Текст книги "Пуля уже в пути"

Автор книги: Игорь Рябов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Глава 6

Продираться сквозь заросли не доставляло особого удовольствия, с каждым шагом требовалось все больше усилий. В один прекрасный момент стало ясно, что мы выдохлись.

– Привал. – Николай сбросил с плеч рюкзак и сам повалился рядышком. – Если мы и дальше будем топать в таком темпе, то выбьемся из сил. Тогда они нас и настигнут. А что произойдет потом, не хочется даже представлять.

– А мы сделаем ход конем. – Я закурил, а пустую пачку закопал, расковыряв лунку ножом. – У меня есть одно предложение, и давайте его обсудим.

Оксанка до того устала, что не пожелала принять участия в заседании военного совета. Она растянулась во всю длину на земле, утомленно закинув руки за голову. Щеки ее пылали, дыхание было частым и прерывистым. Хотя и шла она налегке, переход дался ей с трудом. Правда, и не прозвучало ни одного слова жалобы. Это уже радовало. И нам еще очень повезло, что обута она была в кроссовки, а не в туфли на каблуке-шпильке.

Я и сам не намного лучше выглядел, хотя и был более привычным к таким передрягам. По лицу струился пот, а влажный воздух затруднял дыхание. В простреленном пару месяцев назад легком что-то шуршало и похрипывало. Да и курение тоже сказывалось.

Но я не мог пересилить себя и отказаться от дурной привычки.

– И что ты предлагаешь на этот раз? – Николай заинтересованно скосил глаза в мою сторону, но сам не пошевелился.

– А ты, напарник, что думаешь? – в свою очередь решил я выяснить его намерения относительно нашей дальнейшей судьбы. – У тебя-то есть хоть какое-нибудь подобие плана, или мы просто бредем куда глаза глядят?

– Кое-какие наметки имеются. Если нам удастся попасть в Поти, тогда мы будем в относительной безопасности, и нам помогут добраться до дома. У меня там есть хорошие знакомые.

– И далеко до твоего городишки топать?

– По моим скромным подсчетам, километров сто пятьдесят после того, как выйдем к шоссе…

Я присвистнул от удивления и разочарования, обреченно посмотрев на бедную Ксюшку, распластавшуюся на земле. Она лежала не шелохнувшись, словно неживая.

– Пешком это нереально. Я-то дошел бы, но не забывай, что с нами ребенок…

– Я не ребенок, – впервые подала голос Ксюшка. – Я уже достаточно взрослая, чтобы не тыкать в меня пальцем при малейших намеках на трудности.

– Ладно, ты не ребенок, – согласился я и опять повернулся к Новикову: – Так вот, с нами юная леди, и эти чертовы дебри не для ее хрустальных башмачков. Да и уверен ли ты, что там нам смогут помочь?

– Почти уверен. Но все равно у нас нет выбора. Это единственный реальный шанс выбраться на родину.

Николай сел и, посмотрев на солнце, сказал:

– Пора бы трогаться дальше.

– Подожди, сейчас пойдем, только давай все-таки кое-что еще выясним, пока имеем такую возможность. Если вдруг с тобой что-то случится, то к кому там обращаться?

– Я не могу тебе этого сказать, Филин. Будем надеяться, что мы доберемся до пункта назначения все вместе.

– Значит, в городишке у вас секретный агент, – задумчиво протянул я. – Неужели ваша партия настолько сильна, что может позволить себе иметь резидентов у черта на куличках?

И сам же ответил на вопрос.

– Это вряд ли. Да и зачем им такая морока? Так на кого ты работаешь на самом деле, Коленька? Давай уж колись по полной программе, раз в данный момент мы собратья по несчастью и оружию.

– Нет, Филин! – твердо произнес Новиков, пристально вглядываясь мне в глаза. – Думай что хочешь, но я всего лишь сотрудник службы безопасности у толстозадых боссов, как ты выражаешься. Не рядовой, конечно, но и не генерал. А если вдруг со мной все-таки случится беда, то постарайся связаться с тем заказчиком, к кому мы и ехали. Он в тебе сейчас заинтересован, и в его возможностях вытащить вас из любого уголка мира.

Он назвал, к кому обратиться, и дал телефонный номер в Женеве.

– Ну уж нет! Из огня да в полымя, – я криво усмехнулся. – Эти местные мафики, что за нами охотятся, тоже во мне заинтересованы, так что хрен от редьки мало чем отличается. Я уж лучше сам как-нибудь попробую выбраться. А сейчас предлагаю вернуться к реке и переправиться на другой берег. Это и станет нашей рокировкой в данной партии.

Николай уже был на ногах, и я последовал его примеру, хотя вставать совсем не хотелось. Протянув руку Оксанке, я сказал:

– Подъем, корнет! Труба зовет.

Она нехотя уцепилась за мою руку, и я рывком привел ее в вертикальное положение, одновременно поймав в объятия.

– Не обижайся, Ксюшка. Да, ты права, я – круглый дурак. Но сейчас нужно топать дальше. Наверняка эти подонки уже начали облаву. И я опасаюсь, как бы капкан вскоре не захлопнулся перед самым носом.

– Я не обижаюсь, Гошка, просто устала. И нервы еще. Как вспомню, что они сделали с Галей…

На ее глазах навернулись крупные жемчужины слез, и я постарался успокоить ее, ласково погладив по голове. А у самого сразу же поднялась волна ненависти к проклятым мафикам. Им все едино, кого убивать, лишь бы деньги сыпались в карман. Еще и удовольствие получают от этого.

– Не надо сейчас вспоминать, Ксюшка. Но мы обязательно отомстим им за нее. Только Галинку этим не вернешь. Я так себя проклинаю за эту поездку…

– Ты здесь ни при чем. Просто так сложились обстоятельства. Да и мы сами хотели в Швейцарию побольше твоего. Так что прекрати терзаться попусту.

Николай, уже полностью экипировавшийся, выжидательно топтался рядом. Он все-таки решился нас поторопить.

– Игорь, пора. Только почему опять к реке? Что-то я не врубаюсь в ход твоих мыслей.

– Все элементарно. Они будут искать нас в этом направлении, – я махнул рукой в ту сторону, куда мы держали путь до привала. – По их логике, мы должны бы стараться как можно дальше уйти от их логова.

– Естественно, – согласился Новиков. – Нам так и нужно поступить. И чем дальше мы уйдем, тем лучше. Что-то я не понимаю…

– А тебе и не надо ничего понимать. – Я взвалил на плечи надоевший уже рюкзак и подхватил с земли автомат. – Просто доверься моему опыту. Я тоже хочу жить. И даже больше, чем ты можешь себе представить.

Мы тронулись в направлении, перпендикулярном тому, в каком двигались до сих пор. Постепенно ноги размялись, и мы набрали приличный темп, насколько позволяли природные условия. По дороге я стал объяснять Новикову преимущества партизанской тактики.

– Нас будут искать здесь, а мы тем временем окажемся совсем в другом месте. К тому же помнишь, тот осел в камере сказал про катер?

– Конечно, помню.

– Вот его-то нам и нужно заполучить. Пока ма-фики будут рыскать по окрестным чащобам, мы сможем далеко уплыть. А там постараемся выбраться на шоссе и добраться до твоего городка.

– Хорошо, Филин, убедил.

Часа через полтора мы наконец вышли на берег реки километров на десять ниже по течению от разрушенного моста.

Николай осторожно выглянул из кустов и замер, прислушиваясь. Стояла абсолютная тишина.

– Вроде бы все спокойно. – Коля втянулся обратно в заросли и присел рядом с нами.

– Тогда будем форсировать. – Я затушил окурок и стал раздеваться. – Чем быстрее мы сможем завладеть катером, тем дальше удастся уріт от возможного преследования.

Новиков тоже начал быстро скидывать е себя одежду, аккуратно укладывая ее в рюкзак поверх патронов.

– А ты что сидишь, как на именинах? – Я строго посмотрел на Оксанку, зябко поеживающуюся. – Особое приглашение требуется, ваше высочество? Или стесняетесь немодного купальника? Нам, вассалам, все равно, хоть голой плыви. Сейчас мы с Колей не мужики, а всего лишь преданная охрана. Я правильно гутарю, Колек?

– Так точно, сэр! – отрапортовал Новиков, стащив с себя штаны и оставшись в исподнем. – Я готов в отличие от вас. Пошевеливайтесь, если не желаете заночевать на берегу.

Я присел на корточки рядом со сжавшейся в упругий комок Ксюшкой и тихо произнес:

– Ну? Что ты застыла, рыбка? Сейчас искупаемся. Потом будешь подругам хвалиться, что в начале ноября в речке барахталась. Ты представляешь, как у них слюнки потекут от зависти.

– Гошка, я плавать не умею, – Оксанка еще больше ужалась, подобрав коленки к самому подбородку и обхватив их руками. – Не представилась возможность научиться.

– Вот тебе раз, – сказал я, сочувственно улыбаясь. – Это не беда, Ксюшка. Зато я умею. Не бойся, доставлю тебя на тот берег в целости и сохранности, сокровище мое. Мы эту лужу аки по суху перейдем. Давай раздевайся и пакуй свою рванину в мою торбу.

Оксанка грустно и доверчиво улыбнулась, больше глазами, чем губами, но все-таки начала стаскивать с себя куртку.

– Вот и умничка, – похвалил я ее.

Николай подхватил рюкзак и направился к воде, осторожно ступая босыми ногами, чтобы не напороться на какую-нибудь корягу.

– Попробую, как водичка. Я стартую первым.

– Отвернись, пожалуйста, – скромно сказала мне Ксюшка, берясь за майку, под которой больше ничего не угадывалось.

– Можно подумать, я тебя в первозданной наготе не видел. – Вспомнился самый первый миг нашего знакомства, когда она в чем мать родила стояла под дулом моего пистолета, а невдалеке на полу валялся в бессознательном состоянии окровавленный мафиози Рыжий. – Тоже мне, сенсация сезона.

Уколоть-то я ее уколол, но, конечно же, отвернулся, чтобы не смущать девчонку. Майка полетела в рюкзак, присоединившись к остальным шмоткам.

– А теперь сиди и жди меня здесь. Я отволоку рюкзак на ту сторону, а потом вернусь за тобой. И не высовывайся из кустов, нимфа, а то всех диких тварей в округе соберешь своим заманчивым видом.

Я все-таки не удержался и мимолетно бросил взгляд на стройную девичью фигурку, едва прикрытую снизу узкими полосками материи. Они больше демонстрировали все достоинства и ладность форм, чем что-то скрывали от посторонних глаз.

– Ну и мода у молодежи! – выпалил я и, подняв котомку, помчался к воде. – Так и с катушек недолго слететь.

Голова Николая уже покачивалась на середине реки рядом с рюкзаком, который он, подняв левой рукой, пытался удержать над водой, чтобы не замочить патроны и одежду. Другой рукой он активно загребал, стремясь побыстрее попасть на сушу.

Я осторожно вступил в мутные воды. Первые шаги дались без затруднений, но на третьем я чуть было не ушел с головой под воду. Коварное дно оборвалось неожиданно резко. С трудом удержавшись на ногах, я повернулся спиной к противоположному берегу и постарался повторить маневр Новикова. Оказалось не так уж и холодно, как ожидалось, но с таиландскими курортами все-таки не сравнить. Тело обожгло, кожа сразу же покрылась мелкими мурашками. Да и плыть приходилось неторопливо, прилагая все силы, чтобы не намочить рюкзак.

Пока я добрался до берега и нащупал ногами твердую поверхность, низ котомки все же успел несколько раз окунуться, и теперь с него тоненькими струйками стекала вода. Но брезент был новым и плотным, и хотелось надеяться, что ничего страшного не случилось. Больше всего я опасался за сигареты и одежду.

Новиков сидел прямо на земле и пытался отдышаться, зябко обхватив колени руками. Зубы его выбивали мелкую дробь. Заплыв тоже дался ему нелегко. Мокрые волосы сосульками свесились на лоб, и по ним вниз струилась вода.

Чуть отдохнув, я направился назад.

– Тебе автоматы забирать, – напомнил я Новикову, и он последовал за мной. – А то мы сейчас беззащитны, как младенцы. Можно из рогаток перестрелять.

– Гоша, а может быть, махнем не глядя? – лукаво поинтересовался Новиков. – Тебе вершки, а мне корешки.

– Я тебе и вершки, и корешки вырву разом, если ее тронешь, – строго произнес я. – И не посмотрю, что соотечественник. Похоронят на почетном месте, в могиле неизвестного туриста.

– Да я пошутил! – возмутился Коля, входя в воду. – Чудак-человек.

– Я тоже, – сказал я и рыбкой нырнул вглубь.

Обратный путь не занял много времени. Пока нам везло, и в ближайших окрестностях стояла мертвая тишина. Даже птицы перестали щебетать. Может, мы распугали их своим внезапным вторжением в их владения.

Николай взял автоматы и исчез.

– Пойдем, окунемся. – Я протянул руку Оксанке, сидевшей на земле. – Водичка – мед, а вот вылезешь – слегка прижмет. Пошли, пошли, время не терпит.

Ксюшка поднялась, покраснев от смущения, и робко сделала первые шаги. Я сцапал ее за руку и, не давая опомниться, поволок за собой. По пути старался растолковать ей то, что придется делать.

– Ты, Ксюха, главное не буянь и не сопротивляйся. Тогда все пройдет быстро и незаметно. Домчимся, как «Метеор» на подводных крыльях. Как только войдем в воду, расслабься, а остальное предоставь мне. Понятно воркую?

Она хлопнула в ответ пушистыми ресницами, и мы с ходу влетели в реку.

– Ой, холодно! – Она попыталась было дернуться назад.

– Потерпишь, ничего с тобой не случится, – я притянул ее к себе. – Повернись ко мне спиной и помни, что я тебе советовал.

Я просунул левую руку ей под мышку и обхватил за грудь, крепко прижав к себе.

– Поехали в лес за орехами, – и сделал шаг назад.

Дно опять круто оборвалось, и мы на какое-то мгновение погрузились в холодную пучину. Когда же вынырнули на поверхность, Оксанка вцепилась заостренными коготками обеих рук в мою, оставляя там глубокие вмятины. Сердце ее гулко барабанило, как у загнанного зайчишки, ощущаясь даже через упругость маленькой груди, уткнувшейся твердым соском в изгиб моего локтя. Густые волосы моментально намокли и висели теперь длинными сосульками.

Я активно загребал правой рукой, борясь с несильным течением, а сердце мое тоже отчаянно рвалось из груди. Только это был не страх. Честно говоря, я хотел, чтобы этот заплыв продолжался вечно. Даже холод перестал ощущать. Так трогательна была безраздельная доверчивость, и казалось допустимым все. В конце концов мне даже стало совестно за свои слишком смелые мысли. Хорошо, что в этот момент я почувствовал под ногами дно.

– Отчепись, приплыли, – пошутил я, но Оксанка, напротив, еще крепче прижалась, словно ее собирались бросить посреди бушующего океана на произвол судьбы.

Она мелко и часто дрожала, и, похоже, не только от холода. Губы ее были приоткрыты, а взгляд блуждал в неведомых далях. Я слегка потряс ее за плечи и вытолкал на берег. Она осталась стоять без движения.

Быстренько разворошив торбу, вытащил оттуда ее и свою одежду. Николай, уже успевший одеться, молча и понимающе наблюдал за мной. Я схватил свою рубашку и принялся лихорадочно вытирать мокрую Оксанку, одновременно пытаясь сделать беглый массаж. Все это время я приговаривал:

– Эй, Ксюшка, очнись! Все уже позади. Да очнись ты! Что с тобой происходит?..

– Ничего, – как-то мечтательно наконец отозвалась она. – Все нормально.

Я взглянул в ее бездонные нежно-серые глаза и на миг утонул в них. Резко тряхнув головой, словно сбрасывая наваждение, я пробормотал себе под нос:

– Напугала ты меня до смерти. Больше так не делай.

И запихнул ей в руки одежду. Оксанка виновато потупилась и стала проворно натягивать майку. Да и я постарался побыстрее одеться, словно у нас проходили негласные соревнования.

Когда с облачением было покончено, Николай бодро произнес, стараясь разрушить замешательство и неловкость, незримо витавшие вокруг нас:

– И куда теперь, командир?

Я огляделся окрест и уверенно рубанул воздух рукой, как саблей, в направлении виллы Бакуриани, указывая направление.

– Туда, и только туда.

Спутники в очередной раз удивленно уставились на меня. А я, как ни в чем не бывало, продолжил:

– Вдоль берега, кустами. Будем осторожно пробираться и искать, куда мафиози запрятали катер.

– Тогда вперед? – Новиков юркнул в заросли и уже оттуда мечтательно сказал: – Может быть, вместе с катером и поесть что-нибудь найдем, а то у меня уже сквозь живот позвоночник прощупывается.

– Еще сутки поголодаем – и примемся за отлов местной саранчи. Говорят, она так вкусна, что пальчики оближешь.

Я слегка подпрыгнул, проверяя, насколько удобно подогнана амуниция, и впервые после купания посмотрел на Ксюшку без смущения. Словно и не было между нами нескольких затуманивших разум минут.

– Пойдешь посредине, Оксанка.

– Я воль! – Она шутливо вытянулась, опять став сама собой, и вскинула правую руку к виску.

Ее глаза насмешливо блестели из-под тонких бровей. Я подошел почти вплотную и, взяв за запястье, опустил ее руку вниз.

– К пустой голове не прикладывают.

– Как скажешь, милый. – Ксюшка кокетливо прищурилась и, проворно чмокнув меня горячими губами в щеку, счастливо рассмеялась. – Ты только намекни, что от меня требуется, и я что хочешь для тебя сделаю.

– Вперед, пацанка, – сконфуженно скомандовал я и для скорости шлепнул ее по заду.

Она покорно нырнула вслед за Новиковым. А мне только и оставалось, что изумленно покачать головой да пристроиться в арьергард, замыкая маленькую колонну.

– Детский сад какой-то…

С этой стороны реки растительность почему-то была менее густой, и идти стало намного легче. Я даже и не заметил, как мы отмахали пяток километров.

Внезапно Новиков остановился, подняв вверх левую руку. Он внимательно вслушивался пару минут, а затем поманил меня указательным пальцем. Я приблизился к нему, стараясь двигаться бесшумно.

– Что там? – одними губами спросил я, пытаясь услышать то, что его встревожило. Но мой слух ничего особенного не уловил.

Он неопределенно пожал плечами и так же тихо ответил:

– Вроде бы голоса какие-то. А может, показалось.

– Все равно нужно проверить.

Я обернулся к Оксанке и отдал ей инструкции:

– Мы сейчас пойдем на разведку, Ксюха. Замри здесь так, словно ты зомби. И ни шагу в сторону. Что бы там» ни происходило, жди тут. И не как в прошлый раз. Понятно?!

Она послушно кивнула головой, отчего кудряшки пошли мелкой рябью по плечам.

– Если вдруг какая сволочь, окромя нас, появится на горизонте, пуляй первой не раздумывая. Только меня или Николая не подстрели второпях.

Я показал ей, как пользоваться оружием, и, вернув пистолет, толкнул Новикова в плечо.

– Пошли, вояка. Покажем мафикам, где раки на зимовку расположились.

Сбросив с плеч рюкзаки к ногам Оксанки и оставив себе только оружие, мы двинулись вперед. Ступать старались так, чтобы ни одна веточка не хрустнула под башмаками. Пройдя метров сто, мы чуть было не выскочили невзначай на открытое место. Река здесь поворачивала влево почти под прямым углом. Вовремя тормознувшись, мы присели на корточки и медленно раздвинули кусты.

Глава 7

Впереди, в каких-то жалких десяти метрах, колыхался на волнах катер, пришвартованный к маленькому деревянному помосту. А рядом с импровизированным причалом стояла жалкая халупа из белых струганых досок. Прислонившись спиной к стенке, на складном стульчике восседал бородатый детина. Он, сладко зажмурившись, грелся на последнем в этом сезоне солнышке, подставив его еще насыщенным лучам волосатую грудь. На коленях у него покоился автомат, а сигарета, зажатая меж пальцев, чадила сизым дымком.

Около катера возился другой мафик, тоже обнаженный по пояс, бронзовый от загара и щуплый. В таком сочетании он напоминал собой копченые свиные ребрышки. Что он там делал – неизвестно, наблюдать мы могли только его задницу да длинные ноги, обтянутые грязными джинсами.

Новиков взялся было за автомат, но я приложил палец к губам, осуждающе покачав головой. Поднимать шум на всю округу для нас равносильно добровольной сдаче в плен.

– Не буянь, – одними губами прошептал я и вытащил нож из чехла. – Уберем их тихо. По водной глади звуки выстрелов далеко разносятся.

Коля сделал то же самое, и я ткнул указательным перстом вначале в него, а затем в зад мафика, склонившегося над посудиной. Напарник уверенно сложил пальцы, что должно было означать о‘кей. Пришлось поверить на слово.

Осторожно раздвинув кусты, я выполз на открытое пространство и, вскочив на ноги, метнул нож. Прокрутившись в полете только один раз, он вонзился мафику в утробу на сантиметр ниже солнечного сплетения.

Неистово завопив, тот схватился обеими руками за рукоятку и попытался встать. Глазищи его, и так большущие, расширились от боли и ужаса. Автомат свалился с колен на примятую траву.

Николай к этому моменту уже заканчивал со вторым мафиком, отправляя его бездыханное тело вниз по течению. Я же, не теряя драгоценного времени, бросился вперед и добил раненого мощным ударом приклада в висок. Кость звонко хрустнула, и неприятель замертво обрушился к моим ногам.

– На том свете докуришь, – наступив на продолжавший дымить бычок, сказал я. – У чертей наверняка такого барахла в достатке, и они для дружка не пожалеют табачку.

Рядом возник Новиков, прерывисто дыша.

– Хиляк отправился купаться, – торжествующе доложил он. – Жарко сегодня.

– Я видел, Колек. Присоедини к нему и этого. – Я вытащил у мертвеца нож из брюха и вытер лезвие об его же штанину. – Вдвоем им будет веселее плескаться. А я за Оксанкой схожу… И найди у них чего-нибудь пожрать. Наверняка что-то отыщется. Не в ресторан же они ходили три раза в день.

Ксюшка сидела там же, где мы ее и оставили. В руках она сжимала пистолет, и я не рискнул приближаться неопознанным. Еще издали гаркнул во всю глотку:

– Ксюха, это я! Все в порядке. Опусти пушку, а то мне еще хочется на твоей свадьбе погулять.

Она радостно вскочила с рюкзаков и бросилась мне навстречу. Повиснув у меня на шее, скороговоркой выдохнула:

– Наконец-то вернулся. А то страшно одной. Кто там так кричал? У меня аж кровь в жилах застыла от ужаса. Я подумала, с вами что-то случилось, и перепугалась до смерти…

– Да Колька все балуется. Так на бедного медведя нагнал страху своей улыбкой, что тот и заорал не своим голосом да на противоположный берег помчался.

– А что, здесь и медведи водятся? – доверчиво поинтересовалась девчонка.

Я поскреб пятерней подбородок, уже покрывшийся колючей порослью.

– А хрен их знает! Наверное, водятся. А может быть, это снежный человек заблудился, спускаясь с гор за солью…

Нести два рюкзака сразу было тяжеловато. И когда мы наконец-то добрались до избушки на курьих ножках, с меня в три ручья лил пот, а дыхание стало похоже на кваканье старой простуженной лягушки. С облегчением скинув с себя котомки, я повалился прямо на них. Вытащив сигарету, с небывалым наслаждением закурил.

Оксанка присела рядом, по-турецки подогнув под себя ноги. И, чуть склонив набок голову, принялась внимательно меня разглядывать, словно впервые видела такого страшилу. Мне сразу же стало грустно под ее пристальным взглядом.

– Да! Старый я, старый! – с непонятным самому себе ожесточением произнес я и глубоко затянулся едким дымом, едва не закашлявшись.

– Нет, – небрежно отмахнулась Ксюха. – Я совсем о другом думаю.

– И о чем же, если не секрет?

– В том-то и дело, что секрет. – Она томно потянулась.

В эту минуту из хибарки донесся радостный вопль Новикова:

– Ура! Нашел!

Затем появился и он сам, прижимая к груди шесть небольших металлических банок. Свалил их к нашим ногам.

Я взял одну из банок и, повертев ее в руках, прочитал вслух написанное на бумажной этикетке по-английски:

– Говядина тушеная. Произведено в США.

Глаза у Оксанки запылали голодным блеском, и я немедленно вонзил нож в податливую жестянку.

– Один момент, сударыня. – Нож легко пробил тонкий металл, и я принялся срезать его вкруговую. – Сейчас закатим пир горой.

Новиков опять исчез в избушке, а вернувшись, протянул Ксюхе обшарпанную алюминиевую ложку.

– Единственную нашел, – как бы оправдываясь, сказал он и выставил на всеобщее обозрение три банки с пивом.

Пиво оказалось теплым, но я был рад и такому. Мучил не так голод, как жажда. Еще немного, и я был бы готов лакать мутную воду прямо из реки, наплевав на тифозные палочки и дизентерию. Да и девчонке не позавидуешь.

Я подтолкнул одну банку с пивом Ксюхе, жадно уплетавшей тушенку:

– Попей, всухомятку есть негоже. Изжога замучает.

Она благодарно хлопнула ресницами. Усмехнувшись, я вскрыл для себя банку с тушенкой и, отправляя в рот куски мяса прямо с ножа, добавил:

– Но если напьешься вдрызг, выброшу за борт посудины до полного отрезвления.

Ответом мне послужил чувствительный удар маленьким, но крепким кулачком по горбу.

Прикончив банку, я закурил и сказал:

– Сейчас пятиминутный перекур. Кому необходимо – кусты рядом, а затем на всех парусах отшвартовываемся.

И мы, как умудренные горьким опытом тараканы, разбежались в разные стороны.

Через пять минут мы с Новиковым покидали на дно катера свои немудреные пожитки и тронулись в путь вниз по течению. Николай, как единственный среди нас, по его словам, умеющий управляться с подобной техникой, уселся за штурвал. Я пристроился на корме, на всякий случай поглядывая назад, хотя погони пока не ожидалось. А Оксанка примостилась рядышком.

Все шло слишком уж гладко, и это вызывало у меня смутную тревогу. Я не считал себя гениальным полководцем и только стечением обстоятельств объяснял наш временный успех. К тому же, как подсказывало мне обострившееся чутье, основные события еще впереди. Неизвестно, что нас ждет хотя бы вон за тем поворотом.

Но время бежало, а вокруг ничего не менялось, за исключением окружающих пейзажей. Хотя и они были однообразны, как стрижка у новобранцев. Только однажды мы проскочили на полном ходу мимо какой-то деревушки, раскидавшей свои покосившиеся домишки на левом берегу. Да и тех оказалось всего полтора десятка. А дальше опять леса и леса.

Ксюшка опустила правую руку в воду и с интересом наблюдала, как вокруг нее вспениваются миниатюрные буруны. Ее волосы буйно развевались на встречном ветру, и от этого она стала похожа на милую ведьмочку, летящую в своей ступе навстречу звездам. Невольно я залюбовался девчонкой и поймал себя на мысли, что вряд ли видел в своей безалаберной жизни что-то более очаровательное. До одури захотелось поймать ее лицо в свои ладони и крепко поцеловать в рубиновые губы.

Грустно вздохнув и обозвав себя старым дураком, я выдернул обойму из автомата и принялся набивать в нее недостающие патроны. Потом проверил остальные, не забыв и автомат Новикова, который он положил рядом с рюкзаками.

Равномерное скольжение по волнам клонило ко сну. В животе сыто урчало. Часа через два после нашего старта я стал клевать носом. В какой-то миг мне показалось, что урчание стало несколько громче, словно ненароком проглотил за обедом вертолетный движок. Я нехотя разлепил налившиеся свинцовой тяжестью веки и, зачерпнув в пригоршню воды, плеснул ее себе в небритую морду. Стало немного легче, но слуховые галлюцинации не исчезли. Наоборот, звук многократно усилился, и стоило нам миновать очередной крутой поворот, как на наш катер спикировал вертолет, летевший нам навстречу.

Произошло это неожиданно, и непонятно, откуда он здесь взялся. Невольно все мы пригнулись, будто опасались, что он сможет обрубить наши головы своими лопастями.

Вертолет, взмыв вверх и заложив крутой вираж, развернулся, на пару секунд зависнув в воздухе. А затем стремглав бросился вслед за нами. И хотя скорость у катера была совсем не хилой, состязаться с винтокрылой машиной он не мог.

Облетев нас по кругу, словно примериваясь, вертолет пристроился сзади. Слегка развернувшись к нам боком, он на минуту замер, и из его чрева высунулся мафик, полоснув по нам длинной автоматной очередью. Пули прошли совсем рядом с левым бортом, словно косяк серебристых рыбок, вздымая маленькие фонтанчики.

– Колек, жми на всю катушку! – проорал я во все горло, стараясь перекричать гул двух моторов, хотя прекрасно понимал, что шансов у нас нет.

Да и он вряд ли меня услышал. А удирать и сам догадался.

– А ну пригнись. – Я согнул чуть ли не пополам совсем обалдевшую от происходящего Ксюшку. – А то сделают из тебя дуршлаг.

Вертолет опять ринулся нам вдогонку, и я, не мешкая, передернул затвор. Упершись одним коленом в днище, а на другое поставив левый локоть, я выпустил две короткие очереди, стараясь попасть в преследователей. Естественно, у меня ни черта не получилось. Слишком велика была скорость обеих машин. К тому же катер подбрасывало на волнах, и точно прицелиться было трудно. Да и летучая махина виляла из стороны в сторону, заходя то с одного, то с другого борта. Правда, и с вертолета попасть в нас было не легче.

Они опять промелькнули у нас над головами на бреющем полете, вспенив вокруг бурные волны. Наш катрр затрясло, словно мы с налету проскочили по песчаной отмели.

Я шустро развернулся на сто восемьдесят градусов и послал им вслед длинную очередь. Когда автомат кашлянул в последний раз, резко отщелкнул пустую обойму. С металлическим лязгом она шлепнулась на днище, отскочив почти в руки к Оксанке.

Она сидела вся белая и взъерошенная, словно воробей после неистовой драки. Губы упрямо сжались в узкие бескровные полоски, а глаза, казалось, заняли все лицо. И только волосы по-прежнему беззаботно трепыхались на ветру.

– Заряжай, Ксюха, мать их за ногу! – прокричал я. – А то скоро мне из пальца придется стрелять. Только сомневаюсь, что из этого будет хоть какой-то толк.

Девчонка торопливо принялась расстегивать рюкзак непослушными пальцами. А я опять развернулся лицом к вертолету, снова оказавшемуся позади нас.

На этот раз они не стали поворачиваться к нам боком, а несколько изменили тактику. Слегка сбавив скорость, просто преследовали, не отставая ни на дюйм. С обеих сторон высунулись мафики, пристегнутые к машине широкими ремнями, охватившими их за талию, и принялись ретиво поливать нас из двух стволов. Огонь был частым, но не прицельным.

Я воткнул в автомат запасную обойму и выплюнул в преследователей порцию горяченьких гостинцев. Тут же радостно отметив, что попасть в них все-таки можно. Несколько пуль ударили в посадочную стойку, высекая сноп искр.

Правда, не замедлил получить ответные подарки. Одна из пуль чиркнула по самой корме, содрав свежую краску. Опустошив обойму, я отбросил в сторону заглохший автомат.

– Давай другой! – коротко прокричал я за спину, и Оксанка послушно протянула мне автомат Новикова. – Может быть, этот билет окажется выигрышным.

Наши противники, тоже перезарядив оружие, опять открыли стрельбу. Теперь их пули ложились более кучно в опасной близости от катера.

Я в ответ выстрелил наугад, почти не целясь, и с удивлением увидел, как один из бойцов криминального фронта вывалился из кабины и безжизненно повис на ремне, раскачиваемый ветром. Но второй продолжал увлеченно палить, словно гибель напарника его не касалась. Одна из пуль свистнула рядом с моим ухом, обдав горячей волной.

– Ой! – неожиданно громко раздалось у меня за спиной.

Я резко обернулся, а сердце заранее сжалось в болезненный комок.

Ксюшка стояла на коленях и зажимала правой рукой левое предплечье. Под ее тонкими пальчиками по рукаву медленно расплывалось алое пятно. Сама же она еще больше побелела. От сердца чуть отлегло: главное, жива. Но она могла упасть в обморок. И не столько от боли, сколько от вида собственной крови.