Текст книги "Неизвестное путешествие Синдбада (СИ)"

Автор книги: Игорь Волознев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Говоря эти слова, он поднял ладонь с лежащим на ней Алмазом. И вдруг тот ослепительно вспыхнул и исчез, а по залу прокатился раскат, подобный громовому. Синдбад в ужасе отпрянул от трона, закрыв лицо руками. Когда же он опомнился и отвёл руки, то увидел, что сквозь хрустальный потолок в зал потоками льётся яркий солнечный свет, а на троне сидит красивый темнобородый мужчина в расшитом золотыми и серебряными звёздами белоснежном халате, с рубиновым ожерельем на плечах и в высоком тюрбане, украшенном сверкающей звездой и полумесяцем. От лица и всей фигуры сидящего исходил чудесный свет.

Синдбад в изумлении отступил на несколько шагов и упал ниц перед владыкой.

– Не пугайся, – прозвучал ласковый голос. – Я и есть царь Альтамус, повелитель джиннов и духов, встречи с которым ты ищешь.

– О светлейший государь, разве в Голубой Алмаз был превращён ты, а не Абу-Мансур? – спросил Синдбад, поднимая голову.

– Голубым Алмазом был я, – сказал царь, – но я не мог открыть своего настоящего имени, ибо заклятие, наложенное на меня, было таково, что в этом случае я никогда бы не вырвался из обличия камня и не принял бы свой истинный облик. Я вынужден был скрывать своё имя и обстоятельства превращения в Алмаз даже от тебя, о Синдбад, которого по праву считаю своим спасителем. Но теперь заклятие снято и я могу поведать тебе мою историю.

Среди многих удивительных вещей в моём дворце есть волшебное зеркало. Оно показывает самую красивую девушку из рождённых на свет, где бы она ни появилась. А поскольку прекрасные девушки появляются не часто, то зеркало многие месяцы, а то и годы не показывает ничего, кроме туманной пелены. Но если девушка появляется в нём, то её красота поистине божественна и сравнима разве что с красотой тех пери, которых ты видел в моём дворце. Однажды, это было много лет назад, зеркало показало мне изумительное создание, юную дочь могущественного царя Абуль-Дубана. Её прелести и красота покорили моё сердце, и я загорелся желанием взять её себе в жёны и доставить в свой дворец. Перенесясь за тысячи километров отсюда, в столицу страны, которой правил Абуль-Дубан, я отправил ему сотни красивых невольниц и сильных молодых рабов, нагруженных богатыми дарами, сопроводив их просьбой выдать за меня его дочь. Увидев дары, Абуль-Дубан хотел было согласиться, но его коварный визирь, который замышлял убить государя и завладеть его дочерью и царством, посоветовал ему не спешить. Он убедил царя, что с такого богатого жениха, как я, можно взять гораздо больше. И жадный Абуль-Дубан потребовал, чтобы я за одну ночь выстроил ему три дворца: алмазный, рубиновый и жемчужный. Я исполнил его повеление. Тогда он, по совету визиря, пожелал обрести бессмертие и сделаться царём всех джиннов и духов, которые обитают в подлунном мире, и чтобы я всегда повиновался ему и исполнял любые его приказы. Я согласился и на это. О Синдбад, я должен сказать тебе, что красоту я ценю больше всего на свете, даже больше собственной свободы, а потому за обладание самой прекрасной девушкой в мире я отдал Абуль-Дубану свою власть над джиннами и духами и поклялся повиноваться ему, скрепив клятву священным именем Сулеймана ибн Дауда. Завладев моей волшебной силой, Абуль-Дубан созвал джиннов и заставил их выстроить для него тысячу золотых дворцов и наполнить их жемчугом и бриллиантами.

Тем временем визирь, завидуя возросшему могуществу Абуль-Дубана и не оставляя надежд свергнуть его, нашептал царю, что, пока я жив, все его богатства и власть в один прекрасный день могут быть у него отобраны. Он убедил царя, что я злоумышляю против него, что моя колдовская сила осталась при мне и что я лишь делаю вид, будто подчиняюсь ему. Абуль-Дубан согласился с наветами визиря и решил тайно убить меня. Но визирь был умнее своего царя, он понимал, что убить меня невозможно; и по его совету царь произнёс заклинание, превратив меня в Голубой Алмаз. И едва он сделал это, как тотчас лишился волшебной силы, которую я ему передал. О Синдбад, знай, что моё волшебство основывается на великодушии и доброте; за многие века, что я живу в подлунном мире, я никому не причинил зла, ибо в этом случае моя сила сразу иссякла бы. Передавая её Абуль-Дубану, я честно предупредил его об этом, но он в своей гордыне и алчности не внял предостережению. И стоило ему совершить злодеяние, превратив меня в Алмаз, как он тотчас потерял своё волшебство. На него налетели джинны и демоны, повелителем которых он был за минуту до этого. Недовольные тем, что, управляя ими, он заставлял их строить бесчисленные дворцы и добывать сокровища, они жестоко покарали его. Создания преисподней мстительны. Они превратили Абуль-Дубана в уродливого ифрита с носорожьей головой, визиря – в чёрного пастуха, а придворных – в крыс. Прекрасную дочь царя они тронуть не посмели, но погрузили её в вечный сон и отнесли в Страну Мертвецов, откуда её не в силах вызволить ни один колдун на свете, даже самый могущественный. Чтобы ещё больше досадить царю, они наложили на него заклятье: быть в вечном рабстве у того, кто завладеет Голубым Алмазом. Вот почему ифрит так боялся его потерять. Он вправил Алмаз в серьгу и всегда держал его при себе. Но это, как ты знаешь, ему не помогло. Об Алмазе узнали три всеведущих колдуна. Они вычитали в Великой Книге Небес имя того, кому судьбой определено украсть у ифрита чудодейственный камень. С помощью Алмаза они стали бы владыками мира, но их погубили злоба, подозрительность и жадность. Ты видел, о Синдбад, как они истребили друг друга, желая единолично владеть Алмазом. После их гибели власть над ифритом получил ты. И ты мог бы сделаться царём, выстроить себе дворец и наполнить его сокровищами, но ты пожелал вернуться в родной Багдад и зажить мирной жизнью свободного торговца. Ты отправился в далёкий путь к моему дворцу и, преодолев множество препятствий, пережив ужасы и лишения, оказался в этих чертогах. И тут по милости Аллаха свершилось чудо. Ничто, кроме райского луча, сияющего над моим троном, не могло снять с меня заклятие и вернуть мне мой облик. Ты, Синдбад, направляемый высшей силой, дал упасть нездешнему свету на грани голубого камня. И свет этот вернул мне не только мой истинный вид, но и мою волшебную силу. Духи подлунного мира вновь подвластны мне.

Альтамус умолк, с улыбкой глядя на Синдбада. Тот некоторое время безмолвствовал, раздумывая над услышанным, а потом сказал:

– О сиятельный владыка, неужели та спящая девушка, которую мы вывели из страшных пещер Мертвецов, – дочь Абуль-Дубана?

– Да, это она, – сказал Альтамус. – Если бы она осталась в Стране Мертвецов, то даже я со всем своим колдовским могуществом не смог бы освободить её. Моя власть не простирается на область мёртвых. Только простой смертный неисповедимым промыслом Небес мог вывести её оттуда, и ты сделал это, о доблестный Синдбад.

Мореход низко поклонился.

– Без тебя, – сказал он, – даже и пребывавшего в облике Алмаза, я никогда бы не совершил такой подвиг. Но как печальна участь прекрасной девушки, которую я не уберёг в пути! Похищенная водяным джинном, она осталась на скале посреди реки.

– Река течёт в подвластном мне мире, – ответил Альтамус, – а потому мне нет необходимости отправляться туда для спасения моей любимой жены. Смотри!

Он простёр руку, и девушка, которую Синдбад вывел из Страны Мертвецов, появилась возле трона. Колдовской сон оставил её; она удивлённо оглядывалась, не понимая, где она. Увидев Альтамуса, она покорно опустилась перед ним на колени.

– О муж мой, – воскликнула она. – Я уснула во дворце моего отца и, кажется, спала целую вечность. Ты перенёс меня к себе? Какой прекрасный зал! Какими дивными вещами он наполнен! А кто те девушки, которые танцуют под золотыми деревьями?

Альтамус не ответил, он лишь коснулся рукой её белого лба, и глаза девушки блеснули: она всё поняла! Она вскочила и спустя минуту уже водила хоровод с другими жёнами Альтамуса. Музыка с появлением царя стала весёлой и быстрой, танец девушек стал живее, и впервые за всё время своего пребывания во дворце Синдбад услышал их заливистый смех.

Мореход вдруг заметил, что проснувшаяся девушка и ещё две другие превратились в драгоценные предметы: одна – в павлина, усыпанного самоцветами, вторая – в золотую чашу, а дочь Абуль-Дубана – в жемчужное ожерелье.

– Мои жёны бессмертны, как я, вечно молоды и прекрасны, – сказал Альтамус. – Но скучно всегда пребывать в человеческом облике, и я для своих милых подруг придумал забаву: они по своей воле могут превращаться в разные прекрасные и восхитительные вещи, которые ласкают мой взгляд так же, как и их стройные тела. Знай, что мои жёны – не только те девушки, что порхают по залам и танцуют под звуки флейт, но и те, что отдыхают сейчас в обличьях изумительной красоты вещей, которых ты видел во дворце. Дочь Абуль-Дубана стала одной из них и пополнила мой гарем, хотя это и стоило мне таких ужасных волнений. Но я не жалею о случившемся, ибо готов претерпеть любые муки ради истинной красоты – воплощённой ли в изделии ювелира, в узоре ли на ткани или в чертах женского лица. А теперь, о Синдбад, в благодарность за моё чудесное возвращение ты можешь просить у меня всё, что пожелаешь. Я могу вернуть тебя в Багдад, сделать царём, подарить дворец, наполненный сокровищами, а могу, как некогда Абуль-Дубану, передать власть над джиннами и духами. Но в этом случае ты не должен употреблять свою волшебную силу во зло, иначе тебя постигнет его участь.

– О сиятельный владыка, – опускаясь на колени, сказал Синдбад. – Я всего лишь смертный, и, как все смертные, подвержен соблазну греха. Боюсь, что, управляя джиннами, я не смогу удержаться от необдуманного и несправедливого поступка. Поэтому прошу тебя только об одном: верни меня в Багдад и избавь мой город от злодея Зумдады ибн Джалиджиса. Меня пробирает дрожь при мысли о том, что он успел натворить за время моих скитаний.

– Друг мой, пусть это не беспокоит тебя, – сказал Альтамус. – Мне подвластны не только духи, но и стихии. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на окна моего дворца. Все эти годы, что я отсутствовал, моя страна была погружена в сумерки бесконечно длящейся ночи. Но в ту минуту, когда я вернулся, на небосводе появилось солнце. Отныне ночь и день положенной им чередой будут сменять друг друга. Помимо ветров, морей, звёзд и солнца, мне подвластно и само время. Я сделаю так, что дни и месяцы, в течение которых ты странствовал, обернутся для тебя несколькими минутами, и ни твоя жена, ни твои слуги и друзья не заметят твоего отсутствия. А зловредный джинн снова окажется в сосуде, и на этот раз он будет погребён на дне самого глубокого и тёмного моря, откуда не вырвется никогда.

– Благодарю тебя, о могущественный царь, – Синдбад снова склонился в поклоне, а когда поднял голову, уже не увидел ни трона, ни прекрасного зала. Он словно плыл в облаках, и ему казалось, что он парит над бездной.

Мгла рассеялась так же внезапно, как и появилась, и он обнаружил себя в своём доме в Багдаде, в тот самый вечер, когда откупорил сосуд с жестоким джинном Зумдадой ибн Джалиджисом.

Пройдясь по комнате, где всё это произошло, удивлённый Синдбад вышел на лестницу, устланную красным ковром, и тут увидел своего двойника, торопливо поднимавшегося к комнате его жены.

Едва зловещий двойник взялся за дверную ручку, как какая-то сила отбросила его назад. Он скатился по ступеням и упал к ногам морехода, удивление которого возросло ещё больше: к коварному джинну вернулся его истинный звероподобный облик! Джинн захрипел, его лицо перекосила гримаса нестерпимой боли. Он забился в судорогах, при этом быстро уменьшаясь в размерах. Вскоре он съёжился до размеров пальца, и его хрип перешёл в писк. Откуда-то с потолка с грохотом упал золотой сосуд, подкатился к нему, и уродливого коротышку, несмотря на отчаянное сопротивление, втянуло в горлышко. Сосуд заткнула пробка, на пробке появилась колдовская печать. Всё это произошло на глазах поражённого Синдбада за считанные секунды. Сосуд подскочил, перевернулся в воздухе и со скоростью стрелы, пущенной из ассирийского лука, вылетел в распахнутое окно. Мореход подбежал к нему и вгляделся вдаль, но сосуд умчался так быстро, что его уже было не различить среди звёзд.

Синдбад долго стоял, глядя на город, на его огни, рассыпанные в темноте как светляки, на серебрящиеся под звёздами купола дворцов и мечетей, на многочисленные сады, в которых заливались соловьи, и думал о том, что бесполезно давать клятвы не покидать его больше, ибо всё в руках Аллаха.

А наутро к нему пришли его друзья-купцы и сообщили радостную весть: в порту Басры появились корабли, отправленные два года назад в страну Офир. Их трюмы ломятся от дорогих и редкостных товаров. Потом в комнату вошли слуги и повар Касим, которые внесли большое блюдо с зажаренной рыбой, купленной вчера на набережной. Кушанье все нашли восхитительным и сошлись на том, что ничего более вкусного им пробовать не приходилось. Затем, как повелось, начались разговоры о путешествиях и чудесах заморских стран.

Синдбад молчал, слушая друзей, и думал: а не приснилось ли ему его путешествие? Он ощупал палец, на котором носил кольцо Одноглазого, и обнаружил, что кольца нет. Должно быть, Альтамус пожелал оставить его у себя.

Он позвал повара и тихо спросил: находил ли он вчера что-нибудь в брюхе этой рыбы?

– Да, господин, – прошептал Касим. – Там был сосуд, который мы с Мустафой отдали тебе.

Синдбад кивком отпустил его и продолжал задумчиво слушать гостей. А когда те приступили с расспросами к нему самому, поведал им о происшествиях, случившихся с ним во время его предыдущих странствий. И ни слова не сказал о джинне Зумдаде ибн Джалиджисе, ифрите с носорожьей головой, Стране Мертвецов и великом царе Альтамусе, иначе бы его высмеяли как обманщика и лгуна.

Так исполнилось предсказание цыганки об удивительном восьмом путешествии Синдбада, о котором будет знать только он один.

«Приключения, фантастика» ╧5, 1994 г.

Отредактировано автором в 2017 г.