я больше на Филиппа Марлоу похож. Постоянно поддатый, нескладный и неудачливый. Но только до поры до времени.

Положив маячок на стул, я от души врезал по нему рукояткой пистолета. Теперь можно быть абсолютно спокойными. Он свое отработал. И, став серьезным, произнес, выпрямляясь:

– Прошу прощения за несбывшиеся подозрения. И хитрая лисица порой в капкан попадает.

– Пустое, – махнул рукой Николай, словно инцидент был несущественным. – Я бы на твоем месте поступил, наверное, точно так же. Да и любой другой, у кого есть голова на плечах.

– Хорошо, – согласился я. – Какие тогда поступят предложения? И что делать будем с этими бедолагами?

Я указал на два трупа, развалившихся на полу.

– С этим мы без вас разберемся, – подал голос Михай. – А вот вам, ребятишки, придется переселиться.

– Но для начала нам всем стоит переодеться, – сказал Николай, указывая на сиротливо валяющиеся свертки. – Все-таки пятнистая форма – не самая лучшая маскировка. И если нас ищут, то наверняка у них есть описание наших примет, включая одежду. А в том, что поиски будут усиливаться, я не сомневаюсь.

Внимательно посмотрев на меня, Николай продолжил:

– А тебе, Филин, придется сбрить свои усы.

– А наголо не побриться? – возмутился я. – Без усов я, наоборот, буду, как клоп на ладони.

– Это еще почему?

– Да в Грузии девять десятых усатые ходят. Так что даже разговоров об этом слушать не хочу. Мои усы – вне обсуждения, как жена Цезаря.

Новиков недовольно пожал плечами, но спорить не стал.

– Упрямый ты, Филин!

– Какой родился, такой и есть.

Облачившись в стильный светлый костюм и темную рубашку, я почувствовал себя совсем другим человеком. Не хватало только галстука, широкополой шляпы и трости. Тогда меня смело можно было бы принять за богатого винодела, выбравшегося в городок прошвырнуться по борделям. Словом, я остался доволен своим нынешним видом.

Ксюшка выпорхнула из спальни тоже в новом облике. В белой кружевной блузке, так замечательно контрастирующей с черными локонами и смуглой кожей, и длинной цветастой юбке, доходящей чуть ли не до пят. Широко разбросив руки, она закрутилась в танце, отчего стала похожа на юную цыганку. Во всяком случае, от местных девчонок ее вряд ли отличишь.

– Тебе нравится, Гошик?

– Бесподобно, – сознался я, приложив руку к груди. – Не будь я твоим опекуном, влюбился бы по уши.

– Тебе что-то мешает это сделать? – хитро поинтересовалась Оксанка и, не дождавшись внятного ответа, обиженно показала язык, а затем скрылась в спальне.

Новиков облачился в джинсы и широкую цветастую рубаху навыпуск. С его сугубо российской рожей трудно прокатить за местного. Но вот на бестолкового туриста-янки, постоянно щелкающего фотоаппаратом и наивно-удивленно озирающегося по сторонам, он стал похож как две капли воды. К тому же его английский был без рязанского акцента, правда, более традиционный, чем у настоящего выходца с Запада. Единственная проблема была в том, что туристы-янки пока не решались толпами валить в Грузию, и к ним здесь не успели привыкнуть.

Но в целом впечатление от преобразований сложилось удовлетворительное. И мы собрались в путь.

– А можно, я и джинсовый костюм возьму с собой? – поинтересовалась девчонка, больше обращаясь ко мне, словно именно я командовал парадом.

– Бери что хочешь, – отозвался я. – Только «жучки» больше не таскай с собой.

Мы дружно уселись в колымагу, и, в очередной раз истошно заверещав движком, она завелась. Развернувшись в обратном направлении, Михай осторожно повел машину по дороге, словно боялся, что она может развалиться в любой момент.

Ксюшка вертелась на заднем сиденье, запечатлевая в памяти близлежащие окрестности, будто было что-то особенное в этих захолустных трущобах, вольготно раскинувшихся на окраине города.

А мне было наплевать на все. Единственное, что хотелось, так это поскорее вернуться в тесную двухкомнатную квартиру на двенадцатом этаже в своем родном Нижнем.

Глава 11

Следующие три дня прошли в полном спокойствии и абсолютной скуке. Единственным развлечением можно было бы посчитать приезд на место нашего нового обитания фотографа. Николай основательно взялся за изготовление фальшивых документов, по которым мы могли бы выбраться из этой негостеприимной страны и наконец-то отправиться домой.

Мы несколько раз спорили с Новиковым о том, каким должен быть этот путь. Собственно, спорил я, настаивая на скорейшем и прямом пути в Россию. А Николай больше отмалчивался или ссылался на то, что и сам не знает толком, когда и как мы отправимся в дорогу. Но исподволь он продолжал советовать мне встретиться с немецким миллионером. Однажды мне это надоело, и я высказался очень определенно:

– Слушай, юный друг нацистов, если ты еще хотя бы раз заикнешься об этом, то я сомневаюсь, что ты вообще когда-нибудь сможешь говорить. Ты меня ясно понял?

– Понял, – недовольно пробурчал он, но не угомонился. – Только тебе, Филин, все равно рано или поздно придется это сделать. В покое тебя не оставят.

– Это кто же такой настырный? – криво ухмыльнулся я. – Уж не ты ли? Или заложишь меня своим партийным боссам с потрохами?

– Они и так уже почти все знают. Или ты думаешь, что нам помогают выбраться из этого дерьма за твои красивые глазки? Так что, Гоша, я бы на твоем месте не искал дополнительных приключений на собственный зад.

– Зад мой, – обрубил его я, поудобнее устраиваясь в кресле. – Что хочу, то и ворочу. А вот угрожать мне не стоит. Меня можно только просить. И уж если твоему партайгеноссе Борману так приспичило со мной познакомиться, то милости прошу к нам на Колыму. Или он думает, что я брошусь к нему по первому свистку?

– А почему бы и нет? – удивился Новиков. – Тебе, кстати, предлагают не самый плохой вариант вашего с Ксюшкой будущего. Почти владелец завода. Будешь купцом первой гильдии, а Оксанка – завидной невестой…

– А что взамен? – хитро поинтересовался я. – Ты, похоже, решил, что я круглый идиот и поверю в сказочку о доброй волшебнице. Это ведь только в детском варианте Золушка стала принцессой и зажила счастливо со своим муженьком. А на самом деле он оказался алкашом и импотентом, а добренькая тетушка-фея постепенно подгребла под себя все королевство, да еще и счетчик включила девчонке за вовремя неоплаченные косметические услуги. Вот и пришлось Золушке после тягостных раздумий отправиться на панель зарабатывать на черствый коржик. Знаю я ее, она около Московского вокзала постоянно ошивается, закурить у прохожих клянчит.

Новиков на это ничего не смог возразить. А может быть, не захотел. Закурив, я подвел жирную черту под бесплодной дискуссией:

– Так вот, друг Новиков, можешь смело передать своим благодетелям, что если хотят что-то сказать, то пускай сами явятся в Нижний. Там и потолкуем. А во-обще-то в гробу я видал и их самих, и ихние бабки. Пусть забирают свои гроши да отчаливают.

Затушив окурок в пепельнице, я неожиданно предложил:

– А хочешь, я тебе дискету подарю?

– Нет, спасибо! – Николай шарахнулся от меня, словно от прокаженного.

– Вот и я хочу спокойно спать. И желательно в компании натуральной блондиночки с грудью четвертого размера…

Николай исчез, сопровождаемый моим презрительным взглядом, а я остался скучать, забросив ноги на стол. И заливал тоску по родине пивом. Благо его для меня не жалели, привозя упаковками.

Оксанке было еще сложнее, чем мне. Я-то мог так просидеть и год, а ее молодой и живой характер требовал хоть каких-нибудь развлечений. А оторваться сейчас она могла только на мне, приставая и капризничая. Я лишь скупо ухмылялся в усы, да иногда вяло огрызался хамскими шутками в стиле похмельного поручика Ржевского.

В конце третьих суток домашнего ареста, когда солнце спряталось за крыши домов и нестерпимо голубое небо стало сереть, появился Михай в сопровождении Новикова. Коля радостно щерился, словно кинул наперсточников на местном рынке, а старикан, как и всегда, оставался невозмутимым.

– И что у нас плохого? – встретил их я, пожимая не по возрасту крепкую ладонь Михая. – Скоро нас шлепнут али погодят чуток?

– Почему обязательно плохого? – удивился старик, доставая из кармана паспорта. – Совсем наоборот. Часть дела сделана. Вот только вы разворошили такой огромный муравейник, что и представить страшно.

– Не обращайте на него внимания, – Ксюшка забралась на диван, грациозно подогнув под себя стройные ноги. – Он сейчас постоянно ворчит. Даже мне надоел.

– Это пройдет, как только я уткнусь мордой в первый попавшийся российский сугроб. Просто мне набили оскомину вечнозеленые папоротники, эвкалипты и курортные развлечения. Хочется какой-нибудь романтики.

Я мечтательно взглянул в белый потолок и продолжил:

– Например, напиться вдрызг в автозаводской забегаловке и устроить там пьяный дебош с мордобоем. А потом чтобы обязательно менты появились и уволокли всех в вытрезвитель. Окромя меня.

– Тебя-то первым и заберут с такой ангельской внешностью, – Новиков сунул мне в руки два паспорта. – Ты когда последний раз в зеркало смотрелся?

– А что оно из себя представляет?

– Давайте серьезнее, ребята, – вмешался Ми-хай. – Все-таки ваши жизни на кону стоят. И скажем честно, ставки не в вашу пользу.

Я раскрыл первый паспорт и, вглядываясь в свою образину на фотографии, прочитал вслух:

– Ричард Уиллис. Гражданин Канады. А почему не Брюс?

– Слабоват ты для крепкого орешка, – ответил Новиков, презрительно фыркнув. – Бери то, что есть.

– Зато он у нас вылитая копия последнего бойскаута. – Ксюха потрепала меня по загривку, как преданного пса, намекая на один из фильмов с участием любимого артиста. – Такой же несносный грубиян.

– Руки прочь! – незамедлительно подтвердил я и отдернул в сторону голову, углубившись дальше в изучение документов. – Женат. А это еще зачем?

Возмущение было наигранным, но Николай воспринял его всерьез.

– А ты дальше посмотри и все поймешь без лишних слов.

Я перелистнул еще страничку и обнаружил следующую запись.

– Ага! Нашел. Имею дочь Джоан.

Открыв второй паспорт, я мельком его просмотрел и отдал Ксюхе.

– Держи, это твое. Я буду звать тебя малышкой Джо. Ты не возражаешь, дочурка?

– Только попробуй! – возмутилась девчонка, грозно сдвинув брови к переносице.

А я победоносно ощерился из-под усов, прекрасно зная, как она не любит, когда ее называют малышкой.

– А ты кто такой? – Я вопросительно уставился на Новикова. – Почему не знаю? Кто впустил в дом постороннего?

Я устроился поудобнее, немного повеселев оттого, что дело вроде бы стронулось с мертвой точки. Новиков, не открывая своей паспортины, уверенно произнес:

– Я Ральф Баркин…

– Еврей, что ли? – поинтересовался я, ухмыляясь. – Я же с самого начала говорил, что ты служишь в «Моссаде».

– Какая разница, кто я?! – вскипел Новиков.

– Абсолютно никакой, Ральф, – согласился я. – Только вот имя тебе выбрали какое-то собачье.

Он покраснел, как вареный рак, а я продолжил подначивать его.

– Но выбирать не приходится. Какая работа – такое и имя. – И, став совершенно серьезным, поинтересовался, понизив голос до таинственного шепота: – А легенда у нас какая?

– Какая еще легенда?! – возмущению Николая не было границ.

– Ну как же! – Я вытаращил глаза и гордо выпятил грудь, словно бравый фельдфебель. – Как у всех шпиёнов, должна же быть легенда. И обязательно пароль. Что-нибудь о славянском шкафе…

Новиков обалдело пялился на меня, не понимая, как с таким придурком можно было сбежать от ма-фиков и удачно уйти от погони. Откуда понять ему, что это просто защита от поганой жизни, что досталась мне. И уж лучше придуриваться, чем лить слезы. И евреев я уважаю, впрочем, как и другие национальности. Нет плохих народов, есть плохие люди.

– Ладно, забыли. И что дальше готовит нам проказница судьба?

– А вот дальше все очень сложно, – начал объяснять диспозицию Михай, кашлянув в кулак. – Обложили вас со всех сторон, это мы установили точно.

Наша мафия слишком тесно переплелась с властью, так что порой и не различишь, кто из них кто. Вот и ищут вас на государственном уровне. Попытаться пересечь границу в сторону любой республики СНГ сродни добровольной сдаче в плен. Именно на этих направлениях вас усиленно и караулят.

– И что же нам тогда остается?

– Придется избрать долгий окружной путь. Они ждут, что вы постараетесь поскорее покинуть Грузию, вот вы ее и покинете. Только направитесь совсем не в том направлении, в каком предполагают мафики. А туда, куда они и представить не могут. Потому-то и понадобились западные паспорта. Там они привычнее наших и не вызывают подозрений.

Михай осушил банку с пивом и продолжил. Я внимательно впитывал в себя все, что он говорил.

– Завтра с самого утра вы все отправитесь на яхту. Она уже ждет в порту на отдаленном рейде. На ней доберетесь до Турции, а там вас встретят…

– Турция – это совсем не Россия, – разочарованно протянул я.

– Другого пути нет. Зато там вас не ищут, и местные ребята помогут лучше, чем здесь. Возможностей и опыта у них поболее нашего. Вот и весь план. А насчет легенды, – он усмехнулся, – не беспокойся. Ты бизнесмен, путешествующий с дочкой и племянником. Неожиданно возникла срочная необходимость по делам вылететь в Россию. Вот и пришлось пристать к ближайшему берегу, чтобы прямиком отправиться всем семейством в аэропорт. Турецкие визы, как ты должен был уже заметить, стоят в паспортах там, где им и положено быть. Причем они настоящие.

– До первой серьезной проверки документов, – кивнул я. – Так я вам и поверил. А затем я превращусь из путешествующего бизнесмена в обычного арестованного с двумя сообщниками. Я слышал, что турецкие тюрьмы еще хуже наших, российских. А о ненависти охранников к немусульманам вообще легенды ходят.

– Знакомство с ними вам вряд ли грозит. Документы и на самом деле настоящие, только фотографии ваши вклеены. Так что поводов для беспокойства вроде бы нет.

– Хотелось бы в это верить…

Не знаю, как у других, но моя ночь прошла в бессоннице. Я ворочался в душной темноте. Измучившись, встал и, отдернув шторы, уставился в звездное небо, словно искал там поддержки и совета.

Ранним утром, наскоро позавтракав, мы отправились в порт. На этот раз не на разбитой колымаге, а на новеньком такси, что должно было соответствовать нашему теперешнему имиджу.

Я предполагал увидеть что-то небывалое, но мои ожидания не оправдались. Яхта была самая обычная. Средних размеров, с парусами, колыхавшимися на ветру, и мощным мотором.

Команда состояла всего из двух человек: хозяина этой посудины, бородатого морского волка, и его помощника с внимательными карими глазами. Оба они, хоть й были турками, прекрасно говорили по-английски. Только мне это было до лампочки. Я предоставил право общения с командой Новикову, а сам растянулся на койке в предоставленной нам каюте.

Почти сразу же после нашего прибытия на борт судно, отдав швартовы, покинуло гавань. И, взяв курс на юго-запад, ушло в открытое море.

Погода стояла прекрасная, и можно было бы наслаждаться неожиданно подвернувшейся прогулкой. Оксанка, собственно, этим и занималась, сразу же исчезнув наверху. В конце концов и я выполз на свежий воздух, отдававший морской свежестью, устав маяться в каюте. Ксюшка увлеченно вцепилась в штурвал, а наглый помощник капитана придерживал ее за талию и что-то пытался ей рассказывать. Непонятно только, зачем. Она так же хорошо знала английский, как я суахили.

Закурив, я растянулся на корме, с интересом наблюдая за проносящимися мимо волнами.

– А я яхтой управляла! – Рядом приземлилась Ксюшка, возбужденная и радостная.

– Хорошо, что недолго. – Положив подбородок на кулаки, я продолжал смотреть на волны. – А то вместо Турции пришлось бы с пингвинами обниматься.

– Да ну тебя! – Ксюха поднялась на ноги. – Вечно ты ворчишь.

– Старый я и трезвый, вот и ворчу, – раздалось ей вслед. – И не знаю, что нас ждет впереди, но явно не медовые пряники.

Это я уже пробубнил себе под нос, размышляя о том, как нас встретит берег турецкий.

Через день он и на самом деле нас встретил. И, на удивление, пока все шло гладко.

Выгрузившись в маленьком портовом городишке, мы не оказались заброшенными и забытыми. Как и обещал старый Михай, нас встретили. И, что самое главное, обошлось без досужих расспросов. А паспортный контроль и вообще, можно сказать, отсутствовал. Стоит ли удивляться, что заграница как медом намазана для всевозможных террористов. Власти бы еще официально их приглашали в гости на нару недель, порезвиться на просторе.

Нас посадили в черный «Мерседес», и машина, резво набрав скорость, понеслась по пыльной дороге в сторону столицы. По уже сложившейся традиции, которую никто почему-то и не пытался нарушить, Новиков уселся на переднее сиденье, рядом с водителем. А нам с Ксюхой опять достались задние места.

Разговаривать никому не хотелось, и я с интересом наблюдал за проплывающим в окошке пейзажем.

Долго ли мы так ехали, затрудняюсь вспомнить. Вероятно, долго, только время, казалось, застыло, как и огненный диск на белесом небосводе. Я дымил сигаретой, даже не поинтересовавшись, будет это кому-нибудь мешать или нет. А Новиков вполголоса что-то живо обсуждал с водителем, словно не хотел, чтобы мы с Оксанкой поняли, о чем речь.

Анкара, вероятно, красивый город, не лишенный восточной прелести и самобытного колорита. Только я этого совсем не увидел. Да и не горел желанием. Нас отвезли в небольшую гостиницу и оставили одних, предупредив, что выходить из номера и шляться по окрестностям не рекомендуется. Новиков и наш водитель, прихватив паспорта, скрылись в неизвестном направлении.

Отсутствовали они немногим более двух часов, но вернулись с богатым уловом. В паспортах стояли российские визы, удивительно быстро полученные, а рядом лежали билеты на самолет Анкара – Новосибирск.

– И при чем здесь Сибирь? – мрачно поинтересовался я. – Нельзя ли было отправиться прямо в Москву? От нее до Нижнего рукой подать…

– Игорь, это единственные свободные билеты на ближайшие дни. И то случайно оказались в наличии. А'&се рейсы на столицу забиты челноками и туристами, так что билеты нужно заказывать как минимум за неделю. Мы не можем так долго мозолить глаза местным властям. Согласись, что лучше в российской Сибири, чем в турецком зиндане.

– Если не на каторге, тогда лучше.

Новиков в дополнение ко всему был уже привычно нагружен свертками.

– Что там? – заинтересовалась Оксанка, попытавшись развернуть плотную бумагу.

– Лишь бы не сибирская язва в нагрузку к билетам. – Я внимательно наблюдал за Николаем.

– Всего-навсего теплая одежда. – Он достал из одного свертка три дорожные сумки, какими обычно пользуются туристы. – Закладывайте каждый свое, а то турист без багажа вызывает подозрение у таможенников.

Оксанке достался коротенький полушубок из натурального меха, и она зачарованно крутила его в руках, внимательно рассматривая и радуясь красивой вещице. Стоил он, вероятно, совсем немалых купюр с портретом Ататюрка, и для меня было загадкой, почему партийные боссы так раскошеливаются, снабжая нас обновками.

Мне же досталось солидное и добротное длинно-полое пальто, в каких разгуливают киношные мафиози и наши настоящие коммерсанты, зарабатывающие деньги далеко не лучшими способами, чем их вымышленные собратья.

– Это ты, пожалуй, перегнул, – сказал я Николаю. – Зачем же так выпендриваться?

– А ты хочешь, чтобы солидный канадский бизнесмен ехал в Россию с фуфайкой в бауле? – И Новиков напихал мне в сумку еще множество мелочей, создав вид настоящего дорожного чемодана.

Проделав ту же процедуру со своим и Ксюшки-ным баулами, он залез рукой во внутренний карман и выудил оттуда пачку банкнот с привычными и такими родными лицами американских президентов. А затем протянул ее мне.

– Здесь тысяча долларов на расходы. Я думаю, на них вы спокойно доберетесь до Нижнего.

– Можем даже мимо проехать, – пошутил я. – Расписку дать или так сочтемся? Все-таки свои люди.

– Обойдусь без бюрократии. – Новиков взглянул Н£ наручные часы и обеспокоенно произнес: – Вроде бы все. А теперь нам пора. Через два часа наш самолет. И уже сегодня будем дома.

– Дай-то бог! – Я поднял сумку, оказавшуюся не такой уж и тяжелой. – Итак, последний рывок, леди и джентльмены.

Столица Турции запомнилась мне только гостиничным номером и баром в аэропорту. Именно туда я гордо прошествовал в первую очередь, стоило нам оказаться в здании. Осушив двойную порцию неразбавленного виски и даже не поморщившись, я чуть было не оказался на грани провала, словно Штирлиц, разгуливающий по РСХА в штанах с лампасами и волочащимся парашютом сзади. Бармен с густыми черными усищами и такими же черными глазами на загорелом скуластом лице изумленно вскинул вверх густые брови и одобрительно покачал головой.

– Ненавижу самолеты, – по-английски сказал я и, чертыхнувшись, выложил на стойку бара купюру. – Повтори, дружище.

Бармен, окончательно охренев, послушно наполнил емкость адским пойлом. Откуда ему было знать, что я и не в таких количествах пил и более мерзкие составы.

Наконец объявили посадку на наш самолет.

Проходя положенные таможенные процедуры, я волновался, как старшеклассник, первый раз забравшийся с подружкой под одеяло нагишом. А Ксюшка, стоявшая рядом со мной, цветом лица почти не отличалась от побелки на потолке. И вдобавок дрожала. К тому же ни бельмеса не понимала в иностранных языках.

Я нагнулся к самому ее уху и тихо прошептал:

– Не дрожи, никто не собирается есть тебя вместе с пуговицами. И вообще, запомни: ты у меня глухонемая. Так будет проще. Только не вздумай что-нибудь брякнуть невзначай.

Она испуганно взглянула на меня, но все же кивнула головой.

Первым процедуру прошел Николай, а затем наступила наша очередь.

Я протянул паспорта толстому таможенному офицеру, у которого, казалось, сейчас лопнет ремень на штанах.

Он внимательно взглянул на нас, а затем в паспорта. Потом снова уставился на меня, расплывшегося в улыбке, словно меня только что избрали генеральным секретарем ООН, и обнимающего за плечи Ксюху.

– Это ваша дочь? Что-то неважно она выглядит…

– А их не поймешь, офицер, – небрежно обронил я. – То просилась со мной в Россию, а как подвернулся случай взять ее с собой, выяснилось, что и летать не любит, и медведей боится.

Таможенник, обращаясь к Ксюшке, сказал:

– Не бойся, девочка, все это не так уж и страшно, как кажется на первый взгляд.

Оксанка и ухом не повела, продолжая хмуро пялиться на турка.

– Она у меня глухонемая, – скорбно опустив уголки рта, произнес я. – С самого рождения.

– Извините, сэр. Жаль. Она у вас очень красивая, и надо же, так не повезло.

– Ничего, мы уже привыкли. – Я ласково прижал девчонку к себе. – А не повезло мне с ее мамашей. Стервой оказалась, бросила нас обоих. Растворилась в неизвестности, даже не удосужившись развестись для приличия.

Трогательная история чуть было не вышибла слезу у толстяка, и он растерянно протянул нам паспорта.

– Счастливого пути, сэр. И еще раз извините.

– Благодарю.

Вскоре мы присоединились к Николаю и другим пассажирам, ожидающим посадки в самолет уже на нейтральной земле.

– Что так долго? – обеспокоенно прошептал он. – Я уже стал волноваться. Думал, что с документами не все в порядке оказалось.

– Да нет, толстяк общительный попался. Вот я и поплакался ему в жилетку о своей никчемной жизни.

– А если серьезно?..

– А если серьезно, то меня сейчас больше интересует, что мы будем делать дальше. Когда прилетим в Россию.

– Ничего, – Николай пожал плечами. – Разойдемся, как в море корабли. Я двинусь к своим толстозадым боссам, а вы с Ксюшкой отправитесь, наверное, домой.

– И все? – В моем голосе сквозило явное недоверие.

– И все, – спокойно сказал он. – Я обстоятельно доложу обо всем, что произошло за последние дни. А там пускай они решают, как им быть и с кем чачу пить.

Что он врал, было несомненно. Больно уж нежным стал его взгляд, а манеры вкрадчивыми. Так они и оставили меня в покое. Но и делать было нечего. Пришлось сделать радостную рожу, словно я ему поверил. Но и он вряд ли поверил в мою искренность. Только виду не подал.

Еще через некоторое время мы оказались на борту лайнера. Доставить нас на место в целости и сохранности взялась авиакомпания «Сибирь». Аэробус, взревев движками, стал выруливать на стартовую прямую. А я сидел и смотрел в иллюминатор, счастливый оттого, что возвращаюсь на родину, и обеспокоенный тем, что путь наш пролегает в пределах досягаемости украинских ПВО.

Оторвавшись от земли, самолет взмыл ввысь и, на прощание сделав круг над аэропортом, стал стремительно набирать высоту и скорость, пока не вонзился иглой в нежную вату облаков. Дух захватило, и сразу же вспомнилось, как несколько дней назад мы также вылетели из Москвы в Швейцарию. Знать бы, что все так обернется, лучше бы сиганул с высоты без парашюта, только бы с девчонками не случилось того, что, к несчастью, произошло.

– Не надо, Гошик, не мучай себя, – Оксанка прижалась щекой к моему плечу, раскусив меня как грецкий орех. – Все равно ничего не изменишь. И не твоя в этом вина.

– С чего ты взяла, что я мучаюсь? – Мои брови удивленно поползли вверх.

Ксюшка, поймав мою руку в свои ладошки, сказала просто:

– Я же не слепая, все вижу и чувствую.

– Ты глухонемая, – пошутил я и слегка щелкнул ее по носу. – Так что могла бы и промолчать.

– Ты все еще считаешь меня маленькой? Только и делаешь, что подтруниваешь на до мной. А я уже не ребенок, Филин. И пора бы тебе с этим согласиться. А то…

– А то что? – Я удивленно воззрился на нее, поразившись наглому шантажу.

Дожил! Даже эта пигалица стала мне угрожать. Что же со мной произошло? Тоже мне, гроза нижегородской мафии. Если дело и дальше так пойдет, то скоро меня и бомжи начнут гонять, как шелудивую собаку.