Текст книги "Неизвестное путешествие Синдбада (СИ)"

Автор книги: Игорь Волознев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Я забыл отобрать у него своё кольцо! – взревел Одноглазый. – Пока оно у него, я не могу остановить его силой колдовства! Стой, стой, несчастный, а то тебе же будет хуже!

И он бросился за Синдбадом. Но тот мчался большими прыжками, перемахивая с кочки на ветку, с ветки на корягу, и колдун вскоре потерял его из виду. Он остановился, и Синдбад услышал, как он бормочет:

– А не глупец ли я, бегая по лесу за никчёмным коротышкой? Ведь я с моими братьями, благодаря Алмазу, повелеваю могущественнейшим из ифритов! Потребую от него, чтоб разыскал Синдбада и отобрал у него кольцо. Для ифрита это пустяк.

Он повернулся и зашагал обратно к поляне. Встревоженный Синдбад бесшумными прыжками последовал за ним.

До поляны он добрался раньше Одноглазого. Открывшаяся картина повергла его в ужас: Трёхглазый колдун лежал без движения с зияющими ранами на груди, а поодаль, с окровавленным мечом в руке, таился Двуглазый.

На поляну выбежал Одноглазый. Оглядевшись, он сразу всё понял.

– Это ты его убил! – закричал он брату, и его единственный глаз страшно засверкал. – Ты хочешь один владеть камнем!

– Угадал, братец, – оскалившись, отозвался Двуглазый. – Зачем я буду делить с кем-то колдовское могущество Алмаза?

– Этой подлости вполне можно было от тебя ожидать! – крикнул Одноглазый. – Но со мной тебе не удастся расправиться так легко!

Сказав это, он обернулся вороной и с громким карканьем налетел на Двуглазого. Но и тот обернулся вороной.

Две большие чёрные птицы схлестнулись в воздухе, нанося друг другу удары клювами и когтями. С каждым ударом они сходились всё ближе и ближе, и наконец превратились в чёрный клубок, в котором уже нельзя было разобрать, где одна ворона, а где другая. Разбрасывая во все стороны перья, клубок упал на землю и покатился. Возле костра колдуны вновь обернулись людьми и покатились уже в человеческом облике, стискивая друг друга в смертельных объятиях. Их человеческие тела после битвы в вороньем обличье были страшно исцарапаны, исколоты и разорваны, многочисленные раны сочились кровью. Колдуны дрались из последних сил. Ни один не желал уступать.

Наконец Одноглазый налёг на своего противника, стиснул пальцы на его горле и прохрипел:

– Признавайся, шакал, куда ты дел Алмаз?

При этом он толкнул голову Двуглазого прямо на горящие головни. Тот задёргался от боли, и вдруг вновь обернулся вороной. Но она была до того изранена, что даже не могла взлететь. Одноглазый колдун её тут же поймал, и она вновь обернулась человеком.

– Скажу... – корчась, прохрипел Двуглазый. – Только отпусти... Не убивай меня, пожалей, ведь я твой родной брат...

– Он тоже был твоим родным братом, – Одноглазый, сам истекавший кровью, кивнул на убитого. – Но ты его не пожалел! Ладно, оставлю тебя в живых, если скажешь, где Алмаз.

Двуглазый был едва жив. Его лицо помертвело, из горла струилась кровь. Он обратил затуманенный взор на труп Трёхглазого и что-то прошептал запёкшимися губами.

– Что? – не расслышал Одноглазый. – Что ты хочешь сказать?

Двуглазый поднял руку и показал на мертвеца.

– Я спрятал Алмаз... ему в рот...

– А! – торжествующе взревел Одноглазый и попытался встать, но был настолько слаб, что тут же снова упал.

Собрав последние силы, он пополз к трупу. И тут Двуглазый, находившийся при последнем издыхании, дотянулся до валявшегося невдалеке меча, поднял его и обрушил на голову брата. Тот уткнулся лицом в землю и испустил дух. Но и Двуглазый тоже упал и остался лежать неподвижно. Лица обоих колдунов залила смертельная бледность.

Синдбад смотрел на них в изумлении. Все три колдуна ради обладания волшебным камнем перебили друг друга! Его изумление возросло ещё больше, когда бездыханный труп Трёхглазого вдруг зашевелился. Приподнялась голова с остекленевшими глазами, а потом и весь труп, покрытый многочисленными ранами, поднялся на ноги!

Синдбад от ужаса ослабел настолько, что не мог сделать ни шагу. Он лишь опустился на колени, закрыл лицо руками и принялся шептать молитвы.

Мертвец заговорил, обращаясь к своим погибшим братьям, как будто те могли его слышать:

– Вас погубило ваше коварство и алчность, о презренные колдуны. Вы прочитали в Великой Книге Небес имя похитителя Алмаза, но не удосужились вопросить у той же Книги, чем закончится ваша затея. А там сказано, что вы погибнете, едва Алмаз окажется в ваших руках.

Затем он повернулся к мореходу.

– О Синдбад, не бойся меня, встань и выслушай, – сказал мертвец, и голос его, бархатистый и приятный, совсем не походил на каркающий голос Трёхглазого. – С тобой говорит не колдун-оборотень, а принц Абу-Мансур, превращённый в Алмаз. Знай, что если меня в обличье Алмаза положить в рот спящему или мёртвому, то я получу возможность пользоваться его руками, ногами и всем его телом, в том числе органами речи. Трёхглазый колдун мёртв. Его убил Двуглазый, напав на него внезапно и предательски. А чтобы надёжнее спрятать Алмаз от Одноглазого, он засунул его в рот трупа. И вот я владею телом мертвеца и могу говорить, используя его горло и язык. Это я, принц Абу-Мансур, превращённый в Алмаз, говорю с тобой. Теперь ты – властелин Алмаза, и тебе не следует бояться меня.

– Колдуны говорили, что в этом камне заключено небывалое могущество, – произнёс Синдбад дрожащим голосом.

– Это так, – ответил Абу-Мансур, шевеля губами мертвеца. – Властелин Алмаза становится хозяином ифрита с носорожьей головой, который за одну ночь может построить дворец, натаскать гору золота, осушить море и сделать много чего ещё.

– О принц, а сможет ли он перенести меня в Багдад? – спросил Синдбад.

– Для него это легче лёгкого.

– И вернуть мне человеческий рост?

– Только прикажи.

– В таком случае, ты действительно бесценное сокровище, о принц, превращённый в Алмаз! Когда мы окажемся в Багдаде, я буду хранить тебя и лелеять. Никто, даже сам халиф, не прикоснётся к твоим сверкающим граням.

Абу-Мансур на это ничего не сказал, лишь заставил труп низко поклониться Синдбаду.

– Скажи же скорей, как вызвать ифрита! – воскликнул Синдбад.

– Положи Алмаз в огонь. Ифрит тут же явится и исполнит твоё желание.

– Благодарю тебя, о принц. Позволь мне взять Алмаз.

– Алмаз полностью в твоей власти.

Абу-Мансур заставил мертвеца лечь на землю и широко раскрыть рот. Синдбад приблизился к нему с невольной оторопью. Для маленького человека мертвец был настоящим великаном. Синдбаду пришлось сначала по руке взобраться на его грудь, с неё перелезть на подбородок, а уже потом спуститься в горло, куда провалился камень. Ещё больших трудов стоило ему выбраться оттуда с Алмазом в руках. Наконец он снова очутился на земле. Всё это время от камня исходило слабое голубое сияние, но как только он оказался на горящих угольях, сияние перешло в ослепительный свет. Затряслась земля, зашумели деревья, и перед Синдбадом вырос великан-ифрит с носорожьей головой.

– Это ты выкрал у меня Алмаз? – спросил ифрит, да так, что его голос прозвучал как раскаты грома.

Синдбад от страха вжал голову в плечи.

Ифрит опустился перед ним на колени.

– Приказывай, о повелитель, – пророкотал он. – Я могу построить для тебя дворец, могу осыпать драгоценностями, какие не снились ни одному царю, уничтожить неприятельское войско, доставить прекрасных невольниц. Проси, я всё исполню.

Осмелевший Синдбад сложил руки рупором и закричал:

– Верни мне мой рост! О ифрит, верни мне мой рост, прошу тебя!

Он старался кричать как можно громче, потому что ифрит, казавшийся ему огромной горой, мог не расслышать его.

– Нет ничего проще, о повелитель, – сказал ифрит и, воздев руки к небу, произнёс заклинание.

Звук его голоса ещё не успел стихнуть, а Синдбад почувствовал, что летит вверх. Уменьшился костёр со сверкающим Алмазом, травяные заросли превратились в мягкий ковёр, и трупы колдунов уже не выглядели такими громадными и страшными. Лишь ифрит не изменился. Даже стоя перед Синдбадом на коленях, он намного превосходил самые высокие деревья и по-прежнему казался горой.

Синдбад огляделся вокруг, удивляясь превращению, происшедшему с ним. Вместе с его выросшим телом вырос и его желудок, который при этом стал совсем пустым и сразу известил о своём желании наполниться.

– О ифрит, принеси мне еды, – попросил мореход.

Перед ним тут же развернулся ковёр, уставленный блюдами с жареными цыплятами, бараниной, рисом, блинчиками, плодами и орехами, а между блюдами стояли стеклянные кувшины, наполненные винами и напитками.

Синдбад принялся за еду, а когда насытился, встал на ноги и сказал:

– А теперь, о ифрит, перенеси меня в Багдад, в мой дом.

– Повинуюсь, повелитель, – не вставая с колен, ответил великан. – Только не забудь Алмаз, лежащий в костре. Не следует оставлять его здесь, где его может найти какой-нибудь случайный прохожий и завладеть им. Сам же я теперь и пальцем не могу притронуться к нему.

Синдбад приблизился к ярко пылавшему костру.

– Не бойся обжечься, бери его смело, – сказал ифрит.

Синдбад протянул руку и вынул Алмаз из огня. Пламя костра показалось ему холодным. Прохладен был и сам Алмаз. Его сияние, после того, как его вынули из пламени, пошло на убыль.

Ифрит придвинул к мореходу ладонь, на которой могло поместиться человек сто.

– Залезай, повелитель.

Синдбад подошёл к исполинской руке, как вдруг замешкался и обратился к ифриту со следующими словами:

– Прежде чем мы перенесёмся в Багдад, я хочу попросить тебя ещё об одной услуге.

– Приказывай, – проревел великан.

– В Багдаде остался джинн Зумдада ибн Джалиджис, которого я освободил из заточения в золотом кувшине. В награду за моё благодеяние этот коварный и жестокий демон сделал меня ростом с палец и заточил в тот самый кувшин, из которого я его так опрометчиво извлёк. Скажи мне, о ифрит, сможешь ли ты уничтожить моего врага?

Ифрит опустил свою носорожью голову до самой земли и пророкотал:

– О мой повелитель, если бы твоим врагом был простой смертный, пусть бы даже он владел неисчислимыми армиями и ему подчинялось полмира, я уничтожил бы его в мгновение ока. Но с джинном, тем более таким могущественным, как Зумдада ибн Джалиджис, я бороться не в силах. Прикажи выстроить дворец или разрушить город, и я всё исполню, но не требуй от меня невозможного.

– Значит, если мы перенесёмся в Багдад, я снова окажусь во власти моего заклятого врага? – спросил Синдбад.

– Да, мой повелитель, – ответил великан. – И мало того, что ты окажешься в его власти. Он беспрепятственно отберёт у тебя Алмаз и станет управлять мною, как своим рабом.

– Что же мне делать? – вскричал в отчаянии мореход. – Как мне бороться с коварным джинном? Скажи, дай совет!

– Укротить его может только повелитель всех духов и демонов царь Альтамус, потомок великого Сулеймана ибн Дауда. Кроме него никто не в силах совладать с ибн Джалиджисом.

– Как ты думаешь, о ифрит, согласится ли Альтамус помочь мне?

– Если ты войдёшь в его дворец и предстанешь перед его сияющим взором, то можешь считать, что твой противник повержен.

– Повелитель духов настолько добр, что снизойдёт к просьбе простого смертного? – удивился Синдбад.

– Альтамус справедлив и великодушен, он обязательно поможет тебе, – ответил ифрит.

– Тогда доставь меня скорее в его дворец!

Великан снова опустил голову.

– О мой господин, ты даёшь мне повеления, которые ставят меня в тупик. Лучше бы ты приказал мне построить дворец или разрушить город! Я не могу выполнить и этот твой приказ. Дворец Альтамуса и его страна закрыты не только для смертных, но и для духов.

– Значит, злодейский джинн так и будет хозяйничать в моём доме? – воскликнул Синдбад. – О, горе мне!

Клыкастый рот ифрита скривила усмешка.

– Тебе ли отчаиваться, мой повелитель, когда в твоих руках чудодейственный Голубой Алмаз? – проговорил он.

– Что? – Синдбад взглянул на него в надежде. – Что ты хочешь этим сказать? Алмаз поможет мне предстать перед всемогущим Альтамусом?

– Я хочу сказать только то, – ответил великан, – что, в отличие от меня, недостойного, обладателю Алмаза всегда открыт доступ в страну Альтамуса и в его дворец.

– Неси в таком случае меня к границе его страны, о ифрит. Буду просить помощи у этого великого властителя!

Синдбад взобрался на ладонь, и великан с гулом поднялся в воздух. Он летел с такой скоростью, что у морехода свистело в ушах. Время от времени Синдбад наклонялся к щели между огромными пальцами и смотрел, как далеко внизу проносятся моря и горы, леса и пустыни.

Ифрит летел всю ночь и весь следующий день, и к вечеру опустился в дикой безлюдной местности, на берегу неглубокого ручья с водой свинцового цвета. Он опустил ладонь с Синдбадом к самой земле и разжал пальцы. Мореход, ступив на землю и оглядевшись, с удивлением обнаружил, что на там, где стояли они с ифритом, было ещё светло, над лесными верхушками закатным светом золотилось солнце, а по другую сторону ручья уже царили глубокие сумерки, небо синело по-ночному и на нём мерцали звёзды.

– За ручьём начинается страна Альтамуса, – сказал ифрит. – Солнце и звёзды там подчинены воле этого могущественного владыки и ходят не так, как в нашем мире.

– Далеко ли до дворца и есть ли к нему дорога? – спросил Синдбад.

– О господин мой, – ответил ифрит, – я никогда не был в стране Альтамуса и не знаю, как добраться до дворца, но думается мне, что с помощью Голубого Алмаза ты благополучно доберёшься до него.

Синдбад прошёлся вдоль ручья, поглядывая на Алмаз, который слабо светился в его руке.

– Как он может мне помочь? – спросил мореход.

– Не знаю, о повелитель, но перебраться через ручей он тебе поможет, это точно.

Синдбад медлил войти в воду.

– Решайся, иначе тебе никогда не одолеть ибн Джалиджиса, – проревел ифрит.

– Аллах да поможет мне! – громко воскликнул путешественник и, подняв Алмаз над головой, вошёл в воду.

Его ноги почти не почувствовали струй, словно это был не ручей, а клубы низко стелющегося тумана. Посреди ручья ноги Синдбада вдруг онемели, а его самого пробрала сильная дрожь. В тот же миг Алмаз полыхнул так ярко, словно это была зарница. Сам не помня как, мореход вышел из ручья на противоположный берег. Алмаз померк и снова светился прежним, обычным для себя слабым светом. Синдбад поскорее засунул его за пояс.

Ифрит уже не усмехался, а хохотал во всё горло.

– Ты попался, Синдбад! – ревел он. – Тебе никогда не выбраться оттуда, и власть твоя надо мной кончилась!

Синдбад похолодел от ужаса.

– Проклятый ифрит, ты обманул меня, своего повелителя! – закричал он и снова вошёл в ручей, чтобы вернуться на тот берег, где остался великан.

Но посреди ручья он наткнулся на невидимую стену. Он бился об неё кулаками и головой, пробовал обойти её, перепрыгнуть, повернув на пальце кольцо, но все его попытки вырваться из ночной страны были тщетны.

Ифрит надрывался от смеха, наблюдая за ним.

– Проклятый лжец! – плача, кричал Синдбад. – Ты будешь наказан за это!

– Вот уж нет, о Синдбад, – ответил ифрит. – Я служил тебе верой и правдой, ибо таково было заклятие, наложенное на меня. Я не солгал тебе ни в едином слове, иначе меня за моё ослушание постигла бы неминуемая гибель. Это истинная правда, что помочь тебе может один лишь Альтамус. Я не скрыл от тебя и того, что мне, ифриту, входа в его страну нет. Ты сам потребовал перенести тебя к пределам его страны, и ты сам, по своей воле, перешёл её границу. Я служил тебе, пока Алмаз находился в обычном мире. Теперь же, о Синдбад, ты перенёс камень в страну Альтамуса, а это другой мир, где всё по-другому. Заклятие снято! Я свободен!

И ифрит, разразившись громоподобным рёвом, взмыл ввысь. Через несколько мгновений он превратился в точку, чернеющую в небесной голубизне, и скрылся из глаз.

Синдбад с тяжёлым вздохом уселся на берегу.

– О Абу-Мансур, – сказал он, вынув волшебный камень. – Принц, превращённый в Алмаз! Слышишь ли ты меня? Скажи, куда мне идти? В какой стороне дворец Альтамуса?

Но камень безмолвствовал. Тогда Синдбад, продолжая испускать вздохи, снова засунул его за пояс и побрёл куда глаза глядят.

7

Скитаясь по нескончаемому лесу, Синдбад обнаружил, что в стране Альтамуса никогда не восходит солнце. Только луна и звёзды ходили здесь по небу. И он много лунных дней и безлунных ночей пробирался сквозь чащи сумеречной страны, питаясь одними плодами и ягодами. А когда лес кончился, его взору открылась необозримая равнина, покрытая сухой травой и кое-где – чахлыми кустарниками. Он пошёл по ней, и к концу второго лунного дня пути увидел лежащую на земле гранитную плиту с непонятными письменами. Догадываясь, что это надгробие, положенное здесь над чьим-то прахом, Синдбад сотворил молитву и зашагал дальше, думая лишь о том, как бы добраться до ближайшей воды. Пройдя ещё немного, он увидел вторую плиту, похожую на первую. А невдалеке виднелись и третья плита, и четвёртая, и пятая, и много других. Синдбад пошёл не останавливаясь, торопясь миновать зловещее кладбище, но скоро вся равнина вокруг оказалась усеяна надгробиями. Неожиданно одно из них зашевелилось. Синдбад отпрянул в страхе и зашагал быстрее. Зашевелилось и другое надгробие, а за ним и остальные. Шевелились уже не только надгробные плиты, но и сама земля, по которой он шёл. Она ходила волнами и трескалась, и из трещин доносились жуткие звуки, похожие на стоны.

Ближайшие к путнику плиты начали приподниматься. Из ям под ними высовывались костлявые руки и черепа древних покойников. Ожившие мертвецы пытались схватить Синдбада. Он уворачивался от их страшных пальцев и шёл всё быстрее. Наконец, он побежал, но чем дальше он бежал, тем сильнее колыхалась земля, и тем больше в ней разверзалось трещин, из которых высовывались уже не одна и не две костлявые руки, а десятки рук. Задетый одной такой рукой, Синдбад упал. В тот же миг земля под ним разверзлась, покойники схватили его и увлекли в мрачную бездну.

Оцепеневший от ужаса мореход чувствовал, что падает куда-то вниз. Вцепившиеся в него костлявые пальцы не давали падать слишком быстро. Он словно парил в непроглядной тьме. Вскоре где-то далеко внизу показались багровые огни. Они быстро приближались, и в их свете Синдбад разглядел огромный город, здания в котором были сложены из каменных глыб. Багровый свет излучали крупные кристаллы, установленные на верхушках башен и на крышах многих домов. Четыре скелета, державшие Синдбада, снизились над площадью и отпустили своего пленника. Мореход упал на каменную мостовую.

Некоторое время он лежал без движения, зажмурившись и мысленно моля Аллаха избавить его от этой новой беды. Наконец он осмелился раскрыть глаза.

Он находился в необъятной пещере, освещённой багровыми кристаллами и сполохами подземных огней, вырывавшихся из глубоких расщелин. Этот свет почти не достигал каменных сводов, зато прекрасно освещал мрачные башни и стены подземного города. На многих стенах были выбиты барельефы, изображавшие чудовищного вида драконов. В их глаза были вставлены сверкающие багровые кристаллики, отчего создавалось впечатление, будто изваяния – живые, и вот-вот сойдут со стен. Вокруг Синдбада на многочисленных балконах и на крышах домов толпились сотни живых человеческих скелетов. Они показывали на него пальцами, кричали, ревели на разные лады, болтали друг с другом, трубили в раковины, и из-за этого на площади стоял неумолкающий гул.

К Синдбаду подошёл рослый скелет в ржавом шлеме и в таком же ржавом панцире, держа в одной руке изъеденный ржавчиной щит, а в другой – потемневшую от времени кривую саблю. Увидев, что пленник очнулся, он грозно потряс саблей и проревел:

– Ты взят в Страну Мертвецов, несчастный! Пади ниц перед нашим царём!

Синдбад повертел головой и увидел справа от себя золотой трон, стоявший на груде выбитых из камня человеческих и звериных черепов. На троне сидел царь, закованный с головы до ног в чёрные доспехи. В узких глазницах его шлема зияла чернота.

Мореход повернулся к нему и склонился головой до земли.

– Кто ты и зачем пришёл в Долину Надгробий, лежащую над моей Страной? – услышал Синдбад далёкий завывающий голос, словно в глубине чёрных доспехов пророкотало горное эхо.

– О царь, моё имя – Синдбад, я родом из Багдада и иду ко дворцу могущественного повелителя духов Альтамуса, чтобы искать у него защиты от коварного джинна Зумдады ибн Джалиджиса. Этот недостойный чародей изгнал меня, а сам принял мой облик и остался хозяйничать в моём доме. О царь, прошу тебя, выпусти меня из своей Страны и позволь продолжать путь. Небеса да воздадут тебе за твоё благодеяние.

Царь Мертвецов встал, лязгнув доспехами.

– Ты сказал – Синдбад? – переспросил он, и голос его прозвучал раскатисто, как труба.

– Ты не ослышался, о повелитель, – ответил мореход, не поднимая головы.

Тяжело переставляя закованные в железо ноги, царь спустился по каменным черепам, как по ступенькам, и приблизился к простёртому путнику.

– Я ждал тебя, – сказал он. – Встань и следуй за мной.

Замирая от страха, Синдбад поднялся с колен и зашагал за царём. За ними двинулся многочисленный отряд Мертвецов в шлемах и доспехах.

Синдбад обратил внимание, что среди живых скелетов, обитающих в Стране Мертвецов, немало было звериных. По улицам подземного города бродили скелеты собак, над домами летали скелеты птиц и летучих мышей. А ещё выше, под самыми сводами пещеры, парили скелеты громадных крылатых ящеров, похожих на тех, чьи барельефы были выбиты на стенах. Их летали целые стаи. На одном из ящеров, опустившемся ниже остальных, Синдбад заметил седока – Мертвеца в панцире и шлеме.

В городе можно было увидеть немало скелетов и других животных, не известных Синдбаду. Среди них выделялись скелеты огромных зубастых ящеров, передвигавшихся на двух массивных задних ногах. На каждом таком исполине сидело по одному или по нескольку подданных подземного царя, которые правили ими, направляя их бег в нужную сторону.

Процессия во главе с царём вошла в раскрытые двери большого круглого здания. Внутри оно представляло собой зал со сводчатым потолком и освещалось гудящим подземным пламенем, которое выбивалось из расщелин в полу. Царь приблизился к стоявшему посреди зала небольшому возвышению, на котором, как на ложе, лежала девушка поразительной красоты. Синдбад изумился. Наверное, кроме него самого, это было единственное существо из плоти и крови в стране скелетов. Ресницы девушки были опущены, грудь вздымалась ровно и спокойно. Она спала.

– Принцесса спит уже много лет, – провыло из глубины чёрных доспехов. – Ни один из магов, обитающих в моей Стране, не в силах её разбудить. В день появления принцессы древнейший маг, обладавший провидческим даром, возвестил, что спящую разбудит человек по имени Синдбад, который явится из Верхнего Мира.

– Я? – поразился мореход. – Но как?

– Не знаю, – ответил царь. – Провидец сказал ещё, что после пробуждения принцессы меня ждёт великое изменение.

– Какое изменение, о всесильный владыка? – робко поинтересовался Синдбад.

– Этого я тоже не знаю. Древнейший маг был до того дряхл, что не успел договорить пророчество до конца. Упомянув об изменении, которое меня ждёт, он упал и рассыпался в прах. Но думаю я, что после пробуждения принцессы я снова стану существом из плоти и крови. Моё тело, как когда-то тысячи лет назад, будет молодым и сильным, я обрету былое колдовское могущество, поднимусь в Верхний Мир и покорю все страны, какие там существуют. А принцесса станет моей женой. Но вначале ты должен её разбудить!

– Повинуюсь, о царь, – ответил Синдбад с низким поклоном. – Хотя я не уверен, что мне это удастся.

– Тогда ты будешь низвергнут в самые глубокие подземелья моей страны! – в гневе закричал царь и вышел из зала со всей свитой.

Оставшись наедине со спящей девушкой, мореход начал её будить, касаясь руками плеч и головы. Но всё было тщетно. Принцесса продолжала спать. Видя бесполезность своих усилий, Синдбад опустился на пол и разразился громкими рыданиями и жалобами на свою горькую участь. Тут его, видимо, услышал Аллах, потому что Синдбад вдруг вспомнил об Алмазе, спрятанном в складках его широкого пояса. В мыслях морехода мелькнул мёртвый Трёхглазый колдун, который поднимался и говорил, точно живой.

– Абу-Мансур! – вскричал он, торопливо доставая чудесную вещь. – Вот кто мне поможет!

Он разжал зубы девушки и вложил камень ей в рот. И спустя минуту произошло то же, что и с Трёхглазым. Продолжая спать, девушка пошевелилась, а потом привстала на ложе и обратила лицо с закрытыми глазами на Синдбада.

– О Синдбад, рад снова приветствовать тебя, – произнесла она. – Это говорю я, Абу-Мансур, твой верный спутник в путешествии ко дворцу великого Альтамуса. Ты вовремя догадался дать мне голос и тело, ибо сейчас сюда вернётся царь Мертвецов. Увидев, что ты не исполнил его повеление, он прикажет заточить тебя в самую мрачную из темниц, откуда ты уже не выйдешь никогда.

– Что же мне делать? – спросил Синдбад. – Как разбудить девушку?

– Разбудить её может только Альтамус, больше никто, – ответил Абу-Мансур. – Но я могу заставить её раскрыть глаза и встать с ложа. Увидев её, царь Мертвецов решит, что она пробудилась, хотя она по-прежнему будет спать.

– Царь сказал, что когда девушка проснётся, с ним произойдёт изменение, – прибавил Синдбад, в сомнении качая головой. – Но если девушка будет спать, то, значит, и изменения не будет. Царь догадается, что она спит, и мне настанет конец.

– Сделай так, как я тебя научу, – сказал Абу-Мансур. – Когда царь Мертвецов увидит проснувшуюся принцессу, он сразу потребует от тебя, чтобы ты и над ним сотворил чудо, превратив его из давно истлевшего покойника в живого человека из плоти и крови. Притворись, будто ты сможешь это сделать. Вели царю лечь на пол и снять с себя шлем. Под шлемом ты обнаружишь пустоту. Пустота будет и внутри его доспехов. Смело засунь туда руку и найди горсточку праха. Это всё, что осталось от некогда могущественного колдуна, при одном звуке имени которого трепетали все живущие в подлунном мире. Вынь прах, и душа царя навсегда покинет своё железное обиталище и растворится в эфире. Так что, перемена с ним произойдёт, но не та, о которой мечтает этот негодный властитель.

Едва он успел это сказать, как заскрипели, раскрываясь, высокие бронзовые двери, и в зал вошёл царь Мертвецов. Он шёл один, тяжело переставляя ноги в железных доспехах. Придворные остались за дверями. Когда царь приблизился к спящей девушке, её тело, повинуясь воле Абу-Мансура, встало с ложа и широко раскрыло свои прекрасные карие глаза. Царь остановился в изумлении.

– О Синдбад, теперь я вижу, что ты великий чародей! – послышался гулкий голос из глубины доспехов. – Повелеваю тебе вернуть мне моё тело и былую силу. Начни немедленно. Я жду.

Мореход в замешательстве оглянулся на девушку. Абу-Мансур заставил её ободряюще кивнуть.

– Хорошо, о владыка, – сказал Синдбад. – Но прежде, чем я приступлю к колдовскому обряду, ты должен лечь на пол и снять с себя шлем.

– Верни мне мою человеческую плоть, и получишь сокровища, какие не снились смертному, – сказал царь, ложась на пол и закованными в железо руками снимая с себя шлем. – Я верил, что предсказание сбудется! Верил всегда! И вот настал мой заветный час!

Шлем с лязгом отделился от панциря и упал на каменный пол. Синдбада передёрнуло от ужаса: под шлемом ничего не было! Доспехи были полностью пусты!

Испуганный мореход долго не решался притронуться к жуткому созданию, пока, наконец, за его спиной не прозвучал спокойный голос Абу-Мансура:

– Будь твёрд, Синдбад. Делай, как я велел.

Замирая от страха, мореход просунул руку внутрь панциря и нащупал там маленькую горсточку праха. Едва он коснулся её, как из глубины доспехов раздался ужасающий вопль. Сам не помня, что делает, Синдбад вобрал прах в кулак и быстро выдернул руку из панциря. Вопль тотчас стих.

Синдбад огляделся.

– Что теперь делать, о Абу-Мансур?

– Надо как можно скорее покинуть Страну Мертвецов, – ответил принц. – Сохрани этот прах, он ещё поможет нам. А теперь идём. Я знаю, где находится ход, ведущий в Верхний Мир, – и он заставил спящую направиться к одной из бронзовых дверей, расположенных вдоль стен. – Путь к нему – вот за этой дверью, но добраться до него непросто.

Мореход последовал за девушкой.

– Здесь за всеми дверьми – стража, – предупредил Абу-Мансур. – Но Мертвецы ещё не знают о смерти царя, и потому они выполнят его приказ не трогать нас. Иди спокойно, не подавай виду, что боишься. Если побежишь – они заподозрят неладное, кинутся на нас и растерзают.

Синдбад раскрыл дверь, на которую указала спящая, и сердце его замерло: в помещении за дверью, озарённом огнями факелов, толпилось не меньше сотни скелетов. Завидев Синдбада и девушку, они расступились по сторонам, образовав неширокий проход. Беглецы двинулись по нему к следующей бронзовой двери, видневшейся невдалеке.

Синдбад шёл, от страха не чуя под собой ног. Мертвецы рычали, как злобные псы, и чем ближе путники подходили к двери, тем грознее становился их рык. А когда беглецы были возле самой двери, чудовищные создания сгрудились за их спинами, залязгали челюстями и загремели костями. Их руки тянулись к путникам, как бы собираясь их схватить, но в последний момент отдёргивались. Правду сказал Абу-Мансур: людей никто не тронул, ибо таков был приказ царя.

Синдбад потянул на себя тяжёлую бронзовую створку, и она медленно раскрылась. Видно было, что её не раскрывали очень давно. Она заржавела настолько, что не могла раскрыться до конца. Синдбад и спящая девушка едва протиснулись в открывшийся проём. Мореход, последним выйдя из страшной комнаты, плотнее закрыл за собой дверь, а увидев на ней засов, поспешил задвинуть его. Только тогда он вздохнул с облегчением.

Они находились в пещере на берегу подземного ручья. Красноватый колеблющийся свет проникал откуда-то сверху из широких трещин.

– Нам нужно поторопиться, – сказал Абу-Мансур. – Мертвецы скоро узнают о смерти царя и снарядят за нами погоню.

Они зашагали по мощёной камнями дорожке, которая сначала шла вдоль ручья, а потом стала петлять по извилистым пещерным ходам, перебегая через пропасти по изогнутым мостам. Дорожка привела их к сводчатому входу в огромный подземный зал, не уступавший по размерам тому, в котором находилась столица Страны Мертвецов.

Синдбад и спящая девушка вышли на выступ скалы, нависавший над залом. Внизу, освещаемый багровыми кристаллами и сполохами подземных огней, раскинулся город с приземистыми домами. Под сводами зала носились скелеты птиц. Справа от путников в скале были прорублены ступени, ведущие вниз.

– Таких подземных залов множество в Стране Мертвецов, – сказал Абу-Мансур, – но только из этого есть проход в Верхний Мир. Взгляни на свод. Вон там, почти в самом зените, темнеет небольшая, едва заметная трещина. Там начинается проход.