Текст книги "Плацдарм"

Автор книги: Игорь Недозор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– То есть, – словно спохватившись, поправился смотритель, – теперь он будет свободен и для вас, ибо вы теперь будете править империей.

Александр прикинул, что море лежит никак не дальше двух тысяч километров.

– Товарищи офицеры! – к ним, запыхавшись, подбежал генеральский адъютант. – Вот вы где! Еле вас нашел! Словно дети малые на зверушек глазеете!

* * *

Главный Храм Черного Солнца

…Чуть больше месяца минуло с той поры, как собрание вождей кланов и племен приняло решение – идти вместе с пришельцами на Сарнаргасхал. И Высокое Небо может быть свидетелем – все, о чем только мечтал всякий в степи – от мала до велика – сбылось. На дощатый, срубленный на скорую руку эшафот одного за другим загоняли одурманенных жрецов в одеяниях Черного Солнца. Помощники палача швыряли очередного побежденного на колени, громадный палач взмахивал дубиной, и опускал обмотанное войлоком навершие на голову очередной жертвы. Потом труп с разбитым черепом оттаскивали прочь – ко рву, откуда доносилось чавканье и рычание. Именно так должны были умирать слуги ненавистного божества – без пролития крови, ибо с пролитой кровью сила их ушла бы к хозяину. Кто-то из стоявших тут же обреченных слуг Шеонакаллу, бормотал молитвы на древнем языке, готовясь к встрече с своим господином. Кто-то, даже пытался колдовать, несмотря на дурманное зелье пришельцев – то тут, то там вспыхивали слабые огонечки, но защита, поставленная шаманами степняков не давала сбоев – каждый огонек сопровождался криком боли и муки. Стонали жрецы, рычали собранные со всего города бродячие псы, одобрительно вскрикивали при каждом ударе степняки.

Поодаль, спиной к представлению стояли патрули в бронежилетах и касках, в задачу которых входило – не допускать к месту представления своих же соотечественников.

Командующий оцеплением – капитан Калмыков кусал губы от мучительного отвращения.

Нет, он знал конечно – кого казнят и убивают и за что… Но уж слишком походило это на скотобойню, слишком большим удовольствием светились лица союзников, и слишком запредельная жуть звучала в песнопениях шаманов.

«Ну нельзя же так!!» – билась в голове мысль! «Нельзя!!! Они же люди! Вы же люди!» Но это происходило, и капитану хотелось совершить какое-нибудь безумие. Вскочить на помост и остановить казнь, убежать куда глаза глядят, или перестрелять обреченных, чтобы избавить от мучений.

Но он знал что ничего такого не сделает, и лишь молил Бога, в которого не верил, чтобы всё кончилось скорее.

Но вот наконец последний труп жрецов рухнул в ров, где не рычали а довольно повизгивали псы наевшиеся человечины – ров, куда первыми были сброшены уже остывшие тела императорский семьи Сарнаргаса – потомков ныне низвергнутого божества.

Затем запылал помост, а степняки принялись расходиться – их ждал город, с его вином, едой и покорными женщинами – которых даже не придется насиловать: тем более союзники в неисповедимой своей мудрости это запретили.

Аргуэрлайл. Год Синего Ветра. Месяц Коротких Ночей, тридцать первый день  

Конгрегация. Резиденция ковена Холми

В наглухо закрытой лишенной окон комнате в подземелье одного из домов ковена Холми, освещенной синеватым неярким светом вечной лампы, за рассохшимся столом из черного дерева в одиночестве сидел Великий Кормчий. Перед ним грудой лежали книги и свитки. Древние хроники и свежие донесения.

Аэтт размышлял. Размышлял над тем что было известно о пришельцах. И прежде всего о главном – о том что сообщили испуганные беженцы и беглецы из Северной Армии Сарнаргаса. То во что было очень трудно поверить. А именно – империя Темного Бога была повергнута и уничтожена одним мощным ударом прямо в сердце.

Армия пришельцев и их союзников появилась прямо у его стен и после четырехдневной осады взяла его штурмом.

Они сделали это не будучи богами. А ещё… Да много чего ещё…

Они пришли сюда из другого мира – непонятно как.

Они были не демонами, но людьми из плоти и крови.

Они не владели магией, но зато имели оружие, посылавшее смерть за десятки лиг.

И войско жуткой империи Черных Солнц с ее лучшими ее жрецами-колдунами они разбили в открытом бою лицом к лицу, лоб в лоб. Да так, что от тех буквально ничего не осталось.

Пусть им помогали шаманы степняков и кое-кто из вольных чародеев, но кому, как не Эйгахалу Аэтту знать, что даже собранные воедино маги двух-трех ковенов, сведя бой с армией поклонников Неназываемого вничью, могли бы считать себя любимцами судьбы.

Но вот армия эта разбита, а владеющие магией Шеонакаллу истреблены и рассеяны.

Далее.

Захватив столицу Черных Солнц, чужинцы не сделали ничего, что обычно делали завоеватели. Они не подожгли город с четырех сторон. Не учинили резню, длящуюся по обычаю три дня и три ночи. Не согнали всех жителей на главную площадь и не раздавили своими железными ящерами. Не устроили исполинскую оргию, приказав горожанам привести в их лагерь своих дочерей, чтобы, натешившись, перерезать несчастным горло или скормить боевым чудовищам (впрочем, кажется, в их войске нет нетварей). Даже просто не разграбили город. И, что вообще неслыханно, не дали этого сделать своим союзникам-степнякам.

Признаться, именно этот поступок занимал архимага чем дальше, тем больше.

Впрочем, это все мелочи.

Другое беспокоило главу ковена Холми.

Пусть их оружие сильно, может быть, даже не уступает в силе магии, но, тем не менее, их можно побеждать. Не раз и не два чужинцы терпели поражения.

Но было еще кое-что.

Куда важнее, что, по словам того же беглого жреца, пришельцы владели Первичным Огнем и именно с его помощью пришли в Аргуэрлайл.

Кто, кроме божества, мог дать им его?

Разве что они каким-то образом нашли нечто, оставшееся от богов, и сумели использовать? Хотелось бы, чтобы жрец ошибался.

Мысль о божественном вмешательстве кормчему ковена Холми не нравилась – очень не нравилась.

От тех времен, когда Высочайшие спускались на землю и выказывали смертным явные знаки своего бытия, остались лишь много раз переписанные древние летописи да легенды. Но даже этого было достаточно, чтобы понять – если за чужинцами стоит божественная сила, то лучше сдаться сразу.

Ибо надеяться на помощь давным-давно ушедших небожителей Аргуэррайла было бы верхом глупости.

И одновременно – его тайный замысел, лишь краешек которого он открыл самым ближайшим соратникам, стал обретать плоть и кровь..

* * *

Аргуэрлайл. Год Синего Ветра. Месяц Утренней Прохлады, тринадцатый день  

Трессерская гряда

…Там, где зеленые холмы Трессер переходили в голые рыжие плоскогорья южного Сарикума, тянулась невысокая гряда изломанных утесов – где-то поросшая лесом, где-то устремившая в небо голые клыки. Был вечер, и солнце клонилось к закату, – а селение всё не показывалось. А между тем скоро лошади уже не могут идти, и нужно будет сделать привал…

Они остановились на поляне соснового леса, где старые кострища и следы вала указывали, что лагерь тут разбивался неоднократно. Окруженная молодыми горными буками и крепкими меднокожими соснами, поляна выглядела весьма уютно. Если верить рассказам торговцев, то леса и горы эти облюбовала древняя нечисть, в других местах почти истребленная – гхолли, чернокрыльцы, огромные хищные черви – хорхои и вирмиисы. Но пока им никто не встретился.

Алексей прошел узкой тропинкой между заросших мхом валунов, и вдруг лес расступился, открыв взору разведчика широкую котловину, по склонам которой к синим водам озера сбегали кривые сосны. С другой стороны котловины возносилась вверх серая отвесная стена угрюмой серой горы. Сверху было видно, как отражаются в озере противоположные склоны гор. Три ледника с сине-зелеными трещинами на белой сияющей глади, спускались в глубокую долину под их ногами. Снег весело искрился на поверхности самого большого из ледников – через который им предстояло идти.

Горы поворачивали на запад, а потом на север, образуя огромную подкову, с глазом озера посредине, а потом уходили к северу, теряясь среди степей.

…Как ни странно, за дни и недели пути, особо к Алексею никто не приставал с расспросами. Версия, что он – торговый агент серимского купца, ищущий возможности торговли в дальних странах, удовлетворяла всех.

Голоса на полянке отвлекли его от размышлений.

Поспешив туда, он узнал приятную новость – деревня Тор-Нао всего в получасе езды шагом.

Алексей со вздохом оглядел открывшееся их взорам поселение. Первое человеческое селище, которое они встретили за много дней. Нет, горы были явно обитаемы.

Все эти дни по пути им попадались выбитые на скалах знаки, неуклюжие рисунки и даже надписи – в честь тех, кто погиб тут, снесенный лавиной или камнепадом в пропасть.

Но вот с местными жителями им предстоит встретиться впервые.

Дома были сложены из камней, кое-как скрепленных глиной. Из этого Алексей заключил, что село живет достаточно зажиточно – прежде ему встречались только глинобитные жилища. Но вот с местными жителями им предстоит встретиться впервые.

Дома были сложены из камней, кое-как скрепленных глиной. Из этого Алексей заключил, что село живет довольно зажиточно – прежде ему встречались только глинобитные жилища.

На улице и в огороженных хилыми плетнями дворах – ни души. Наконец, путники набрели на мальчугана лет десяти, испуганно смотревшего черными глазенками на пришельцев.

– Эй, малец, тут что, никого нет? – окликнул его капитан.

– Йоу

– Да, – перевел Турс – толмач, приданный в распоряжение Костюка.

– Но хоть кого-то в этой дыре можно найти, кто покажет нам дорогу?

– Йоу.

– Ты живешь в этом доме?

– Йоу.

Алексей постучал в массивную деревянную дверь. Ответа не было.

– Есть кто-нибудь в этом доме?! – рявкнул Костюк.

Молчание.

Плюнув, путники сели на валявшееся у дома бревно.

Спустя минут пять дверь открылась, и в щель высунулось худое женское лицо.

– Нельзя ли нам переночевать у вас, добрая женщина? – спросил Турс.

– Вряд ли, – высокомерно заявила хозяйка.

– А если подумать? – капитан выразительно тряхнул кошельком.

Спустя полчаса они уже сидели, уплетая горячую яичницу, в то время как хозяйка суетилась возле закопченного очага, соображая что-то более солидное.

Ее муж-охотник тем временем отдавал должное принесенному гостями вину.

Потом, по каменистой тропе, круто поднимавшейся в гору, хозяин провел их к месту ночлега – на сеновал, далеко выдающийся над обрывистым склоном.

– Поосторожней, почтенные гости, – предупредил он, становясь на шаткие, редко расставленные балки, покрытые ветхим настилом. – Осторожно ступайте, а еще лучше – сразу ложитесь. Понадобиться отлить или там еще чего – прямо в дырки делайте все дела.

Подтверждение его совету они получили почти сразу – выходя, охотник случайно сбил корявым чувяком одну из досок. Шорох рассекаемого воздуха, секунда, другая, третья… наконец, где-то внизу слабый звонкий удар о камни.

Однако усталость взяла свое, и Алексей, в конце концов, задремал, забыв о пустоте внизу.

Утром его разбудило цоканье множества копыт и гортанные выкрики на вовсе незнакомом языке – повелительные, хотя и незлые.

Он осторожно переполз через еще дремлющего спутника – на твердой земле капитан чувствовал себя как-то увереннее.

– Ой, беда! – бросил выскочивший из утреннего тумана хозяин. – Сохский цан явился – дань требовать! Ох, только в следующую луну ждали!

Из-за спины охотника показался всадник.

– Это кто? – ткнул он плетью в Костюка.

– Это…гость, – невпопад ответил кланяющийся охотник.

Воин рассматривал Алексея долго и внимательно.

– Гость, говоришь? Хорошо… пусть будет нашим гостем…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
СТИХИЯ ЖИЗНИ

Он до цели доберется,

По своей пройдет стезе,

Он дотронется до солнца,

Сокрушит преграды все.

М. Пушкина

Аргуэрлайл. Год Синего Ветра. Месяц Первого Урожая, седьмой день

Сарнагар. Бывший Запретный город. Комендатура

Комната была выложена полированным зеленым мрамором. На полу вперемешку начертаны знаки священных рун и древних иероглифов, какие-то символы и прочее в том же духе. Стену украшала искусная мозаика довольно игривого содержания: охотник в пышном одеянии старательно натягивал лук, выцеливая животное, похожее на лань, не замечая купальщицы с соблазнительными формами, испуганно выбирающейся из тростников.

Сперва Сентьябрьский хотел даже приказать завесить малоприличное произведение искусства гобеленом или портьерой, но потом махнул рукой. Водить сюда экскурсии он не собирался, а для походных условий сойдет. Сколько там продлится эта его срочная командировка в столицу покоренного государства?

Как он знал – и из обмолвок подчиненных, и из рапортов агентуры, тут можно было бы отдохнуть со вкусом. Но то что могут позволить себе солдаты, и даже старлеи с капитанами – ему, генералу ГРУ и второму человеку в ОГВ непозволительно.

Потому как донесут бдительные «особняки» или иные доброжелатели Мезенцеву, ловко составленный рапорт, поданный в нужные руки и в нужное время – и будешь до самой отставки охранять северных оленей на Таймыре или Чукотке.

А жаль – девочки-служанки во дворце тут очень красивые и судя по выражению совсем не прочь оказаться в койке ассаардара. Можно конечно рискнуть и назначить свидание приглянувшейся красотке где-то в переходах или закоулках Запретного Города – но не гоже ему, генералу и партийцу так себя вести – не мальчишка чай.

Хотя таких возможностей как раз – полною.

Потайные входы, выходы, коридоры, занавеси, лабиринты помещений и лестниц… Да, дворец был всем дворцам дворец.

После победы над империей Сарнагарасахал военные так и не приняли его предложения перевести сюда, в Сарнагар, основной гарнизон и командование ОГВ.

По-прежнему территорией в без малого шесть миллионов квадратных километров управляли (вернее пытались руководить) из крошечного городка на краю контролируемой зоны. И по-прежнему именно там, вдалеке от главных дорог и населенных областей, стояла основная масса войск.

Весь гарнизон Сарнагара составил один мотострелковый батальон неполного состава – одна комендантская рота, сотни три вспомогательных войск из южных городов и тысяча степняков… И это при том, что северная армия империи так и не признала капитуляции и, не пожелав сложить оружия, ушла в земли Конгрегации, заключив с магами временный союз. В любую минуту вся мощь армады могла обрушиться на плохо защищенную и потерявшую часть фортификационных сооружений столицу. Да – в свое время они не стали восстанавливать стены – понадеялись на то что войны тут окончены.

А еще настроения аборигенов…

Не то чтобы бывшая столица была открыто враждебна землянам, или еще что-то. Слава богу, с хозяевами железных машин и смертоносного оружия ссориться никто не желал.

Но с немалым удивлением чекисты обнаружили, что и особой благодарности за сокрушение власти жрецов и освобождение от тирании горожане к ним не питают. Да, с пришельцами смирились – как смирились бы с любой властью, которая не убивала бы их почем зря и не отбирала бы последнее. Но не более.

Комендант Сентябрьский поручил особому отделу прояснить ситуацию.

И вот что выяснилось.

Во-первых, люди в столице жили не то, чтобы шикарно, но намного лучше, чем в остальном Сарнагарасахале.

Даже жертвоприношения детей не так тяготили горожан. Они были не часты, от силы раз-другой за историю одной отдельно взятой семьи: больше детишек умирало от болезней. Тем более, здесь всегда можно было не очень дорого купить младенца у бедняков, да и расплатиться им с Неназываемым. Жалко, что ли, чужое отродье?

Кроме того, в Сарнагаре проживало немало богачей (по сути, добрая половина состоятельных людей империи), вокруг которых кормилось тоже немало народу. И надо сказать, неплохо кормилось.

Помимо материальных, были и причины, так сказать, духовного свойства.

Как сказал кто-то из ученых – «кризис мировоззрения».

Если на окраинах, в селениях и даже в иных городах после падения веры в Неназываемого возродились древние полузабытые верования (никто в Сарнагарасахале верить в иных богов не запрещал, но поклоняться и ставить храмы можно было только одному). И вот уже люди потянулись в капища Великой Черной Матери и Хырлика-Громовержца. И иных небожителей. Высочайших, как тут говорят. Распространился культ предков и культ Истинного Пути – странная вера, что-то среднее между даосизмом и социализмом.

Иное дело – столица. Здесь прежние религии выкорчевывались особенно старательно и жестоко, и когда великий бог тьмы на поверку оказался пустышкой, заменить его оказалось некем и нечем.

Правда, до некоторой степени этот вакуум заполняла культура пришельцев. Во всяком случае, все три уцелевших главных храма, превращенные в кинозалы, были всегда заполнены до отказа, и комендант уже подумывал, что надо бы начать брать плату – хотя бы по медному грошу с человека. Узнав о планах Сентябрьского, Тихомиров строго-настрого запретил самоуправствовать и перекрывать горожанам путь к самому важному из искусств. Он-то хорошо помнил, сколь высоко ценились в древности зрелища и насколько важное место занимали во внутренней политике империй прошлого.

Что интересно, в кабаках и на площадях Сарнагара начали устраиваться представления по мотивам этих фильмов, и видевшие их офицеры чуть не падали с ног от хохота, рассказывая, как забавно преломила фантазия доморощенных шекспиров образы киногероев и сюжеты.

Впрочем, были и куда менее забавные развлечения.

Например, стали жутко популярны турниры кулачных бойцов. Почти в каждом квартале, на каждой улице возникли свои записные драчуны, свои местные идолы, и даже настоящие команды, причем вроде бы из мирных обывателей.

Надо сказать, начальник особого отдела обеспокоился этим, вспомнив, что похожие организации в Китае, все эти школы кунфу (вроде бы, эту борьбу изобрел сам Конфуций) частенько были источниками разнообразных смут.

Судя по слухам и сведениям, приносимым агентурой, в Сарнагаре тайно проходили и настоящие гладиаторские бои, после которых трупы, как говорили, скармливали свиньям. Трудно сказать, то ли местные сами додумались до подобного, то ли, возможно, набрались от пришельцев – как это случилось с карточной игрой и рулеткой.

Проблемы этим не исчерпывались.

С помощью местных жителей земляне кое-как наладили работу больших дворцовых мастерских, но пока что торговля их продукцией шла ни шатко, ни валко. Генерал подозревал, что управляющие из купеческих приказчиков каким-то образом, несмотря на заведенную строгую отчетность, ухитрялись класть изрядную долю прибыли себе в карман.

Ремесленные цеха то сбивали цены друг у друга, то наоборот, договаривались, и задирали стоимость своей продукции свыше всякой меры. Доходило чуть ли не до драк. Затем они, дружно сговорившись, ополчились на купцов, прислав в комендатуру депутацию и потребовав запретить ввоз в город товаров, которые могут составить им конкуренцию.

Чтобы справиться с растущей безработицей, желающим горожанам роздали земли вокруг города, но хозяйствовали они так себе.

Одним словом, ропот, что при Сыне Бездны было лучше, не умолкал. Сентябрьский уже несколько раз посылал запросы в центр, чтобы ему «с Большой Земли» прислали какого-нибудь немолодого литовца или латыша, который разбирался бы в этой торгово-купеческой хрени; на худой конец, какого-нибудь из осужденных по экономическим статьям крупных жуликов.

Да, кто-то плотно разбиравшийся в таких делах, был весьма и весьма нелишним. Вот, например, местный совет как-то пожаловался ему, что из-за остановки старых императорских рудников в Сейдале, рабы с которых были освобождены, нарастает нехватка железа.

Сентябрьский принял их беду близко к сердцу. И чтобы помочь беде новых подданных, лично распорядился собрать весь железный хлам, скопившийся в частях, а заодно попросил Тихомирова похлопотать перед Москвой о присылке некоторого количества металлолома. Просьбу коменданта уважили, и в итоге набралось около ста тонн столь ценимого здесь металла. Все это было безвозмездно роздано сельским и городским кузнецам. Вскоре выяснилось, что львиная доля дара была распродана ушлыми ковалями и деревенскими старостами иноземным купцам – и отнюдь не дешево.

Пошаливали и уголовники.

Комендатура провела несколько облав в самых подозрительных районах, после которых несколько сотен темных личностей были отправлены в распоряжение пресловутого Специального геологического управления КГБ СССР на вновь открытый рудник в северных отрогах гор Летящего Льва.

Некоторые из разбойников на допросах сообщили, что в криминальной среде ходят упорные слухи о людях, называющих себя «Детьми Шеонакаллу-Поверженного-Но-Непобежденного». Они будто бы тайно приходили к вожакам местного преступного мира и вели туманные разговоры на тему, что великий бог еще вернется, восстав в мощи своей, и тогда ужо покажет и пришельцам, и тем, кто слишком усердно им прислуживает.

Эти сведения вызвали какую-то нездоровую радость в среде «особняков». Мол, вот он, вселенский заговор против нового порядка.

Радость была настолько явной, что генерал заподозрил, а не распущены ли слухи эти самими компетентными органами, чтобы набить себе цену?

Да, кто бы мог подумать, что управлять средневековой страной так тяжело? Впрочем, еще Суворов говорил, что тяжело в учении – легко в бою.

Напоследок он не удержался и игриво щелкнул по прелестному носику нарисованной купальщицы.

* * *

Октябрьск. Улица Пушкина. Специальный учебный центр 

Ты хочешь сказать – что магия это всё что нас окружает? – недоуменно спросил Аксимов.

Ты прав и не прав, – как всегда многозначительно ответил Унго. Магия это не весь мир но его часть. Чтобы узнать магию, поищи силу, способную изменить мир – и ты найдешь её. Если где-то судьба отступает, и то что должно свершиться – не вершиться по воле сильных духом и умом-знай, ты видишь магию.

Магия есть ваша вера, с помощью которой вы опрокинули всех ваших врагов и возвысили свою страну, магия – это любовь, что заставляет людей делать невозможное… Наконец – разве не магия ваши бомбы и машины, использующие Первичный Огонь? Ваш мир стоит на магии как и наш – у вас она просто другая.

– Ну ты еще скажи, что мы ничем не отличаемся от тех, кто молился Шеонакаллу! – почти сердито бросил капитан.

– Нет, совсем не так. Вы куда лучше тех, кто молился неназываемому богу – и еще поэтому вы их победили.

– Что да то да – уж человеческих жертв во имя своей веры мы не приносим («По крайней мере сейчас» – с легкой ехидцей прокомментировал кто-то внутри Аксимова)

– Нет, ты не совсем понял меня, брат – вы лучше не потому, что не режете людей на алтарях. Наоборот – вы не делаете этого, потому что лучше их.

Некоторое время Аксимов обдумывал сказанное.

– Скажи – а ты действительно веришь в богов? – наконец спросил он, стремясь уйти от ставшей несколько скользкой темы.

– Это не вера, это знание, – поправил его собеседник. Разве ты веришь в тех древних ящеров, бродивших по земле за миллионы лет до людей? Так же и Высочайшие, – ничуть не обидевшись, пожал плечами Кайрас. Как можно не верить в тех, кто дает силу магии, даже после своего ухода?

– Но от динозавров остались кости, целые скелеты… – возразил Аксимов, пожав плечами.

– А разве мало осталось от Высочайших? Или ты не видел своими глазами Лабиринты Шеонакаллу? Ты думаешь, человеку по силам воздвигнуть что-то подобное…

– Ну не знаю… – пожал плечами капитан. У нас тоже говорили, что пирамиды и всякие древние храмы не могли построить люди, а им помогали пришельцы из космоса или великаны. Или вот, я читал, когда раскапывали какой-то древний город на востоке, нашли электрические батареи – а было это чуть ли не две тысячи лет назад, когда люди по всем законам не могли их придумать. Ну и что с того?

– Ты говоришь – людям вашей древности помогали высшие существа из иных миров, я правильно понял тебя, брат? – сдвинув брови, спросил маг.

– Ну, вроде того, – кивнул Антон. Но это… – он хотел сказать – «чушь собачья», но таки и замер с полуоткрытым ртом.

– И после этого ты сомневаешься в то, что Высочайшие сходили на землю? – бросил с улыбкой Кайрас.

Аксимов долго размышлял над услышанным от приятеля.

И из всего сказанного выделил ту мысль, что в его родном мире магия не отсутствует, а лишь отличается от той что наполняет Аргуэрлайлайл. Но если так – может быть найдутся способы заставить эту силу служить людям – также как и тут?

* * *

Сержант Чуб Виктор Иванович занимался тем что с некоторых пор полюбил. А именно – терзал гитару, извлекая из неё рваные аккорды, и напевал нечто непонятное.

 
В пятницу тринадцатого умер наш покойник,
В пятницу тринадцатого умер наш покойник,
Мы пришли йо хоронить
А он ногами шевелить
А он паскуда шевелить ногами.
 

Иээхх! – взвыл сержант и продолжил.

А он паскуда шевелить ногами!

Когда кто-то сел рядом, он даже не сразу обратил внимание, а когда по лицам слушателей понял что визитер необычный, и повернул голову, то инструмент чуть не выпал из рук спецназовца. На бревно, подобрав плащ, присела Сииг Интара Хин – вольная чародейка недавно поступившая на службу в Спецотдел ОГВ.

– Продолжай, воин, – произнесла она на довольно хорошем русском, и улыбнулась

 
В пятницу тринадцатого умер наш покойник,
В пятницу тринадцатого умер наш покойник,
Мы пришли йо хоронить,
А он руками шевелить
А он паскуда шевелить руками!
 

 
В пятницу тринадцатого умер наш покойник,
В пятницу тринадцатого умер наш покойник,
Мы пришли йо хоронить,
А он за нами вслед бежить,
И при этом щелкает зубами!
 

У вас тоже такое бывает? – осведомилась Интара.

– Что – такое? – не понял Чуб

– Часто ли у вас происходят случаи разупокоения усопших, и как это связано с числами и днями? – сухо осведомилась она.

Нет, это просто… шутка такая.

Ведьма пожала плечами.

Высокомерная как почти всякий истинный маг, она и не ждала ничего иного от грубого солдата низкого происхождения и низкого звания.

Напротив, она удивилась бы, попадись знаток изящной словесности.

Да и вообще, обо всех спутниках он составил свое мнение – в основном, иронически-неуважительное.

Слушатели сержанта как – то незаметно рассосались.

– А скажи уважаемая, – вдруг набравшись смелости осведомился сержант, – а может ли быть такое колдовство, чтобы… ну, сочинять стихи?

– Прости, не понимаю, десятник, – пожала плечами Сииг. – Если кому-то нужно сочинить стихи или песню, он идет к певцу или поэту, а не к колдуну.

– Ааа… -только и выдавил он.

– А ты мечтаешь научиться такому колдовству? – более искушенный человек определили бы в её словах прямую издевку, но Чуб был слишком простодушен для этого – кроме того ему только шел двадцать первый год…

– Нет, я вроде вот, сам могу, – выдавил он, всё еще робея.

– А не споешь ли?

«В конце концов, – подумала Сииг Интара, – почему бы не посмеяться лишний раз?»

Склонив голову, Василий Чуб, перебрал по струнам, добиваясь нужного звучания, и хрипло запел.

 
Ночь темна, мир отчаянно пуст
Облака плывут домой
До тебя долетит моя грусть
Упадет с ресниц слезой
Жизнь и смерть всего лишь два мгновенья
Бесконечна только наша боль…
Я вернусь к тебе дождем
Утренней метелью за окном
Серебро горстями брошу я к ногам твоим
Я вернусь к тебе грозой
Радугой воскресну над землей
Погашу дыханием ветра свет былой любви
Тень Луны скроет раны мои
Превратит в рубины кровь
И оставит меня одного
Умирать среди снегов
Я хотел всю жизнь начать сначала
Но её лишь можно оборвать…
Свет былой любви в конце пути
Моя душа к нему летит
Холод сковал тело мое сотней цепей
Как простой солдат, в чужом краю
Удачу я искал свою
Как я был глуп, скажет мне смерть, скажет теперь!
 

Ударив последний раз по струнам, он выпустил из рук гитару.

Сииг смотрела на него сдвинув брови. И в душе удивлялась – неужто она ошибалась, и за грубоватым обликом солдата-простолюдина действительно таится поэт и певец? Ведь чего только в мире не бывает – тем более в другом мире.

А сам Василий Николаевич Чуб недавно получивший внеочередное звание – сержант, лишь горько вздохнул. Получается даже маги бессильные объяснить – что с ним твориться? Почему он в своих снах слышит песни и музыку – удивительные и непонятные, иногда буквально рвущие душу. И почему он часто видит в них себя поющим эти песни – хотя ни разу не видит себя ими сочиняющим?

* * *

Архипелаг Оэрри. Вечный океан  

Волны вяло плескались о доски бортов, деревянный резной ахтерштевень гордо возвышался над мелкой зыбью… Небольшая яркая морская птица, вроде чайки попугайского окраса, присела на воду рядом с кораблем, недоуменно повертела головой (что за странное явление?) и тут же упорхнула.

Капитан второго ранга Тамерлан Ахмедович Каиров оглядел открывающийся с мостика «Неустрашимого» вид.

Флотилия лежала в дрейфе – семнадцать местных трехмачтовых баиттов и еще два корабля землян.

Собственно, те же самые тысячетонные деревянные лоханки, разве что с чуть другим рангоутом и бело-синим флагом на верхушке мачт. Сейчас, когда остановлены дизеля и зачехлены пушки, их было и не отличить от обычных океанских кораблей с Западного Берега – дальней родни сгинувших уже не первых век тому галеонов и каррак.

Что и говорить, картина чудесная! Зеленые острова на горизонте, нежно голубое небо и искристо-синий под тропическим солнцем океан вокруг.

Каиров довольно потер руки. Его давняя мечта исполнилась, да еще как!

Думается, любой из моряков планеты Земля, без разницы под каким флагом он ходит, с радостью оказался бы на его месте.

Еще бы, ведь он ведет сейчас настоящую флотилию по морям, которые до него не видел ни один человек его планеты.

А ведь еще не так давно он почти проклинал судьбу, забросившую его в этот мир!

После первых дней суматохи, Каиров не был отправлен обратно на Каспий, а оставлен в пыльном городе, которому название Октябрьск подходило как ишаку – ботинки.

Сначала «до особого распоряжения», потом в качестве «заведующим морской частью специальной экспедиции Академии Наук СССР».

Прочтя приказ, он только усмехнулся. Всё было понятно и даже правильно – секретность есть секретность. Но от понимания легче не становилось.

Тем не менее, Тамерлан Ахмедович подошел к делу с той же серьезностью и обстоятельностью, с какими привык выполнять прочие служебные обязанности.

Он старательно набрасывал будущие планы морских походов, пытался разобраться в результатах аэрофотосъемок и в местных картах, даже легенды связанные с морем и заморскими странами попробовал собирать.

Так дело шло ни шатко, ни валко, пока не рухнул Сарнагар, и в зоне контроля ОГВ не оказалось среднее течение реки Ис-Зенны – единственной, что текла с севера на юг, проходя между двумя исполинскими хребтами Кадар-Сафу и Кадар-Чинг – Восточным Валом и Западным Валом, и впадала в южный океан.

После чего командованию, не иначе, по старой памяти, взбрело в голову, что нужно обеспечить себе выход к морю, в связи с чем для начала надлежало спуститься вниз по этой реке.